Текст книги "Ленин в жизни"

Автор книги: Евгений Гусляров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 45 (всего у книги 48 страниц)

Н. Валентинов [1].С. 88

И ,надо сказать, что никто, как Ленин, не был в такой мере приспособлен для миссии полновластного главы диктаторской группы. Ибо никто, как он, не умел так заражать своими планами, так импонировать своей волей, так покорять своей личности, как этот на первый взгляд такой невзрачный и грубоватый человек, по видимости не имеющий никаких данных, чтобы быть обаятельным.

А. Н. Потресов.С. 283

– А Фотиева жива, сколько ей лет?

– Жива. Наверное, сто семьдесят пять, – улыбается Молотов. – Фотиева – старый член партии. Она еще в Швейцарии была знакома с Лениным. Я у Фотиевой прочитал интересное место. Ленин страшно не любил, – это я тоже помню, а она специально оговаривает, что Ленин не любил, – когда во время заседания разговаривают. Человек напряжен, нервничает, хотя сам он успевал переводами заниматься с английским словарем, пока прения идут. Да, да. А Троцкий, например, читал какую-нибудь книгу во время заседания Политбюро. Но когда во время заседания шушукались, Ленин очень не любил. Не признавал совершенно курения. Сам не курил. Шепот, разговоры всякие его страшно раздражали. Это можно вполне понять. Фотиева пишет в своих воспоминаниях: на одном из заседаний Совнаркома я, как всегда, ведала протоколами заседания, подписывала постановления, ко мне подошел один из участников совещания и стал что-то спрашивать, а Ленин мне записку: «Я вас выгоню, если вы будете продолжать разговоры во время заседания». Выгоню! – ни больше ни меньше, такой резкий тон. Конечно, раздражение.

Фотиева была техническим секретарем в последние годы Ленина. Она записывала протокол и сидела недалеко от Ленина, чтоб в случае необходимости дать посмотреть Ленину. К ней подходили наркомы, заглядывали в протокол, шушукались. Ленин обычно посылал такие записочки на маленьких кусочках бумаги – то члену Политбюро, то наркому, то пришедшему, ставил вопрос и тут же требовал: отвечайте запиской! Но, в общем-то, он, конечно, очень умел держаться. Не пользовался положением. Грубости никакие не оправдываются. Нельзя это превращать в особый вопрос, но и оправдывать нельзя. Попал наверх – должен держать себя как положено. Терпи, иначе ты не руководитель, если не можешь терпеть. Это элементарная обязанность. А для подчиненного, если его будут колотить, не жизнь, а каторга. Ему и так трудно, да еще сверху...

В. М. Молотов.Цит. по: Чуев Ф. И.С. 262263

…Не было комиссара, который не смотрел бы на Ленина как на полубога, решения которого принимаются без возражений. Ссоры, нередко происходившие между комиссарами, никогда не касались Ленина.

Я вспоминаю, как Чичерин описывал мне заседание Совета комиссаров. Троцкий выдвигает предложение. Другие комиссары горячо оспаривают его. Следует бесконечная дискуссия, во время которой Ленин делает заметки у себя на колене, сосредоточивая все внимание на какой-нибудь своей работе. Наконец кто-нибудь говорит: «Пусть решает Владимир Ильич». Ленин подымает глаза от работы, дает в одной фразе свое решение, и все успокаиваются.

Брюс Р. Г. Локкарт.С. 219

Причины расхождения моего с Лениным заключались, во-первых, в слишком узком понимании им организованного централизма. При таком его понимании не оставалось бы места для самодеятельности рядовых членов партии, притом мне казалось, что «дирижерская палочка» имеет слишком много привлекательности для Ленина по мотивам личного честолюбия.

