Текст книги "Вымирание (СИ)"

Автор книги: Евгений Кусков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 18 страниц)

Удача пока продолжала ему улыбаться – отделение милиции не пострадало от пожаров и рядом с ним никого не оказалось. Захватив пистолет и сумки, Анатолий, на всякий случай заглушив двигатель, выбрался из машины.

Улица была совершенно пустынна. Лучи предзакатного солнца вкупе с окутавшим город дымом окрашивали выгоревшие здания, разбитые автомобили и лежащие на тротуарах тела серо-жёлтыми тонами. В звенящей тишине ветер, несущий резкий запах гари, шевелил одежду на трупах и покачивал оборванные провода.

Призывая себя не расслабляться, Проценко подошёл к двери отделения милиции и распахнул её, выставив пистолет перед собой.

Никого. Лишь не представляющие угрозы покойники.

"Могут ли "зомби" притворяться мёртвыми? – подумал Анатолий и сразу же себе ответил: – Вряд ли – их выдаст цвет кожи".

Он проследовал к посту дежурного и услышал звуки, доносящиеся из камер предварительного заключения: глухие стуки и шарканье ног. Стараясь не выдавать себя лишним шумом, Проценко отыскал ключи, отпер шкаф с оружием и горящими глазами посмотрел на ровный ряд автоматов Калашникова.

Как и в случае с едой, мужчина не ограничивал себя. Наполнив обе сумки боеприпасами так, что с трудом мог их поднять, он направился к выходу из отделения. Ирония судьбы: он тащит целый арсенал – и при этом безоружен. Обе руки заняты, и пистолет пришлось засунуть в карман куртки. Оставалось надеяться, что за время его отсутствия на улице не объявились "зомби".

Выглянув наружу, Анатолий убедился в безопасности и вышел из здания. Приложив немало усилий, чтобы взвалить сумки в багажник внедорожника, он сел за руль и повёл машину обратно к автосервису. Сильно хотелось курить, но дыма и снаружи полно – не хватало ещё и салон им заполнять.

Подъехав к своему убежищу, мужчина с удивлением увидел, что на стоянке нет ни одного противника, не считая сбитых, которые не шевелились. Во внутреннем дворе несколько существ всё-таки обнаружилось – их было гораздо меньше, чем раньше.

"Может, они забрались через открытые ворота в здание?"

Включив фары, Проценко загнал внедорожник в бокс и, действительно, заметил "зомби". Всего двух.

Он не торопился. Вышел из машины, закрыл ворота изнутри – и только потом застрелил противников из пистолета. Решив пока не выгружать из багажника автоматы, мужчина обошёл автосервис и обнаружил ещё только одного "зомби". Наверху, в комнате отдыха. Не желая пачкать её, он выманил врага, для чего понадобилось всего лишь попасться ему на глаза, на первый этаж, где и привёл приговор в исполнение.

Раздались удары в дверь, ведущую во внутренний двор – существа, что находились там, услышали стрельбу.

Прежде чем позаботиться и о них, Проценко покинул здание и забрался в кабину ЗИЛа. Едва заведя двигатель, мужчина увидел выходящих "зомби". Когда грузовик двинулся прямо на них, они не попытались отойти в сторону и исчезли под колёсами. Остановившись у гаражей в глубине двора, Анатолий выпрыгнул из кабины и убедился, что задавил только двух врагов – ещё трое направлялись к нему. Он направил на них пистолет, а потом передумал и убрал его.

– Вы мне ещё пригодитесь, – сказал он и пробежал мимо существ, которые безуспешно попытались его схватить.

Заскочив в здание, мужчина дёрнул рычаг, и ворота во внутренний двор закрылись до того, как "зомби" достигли их.

– Вот и попались, – удовлетворённо произнёс он и опустился на стул, переводя дыхание.

* * *

К вечеру большая и светлая гостиная наполнилась тенями, увеличивающимися с каждой минутой подобно разлитым чернилам. Сидя в кресле рядом с окном, Михаил глядел на окружающую дом ограду, время от времени прикладываясь к бутылке.

