Текст книги "Подарок на совершеннолетие (СИ)"
Автор книги: Евгения Бергер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 13 страниц)
13 глава
13 глава.
Когда я появляюсь на пляже, Бастиан уже там: потягивает апельсиновый сок через длинную соломинку и блаженно щурит глаза от яркого солнца.
– В этом месте что-то есть! – провозглашает он с полуулыбкой. – То ли дело в первозданной красоте горных склонов вокруг, то ли в минимальном количестве туристов… Сам пока не разобрался.
– Где Алекс? – только и отзываюсь я.
Бастиан приподнимает брови.
– Надевает плавки, как ты и велела? Предается убийственной тоске по Эстер? – и совсем тихо: – Сговаривается о тайной встрече в лесу?
– С кем? С белками? – хмыкаю я. – Перестань говорить глупости. – И одариваю парня насмешливым взглядом.
В этот момент замечаю коляску Алекса, направляющуюся в нашу сторону.
– Проблемы в раю? – осведомляется он, и я не сразу понимаю, о чем речь.
– Пустяки, – первым находится Бастиан. – С девушками всегда так: они вечно всем недовольны. Разве нет?
Алекс бросает на меня многозначительный взгляд.
– Извини, Стеф, не могу с ним не согласиться.
Мне хочется окунуть их обоих головой до самого дна: вот ведь спелись, птички, однако вместо этого срываюсь с места и бегу в воду сама… Та кипятком ожигает кожу, и я почти перестаю дышать.
– Ну как водичка? – интересуется Бастиан.
Молча поднимаю вверх большой палец, потом ложусь на воду и раскидываю в стороны руки…
Хорошо-то как. Позволяю себе отрешиться от реальности… пусть и на недолгие пять минут!
– Стефани?
– Да? – Бастиан рассекает воду руками. – Алекс не собирается плавать…
– Да я уж как бы догадалась… Что он тебе сказал?
– Сказал, что не хочет.
– Ясно, – переворачиваюсь на живот и плыву к берегу.
Алекс сидит на том же месте и наблюдает за купающимися, и я почему-то начинаю паниковать из-за своего мокрого купальника-бикини, в котором должна вот-вот появиться из воды… С чего бы вдруг такая стыдливость? Обхватываю себя руками и бегу к полотенцу.
– Замерзла?
– Есть чуть-чуть. – Присаживаюсь на шезлонг и стремительно обтираюсь. – Не хочешь тоже поплавать? Очень бодрящая водичка.
Алекс только и делает, что качает головой. Насмешливо так качает.
– Что? – любопытствую я. – Ты хорошо плаваешь.
– Ага, в бассейне, где для этого предусмотрены все условия.
И тогда я говорю:
– Бастиан может помочь тебе…
Но Алекс продолжает качать головой, только теперь еще яростнее.
– Нет уж, покорно благодарю.
– А если сам… – Договорить мне не удается: Алекс так и прожигает меня взглядом.
– А сам я ни на что не способен…
– Способен, и мы оба знаем это, – не выдерживаю я.
Парень отмахивается от меня, плотно стиснув бескровные губы.
– Не начинай! Давай не будем ссориться.
Молчу, оглушенная и расстроенная собственной неспособностью достучаться до него…
– Молодой человек. – Мы с Алексом оборачиваемся одновременно: перед нами пухленькая старушка в ярко-желтом неоновом купальнике, протягивающая моему собеседнику свернутую газету. – Должно быть, вы обронили… Нашла ее в двух шагах, на земле. Держите, не стесняйтесь.
– Это не мое, – отвечает Алекс без единого намека на улыбку. – Я не читаю газет…
Старушке бы обидеться на подобную неприветливость, а она только всплескивает руками.
– И правильно делаете, молодой человек! Ничего путного там нынче не пишут. – И без всякого перехода: – Хайди Риттерсбах. Приятно познакомиться! – свернутая в трубку газета перекочевывает в левую руку, а правую, теперь уже свободную, старушка протягивает Алексу.
