Текст книги "В любви и боли. Противостояние. Книга вторая. Том 3"
Автор книги: Евгения Владон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 14 страниц)
Мне и не надо искать каких-то подсказок в окружающих предметах. Я поднимаю голову и оборачиваюсь в определенную сторону, где до этого видела в противоположной от окна стене глубокую нишу под ещё одни двери смежного прохода. Ещё один портал – кроличья нора в твоём почти запутанном лабиринте? Логарифмический ориентир уже сбился с четкой координации внутренней планировки комнат, стоило мне только войти в эту спальню. Но разве меня могло что-то остановить, даже если это что-то мне совершенно не знакомо и я понятия не имела, куда оно могло меня завести? Мне с избытком хватало одной ведомой причины. Я знала, где ты мог сейчас находиться и я хотела тебя найти! Этого не вполне достаточно?
Остальное – дело нескольких шагов и более-менее уверенного направления в ещё одно из твоих измерений. На этот раз дверь оказалась даже слегка приоткрытой. И открыв её практически нараспашку (и так же бесшумно, как и предыдущую) я почти не удивилась представшему перед моим взором длинному коридору из выстроенных в два параллельных ряда гардеробных шкафов с внутренней подсветкой в каждом секционном отделении. Два очень длинных ряда очень длинного коридора с уже знакомой для меня планировкой поворотов и цветовой гаммы деревянных блоков. Может конкретно в этом вещевом "тоннеле" я и не была, но я знала, куда он мог меня привести в конечном счёте. Все местные "дороги и пути" ведут к тебе? К Дэниэлу Мэндэллу-младшему?
Я и не собиралась останавливаться, ни на секунду и уж особенно теперь! Пусть взгляд постоянно и цеплялся за головокружительное количество окружающих с обеих сторон коридора твоих личных вещей с пометкой – дико дорогая брэндовая одежда и дополнительные к ней аксессуары. Но отвлекаться на временные остановки, чтобы рассмотреть какой-нибудь подсвеченный шкафчик с экспонатами на угловых полках-подставках в виде шикарных, начищенных до блеска кожаных туфель или аккуратно свернутых ремней, меня сейчас не слишком-то и тянуло. Хотя вру! Тянуло, да ещё и как. Просто я старалась не думать о них, как о чём-то первостепенно важном. Главное, я уже знала, где нахожусь и куда меня должен вывести данный портал. Если будет угодно случаю, быть может я ещё сюда вернусь, снова, но по другой причине и уже тогда…
Слух уловил шум льющейся воды где-то совсем рядом. Новый знак – звуковой ориентир твоего безошибочного местонахождения. Остальное забывается тут же и мгновенно, остальное уже не важно, кроме одной единственной цели – Тебя! Несколько поспешных едва не бегущих шагов по мягкому бежевому ковролину до границы стеклянных дверей к уже знакомому чёрному мрамору с белёсым рисунком ломанных линий на полу, стенах, ступенях и бортах центрального резервуара огромной ванной комнаты. Сердце заходится в груди и по всему телу бешеной трехмерной чечеткой, выбивая с первого же удара способность дышать, думать и анализировать. Разум и спящие до этого чувства активировались высоковольтным разрядом в ведущий центр нервной системы, резанув "забытыми" воспоминаниями и молниеносной реакцией на них об этом самом месте. Здесь я впервые за столько времени и лет увидела тебя абсолютно обнаженным. Тот единственный раз, которым ты меня откровенно подразнил и в последствии дал понять, что это всё, на что я заслуживаю и большего мне уже никогда не светит.
Но разве ты мог когда-нибудь предположить, что однажды я ослушаюсь всех установленных тобою правил и сделаю это сама? Приду в твои комнаты лично, без приглашения, пройду через один из коридоров твоей гардеробной в твою ванную и найду тебя сама! Увижу совершенно нагим там же, где увидела тебя здесь в самый первый раз – в просторной и открытой "кабинке" душевой, спиной ко мне… полностью мокрого, с блестящей от горячей воды гладкой кожей, столь же идеального, недосягаемого и… уязвимого!
