Текст книги "В любви и боли. Противостояние. Книга вторая. Том 3"

Автор книги: Евгения Владон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 14 страниц)

И даже этого было невыносимо и ничтожно мало! Чувствовать тебя, захлебываться твоим сминающим поцелуем, тонуть в тисках твоего вжимающегося тела и кончать на твой член снова и снова. Стоило тебе лишь усилить удары и увеличить их скорость до более нестерпимых толчков, как меня тут же накрывало новой и более мощной волной блаженной агонии, до разрывающих грудную клетку криков и барабанной аритмии взбесившегося сердца. И в эти свихнувшиеся минуты мне наивно казалось, что этого было более, чем достаточно: просто ощущать тебя, просто сходить с ума внутри твоей смертельной клетки и просто принимать твои вторжения, как за высшую благодать моей ничтожной жизни в твоих руках. Если бы было можно пустить эти секунды на замкнутый повтор, раствориться в этом сладком осязании твоей кожи на моей, пропуская в бесконечных циклах плавящей пульсации глубокое трение твоего фаллоса по скользким стенкам моей вагины… Разве я хотела так много? Только отключить разум и окончательно слиться с твоим телом и тьмой. Навсегда, до скончания вечности… до самой смерти!

Умоляю! Не останавливайся! Делай со мной всё, что хочешь, только не останавливайся и не лишай меня всего этого! Трахай, рви, насилуй, обзывай кем и чем угодно, но только будь собой! Будь моим Дэнни!

"Ты итак это знаешь и всегда знала… Бл*дь!.. Ты вообще соображаешь, что натворила и до чего все это может дойти? Ты хоть понимаешь, каких мне стоит усилий не разорвать тебя прямо сейчас и не убить на месте голыми руками?.." – Знаю, милый, и понимаю! И, да, хочу! Если другого выхода нет, тогда лучше убей! Только не отбирай у нас всё это, не отбирай нас! Ты же сам к этому тянешься и жаждешь не меньше моего! Позволь ему случиться, позволь возродиться и стать тем, чем всегда было и жило в нашей памяти… стать НАМИ! – "Fuckin' shit!.. Если бы всё было так просто…" – Это и есть всё просто. Проще не бывает!.. – "Ты сама не понимаешь, о чем просишь и чего хочешь!" – Того же, что и ты! – "Нет! Нет!.. Если бы это было так просто, я бы сделал это ещё десять лет назад! ТЫ бы САМА это сделала десять лет назад!.."

Наверное, в такие минуты лучше и вправду упасть и разбиться на смерть, чем умирать целую вечность в собственном самообмане, но разве у меня тогда был выбор? Разве ты уже не убивал меня своим отравляющим поцелуем, не рвал на части мой рассудок и тело грубым захватом своих изголодавшихся демонов? Ты впервые не говорил мне ни слова, сдерживая собственные стоны и утробное рычание внутреннего зверя, но я всё равно считывала их вибрацию и вбирала их перетянутыми струнами моих эмоций так глубоко и настолько осязаемо, насколько это вообще было возможно. И они сливались во мне с ударами твоего члена самыми шокирующими в моей жизни ощущениями, которые я ещё никогда и ни с кем не испытывала и не переживала.

Как я могла отказаться от того, чего хотела сама, в чём тонула добровольно, по собственному желанию? Ведь это же был ты, вашу мать! ТЫ!

…Новая вспышка всеразрушающего взрыва с зарождением нового Абсолюта, тотального опустошения и окончательного воссоединения!..

Похоже я опять ослепла, вместе с тобой, потерявшись в пространстве нашей вселенной, в её глухом и совершенно чёрном мраке (ведь в нём нет ни верха ни низа, ни лева, ни права!)… потерявшись в тебе, в твоих ревностных объятиях, в безграничной глубине твоей бездны. И меня трясло, плавило нейроны и выгибало в костях вовсе не от моего оргазма, меня расщепляло на атомы мощным экстазом от твоей выжигающей всё на хрен волновой отдачи.

