Текст книги "Последняя Империя. Война с Китаем (СИ)"

Автор книги: Евгений Сартинов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 14 страниц)

ПОСЛЕДНЯЯ ИМПЕРИЯ.

КНИГА 3

Часть 1. КРОВАВЫЙ ДРАКОН

Голос министра иностранных дел Российской Федерации Михаила Володина звучал нервно.

– Господа, вчера министерство иностранных дел Китайской Народной Республики выступило с резким заявлением в отношении России. Практически это ультиматум, предъявленный нам в грубой, оскорбительной форме.

– Ты давай без этих дипломатических загибов, что это значит по сути? – Спросил Соломин.

– Это означают войну. Китайское правительство заявляет, что мы обманом переманиваем к себе в Россию китайских граждан, и требует, чтобы мы восстановили всем переехавшим на постоянное место жительство китайское гражданство.

– Говорил я, что нечего было принимать эту программу ассимиляции китайцев, а вы мне не верили, – рубанул своим гулким басом Ждан.

Директор ФСБ и в самом деле был противником закона о миграционных порядках в России. По новым правилам любой желающий мог приехать и поселиться в любом месте страны на постоянное место жительства, но с одним условием – никаких двойных гражданств. После этого пять миллионов китайцев пополнили ряды российских граждан. Всего же программа пополнила население России на десять миллионов человек, в основном русскоговорящих выходцев из стран распавшегося Союза. Именно этот закон и послужил поводом для претензий. Были широко раздуты истории пяти китайских отморозков, бандитов и насильников. Китайские власти объявили их жертвами оговора и возвели в ранг мучеников.

– Мирным китайским крестьянам, приехавшим в Россию с надеждой на лучшую долю, навесили чужие преступления, совершенные русскими отморозками. Им очень выгодно иметь козлов отпущения, на которых можно повесть чужие преступления, – истерично кричал с экранов телевизоров министр пропаганды КНР Мин Шоушан.

Заседание временного военного совета длилась четыре часа. К этому времени начали уставать все, даже двужильный директор ФСБ Ждан и Главковерх – Сазонтьев. Не помогали ни сигареты, ни предельное крепкое кофе, что подавалось в зал заседаний практически непрерывно.

– Вы прикидывали примерное развитие военных действий? – спросил Соломин.

Сазонтьев подошел к карте.

– Предположительно, сначала они ударят авиацией и артиллерией по погранзаставам и приграничным частям, подавят их, затем наведут понтонные мосты через Амур и развернут наступление шестью колоннами. Основная цель – перерезать Транссиб, захватить области по левому берегу Амура, а также Владивосток. Затем они развернут наступление на Якутск, Магадан и в сторону Байкала.

– Получится у них? Какой прогноз?

– Плохой. Наши войска перемелются китайскими жерновами в течение недели. После этого практически вся Сибирь останется без прикрытия войск.

Соломин чуть подумал и снова обратился к Сазонтьеву:

– Сколько у нас осталось времени?

– Самое большее – неделя.

– Ну, неделя – это тоже время. Мне кажется самое главное – сохранить боеспособную армию. Как вы думаете, Владимир Александрович?

Сизов на несколько секунд задумался, потом согласно кивнул головой.

– Хорошо, значит, от этого и будем плясать. – Диктатор обернулся к Главковерху. – Ну, а у тебя что-нибудь есть в заначке? Что-нибудь этакое?

– Есть, мы давно к этому готовились. Есть и кое-что еще совсем новенькое, правда, пока так, в форме бреда.

– Придется пойти на все что угодно.

Сизов подобрался и ровным звенящим голосом объявил:

– С сегодняшнего дня на всей территории Российской Федерации объявляется военное положение. И ещё…

Эпизод 2.

