Текст книги "Ленин в жизни"

Автор книги: Евгений Гусляров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 48 страниц)

Ю. Г. Фельштинский. С. 33

Документ № 8

Рейхсбанк

№ 2

(Весьма секретно)

Берлин, 8 января 1918 г. Народному Комиссару по Иностранным Делам.

Сегодня мною получено сообщение из Стокгольма, что в распоряжение наших агентов переведено 50 миллионов рублей золотом для вручения их представителям Народных Комиссаров. Кредит этот предоставлен Правительству России на уплату содержания Красной Гвардии и агитаторов в стране. Имперское Правительство считает своевременным напомнить Совету Народных Комиссаров необходимость усиления пропаганды в России, так как враждебное к существующей в России власти отношение Юга России и Сибири очень озабочивает Германское Правительство. Необходимо послать повсюду опытных людей для установления однообразной власти.

Представитель Имперского банка фон Шанц.

Примечание. Члены Красной Гвардии получали от 12 до 16 руб. в день, в то время как жалование солдата едва достигало соответствующего числа в копейках. Это письмо указывает место, откуда получались деньги, Большевистское Правительство также требовало от владельцев заводов, чтобы они регулярно платили жалование своим рабочим в то время, когда последние состояли на службе в Красной Гвардии. Пометка на письме указывает на то, что оно было направлено к Менжинскому, Министру финансов, при котором состоял в качестве эксперта-советника немец фон Толь. Менжинский лично взялся за разрушение русских банков – маневр, посредством которого противники большевизма лишались средств к ведению военных действий. Это было классическим разрушением, выполненным во имя «созидания».

Э. К. Сиссон.Немецко-большевистская конспирация // Тайна октябрьского переворота. С. 254255

Общая сумма денег, полученных большевиками от немцев до и после захвата ими власти, определена профессором Фритцем Фишером в 80 миллионов марок золотом.

А. Ф. Керенский.С. 215

Я, как начальник штаба Восточного фронта, руководил отделом пропаганды среди русской армии и поэтому могу Вам сказать только одно. Во время войны Генеральный штаб, конечно, пользовался всевозможными средствами, чтобы прорвать русский фронт. Одной из этих мер – назовем это удушливыми газами или иначе – и был Ленин.

М. Гофман.Пломбированный вагон // Руль. Берлин. 1921. №32. 23(10) дек.

(Далее цит. по: М Гофман [2])

«Политическая продажность»? «Служба немецкому правительству»? Слова, слова, слова... Это Ленин через посредничество немецких социалистов купил близорукое немецкое правительство и поставил его на службу своей задаче.

Д. Штурман.О вождях российского коммунизма. Париж: YMCA PRESS; М.: Русский путь, 1993. С. 126

(Далее цит.: Д. Штурман [2])

Meня часто обвиняют в том, что я нашу революцию произвел на немецкие деньги; я этого не оспаривал и не оспариваю, но зато на русские деньги я сделаю такую же революцию в Германии…

Ленин.Цит. по: Спиридович А. И.История большевизма в России

от возникновения до захвата власти. 188319031917. Париж, 1922. С. 266

Германское Министерство иностранных дел прекрасно сознавало, что энтузиазм февральских дней может возродить дух национального единства, и, чтобы помешать этому, следует поддержать любую фракцию, как бы ни была она мала и незначительна, если эта фракция выступает против продолжения войны. Интересно, что прежде всего немцы думали использовать бывшего депутата Четвертой думы большевика Малиновского. От этого, однако, сразу пришлось отказаться: в Петрограде были открыты архивы тайной полиции, и председатель Думы Родзянко объявил, что Малиновский на протяжении всей своей думской карьеры служил тайным осведомителем охранки. Тогда германские власти целиком перенесли свое внимание на Ленина.

Г. Катков.С. 161

Почему промедление было смерти подобно?

Вряд ли стоит говорить, что провал попытки Ленина захватить власть в июле был огромной неудачей для немцев. Ленин не обеспечил заключения сепаратного мира, того самого мира, который, как писал фельдмаршал Гинденбург канцлеру Бетман-Гольвегу 5 апреля, столь необходим до наступления зимы 1917 года.