Более крепкий захват стальной клетки рук и пальцев, более сильные толчки члена; более сбитое дыхание с более насилующим давлением губ и языка на моих. Это было невозможным, но я действительно пропускала через себя твой оргазм, я кончала с тобой и физически и ментально.

Сколько нужно времени, чтобы вернуться на грешную землю, вырваться из томного забвения твоей тьмы в серую реальность пустой действительности? Сколько раз нужно умереть и воскреснуть, чтобы навечно остаться в твоём проклятом Эдеме?

Я не хочу снова падать, хотя и делаю это не по собственной воле. Но в этот раз падение оказалось невыносимо сладким – мягким парением в твоих руках на скользкое отражение твоих чёрных зеркал. Ты сам опустил меня на их твёрдую поверхность, на время разорвав наше слияние, но всё ещё удерживая в недосягаемых измерениях своего скрытого от всех мира. А я смотрела в твоё лицо, в чёрную дыру твоих потемневших глаз и никак не могла понять, где я – над тобой или под, и где ты. Я стою или лежу? А может застыла в невесомости, беспомощно цепляясь в тебя, вздрагивая и едва не поскуливая, то ли от обжигающих разрядов пережитой агонии, то ли от страха, что ты сейчас бросишь меня, окончательно разорвав наше соитие.

И ты действительно это сделал, разжав руки и соскользнув пальцами с моего затылка и спины. А я лежала то ли на потолке и смотрела на тебя сверху вниз, то ли на стене или полу и пыталась определиться в вывернутом на изнанку пространстве, что происходит – что со мной и почему ты обходишь меня, почему всё перевернуто и искажено?

Ты же не собираешься меня бросать, тем более так и в таком состоянии? Ты бы не стал так на меня смотреть, если бы решил уйти и тем более демонстративно натягивать пальцами на своём члене влажную от наших соков кожу до самой мошонки, возвращаясь к центру ствола и к пурпурной головке фаллоса весьма откровенными движениями. Мне хватает нескольких мучительно долгих секунд, чтобы понять, что ты делаешь, что собираешься сделать и что же было не так в моём восприятии окружающей реальности.

Очередной острый спазм выбивающего возбуждения резанул растертую вагину прямо по воспаленной мышце и её самой чувствительной точке изнутри, когда до меня дошло, зачем ты массируешь свой пенис, усиливая приток крови по всей его длине. Едва не задыхаюсь от столь шокирующего приступа чистой похоти и нескрываемого желания, моментально краснея, ещё шире раскрывая глаза и сдерживаясь от не менее выламывающего приступа выгнуться и потянуться к тебе. Не делаю этого лишь потому, что у меня банально нет на это сил. Меня впечатало в пол обратным притяжением, а нависшая сверху картинка из самого захватывающего для меня сейчас образа, казалось ещё сильнее вдавила меня в мокрый мрамор непреодолимой гравитацией. Смотреть во все глаза на тебя, на моего совершенного и абсолютно нагого Дэнни, как на склоненный и перевернутый надо мной живой лик моего персонального бога и Дьявола и не сходить при этом с ума?.. Ещё и неотрывно наблюдать, как ты тяжело дышишь после недавнего оргазма (и всего, что было до него) и откровенно онанируешь, чтобы сохранить прежнюю упругость и без того эрегированному члену, глядя при этом прямо мне в лицо!.. Как после подобной игры моего свихнувшегося разума, помутневшего взора и реальных кадров из твоих переминающихся движений (света, цвета и контрастных теней на каждом напряженном мускуле и идеально прочерченном рельефе твоего обнаженного тела) не протянуть собственную руку с дрожащими пальчиками к своей ноющей и распухшей киске?

Что меня вообще могло сейчас остановить от этих импульсов и остервенелых желаний, если я готова была принять не только тебя, но и твоего рвущегося на свободу зверя? Наоборот, меня тянуло дразнить и доводить его до бешенства буквально. Показательно громко всхлипывать, закатывать глазки, прогибаясь в спине, закусывать до боли край нижней губы и неподдельно дуреть от прикосновений собственных пальцев к очень влажным складкам моей растертой твоим же ртом и членом вульве. И при этом совершенно не чувствовать себя униженной у твоих ног, рассматривающего меня с высоты своего положения, подобно насильнику, растлевшего свою жертву прямо на земле и теперь любующегося делом рук своих.