Какие там мысли? Какие рациональные действия и разумные желания? Я толкнула стеклянную дверь из гардеробной практически не чувствуя и не осознавая, что делаю. Не ощущая, как продолжаю идти, пусть и очень медленно, как позволяю собственным внутренним демонам брать верх над моим здравым сознанием и обнаженными наизнанку чувствами, совершенно не сопротивляясь и разрешая им заковывать мою немощную сущность в неразрывные цепи порочной одержимости… Как смотрю на тебя, только на тебя, вижу здесь единственного ТЕБЯ и чувствую ТОЛЬКО ТЕБЯ!
Игра воображения или твоей чёрно-бело-красной реальности? Игра цвета, света и теней – миллиардов оттенков твоей тьмы на одном живом здесь совершенном создании – на твоём теле. Мой бессмертный бог и дьявол!.. Неописуемо сильный, неуязвимый, без единого изъяна извне и изнутри.
Зрение, слух, память и мозг фиксируют каждый "отснятый" мною кадр очень долгой и замедленной десятимерной съемки. Нет, они не просто тебя снимают, они сканируют, прощупывают и прочувствывают всеми сенсорами своих нервных окончаний любое проделанное тобою движение, каждый вздох-выдох, равномерный удар сердца… беспрестанно бегущие змейки воды по твоей глянцевой коже и фактурному рельефу переминающихся мышц. Я и представить себе не могла, какой же ты огромный… пугающе мощный и особенно, когда полностью обнажен. А ещё… насколько безумно и сильно я хотела тебя и именно в эти невообразимо замедленные секунды моего свихнувшегося восприятия реальности. Как едва не вздрагивала и не глотала спасительные порции твоего чистого кислорода, когда под моей собственной оголенной коже, по натянутым нервам и раскрытым эрогенным рецепторам циркулировали разряды сладчайшей истомы и греховного вожделения. Как едва не задыхалась и не теряла ориентации в пространстве при каждой острейшей отдаче пульсирующих сжатий, обжигающих судорог и глубоких внутренних ударов в вагину и клитор, стоило тебе лишь что-то сделать – пошевелиться или сменить позу… или новой струе чистой воды сбежать по твоей мускулистой спине, прокаченным ягодицам (бесстыдными дорожками пытаясь проскользнуть в промежность) и бицепсам бёдер.
Fuck! Бл*дь! Сто тысяч раз FUCK!
На вряд ли я вообще соображала и могла определить сейчас, сколько мне оставалось проделать до тебя футов и шагов. Я даже не думала, что собираюсь вытворить, как только их преодолею… Ты всё решил за меня сам, сам того не ведая. Вначале приостановился, потом замер на несколько мгновений, слегка повернув голову немного вправо (но не оборачиваясь полностью), будто и вправду вслушиваясь в беззвучное дыхание и бешеное сердцебиение за твоей спиной… а может пытаясь уловить всесметающий поток моих бессвязных мыслей, чувств и желаний? Или и вправду ощутил, как твою спину накрыла моя собственная тень моей пробудившейся тьмы?
Всего несколько ничтожных мгновений…
– Эллис… ты в своём уме?.. Кто тебе разре…
Остальное я уже не слышала! Нет!.. Я не дала тебе договорить, оборвав твой голос стремительным движением-рывком вперёд – на тебя! Хватаясь за тебя, обвивая трясущимися руками твой мощный торс со спины, накрывая собой и своей тенью, сливаясь нашей кожей болезненным трением до сладких ожогов… дурея, тупея, теряя разум, рассудок и всё, что ещё оставалось во мне от Алисии Людвидж. Её больше не было! Только я! Эллис Льюис – напуганная до смерти своей собственной одержимостью ТВОЯ малышка Эллис, вскрытая до основания чёрными скальпелями твоей ненависти твоя столь любимая жертва и игрушка! Но только не безвольная! Нет! Не сегодня! Не сейчас! Не в эти мгновения наших слившихся при столкновении сильнейшего притяжения во времени и в пространствах двух чёрных дыр… двух суперновых!.. Наших тел и сущностей… Наших вселенных!