После возвращения Леонида и Татьяны из детской, Афанасьеву окончательно надоели разговоры о происходящем, и уж тем более о дурацком хомячке, поэтому он предпочёл заняться обследованием коттеджа. Методично, помещение за помещением. Парень не искал что-то конкретное – просто заглядывал во все шкафы и ящики, отметив, что в чужом жилище это на редкость увлекательное занятие.

Ключ от сейфа он так и не нашёл, в отличие от денег. И немалых – в кабинете владельца на столе небрежно лежала сумма, которую Михаилу пришлось бы зарабатывать полгода. Подержав хрустящие купюры в руках, Афанасьев бросил их обратно и переключил внимание на мини-бар в стене, в зеркальном нутре которого обнаружился армянский коньяк. Сейчас парню хотелось чего-нибудь проще и не такого крепкого – обычное пиво было бы в самый раз. Он спустился в кухню и, открыв дверцу холодильника, улыбнулся.

"Богатые тоже люди", – заключил Михаил, представив высокомерного хозяина развалившимся в кресле перед телевизором с запотевшей бутылкой в руке.

После отключения электричества прошло достаточно времени, чтобы напиток стал теплее желаемого. Выбирать не приходилось, и парень, взяв сразу упаковку, с тех пор сидел у окна.

Леонид и Татьяна уединились в комнате для гостей, о чём-то беседуя. Афанасьев не слышал, о чём именно, почему-то не сомневаясь, что о нём. А как иначе? Небось, обсуждают, что им с ним, таким вредным, делать.

"Школьный учитель и ветеринар, – с ехидной усмешкой подумал он. – Ха! Тоже мне, умники. Где бы они были сейчас, если бы не я? А ещё этот гад мою "Волгу" профукал. Что мне его извинения? Если он или эта баба решили, что смогут уехать отсюда на "Жигулях", то ошибаются. Чёрта с два я им отдам машину! Раз такие смелые, отыщут другую сами".

Михаил поставил опустошённую бутылку на пол и открыл следующую, прикидывая, как бы отобрать ключи у Татьяны. У неё ведь тоже пистолет есть, хотя сомнительно, что она умеет стрелять, и уж тем паче решится направить ствол на живого человека. А дополнительное оружие парню вовсе не помешало бы. Постепенно его мысли переключились на сына, оставшегося в школе. Безостановочно прокручивая в голове утренние события, Афанасьев всё больше убеждался, что необходимости поспешно уезжать не было. Стоило просто затаиться где-нибудь неподалёку и подождать, пока существа разбредутся, кто куда. Но нет – учитель же запаниковал!

"А я поддался, – сделал вывод Михаил и так крепко сжал бутылку, что испугался, выдержит ли она. – Слинял оттуда, поджав хвост. Бросил Костю, даже не узнав, что с ним. Чёртов трус! Чёртов Лёня!"

Идея, что сын ещё может быть жив и продолжает прятаться где-то в школе, всё сильнее захватывала сознание Афанасьева. Он понял, что не сможет и дальше оставаться в неведении, иначе сойдёт с ума от предположений одно ужаснее другого.

Отставив недопитую бутылку, парень вытащил из-за пояса пистолет.

* * *

Так и не добившись расположения Михаила, Татьяна и Леонид ушли в одну из комнат на первом этаже. Солидную её часть занимала кровать; имелся также комод, шкаф, небольшой стол и стул. Всю мебель покрывал небольшой ровный слой пыли, но воздух не был спёртым, и паутина в углах не развевалась. Мужчина предположил, что это помещение для гостей.

Женщина села у окна и краем глаза наблюдала, как Сутурин, устроившись на постели, перелистывает книгу с красочными и многочисленными фотографиями "Петродворца", не пытаясь делать вид, что увлечён.

Бездействие угнетало и Татьяну. Ей казалось, что время подобно паутине, в которой она запуталась, пытается разорвать её, а та тянется, тянется... до бесконечности.