ЗА ПЯТЬ ЛЕТ ДО ЭТОГО

На лице Ван Джина застыла мина почтительности, и сердце его билось сильнее, чем всегда. Но внутри этого сердца полыхала ярость. Все уже было решено, все одобрено, согласовано. Через два дня огромный зал Дворца Съездов, все десять тысяч человек депутатов самой большой в мире коммунистической партии как один встанут, приветствуя его, нового председателя партии, первого человека в самой большой стране мира, экономическом лидере всего человечества. Но перед этим ему надо получить согласия двух десятков немощный старцев, в здравом уме которых он давно уже сомневался. Официально Центральная комиссия советников КПК была давно отменена, но неофициально каждый новый кандидат на первые посты в государстве считал необходимостью посетить ветеранов партии, тех, что работали еще с Мао и Дэн Сяопином.

Он прошел в кабинет, и в полумраке, а старики не любили сильный свет, увидел их. Все веяния моды прошли мимо этих людей, и самый скромный костюм от Кардена серого цвета, что сегодня надел Ван Джин, смотрелся диким среди двух десятков френчей в стиле великого Кормчего, что были на стариках. Один из них, Ли Вэйву, был еще и в точно такой же кепке, что носил Мао Дзэ-Дун. Ван Джин знал, что у старика даже летом мерзла его лысина, но ему казалось, что ветеран одевал эту кепку еще и для того, чтобы еще больше походить на Ушедшего В Небо Вождя Народов.

Ван Джин почтительно поздоровался, и не по современному – господа, а по старому – товарищи.

– Здравствуйте, товарищи.

– Здравствуй, инженер Ван, – прокаркал Ли Вэйву. Остальные просто закивали головой. Инженером Ван Джин был давно, и последний его пост в правительстве больше соответствовал званию премьер-министра европейской страны, но Джин – так он по западному любил именовать себя за глаза, не стал перечить ветеранам. Стариков уже не переделаешь, и если он был инженером, значит, будет им до конца жизни.

– Значит, теперь ты поведешь лодку партии сквозь бушующее море времени? – Спросил Юй Цинлинь, и даже с такого расстояния, а между ними было не менее двух метров, Джин почувствовал смрад, исходящий изо рта этого, почти столетнего ветерана. Премьера чуть не стошнило, но он ответил ровно и подобострастно.

– Если вы доверите мне рулевое весло нашего великого корабля – то да.

Старики пристально рассматривали претендента на самый высокий пост в стране. Среднего роста, средней полноты, несмотря на пятьдесят шесть прожитых лет в волосах ни единого седого волоса. И удивительно приятное, располагающее к себе лицо, лучезарная улыбка. При этом Джин обладал еще и бархатным тембром голоса, который просто обволакивал собеседника. Такие люди сразу располагают к себе, кажется, что такому человеку можно доверить и кошелек и жену.

– Время сейчас сложное. Старые бури ушли, но приходят новые ураганы. Ты готов твердо держать штурвал? – Снова спросил Юй Цинлинь

– Да, я готов.

Они смотрели на него настороженно и, как показалось Джину, с явным недоверием. Ведь он был первым руководителем, что приходил к власти, получив образование не в Москве или в Пекине, а в Америке. Да, они знали, что при этом он работал на китайскую разведку и принес немало пользы для родной страны. Но кто знает? Вдруг его там и завербовали проклятые империалисты? Это было уже давно, и три десятилетия безупречной службы отечеству должны были стереть это недоверие, но они, невзирая на атакующий склероз и процветающий маразм прекрасно помнили про это. За всех стариков высказался Ли Вэйву:

– Хорошо, ты поведешь партию и весь наш народ к новым победам. Но помни – цена ошибки у тебя будет слишком велика. Великие люди стояли у руля нашего большого корабля, но и они иногда ошибались. И эти ошибки дорого нам стоили, миллионными жертвами.

– Я понимаю. Вы не ошиблись в своем выборе, я буду достоин своих предшественников.

– Иди, – прохрипел Юй Цинлинь.

Ван Джин с огромным облегчением покинул полутемную комнату.

Через два дня очередной съезд Компартии Китая избрал его Председателем Партии, высочайшего поста в самой многолюдной стране мире.

Эпизод 3.