Мне было мало даже этого безумия. Если ты не сделаешь что-нибудь в ближайшие секунды, клянусь, я сделаю это снова и сама! Если понадобиться вцеплюсь руками в твои ноги… боже, да ты итак уже встал надо мной и над моим лицом в таком головокружительном для меня ракурсе, что меня чуть снова не лишило сознания новым разрядом сумасшедшего возбуждения.

Ещё пара секунд, и ты не спеша опускаешься на колени (господи всевышний!), прямо перпендикулярно моими плечам с обеих сторон, приседая над моей головой в ещё более откровенной позе. Теперь твой член нависал над моими распахнутыми во всю ширь восхищенными глазками подобно дразнящей приманке, до которой было подать рукой, только протяни к ней жадную ладошку. Я точно чокнулась и окончательно спятила, если с такой ненасытной похотью смотрю на его упругий ствол, инкрустированный восхитительной "росписью" из венозных змеек по всей длине и венчающий блестящей разбухшей головкой, на кончике которой застыла полупрозрачная капля то ли смазки, то ли спермы.

Бл*дь, что ты со мной сделал и во что превратил? Сходить с ума от вида твоего эрегированного фаллоса всего в нескольких дюймах над моим лицом и уже практически терять сознание от желания коснуться его языком, вобрать в свой рот, прочувствовать весь его рельеф и вызывающие судороги едва ли не в самой глотке. Так ты ещё и умудряешься добивать меня своими выбивающими прикосновениями, обхватывая и оплетая чувствительными тисками ладоней мои щеки, скулы и шею. Контрольная ласка из твоего осязаемого взгляда по моим глазам и не менее нежный росчерк по пульсирующему контуру моих приоткрытых губ бархатными подушечками твоих больших пальцев. И меня выносит за пределы бессмысленной реальности и собственного бренного тела, вскрывая лишь одни оголенные нервы, инстинкты и вывернутые наизнанку эмоции.

Я больше не соображаю! Только хочу! Хочу тебя! Дрожу, трясусь, как от смертельной лихорадки и не впиваюсь в твои запястья своими руками только потому что жду, "терпеливо" жду или позволяю тебе делать это со мной. Всего каких-то несколько ничтожных секунд, а я уже готова молить тебя стонами и более откровенными движениями своего гибкого тела прямо на этом мокром полу лишь бы ты дал мне то, чего я от тебя хочу. Открыть по шире губы и поймать ими один из твоих больших пальцев. Жадно втянуть его твёрдую фалангу влажным вакуумом своего изголодавшегося ротика. Неосознанно застонать от острого вкуса и аромата наших смешанных соков, резанувших по рецепторам моего извивающегося язычка и более глубокого обоняния обжигающими гранулами нашего первозданного греха. Тут же выгнуться и задохнуться под движением твоей второй ладони. Почти успеть забыть, что мои пальчики демонстративно растирают и размазывают по поверхности мокрой киски эти самые соки, притягивая к онемевшим складкам вульвы и клитору новые приливы эрогенного тока.

Я просто погружаюсь в эту приторную и вязкую магму нашей обоюдной похоти, потому что не хочу и даже мысли не допускаю, что её можно как-то остановить. Она растекается по мне и во мне моими собственными извращенными желаниями, вырисовывая твоими пальцами свои порочные ласки по моей шее и ноющей груди. Она растёт и усиливается, вместе с ненормальной тряской в теле и в сомлевших суставах… Выжигает в сознании подчистую тлеющие искры здравого рассудка, пока твоя ладонь скользит по моему дрожащему животику, оставляя гиперчувствительный след фантомного "ожога" на слишком нежной коже, и в конечном счете накрывает мою руку поверх лобка и воспаленной киски.

