Текст книги "Путь"
Автор книги: Евгений Рякин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 63 страниц) [доступный отрывок для чтения: 23 страниц]
– Давайте знакомиться, сударь? Присаживайтесь, оцените кальян с великолепным табаком и кусочками индийского ароматизированного гашиша. Замечательная штука. Куришь себе потихоньку, куришь, а потом идёшь и кушаешь! Кстати, хотите печеньку?
Он оторопел от такого предложения, не зная, что сказать, как в ту же минуту её соседка – пьяненькая блондинка с округлым подбородком подняла бокал вина и произнесла весёлым пьяненьким голосом:
– Так это вы и есть тот самый Саша, спаситель нашей Лиски? Давайте знакомиться! Меня зовут Марго, а эта девчоночка рядом со мной, – она похлопала восточную девушку с кальяном по попе, – Рита. Но не Ритка, запомните это! – и погрозила пальцем.
Девушка имела смазливое личико и выдающиеся формы, её короткая полупрозрачная туника больше показывала, чем скрывала. Не сказать, что она была пышкой, скорее, имела сочные пропорции.
Следом за ней, закинув ногу на ногу, сияла великолепная Алиса, приглаживая шёлковые русые волосы, игриво покачивая туфелькой и удивленно поглядывая на гостя.
– Шурик, да тебя прямо и не узнать! Принарядился, похорошел, галантный кавалер, ей богу! Я весьма довольна собой, что тебя пригласила. Знакомься, это мои подружки, не важно, как их зовут, всё равно не запомнишь, да и их парни будут против вашего невинного, но очень откровенного знакомства, – и кивнула на двух оставшихся девушек.
Повернув голову и оглядев их, Алекс удивленно приподнял брови и тут же загрустил от того, что оделся, как кретин, потому что следующая за Алисой рыжая девушка сидела в одних трусиках и лёгком полотенце, наброшенном на плечи. Она крошила пластиковой картой белый порошок на небольшом плоском блюдце, стоящем на резном столике. Стол был низеньким, поэтому девушка достаточно глубоко нагнулась вперед, и от этого полотенце просто свесилось с шеи вниз, как и грудь девушки. Хорошая грудь, ничего не скажешь. А девушка между тем так увлеклась своим процессом, что даже не обратила на Алекса никакого внимания.
Пятая, кудрявая девушка в синем купальном костюме, больше напоминающем тоненькие ниточки с кусочками ткани, видимо, только что покрасила ногти, по крайней мере, в руках у неё были закрытый красный бутылёк и кисточка. Девушка сидела, поджав под себя ноги и дуя на пальцы рук.
– Вы откуда такой нарядный, гражданин, с симпозиума? – спросила она и, не дождавшись ответа, снова стала дуть на свеженакрашенные ногти.
Саша растерялся, не зная, что ответить.
– Девчонки, дайте человеку оглядеться! – весело скомандовала Алиса. – Шурик, дружочек, садитесь вон там – у Риты, покурите кальянчик, а мы тут с девочками ещё посекретничаем чуток, хорошо?
– Ладно, ладно, – молодой человек покраснел, понимая, что выглядит инородным телом в этой разбитной компании, смущенно пригладил брюки, присел рядом с Ритой и расслабил галстук, чтобы хоть немного соответствовать ситуации.
– А я вас знаю. – Сразу же произнесла Рита и протянула ему шланг кальяна. – Я в нашем ликее на экологическом профиле училась, направление сельского хозяйства, а вы на медицинском преподавали вроде бы?
– Да, да, – рассеяно ответил он, принимая мундштук. – Именно так.
– Вот, попробуйте тогда кальянчик, господин препод! Он великолепно расслабляет разум, не хуже ваших лекций.
– Спасибо, не откажусь, – чтобы избавиться от неловкого чувства, Саша взял трубку кальяна с медовым запахом губ Риты, сделал несколько глубоких затяжек и закашлялся.
Тут в разговор влилась Марго – девушка в полупрозрачной тунике. Она подвинулась поближе, качнув грудями, и заговорила громким шёпотом.
– Лиска сказала, что на вас кто-то у вас в полисе напал? И вы сдали сдачи, да? Ой, молодец! Скажите, а вам нравится драться? Вот мой муж говорит, что для него драка, как хороший секс, отлично снимает напряжение и бьет по мозгам. Я никогда не дралась в жизни и не хочу даже пробовать. Мне неприятно бить человека по лицу или по любой другой части тела, не понимаю, как это можно сравнить с занятием любовью. Секс – это круто! А вы как к этому относитесь? – безапелляционно уточнила она.