Г. В. Плеханов. С. 176

А. Д. Нагловский, старый большевик, хорошо знавший Ленина, бывший первый советский торгпред в Италии, избравший на Западе свободу и ставший невозвращенцем, так описывает «демократизм» заседаний ленинского Совнаркома: «У стены, смежной с кабинетом Ленина, стоял простой канцелярский стол, за которым сидел Ленин... На скамейках, стоявших перед столом Ленина, как ученики за партами, сидели народные комиссары и вызванные на заседание видные партийцы. Такие же наркомы, замнаркомы... В общем, это был класс с учителем довольно-таки нетерпимым и подчас свирепым, осаждавшим «учеников» невероятными по грубости окриками... Ни по одному серьезному вопросу никто никогда не осмеливался выступать «против Ильича»... Самодержавие Ленина было абсолютным... Обычно во время общих прений Ленин вел себя в достаточной степени бесцеремонно. Прений никогда не слушал. Во время прений ходил. Уходил. Приходил. Подсаживался к кому-нибудь и, не стесняясь, громко разговаривал. И только к концу прений занимал свое обычное место и коротко говорил: «Стало быть, товарищи, я полагаю, что этот вопрос надо решить так!» – Далее следовало часто совершенно несвязное с прениями «ленинское» решение вопроса. Оно всегда тут же без возражений и принималось. «Свободы мнений» в Совнаркоме у Ленина было не больше, чем в совете министров у Муссолини и Гитлера».

Р. Гуль.С. 244249

Гениальный Ленин был историческим авторитетом – это одна сторона дела. Другая – та, что, кроме Ленина, в партии не было никого и ничего. Несколько крупных «генералов» без Ленина – ничто, как несколько необъятных планет без солнца…

Н. Н. Суханов.Т. 2. С. 22

Я помню, что эта своего рода волевая избранность Ленина производила когда-то и на меня впечатление... Производила до тех пор, пока более близкое знакомство с ним не приоткрыло мне, что за этими великими достоинствами скрываются также великие изъяны, отрицательные черты, которые, быть может, были бы уместны у какого-нибудь средневекового или азиатского завоевателя, в лучшем случае у главы старомодного заговора, но отнюдь не у современного социалиста-политика, желающего быть выразителем самодеятельного рабочего движения.

А. Н. Потресов.С. 284

В своей вере в мировую революцию Ленин был беззастенчив и непреклонен, как иезуит. В его кодексе политической морали цель оправдывала все средства.

Брюс Р. Г. Локкарт.С. 219

…Нравственно для него (революционера) все, что способствует торжеству революции. Безнравственно и преступно все, что мешает ему.

С. Г. Нечаев. Катехизис революционера.

Цит. по: Пейн Р.С. 21

Горький был прав, указав в числе черт Ленина «хитрецу Василия Шуйского». «Хитрецой» – и в очень большом количестве – он несомненно обладал, и она очень часто проступала на его очень подвижном лице. И это какая-то странная хитреца. Хитрые люди о своей хитрости не говорят, ее прячут, а Ленин открыто преподавал своим товарищам: нужно уметь идти на «всяческие уловки, хитрости, нелегальные приемы, умолчания, сокрытие правды». У него это логически связывается с убеждением – цель оправдывает всякие средства.

Н. Валентинов [1].С. 89

– Говорить правду – это мелкобуржуазный предрассудок. Ложь, напротив, часто оправдывается целью.

Ленин.Цит. по: Анненков Ю.С. 280

Рыков говорил некоему С. Либерману: «Вот я сижу у руля социалистического строительства, в ВСНХ. Мне Ильич верит – и все же как трудно с ним! Никак нельзя положиться на него на все сто процентов. Придешь, обсудишь, договоришься, и он тебе скажет: «Выступи, и я тебя поддержу». А как только он почувствует, что настроение большинства против этого предложения, он тут же тебя предает...»

В. Брусенцов.С. 145

О лицемерии и беспринципности Ленина говорит и такой факт. В письме к И. Арманд, давая характеристику Радеку, подчеркивает, что он (Радек) «тишинский торгаш, наглый, нахальный, глупый... дурачок и мерзавец».А спустя два месяца пишет письма «мерзавцу» с обращениями: «Дорогой Радек!», «Дорогой друг!» Воистину: скажи мне, кто твой друг, и я скажу, кто ты, – гласит известная поговорка.

А. А. Арутюнов. С. 543

Цель оправдывает средства!.. В своей личной жизни скромный, неприхотливый, добродетельный семьянин, добродушно ведший ежедневную, не лишенную комизма борьбу со своей тещей – она была единственным человеком из его непосредственного окружения, дававшим ему отпор и отстаивавшим свою личность, – Ленин был неукоснительным последователем этого макиавеллевского рецепта политики. Он как нельзя более удачно сумел его сделать основой для деятельности всей той части партии, которая пошла за ним и впоследствии преобразилась из социал-демократии в коммунистическую бюрократию советской деспотии и в авантюристов Коминтерна.