Валентина Москвина считала себя неудачницей. В свои двадцать восемь лет – мать одиночка с шестилетней дочкой на руках и больной матерью. Из недвижимости – скромная, двухкомнатная квартира, из богатств – синие глаза да красивая фигура, с узкой талией, высокой грудью и мощными бедрами. От этой самой фигуры многие мужики просто шалели. Вот и сейчас, на китайской таможне, при своем росте метр восемьдесят пять она возвышалась над своими тремя клетчатыми сумками как памятник Матери Родины над Мамаевым курганом. Пройдя все необходимые процедуры, она прошла турникеты, взвалила одну сумку на плечо, две другие поволокла в руках. В каждой из них было по двадцать килограмм плотно спрессованных футболок. Она уже вышла из здания таможни, когда одну из сумок потянуло в сторону. Обернувшись, Валентина увидела очень высокого – он был на пару сантиметров ниже ее ростом, худощавого китайца.

– Счас как дам по морде! – Сказала Валя. Китаец удивился.

– За что? Давай помогу, – предложил тот Валентине.

– Чего это? – Хмыкнула Валя.

– А чего ты одна все это тащишь?

– Сколько возьмешь за помощь?

Новый незнакомый снова удивился.

– Да нисколько. Мне все равно по пути.

– Ну да! Ты еще не знаешь, куда мне идти.

– Да, мне куда бы ни идти, лишь бы с тобой рядом.

Валентина между тем внимательно рассмотрела китайца. Типично китайское, плоское лицо, довольно симпатичен, белозубая улыбка и большой, заметный шрам на левой стороне лба, словно повторяющий линию брови. Она все же доверила незнакомцу одну ручку своей тяжелой сумки. Почувствовав ее тяжесть “доброхот” невольно крякнул.

– Ого! Сколько вы носите. Тяжело.

– Сколько дают, столько и носим. Меньше просто невыгодно. Тебя как зовут?

– Дан Лонгвей. Дан фамилия, но можно звать просто по имени – Лонг. Меня все так зовут. А вас?

– А меня Валя. Ты хорошо говоришь по-русски, не то, что другие ваши китаезы.

– Хороший учитель был в школе, Ли Джанхуа. В Москве учился. Потом его к нам в деревню сослали, во время культурной революции. Он у нас совсем и остался.

– А что к нам пожаловал?

– Хочу ваше гражданство принять.

Валентина хмыкнула:

– Что, Россия медом намазана?

– А почему нет? Ваше же правительство приглашает всех на постоянное место жительства.

– Чего ж у вас в Китае не хватает?

– Ну… хотя бы таких красивых, одиноких женщин.

Еще с год назад Валентина ответила на это что-нибудь колкое, но как раз год назад ее лучшая подруга сошлась с таким же вот китайцем, принявшим гражданство России. И, как ни удивлялась Валентина, жили они хорошо. Машка уже и родила, и расписались они, как полагается, и вообще, мужик, все его звали просто Мун, оказался работящим, добрым, непьющим. Он быстро выучил русский язык, устроился на работу поваром, и вся Машкина компания матерей одиночек стала завидовать своей подруге.

– А почему ты думаешь, что я одинока? – Спросила Москвина.

– Тогда бы ты не таскала в одиночку эти жуткие сумки.

Валя иронично засмеялась.

– Ну да! Ты не знаешь наших мужиков. Будет на диване лежать, и даже пальцем не шевельнет. У меня был один такой.

– И что?

– Что-что?! Выгнала! На хрен он мне нужен, дармоед.

Они остановились у подъезда ее дома, Валентине не хотелось показывать, где она живет, но китаец был очень ловок и обходителен, так что он не только помог затащить сумки на третий этаж, но и вторгся в пределы квартиры Москвиных. Столь же быстро он познакомился с матерью Валентины – Ниной Николаевной, потаскал на шее Настю. Лонг оказался хорошим психологом, он заметил, что уставшая Валентина тяготиться этим шумным общением и откланялся.

– Какой приятный китайчик, – сказала Нина Николаевна после ухода нежданного гостя. – У тебя с ним это серьезно?

Валя аж взвилась:

– Мам, ты это про что?! С ума, что ли, сошла?!

– А что такого? Хороший мужик, сразу чувствуется.

– А он еще придет? Пусть он еще придет! – Спросила Настя. Как всех детей, воспитывающихся без отца, ее тянуло к мужчинам.