– Отлично, просто отлично! – лилась в это время беседа на другом краю стола. – Знаешь, Алиска, по-моему, ты просто в край уперлась! Он нормальный парень: занятой, деловой! У него потенциальных возможностей больше, чем у наших вон вместе взятых, особенно у моего, – рыжеволосая девушка с полотенцем, накинутым на плечи, мотнула головой в сторону парней. – Да, иногда не хватает времени на тебя, он в работе, но и у нас такая же история! Мышка, скажи? – Ия прекратила толочь белый порошок и кинула взгляд на кудрявую Светку, высоко подняв свои тонко изогнутые брови и тускло сверкнув уставшими голубыми глазами.
Светка поправила ниточки купальника, быстро оглянулась назад, на одного из парней, словно нехотя открыла рот и негромко сообщила:
– У нас уже тесной и глубокой связи не было знаете сколько? Недели три наверно! Приходит ночью, и спать сразу. Бывает, что даже выпивший, и то! Так раньше-то сразу на меня лез, а тут дрыхнет. И храпит, представляете?
На левом фланге дивана тем временем шел другой, не менее важный, разговор:
– А знаете, почему её зовут Рита, а меня Марго? – поджала под себя аппетитные ноги блондинка с пышными формами. – Потому что мы обе Маргариты. Я, она и я, представляете? И мы не сёстры! Поэтому мы и придумали себе такие непохожие имена, чтобы нас не путали. Просто у обоев… у обеих… у обоих имён есть достоинства и недостатки. Риту иногда называют Риткой, и ей это не нравится. Зато её можно уменьшительно-ласково называть – Ритуля. А у меня звучное имя – Марго, но с ним ничего не поделаешь, Маргуля – некрасиво ведь звучит, да?
В это время справа рыжая Ия уперлась локтями в колени и уже потирала нос, закатив глаза. Алиса внимательно и немного злорадно разглядывала её профиль. Девушка была не менее красива, чем она, но теперь в этой красоте присутствовал неуловимый налет увядания: тёмные тени под глазами, небритые волоски подмышкой, секущиеся локоны.
– Ну как? – поинтересовалась у неё Алиса.
– Уже начинает! – та несколько раз вздохнула и поморщила нос. – Мурашки побежали. И жарко стало.
– Сейчас я тебе усилю ощущения! – Алиса потянулась, протянула руку, взяла в ладонь свисающую грудь подруги и мягко её сжала, погладив. В ответ рыжеволосая Ия закатила глаза и издала утробный, глубокий стон.
Шурик вытаращил глаза на Элис, мнущую грудь соседки, и не сразу услышал, как Рита взмахнула пушистыми ресницами и неспешно проговорила:
– Вы мне когда-то нравились!
– Что?
– Вы мне нравились!
– Я? Нравился? Но почему? – пытался собрать в кучу мысли уже изрядно обкуренный и обескураженный происходящим Алекс.
– Просто нравились и всё! Вы же встречались с Иркой Ромашиной?
– С кем? Да, да, было дело, – пересохшими губами произнес молодой человек. – Хорошо, что тогда встречи между студентками и младшим научным составом ещё были не запрещены. Ей тогда только стукнуло восемнадцать, мне уже двадцать четыре, вроде бы. Она взрослый подросток, я подрастающий взрослый…
– А мне тогда шестнадцать было! Как давно мне было шестнадцать, и какой же я была дурой, когда не ценила каждую секунду жизни в этом возрасте, – плавным голосом сказала Рита и внимательно посмотрела на соседку. – А некоторые так и остались детьми!
Марго махнула на неё рукой и тут же сменила тему разговора:
– Представляете, все едут на отдых, а мой не едет, потому что он не пьёт, и что ему, типа, там с пьяной компанией делать? А раз он не едет, то и я не еду, представляете? То есть все мои девчонки на Фракийском берегу будут загорать, а я тут в Ахее москитов кормить. Все будут на пляже валяться, а я носки стирать! Справедливо, да? – завелась она. – Ему уже все сказали! Уже все подходили! И Мирон, и Светка даже – мы, говорит, присмотрим за ней. А он уперся, как олень на новые ворота и трясёт рогами! Хорошо, хоть Лиска тоже в полисе остается, будет не так одиноко!