Тот абсолютно безэмоционально пожимает руку вынужденной теперь уже знакомой.
– Алекс Зельцер, – называется он, а та спешит пожать руку и мне: – Вы так прекрасно плаваете, дорогая. – Почти смущенно: – Простите, что немного наблюдала за вами. Сама я плаваю, как бревно… и даже хуже. Кристина говорит, что если меня утопить, то даже камня не понадобится: я и сама пойду прямехонько на дно. Бултых и – готово! Кристина! – машет она высокой старушке в полосатом купальнике. – Смотри, у меня новые знакомые. – И снова нам: – Кристина Хаубнер – моя подруга, не так, чтобы давняя, но очень близкая, мы втроем… вон там, видите, – тычет она пальцем в третью старушку на другом шезлонге, – это Мария, так вот, мы втроем путешествуем по очень важному делу. Мы собираемся откопать клад! – заканчивает она почти шепотом.
Алекс закатывает глаза – мне же едва удается сохранить серьезное выражение лица.
– Откопать клад? – переспрашиваю я, и говорливая старая леди открывает было рот, чтобы ответить, однако Алекс опережает ее:
– Что-то мне напекло голову на этой жаре. Пойду-ка я отдохну в тенечке! – и без лишних церемоний устремляется в сторону гостиницы.
Я как раз размышляю над тем, не стоит ли мне попросить прощение за его бестактность, когда Хайди Риттерсбах произносит:
– Такой милый молодой человек… разве что чуточку несчастный. Это ведь не вы его обидели, не так ли?
У меня пропадает дар речи… буквально: произношу односложное «а» и таращусь на старушку странными глазами.
– Хайди, – окликает ее та, что зовется Кристиной, – ты, верно, совсем заговорила бедную девушку… Здравствуйте! – и она приветливо мне улыбается. – Как долго планируете пробыть в этом чудном месте? Мы завтра, к сожалению, отбываем. – И снова: – Давайте вместе поужинаем… если вы не против, конечно… Всегда приятно пообщаться с молодежью.
Когда они отходят, оставив меня одну, я оказываюсь не только сбитой с толку, но еще и сговорившейся о совместном ужине в придачу.
Не представляю, как парни к этому отнесутся…
Бастиана новое знакомство лишь забавляет: три милые старушки, путешествующие в компании ланкаширского хилера по кличке Бутерброд, кажутся ему хорошим предзнаменованием для нашей кампании по спасению Алекса от разбитого сердца.
– Рядом с ними я уже не чувствую себя странным парнем с нелепейшей миссией на свете, – шепчет он мне во время аперитива, состоящего из шипучего лимонада. Пузырьки так и ударяли мне в нос…
– Потому что они страннее? – любопытствую я.
– Вот именно, – улыбается Бастиан, снова вслушиваясь в застольную беседу. А нетривиальное трио между тем бомбардирует Алекса вопросами:
– Значит, вы из Нюрнберга? Как интересно. Мы с вами почти соседи… А как зовут вашего отца? А ваша матушка, сколько ей лет?
– Двадцать четыре, – брякает Алекс в крайнем раздражении. – Они со Стеф большие подруги.
Пухленькая Хайди Риттерсбах округляет глаза:
– Двадцать четыре? Как такое возможно? Не понимаю.
И более рассудительная фрау Хаубнер произносит:
– Должно быть, его отец женат вторым браком, не так ли, молодой человек?
Алекс отвечает пожатием плечами, и я спешу отвлечь внимание на другое:
– А как же вы сами, расскажите нам о себе. Давно ли вы дружите? И куда направляетесь? Слышала, вы собираетесь на поиски клада… Звучит весьма интригующе.
Изображаю вежливый интерес и готовлюсь внимательно слушать. И прежде, чем неугомонная фрау Риттерсбах начинает потчевать нас рассказом о себе и своих подругах, третья участница трио с собакой – щупленькая фрау Ваккер – издает протяжный вздох, который вполне мог бы принадлежать какого-нибудь средневековому привидению из готического сборника литературы девятнадцатого века.