– Вряд ли он еще придет, – ответила Валентина, подумав про себя: “Кому нужна одинокая баба с двухкомнатной квартирой и довеском в виде матери и дочери”.

Валентина скинула с себя пропотевшую одежду, и, оставшись в одном белье, набрала на телефоне междугородний номер.

– Галка, привет. Можешь приезжать, всё, что тебе надо я купила. Когда? Хорошо, давай, жду.

Прошло два месяца. Валентина начала уже забывать про странного китайца. Но уже по осени вечером в квартире Москвиных запел дверной звонок.

– Кого это там еще принесло? – Удивилась Валентина. – Машка, что ли, опять соевый соус забыла купить для своего Муна?

Но это был он – Дан Лонгвей. В безупречном, черном костюме, в темном галстуке, белой рубахе и с букетом роз в руках.

– Добрый вечер, Валя!

– Ба, Лонг?! Ты чего это в таком виде?

– Хочу пригласить вас в ресторан по случаю получения российского гражданства.

Валентина хмыкнула:

– Все, уже оформил?

– Да, буквально сегодня.

– Быстро!

– Все относительно. Так что вот.

И он достал из кармана краснокожую книжицу:

– Надо же это отметить.

И Валентина решилась:

– Ну, хорошо, пошли. В какой ресторан?

– Конечно в китайский.

Уже в ресторане она спросила Лонга:

– На какие шиши гуляем?

– На что? – Не понял тот.

– На какие деньги?

– А-а, вон оно что. Я нашел хорошую работу.

– Какую?

– Экспедитором. Езжу по всему краю, закупаю орехи, папоротник, травы разные. Потом продаю все это в Китай.

– Молодец.

Лонг действительно оказался молодцом, и вскоре Валентина уже во все горло хохотала над его шутками. Но уже после полуночи в ресторан зашли трое широкоплечих парней. Валентина не сразу их заметила, но потом ощутила на себе взгляд одного из них, оглянулась и поморщилась. Это был один из ее неудачных романов. Валера и был тем самым мужиком, что она выгнала, любителем “душить” диван. И кроме этого у него было много недостатков, так что Валентина нутром поняла, что этот вечер так просто не кончиться. Действительно, вскоре Валера подошел к их столу, и, ухмыляясь, спросил:

– Ну, что, Валюха, всё, до китаёзов докатилась?

– А ты что, хочешь сказать, что лучше всех?

– Ага, ты еще с неграми переспи.

– Пошел ты на хрен!

– Да что ты!…

– Тебе сказали, куда идти? Показать? – Спросил Лонг.

Валера удивился:

– О, ты даже русский знаешь? Обалдеть! Макака, тебя надо показывать в цирке! За большие деньги…

Он явно нарывался на драку, но тут, словно из-под земли, выросли трое официантов китайцев. Они были ниже верзилы ростом, не говорили ни слова, но только посмотрев на их бесстрастные лица, Валера отошел, на ходу бросив:

– Мы еще с тобой встретимся, макака желтомордая.

– Надеюсь что встретимся, – согласился уже злой Лонг.

Они покинули ресторан уже в третьем часу ночи, до дома Валентины шли пешком, непрерывно смеялись. Но уже у подъезда навстречу им выдвинулись все теже трое парней. Все они были ниже Лонга, зато шире в плечах.

– Ну что, я тебе обещал встречу, обмылок желтомордный? – С ухмылкой заявил Валера. Остальные двое начали обходить пару сзади. Валентина хотела рвануться вперед, уговорить этого козла, чтобы он не трогал Лонга. Но тот ее опередил. Он сделал небольшой шаг вперед, удара рукой Валентина даже не заметила, но Валера захрипел, и, согнувшись напополам, начал валиться в ноги китайцу. Два следующих удара Лонга нанес ногами, и этого хватило, чтобы оба друга Валеры присоединились к его лежачему положению.

– Ну, вот и поговорили, – сказал Лонг. – Доволен? Чтобы я вас тут больше не видел. Хуже будет.