– Трясёт! Рогами! – тем временем во весь голос рассмеялась Рита.
Справа же наоборот тихо зашушукались:
– Отсыпь мне чуток, на пару раз. Да давай я сама, – взяла пакетик Алиса.
– Друга что ли тоже угостишь? – спросила Ия, настороженно глядя суженными зрачками на уменьшающееся количество зелья.
– Не знаю пока, посмотрим. Он сейчас, когда переоделся, конечно, более-менее, а так – провинциал провинциалом. Живёт где-то на окраине, в третьем поясе. Там дороги ещё не бордюром, а по старинке – поребриком выложены.
– Аська, где откопала-то такого красавца? – спросила Ия, вытерев пот с лица.
– Ой, Ийка, дружочек, не томи ты мою душеньку разговорами, дай отдохнуть красной девице, – Алиса положила пакетик с порошком в сумочку, повязала себе невидимый оренбургский платок на голову и откинулась на подушку с почти пустым бокалом в руках, пристально глядя на подругу.
– Светка, а тебе он как? – обернулась рыжая Ийка к кудрявой соседке.
Та перестала махать пальцами, нагоняя воздух на покрашенные ногти.
– Болван болваном, чё могу сказать! – улыбнулась Светка и послала Алексу воздушный поцелуй.
Тот вообще расплылся – и от этого, и от общей атмосферы, и от почти неприкрытой груди рыжеволосой девушки, и от нехилой порции гашиша, которого в табаке было не кусочками, а целыми кусками.
– Привет, милый, – вдруг плавно соскочила с места Рита и, покачивая бедрами в обтягивающих коротких шортиках, поплыла навстречу одному из парней, который направлялся в их сторону. «Попа, как орех, так и просится на грех», – пронеслось в голове у Алекса.
Крепкий широкоплечий накаченный парень с развитой волосатой грудью и рельефными мышцами рук подошёл, нахмурив брови, и встал рядом, засунув руки в карманы. Рита подбежала к нему, обняла за талию и потерлась головой о его шею. Тот тут же улыбнулся, обнажив белые красивые зубы и перестав выглядеть пугающим.
– Привет, меня Сэм зовут, я тут старший. Это Рита, моя девушка, ну, ты в курсе, наверное, уже, да? – пробасил он ровным голосом и протянул руку. Александр из вежливости встал и крепко пожал её:
– Алекс.
– Работаешь на Аттала Иваныча, говорят?
– Скорее, помогаю из дружеских побуждений, – Саша понизил голос. – Кое у кого сейчас сложный период в отношениях, сам понимаешь.
– Да! Они вечно ссорятся, но потом мирятся, – покивал головой Сэм. – Пойдем с нами постоим, чё ты тут с кобылками, скучно наверное?
– Пойдем, пойдем. Девочки, Алиса, я к парням, не теряйте! – произнес Алекс, которого не на шутку накрывало* (наркотик оказывал влияние).
– Возвращайся, любимый, – поцеловала Рита Сэма в щеку.
*
Мужской разговор был более динамичен и касался извечных семейных ценностей.
– Я на работе уже прописался, копец! Привет, я Мирон! – лишь на секунду повернулся, чтобы представиться, крепкий мужчина в распахнутой рубашке с коротко подстриженными волосами, и снова продолжил втолковывать что-то своему товарищу, сидевшему на барной стойке с бутылкой пива.– Домой прихожу – спать валюсь, сил вообще ни на что не хватает, братуха. Хочу Светке на день рождения мобиль купить. Розовый. А она на меня ещё за это и сердится, прикинь? Что я стал меньше времени ей уделять. Но я не обращаю внимания, скажу я вам, я упираюсь и делаю. Теперь-то ты меня понимаешь?
У него чуть заплетался язык, как у выпившего, но в целом Мирон выглядел вполне себе бодрым.
– Нипель, – подал Алексу руку сверху вниз худощавый парень с острыми скулами и хмельными глазами и снова обернулся на Мирона. – Не, не понимаю, друган! Зачем ты так ради неё убиваешься? Я же вижу, что ты же вообще с работы не вылазишь. Я бы уже давно коньки отбросил. Ты же в прошлом месяце сколько объездил?