А. Н. Потресов.С. 285

Но есть и самая последняя, самая могучая, самая великая форма власти над миром: это воплощение идеи, слова, голого замысла, учения или фантастического бреда – в действительность, в плоть и кровь, в художественные образы. Такая власть идет и от Бога, и от Дьявола, и носители ее или творят, или разрушают. Те, которые творят, во всем подобны главному Творцу: все совершенное ими исполнено красоты и добра. Но и черный иногда облекается в белые одежды, и в этом, может быть, его главная сила и опасность. Разве не во имя светлого Христа были: инквизиция, Варфоломеевская ночь, гонение на раскольников и уродливая кровавая секта.

Ленин не гениален, он только средне-умен. Он не пророк, он – лишь безобразная вечерняя тень лжепророка. Он не вождь; в нем нет пламени, легендарности и обаяния героя; он холоден, прозаичен и прост, как геометрический рисунок. Он весь, всеми частицами мозга – теоретик, бесстрастный шахматист. Идя по следам Маркса, он рабски доводит его жесткое, каменное учение до пределов абсурда и неустанно ломится еще дальше. В его личном, интимном характере нет ни одной яркой черты, – все они стерлись, сгладились в политической борьбе, полемике и односторонней мысли, но в своей идеологии он – русский сектант. Да, только русские удивительные искатели Бога и правды, дикие толкователи мертвой буквы могли доводить отдельные выражения Евангелия до превращения их в ужасные и нелепые обряды: вспомним скопцов, самосжигателей, бегунов и т. д. Для Ленина Маркс – непререкаем. Нет речи, где бы он не оперся на своего Мессию, как на неподвижный центр мироздания. Но, несомненно, если бы Маркс мог поглядеть оттуда на Ленина и на русский сектантский, а з и а т с к и й большевизм, – он повторил бы свою знаменитую фразу: «Pardon, monsieur, je ne suis pas Marxiste (простите, месье, я не марксист. – фр.)».

А. И. Куприн //Общее дело. Париж, 1920. № 87

История превзошла все наши тогдашние опасения, превратив нашего аморального бывшего коллегу в рокового человека для России и ее рабочего класса.

А. Н. Потресов.С. 286

Он всю жизнь посвятил борьбе за рабочий класс. Любил ли он его? Очевидно, да – хотя струнка любви к конкретному, живому рабочему у него звучала слабее струнки ненависти к конкретному, живому эксплуататору. Пролетариат он любил тою же самовластной, деспотически требовательной, жестокой любовью, которой некогда любил и спасал человечество Торквемада.

В. М. Чернов //Россия. М., 1990. № 5

В философии и искусстве, духовной культуре Ленин был очень отсталый и элементарный человек…

Н. А. Бердяев.Истоки и смысл русского коммунизма. Париж, 1955. С. 26

Его философский противник большевик А. А. Богданов уверял, что Ленин судил Канта только по тому немногому, что о нем писали Энгельс и Плеханов.

Н. Валентинов [1].С. 16

...В. Ильин (псевдоним В. И. Ульянова). Фигура менее сложная, хотя, по-своему, не менее крупная, чем Плеханов. Его мировоззрение... Сам Ильин считает себя последовательным и выдержанным, архиортодоксальным марксистом. Но это иллюзия. В действительности его взгляды скудны и «эклектичны». Мы уже видели, какая путаница получилась у него в общефилософской работе по основным вопросам... Допустим, что это – результат его неопытности в чуждой ему сфере. Но социальная философия, область близкая всякому материалисту? Как применяет Ильин принципы и методы исторического материализма? В. Ильин мало компетентен в вопросах общетеоретических. Почему это так, мы легко поймем, если, прочитав произведения В. Ильина, попробуем по ним составить себе понятие о размерах и характере научного опыта, ему доступного. В хорошее время Ильин был человеком большой и полезной работы; в плохое, трудное время он стал человеком тяжелых ошибок. Но в его характеристике не это – худшая черта. Еще сильнее поражает его бешеная ненависть к свидетелям и способы борьбы против них. Мы видим, какой ненавистью преследовал он покойную литературную группу «Вперед», заодно и живых впередовцев... Ильин не смущается, когда обличают сказанную им неправду... Для великого класса, в котором живет чистый порыв и высокий идеал, культурно недопустимы приемы борьбы мелкие, грязные, унижающие.