Это первый реальный звук, который мы от нее услышали (не считая приветствия в виде негромкого «не правда ли какой прекрасный вечер»), и, боюсь, я гляжу на нее во все глаза… Даже Алекс перестает изображать скучающего светского денди и посматривает на соседку по столу заинтересованными глазами.
Впрочем, больше она ничего не произносит, только вдруг улыбается смущенной полуулыбкой и глядит на свою подруга… Фрау Риттерсбах тут же частит скороговоркой:
– Ох, вы не представляете, какая это история! Просто божье провидение, не иначе. – Обводит нас горящими глазами: – Так вот, началось все с краткого объявления в газете: «Приглашаю для совместного проживания одинокую пожилую даму». Вслушайтесь только, «Одинокую пожилую даму»… – И с непередаваемой грусть: – На тот момент я лишь месяц как овдовела, ходила по опустевшим комнатам и бесконечно вздыхала. – Представить веселушку Хайди Риттерсбах бесконечно вздыхающей у меня получается плохо, но я продолжаю внимать ее рассказу: – Дети выросли, обзавелись собственными семьями, а мне что, куковать свой век в одиночестве… Нет, так не пойдет, сказала я себе и решительно набрала указанный в объявлении номер…
– Так чья это была идея с объявлением? – решаюсь уточнить я.
– Ах, так это все Мария! – отвечает пухленькая рассказчица. – Она у нас такая изобретательная. – Смотрю на безгласную фрау Ваккер и с трудом могу представить ее изобретательной. Похоже, я плохо разбираюсь в людях… – Она всю жизнь проработала учительницей немецкого языка… пишет стихи, – как бы поверяет нам важную тайну Хайди Риттерсбах, и щупленькая поэтесса смущенно отводит глаза. – Она никому их не читает… только нам с Кристиной, да и то, если мы хорошенько надавим на нее… например, пригрозим лишить сладкого, – и еще тише: – У нее конфеты под каждой подушкой. Они, якобы, помогают ей творить. – И тут же одергивает себя: – Ну да ладно, речь не о том, что-то я отвлеклась. Кристина, а ты почему решила позвонить по объявлению?
Высокая леди в кардигане изумрудного цвета отвечает:
– Скука – коварнейший враг любого пенсионера. Я поняла, что, выйдя на пенсию, банально не знаю, куда себя деть, и потому, увидев объявление в газете, решила… развеять скуку, так сказать. Чем черт не шутит…
– Так просто? – удивляюсь я. – Вас свело вместе одно-единственное объявление?
– Это было не просто объявление, юная леди, – возражает Кристина, – это был своеобразный крик о помощи… SOS… Mayday и так далее и тому подобное. – И тут же поясняет: – У нас с Хайди хотя бы есть наши дети, а Мария, она абсолютна одна в этом мире, и когда ей пришлось оставить работу, одиночество ее стало непереносимым…
– О, – только и могу произнести я, а Бас дополняет остальное:
– Так вы, выходит, созвонились и… решили жить вместе?
– Именно так, – подтверждает Хайди Риттерсбах с улыбкой, запихивая в пасть Бутерброда кусочек колбасы. – Теперь у нас есть все необходимое для полноценной жизни: ежедневное общение, старенький «опель-адмирал» 1937 года и возможность путешествовать в любое время года, было бы здоровье. А оно, к счастью, нас не подводит! – и жизнерадостное трио с улыбками переглядывается.
Наше трио – о да, нас тоже трое: удивительное совпадение! – перекидывается не менее занимательными взглядами. Бастиана так и распирает от едва сдерживаемого веселья:
– А поиски клада, – интересуется он, – каким образом они связаны с темой вашего дружного сожительства? – И с ироничной полуулыбкой: – Неужели во время отпуска в Маракеше вам продали настоящую карту сокровищ?! Должно быть, азиатские базары – настоящая кладезь невероятных возможностей.