Женщина вспоминала о дорогих ей людях: родители, близкие и дальние родственники... В повседневной рутине так легко забыть о том, что жизнь лишь кажется чем-то основательным и продолжительным, что она может закончиться в мгновение ока – и ничего уже нельзя будет исправить. Татьяна думала об отце и матери, милых стариках, которым она уделяла недостаточно внимания. Ей удавалось отмахнуться от этого раньше, говоря себе, что она регулярно их навещает и никогда не отказывается помочь материально. Но теперь она не могла отрицать, что поездки к ним в деревню были для неё скорее обязанностью, чем естественным желанием – возможностью доказать, что она хорошая дочь. Получалось? Наверное. Если даже родители чувствовали её неискренность, то виду не показывали. Женщина не могла объяснить, почему вела себя так. Она действительно любила и отца, и мать, её беспокоила их судьба – и при этом каждый визит она стремилась сократить и поскорее вернуться домой. Вряд ли дело только в том, что деревня располагалась почти в полусотне километров от Зареченска. Сельский быт? Всеобщий упадок, который там ощущался острее, чем в городе? Или, может быть, неприятие старости, почти физическая боль от того, какими она помнила своих родителей с детства – и какими они стали теперь? Осознание близости смерти и страх перед её неумолимостью?

Каков бы ни был ответ, Татьяна не находила себе оправдания. Да и поздно уже исправлять былые ошибки.

"Поздно?.. А куда я ехала, когда встретила Лёню? Может быть, не отдавая себе отчёта, к ним? Они ведь не обязательно мертвы. ...Но хочу ли я отправиться туда и найти их живыми?"

Она ужаснулась этим мыслям. И ещё больше ответу на последний вопрос, который родился в её мозгу слишком быстро, чтобы она успела от него отречься. Подавляя желание закричать от безысходности, пока не кончится воздух в лёгких, женщина прижала ладони к вискам и глубоко задышала.

– Таня? – услышала она голос Леонида. – Что с тобой?

Вместо ответа она поочерёдно нанесла себе две безжалостных пощёчины.

Сутурин подскочил к ней и схватил за запястья.

– Ты с ума сошла? Остановись!

– Всё, – только и смогла произнести она, чувствуя, как на глаза наворачиваются слёзы.

– Что всё?

Она помотала головой.

– Так, иди сюда.

Мужчина помог ей перебраться со стула на кровать, и Татьяна прижалась к нему, изо всех сил сдерживая рыдания. Он нерешительно обнял за плечи и сказал:

– Не спеши хоронить нас. Мы ещё слишком мало знаем, чтобы отчаиваться. Прошло всего полдня.

– Прошло УЖЕ полдня.

– Рано опускать руки, – повторил он. – Рано.

Они посидели в тишине, и когда ком в горле перестал душить женщину, она спросила:

– У тебя вообще есть близкие?

– Где-то есть, – пожал плечами Леонид. – Только я их почти не знаю. Родителей и то едва помню. Мама умерла, когда я в первый класс пошёл. Слабое сердце. Отец после этого предпочёл оставить меня на попечение двоюродной сестры, а сам начал новую жизнь. Раньше я его осуждал, потом мне стало всё равно. Когда я достиг совершеннолетия, предпочёл выбраться из-под крыла опекунши и отправиться в свободный полёт.

– И стал учителем.

– Да.

– Почему?

– Если в твоём вопросе кроется ещё один: люблю ли я детей, то ответ будет короткий. Я их не люблю, но мне с ними интересно. Особое место в моей душе занимает самый первый класс, который я учил, а остальные уже такой отклик не вызывают. Для меня это просто работа, хотя, надо отдать должное, не обременительная.

– Ты не завёл собственную семью из-за неудачи родителей?

Он помолчал, прежде чем ответить:

– Просто так сложилось. Вернее, не сложилось. Никакой тайны нет, как нет и интересной истории.

– Жаль. Работа с людьми, а жизнь в одиночестве. Так ведь можно и...

Дверь с грохотом распахнулась, и в комнату нетвёрдой походкой зашёл Михаил. Направив пистолет на Татьяну и Леонида, он сказал:

– Дайте мне ключи от машины и не мешайте.

– Ты что, сдурел? – вскинул брови Сутурин.

– Куда ты поедешь? – в свою очередь спросила женщина ещё дрожащим от слёз голосом.

– Не твоё дело. Я не стану болтать с вами.

– За сыном он собирается, – вздохнул Леонид.

– Заткнись! – рявкнул Афанасьев и шагнул к кровати, направив оружие в лицо мужчины. – Заткнись, слышишь! Ни единого слова!

– Убери пистолет, Миша, – сказала Татьяна. – Нас и так мало, ссоры нам ни к чему.