А. Ф. Керенский.С. 224

Между тем скрывшийся Ленин и его германские руководители продолжали свое черное дело, они готовились к Октябрьскому перевороту, точили предательские ножи, чтобы вонзить их в сердце русского государства.

В. Панкратов //Заря. Омск, 1919. Янв.

Ленин оставался в Финляндии до начала Октябрьского восстания, однако от его имени в Петрограде действовали два его надежных агента – Троцкий и Каменев. На Троцкого была возложена ответственность за техническую подготовку восстания и за политическую агитацию среди масс солдат, матросов и рабочих. Перед Каменевым была поставлена другая, отнюдь не менее важная задача: в период, непосредственно предшествующий восстанию, ему надлежало отвлечь внимание социалистических партий от подлинных целей Ленина, рассеять их подозрения и добиться, чтобы в момент выступления Троцкого эти партии не оказали Временному правительству активной помощи.

Каменев выполнил эту задачу превосходно. Этот мягкий, приветливый человек в совершенстве владел искусством с подкупающим правдоподобием прибегать ко лжи. С удивительной легкостью он завоевывал расположение тех самых людей, которых водил за нос, и проделывал это с выражением почти детской невинности на лице.

А. Ф. Керенский.С. 305

Лично Троцкий, отрываясь от работы в революционном штабе, летал с Обуховского на Трубочный, с Путиловского на Балтийский, из манежа в казармы и, казалось, говорил одновременно во всех местах. Его лично знал и слышал каждый петербургский рабочий и солдат. Его влияние – и в массах, и в штабе – было подавляющим. Он был центральной фигурой этих дней и главным героем этой замечательной страницы истории.

Н. Н. Суханов.Т. 3. С. 287

Так, между прочим, мне смутно вспоминается такой приблизительно его (Ленина) совет нам:

– Нам важно, чтобы в решающий момент были с нами такие люди, как Троцкий. Пусть он даже мыслит себя заправилой. Это неважно. И не делайте на этот счет никаких замечаний. Пусть. Нам важен исход.

М. И. Лацис.Из октябрьских воспоминаний // Воспоминания о В. И. Ленине. Т. 4. С. 307

Уже в конце июля состоялся новый съезд большевиков. Это был уже объединительный съезд, на котором формально слились партия Ленина, Зиновьева и Каменева с группой Троцкого, Луначарского и Урицкого... Вождям не пришлось быть на этом съезде – они могли только издали вдохновлять его. Но справились кое-как и без главных лидеров…

Мы вышли из заседания уже глубокой ночью. В сквере Смольного нас встретила кромешная тьма с проливным дождем вдобавок. Настроение было неважное. Но тут еще удовольствие! Как добраться на другой конец города, на Карповку, с туберкулезной женой, которая, видите ли, никак не могла не пойти на это заседание и не пропустить всех трамваев... В темноте сквера целая толпа спорила у пары пыхтящих автомобилей, которые большевистскому Совету удалось оттягать у меньщевистско-эсеровского ЦИК. У автомобилей дело было, конечно, безнадежно. К ним подошел было и председатель Троцкий. Но, постояв и посмотрев минуту, усмехнулся, потом зашлепал по лужам и скрылся во тьме.

Отправившись было пешком, мы узнали, что к Смольному для депутатов были поданы специальные трамваи, которые стояли на площади. Мы бросились туда. Новая удача! На Петербургскую сторону вагон уже ушел. Все, что можно было сделать, это доехать до угла Садовой и Инженерной. Но оттуда еще добрых пять верст.

Стоя на площадке трамвая, я был зол и мрачен чрезвычайно. Около нас стоял какой-то небольшой человек скромного вида, в пенсне, с черной клинышком бородкой и с лучистыми еврейскими глазами. Видя мою злость и мрачность, он пытался было меня ободрить, утешить или рассеять каким-то советом насчет дороги. Но я односложно и нелюбезно отвечал ему.

– Кто это? – спросил я, когда мы сошли с трамвая.

– Это наш старый партийный работник, гласный думы – Свердлов...

В моем дурном настроении я бы непременно развеселился и много бы смеялся, если бы кто-нибудь сказал мне, что этот человек через две недели будет формальным главой Российской Республики.

