Текст книги "Владыка костей (ЛП)"
Автор книги: Эйден Пирс
Соавторы: Р. К. Пирс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 18 страниц)
Автор: Эйден Пирс, Р.К. Пирс
Название: «Владыка Костей»
Серия: «Связанные смертью». Книга первая
Перевод: Akemi Xiao
Редактура: Tiana
Вычитка: Ленчик Кулажко
Обложка: Ленчик Кулажко
18+
(в книге присутствует нецензурная лексика и сцены сексуального характера)
Любое копирование без ссылки
на переводчика и группу ЗАПРЕЩЕНО!
Пожалуйста, уважайте чужой труд!
Данная книга предназначена только для предварительного ознакомления!
Просим вас удалить этот файл с жесткого диска после прочтения. Спасибо.
Предупреждение!
Владыка Костей – это темный готический роман с элементами монстр-романса, содержащий откровенные сцены и тяжелые темы, которые могут подойти не всем читателям.
В книге присутствует контент, способный вызвать эмоциональный дискомфорт, включая, но не ограничиваясь следующими элементами:
– кровь
– насилие
– убийства
– похищение
– элементы хоррора
– упоминания о потере родителей
– игры с дыханием
– унижение
– поощрение
– primal play/chasing1
– монструозные конечности
– dub-con, non-con 2(не между главными героями)
– психологическое и физическое насилие
– масштабная манипуляция
– стокгольмский синдром3
– бондаж
– порка
– игра с воском, цепями
– сомнофилия4 и прочий ярко выраженный сексуальный контент.
Ваше психическое здоровье очень важно.
Глава 1
Рэйвен
Мертвецы не рассказывали сказок, но они неплохо пополняли мой банковский счет. По крайней мере, те, кто действительно чего-то стоил.
Было трудно. Я потратила кучу времени и сил на то, чтобы довести свое ремесло до совершенства – не говоря уже о физической нагрузке, которая требовалась, чтобы выкапывать трупы.
Могильщица, расхитительница могил, кладбищенская воровка… У моей работы было много названий, но больше всего мне нравилось – специалист по возврату активов. Звучит недурно.
Это была не самая честная работа, но на это мне было глубоко плевать. Платили прилично, и мне хватало. Реликвии, драгоценности и деньги покрывали базовые нужды вроде аренды, но их никогда не хватало, чтобы заглушить мою ненасытную жажду большего.
Но больше всего я любила даже не деньги. Это был кайф от самого процесса. В конечном итоге, именно он двигал мной. Я была зависима от ночных исследований, тщательного планирования, слежки за кладбищем и, самое любимое, от момента, когда все венчалось успехом.
А этой ночью, я сорву самый большой куш в своей жизни.
Ничто из того, что я находила за все эти годы, не шло ни в какое сравнение с богатствами, которые, по слухам, были спрятаны в усыпальнице семьи Петерик. Даже сама фамилия сочилась роскошью и величием. Это было то, чего я так долго ждала – шанс, который должен был изменить всю мою жизнь. После долгих недель подготовки и планирования, наконец-то настал мой час.
Я смотрела вверх на внушительный мавзолей, и сердце начинало биться быстрее. Фамилия была высечена на камне над стальной дверью, рядом с какими-то неразборчивыми надписями. Было чертовски трудно добраться до этого места, пришлось прятать машину в ближайших зарослях, которые за полмили отсюда, перелезать не через один, а сразу через два кованых забора. На бедре по сей день остался ужасный шрам после первой попытки забраться на такую штуку.
Теперь, стоя здесь, я не могу перестать думать о том, какие богатства могут храниться внутри, пальцы зудели в предвкушении.
Это он? Момент тишины перед тем, как вскрыть последнее пристанище какого-нибудь богатого ублюдка? Подобные моменты – мой наркотик. Без сомнений, деньги – это круто. Но тот кайф, который я получаю, тревожа вечный покой тех, кто при жизни смотрел на таких, как я, свысока…Он дороже любого золота.