Но, кроме беспринципности в выборе средств, у него есть более глубокая черта расхождения с новой культурой. Это его авторитаризм.

Я говорю не просто о грубой властности характера – недостатке, который может быть уравновешен и исправлен влиянием товарищеской среды. Я имею в виду самый способ мышления.

А. А. Богданов.Цит. по: Арутюнов А. А. С. 562563

Плеханов много рассказывал о своем первом знакомстве с Лениным, когда тот в 1895 г. приехал в Женеву.

– Аксельрод, бывший на седьмом небе оттого, что довелось видеть человека оттуда и находящегося в самом центре рабочего движения Петербурга, меня усиленно убеждал, что за Ульяновым-Тулиным нужно ухаживать, так как он самый видный представитель работающих в России социал-демократов, а их тогда можно было пересчитать по пальцам двух рук. И мы за Ульяновым действительно ухаживали, носились с Ульяновым как дураки с писаной торбой. Однако к сей почтенной категории людей я не принадлежу, и потому сразу разглядел, что наш 25-летний парень Ульянов – материал совсем сырой и топором марксизма отесан очень грубо. Его отесывал даже не плотничий топор, а топор дровосека. Ведь этот 25-летний парень (Плеханов несколько раз повторил «этот парень») был очень недалек от убеждения, что если некий Колупаев-Разуваев построил в какой-нибудь губернии хлопчатобумажную фабрику или чугуноплавильный завод, то дело в шляпе: страна уже охвачена капитализмом и на этой базе существует соответствующая капитализму политическая и культурная надстройка. Мысль Тулина вращалась именно в подобных примитивных рамках, а разве это марксизм?..

Н. В. Валентинов [4].С. 189190

Да, сектант! Но сектант, прошедший серьезную марксистскую выучку! Сектант-марксист!

А. Н. Потресов.С. 278

К сказанному выше добавим несколько малоизвестных оценок. «Ленин, – писал П. Б. Струве, – это синтез идеи коммунизма, основанного на классовой борьбе, с личной злобностью, доходящей до аморального извращения <...> Ленин лично по своей натуре и по своему метафизическому ядру не что иное, как палач» (статья «Большевизм и Ленин»). По мнению Ю. Мартова, его бывший соратник по партии пропитался «презрением и недоверием к людям». В прошлом народоволец, потом социалист-демократ Е. Лазарев отзывался о своем давнем знакомом: «...Ленин был палач». В. Ходасевич в рецензии на книгу М. Вишняка «Ленин» подчеркивал «его демагогизм, цинизм, неразборчивость в средствах».

Б. Кузнецов.Цит. по: Тайна октябрьского переворота. С. 43

Он еще не дошел пока до изучения десяти заповедей и не знает двух из них: «Не укради» и «Не убий»…

У. Черчилль. Из выступления в Манчестере 8 июня 1921 г. //Сегодня (Рига). 1921. 21 июня

Октябрьский переворот, как и всякий другой, вынес на политическую авансцену множество человеческого мусора. Среди его «героев» – член первой советской мирной делегации, участник захвата Ставки, первый «народный полковник» В. К. Шнеур, оказавшийся, однако, бывшим секретным сотрудником Департамента полиции. Сомнительное, а нередко прямо уголовное прошлое многих большевистских деятелей «среднего звена» позднее вызвало появление на страницах меньшевистской газеты «Новый Луч» специальной «Галереи деятелей большевистской власти (Материалы для будущего словаря)». Рубрику пополняли сведения о мошенниках, взяточниках, черносотенцах, бывших агентах царской охранки и просто жуликах, творивших дело «диктатуры пролетариата» в центре и на местах.

А. Н. Потресов.С. 286

– Был такой замнаркома финансов Альтский. Многие картины из частных коллекций уплывали тогда за границу через этого человека. У него был брат в Польше, владелец антикварного магазина. Ленин учил: делать коммунизм приходилось с теми людьми, которые были, а не с теми, которых хотелось иметь.

В. М. Молотов.Цит. по: Чуев Ф. И.С. 285286

Как говорила Мария Ильинична, «он срабатывался с людьми и очень не любил без крайней необходимости менять их».

Л. А. Фотиева [1].С. 188

И тот же Оболенский (князь, участник социал-демократического движения. – Е. Г.) подметил особенность отношения вождя большевиков к людям: «Интерес к человеку ему был совершенно чужд. Общаясь с ним, я всегда чувствовал, что он интересуется мною лишь постольку, поскольку видит во мне более или менее единомышленника, которого можно использовать для революционной борьбы».