Они поднялись наверх, и Валентина сама затащила в квартиру на секунду остановившегося на пороге гостя.

– Только тихо, на цыпочках, – прошептала она на ухо. – Мои сегодня спят в зале.

Но тихо не получилось. В туже секунду раздался звон битого стекла, и в зал влетел кусок кирпича. Так что до самого утра они вчетвером убирали разбитые осколки, заклеивали окно полиэтиленом. Лонг сбросил свои торжественные наряды, бегал по квартире в одних семейных трусах и майке, беспрерывно шутил. И как-то никто уже не сомневался, что этот парень останется у них навсегда.

ЭПИЗОД .

ЗА ТРИ ГОДА ДО ВТОРЖЕНИЯ.

Военный городок в сорока километрах от Благовещенска.

Это было буднично, словно очередная получка или получения командировочных документов. Сергей Володин получил документы, расписался в ведомости, получил деньги, затем зашел в кабинет командира, откозырял. Полковник разговаривал по телефону, но сделал жест рукой, дескать – садись и жди. Пятидесятилетний Сергей Володин ростом был выше среднего, коренастый, с небольшой залысиной и широким лбом. Недостаток волос на темечке восполнялся густыми бровями и не менее густыми усами. При улыбке было видно, что большинство его зубов было из металла желтого цвета. Сергей положил на стол свою фуражку и стал терпеливо ждать. Наконец разговор закончился, полковник обернулся к Володину.

– Ну, что, Старый – все?

– Все, товарищ полковник. Отслужил.

– Не жалеешь?

– Нет, сколько можно лямку тянуть.

– В Россию то поедешь?

– Нет, здесь останусь.

– Ты что, с ума сошел?!

– Да не могу я без тайги, это ж родина моя. Куда я без нее. Я в тайге с детства. Меня отец на охоту с семи лет брать начал. А в десять я первого рябчика подстрелил.

– Да, постреляли мы тут с тобой зверья всякого, я вон до сих пор того кабана забыть не могу! Как он мне мордой на сапоги упал. Еще чуть-чуть бы и снес бы мне ноги к чертовой матери, – мечтательно вспомнил полковник.

– Это когда тот генерал из генштаба приезжал, с проверкой?

– Ну да. Он тогда сам чуть в штаны не наделал. Да и я тоже.

Полковник отошел к сейфу, достал бутылку коньяка, пару рюмок.

– Давай, Старый, по рюмочке за эти хорошие времена.

Они выпили, потом командир вернулся к главной теме:

– Все уезжают, работы нет, жилья нет – что тут делать? Скоро китайцев будет больше, чем русских. У меня сын уже в шутку называет Дальний Восток Нью-Китаем.

– У меня тоже. Так и пишет по интернету, как там живете в своем Нью-Китае.

– А я бы уехал. На Черное море.

Володин поморщился.

– Служил я срочную на Черном море. Так что все повидал. Но родина есть родина. У меня мать еще жива, могила отца тут. Нет, не поеду.

– Ну, смотри.

Полковник поднялся.

– Хороший ты солдат, Володин. Сколько мы с тобой ругались, по делу, без дела, а вот расставаться жаль. Я всегда знал, что если тебе поручу, то все будет надежно.

– Обращайтесь, если что, Василий Иванович. На охоту там съездить, или за шишками.

– Да хорошо бы было еще с ружьишком по тайге побегать, но я тоже должен через месяц дембельнуться. Сразу в Россию уеду.

Володин удивился:

– А вы-то чего уходите?

– Да это не я хочу, руководство. Часть хотят расформировать. А мне это как нож в сердце. Не хочу видеть, как тут все развалится. Я ведь тут половину гарнизона построил, две казармы, треть военного городка. И все под нож…

– Как везде. Кончается армия.

Они пожали друг другу руки, Володин вышел из штаба, закурил. На плацу шла интенсивная работа – группа желтолицых товарищей раскидывала лопатами черный, дымящийся асфальт. Сергей спросил вышедшего покурить дежурного по части капитана:

– Что, уже и в части китайцы работают?

– Да, приказ из штаба округа. Они обходятся дешевле.