Здание было высоким и широким, с остроконечным шпилем, взмывающим в небо прямо с каменной крыши. Ни цветов, ни украшений, только барельефы, вырезанные в стенах, да и те были слишком запыленными и заляпанными грязью, чтобы рассмотреть их как следует. Оно возвышалось на пьедестале посреди кладбища, к нему вели три мраморные ступени, делая его центром этого обветшавшего, заброшенного места.
Даже спустя столетия, пережив бури, снег и солнце, в нем оставались отголоски былого величия. Но вокруг мавзолея витала тайна. Несмотря на часы, проведенные в интернете и в архивах городского управления, я так и не смогла выяснить, кто именно из семьи Петерик был здесь похоронен – один человек или несколько.
Что бы ни скрывалось внутри, оно хранилось там веками. Всего несколько минут, и я узнаю, что скрывалось там все это время.
Электрические искры бегают по венам. Я едва сдерживаю волнение.
– Ты уверена, что хочешь это сделать? – шепнул Марк мне на ухо.
Я настолько была захвачена ожиданием и загипнотизирована внушительным видом мавзолея, что почти забыла о его присутствии. Он был тихим во время работы, и мне это нравится. Его голос действует на нервы, если его было слишком много. Наверное, именно это должно стать для меня сигналом, что пора бы уже расстаться. Мы встречались больше года – если, конечно, вялые свидания и разочаровывающий секс можно считать отношениями. Я давно остыла. А вот он – нет. Поэтому все откладывала этот разговор.
Хотя спим вместе мы уже год, работаем и живем бок о бок почти пять лет. Я не хотела, чтобы он психанул и прекратил со мной сотрудничать, особенно сейчас, когда его помощь была действительно нужна. Да, он немного нервный, когда дело касается грязных криминальных делишек, но пользы от него много. Эти могилы сами себя не раскопают, а мне, при моем росте чуть больше полутора метров, махать лопатой по несколько часов – еще то испытание.
Марк был силой в нашей команде. А я… я была всем остальным.
Эта ночь ничем не отличалась от большинства других – в том смысле, что мы знали, как все пройдет. Мы проникнем внутрь. Вынесем все, что влезет в сумку, которую я крепко сжимала в руке. И исчезнем, не попав никому на глаза.
Но сегодня ставки были выше. Мы собирались вскрыть усыпальницу Петериков. А это вам не какие-то богатенькие бюрократы или мажоры с трастовых фондов. Они были настоящей знатью, представителями одной из самых богатых семей, когда-либо живших на этом континенте.
Они были «сливками общества» до такой степени, что по городу до сих пор ходила безумная легенда: мол, весь их род – прямые потомки богов, с божественной кровью в жилах. Полная чушь, конечно. А вот во что я действительно верю, так это в слухи об их непомерном богатстве. И да, такие жадные богачи обожали забирать свои земные сокровища с собой в могилу.
– Конечно, я хочу это сделать, – рявкнула я, скидывая сумку с плеча и с глухим стуком бросая ее на землю. Я опустилась на колени, рванула молнию и стала копаться внутри, ища инструменты. – У нас, между прочим, оплата аренды на носу, помнишь? Только не говори, что снова струсил, котик. – Я даже не пыталась скрыть раздражение в голосе. Это была бы не первая работа, с которой он слился в последний момент.
Он выдавил из себя смешок, но я слышала то, что он не сказал вслух. Что-то здесь было не так. Что-то, от чего у него по коже забегали мурашки. Я и сама это чувствовала.
Не сказать, что Марк никогда не нервничал перед делом, бывало. Но обычно, как только мы добирались до места, он собирался с духом и включался в работу. А тут, с момента как мы припарковали машину и добрались до середины этого частного кладбища, его тревожность только усиливалась.
– Все будет нормально. Это место в самой жопе мира. Никто нас тут не поймает, – успокаивала я его. – Это будет проще простого. По слухам, сюда никто даже не совался. Никому не хватило духу. Подумай только, какая нас там ждет награда.