Н. Н. Суханов.Т. 3. С. 55, 289290

Крайне важно было вырвать власть из рук Временного правительства, до того как распадется австро-германо-турецко-болгарская коалиция, другими словами, до того, как Временное правительство получит возможность заключить совместно с союзниками почетный мир. Интересы Ленина и германского Генерального штаба снова совпали. Для того чтобы помешать Австрии подписать сепаратный мирный договор, немцам нужен был переворот в Петрограде. Для Ленина немедленный мир с Германией сразу после захвата власти был единственным средством установления диктатуры.

А. Ф. Керенский. С. 305

Пожалуй, я выпишу одну яркую картинку в полстранички из книги Джоэля Кармайкла о Троцком.

«22 октября – в «День Петроградского Совета» – несметные толпы «демократического населения» вышли по призыву Совета на массовые митинги... В этот день Троцкий произнес одну из самых эффектных своих речей. На этот раз, как сообщает наш главный свидетель Суханов, «все дело было в настроении... Настроение окружающих граничило с экстазом... Троцкий предложил краткую и весьма расплывчатую резолюцию, что-то вроде «Защищать рабоче-крестьянское (?) дело до последней капли крови! Кто за?» Взметнулись тысячи рук. Я видел эти поднятые руки и эти горящие глаза... Что привело их в такой восторг? Может, им приоткрылся краешек того «царства справедливости», о котором они мечтали? Или под влиянием этой политической демагогии они прониклись ощущением, что присутствуют при историческом событии? Не знаю. Троцкий продолжал говорить. Он проревел: «Пусть это будет вашей клятвой – отдавать все силы и принести все жертвы в поддержку Совета, который взял на себя славную задачу довести до конца победу революции!» Толпа не опускала рук. Она соглашалась. Она клялась. С гнетущим чувством я взирал на эту величественную сцену».

В. А. Солоухин.С. 121

24 октября Ленин направил членам Центрального комитета истерическое письмо, в котором говорилось: «Товарищи!

Я пишу эти строки вечером 24-го, положение донельзя критическое.

Яснее ясного, что теперь, уже поистине, промедление в восстании смерти подобно...

Нельзя ждать!! Можно потерять все!!...

Было бы гибелью... ждать колеблющегося голосования 25 октября»...

В ночь на 23 октября Военно-революционный комитет Троцкого, отбросив всякую маскировку, начал отдавать приказы о захвате в городе правительственных учреждений и стратегических объектов.

А. Ф. Керенский.С. 306307

В те же дни я случайно подслушал на улице, в углублении какого-то подъезда, такой шёпот:

– Ленин? Отъявленный капиталист!

– То есть как?

– Да очень просто: он только на «Капитал» и ссылается!

Ю. Анненков.Т. 2. С. 264

Ныне были приняты меры к охране Смольного. У некоторых дверей стояли вялые часовые. Внизу дежурили караулы. А в подъезде между колоннами под чехлом дремала трехдюймовка. Но сомнений тут быть не могло: хороший отряд в пятьсот человек был совершенно достаточен, чтобы ликвидировать Смольный со всем его содержанием... Так же как было достаточно такого отряда 28 февраля, чтобы разгромить Таврический дворец и направить всю революцию совсем по иному руслу...

Н. Н. Суханов.Т. 3. С. 299

Я твердо уверен, что восстание 2425 октября не случайно совпало по времени с серьезным кризисом в австро-германских отношениях, как не случайно «совпало» контрнаступление Людендорфа с предпринятой Лениным попыткой восстания в июле.

А. Ф. Керенский.С. 306

Австрия готова была выйти из союза с Германией и искала сепаратного мира. Германия спешила совершить у нас переворот осенью 1917 года, стараясь предупредить выход из войны Австрии. Я констатирую Вам следующий факт: 24 октября 1917 года мы, Временное правительство, получили предложение Австрии о сепаратном мире. 25 октября произошел большевистский переворот. Так немцы форсировали ход событий...

А. Ф. Керенский. (Материалы предварительного следствия по делу об убийстве императора Николая Александровича.)