Меня ослепляет, топит и выламывает по всем костям и позвоночнику, когда новый разряд ненормального возбуждения окончательно накрывает меня с головой ТОБОЙ, всего несколькими твоими движениями и манипуляциями. И снова я не соображаю, что это – пульсирующая волна растущего психофизического наслаждения или невыносимо долгий оргазм – очень долгий и нереально сильный.

Последний контрольный? Нет… Ещё нет. Ибо это был бы не ты и не твой ликующий зверь, который не способен наслаждаться своей добычей слишком быстрыми и поспешными играми. Даже в состоянии полной потери контроля над ситуацией и собственными врожденными рефлексами, ты умудрялся сдерживать свою животную сущность практически на честном слове, каким-то чудом балансируя на острых гранях между здравым рассудком и окончательной потерей себя. А может мне это просто так казалось? Может сейчас ты сам сгорал живьём в нашем свихнувшемся сумасшествии, едва понимая, кто ты, что творишь и почему не останавливаешься.

Я ведь за всё это время не произнесла не единого слова (по крайней мере, я была в этом уверена процентов на пятьдесят), но ты словно читал мои мысли… Хотя сколько уже можно себя обманывать? Ты давно умел их и читать и манипулировать ими, как и всеми моими эмоциями, реакцией моего тела и мной вцелом всего лишь кончиками своих пальцев и языка, если при этом молчал сам, как сейчас (или мне казалось, что молчал?).

Полусон-полуявь, глубокий транс или слишком контрастная реальность твоего чёрно-белого измерения? Я не желаю просыпаться, пока ты держишь меня в своих руках и внутри живой клетки своего тела и пока твои прикосновения сводят с ума, контролируя каждый мой порывистый вздох, стон, чувственную дрожь и греховное вожделение. Пока я изгибаюсь от безумных приступов нашей порочной одержимости и принимаю в себя всех твоих демонов, пуская их под кожу, в собственную кровь, в сердце и в его бешеную аритмию. Я не просто открываюсь и принимаю инъекцию за инъекцией твоего чистого наркотика, я хочу и тянусь за тобой и ними сама! Как и сейчас, с трудом различая сквозь пульсирующий сумрак красной пелены, что ты делаешь и через что меня снова ведёшь. И мне до одури хочется плакать, потому что мне дико мало просто чувствовать, я хочу видеть всё это – везде, сразу и одновременно! Видеть, как ты вынимаешь из моего жалобно выдохнувшего ротика свой палец, чтобы заменить его упругой головкой своего члена. Как ведёшь его гладкой поверхностью по моим губам и размазываешь по моей онемевшей кожице ароматную каплю своего семени прежде чем разомкнуть податливые створки сминающим нажимом и скользнуть по жадному язычку в жаркую глубину моего раскрывшегося рта всего лишь третьей частью возбужденного фаллоса. Всего лишь?..

Я едва не задохнулась от столь желанного, почти грубого проникновения, но совсем не от рвотного рефлекса. Ты прекрасно знал допустимый предел, вовремя остановившись и позволив мне самой обхватить дрожащей ладошкой ствол члена у его основания над мошонкой.

Fuck! Меня снова выбивает и глушит практически до лихорадочной тряски, до нестерпимого порыва стиснуть бёдра вместе с твоей рукой на моей киске, сжать что силы эрегированную мышцу в своём кулачке… Боже, сделать хоть что-нибудь запредельное и сверх безумное, или лучше сразу, лишиться сознания и здравого разума, чтобы больше никогда не возвращаться в тот ничтожный мир за твоими зеркальными стенами.

Но ты не даешь мне перейти грань между своей реальностью и полной потерей осмысления наших действий. Вначале делаешь несколько плавных толчков членом у меня во рту, чтобы дать мне подстроиться к темпу и глубине его проникновений, разрешая самой отмерять и регулировать каждое из его сводящих с ума погружений. И впервые ты не указываешь, что мне делать, как вести себя и как тебя хотеть. Я всё делаю практически сама, без страха, без неуверенности и тем более без какого-либо смущения. Наоборот, я буквально до истерики желаю, чтобы ты прочувствовал всё моё безумие и маниакальную одержимость тобой именно через мою страсть, через моё открытое рвение, показать тебе насколько сильно я тебя хочу и буду хотеть даже когда у меня не останется для этого никаких сил.