Боже, я не знаю, как ЭТО описать словами! Как не умереть от разрыва сердца и собственных страхов, сорвавшихся с тормозов… Чувствовать тебя, впервые, за столько времени, вживую, напрямую… обнаженным, осязаемым и настоящим! Бояться ослабить хватку и вздохнуть полной грудью, чтобы, не дай бог, не разжать пальцев и не упустить эти редчайшие мгновения, воплотившиеся в реальность моими самыми дичайшими желаниями. Неосознанно царапать твою кожу и окаменевшие под ней мускулы, ощущать их – ТЕБЯ! Осознавать с полной ясностью удерживающегося на честном слове рассудка, что это не сон. Я не сплю! Мы не спим! И я действительно тебя держу! ДЕРЖУ! В своих руках! У своего сердца!
Слышу не только бешеную пульсацию в своей оглушённой голове, в висках и во всём теле, я пропускаю через себя удары твоего собственного сердцебиения, вбирая их мощные и такие сильные толчки через свои ладони, рецепторы и бегущую по моим коронарным артериям кровь. Господи, я пью их буквально своими изголодавшимися губами, неосознанно прижимаясь горячим вакуумом своего жадного рта к твоей спине у левой лопатки, словно и вправду хочу добраться до твоего сердца, поцеловать его каменные рубцы по настоящему, в живую! – коснуться его оголенных нервов собственными ранами… осторожно прижать к своему…
Это безумие не остановить. Не остановить меня! Всё что чувствую, хочу прочувствовать и что не позволю отнять у себя, что бы сейчас не случилось и что бы ты не предпринял в ответ. Я больше не боюсь того, что ты можешь сотворить со мной. Я боюсь то, что могу не успеть… Не успеть насытиться и напитаться этими ощущениями – твоей физической близостью, ТОБОЙ, моим Дэнни! Ведь что бы ты сейчас не думал и не захотел сделать, ты не сумеешь переубедить меня в том, что я только что испытала и продолжаю испытывать, вжимаясь в тебя, цепляясь за тебя из "последних" сил, как тот обреченный утопающий посреди бушующего шторма за свой единственный спасительный буй.
И только не говори, что ты не чувствуешь того же! И ты замер на месте вовсе не из любопытства или чего-нибудь столь же нелепого… Я всё ощущаю, Дэнни. Всё! Твою легкую дрожь перенапряженного тела, твою гладкую кожу, сводящую до полного помрачения рассудка своим живым и столь необычно нежным осязанием. Её трение и упругий рельеф, скользящий по мне при самом незначительном движении, воспаляя за считанные мгновения мириады наших слившихся нервных окончаний. Запуская тончайшие иглы своего эрогенного тока в каждую пору и рецептор наших абсолютно нагих тел и сущностей…
Ты это осознаешь, милый? Я ведь это чувствую! Чувствую твою наготу! Жадно хватаюсь за неё и пью, как тот наркоман, дорвавшийся после десяти лет добровольного воздержания до своего самого любимого и смертельного наркотика. Разве не эти же ощущения проходят и через тебя, парализуя и сковывая твои мышцы сладчайшим дурманом нашего общего безумия? Разве не из-за них ты и не останавливаешь меня, позволяя делать, то, что запрещал мне больше месяца? Обнимать и целовать тебя! Да! Скользить ладонями по упругим мышцам твоей груди, рёбрам и стальному прессу живота, неминуемо приближаясь жадными пальчиками к твоему напряженному гладкому лобку, пока мои губы и язык оставляют свои горячие метки на твоей спине, пересчитывая каждый позвонок и снимая отпечатки твоего вкуса, шелковой фактуры кожи и головокружительного изгиба когда-то столь неприступного тела Дэниэла Мэндэлла-младшего. Дуреть от соприкосновения собственных интимных зон с твоими и осязать, насколько ты чувствуешь это сам и как воспринимаешь, едва моя грудь с затвердевшими сосками, вжимаясь в тебя, соскальзывает по ягодицам на крутой рельеф твоих бёдер, уступая место моему ненасытному рту. Сходить с ума ещё сильнее только от совершаемых мною манипуляций – от того, что я боялась сделать менее двенадцати часов назад, а теперь буквально упиваясь каждым мгновением, каждым проделанным действием, твоей ответной реакцией и тобой. Беззастенчиво оплетая пальцами твой эрегированный член и тяжелую мошонку, зажимая в ладошке твердую вершину головки вместе с крайней плотью, перед тем как оттянуть и растянуть её подвижную кожу по всей длине упругого ствола до самого основания. Боже, держать в руках и на собственных нервных окончаниях доказательство твоего возбуждения, чувствовать и пропускать по собственной ноющей киске любую его судорогу и движение, реагирующее только на мои ласки, на мой последующий поцелуй, легкий прикус и похотливое слизывание языка по твоим ягодицам у скрытой линии промежности…
Думаешь, я соображала, что творю и что собираюсь вытворить? Или в твоей голове оказалось куда больше места для трезвого осмысления происходящим, чем в моей? Хотя да, я хотела большего и знала, что собираюсь сделать. Но ты мне дал… Лишил нас обоих этих блаженных секунд. Не позволил спуститься моим губам и слишком смелому язычку к чувствительной линии между ягодиц и исследовать её скрытые контуры.