– Я не хочу никого убивать, – ответил он. – Просто отдайте эти чёртовы ключи.

– А мы не хотим, чтобы ты погиб, – смотря парню в глаза поверх ствола пистолета, произнёс Сутурин.

– Я знаю, что тебя волнует на самом деле, – процедил Афанасьев. – Твоя поганая шкура. Поэтому ты и уговорил меня уехать, а не спасти Костю.

– Ты не понимаешь...

Татьяна положила руку на грудь Леонида, призывая его помолчать, и снова обратилась к Михаилу:

– Ты действительно веришь, что можешь помочь сыну?

– Да!

– Хорошо, – она встала с кровати и положила связку на стол. – Бери.

Сутурин в немом протесте покачал головой. Афанасьев протянул свободную руку, когда Татьяна спросила:

– Ты готов убить своего сына?

– Что ты несёшь, дура?! – выпалил он, направив пистолет на неё.

– Сегодня утром, – не шелохнувшись, продолжила она, – я зарезала своего мужа. Кухонным ножом.

Она заметила, как расширились глаза у Леонида; лицо Михаила не изменилось, но напирать он перестал.

– Мне пришлось сделать это, потому что он уже не был тем человеком, которого я знала. Он ВООБЩЕ не был человеком, и если бы я замешкалась, то валялась бы сейчас дома со сломанной шеей. Твой сын мог выжить, да. Мог и умереть вместе с другими. А мог стать одним из этих существ. В таком случае тебе ПРИДЁТСЯ его застрелить – или позволить убить себя. Если ты готов это сделать – бери ключи.

Умолкнув, Татьяна отошла в сторону.

Афанасьев посмотрел на связку, потом перевёл взгляд на женщину. Она не отводила глаз, как бы ей этого ни хотелось. Леонид продолжал сидеть на кровати, затаив дыхание.

Рука Михаила с зажатым в ней пистолетом медленно опустилась. Постояв так немного, парень бросил оружие на стол рядом с ключами и, ни слова не сказав, вышел из комнаты.

Татьяна шагнула к двери и прислушалась. Михаил вернулся в гостиную, звякнула уроненная бутылка – и всё стихло. Взявшись за ручку, женщина заметила, как сильно дрожат её руки. Притворив дверь, она вернулась на кровать и закрыла глаза.

– Я, правда, не думаю, что была возможность спасти... – начал Леонид.

– Не надо, – сказала Татьяна. – Я верю.

Она почувствовала его руку у себя на плече.

– Ты молодец. Не знаю, как бы я с этим справился.

– Хватит, больше ни слова.

Он убрал ладонь и, помолчав, произнёс:

– Я, пожалуй, пойду. Посижу на крыльце.

– Нет, не уходи, – остановила его женщина, открыв глаза. – Я сейчас не хочу разговаривать, но ещё больше не хочу оставаться одна. Можешь заниматься, чем хочешь. Только останься.

Их взгляды встретились, и когда Сутурин кивнул с усталой искренней улыбкой, Татьяна почувствовала, как в груди у неё потеплело.

* * *

Лучи угасающего солнца уже не могли бороться с темнотой в боксе, но Анатолий не торопился задействовать генератор, несмотря на то, что топлива было достаточно. И дело не в тарахтении дизеля, которое наверняка снова привлечёт внимание «зомби». Мужчина не боялся вторжения – его раздражало осознание того, что они рядом и пытаются добраться до него с тупым упорством. Сейчас, когда он обзавёлся оружием, сдержаться от того, чтобы пустить его в ход, будет особенно трудно. А поддаться искушению – неразумно.

Подойдя к умывальнику, Проценко повернул кран, желая сполоснуть лицо. Добился он лишь приглушённого стона труб, сменившегося мёртвым безмолвием через несколько секунд. Кое-какие запасы воды имелись в кухне наверху, плюс ещё немало дожидалось своего часа в будке ЗИЛа. Смерть от жажды мужчине пока не грозила, а вот с другой потребностью сложнее. Поразмыслив, он отыскал пару вёдер и перетащил их в туалет – в сложившихся обстоятельствах об унитазе лучше вообще забыть.