Даже простушка Хайди Риттерсбах улавливает далеко не завуалированную насмешку в словах собеседника, и ее бровки слегка приподнимаются:
– Этот молодой человек, девочки, изволит принимать нас за каких-то выживших из ума старух! – провозглашает она почти с пафосом. И «девочки» осуждающе качают головами…
Бастиан даже слегка краснеет, и это веселит меня еще больше; гляжу на Алекса – он кажется тоже вполне довольным происходящим. Хлипкий намек на улыбку слегка изгибает его красивые губы…
– Не думаю, что Бастиан хотел вас обидеть, – примирительно произношу я, вступаясь за незадачливого братца. – Просто разговоры о кладе растревожили его авантюристскую жилку… Скажу вам по секрету: его любимая книга – «Остров сокровищ».
Это не совсем так, но покривить душой ради этих вот недовольно сведенных бровей (Бастиан) и восторженных улыбок (кладоискательное трио) было очень даже забавно…
– Какое удивительное совпадение! – всплескивает руками Хайди Риттерсбах. – Вас нам сам Господь послал! Мария, можно я расскажу им?
– Да ты вроде как бы уже, – произносит та с легкой улыбкой, и ее подруга, так и исходящая видимым нетерпением, подхватывает… С губ срывает.
– Ну да, ну да, не сдержалась. – И тише: – Мы вовсе не выжившие из ума старухи… Кристина, подтверди! – старушка в изумрудном кардигане снисходительно прокашливается в кулак. – Вот так-то, – глядит на нас пухленькая ораторша светло-карими глазами – похоже, покашливание фрау Хаубнер считается в их кругу истиной в последней инстанции.
Мне приходится приложить Бастиана носком ботинка по ноге, слишком уж веселит его вся эта ситуация с забавными старушками. А мне любопытно послушать про клад… Не каждый день тебя потчуют подобного рода историями.
– Итак, слушайте, – продолжает говорливая леди. – Наша Мария, – кивок в сторону фрау Ваккер, – наполовину итальянка: ее отец был родом с Сицилии, а точнее: из маленькой деревеньки близ Эриче – Мария была там однажды: купила замечательный веер ручной работы – так вот, ее отец благополучно бежал оттуда еще будучи двадцатилетним парнишкой. Сам он никогда не рассказывал, что послужило тому причиной, только мы полагаем, что он мог быть членом мафиозной группировки и что именно страх за собственную жизнь и погнал его прочь от родных берегов.
– Что заставляет вас предполагать такое? – решаюсь перебить рассказчицу.
И маленькая старая леди с поспешностью выдает:
– Наличие карты с обозначением места захоронения давнего клада.
– У вас есть карта?! – восклицает Бастиан.
– Самая что ни на есть настоящая.
Алекс, Бастиан и я дружно переглядываемся. Звучит, как история из детской книжки…
– И где же вы ее нашли?
– Это все Мария, – подает голос Кристина Хаубнер. – Ее отец скончался несколько лет назад, и все его вещи так и лежали неприбранными в одной из комнат их дома… Когда же мы решили съехаться, Мария решила освободить комнату отца и отдать ее одной из нас, тогда-то она и нашла старую карту с красным крестиком посередине.
– И почему вы решили, что это не какая-нибудь забавная стилизация…
– О нет, – вступает в разговор сама обладательница итальянских предков, – мой отец никогда бы не стал заниматься подобными вещами… Он был крайне серьезным человеком, к тому же, – замолкает она на секунду, – любил повторять одну и ту же фразу: «Мое сердце зарыто под вербами». Я думала это строчка из какого-то стихотворения, но, возможно, он говорил совсем о другом.
– И вы отправились в путь, чтобы…
– Откопать таинственное сокровище Энрико Росси, – подхватывает мои слова Хайди Риттерсбах. – Энрико Росси – отец Марии, чтобы вы знали.