Я даже не успела от удивления выдохнуть или жалобно всхлипнуть. Я сама не поняла, как это произошло. Как ты перехватил мои руки, грубо разжимая мне пальцы на своем члене и совершая последующий резкий поворот. Как накрыл своей удушливой тенью за доли секунды, перебивая и поглощая мою собственную собой – затягивая в себя, вырывая из реальности одним нещадным ударом. Мир не просто перевернулся своим искаженным пространством чёрных зеркал, ломаясь на тысячи белых и красных трещин. Ты полностью заслонил его собой – ты и стал этим миром, впечатав меня в него спиной и затылком чуть ли не со всей силы, нависнув сверху, перекрыв мне кислород и любые пути к отступлению… насадив и пронзив насквозь чёрными клинками своих смертельных скальпелей. Разве что забыл об одной весьма немаловажной детали… Ведь ты обрезал все пути к отходу и для себя тоже!
Да, Дэнни! Ты только что это сделал! Забрал нас обоих! Совершил то, чего столько времени избегал и так боялся. Сделал это САМ! Припечатал собой, вскрыл мою кожу новыми метками своего оголенного тела и обнажившихся желаний! Поглотив полностью и продолжая поедать сорвавшейся с цепей одержимостью, растлевая и растягивая всеми ранами, уязвимыми точками и свихнувшейся болью на своём живом распятье. И, нет, совершенно не думая останавливаться хотя бы на передышку, хоть на один спасительный глоток чистого воздуха. Падая ниц, разбиваясь вдребезги перед всесминающей необратимостью в раскаленные недра ликующего фатума. Падая передо мной!..
Я его чувствую… слышу… ВИЖУ! В твоих глазах, практически ослепивших мои своей чёрной кислотой, в твоих расширенных зрачках, пронзивших мои мощным ударом тотального поглощения. Его вибрирующее рычание, его первобытную ярость, животное бешенство… вскрытую уязвимость. Он опаливает своим звериным "хрипом" моё лицо, губы, пока твои пальцы сдавливают мои скулы, подбородок и горло, парализуя все части тела в неподвижном оцепенении и вжимая затылком в мраморную стену душевой.
Думаешь, мне не страшно и я его не боюсь? Ещё как боюсь! Бл*дь, до потери рассудка, до панического приступа завизжать во всю глотку, потому что я знаю, на что он способен и… вижу! Вижу, чего он жаждет на самом деле и от этого желания его ничего не отделяет и не останавливает, кроме тебя… кроме твоих пальцев, твоего тела и… твоей слабости.