Мысленно уже раскладывая сокровища по полочкам, я надела налобный фонарь и протянула второй Марку.
– Ну что, может, наконец-то проявишь инициативу и займешься дверью? – сладко спросила я, хлопая ресницами, хоть в темноте он этого и не увидел.
Широкие плечи и тело бывшего спортсмена делали Марка идеальным кандидатом для лопаты или монтировки. Правда, его иногда подташнивало, особенно если могила была слишком старая. Меня трупы никогда не пугали. Более того – я находила кости… красивыми.
У меня была железная выдержка, а у Марка слабость к самодельным взрывчаткам, и, надо признать, его талант не раз нас выручал.
– Хорошо, куколка, – отозвался он, закидывая монтировку себе на плечо. – Как скажешь.
Я смотрела за ним, пока он поднимался по ступеням к двери мавзолея. Остановившись возле нее, он провел пальцами по стыку, где металл встречался с камнем. На случай, если он решит, что монтировки будет недостаточно, у нас был запасной вариант – самодельная взрывчатка, лежащая на дне моей сумки. Хотя использовать ее мы старались только в крайнем случае, из-за шума. Да и к тому же, Марк не упустил бы шанс выглядеть брутально, размахивая тяжелым железным прутом.
Я надела респиратор и длинные резиновые перчатки, – с мертвецами осторожность никогда не бывает лишней, – и подошла к нему.
Сначала, он слегка надавил на щель монтировкой, после чего вбил ее в узкий зазор. К моему удивлению, ничего не произошло.
– Для такого древнего сооружения дверь запечатана на совесть, – пробормотал он, нанося новый удар.
На этот раз монтировка зашла глубже, и он навалился на нее всем телом, пытаясь сдвинуть дверь. Она поддалась, но совсем чуть-чуть.
– Впечатляет, – присвистнула я, бросив взгляд на сумку, лежащую на земле. – Хочешь, принесу динамит?
– Пока рано, – выдохнул он, снова наваливаясь на монтировку. – Это был разогрев.
Дело продвигалось медленно, но с протяжным, вибрирующими стоном и скрипом, дверь наконец приоткрылась на несколько дюймов. Из щели повалил затхлый воздух, будто здание выдохнуло после веков молчания. Марк передал мне инструмент, а сам вцепился в край двери, выламывая ее, тянув до тех пор, пока проем не стал достаточно широким, чтобы мы могли пролезть внутрь.
Он тяжело дышал, по лбу катились капли пота, но уголки его губ дернулись в довольной ухмылке. Отступив в сторону и взмахнув рукой, он указал на вход.
– Говорил же, – выдохнул он, забирая обратно монтировку. – После тебя.
– Какой вежливый, – фыркнула я, закатив глаза и усмехнувшись краем губ. Я шагнула к проему, боком проскользнула внутрь, стараясь не задеть одеждой ржавый металл.
Внутри царила кромешная тьма, даже тонкая полоска света от входа не проникала внутрь глубже пары сантиметров. И было до ужаса холодно. Учитывая свежий осенний воздух снаружи, я не ожидала такой пронизывающей стужи. По коже тут же пробежали мурашки, и я по привычке стала искать в воздухе белые клубы дыхания. Их не было, но я списала это на респиратор.
Зубы начали стучать.
– Черт, – прошипел Марк, проскользнув следом. – Почему тут так холодно, мать его?
– Это склеп, детка, – усмехнулась я, хоть в голосе не было ни капли веселья.
Он был прав. Поток воздуха, врывающийся через дверь, был ненормально ледяным.
Возможно, это стоило бы воспринять как знак – здесь что-то не так. Но я не придала этому значения. Поворачивая голову то влево, то вправо, я дала возможность лучу фонаря, скользить по тьме, освещая внутреннюю часть мавзолея.
Вдоль стен были высечены ниши, от пола до потолка, как полки. И все они были заставлены. Коробки, вазы, разные безделушки. Вещи, которые вспыхивали и поблескивали в свете фонаря.
Внутри у меня все перевернулось.