После этого Анатолий поднялся на второй этаж и налил в стакан давно остывшей кипячёной воды из чайника. Выпив больше половины, а остальное плеснув себе на лицо, он вытер глаза и подошёл к окну во внутренний двор.

Трое "зомби" (двое мужчин и женщина), пойманные там в ловушку, продолжали напирать на дверь, правда, без прежнего усердия. Проценко достал пистолет и проверил обойму. Осталось только два патрона. Не страшно, ведь он и не собирался убивать этих гадов. Пока. Анатолий привык рассчитывать на самое худшее и потому не верил, что эпидемия закончится в ближайшее время. В таком случае неплохо бы узнать о них побольше.

Мужчина открыл окно, впустив в помещение прохладный ветерок, несущий гарь, и высунулся наружу. Противники пока не замечали его, поэтому он свистнул.

Все трое подняли на него безумные глаза и приглушённо зарычали. Заранее обречённых попыток добраться до человека на втором этаже они не предпринимали, лишь стояли на одном месте и неотрывно смотрели на него.

– Я мог бы вас уложить за пару секунд, – сказал Анатолий. – Но у меня другие планы.

Он прицелился. Никто из "зомби" не подал виду, что вообще заметил оружие.

"Или им всё равно? – подумал мужчина. – Сейчас проверим".

Он нажал на спусковой крючок, и пуля попала в живот женщины. Она согнулась и, потеряв равновесие, упала на колени. Вокруг входного отверстия стало расплываться слишком уж тёмное для крови пятно. Она смотрела на рану, даже не пытаясь прижать к ней руки. А потом снова подняла взгляд на человека.

Проценко с удивлением понял, что выражение её лица не изменилось, хотя игнорировать боль от подобного ранения невозможно.

– Значит, вы ничего не чувствуете, – хмыкнул он.

Два других "зомби" так и не пошевелились, совершенно не обратив внимания ни на громкий выстрел, ни на сражённую женщину-сородича.

– И вам плевать друг на друга, – продолжил Анатолий. – А ещё вы не учитесь на чужих ошибках.

Он перевёл пистолет на одного из мужчин и выпустил последнюю пулю. Снова не промазал, только на этот раз прострелил не живот, а коленную чашечку.

"Зомби" оступился, ещё некоторое время балансировал на одной ноге, а потом рухнул рядом с женщиной, по-прежнему не выказывающей никаких признаков страданий. Подстреленный мужчина ещё немного повозился на земле, но вовсе не борясь с болью, а пытаясь встать. В конечном счёте это ему удалось. Упершись ладонью в стену здания, он поднялся и задрал голову.

– Как роботы, мать вашу, – сплюнул Анатолий и отложил разряженный пистолет.

Третьего "зомби" он не тронул – Проценко был нужен невредимый подопытный.

Бросив последний презрительный взгляд на существ, он закрыл окно и спустился на первый этаж, тонущий во мраке. Мужчина запустил генератор и вздохнул свободнее, когда бокс осветился ярким светом ламп. Потушив часть из них, чтобы не жечь понапрасну топливо, он решил заняться доработкой внедорожника.

День третий

26 октября, вторник

С приходом ночи заметно похолодало. Сильный ветер почти разогнал окутавший город дым, но одновременно раздул не погасшие к тому времени пожары, поэтому над Зареченском мерцало зарево огня. По освещаемым оранжевыми отсветами улицам, среди гула и треска пламени перемещались тёмные силуэты сбившихся в группы людей и животных. Некоторые забредали в дома, другие ходили кругами по одной и той же территории, а иные стояли без движения, вперив невидящие глаза во мрак.

Лишь в двух местах движение существ было целенаправленным – в районе автосервиса и на окраине.

* * *

Татьяна долго ворочалась, пытаясь заснуть. Безумный день вымотал её, но сон не приходил, упираясь в плотный заслон мыслей, почти неконтролируемо роящихся в голове.

Она находилась в комнате для гостей, одна. Леонид провёл с женщиной весь оставшийся день и вечер. Хотя он не баловал разговорами, предпочитая компанию книг, его присутствие успокаивало, помогало держаться на плаву в окружающем море безумия. Когда окончательно стемнело, они пожелали друг другу спокойной ночи, и мужчина ушёл в другое помещение – соседнее, о чём Татьяна открыто попросила.