Ну же! Сделай это! Или убей или… позволь мне закончить этот шаг самой… дойти до заветной грани, переступив запретную черту…
Да…
…протянув дрожащие пальцы к его оскаленной пасти, едва осознавая, что делаю…
…как в полубреду, запустив сомлевшую ладонь в жесткую щетину и вставшую дыбом шерсть…
…вбирая кожей, костями и воспаленными нервами глубокую вибрацию его беззвучного рычания…
…дотронуться до самой уязвимой точки на сердце…
…включить цепную реакцию всесжигающей боли…
…увидеть её смертельную вспышку в вязкой черноте твоих глаз…
…вздрогнуть от сильнейшей отдачи и ответного разряда по собственным открытым ранам и болевым узлам…
…не удержаться… сорваться и упасть…
…Упасть в тебя… в твою бездну… в твою сладкую боль и отравленную чёрную любовь…
Дёрнуться всем телом, от соприкосновения с оголёнными проводами твоих высоковольтных эмоций и сминающих движений, с острыми лезвиями твоей ненасытной тьмы… Едва не застонать и не закричать, не в состоянии поверить случившемуся и пережитому. Едва не скончаться от смертельной инъекции твоего чистейшего наркотика прямо в сердце… Умереть и воскреснуть за одно мгновение, за один сокрушительный удар твоего внутреннего зверя (за один бешеный рывок из тьмы на свою обомлевшую жертву), разорвавшего в одночасье тугие волокна жесткой реальности и нашей переплетенной боли. Почти потерять сознание от твоих губ, накрывших мои сокрушительным вторжением сумасшедшего поцелуя. Упасть, разбиться на тысячи осколков, чтобы тут же возродиться из чёрного пепла твоей бездны кем-то мне ранее неведомой – абсолютно нагой, беспомощной и… пугающе сильной. Обновленной, обезумевшей, сгорающей вживую в первородном огне одержимой похоти – в удушающей клетке твоей наготы, в тебе!
Быть собой и одновременно не узнавать себя, превращаясь в продолжение твоих возбуждающих манипуляций, растворяясь стремительным погружением в твоём поцелуе – в нашей общей агонии первозданного откровения. Боже всемилостивый!.. практически уже не понимать и не чувствовать себя, слившись кожей, эмоциями и сознанием с каждым растлевающим движением твоего тела на мне. И я никак не могла им насытиться и напитаться, как и тобой, твоими губами и языком, атакующими ненасытный вакуум моего рта своими нещадными толчками насилующего совокупления. Ты не просто целовал меня, ты врывался в мою истерзанную долгими ожиданиями обитель, подобно единственному, неоспоримому и законному владельцу. И я впервые открывалась навстречу твоим подчиняющим ударам без страха, паники и безвольной истерики, потому что сама хотела этого… потому что ты делал это со мной из-за меня – ты делал то, чего желала я!
И я была готова умереть в любую секунду и именно от твоих рук. Я больше не боялась твоего зверя, ибо в эти минуты он всецело был моим союзником, даже когда вонзал в мою плоть и в затянувшиеся раны свои ментальные клыки и когти, даже когда рвал и терзал меня твоими ликующими демонами. Я принимала все его наказания и пытки с блаженством покаявшейся грешницы, раскрываясь всё больше и глубже, обнажаясь практически до костей. Я словно и вправду ждала смерти, будто знала, чем всё это вскоре закончиться, поэтому и не могла остановиться. Спешила, как могла, хваталась за эти ускользающие мгновения, как суицидник за последние вспышки угасающего сознания, захлебываясь твоим безумием и твоей всепоглощающей тьмой, как единственными спасительными глотками чистого кислорода. Цеплялась за эти тонкие красные нити переплетённых связей между жизнью и смертью… между мной и тобой… между нашей болью и любовью…
Только в этот раз они стали единым целым, слившись в одно, став нами. Да простят меня вселенские боги, ибо тогда я подверглась одержимости лишь одного уязвимого смертного и его вырвавшимися на свободу демонами – тобой! И в те минуты я бы не подпустила к себе ни одного экзорциста… кроме тебя… Ты и был для меня теперь всем! Моим воздухом, отравленной твоим чёрным вирусом кровью, продолжением меня во всём – моим богом и Дьяволом! Вечной жаждой, неизлечимой слабостью и источником моей жизни – моей ненасытной похотью и главным смертным грехом.
Да, я готова была умереть, лишь бы не терять этих неописуемых ощущений, не терять тебя, твоего тела, нашего бесстыдного соития и не только физического. И чем глубже я тонула и захлебывалась в нём (в тебе!), тем острее впивались в мою воспаленную плоть и в нервные окончания раскаленные лезвия нашего болезненного вожделения. Ты словно сдирал с меня кожу живьем или выворачивал наизнанку самыми чувствительными зонами моего перевозбуждения. Я даже не могла понять, где сильнее всего осязала толчки твоего языка, пока ты терзал мои губы своим прошивающим насквозь поцелуем. Он трахал и насиловал мой рот или я явственно ощущала, как ты растирал им опухшие складки моей вульвы и клитора, вонзая нещадным клинком его анестезирующей боли в пульсирующие стенки моего влагалища? Казалось он был на мне и во мне везде, где только можно и не возможно, как и ощущение твоей оголенной кожи на моей, твоих рук и пальцев, которые впивались в меня сверхпрочными тисками и оковами по всему телу: царапали мой нежный эпидермис, стягивали на затылке волосы, распинали и расписывали пылающими метками своего любимого Хозяина.