Ведь ты не можешь этого не ощущать? Я же тебя чувствую, каждую исходящую от твоего тела мощную волну чистой эйфории, безошибочно считывая твою дрожь, очередную сладкую судорогу или мышечный спазм нарастающего возбуждения. Ведь меня топит не только моим наслаждением со вседозволенностью и уж тем более возможностью самой, по личному желанию ласкать твой член обоими руками и ртом. Да, я расписываю его каменный ствол языком, снимая с него наш смешавшийся вкус, без каких-либо предубеждений добираясь до мошонки и не менее жадно вылизывая яички, затягивая каждое поочередно во влажную помпу своего ротика. И мне кажется недостаточным даже эта показательная откровенность и полное бесстыдство! Ласкать твой фаллос, обволакивая вздутую головку губами, скользить бесстыжим язычком по всей её чувствительной поверхности, уздечке и упругому венчику, растирая пальчиками вместе с подвижной кожей по всему стволу свою слюну – мне мало даже этого! Я хотела вобрать его полностью, ощущая его ускоряющиеся удары везде, где только можно, как и сейчас, в усилившихся сокращениях напряженных мышц моего влагалища, в участившейся пульсации воспаленного клитора и по всей вульве… буквально взорвавшихся жидким током поверху и изнутри, как только твой рот и язык накрыли их своим опаливающим вакуумом.

Как я ещё не забилась об пол, не выгнулась и не закричала? Наверное, это было не менее сильным, чем все испытанные ранее оргазмы. И меня всё же вынесло или ещё глубже засосало чёрной бездной твоей ненасытной реальности, в бесконечные порталы десятимерного лабиринта наших свихнувшихся и изголодавшихся чувств, запредельных ощущений и больных желаний.

Я не знаю, как можно хотеть ещё больше, безумней и одержимей и не испытывать кроющих приливов наших ответных эмоций, захлестывающих десятибалльными цунами высоковольтной отдачи наших оголенных импульсов – врожденных, условных, вживленных под кожу сложнейшим генетическим кодом неизлечимого вируса. Мы не просто сливались, сплетались и прошивались спаянными красными нитями в одно целое в этом откровенном и извращенном сумасшествии, мы и были им, погружаясь и растворяясь во Вселенной нашего абсолютно нового перерождения, поглощая её бескрайние галактики нашей собственной кровью и миллиардами нервных окончаний обоих тел.

И чем глубже меня топило в этом, топило в тебе, в твоих изощренных ласках, под тобой, под твоим членом, трахающим мой рот в такт твоим губам и языку, расписывающих греховными рунами мои интимные мышцы снаружи и изнутри, тем больше я хотела, тем дальше меня тянуло зайти и никогда уже не возвращаться обратно… Никогда, ни за что и не по каким иным веским причинам!

В какой-то момент я даже было наивно решила, что чем дольше я не буду кончать, то эту обоюдную пытку можно продолжать до бесконечности. Пока мои губы и язык окончательно не онемеют от трений твоего члена, и я не перестану вообще чувствовать его, но только не нарастающее от его толчков наслаждение, передаваемое через твой психофизический шторм ментальных ударов. И уж конечно не твои вульгарные ответы твоего сверх красноречивого языка, занятого изучением моей киски и её реакцией на все твои похотливые вторжения. В какие-то моменты я в буквальном смысле теряла четкие границы между переживаемыми ощущениями, переставая понимать и различать где я, что именно чувствую и живая ли я вообще. Сверху я, или снизу? Твой член до сих пор трахает мой рот или он уже как целую вечность вбивается до самой шейки матки (или до сердца через горло) в моё влагалище? Это твои пальцы или все-таки язык погружаются в мою вагину, в анус и распухшие створки моих губ, растирая всё вместе и сразу до сладкого болезненного онемения?