Пожалуй, она бы предпочла, чтобы он остался рядом с ней и на ночь – то есть, находился в этой же комнате, ничего большего. Не скрывая своих симпатий к Леониду, Татьяна и не мыслила о сближении с ним. Любовь к мужу не угасла, в отличие от его жизни, а в ситуации, когда неизвестно, что будет завтра, женщина не хотела сильно привязываться ни к кому.

В какой-то момент ей всё-таки удалось отключиться, потому что когда шаги за дверью разбудили её, на часах была уже половина первого.

Татьяна привстала на постели, щурясь в почти полной темноте, едва разгоняемой проникающими через окно отсветами далёких пожаров. Она пыталась понять, почему её спутники не спят, а ходят по первому этажу, переговариваясь.

"И почему они так осторожны, стараются сильно не шуметь? Неужто забота об отдыхающей даме? Вот уж вряд ли".

Ответ пришёл вместе с приглушёнными ударами, доносящимися снаружи. Ещё не совсем очнувшись ото сна, женщина не сразу сообразила, что колотят в металлические ворота.

Она скинула одеяло и неприятно удивилась тому, как холодно в комнате. Не совсем подходящий ей по размеру халатик, найденный среди вещей бывшей хозяйки, спасти никак не мог. Взяв пистолет, Татьяна прокралась в гостиную.

Оба мужчины находились там. В полутьме женщина с трудом различала их силуэты на фоне окна.

– Что происходит? – шёпотом спросила она и упавшим голосом уточнила: – Это они?

– Кто ж ещё? – хмыкнул Михаил. – Похоже, нас всё-таки нашли.

– Но как? – покачал головой Сутурин. – Даже днём, когда мы ходили туда-сюда по дому, они нас не чуяли. А теперь-то мы вообще мирно спали и не шумели.

– Может, их чувства обостряются ночью? – предположила Татьяна, обхватив себя руками, чтобы унять озноб (пистолет пришлось положить на валик дивана).

– Кто ж их знает, – ответил Леонид.

– Сукины дети никак не хотят оставлять нас в покое, – произнёс Афанасьев и прислонился к стене. Женщина уловила запах спиртного – крепкого, определённо не пива.

– И что мы теперь будем делать? – спросила она.

– Ничего, – сказал Сутурин. – Им не проникнуть сюда. Мы в безопасности.

– Мне бы твою уверенность, – промолвила она, косясь на Михаила.

– Как пить дать не пробраться, – буркнул тот. – Им придётся научиться летать.

Татьяна предпочла не озвучивать идею, что это уже не люди, и потому неизвестно, какие способности у них открылись.

– Думаю, можно вернуться в свои комнаты, – предложил Сутурин.

– Шутишь? Я больше не смогу заснуть, – возразила она.

– Смо-о-ожешь, – протянул Афанасьев. – Не этой ночью, так завтра. Рано или поздно, док, ты просто упадёшь.

– Так или иначе, он прав, – кивнул Леонид. – Боюсь, нам придётся привыкать к этому шуму.

– Хороша перспектива, – пробурчала женщина.

Больше они не разговаривали. Ещё с минуту постояв в тишине, прислушиваясь к грохоту, доносящемуся со стороны ворот, Татьяна направилась к своей комнате. Леонид тоже отошёл от окна, а Михаил остался, с неразборчивыми бормотаниями плюхнувшись в кресло.

Подойдя к своей двери, женщина остановилась и, прежде чем успела поддаться сомнениям, обратилась к Сутурину:

– Я и вправду не усну теперь. Не верю, что мы так уж недосягаемы здесь.

– Но выбора ведь нет, – ответил он.

– Как насчёт дежурств? Один спит, другой бодрствует.

Татьяна не нужно было видеть лица Леонида – его молчание говорило само за себя. Не желая оставаться в одиночестве, она решила проявить настойчивость:

– Ну давай. Когда ты рядом, мне спокойнее.

– Я же и так рядом.

– Ты понимаешь, о чём я.

Он снова помешкал с ответом, и на этот раз она его не торопила.

– Ладно, – наконец, сказал он.

– Спасибо, – произнесла Татьяна, впуская его в свою комнату.

Задёрнув плотные шторы, она зажгла свечу и в её неровном свете увидела, сколь бледен мужчина.