Этот даже немного приплясывал плечами, хотя музыка была гораздо спокойней.
– Четыреста двенадцать точек за месяц, братуха, прикинь!
– Четыреста двенадцать?! Да ты дебил, ты че себя расходуешь то так быстро? Четыреста двенадцать! Тормозни, друган! Светка это оценит, думаешь? – и Нипель сделал несколько глубоких глотков из бутылки.
– Оценит! Еще как оценит! Я почти накопил. После приезда подарю, братуха. Но есть ещё кое-что – я пока молчок про мобиль, ничего ей не говорю, только вам. И вы молчите тоже. Вот когда мы на Берег приедем, я ей об этом расскажу. Заценили мысль? Она, как узнает про сюрприз, весь отпуск меня облизывать будет, я тебе говорю, братуха! В предвкушении подарка, ну и чтобы меня отблагодарить, конечно. Ну как? Круто я задумал? А если наш общий знакомый свою отпустит с нами, то я знаешь чё? – он понизил голос, но было слышно, – я их уговорю на троечку без вопросов!
– С м-м и м-м? – удивлённо промычал Нипель, запикивая имена.
– Да, да, и я вместе с ними, братуха! – счастливо засмеялся Мирон, поглаживая намечающийся живот и наливая себе в рюмку виски.
– И что, снова не расскажешь, как было? – сурово подкинул дровишки в костерок разговора молчаливый Сэм.
– Не-а! – оскалил Мирон зубы в усмешке.
– А чё так?
– Да меньше знаешь, крепче спишь, Сэм!
– Не понимаю этого, – развел руками Нипель и допил бутылку пива. – Что такого-то – пацанам рассказать о своих половых подвигах? Сейчас же рассказываешь! Кого стремаешься ты, друган? – он почему-то вопросительно посмотрел на Алекса, который с каждой минутой все больше проваливался в ватную перину индийского гашиша и уже мало чего понимал.
– Да никого, братуха! – развел руками Мирон. – Ты сам посуди мозгой-то! Вот я сейчас пьяный, обнюханный сижу, языком треплю. Какой с меня спрос? Никакого. Ромчиком с самого утра заправляюсь третий день подряд, сам уже не понимаю, чего несу. Так ведь? Одни пустые слова и пьяные базары. Я прав? Я прав, скажу я вам! – сам себе ответил он. – А вот когда я сделаю, что хочу, то тогда я произведу действие, братуха. Что-то будет создано, понимаешь? Какая-то ситуация. И дальше она уже не рассосётся сама по себе, как пустая болтовня, она начнёт жить, может быть, во что-то перельётся, и этого уже не остановить. Когда действие произведено, его невозможно перемотать назад. И там, в этой ситуации, мы с её мужем ругаемся рано или поздно, девки наши попадают под чужие языки. И в какие дали это нас потом заведёт, никто не знает. Но! Между этой неприятной ситуацией и абсолютным спокойствием – всего одна вещь!
– Какая, Мирон?
– Золото.
– Какое ещё золото, друган?!
– Молчание – это золото, братуха! – ответил тот, пошлепал себя по животу, бахнул рюмаху и, довольный, откинулся на спинку кресла. – «Кто много звенит – тому некогда думать» – как говорит один умный человек, – шумно выдохнул он.
– Да с чего ты взял, что никто не узнает?
– А никому не выгодно, понимаешь? Мне? Я только что рассказал. Вам? Так вы только пьяные разговоры слышали. Девкам? Моя не из болтливых, сами знаете, да и вообще, моей даром не нужно кому-то рассказывать, что она нашу постель с кем-то делит, да и той тоже.
– Да он её не отпустит, ты чё! – фыркнул Нипель, открывая новую бутылку. – Он же знает, что она как бахнет* (выпьет) пять капель, так сразу у неё передок жим-жим на подвиги.
– Да все они такие, братуха, – махнул рукой Мирон, снова откручивая крышку бутылки с алкоголем. – Все они такие, сам знаешь.
Нипель опустил голову и удручённо покивал головой.
– Не все! Вон, Ритка у меня не такая! – вдруг не согласился немногословный Сэм и расправил огромные волосатые плечи. – И Алиса тоже. Да, Алекс? – обернулся он к тому.