Бастиан пихает меня локтем в бок, мол, забавная вышла история, не находишь, а я гляжу на Алекса: мне нравится едва заметная улыбка, блуждающая по его лицу.
14 глава
14 глава.
– И все-таки мы должны были с ними попрощаться, – в пятый по счету раз произношу я, выкручивая руль под монотонный голос навигатора.
И Алекс отзывается насмешливым:
– Только не говори, что ты поверила этой истории с кладом. Как говорится, чем бы дитя не тешилось…
– Мы не можем знать наверняка, – возражаю в зеркало заднего вида. – Карту-то нам так и не показали… А вдруг все правда?!
Бас поднимает глаза от вязания – голубое шерстяное полотнище похоже на стяг
неизвестного государства – и говорит:
– А мне Бутерброд понравился. Такой милый песик!
Мы с Алексом стонем одновременно.
– Прямо тебе под стать!
– Да ты и сам как бы милый!
В один голос добавляем мы, и, переглянувшись, начинаем смеяться. Бастиан беззлобно ворчит:
– Смейтесь, смейтесь, мои брутальные сотоварищи! – и меня разбирает еще больше: самый брутальный из нас именно Бастиан, и я никак не могу привыкнуть к его огромным мускулам в противоестественном (как мне кажется) сочетании с тонко-хлипкими вязальными спицами. – А песик был действительно милый, – не сдает он своих позиций, – хоть и пытался дважды цапнуть меня за палец.
Алекс улыбается, и это третий раз с начала нашего путешествия – я веду точный подсчет каждой из его улыбок.
– Надо быть настоящим злодеем, чтобы решиться обидеть такого милого парня, как ты, – произносит он в своей обычной, слегка насмешливой манере. Обычной до встречи с Эстер… И волна ностальгического «цунами» на секунду затопляет меня от макушки до кончиков пальцев на ногах.
Разом припоминаю первую встречу с Шарлоттой после ее возвращения в Германию (ходили слухи, что она забеременела от Юлиана и сбежала рожать куда-то в Италию): случайное столкновение в магазине, перевернувшее всю мою жизнь…
– Стефани!
– Шарлотта!
– Как дела?
– А у тебя как?
Она пригласила меня на чай и назвала адрес – я не могла упустить подобной возможности и… вскоре уже утвердилась в доме на Максимилианштрассе в качестве персонального тренера Алекса Зельцера.
Не знаю, откуда взялась во мне эта смелость и само чувство… откуда берутся симпатия? Страстная влюбленность?.. Любовь… Они просто либо есть, либо их нет. В моем случае я прошла все стадии одну за другой, а Алекс так этого и не заметил, вернее я не позволила ему заметить: когда меня знобило от страстного желания хотя бы просто прикоснуться к нему, я начинала гонять его на тренажерах еще сильнее, а себя – смотреть на все это с презрительным недовольством. Именно в моменты подобной стервозности я и была уязвимее всего… и только неизменные Алексовы шуточки помогали мне держаться на плаву.
Сейчас я понимаю, что мне стоило бы признаться… еще тогда показать свои чувства, и Алекс мог бы ответить на их. Это не только сделало бы нас обоих счастливее – это уберегло бы нас от Эстер.
А теперь и говорить нечего…
Парни продолжают шуточно препираться: «не называй меня милым» (Бастиан), «если конфета – это конфета, то как же мне не называть ее конфетой» (Алекс), «не все конфеты сладкие по существу» (Бастиан), «горький шоколад или мятные пастилки, какими бы горькими не были на вкус – все равно остаются конфетами» (Алекс)… Я уже не понимаю, о чем они говорят и снова погружаюсь в свои размышления.
Мы выехали с Планзее около шести утра… Никакой спешки не было (до Инсбрука ехать чуть больше часа) – нам не давала спать сама мысль о намеченном: Бас, хоть и не подает вида, тоже здорово трусит, уж я-то хорошо его изучила: вон как скачут спицы у него в руках… И это только от нервов, можете мне поверить.