– Слушай, а ты в порядке вообще? – с беспокойством спросила она.

– Если ты намекаешь, не собираюсь ли я на тебя броситься, то ответ – нет, не собираюсь.

– Наверное, тебе просто нужно выспаться, – произнесла женщина, чувствуя себя виноватой. – Я буду первая дежурить.

– Хорошо, – вяло улыбнулся Леонид, располагаясь на постели. – Разбуди меня через пару часиков...

– Обязательно, – ответила Татьяна. Такая ложь была совсем не в тягость.

Кивнув то ли ей, то ли себе, Сутурин повернулся на бок и уже через минуту ровно засопел. Женщина положила пистолет супруга рядом с собой и заняла стул, на котором провела немалую часть этого дня.

"Эх, сейчас бы крепкого горячего кофе", – с тоской подумала она, устраиваясь поудобнее и приготовившись к утомительному бодрствованию.

* * *

На доводку машины у Анатолия ушла большая часть ночи. Он трудился неспешно, отрешённо, думая больше о своих дальнейших планах, чем о процессе. Руками у него всегда получалось работать лучше, нежели головой.

Основной задачей, которую он поставил перед собой, было превращение внедорожника в максимально безопасное средство передвижения. Безопасное для водителя, а никак не для окружающих. Проценко установил, наконец, давно дожидавшийся своего часа "кенгурятник": массивную конструкцию из хромированных труб, охватывающую весь передок автомобиля и немного выступающую за габариты кузова. И если это вызвало бы у Стаса, бывшего владельца машины, одобрение, то защита лобового стекла привела бы в ужас. Анатолий не мудрствовал – он просто приварил к передним стойкам крыши несколько стальных прутьев, предварительно загнув их по краям, чтобы они не прилегали к стеклу плотно. Получилось в высшей степени не эстетично, особенно в местах сварки, где краска обуглилась, зато должно было предотвратить неприятные последствия наезда на "зомби". Точно так же мужчина защитил все окна, оставив нетронутым только люк в крыше. На всякий случай – мало ли что, оглянуться не успеешь, а твоя крепость станет твоей же могилой.

Занимаясь машиной, Проценко слушал тяжёлый рок. Приверженцем такой музыки он не был, в отличие от Стаса, но поскольку других кассет в здании не обнаружилось, включил то, что имелось. С некоторым удивлением Анатолий понял, что ему нравится – он даже сделал погромче, наплевав на "зомби", которые не заставили себя ждать.

Когда работа была, наконец, завершена, мужчина, отойдя на несколько шагов и осмотрев результат своих трудов, испытал удовлетворение и, пожалуй, гордость. Теперь он будет чувствовать себя гораздо увереннее, выбираясь в город.

Вместе с осознанием, что доводка завершена, пришло и утомление. Вдобавок голова гудела от долгого прослушивания оглушительной музыки. Глубоко зевнув, Проценко протиснулся в салон внедорожника и выключил магнитолу.

– Надеюсь, вам понравился рок-концерт, – бросил в сторону продолжающих содрогаться дверей Анатолий и направился вверх.

Проходя мимо окна во внутренний двор, он выглянул наружу. "Зомби" находились на том же месте, где и несколько часов назад. Правда, кое-что всё-таки изменилось. Женщина, подстреленная в живот, лежала в большой луже серой крови, которая так и не высохла. Мужчина, раненый в колено, уже не стоял, опершись о стену, а сидел, тарабаня в дверь кулаками. Оставшийся невредимым третий "зомби" неподвижно стоял и смотрел перед собой.

Махнув на них рукой, Анатолий доплёлся до своей комнаты и без сил рухнул на диван.

* * *

Ночь прошла беспокойно. Хорошо выспаться не удалось никому, даже Леониду, хотя Татьяна и позволила ему отдохнуть до четырёх утра. Сама она несколько раз начинала дремать на посту – чтобы через несколько минут в страхе подскакивать и панически осматриваться. К счастью, монстры проникали в дом только в её кошмарах, а в реальности не продвинулись дальше ворот, по которым безостановочно колотили уже несколько часов.

Когда рассвело, выжившие собрались в гостиной, залитой лучами утреннего солнца. Осунувшиеся, с синяками под глазами; у Татьяны ещё и сильно болела голова.