– Вот это да… – прошептала я, едва слышно даже для себя.
Я обожала склепы. Ну, как и любая готичная девочка – теоретически. Но мое восхищение давно перешло границу простого увлечения. В этой тишине было что-то завораживающее. Пыль, повисшая в воздухе. Нетронутые паутины. Мне даже нравились кости. Черт, особенно кости. Я могла часами на них смотреть, представляя, кем был человек, которому они когда-то принадлежали.
Склепы, в которые я обычно проникала, принадлежали людям, которые были не самыми хорошими при жизни. Так что мне нравилось воображать их светлые стороны. Словно лучи солнца, пробивающиеся через узкие оконца и нарушавшие вечный сумрак. По моему опыту, даже в самых мрачных склепах всегда были следы света. То же самое касалось и тех, кому они принадлежали.
Но вообразить семью, покоившуюся в стенах этого места, было трудно. Это был самый роскошный мавзолей из всех, в которых я бывала. Повсюду белый мрамор, аккуратные гробницы, стоящие на отдельных каменных выступах, каждая со своей табличкой в золотой рамке.
Я сделала несколько шагов в непроницаемую тьму, и мой взгляд упал на три бетонные усыпальницы, расположенные точно по центру. Они были одинаковыми и почти не украшенными, за исключением табличек у подножия каждой. Любопытство внутри меня вспыхнуло с новой силой. Я так долго пыталась выяснить, кто же покоится в гробнице Петериков. И вот, наконец, у меня появился шанс узнать.
Как бы мне не хотелось рвануть к полкам и начать сгребать все, до чего могу дотянуться, я медленно подошла к первой усыпальнице и остановилась рядом, чтобы прочитать имя на табличке:
Элиас, 1713–1745.
Следующим был Натаниэль. Марк шагнул к третьей, наклонившись, чтобы разглядеть надпись на плите.
– Катрин, – произнес он.
Как только имя сорвалось с его губ, в глубине мавзолея раздался глухой удар, отдавшийся эхом в стенах. От этого звука кровь в жилах у меня похолодела, под стать воздуху, что нас окружал. Мы с Марком переглянулись сквозь темноту, и я с трудом сглотнула, пытаясь прогнать резко нахлынувшее беспокойство.
Мне не было столь жутко на кладбище уже больше пяти лет. Но сейчас по позвоночнику скользнуло холодное предчувствие, которое подсказывало, нам лучше убираться отсюда к черту.
– У этого места мерзкая атмосфера, и совсем не в хорошем смысле. Начинай собирать все, и валим, – резко сказала я, разворачиваясь от каменных гробниц к первой стене с полками.
Как и ожидалось, здесь было столько всего. Я только представляла, сколько это добро может стоить на черном рынке. Какие тайны эта семья унесла с собой в могилу? Какие драгоценные камни и металлы не видели солнечного света уже больше трехсот лет?
Тут было столько всего, что я могла бы оплатить аренду на год вперед. А может, и дольше.
Я могла бы расплатиться за машину, купить собственное жилье. Мне бы больше не пришлось жить с Марком.
Это было именно то, что я так долго искала, и я едва сдерживалась, открывая деревянную шкатулку на полке. Внутри лежала серебряная тиара, от которой мое сердце забилось чаще. Я широко улыбнулась и швырнула ее в сумку. Вся остальная полка была уставлена украшениями. Элегантными. Величественными. И чертовски дорогими.
Именно такой куш я и надеялась сорвать.
У меня закружилась голова, то ли от эйфории, сопровождающей удачный налет, то ли от тяжелого воздуха, что будто забивался в горло, как тряпка, пропитанная хлороформом. Я уже не понимала, что из этого хуже.
– Возможно, придется разделить все на два захода. Я, блядь, не могу тут дышать, – прохрипела я, хватая воздух ртом. – Шевелись быстрее, чтобы мы могли выбраться отсюда к чертовой матери.