Б. В. Соколов.С. 63

Балабанову (Анжелика Балабанова – социалистка, позже участница итальянского социал-демократического движения. – Е. Г.) однажды особенно расстроило присутствие на Украине некоего «мерзавца», притворявшегося иностранным послом. Он спекулировал деньгами, торговал паспортами и выдавал своих клиентов ЧК. Разъяренная этим, Балабанова поехала в Москву и пошла к Дзержинскому. Он сказал ей, что «мерзавец» – агент ЧК. Она пожаловалась Ленину. «Товарищ Балабанова, – сказал Ленин, – когда вы начнете понимать жизнь? Провокаторы? Если б я только мог, я бы поместил провокаторов в армии у Корнилова». Ленин считал, что цель оправдывает любые средства.

Л. Фишер.С. 539

Красные газетчики делают изредка попытки создать из Ленина нечто вроде отца народа, этакого доброго, лысого, милого, своего «Ильича». Но попытки не удаются (они закостеневают в искательных, напряженных, бесцельных улыбочках). Никого лысый Ильич не любит и ни в чьей дружбе не нуждается. По заданию ему нужна – через ненависть, убийство и разрушение – власть пролетариата. Но ему решительно все равно: сколько миллионов этих товарищей-пролетариев погибнет в кровавом месиве. Если даже в конце концов половина пролетариата погибнет, разбив свои головы о великую скалу, по которой в течение сотен веков миллиарды людей так тяжко подымались вверх, а другая половина попадет в новое неслыханное рабство, – он – эта помесь Калигулы и Аракчеева – спокойно оботрет хирургический нож о фартук и скажет: «Диагноз был поставлен верно, операция произведена блестяще, но вскрытие показало, что она была преждевременна. Подождем еще лет триста…»

А. И. Куприн //Общее дело. Париж, 1920. № 87

В его отношении к людям, к миллионам людей, обреченных на погибель, было что-то от, скажем, рыбаков, забрасывающих трал (или невод) и вычерпывающих рыбу десятками, сотнями, тысячами тонн. Не жалеют же рыбаки каждую отдельную рыбину, как живой организм, умерщвляемый ими. Но для того, чтобы равнодушно исчислять рыбу на тонны, надо быть как минимум не рыбой.Точно так же для того, чтобы оперировать миллионами умерщвляемых людей, надо быть как минимум не человеком.

Таким не человекоми был Ленин.

В. А. Солоухин.С. 190

Ленин ни в какой мере не был поклонником или последователем маркиза де Сада. Он не был жесток ни от природы, ни по болезни. Он был жесток по убеждению, идейно, в интересах дела – революции – социализма. Он не раз повторял буквально слова Коло д Эрбуа (известный лидер якобинцев. – Е. Г.): во имя достижения своих революционных целей все дозволено! И агенты ленинской власти в центре и на местах доказывали, что для них действительно нет ничего не дозволенного…

Летописец.Ленин у власти // Иллюстрированная Россия. Париж, 1933. № 51

В уничтожении миллионов людей проявилось его презрение к людям вообще и к человеку в частности. Люди для него – масса, сырье, ресурсы, глина, из которой он пробовал что-то слепить. Ему сказали, что если насилие над народом рассчитано надолго, то народ не выдержит. «Ничего, – ответил мудрый Ильич. – Народ привыкнет».

В. А. Солоухин.С. 191

Конечно, эти черты не сразу появились на свет в законченном виде, и тем более не сразу, как я уже сказал, нам уяснился смысл этих черт. Но все же и тогда, в те кажущиеся теперь такими далекими годы «Искры», присутствуя при фабрикации и подготовительной тренировке Лениным такого рода «агентов», я не всегда чувствовал себя хорошо. А иногда вместе с другими моими товарищами по редакции я чувствовал себя и совсем уже скверно. Это тогда, когда приходилось убеждаться, что непримиримо строгий к чужим, Ленин «своих», ему нужных «агентов», удовлетворявших его в своем качестве профессионалов, готов был отстаивать со свойственной ему настойчивостью, сознательно закрывая глаза на их личное поведение, на их моральную небезупречность...