– Не знаю, пацаны. Я в личные отношения людей не лезу, – Алекс засунул руки в карманы и покачнулся на каблуках. – Я за здоровье, так сказать, отвечаю, – многозначно высказался он, смутно понимая, что говорит. Парни вроде кивнули и опять начали разговаривать о своих делах, как через минуту к Алексу повернулся Мирон и, прищурив залитые синькой глаза, уточнил:
– А чего у Алисы со здоровьем?
Алекс облизнул сухие губы – его сильно накрыло с гашиша, и он в этом разговоре принимал участие, как зритель в кинотеатре на интересном, но не очень понятном фильме. А когда из фильма вдруг обернулись в зал, и, гладя на него, спросили: «А чего у Алисы со здоровьем?», то Алекс даже немного растерялся, не зная, что ответить.
*
Тем временем, в другой части огромной комнаты Алиса говорила, не задумываясь:
– Кстати, за здоровье вот ты сказала. У нас баба одна с работы мне недавно предъявлять начала. А мы с ней, короче, для её семьи разрабатывали план питания, всё просчитали, сделали заказ на неделю и всё – до свиданья-до свиданья. А потом она мне давай названивать, на встречи приглашать. Я, на свою голову, сходила и как охерела – она там мне целую личную драму выложила. Столько начесала, что я, под конец, как выжатый лимон была, аж тошнило, не поверите.
– Да, бывают такие – ноют и ноют, – покивала Ийка, пригладив рыжие волосы. – У этой-то какие проблемы? Мужик изменяет?
– Её, видите ли, парень бросил.
– Бывает, – Марго закатила глаза.
– Она считает, что виновата карма.
– Что? Серьёзно? – усмехнулась Рита.
– Ага, представь! – рассмеялась Алиса.
– Карма влияет на начало, а дальше сама.
Произнесла Светка, оторвавшись от ногтей.
– Ой, Мышка, ты наш маленький философ доморощенный, бороды тебе не хватает! – засмеялась Алиса.
– Есть борода. Вон внизу, на бугорке чернобурка лохматится, – тут же нашлась Светка, показав глазами вниз, и подруги грянули хохотом.
– Так вот, девки, – продолжила Алиса после снижения уровня смеха. – Она говорит, что в прошлой жизни с кем-то несправедливо поступила, и люди отвечают ей так же. Все её бросают, мол, все подставляют и пользуются добротой. А она ангел небесный, вся такая правильная – чёлочка, воротничок, юбка по колено, короче сама добродетель, бантика не хватает. А так-то сама заучка, родители обеспеченные, дали образование, много знает всякой белиберды из попсовых книжек и считает себя умной. И я вот, слышите меня, с ней рядом нахожусь, а саму от души воротит. Вроде и девка неплохая, но общаться просто невозможно.
– А чего невозможно? Она что, воздух портит что ли? Воняет? – тонко засмеялась Марго, но никто не поддержал.
– Причём тут воняет?
– А чё? У нас в школе была учительница, так от неё постоянно воняло потом и кошками, мы её Стинки звали, – попыталась обелиться Марго. – Тоже рядом было невозможно находиться.
– Ничем от этой не воняет, просто она какая-то не такая. То ли у неё завышенная самооценка, то ли она слишком приторная: улыбается чё-то, льстит, лебезит, видно, что всё у неё не по-настоящему. И ещё она постоянно жалуется – на погоду, на друзей, на парня, который её бросил, на родителей, на правительство даже. Просто вынос мозга, девки!
– И как ты с ней общаешься?
– Да никак! Я её просто отсекать начала, поняли? Отсекать! А она мне знаете чё? Ты, мол, такая-растакая, бестактная. А я ей знаете чё? Я ей – ладно, пусть я бестактная, а ты тогда какая – тактная что ли? – все хохотнули, а Алиса продолжила, подметив, что Светка даже не улыбнулась. – Она тогда и завиляла. Я ей говорю – и без тебя, мол, дел по горло, с подругами раз в месяц вижусь…
– Да, послушай, кстати! – щелкнула пальцами Марго, – ты нас точно забывать начала!
– Девки, да некогда мне!
– Вот она, дружба-то вылазит!
– С этой у тебя есть время, значится?
– Да-да, да-да! А с нами, значит, уже нет?
– Да, блин, я сама уже жалею, что с ней встретилась! Я аж ощущала, как она высасывала мою душу. Я серьёзно, девки! Она в меня вцепилась, что есть мочи, мы же друзья, говорит! Я говорю – какие друзья, ты чё, краля, берега попутала? Мы с тобой не подруги. Женская дружба – это нечто другое, чем у нас с тобой.