А меня успокаивает езда: Бас потому и посадил меня за руль – знает, что мне не усидеть на заднем сидении без дела. Изведусь до смерти. Накручу себя сверх всякой меры. А так дорога отвлекает меня… пусть и не абсолютно.
Теперь, когда мы так близки к цели, наша «гениальная» идея уже не кажется столь гениальной… Может, зря мы все это задумали, да и Алекс недобро так поинтересовался, узнав, куда мы путь держим: «Инсбрук? С чего вдруг?» Я замялась:
– Так бабочки, Алекс, ты знаешь, какие красивые бабочки в Хофбурге?! Целый павильон с тропическими красавицами, уверена, ты не хочешь этого пропустить.
Он хмыкнул.
– А в Вену заехать не хочешь, – спросил с некоторой издевкой, – там в ботаническом саду бабочки еще краше? Об этом ты, конечно, не знала.
Не знала, да и не о том речь: боюсь, наша авантюра может нехорошо кончиться, и бабочки тут абсолютно не при чем…
В этот момент я замечаю женскую фигурку у обочины: на ней огромный походный рюкзак, изорванные по моде черные джинсы и две тоненькие косички, перетянутые черными же ленточками. Прямо Энн из поместья «Зеленые крыши» в ее более агрессивной версии.
– Автостопщица, – обращаюсь к парням, привлекая их внимание к девушке. – Подхватим или как? Решайте скорее.
Бастиан вытягивает шею.
– Надеюсь, она не прячет в рюкзаке электропилу…
– И топор, – добавляет Алекс. – Откуда она взялась? Тут вокруг ни души.
– Так, я торможу, – отзываюсь на их несерьезные выпады в адрес неизвестной. – Нехорошо было бы проехать мимо… И, – добавляю совсем строгим голосом, – не спрашивайте ее про содержимое рюкзака, вы, люди, утратившие веру в человечество. Привет! – машу девушке в приспущенное окно, – тебе куда надо?
– А куда направляетесь? – отвечает она вопросом на вопрос. У нее на носу забавные веснушки…
– В Инсбрук. Если хочешь, можем подбросить…
Девушка с секунду оценивает ситуацию, окинув взглядом наше в целом небезынтересное трио: парень-инвалид, громила со спицами и бледная от недосыпа я.
– Нам по пути, – наконец выдает она, распахивая дверь автомобиля и пристраиваясь рядом на переднем сидении. – Инсбрук – самое то! Спасибо, что остановились.
Вдавливаю в пол педаль газа, и мы срываемся с места, взвизгивая шинами, словно участники «Формулы -1». Алекс подает голос:
– Поосторожнее, Стеф, иначе наша гостья решит, что мы ее похищаем… – И протягивает той руку.
– Алекс.
Девушка отвечает на рукопожатие, перегнувшись через сидение.
– Эрика. – И в сторону Бастиана: – А ты, здоровяк, не хочешь тоже со мной поздороваться?
– Привет, – отзывается тот, не выпуская из рук своих спиц.
Девушка пожимает плечами.
– Его зовут Бастиан, – произношу вместо брата. – А я Стефани. Приятно познакомиться!
– Взаимно. – Девушка плюхается на свое место.
Несколько довольно томительных минут мы едем в полной тишине (усилившийся стук спиц на заднем сидении, уверена, не считается), а потом Алекс произносит:
– У тебя очень большой рюкзак, – многозначительная пауза, – уверена, что не хочешь положить его в багажник?
Как можно более незаметно посылаю парню сигнал глазами: «я ведь просила», и тот отвечает пожатием плеч – «скучно, Бас больше не развлекает меня вязанием».