Я хватала все, до чего дотягивались руки, перед глазами плясали долларовые значки. Этот налет был всем, о чем я когда-либо мечтала, и я знала, с того момента, как мы отсюда выйдем, моя жизнь навсегда изменится.
Глава 2
Белиал
Жить – значит умереть.
Это закон природы. Гимн, звучащий в небесах, слова которого вырезаны на самих костях Бога.
Все, что дышит, в конце концов стареет и гниет. И тогда оно становится моим.
С этим не поспоришь. Это космический закон. Все живое в итоге принадлежит мне.
Но с Катрин… я не мог ждать, пока ее сердце остановится само.
Я похитил ее из мира живых и затащил в самые темные глубины моего царства. Я пошел против самой природы.
Даже у Смерти есть свои слабости. Разве можно меня винить?
Ее дыхание было, как ветер, касавшийся лица заключенного, только что вышедшего на свободу. Румянец на щеках заставлял мою мертвую плоть болеть от желания. С первого взгляда на нее я захотел услышать, как ее смех отзовется эхом в холодных коридорах склепа моего дворца.
Я жаждал ее жизненной силы. Мой член впервые за много веков ожил при мысли о том, что я могу владеть ею до того, как жизнь покинет ее.
Я хотел куда большего, чем просто ее мертвое тело.
Изначально я планировал сделать из нее нечто вроде домашнего питомца. Чем-то, что вдохнет жизнь в мою обитель. Но в конечном счете, она была лишь пленницей.
Бесконечные, запутанные коридоры моего дворца сводили ее с ума. Когда ей не удалось сбежать, она пыталась уйти от меня единственным возможным способом.
Каждую ночь она лишала себя жизни. В самом начале – быстро и аккуратно. В нашу первую ночь – ножом для писем в своей комнате. Во вторую – повесилась с балкона своей башни, используя простыни.
Каждое утро она просыпалась целой и невредимой. Будто ничего не было. Но с каждым днем ее отчаяние росло.
И вскоре ее самоубийства стали… изощренными.
Она утопилась в Стиксе, что тек за дворцом. Скормила себя плотоядному дубу в саду. Намеренно дала себя раздавить каменным стенам в движущихся комнатах. Бросилась на мечи оживших доспехов, что бродили по коридорам.
Список можно было продолжать.
Единственное, что бросалось в глаза, – это вид ее истерзанного тела прямо перед тем, как я возвращал ее к жизни. Мне следовало бы чувствовать нечто большее, чем ничего, каждый раз, когда эти безжизненные глаза смотрели на меня, а под ней расплывалась лужа темно-красной крови.
Может быть, если бы что-то чувствовал, я бы продержался дольше. В конце концов, я устал от этого бесконечного круговорота. И найдя ее в очередной раз, я решил, что он будет последним.
Я вынес ее тело на поверхность, чтобы похоронить в фамильном склепе. Я бы похоронил ее на территории моего дворца, но бедная девушка слишком рьяно боролась, чтобы сбежать от меня и моего мира.
Она бы предпочла компанию червей и расхитителей могил, нежели мою.
С червями я мог бы смириться. А вот с расхитителями мне иногда приходилось разбираться лично, как с паразитами, коими они и являлись.
Расхитители гробниц были самыми низкими из тварей. Я наказывал этих ничтожеств бессчетное число раз. Между их всхлипами и мольбой о пощаде, они всегда говорили одно и то же: красть у мертвых не преступление, ведь мертвые ни в чем не нуждаются.
Но они крали не у мертвых.
Они крали у меня.
Как Владыка Костей, я был повелителем мертвых и хранителем их могил. Каждая частичка умершего принадлежала мне, пока они не переходили из моего царства в следующее.
Если я вообще позволял им в него перейти.
Я не мог защитить каждую могилу. Да и не стремился. Но я поднялся бы со своего трона, чтобы охранять любое тело, в котором была хоть капля крови Катрин.
Я был ей обязан.