И мне действительно казалось, что всего этого для меня было куда более, чем достаточно, чтобы зависнуть в этом блаженном экстазе на целую вечность. Зачем прерывать действие самого сильного и зависимого в мире наркотика, если можно тонуть в его вязком забвении всю оставшуюся жизнь? Тонуть в тебе, растворяться в твоей ненасытной тьме, сливаться с твоей кожей, венами, нервами и порочным вожделением. Потеряться в тебе окончательно без возможности вернуться, без права думать, вспоминать и быть кем-то ещё.

Только я забыла (в который уже раз!), что это не я решаю, пусть и пытаюсь сейчас противостоять всем твоим Протоколам! Что моё тело в твоих руках никогда мне не подчинялось, ты мог вытворять с ним всё, что тебе заблагорассудится и доводить до таких крайностей и критических пределов, что о самоконтроле и попытке сдержать приближающийся оргазм не могло идти и речи. И уж тем более в те моменты, когда твой фаллос уже несколько минут насиловал мою киску, пальцы растирали мой клитор и очень влажные (от твоей слюны, моих соков и твоей спермы) складки вульвы, а я никак не могла вспомнить, где я, кто я и когда мы вернулись в Эшвилль в уютную квартирку моего любимого Дэнни.

Ведь я сейчас лежала на тебе, прямо как тогда в нашу последнюю безумную встречу, спиной на твоей груди и животе и ты вбивался, как и тогда в моё влагалище быстрыми и очень жёсткими ударами, от которых у другой бы уже давно разорвало всё в кровь до глубоких ран. Но я не чувствую никакой боли и разрывов, может только едва заметную и слишком сладкую, чтобы воспринимать её за что-то неприятное и противоестественное, особенно, когда мне её дарят твои руки и твой член.

"Попроси… просто попроси, если ты так сильно этого хочешь. Это же совсем не сложно и тем более сейчас…" – мне не могло это послышаться, твой напряженный голос и сиплый шёпот я узнаю из сотен тысяч других, пусть ты и не произнесёшь этих слов вслух.

Может я что-то и успела запомнить из того, как мы оказались именно в этом положении, как ты меня перевернул и снова вошёл в меня, заключив в неразрывные прутья своей защитной клетки, но я определенно не хотела напрягать свою память. Мне с лихвой хватало и того, что происходило сейчас – умирать и воскрешать с каждым мощным толчком твоего каменного члена в вагине и фиксирующим сжатием пальцев на моём горле. Дуреть от опаляющего дыхания в моих волосах у шеи и скулы, сходить с ума от гиперосязаемого ощущения твоих рельефных мускулов и влажной от воды и испарины кожи, вжимающихся в мою спину и ягодицы своей первозданной наготой. Господи… совсем как тогда… больше десяти лет назад. Может я нашла лазейку во времени и у меня теперь появился шанс все исправить? Только как?

Я же ни черта не соображаю! Мне только хочется ещё сильнее вцепиться в тебя, ещё откровеннее подмахивать и наседать на твой член, задыхаясь от стонов и окончательно теряя рассудок от наивысшего исступления. А ещё умолять, со слезами и истерикой, чтобы ты сделал это… Да, именно как тогда…

– Пожалуйста… прошу!.. – и в конечном счёте, как-то простонать, едва понимая, что это говорю я. – Ударь!.. Я ХОЧУ… ЧТОБЫ ТЫ… МЕНЯ… УДАРИЛ!

Нет, ты не остановился и не замер, удары твоего члена не сбились с прежнего ритма и силы проникновения. Зато я почувствовала, как напряглись твои руки и пальцы и как захрипел твой внутренний зверь от срывающегося рычания… Как меня саму накрыло ослепляющей вспышкой твоей обезумевшей реакции за несколько мгновений до того, как ты приподнял ладонь над моей раскрытой киской и вбивающимся в неё фаллосом.