– Я вообще считаю, что многие думают, будто дружить – это нести друг другу горы всякой ненужной пурги. Мне кажется… – начала, было, Светка.
– Так ты просто Мышка, – со смехом перебила её Алиса. – И если ты всегда молчишь и выслушиваешь, то это же не значит, что все должны быть на тебя похожи?
– Главное – это выслушать и дать дельный совет, – вдруг раздался с галёрки голос Риты, и её чёрные миндалевидные глаза сомкнулись, словно подтверждая это.
– Ой, какая ты прям умная, – сразу отреагировала Алиса. – Главное, не перепутать совет с нравоучением, да ведь?
Рита промолчала, покосившись.
– А ты, Мыша, запомни, что всем присутствующим на твои проблемы насрать сто куч, – снова обернулась к Светке Алиса. – У каждого, копни только чуть, сразу найдутся тысячи отговорок, чтобы не помочь, когда будет нужно. Помяни моё слово!
– Ты набухалась что ли? – неприязненно встряла в разговор рыжеволосая Ия.
– А чё это? – дерзко ответила ей Алиса.
– Много лишнего ты говоришь, бабёшка.
*
– Не любитель я много говорить, ребята. – Алекс погладил себя рукой по подбородку, что-то обдумал и высказал. – Да что там скажешь на глазок, про здоровье-то? Нужна же проверка. А распространятся о том, чего не знаешь, да ещё в отношении других людей – это большая ошибка, не так ли? – тактично ушел от ответа Алекс, глядя на Мирона.
– Ты это верно сказал, – помолчав, веско произнес пьяным голосом Мирон. – Давно с Атталом двигаешься?
– Да как сказать. Я бы, может, и поделился сроками, но разные люди в них вписаны, у всех свои дела, свои секреты. Сказал одному, ушло другому, а третий сделает выводы. Так ведь по жизни?
Алекса несло.
– Да, братан. В точку задвинул! Дай пять, – протянул ему лапу Мирон. – В нашем деле язык должен быть короткий, а ум – длинный, так Аттал Иваныч говорит.
– Вот-вот, – важно покачал Алекс головой, – и в этом мы с ним тоже солидарны.
– А ты по жизни в какую сторону пылишь?
– Что? Не понял. – Выбился из темы Саша.
– Откуда халву берешь? – встрял Нипель.
– Каку халву? – почти растерялся Алекс.
– Ты чем занимаешься? – пояснил Сэм.
– А! Я вообще-то… вообще… доктор.
– Кто? – в упор вытаращился Мирон.
– Айболит? – заплёл языком Нипель.
– Что болит? – недопонял магистр.
– Да не. Я так. Шутейно, – отъехал, было, Нипель, отворачиваясь и вихляя, словно на шарнирах, но не смог удержаться от любопытства. – Ты нерусский что ли?
– Знаете, меня часто об этом спрашивают, – рассмеялся Алекс. – Мой папа русский, но он поздно узнал о моем существовании. Да, так тоже бывает, – парень грустно покивал головой. – В общем, мы с ним познакомились, когда мне было лет десять, но это долгая история, и не нужно о ней здесь. А мама родилась в Македонии, в горах, она по национальности гречанка, и вся мамина, ну то есть наша семья – греки, я с ними вырос, поэтому иногда не въезжаю в русские шутки. Есть такое. Но так-то я в основном русский, – сбивчиво объяснил Алекс и прищурил красные глаза.
– Ладно, братан, всё понятно, – расслабился Мирон. – Бухнёшь с нами?
– Да, чё не бухнуть, пацаны, – улыбнулся Алекс. – Давайте бухнём!
– Точно русский, – хлопнул по колену и захохотал Нипель.
*
– Аська, ты нерусская что ли, нормальных слов не понимаешь? Ты достала уже парня теребить! Отпусти его, чего ты исполняешь! Он же от тебя насовсем ушёл, зачем ты его опять к себе недавно звала? – втолковывала соседке Ия, зажав полотенце крестом под грудью. – Что ты его маринуешь, как томат в банке? Уже мне, Алька, уже мне его жалко становится. Перестань ты его ерошить, в конце концов! – с наездом высказывалась рыжеволосая девушка.