А Эрика, загадочно улыбаясь, тянет за «собачку» «молнии»:
– Я никогда не расстаюсь с этим рюкзаком, – произносит она в процессе, – у меня в нем… очень необходимые для автостопщицы вещи, – и косится на Алекса. – Два топора и мачете! – с этим оглушительным вскриком она выхватывает нечто из недр своего безразмерного «монстра» и сует прямо в мое лицо. Взвизгиваю от неожиданности, резко выкручивая руль в сторону, колеса верещат, и я наконец торможу прямо посреди дороги… Пару секунд сижу с безумно выпученными глазами, а потом наконец различаю два нефритовых глаза, уставившихся прямо на меня: котенок. Котенок?! Даже не нож, как мне было подумалось после ее слов.
– Что ты творишь?! – в сердцах пеняю безумной девчонке. – Мы могли разбиться насмерть! Повезло еще, что мы одни на дороге…
– Я учла этот фактор, не надо трагедий, – отвечает та с невозмутимостью, которой можно только позавидовать. – Смотрите, какая у него мягкая шерстка, – и прижимает к себе пушистый комочек, поглаживая его между ушами. – И глазки-то у нас такие желтые-желтые… и лапоньки-то мягкие… и хвостик весь такой пушистый…
И пока Эрика умиляется грязным комком шерсти, мы с парнями молча переглядываемся. К слову, их либо уже отпустило, либо они и вовсе не успели испугаться, только оба сидят с такими странными выражениями на лицах – причем разной степени значимости – что я невольно растягиваю губы в улыбке…
– Где ты его взяла? – первым приходит в себя Алекс.
– В лесу нашла. Правда, он очаровашка?
– А в лесу ты что делала? – не отстает тот, и девушка одаривает его задорным взглядом.
– Избавлялась от доверчивого водителя, вызвавшегося меня подвезти?!
Похоже, она прочитала наши мысли и теперь просто-напросто веселится за наш счет.
– А если честно? – интересуюсь я.
Она закатывает глаза, мол, какие же вы скучные, и произносит:
– Тут недалеко уютное местечко для кемпинга, там мы с друзьями и отдыхали… Пока я не собралась уйти. Довольны? – И в сторону парней: – И, нет, я не какая-нибудь убийца с топором.
– Это успокаивает, – посмеивается Алекс. – Дашь погладить котенка?
– Не уверена, что ты ему понравишься… – И уже Бастиану: – Ты, здоровяк, хочешь погладить моего котенка? Смотри, какая у него мягкая шерстка…
– Я не люблю кошек, – отзывается Бастиан.
– Зато любит собак, – вставляет со значением Алекс, а Эрика не отстает:
– Так это и не кашка вовсе, а кот. Хочешь погладить моего кота?
И Бастиан недовольно так отвечает:
– Я же сказал, я не люблю ни котов… ни кошек в принципе, – и снова утыкается в свое вязание.
– А что ты вяжешь? – новый вопрос заставляет Бастиана упустить одну из петель.
– Не говори под руку, – ворчит он в ответ, и только потом добавляет: – Свитер.
Девушка округляет глаза.
– Никогда не видела парня, который бы вязал… свитер.
– А вяжущего носки, видела? – поддевает ее Алекс.
И Эрика задумывается… только для вида, конечно.
– У меня даже бабушка носков не вяжет… Вы уверены, что он не инопланетянин?
– Это ты у нее спрашивай, – кивает Алекс в мою сторону, – этот странный тип – ее парень.
– О, – улыбается Эрика, – то есть он вяжет свитер для тебя?
Я отчего-то давлюсь воздухом, но, прокашлявшись, произношу как можно более невозмутимо:
– Нет, это подарок отцу Бастиана. У него скоро день рождения…
Само упоминание именин незаметно изменяет атмосферу в салоне автомобиля: уверена, мы все сразу же думаем об одном и том же… Все, кроме Эрики.
У Алекса даже лицо вытягивается, и он снова замыкается в себе… Я же давлю на педаль газа, собираясь добраться до Инсбрука в рекордные сорок минут. Почему бы и нет?