– А то, что объект режимный, это ничего?

Капитан пожал плечами:

– Я месяц назад был в штабе округа, так там китайцы вообще делали ремонт внутри самого здания. Штукатурили, красили.

– Охренеть! Куда катимся?

– Давай, Сергей Александрович, удачи на гражданки.

– Бывай.

Жена Сергея, Светлана, встретила его в прихожей в парадном платье, в туфлях на высоком каблуке. Поцеловав мужа, она засмеялась:

– Впервые в жизни целую гражданского человека. Пошли к столу, гражданский человек Сергей Володин.

Стол был накрыт как на юбилей – с жареной курицей, с массой деликатесов, с традиционным домашним тортом. Вскоре пришли друзья – семьи Фешкиных и Ардовых. Они уже сами с месяц числились в запасе, так что первый тост прозвучал за пополнение гражданского населения страны. Все было весело и только уже ночью, в постели, Светлана задала мужу главный вопрос:

– Ну и как теперь мы будем жить, пенсионер Володин?

– Проживем.

– Как? Работы в поселке у нас нет. Квартиру в Благовещенске нам еще нескоро дадут. Дети вон зовут, приезжайте, бросайте ваш слишком дальний восток. Может, все-таки поедем в Россию?

– Тебе это хорошо говорить, приедешь в родную Пензу, и как будто не уезжала. А я здесь родился и вырос. Выживем. Перейдем на подножный корм.

– Рыба, охота, папоротник, кедрач?

– Именно. Выживем!

– Ну, дай – то бог.

ЭПИЗОД

ЗА ТРИ ГОДА ДО ВОЙНЫ С РОССИЕЙ.

Когда Председатель КНР, он же Генеральный секретарь КПК и председатель Центрального военного совета КНР Ван Джин вошел на открытую террасу старинного, весьма затейливого здания, все присутствующие встали и согнулись в небольшом, но почтительном поклоне. Усевшись в плетеном кресле Ван Джин кивнул головой и все пятеро его собеседников устроились в таких же креслах вокруг плетеного же стола с набором для поглощения зеленого чая. Именно этим все и занялись, неторопливо и с чувством дегустируя изумительного вкуса чай, который был настолько редок и дорог, что даже не поставлялся на экспорт, а употреблялся только членами политбюро да новыми китайскими миллиардерами. При этом все присутствующие на чаепитии не отрывали глаз от самого волшебного пейзажа, что приготовила природа Китая за миллионы лет своего существования. Сотни лет это место был любимой летней резиденцией китайских императоров. Полюбоваться этим пейзажем, почувствовать блаженство волшебного климата приезжали десятки императоров Поднебесной. С приходом коммунистов этот курорт облюбовали члены политбюро, с не меньшим блаженством пребывая в императорской роскоши.

Ван Джин с явным удовольствием оглядел собравшихся. Пять лет он искал этих людей, осторожно прощупывая ход мыслей руководителей государственного и партийного руководства страны. И вот теперь он точно знал, что на этих пятерых можно положиться. Самый пожилой из них, семидесятипятилетний Ли Вучанхо, седовласый и благообразный являлся Председателем Всекитайского собрания народных представителей. Фактически это был второй человек после него в руководстве страны, глава законодательного крыла власти.

Су Ченглей подтверждал свое имя. Премьер Государственного совета был действительно “большим человеком”. При скромном росте метр шестьдесят пять он весил сто двадцать килограмм. Зато Мин Шоушан, никак не подтверждал свое имя – гора долговечности. Шеф пропаганды КПК был невысок, сухощав, и лицо его имело немного лисье выражение – остроносое и чуть вытянутое вперед. За глаза его называли Геббельсом, и не только по внешнему сходству и занимаемому посту. Шоушан к тому же немного прихрамывал, травма, полученная в детстве, невольно делала его еще более похожим на знаменитого министра пропаганды третьего рейха.