– Курочка, очнись, да какое твое дело вообще? – пощёлкала пальцами Алиса, будто проверяя подругу на вменяемость.
– Так ты определись с пациком* (парнем, молодым человеком)!
– А тебе-то какая разница, дружочек! – ехидно произнесла Алиса.
– Может, тут, знаешь ли, ещё есть желающие с ним поближе сойтись, так сказать, – внезапно ответила глупостью Ия.
– И кто же эти желающие? – затаила дыхание и понизила голос Алиса.
– Да вот есть такие! – поглядела на неё шальными глазами обнюханная Ия и вытерла пот со лба.
– Ты что-ль? – зло бросила Алиса.
– Пусть даже и я! – дерзко ответила Ия. – А Нипель возражать не будет, ты ведь знаешь, ему наплевать! – она повысила голос и явно играла на публику.
– Не много ли захотела, сучка обожратая?!
– Это я сучка? – завелась Ия. – Слышь, овца!
– Давайте успокоимся? – раздался голос Риты.
– А ты не командуй тут! – скомандовала Алиса.
– А ты голос не повышай! – повысила голос Рита.
Остальные промолчали: Светка делала вид, что сосредоточилась на ногтях, Марго заинтересовалась коктейлем. За девичьим столом воцарилась нервная тишина. Алиса заметила взгляд Шурика, ответила ему, показав головой в сторону выхода и вопросительно подняв брови. Тот кивнул в ответ.
– Ладно, я поехала тогда, – поднялась Алиса и делано поклонилась. – Спасибо вам, дружочки, за добрую встречу.
– Ладно тебе, – сменила гнев на милость Ритка, – давай, посиди с нами, а то опять на месяц пропадёшь.
– Ну, коне-е-ешно, оставайся, лапуля, – пьяненькая Марго похлопала её по попе. – Они просто пьяные, обнюханные и накуренные. Не обращай на этих дурёх внимания, оставайся, если что, я тебя смогу спрятать за своей широкой грудью, – пошевелила она статью.
– Нет-нет. Спасибочки, конечно, подружки, но мне пора! Я возьму пузырек, ладно? – без спроса схватила она чуть початую бутылку рома, стоящую на столе. – Мне и правда нужно ехать, Шурика вон домой завезти.
– Сама, смотри, не заедь под него, – под общий смех заявила Светка, трогая наконец подсохшие ногти.
*
– О чем вы там смеялись? – спросил её Шурик, когда они попрощались со всеми и спускались вниз.
– Да так, про Мышкины ногти. Красит их весь день, девчонки говорят.
– Да, да, – громко рассмеялся он, – я заметил. А почему, кстати, ты Свету Мышкой назвала?
– Так она мышка и есть. Я ж эту сучку кудрявую сто лет знаю, с детства, она всегда молчком, да молчком, как мышка.
– Понятно, – произнёс Алекс, не зная, о чём продолжить разговор и спросил первое, что пришло в голову. – Ну что, Элис, какие у тебя планы?
– Планы? Да, собственно… никаких, – девушка на секунду задумалась. – Домой не хочется, день ещё не закончился, с ними скучно – они пьют уже который день. Я как-то не очень люблю пьяных, – вышагивала она с бутылочкой рома в руке. – А знаешь что? Поехали на Прудок? Посидим, пообщаемся.
– Поехали. Круто! Я там отдыхал несколько раз, красивое место. Дорогое только.
– Да, недешёвое, – согласилась она в раздумье. – Но не обязательно в ресторан идти. У меня там лавочка есть, можно присесть на бережку, ром вот попить, – показала она бутылку.
– А тебе отец ничего не скажет? – вдруг проявил он заботу.
– Нет, я позвоню ему по домашнему коннекту, он увидит, что я действительно из дома, и нормально к этому отнесется.
– Так у вас дом на Прудке?
– Да, у меня там дом. Мы возле него мобиль оставим, а сами пойдем к берегу, там и дорожка красивая извивается между каштанами.
Шурик тут же воодушевился.
– Давай, я – за! Если что, я потом пешком до дома уйду – мне вдоль озера и налево.
– Отлично, а то я не очень хотела бы ехать ночью пьяная за рулем, – одобрительно покачала головой и так уже вполне охмелевшая девушка.
На том и порешили.