Архив Военной прокуратуры РФ. Л. 111

Успех и русской и всемирной революции зависит от двух-трех дней борьбы…

Ленин.ПСС. Т. 34. С. 384

Один очень характерный и существенный момент в резолюции: почему надо спешить с восстанием, резолюция ЦК перечисляет благоприятные предпосылки, называет и одну отрицательную предпосылку, могущую сорвать восстание. В резолюции об этом сказано так: «угроза мира империалистов с целью удушения революции в России» (Протоколы ЦК. Стр. 86.).

А. Авторханов.Ленин в судьбах России // Новый мир. 1991. № 1. С. 56.

(Далее цит.: А. Авторханов [2])

К 15 ноября предполагалось заключить сепаратный мир России с Турцией и Болгарией. Вдруг совершенно неожиданно где-то 20 октября мы получили секретное послание от министра иностранных дел Австро-Венгрии графа Чернина. В письме, которое пришло к нам через Швецию, говорилось, что Австро-Венгрия втайне от Германии готова подписать с нами мир. Предполагалось, что представители Вены прибудут на конференцию о целях войны, которая должна была открыться в Париже 3 ноября.

Вполне вероятно, что Людендорф и все другие сторонники войны до последней капли крови узнали об этом раньше нас. А посему задача Людендорфа сводилась теперь к тому, чтобы помешать Австрии выйти из войны, а план Ленина – к захвату власти до того, как правительство сможет разыграть эту козырную карту, лишив его тем самым всех шансов на захват власти.

А. Ф. Керенский.С. 306

Эта «угроза мира» дополнялась другой угрозой – предполагаемым предоставлением земли крестьянам, над проектом которого работали и ЦИК Советов и Временное Правительство. А эти вопросы – мир и земля – как к раз и были теми двумя китами, на которых строилась вся стратегия захвата власти большевиками…

А. Авторханов [2].С. 56

В ночь на 23 октября в изысканно обставленной квартире на Карповке было принято окончательное решение о начале революции, той самой, что должна была потрясти весь мир.

Дело происходило в квартире Николая Суханова, находившегося в ту ночь совсем в другом месте и ни о чем не ведавшего. Он узнал об этом много дней спустя. «О новые шутки веселой музы истории, – писал он. – Подумать только, совещание, на котором было принято окончательное решение, происходило у меня на квартире (Карповка, 32, квартира 31) и без моего ведома».

Р. Пейн.С. 368369

На этом заседании 10 октября присутствовало 12 членов ЦК партии… Таким образом, решение о большевистском восстании было принято меньшинством ЦК (10 – за, 2 —против, 12 – отсутствовало). Из отсутствующих важных членов ЦК – Рыков и Ногин (председатель Московского Совета) определенно были на стороне голосовавших против. К ним примыкал и другой видный член ЦК Милютин.

А. Авторханов [2].С. 56

В Центральном Комитете партии это решение было принято всеми голосами (не знаю сколькими) против двух. Несогласными были, как и в июне, все те же – Каменев и Зиновьев... Разумеется, это не могло смутить громовержца. Он не смущался и тогда, когда оставался чуть ли не один в своей партии. Теперь с ним было большинство. Правда, партийное большинство, как и массы, над всем этим в упор не думало. Но не могло же оно уподобиться меньшевикам и эсерам! Если бы перед партией поставить вопрос, то огромное большинство, конечно, крикнуло бы: рады стараться! И кроме большинства с Лениным был Троцкий. Я не знаю, в каких степенях это оценивал сам Ленин. Но для хода событий это имело неизмеримое значение. Это для меня несомненно... А в общем именитая «парочка товарищей» осталась пока что при своем особом мнении, но без всякого внимания со стороны остальных. Постановление было принято, и дела пошли своим порядком.

Н. Н. Суханов.Т. 3. С. 270

Вот как описывает это историческое заседание Н. И. Бухарин, на которого обрушился гнев Ленина: «Он бегает по комнате, гневный, с суровой решимостью в лице, на котором подобрались и сжались все мускулы. «Больше я не буду терпеть ни единой секунды. Довольно игры! Ни единой секунды!» Его: «ни единой секунды!» произносится с каким-то решительным, серьезным и вместе с тем глубоко гневным присвистом сквозь зубы, – это было характерным признаком того, что Ильич «свирепо» настроен…»

Е. Я. Драбкина.С. 313

Во многих книгах рассказывается о том, как Ленин в сопровождении Рахьи добирался до Смольного. Для большей конспирации он повязал платком челюсть, будто у него болят зубы. Они сели в пустой трамвай – по одной из версий это был последний ночной рейс, – пересекли Литейный мост. С Выборгской стороны мост охраняли красногвардейцы. Ленин и eго спутник вздохнули с облегчением. Последнюю часть пути они проделали пешком. В одном месте их остановил какой-то кадет, Рахья, отвлекая на себя внимание, притворился пьяным, а Ленин, не сбавляя шага, пошел дальше.