Соответствовал своему имени и Чжан Вэйжон – Большой Военный. Министр обороны был высок, тучен и лицо имел такое, что оно так и метило на памятник конному герою. Кто никак не подтверждал своего имени, так это Мао Вейшенг. Руководитель разведки, может быть, и был “рожденным великим”, но внешне не выделялся бы из миллиарда точно таких же китайских мужчин в возрасте пятидесяти пяти лет. Разве что слегка выпученные от неправильной работавшей щитовидки глаза. Да разведчику и не нужны особые приметы, скорее наоборот.

Оглядев единомышленников и отставив в сторону чашку Ван Джин кивнул головой:

– Ну, что ж. Сегодня мы собрались здесь, чтобы решить вопрос о дальнейшем пути развития Китая на следующие, я надеюсь, несколько сот лет. У нас есть два пути развития. Один – продолжать экспортировать наш главный ресурс – рабочую силу и этим завоевывать мир, при этом ютясь на большой, но не сильно приспособленной территории, что нам оставили наши благословенные предки. Либо пойти путем всех остальных великих империй и расширяться территориально.

– Если расширяться, то только на север, – предложил Ченглей. – Других свободных территорий у нас нет. Есть Индия, где и так своего народа хватаем, есть Вьетнам, который смог перемолоть США. Только север.

– Преимущества есть в обоих схемах, но экспортировать такое количество людей в более развитые страны – проблематично, – тонко заметил Вучанхо. – Тем более людей с низкой квалификацией, которых у нас переизбыток. Нас уже стали бояться. Пытаются ограничить проезд проживание наших соотечественников, как в Европу, так и в Америку.

– Зато у России слишком много территории. Идет деградация этого монстра. Время России прошло, как прошло время Рима, Великобритании и Монголии. Пора заменить эту прогнившую империю на мировой сцене, – высказался Шоушан.

Чжан Вэйжон снисходительно усмехнулся:

– Даже если мы начнем войну сейчас, завтра, то мы сомнем русских быстро и навсегда.

– Не зарывайтесь, генерал. Точно так же думали и Наполеон и Гитлер, – осторожно парировал Вучанхо.

Ему ответил Вейшенг:

– Мы учтем уроки немцев. Война должна быть действительно молниеносной, все другое для русских не проходит. Тем более что я согласен с генералом. Сейчас оборона русских на наших границах похожа на бумагу – ее можно проткнуть карандашом.

– Но нужно учитывать и настроение народа. Сейчас он очень благожелательно относиться к русским. Они приезжают к нам как туристы, они поставляют нам газ и нефть. Да и политическим вопросам мы всегда идет вместе против американского империализма, – возражал Вучанхо.

– Из любого друга можно быстро сделать врага, – Вейшенг улыбнулся. – Нужно только заставить смотреть на его под другим углом зрения.

– И это мы сделаем, – пообещал Шоушан. – Очень быстро сделаем.

Ван Джин подвел итог обсуждению:

– Я рад, что мы едины в этом вопросе. Какой срок мы отпустим этой дутой империи?

– Пять лет, – предложил Вучанхо.

– Много. Три года. Через три года мы должны смять Россию как пустую консервную банку, – решительно заявил министр обороны. Все остальные закивали головой.

– Хорошо, так и решим, – согласился Генсек. – А чтобы подтвердить это решение, назначаем день начало войны. Ровно через три года – двадцать первого августа.

Они отпили чая. Затем Ван Джин снова взял слово:

– Теперь нам надо решить вопрос с островным Китаем. Этот человек здесь?

– Да, – подтвердил главный разведчик.

– Хорошо, позови его. Надо на него посмотреть, можно ли ему доверять. Дело, которое мы задумали, весьма сложное. В нем много плюсов и много минусов. Надо все тщательно взвесить.

Ван Джин был готов поклясться, что Вейшенг не сказал ни слова, но через полминуты на пороге террасы показался одетый во все белое человек слишком высокого, для среднестатистического китайца, роста. Несмотря на такую комплекцию, гость согнулся слишком низко и раболепно, и его можно было понять – перед ним сидели люди, от которых зависело его будущее. Мин Чангминг был человеком тщеславным и амбициозным, но что значил он, глава небольшой партии островного Тайваня, едва набирающей на выборах двадцать процентов голосов, и руководители гигантской страны с многомиллиардным населением.