У меня больше не оставалось сил даже на то, чтобы немощно стонать в твой рот, вздрагивать и всхлипывать на каждый удар и сладкий "порез" твоего языка по моему. Я просто хотела умирать в этой блаженной агонии целую вечность, окончательно потеряв связь с реальностью и с собственным здравым разумом, но только не с тобой и не с теми ощущениями, которыми ты вскрывал меня до основания, резал, плавил и перепрошивал по всему телу и сущности самыми крепкими красными нитями. Я даже не могла отличить запредельные вспышки болезненного возбуждения от множественного оргазма. А может это и был сплошной оргазм бесконечной эйфории, накрывший меня своим смертельным цунами в тот самый момент, когда я обняла тебя первой со спины? Просто теперь ты усиливал и раскалял его в моих костях, крови и в нервных окончаниях до тех критических пределов, от которых должна была последовать либо мгновенная смерть либо…
Очередная вспышка боли, и в этот раз я все-таки жалобно застонала в голос, не поверив тому, что ты сделал. Прервал свой насилующий поцелуй и опять первым, когда я уже находилась на грани термоядерного взрыва и готова была потерять сознание окончательно. Я не хотела этого буквально до слёз, никогда и ни за что! Как и сводящего с ума разрыва между нашими телами, между нашей оголенной болью. Ты словно и в самом деле сорвал с меня свою же кожу сросшуюся с моей, лишая меня возможности чувствовать тебя всего, льнуть к тебе, вжиматься в тебя, тереться животом и распухшими половыми губами о твою мошонку и каменный член.
Я уже готова была закричать, а то и вцепиться со всей дури всеми трясущимися пальцами в твои волосы, сделать хоть что-то, чтобы тебя остановить. Но ты сам заставил меня совершить это, когда скользнул по мне вниз, меньше, чем через секунду накрыв вершину возбужденного соска моей левой грудки обжигающим вакуумом своего рта, а правое полушарие смяв влажной ладонью и сильными фалангами не менее болезненной лаской. Вот когда я застонала по настоящему, теряя голос и последние остатки самообладания (как будто всё это время я обращала на него внимание). И я действительно это сделала – сжала дрожащие пальчики в твоих мокрых волосах у самых корней, абсолютно не понимая, чем меня на самом деле так выбивает (буквально до потери сознания!), стягивая судорожными спазмами остервенелой похоти в глубинах влагалища и в едва не кончающем клиторе – твоими откровенными ласками, твоими пальцами, языком и даже зубами, скользящими, прикусывающими и массирующими чувствительные соски моих грудей или ощущением твоих натянутых прядей в моих кулачках? А может всего сразу, включая и тебя?
Это была слишком невыносимая пытка, чтобы так долго её терпеть и не сойти с ума раньше времени. Ведь я не знала, чего хочу больше всего в эти мгновения: чтобы ты продолжал, не прерываясь ни на секунду, или разорвал на хрен? – убил и прикончил до того, как я сама сползу на мокрый пол душевой на колени и начну тебя умолять со слезами и истеричными припадками сделать это со мной…
Но ты и не думал останавливаться, как и не думал запрещать мне что-то совершать в ответ. Твой горячий рот и язык уже оставляли свои порочные метки на моих рёбрах и животе, когда на моих сосках уже не осталось ни одного живого места – растертых до пурпурных засосов, опухолей и укусов и ноющих сладкой болью во всех твоих расписанных ранах. Когда меня трясло, выжигая изнутри твоим чёрным током по костям и эрогенным каналам, и я уже буквально кричала срывающимся голосом, до сих пор не соображая от чего – от приступов ненормального возбуждения или от оргазма?