А. Н. Потресов.С. 284

Для Ленина не существует ни красоты, ни искусства. Ему даже совсем неинтересен вопрос: почему это некоторые люди приходят в восторг от сонаты Бетховена, от картины Рембрандта, от Венеры Милосской, от терцин Данте. Без всякой злобы, со снисходительной улыбкой взрослого он скажет: «Людям так свойственно заниматься пустяками... Все они, ваши художественные произведения, – имеют ли они какое-нибудь отношение к классовой борьбе и к будущей власти пролетариата?»

А. И. Куприн //Общее дело. Париж, 1920. № 87

Нелишне вспомнить при этом, что Ленина рисовали более 30 художников, причем 9 – непосредственно в его кабинете. Счет современным «иконам» открыл И. Владимиров, впервые запечатлев Ленина в Смольном. Имеются сведения, что он позировал художникам (Рыжковскому – 1903 г., Берингову – 1907 г., Гиньяку – 1915 г.), находясь в эмиграции, а некоторым (например, И. Бродскому) давал автограф на собственном же портрете.

А. А. Арутюнов.С. 553

В нашей стране тысячи памятников В. И. Ленину. Есть хорошие, есть неудачные, но, что удивительно, ни одного выдающегося. Царям создавались величайшие памятники. Вспомним взметнувшуюся фигуру Петра Великого Фальконе или Александра III, восседающего на битюге, крепко вросшем копытами в российскую землю, работы Трубецкого.

В. Еременко //Лит. Россия. 1990, № 50

Он одинаково равнодушен ко всем отдельным человеческим поступкам: самое низменное преступление и самый высочайший порыв человеческого духа для него лишь простые, не веские, не значащие факты. Ни прекрасного, ни отвратительного нет. Есть лишь полезное и необходимое. Личность – ничто. Столкновение классовых интересов и борьба из-за них – все.

А. И. Куприн //Общее дело. Париж, 1920. № 87

Однажды, помню, отправились в горы. Путь прекрасен. Наконец, добрались. Ландшафт беспредельный, неописуема игра красок. Перед нами, как на ладони, все пояса, все климаты. Нестерпимо ярко сияет снег; несколько ниже – растения севера, а дальше – сочные альпийские луга и буйная растительность юга. Я настраиваюсь на высокий стиль и уже готова декламировать Шекспира, Байрона. Смотрю на Владимира Ильича: он сидит, крепко задумавшись, и вдруг выпаливает: «А здорово гадят меньшевики!..» Отправляясь на прогулку, мы условились не говорить о меньшевиках, чтобы «не портить пейзажа». И Владимир Ильич шел, был весел и жизнерадостен, очевидно, выбросил из головы всех меньшевиков и бундовцев, но вот он на минутку присел, и мысль заработала в обычном порядке.

М. Эссен.Цит. по: Фишер Л.С. 70

Тем менее способен был Ленин признавать рядом с его собственной организацией какую бы то ни было другую. В пределах социал-демократии или за ее пределами, в рядах всего общественного движения, направленного против режима самодержавия, Ленин знал лишь две категории людей и явлений: свои и чужие. Свои, так или иначе входящие в сферу влияния его организации, и чужие, в эту сферу не входящие, и, стало быть, уже в силу этого одного трактуемые им как враги. Между этими полярными противоположностями, между товарищем-другом и инакомыслящим врагом, для Ленина не существовало всей промежуточной гаммы общественных и индивидуально человеческих взаимоотношений, и поэтому политический тезис о возможных совместных действиях с другими партиями и группами в борьбе против общего врага, хотя им поневоле и не отрицался тогда теоретически, но практически оставался пустой фиктивной формулой, которую он не был бы в силах даже и при желании наполнить реальным содержанием...

А. Н. Потресов.С. 282

Итальянская мафия называется «коза ноcтра» – «наше дело».

А нашим делом тогда было построение коммунизма. Лозунги, вроде бы, были благородные. Но мафиозные структуры, проникновение во все аспекты жизни, полный контроль над всем и жестокая расправа со всеми, кто «отклонялся от нормы», – это ведь типично мафиозное поведение...

О. Калугин.Я рад, что помог развалить всемогущий КГБ // Новое русское слово, 1996. 26 апр. С. 12

Эта организация нам представлялась – и в этом заключался наш грех – нормальной организацией социал-демократической партии, лишь приноровленной к условиям подпольного существования в царской России. На самом же деле это уже был эмбрион того коммунистического аппарата, при помощи которого только что освобожденная от царизма Россия была связана по рукам и по ногам новой, не лучшей, а может быть и худшей, чем царская, независимой от народных масс, безответственной бюрократической иерархией.