– Бл*дь, Эллис… я когда-нибудь тебя убью… реально! – я даже не поняла, прохрипел ли ты это вслух мне в щеку, сжимая крепче пальцы второй руки на шее под скулами или выстрелил выжигающим напалмом прямо в мозг под черепную коробку.

Последовавший громкий хлопок ладони по клитору и половым губам, и меня тут же обожгло щемящим "ожогом" самого острого и нереально сладкого разряда эротической боли. Я не закричала только потому, что мою глотку пережало внутренним удушьем, стянуло сухой пленкой иссушающих стонов и едва не разорвало вместе с сердцем сокрушительным взрывом очередного ненормального оргазма. А ты и не думал останавливаться. Продолжал добивать меня и своим членом и пальцами, усиливая финальные спазмы почти смертельного апогея их скользящим трением по моей скулящей киске. И в конечном итоге едва не прикончив самой последней атакой – фатальным ударом твоей собственной ментальной агонии. Меня топило мощными волнами твоего ответного оргазма не менее сильно, чем если бы я пережила ещё один физический (хотя, кто сказал, что он не был физическим?).

И кто мне скажет, почему я не умерла в эти секунды, самые блаженные, ирреальные, практически летальные? Я же снова была в эпицентре нашей воскресшей вселенной, я и была этим эпицентром – пульсирующим сгустком чистой энергии наших слившихся сущностей, мыслей и чувств. И ты тоже там был – во мне, надо мной, везде, вспыхивая мириадами живых искр под кожей и натягивая свои прочные нити впритык к своим пальцам – к своему сердцу… Почему не лишилась хотя бы сознания, ведь я удерживалась на этой грани всего в один глубокий вздох или в одно неосторожное движение? Может я сама это не хотела, боялась потерять эти ускользающие мгновения, разжать пальцы и выпустить самые желанные ощущения? Так остро и глубоко осязать тебя, твое любимое тело, твою сводящую с ума близость, перекрывшую собой целый мир, прошлое, настоящее и даже будущее. Когда ещё мне мог выпасть подобный и самый исключительный шанс – обнимать тебя, смотреть в твоё лицо, обхватывать его дрожащими пальчиками, жадно погружаясь в густые локоны мокрых волос, и безвольно тонуть в янтарной глубине твоих бездонных глаз? Когда за последнее десятилетие и уж тем более за прожитые рядом с тобой дни я делала подобное? И когда могла целовать тебя в губы САМА, с полной отдачей и одержимостью искреннего исступления? Прижиматься и вжиматься в тебя с такой неистовой силой и лихорадочной дрожью, будто это были последние мгновения моей никчемной, давно растворившейся в твоих ладонях бренной жизни.

Почему я не прошептала тогда в твои губы, что так хотела?.. Или всё-таки прошептала… мысленно? Ты же не мог не услышать этого… не мог…

– Ты ведь осознаешь, что только что сделала?

Я же не закрывала в эти секунды собственных глаз, поскольку боялась потерять любой бесценный миг и возможное изменение в твоём взгляде, пропустить хотя бы незначительное и самое ожидаемое просветление в твоей застывшей маске неуязвимого божества. После всего, что между нами здесь и сейчас произошло… ты же не мог… Я ведь чувствовала, все эти минуты! ЧУВСТВОВАЛА!

– Мы сделали это оба, Дэн…

Я не успела договорить и не потому, что твои пальцы сжались с болезненной силой в моих волосах и едва не сорвали натянутые пряди с моей головы вместе со скальпом. За полсекунды до этого мне пришлось пережить самое страшное в моей жизни – увидеть чудовищную метаморфозу с твоим лицом, как его накрыло чёрной тенью, исказившую за считанные микромгновения твои чеканные и совершенные черты более контрастными "тенями" опустошающего бездушия. Никогда ещё моё сердце не останавливалось и не леденело от столь шокирующего ужаса буквально в одном ударе от летального разрыва… И никогда ещё я не боялась ТАК того, что заметила в твоих почерневших глазах, в их смертельной глубине, затянувшейся ещё более ослепляющей чернотой абсолютного мрака и убивающей на раз вымораживающим бездушием.