Большинство людей, какими бы глупыми они ни были, обладали хотя бы капелькой ума, чтобы не лезть в усыпальницу семьи Петерик. Ходили слухи, что Бог Смерти утащил Катрин в подземный мир. Что ее отец, влиятельный лорд того времени, отдал мне ее за вечную жизнь.
И в отличие от большинства слухов – эти были правдой. Я действительно даровал отцу Катрин бессмертие. Но я не обещал, что не похороню его. Теперь он лежит в ящике, я даже не помню где, глубоко под землей, и его крики никто не услышит.
Несмотря ни на что, о ее семье все равно ходили слухи. Со временем, они превратились в суеверия. Большинство смертных держались подальше. Но люди были любопытными, жадными паразитами. Каждые лет пятьдесят, кто-нибудь осмеливался приблизиться достаточно близко, чтобы потревожить тщательно охраняемое место упокоения рода Петерик.
Последний, кто осмелился вторгнуться в гробницу Катрин, стал восхитительной люстрой над моим обеденным столом. По крайней мере, тем, что от него осталось.
Когда я почувствовал покалывание в своих рогах, я понял, что действие магических чар, наложенных на усыпальницу, снова было нарушено. Злоумышленник. Вор.
Какой предмет мебели я сделаю из этого ублюдка на этот раз? Может быть, винную полку.
Впервые за столетие, я вышел на поверхность. Я почти забыл, каково это, чувствовать запах травы, прикосновение свежего воздуха к моим костям и легкий ветер, проходящий сквозь глазницы.
Но наслаждаться этим не было времени. Казалось неправильным упиваться лунным светом, раз я пришел сюда ради казни.
Обычно я не занимался смертью. Я ждал, пока она придет сама. Но не в этот день. Не с этим сбродом. Если они совершили хотя бы один вдох рядом с усыпальницей Катарины, я вырву их сердца и буду пить их кровь, как дешевое вино.
Они заплатят за то, что потревожили то, что принадлежит мне.
Я вошел в мавзолей, скрытый от чужих глаз, подол моего плаща поднял клубы многолетней пыли у моих сапог. С моим приходом воздух в помещении стал холоднее, настолько, что все, что имеет сердцебиение, могло умереть.
Когда температура упала, я ожидал, что они сбегут, но эти воры оказались слишком настырными. Они дрожали, их дыхание клубилось перед ними, пока они слонялись по склепу семьи Катрин, набивая свои сумки реликвиями и безделушками. Некоторые из них были магическими, я сам упокоил их вместе с Катрин. Но эти люди не уйдут с ними.
Я сделал шаг вперед и застыл, когда разглядел их получше.
Один из них был женщиной.
Внутри меня зашевелился интерес. За все свои годы я ни разу не встречал женщину-вора. У большинства человеческих женщин инстинкты развиты лучше, чем у мужчин.
Ее кожа была по-вампирски бледной, будто она жила в моем мире, а не в этом, и она была такой крошечной. Если бы я забыл про осторожность, то с легкостью бы ее сломал. Одежда, которую она носила, делала ее еще меньше. Господи, во что она была одета?
Ее фигура была обтянута темным жилетом, молния спереди была достаточно низко, чтобы открыть V-образный вырез рубашки и обширное декольте. Ее юбка была греховно короткой, она обнажала большую часть бедер, обтянутых чулками. Сами чулки, похоже, не имели особого смысла. Они, конечно же, не служили сохранением скромности, их узор в виде сетки, делал образ более дерзким, чем если бы она была с голыми ногами.
Я должен был бы счесть ее вид позорным. Но вместо этого во мне пробудилось нечто темное, давно похороненное.
Второй грабитель, парень, не вызывал у меня никакого интереса.
Он был ее партнером? Привел ее сюда силой? Судя по азарту в ее глазах, пока она набивала сумку сокровищами, – нет.
Наказал бы я ее так же, как и всех мужчин, приходивших раньше? Я мог бы, но… нет. Это было бы пустой тратой времени. Она была слишком красива, чтобы превращать ее в мебель. А ее запах… Клянусь Богами, он был слишком приятен, чтобы сделать из нее что-то обыденное, вроде винной полки. Аромат гвоздики и терпкой вишни заставлял мои мысли разбегаться от возможностей ее наказания.