А. Н. Потресов.С. 283

Создателем этой структуры был Ленин.

Ю. Г. Фельштинский.С. 7

Личные привязанности и политическая беспощадность Ленина не имели точек соприкосновления.»Мартова Ленин любил», – говорит Б. И. Николаевский, видный публицист-меньшевик. Но Ленин ненавидел, преследовал и запрещал партию меньшевиков, которой руководил Мартов. Это не было шизофренией. Ленин был похож на солдата, который ни в коем случае не совершил бы убийства в гражданской жизни, но убивает на войне. В пропасти, разделяющей личную мораль и общественную аморальность, лежит большая часть мирового зла.

Л. Фишер.С. 537538

«...Наличный хлебный паек уменьшитьдля неработающих по транспорту... Пусть погибнут еще тысячи, но страна будет спасена». «Страна» – это он и его власть. Страна до него существовала 1000 лет и не гибла.

В. А. Солоухин.С. 191

В печати появились высказывания о том, что Ленин был «влюблен» в Мартова и охранял его от невзгод своей чеки. Иные склонны усматривать в этом признаки душевной раздвоенности Ленина. Все это пустые гадания. Мартова и в самом деле не таскали по тюрьмам, а держали под домашним арестом. Когда же он был однажды арестован на заседании ЦК, то он провел на Лубянке всего несколько часов и был отпущен… «Любовь» Ленина не помешала ему закрыть рот Мартову, хорошо зная, что значит для Мартова молчание в революции. Осенью 1920 г. Мартов – с разрешения ЦК – выехал за границу. Он был тогда уже серьезно болен. Была тенденция объяснить это разрешение на отъезд тоже особым отношением Ленина и Мартову: хотел, мол, его спасти… Однако в свете тех высылок за границу, которые последовали потом при Ленине и которые завершились насильственной высылкой Троцкого Сталиным, трактовать разрешение на выезд за границу как признак особой милости или даже «любви» не приходится. Отто Бауэр после смерти Мартова писал: «Большевики ненавидели и боялись этого человека, который страстно боролся против их диктатуры над пролетариатом… Они были счастливы, что освобождались от опаснейшего из своих социал-демократических противников».

Б. Двинов.Ленин и Мартов // Новый журнал. Нью-Йорк. № 63. C. 284285

К нему ночью, в Смольный, приводят пятерых юношей, почти мальчиков. Вся вина их в том, что у одного при обыске нашли офицерский погон. Ни в Совете, ни в Трибунале не знают, что с ними делать: одни говорят – расстрелять, другие – отпустить, третьи – задержать до утра... Что скажет товарищ Ленин?

Не переставая писать, Ленин слегка поворачивает голову от письменного стола и говорит:

«Зачем вы ко мне лезете с пустяками? Я занят. Делайте с ними, что найдете нужным».

Это – простота. Это – почти невинность. Но невинность более ужасающая, чем все кровавые бани Троцкого и Дзержинского. Это тихая невинность «морального идиотизма».

А. И. Куприн //Общее дело. Париж, 1920. № 87

Владимир Ильич как-то говорил, что наша нравственность вытекает из интересов классовой борьбы пролетариата. Он был настоящий коммунист.

М. И. Ульянова.С. 278

Ночью, уже в постели, без огня, я опять обратился памятью к Ленину, с необычайной ясностью вызвал его образ и испугался. Мне показалось, что на мгновение я как будто бы вошел в него, почувствовал себя им.

«В сущности, – подумал я, – этот человек, такой простой, вежливый и здоровый, – гораздо страшнее Нерона, Тиверия, Иоанна Грозного. Те, при всем своем душевном уродстве, были все-таки люди, доступные капризам дня и колебаниям характера. Этот же – нечто вроде камня, вроде утеса, который оторвался от горного кряжа и стремительно катится вниз, уничтожая все на своем пути. И притом – подумайте! – камень в силу какого-то волшебства мыслящий! Нет у него ни чувств, ни желаний, ни инстинктов. Одна острая, сухая непобедимая мысль: падая – уничтожаю.

А. И. Куприн //Общее дело. Париж, 1921. № 221