– Сукины дети! – процедил Михаил, который, похоже, провёл всю ночь в кресле у окна. – Лучше сдохнуть, чем так провести ночь.

Леонид окинул хмурым взором ряд пустых бутылок у ног парня, помимо пива увидев там дорогой коньяк. Афанасьев вроде не был пьян, но напряжённая поза и косые взгляды говорили, что лучше его не трогать, поэтому Сутурин предпочёл обратиться к женщине:

– Хочешь перекусить?

– Нет аппетита, – устало произнесла она и напряглась, ожидая услышать стандартное нравоучение, вроде "Надо что-нибудь съесть".

Мужчина лишь пожал плечами и направился на кухню в одиночестве.

Михаил встал с кресла и, взяв измятую пачку сигарет, открыл окно. Грохот, доносящий снаружи, усилился.

– Чёрт, а без этого нельзя? – зашипела Татьяна.

– Нет, – ответил он, чиркая спичкой.

Она тоже решила оставить парня в покое и присоединилась к Леониду, который собирался приступить к нехитрому завтраку, состоящему из подсохшего вчерашнего хлеба с колбасой и разведённого в холодной воде малинового варенья. Присев за стол, женщина сказала:

– Не знаю, как ты, а я хочу уехать отсюда.

– Я тоже, – кивнул он, – после ночлега в такой "приятной" компании. Я надеялся, что эти существа нас здесь не найдут, но увы.

– Не понимаю, как они нас учуяли.

– Это лишнее напоминание о том, сколь мало мы о них знаем. И недооцениваем... Погоди, – Сутурин замер со стаканом в руке. – Слышишь?

Грохот снаружи утих.

Леонид и Татьяна обменялись красноречивыми взглядами.

– Не поняла... – озадаченно произнесла она.

– Они уходят, – прошептал, словно боясь спугнуть удачу, Леонид и поднялся из-за стола.

В гостиную через открытое окно доносились шаркающие шаги множества ног. Михаил неподвижно стоял у окна, забыв о тлеющей сигарете.

– Ничего не понимаю, – призналась женщина.

– Как пришли – так и ушли, – заключил Афанасьев.

– Либо их что-то отвлекло, – сказал Сутурин.

– Солнечный свет? – озвучила первую пришедшую мысль женщина.

– Точно! – щёлкнул пальцами Леонид. – Они пришли сюда, как стемнело, а сейчас, с рассветом, уходят.

– Что ещё за вампирские замашки? – спросил Михаил.

– Не думаю, что эти существа сейчас в спячку впадут – в конце концов, мы все видели, как они спокойно ходят при свете дня. Тем не менее, ночью они, похоже, активнее. Либо у них обостряются чувства, помогающие вычислить добычу – то есть, нас.

– Наверное, мне стоит радоваться этому, да что-то не получается, – произнесла Татьяна. – Я всё равно не желаю здесь оставаться.

– Да, сейчас самое время уезжать, – согласился Сутурин и с опаской посмотрел на Афанасьева: – Ты как, с нами?

– Скатертью дорожка, – последовал ответ.

Леонид посмотрел на женщину, и она ободряюще улыбнулась ему. Её лицо было бледным, под глазами залегли тёмные круги, от скупой косметики не осталось и следа – и всё равно она показалась мужчине настолько привлекательной, что у него защемило в груди. Не желая позволять этому разрастаться, он поспешно заговорил:

– Надо подготовиться, чтобы не сделать неправильных ходов. Во-первых, нужна более подходящая машина, чем "Жигули".

– Почему? – удивилась Татьяна. Если она и заметила что-то в его взгляде, виду не подала.

– Неизвестно, с чем придётся столкнуться по пути. Необходим как минимум полный привод, желательно транспорт покрупнее.

– А, может, лучше наоборот – помельче? – предположила она. – Вдруг какой завал встретится, а на здоровенном грузовике его не объедешь.

– Компромисс неизбежен, – развёл руками Леонид. – Зато на каком-нибудь "Урале" можно и через полное бездорожье прорваться.

– Это верно.

– Еда у нас есть. Оружие, – он бросил взгляд на Михаила, продолжающего смотреть в окно, – в принципе, тоже.