Я мог бы привязать ее обнаженную к своей кровати и удерживать там вечно, лишь ради того, чтобы ее запах пропитывал мои простыни. Мое собственное живое благовоние. Хотя у нее могло быть и другое применение… связанное с моей постелью…
Мои мысли становились чернее смерти. Мне пришлось их разогнать.
Нет. О чем я вообще думал? Я не мог взять в свое царство другое живое существо. Я поклялся, что больше никогда этого не сделаю, не после Катрин. Лучшим решением было бы убить ее вместе с товарищем. Быстро и легко. Она не будет страдать.
Я наблюдал, как она сдвинула каменную крышку саркофага Катрин, приподняв ее всего на пару дюймов, и просунула руку внутрь. Она скривилась, когда обшаривала труп. Ее спутник отвернулся, кажется, его чуть не стошнило. Очевидно, из них двух у девушки были более крепкие нервы. Отлично. Они ей понадобятся.
И все же, почему я не мог себе это представить? Спустя мгновение ответ пришел сам собой. Глаза девушки вспыхнули, она нашла нечто интересное среди останков Катрин. Резким рывком она выдернула что-то, и послышался хруст ломающейся кости, сухой треск плоти, пролежавшей века. В ее руке оказался рубиновый амулет, вспыхнувший в луче света, пробившемся сквозь единственное окно мавзолея. Я не видел его целую вечность.
Амулет представлял собой серебряный череп с двумя гранатами в форме слез, закрепленными под глазницами черепа так, что казалось, будто он плачет кровью.
– Неплохо, – пробормотала маленькая воровка и бросила древнюю реликвию в сумку с драгоценностями, словно это была обычная побрякушка.
Неистовая ярость забурлила во мне. Цепочку амулета мог разорвать только его создатель. Поэтому, когда воровка стянула его с Катрин, она разломила ей шею надвое.
Вся моя решимость избавить этого маленького человечка от моей безграничной жестокости улетучилась в одно мгновение. Она осквернила тело Катрин. Она не заслуживала быстрой смерти, она вообще не заслуживала смерти.
Какое бы наказание я не посчитал достойным ее преступления, я растяну его.
В моих руках эта воровка будет страдать. Для начала, я заставлю ее смотреть, как буду расчленять ее мягкого, нервного дружочка.
Я медленно приближался к ним. Проходя мимо старых гробов, я слышал, как мои тяжелые шаги пробуждали кости мертвецов. Они оживали, стонали и били в крышки, в надежде привлечь внимание своего повелителя и хозяина.
Воры замерли, перестав набивать сумки, их глаза расширились. Они не могли меня увидеть, если я сам того не захочу. Пока я оставался в тени, лишь раздувая их страх, до момента, пока они не начнут мочиться от ужаса.
– Что это было, черт возьми? – спросил парень, его голос дрожал.
Еще один шаг. И еще. Воздух в мавзолее стал смертельно холодным. Девушка бросила взгляд в мою сторону. Должно быть, она увидела мою тень – нечто достаточно пугающее, чтобы заставить ее закричать.
– Валим отсюда! – крикнула она, и кинувшись прочь. Ха. Как будто ночь могла их спасти.
От смерти не уйти, если она пришла на зов.
Я последовал за ними, остановившись у входа в мавзолей, и с минуту наблюдая за их бегством. Парень оказался быстрее, оставив свою напарницу на произвол судьбы, так как она тащила сумку с крадеными вещами. Она бросила маску у фундамента мавзолея, и ее темные волосы развевались за спиной, пока она бежала.
Мой взгляд вернулся к парню, который с каждой секундой увеличивал расстояние между собой и гробницей Катрин. Что за жалкое подобие мужчины оставило свою спутницу позади?
Он, наверняка, почувствовал опасность? Жалкий трус.
Обычно я не упивался подобной жестокостью, но с удовольствием бы разобрал по косточкам этого жалкого урода.