И мне это удается: в начале десятого мы паркуемся на стоянке отеля и выбираемся наружу – наконец-то можно размять ноги.
Эрика взваливает на спину свой безразмерный рюкзак и стискивает в руках котенка…
– Где ты живешь? – спрашиваю у нее. – Сможешь добраться до дома?
– Да без проблем, – и машет обоим парням. – Пока, Алекс, пока, здоровяк!
Те кивают в ответ, после чего она уверенно направляется вверх по улице и вскоре исчезает за поворотом.
Мы нагружаемся каждый своим чемоданом и направляемся в сторону отеля; на душе, что говорится, кошки скребут… целых две и крайне когтистых.
– Ребята, давайте позавтракаем и отправимся погулять. – На месте мне все равно не усидеть.
– Бабочек смотреть? – уточняет Алекс не без насмешки.
– И бабочек тоже, – отвечаю ему в тон.
Сказано – сделано: позавтракали в ресторане отеля и отправились на прогулку в Хофбург, императорский дворец, возведенный еще в пятнадцатом веке эрцгерцогом Сигизмундом и значительно позже, благодаря стараниям императрицы Марии-Терезии, обнесенный чудесным ботаническим садом, некоторые из деревьев в котором посажены рукой самой императрицы.
Я не являюсь заядлым садоводом-любителем, данная жилка отсутствует во мне полностью, зато я люблю полюбоваться на аккуратно обсаженные клумбы с чудесными цветами, половины из которых никогда и в глаза-то не видела. А таковых здесь, если верить брошюрке, не меньше тысячи семисот видов!
Однако больше всего меня поражает Павильон бабочек, под сводами которого порхает и вьется невообразимое множество тропических чаровниц, от которых просто дух захватывает. Смотрю на них, и сердце замирает! Кошусь одним глазом на Алекса: тот то ли делает вид, что ему безразлична царящая вокруг красота, то ли действительно не впечатлен уведенным… Пусть лучше первое, чем второе, мысленно взмаливаюсь я, потому что Алекс без бабочек – это как, не знаю, тело без души. Дом без очага. Автомобиль без двигателя…
Алекс без бабочек – это не есть Алекс!
Вот только тот на них даже не смотрит… И мне до боли хочется наказать Эстер за это безразличие, поселившееся в сердце Алекса только благодаря ей!
– Неужели тебе ни капельки не интересно? – И снова: – Посмотри, как называется вон та, светло-желтая?
Он лениво глядит в указанном направлении.
– Phoebis Philea. Ничего особенного.
– Алекс, – только и могу выдохнуть я, и в этом простом выдохе столько оттенков эмоций, столько скрытой недосказанности и подспудной тоски, что он вскидывает на меня глаза, глядит с небывалой серьезностью, а потом… разворачивается и направляется к выходу.
– Алекс! – зову его на бегу, отчего-то испугавшись этого серьезного взгляда, да и внезапного бегства одновременно. – Алекс…
Он оборачивается внезапно, глядит с хлестким до одури осуждением:
– Думаешь, не знаю, чего ты добиваешься? – вопрошает меня. – Думаешь, стоит показать мне пару красивых бабочек, и дыра в моем сердце зарастет сама собой?! Только так не бывает… да и все равно.
– Алекс… – Теперь я не бегу за ним следом, только смаргиваю упрямо наворачивающиеся на глаза слезы и позволяю рукам Бастиана притянуть меня в свои медвежьи объятия. Окунаюсь в них и затихаю… Почему мы вечно влюбляемся не в тех?
Обратно в отель мы бредем задумчивые и притихшие…
– Может, не стоит? – обращаюсь я к Бастиану.
Тот медлит, но только секунду.
– Стоит. Сделаем, как задумали. – И в этот момент нас оглушает восторженный голос:
– Вот ведь удивительное совпадение. Судьба да и только!
Мы с Бастианом округляем глаза.