После того как гость уселся и отхлебнул из чашки предложенный ему чай, разговор начал Ван Джин:

– Господин Мин, мы ценим ваши усилия по воссоединению континентального и островного Китая, но нас интересует, что именно движет вас по этому сложному и тернистому пути? Каким вы видите Тайвань после воссоединения, и какую роль вы отводите лично себе?

Тайванец снова согнулся в поклоне, поставил на стол чашку с чаем.

– Возможность быть частью великого и могучего Китая уже честь для населения нашего острова. Жаль только, что не все понимают это. Застарелый страх за свои жизни, что остался нам в наследие от гоминдана – большая глупость. У многих существует опасение, что у них отберут его бизнес и его свободы. Но Китай другой, чем в 1949 году, и Макао и Гонконг показали, что можно прекрасно существовать двум государственным строям. Более того, я вижу большие перспективы для бизнеса нашего острова в случае воссоединения нашей родины. Сейчас жизненный уровень на Тайване очень высок, и это служит тормозом для продвижения товаров нашего производства в другой мир. Себестоимость нашей электроники слишком велика из-за высоких зарплат нашего персонала. К сожалению, мы упустили время, когда можно было полноценно внедриться со своим бизнесом в Филлипины, Тайланд и другие страны третьего. Нас опередили конкуренты, и я вижу возможности роста только на континентальном Китае. Кроме того, и Китаю выгодно иметь столь хорошо развитую промышленность как у нас.

– Да, – признался Ченглей, – расходы на закупку электроники для нашего вооружения слишком велики. Кроме того, Запад не дает нам свои последние разработки, он держит нас на десятилетним отставании от своего нынешнего развития в этой отрасли.

– А у нас уже готовые предприятия для производства всех компонентов электроники, в том числе и сверхчистого кварца, – подтвердит тайванец.

– Как вы видите политическое устройство Тайваня после воссоединения? – Спросил Вучанхо.

– Сначала запрет на всю политическую деятельность, как минимум на год, затем переходный период года на три, и затем возвращение к демократическим принципам, то есть создание партий, выборы главы острова и все остальные свободы. Конечно, не без патроната континентального правительства.

– Хорошо, это разумно, – согласился Ван Джин. – Теперь о главном: кто вас поддерживает, и какую роль в судьбе острова вы отводите себе?

Тайванец сделал паузу, набрал в легкие воздух. Впереди была самая сложная часть переговоров. Его запросы были слишком велики, но и козырная карта, даже джокер в его рукаве, был очень велик, чтобы торговаться на равных. И козырь тайваньца сыграл. Выслушав его, члены большой шестерки дружно закивали головами.

– Да, это очень сильный союзник, – подвел итог Вучанхо.– Имея такого друга в тылу врага – залог большой победы.

– Когда мы сможем провести операцию? – Спросил Ван Джин у министра обороны.

– У нас все готово, – ответил Большой военный. – Максимум – месяц.

Генсек перевел взгляд на начальника разведки и тот так же кивнул головой.

– Что ж, это прекрасно. За такое дел надо бы выпить не только зеленого чая. Я привез коллекционную бутылку “Джек Даниэля”. Не грех будет ее отрыть за успех всего нашего замысла.

Никто из пятерых его собеседников не удивился такому повороту событий. К кукурузному виски Ван Джин пристрастился еще во время учебы в Америке.

Через несколько дней на стол Сизова легла папка с грифом “Совершенно секретно”. Прочитав единственный документ, находившийся в папке, Сизов вызвал главу ФСБ. Уже год Михаил Васильевич Ждан не только руководил своим ведомством, но и курировала ГРУ и СВР. Это позволяло не распылять силы всех разведывательных ведомств на одни и те же задачи.

– Откуда такие данные? – Спросил Сизов, кивая на папку, после того, как глава ФСБ поздоровался.

– Источник эксклюзивный, завербован еще в шестидесятые годы, когда по нему проехали жернова культурной революции. Входил в ближнее окружение Дэн Сяопина, да и сейчас на первых ролях в государстве.

– Насколько первых? Как я понял, это собрание было строго засекречено.