Я оказался перед ним в мгновение ока, стараясь оставаться скрытым, когда схватил его за горло и поднял в воздух. Его глаза заслезились, он отчаянно искал в темноте нападавшего, но ничего не видел. Его ноги болтались в воздухе, а руки тщетно тянулись к моим пальцам.
Через несколько секунд мне надоела его реакция, и я переключил свое внимание на девушку, чтобы увидеть, как она, пошатываясь, отступает назад, а выражение ужаса на ее лице заставляет мой член возбуждаться.
Сжимая шею парня одной когтистой рукой, другой я вцепился ему в волосы и с силой дернул. Я сломал ему шею, сделав нас квитами, и оторвал ему голову. Поток крови окрасил траву, и по кладбищу прокатилось тошнотворное эхо, когда голова вора упала на землю.
Я погрузил коготь в зияющее отверстие на шее трупа и крепко ухватился за позвоночник, а затем резким движением выдернул его. Зажав окровавленный позвоночник в руке, я подошел к девушке.
Все, что она видела – парящий в воздухе позвоночник ее мертвого любовника, медленно приближающийся к ней. Именно в этот момент ей следовало бежать. Но она этого не сделала.
Возможно, она была в шоке. А может быть, какая-то часть ее сознания понимала, что бежать бессмысленно.
Только когда я подошёл, возвышаясь над ней, а мои черные ботинки оказались в дюйме от ее ног, – они были такими маленькими по сравнению с ними, – я раскрыл себя.
Я смотрел на нее сверху вниз, луна за моей спиной рисовала тень от рогов на ее дрожащей фигуре. Ее мягкие женственные черты были спрятаны за тяжелым, черным, как ночь, макияжем, а в носу, как у быка, было продето серебряное кольцо. Если бы я не был так настроен причинить ей боль, доставить страдания, до момента, пока она не взмолится о сладостном освобождении от смерти, я мог бы восхищаться ее нежной красотой.
Но это лишь подстегнуло пламя ярости, бушующее во мне.
Подняв позвоночник так, чтобы кровь с него стекала прямо ей на грудь, пропитывая темную ткань жилетки, я издал хриплый, звериный смешок.
– Похоже, у твоего друга все-таки был хребет.
– Кто ты? Что ты такое?
Я разомкнул челюсти, позволив рычанию подняться из глубин горла, и провел языком по клыкам.
– Смерть во плоти. Пришел взыскать расплату за твои поступки.
Как я и ожидал, она задрожала, сжавшись у моих ног, хотя изо всех сил старалась говорить твердо:
– П-поступки? Какие поступки?
– Вандализм. Вторжение на чужую территорию. Кража. Теперь ты будешь страдать… и истекать кровью.
Ее тонкая шея вздрогнула от судорожного глотка. У меня потекла слюна, и, без губ, которые бы смогли ее удержать, капли смешивались с кровью, уже заливавшей ее грудь. Когда тепло коснулось ее тела, и рубашка прилипла к груди, она попыталась отойти.
Я бросил позвоночник на траву и наклонился, схватив ее за лодыжку, потащил обратно к себе. Она закричала, ее пальцы оставляли следы на земле.
– Можешь сопротивляться сколько угодно, маленькая воровка. Ты совершила преступление против самой смерти, и пока не искупишь свои грехи, тебе не сбежать.
– Ты убьешь меня так же, как убил Марка? – Яд в ее голосе застал меня врасплох. Она была напугана. Любой смертный был бы в ужасе после того, как на его глазах разорвали его друга. Но искру упрямства в ее глазах было не скрыть. Ненависть.
Жизнь.
И снова мое одержимое влечение к живому сжало меня за горло.
Рано или поздно она станет моей. Все они становились. Но мне нужно было больше, чем просто ее кости спустя десятки лет, после остановки ее сердца.
Я возьму ее сейчас. Ее душу, тело, разум. Всю ее.
Я стану ее владыкой и господином.
Я сделаю ее рабыней.