Я не смогла понять этого даже когда клинок твоего "вспарывающего" языка "прорезал" чувствительную дорожку по центру моего лобка вплоть до вершины схождения налитых кровью долек половых губ. Я просто потеряла в эти сумасшедшие секунды и голос, и сознание, и себя… особенно себя во всём этом огромном, удушающем, беспрестанно вибрирующем коконе нашего чистого и наэлектризованного безумия. А когда обжигающая змейка проскользнула между влажными складками вульвы, прямо поверх опухшего клитора, выписывая откровенные иероглифы невыносимого вторжения, а более жаркий вакуум рта накрыл большую часть воспаленных больших и малых губ… я не упала и не потеряла сознание наверное только потому, что продолжала крепко цепляться за твои волосы и голову. Но пол и окружающий массивный мрамор твоего Чёрного Зазеркалья всё же дрогнул и едва не перевернулся вместе со мной, если бы твои ладони вовремя не обхватили меня за бедра под косточками таза, крепко вжавшись пальцами в ягодицы. И кажется я снова кончила… или мне это снова почудилось? По крайней мере оно было настолько сильным и выбивающим на раз одним мощным ударом по всем уязвимым точкам сразу, что у меня попросту затряслись коленки, помутнело в глазах, в голове и уже практически вынесло за пределы агонизирующего сознания.
Нет, господи, нет!.. Как бы безумно сладко это не было, и как бы моё тело не рвалось покинуть пределы твоего мира, я не хотела разрывать с ним этой умопомрачительной связи – связи с тобой! Терять хотя бы несколько бесценных мгновений, наблюдая за тобой с высоты, дурея только от этой ирреальной картины и не в силах поверить, что это не сон, и ты действительно стоишь передо мной на коленях и насилуешь мою киску своим ртом и языком. Смотреть и чувствовать всё это одновременно, теряя рассудок и себя, превращаясь с каждой пройденной минутой в кого-то ещё более обезумевшего и одержимого, чем я была до этого. В кого? Боже правый…
И неужели это на самом деле ты? ТЫ! Твои руки, твое абсолютно нагое тело!.. И это твои губы и твой язык растирают мой клитор с нежными створками вульвы вплоть до вагинальной щелочки, то усиливая, то ослабляя давление своих толчков и опаливающих засосов. И они заполняли своими порочными ласками не только мою киску снаружи, их фантомные и не менее всесжигающие приливы проникали в самые глубины влагалища, стягивая тугими кольцами аритмичных сжатий каждую перевозбужденную мышцу и узел, тут же выбивая более сумасшедшей отдачей по всему телу и прямо в голову. Как я вообще могла определить, что это – оргазм или нечто большее?
Или какая разница, что это, чем меня топит и во что превращает. Пока это делаешь со мной ты, пока открываешься и позволяешь чувствовать больше, чем давал ещё совсем недавно – всё остальное выглядело бессмысленным и второстепенным, стираясь в абсолютное ничто на фоне нашего нового воссоединения и перерождения. Ведь это был ты! ТЫ!!! Мой Дэнни! Мой единственный и только МОЙ – любимый, такой безумный и едва сдерживаемый зверь… Тот, к кому я могу прикасаться, обнимать, целовать и ощущать, как никогда и никого другого! Тот, кто даже в порыве дикого бешенства не сможет причинить мне вреда и сделать очень больно…
Поэтому я теперь и не боюсь, и мне практически всё равно, до чего ты способен сейчас зайти. После того, что мне пришлось пережить с тобой, после всего, что ты уже со мной сделал… Господи, да ради подобных минут я была готова теперь пройтись по настоящим битым стеклам и горящим углям босиком. Ты и сам не понимал, что мне давал сейчас и чем наполнял. Это была больше, чем надежда, а может даже и больше, чем любовь!..
Падение или полет? Или и то и другое вместе? Тьма и свет? Или тьма и алые вспышки животворящего пламени? Я снова горю в его ласкающих языках, как когда-то, десять лет назад и не чувствую никакой угрозы и смертельных ожогов, ведь они поднимаются от тебя, от твоих рук, от того, что ты делаешь мне и со мной. Горю и сгораю живьем прямо в тебе… В твоём собственном безумии, в неконтролируемых порывах твоих желаний и нашего общего десятилетнего голода. Мне даже не надо подстраиваться и прислушиваться к тебе, я всё равно сейчас подобна невесомой и бездумной пушинке, которую ты держишь в своих ладонях на кончиках пальцев, я и есть продолжение всех твоих действий, твоих нервных окончаний, открытых импульсов и осязаний. Я никто, ничто и одновременно всё! И тебе ничего не стоит вознести меня к небу и сбросить обратно к своим ногам, стирая в пыль, по которой ты ступаешь каждый божий день.