*
Но, пока они добирались до Прудка, сгустились тучи, а когда они подъехали к дому, зарядил ливень. Пришлось срочно забегать в дом. Когда зажегся свет в коридоре, то выяснилось, что у Элис сильно промокло платье. Алисе пришлось отлучиться на пару минут, и вскоре она вернулась в длинном махровом розовом халате с котятками и белых мягких тапочках, а промокшее платье, встряхнув, повесила возле камина. По всей видимости, на сегодня поход на Прудок отменялся.
Оглядевшись, Алекс восхитился внутренним убранством маленького, но уютного домика, обставленного со вкусом. Его уже отпускало с гашиша, но в голове до сих пор плыл туман, поэтому он ёрзал в кресле, не зная, что делать дальше. В это время Элис, нажав на кнопку пульта, разожгла электрический камин, подвинув к нему сушилку, затем достала бокалы, лед и колу, положила две большие тряпичные салфетки на столик и этими создала уют.
Сначала молодые люди молча выпили по полбокала коктейля, алкоголь подействовал и вскоре небольшое отчуждение, сквозившее между ними весь день, понемногу сошло на нет.
– Будешь «снег», Шурик? – спросила Алиса, первой прервав молчание.
– А что такое снег? – приподнял брови Алекс, хотя прекрасно это понимал.
– Это наркотик. Очень мощный, предупреждаю, – прищурила глаза девушка.
– Никогда не пробовал, – молодой человек развел руками и тут ответил честно.
– И это хорошо, Шурик, и это хорошо, – она схватила сумочку и начала в ней рыться, – потому что к нему можно быстро привыкнуть, если силы воли нет. Ийка с Нипелем, вон, плотненько уже сидят. Она скоро сторчится в сопли* (плотно подсядет на наркотик), будь уверен. У неё уже бессонница началась – это первый предвестник. И потеет постоянно. Скоро дозу увеличит и запараноит.
– А что дальше?
– Психушка, что ещё? Выйдет дурой. У некоторых башню сносит: из окон прыгают, кислоту пьют, глаза себе выкалывают. В общем, одна дорога.
– Ого, – испугался Алекс, находясь под действием гашиша, – так, может, и нам не стоит употреблять?
– Да не! Спасибо боженьке, мне можно – я редко, да метко, дружочек, – нашла она порошок и насыпала чуток на мизинчик. – Себе в удовольствие, понимаешь? В удовольствие-то можно, да ведь? – она повернулась с блаженной улыбкой. – Да и сила воли у меня ого-го! Хочу – употребляю, хочу – нет. Так что, будешь?
– Я не знаю, – замялся Шурика. – Просто никогда не пробовал.
– Ну вот, мы сейчас и распробуем, – сказала она и вдохнула в себя порцию порошка. – Первый раз – самый лучший, я тебя уверяю! – потёрла она нос, взяла Алекса за большой палец, насыпала туда из скомканного пакетика «снег», и протянула трубочку.
– А ты помнишь свой первый раз? – с совершенно наигранным беззаботным видом поинтересовался он, принимая трубочку дрожащей рукой и вдыхая вторую дорожку.
– Я не люблю об этом вспоминать, – нахмурилась она, но Алекс этого уже не заметил. Он не успел ещё отойти от порции наркотика из кальяна, как смешал его сначала с ромом, а затем посыпал «снегом», и уже через пару минут переполнился эйфорией эндорфинов, счастьем серотонина и таким количеством мотивирующего дофамина, что даже вскочил с места и заходил по комнате. Он как будто сначала нырнул в сугроб после баньки, а затем вынырнул оттуда добрым молодцем.
– Ого! Ого! – такими междометиями оценил эффект Алекс.
– О-го-го! – передразнила она, пританцовывая, сидя в кресле, и тоже, по всей видимости, чувствуя приход* (удовлетворение от приёма наркотика).
В ответ Алекс посмотрел на девушку так, что она даже засмущалась, как бы принимая его игру. А он не играл – на его глазах Алиса преображалась, превращаясь из прекрасной Золушки в ослепительную принцессу. Это порождало в нем такую бурю неподконтрольных разуму чувств, что он ощутил всю совокупность влюбленности, страсти и желания. Причем последнее чувство настолько преобладало над всеми остальными, что уже через пять минут он осыпал её комплиментами, а она, задорно смеясь от всей души, заставила его сесть в кресло, успокоиться и выпить ещё «Куба либре».