Вот что такое умереть по настоящему и осознать это в полную меру – прочувствовать, пережить… практически уже остаться на той стороне без единого шанса на возврат…

Но разве ты позволишь мне это сделать? Твои руки успеют вырвать меня даже с того света, потому что это тоже часть твоего мира, твоих демонов и твоей возликовавшей тьмы.

– Кто тебе позволил называть меня по имени? – слишком безупречные, идеально вымеренные в каждом отчеканенном слоге и произнесенные совершенно ровным тоном беспристрастного киллера. Они вонзались мне в глаза, в лицо и даже в округлившиеся губки острейшими лезвиями твоих чёрных скальпелей и резали по настоящему, физически и на живую: кожу, мышцы, нервы, кость!

Лучше бы я ослепла и оглохла или сразу скончалась, ибо нет ничего страшнее умирать так долго и мучительно от самых свежих и глубоких порезов, медленно, бесконечную вечность истекая кровью. И если бы только истекая кровью (ты ведь предусмотрел и это! Будешь делать мне переливание каждый раз, когда я начну загибаться и терять сознание?)…

– Ты, бл*дь, вообще хоть немного соображаешь? Или за последний месяц тебе вконец снесло крышу от вседозволенности? – уже и не знаю, что хуже и страшнее, и от чего хочется потерять сознание прямо сейчас (до того, как будет оглашен весь вердикт)… когда ты срываешься в крик или вычитываешь свои приговоры пугающе спокойным голосом бесчувственного палача? – Что, Эллис?!.. что я должен такое сделать, чтобы ты поняла и до конца осознала всю реальность происходящего? За кого ты меня принимаешь? За озабоченного переростка, которому достаточно подрачить пальчиками и дать взглянуть на твои трусики?..

– Я вовсе не…

– Я разве разрешал тебе открывать свой бл**ский рот?..

Последующие кадры и действия прошлись по памяти, глазному нерву и оцепеневшему сознанию слишком смазанными и ирреальными царапинами кровоточащих порезов. Парализованный мозг едва успевал улавливать и фиксировать хотя бы тридцать процентов из общей картины. Казалось, он старательно пытался вырваться из этой авангардной ловушки чистого сумасшествия всеми доступными ему способами. Но с таким же успехом я могла просто царапать по полу пальцами или по спаянным пластинам из тугоплавкой стали твоего защитного панциря. Я даже не могла закрыть глаза, пошевелиться или хотя бы подумать. Меня сковало по всем мышцам, суставам и сухожилиям собственными страхами и более прочными удавками откровенного шока.

Ещё только-только и буквально вот-вот, всего в один полувздох назад, я тонула в твоих объятиях, вжималась в твоё обнаженное тело, держалась за тебя, как утопающий за свою единственную спасительную соломинку… И ВСЁ?

Как? Почему? Что? Каким образом и когда ты вообще успел это сделать?

Вначале оглушил отрезвляющей болью и даже не знаю, какой самой острой и сильной: физической? – рывком твоих пальцев в моих волосах; или моральной? – каждым взвешенным и идеально отмеренным ударом твоих бьющих точно на поражение слов. Я не смогла ни зашипеть, ни вскрикнуть, только до смерти напугаться и интуитивно, как тот слепой котенок, брошенный плашмя на холодный пол, скользить по мокрому мрамору трясущимися ладонями и не понимать, как я тут очутилась и что только что произошло.

Я не успела даже разрыдаться от того же ужаса и выбивающего испуга. Моя голова пылала от боли, сердце отчаянно выламывало ребра грудной клетки и одновременно разрывало мне глотку своей хаотичной аритмией, словно пыталось задушить изнутри или довести до критической точки предсмертных судорог. Несколько секунд я не просто ничего не видела, не слышала и уже практически не чувствовала саму себя, я вообще не нигде не была и уж тем более никем.

Падение, удар о землю и полный мрак? Разве я падала?..

Слишком быстро, резко и стремительно… Так не падают… Так только режут и пронзают насквозь со всех сторон длинными осколками твоих чёрных зеркал.