А. Р. Вильямс.С. 44

Помещается этот знаменитый пункт на краю столицы и поглощает у всех массу времени на передвижения. В нем хорошо было консервировать «благородных девиц», но не делать революцию с пролетариатом и гарнизоном столицы. Впрочем, не знаю, могло ли тут нравиться и детям, и девицам. Правда, по соседству были чудесные памятники архитектуры во главе с монастырем: я лично помню, как я ахнул и остановился как вкопанный, увидев его впервые. Кроме того, в институте есть замечательный небесно-чистый, стройно-законченный актовый зал: здесь и была отныне главная (так сказать, внутренняя) арена революции. Но эти бесконечные темные, мрачные, тюремно-однообразные коридоры с каменными полами! Эти казарменно-сухие классы, где не на чем было отдохнуть глазу!.. Было скучно, неуютно, неприветливо.

Н. Н. Суханов.Т. 3. С. 75

Движимый любопытством, я несколько раз побывал, в период Октябрьской революции («Десять дней, которые потрясли мир», по выражению Джона Рида), в Смольном институте. Окруженный броневиками и пулеметами, он был… неузнаваем… – горластые рабочие и солдатские (вернее дезертирские) депутаты в засаленных тужурках и рваных солдатских шинелях, с сорванными погонами, не только топтали по всем этажам валенками и сапогами почерневший паркет, дымя махоркой и пачкая стены, но часто храпели на полу, зарывшись в тряпки своих одежд.

Ю. Анненков. Т. 2. С. 261

И вот у Смольного возникло неожиданное препятствие – их (Ленина и сопровождавшего его телохранителя Рахью) не захотели впускать. Это, пожалуй, было самое нелепое, что могло с ними случиться по дороге. Вождь революции, человек, который в течение нескольких недель упрямо призывал к восстанию, теперь оказался у закрытых дверей – его не хотели впускать в здание, где размещался штаб революции. Дело в том, что его пропуск был белого цвета, но такие пропуска уже были недействительны. Теперь в ходу были красные пропуска. Минут десять Ленин и Эйно Рахья спорили с охраной, и только когда напиравшая сзади толпа, возроптавшая из-за заминки у входа, смяла сопротивление охраны и прорвалась внутрь здания, Ленин и Эйно Рахья были буквально внесены в Смольный с потоком дерущихся, орущих, толкающих друг друга людей. Повернувшись к Эйно Рахья, Ленин сказал: «Видишь, победа всегда на нашей стороне!»

Р. Пейн.С. 389

Некоторые эпизоды, правдивы они или нет, сами по себе занятны. Бонч-Бруевич, например, рассказывает, что, придя в Смольный, Ленин снял только платок, которым была повязана щека, но оставался в парике до того момента, пока не пришло известие о взятии Зимнего дворца и аресте министров Временного правительства. Ленин решил тогда провести остаток ночи в квартире Бонч-Бруевича. Перед уходом Бонч-Бруевич предложил Ленину снять парик и обещал спрятать его, сказав: «Кто знает, может быть, еще пригодится». По другой версии, Ленин, войдя в комнату, где заседал ВРК, привычным жестом снял кепку, а вместе с ней случайно прихватил и парик. Заметив это, он рассмеялся, снова натянул парик на голову и уже потом снял его совсем.

А. Р. Вильямс.С. 140

Предстояла бурная ночь. На несколько кратких часов Ильич прилег отдохнуть в пустой комнате, куда его привели. В ней было несколько стульев и пара столов. На полу в одном из углов были грудами навалены газеты, кипы листовок. Из этих газет смастерили Ленину постель. Было холодно. Пришлось сверх пальто укрыться широкими газетными листами.