Просто сделай это… вернись ко мне (господи!), вернись навсегда!
Мир снова качнулся, будто ты услышал меня или почувствовал застрявший в моей глотке крик. Очередной вымеренный рывок зверя, и он уже накрывает меня твоей чёрной тенью, растягивая моё тело на твоём живом распятье. Перекручивает конечности, изгибы рук и даже ноги прочными фиксаторами своей тьмы и пульсирующей бездны. Я практически не соображаю, что происходит и что ты делаешь, но прекрасно ощущаю, как каждое из твоих прикосновений и действий проходит высоковольтными разрядами по моим раскрытым нервам и уязвимым точкам, заставляя при каждом очередном ударе неосознанно вздрагивать, всхлипывать и хотеть ещё. Но в этот раз ты проделал нечто большее, равноценное твоему недавнему поцелую, такое же забытое и заново обновленное в своём первозданном перерождении, то, что всегда было только нашим, а теперь неожиданно воскресшим через твои руки и сминающие движения.
Я едва поняла, что произошло и как это произошло, только запомнила, как перевернулись стены и на несколько секунд я потеряла твоё лицо, но не осязание тебя. Наоборот, ты был опять и снова и везде где только можно и нельзя, словно и вправду пытался втянуть в себя, слиться нашими телами буквально в одно целое (словно этого уже не случилось целую вечность назад). Не удивительно, что я застонала, интуитивно выгибаясь под тобой (да! Именно под тобой! Под одной сплошной фактурной мышцей ожившей тьмы и смертельного безумия!), практически теряя сознание и способность анализировать происходящее. Мне этого и не нужно было, мне с лихвой хватало и того, что ты контролировал всё, что со мной творил – контролировал себя и меня, удерживая на гранях допустимого и невозможного. Большего мне и не требовалось, только чувствовать, как ты вжимаешься в мою спину, ягодицы и ноги, покрывая собой буквально с головой, распиная на себе и на мраморной стене душевой. Иного сейчас я и не хочу, только сходить с ума, задыхаться от молебных стонов, прогибаясь ещё сильнее, когда твоя ладонь оплетает моё горло вторым ошейником, запрокидывая голову затылком на себя… Когда остается меньше секунды, чтобы успеть понять, что ты собираешься сделать со мной… Нет… не успеть, а уже принять, интуитивно толкаясь на встречу, взрываясь за эти считанные мгновения необратимой реакцией на твой мощный и почти смертельный удар. Я даже не поняла, закричала ли или мои связки приказали долго жить. Но то, что мой стон утонул в глубинах твоего рта, накрывшего мои задыхающиеся губки, было настолько же очевидным и гиперосязаемым, как и толчок твоего члена, вошедшего на всю длину и на всю возможную глубину в мою вагину почти одновременно с твоим языком в мой ротик. И в этот раз я как-то сумела определить, что это был всё-таки оргазм. Мои онемевшие половые губы и клитор, которые, казалось, больше опухли от трений твоего языка, попросту не смогли выдержать последней, самой нереальной пытки – внутреннего удара фаллоса по перевозбужденным стенкам влагалища и болезненного вжатия тугой мошонки в воспаленную поверхность киски. Бл*дь, я спускала и текла, как самая настоящая сучка на твой член и яйца, ощущая это буквально при каждом твоём грубом, сильном и нещадном проникновении, растирающем и растягивающем мою вагину вбивающимися фрикциями животного совокупления. И он продолжался всё это невыносимо долгое и запредельно сладкое время (FUCK!). Я кончала и стонала в твой рот, пока ты банально трахал меня, жёстко вбивался каменным пенисом в пережатые тиски моего кончающего влагалища. Меня выгибало и тянуло на тебя невообразимой мощью остервенелой похоти и пугающей гравитацией собственной одержимости. Я словно сама жаждала слиться с тобой, вобрать в себя твой член как можно глубже, высосать его до основания, позволив тебе в ответ разорвать меня изнутри.