Г. Я. Сокольников.Ленин в Октябре // Воспоминания о В. И. Ленине. Т. 4. С. 311312

Задним числом мнения специалистов, историков сходятся на том, что, если бы в Петрограде находился хотя бы один полк, верный России, никакого переворота не произошло бы и штаб-квартира большевиков в Смольном была бы разгромлена.

В. А. Солоухин.С. 121

Однако, как пишет очевидец тех событий Н. Н. Суханов, «сопротивления не было оказано. Начиная с двух часов ночи, небольшими силами, выведенными из казарм, были постепенно заняты вокзалы, мосты, осветительные учреждения, телеграф, телеграфное агентство. Группки юнкеров и не думали сопротивляться. В общем, военные операции были похожи скорее на смены караулов в политически важных центрах... Город был совершенно спокоен. И центр, и окраины спали глубоким сном, не подозревая, что происходит в тиши холодной осенней ночи». Керенский утром выехал (это походило на бегство) «навстречу верным войскам с фронта». Никаких серьезных мер по предотвращению переворота Временное правительство не делало и сделать, видимо, уже не могло. Власть валялась на мостовой Петрограда.

Д. А. Волкогонов.Кн. 1. С. 291

Было убито девять человек из дворцовой охраны и шесть матросов. Таков был общий счет жертв изнурительно долгой осады Зимнего.

Р. Пейн.С. 397

Старший унтер-офицер женского батальона Мария Бочарникова оставила мало кому известные воспоминания: «25 октября 1917 года около восьми часов вечера получаем приказ выйти на баррикады, построенные юнкерами перед дворцом. У ворот, высоко над землей, горит фонарь. Стоит группа юнкеров с офицерами. Слышу приказ: «Юнкера, разбейте фонарь!» Полная темнота. С трудом различаешь соседа. Мы рассыпаемся вправо за баррикадой, смешавшись с юнкерами. Как потом мы узнали, Керенский тайно уехал за самокатчиками, но самокатчики уже «покраснели» и принимали участие в наступлении на дворец. В девятом часу большевики предъявили ультиматум о сдаче, который был отвергнут. В девять часов вдруг впереди загремело «ура!». Большевики пошли в атаку. В одну минуту все кругом загрохотало. Ружейная стрельба сливалась с пулеметными очередями. С «Авроры» забухало орудие. Мы с юнкерами, стоя за баррикадой, отвечали частым огнем. Я взглянула вправо и влево. Сплошная полоса вспыхивающих огоньков, точно порхают сотни светлячков. Иногда вырисовывается силуэт чьей-то головы. Атака захлебнулась. Неприятель залег. Стрельба то затихала, то разгоралась с новой силой. Воспользовавшись затишьем, я спросила: «Четвертый взвод, есть еще патроны?» – «Есть, хватит!» – раздались голоса из темноты...

Нас обстреливали от Арки Главного штаба, от Эрмитажа, от Павловских казарм и Дворцового штаба. Штаб округа сдался. Часть матросов прошла через Эрмитаж в Зимний дворец, где тоже шла перестрелка. В 11 часов опять начала бить артиллерия. У юнкеров были раненые, у нас одна убитая. Прослужив впоследствии два с половиной года ротным фельдшером в 1-м Кубанском стрелковом полку, я видела много боев, оставивших неизгладимое впечатление на всю жизнь, но этот первый бой, ведшийся в абсолютной темноте, без знания обстановки и с невидимым неприятелем не произвел на меня большого впечатления. Было сознание какой-то обреченности. Отступления не было, мы были окружены. В голову не приходило, что начальство может приказать сложить оружие. Был ли страх? Я бы сказала, сознание долга его убивало. Но временами охватывала сильная тревога. Во время стрельбы становилось легче. В минуты же затишья, когда я представляла себе, что, в конце концов, дойдет до рукопашной и чей-то штык проткнет меня, признаюсь, холодок пробегал по спине. Надеялась, что минует меня чаша сия и заслужу более легкую смерть – от пули. Смерть не страшила. Мы все считали долгом отдать жизнь за родину.

«Женскому батальону вернуться в здание!» – понеслось по цепи. Заходим во двор, и громадные ворота закрываются цепью. Я была уверена, что вся рота была в здании. Но впоследствии я узнала со слов участников боя, что наша полурота защищала двор. И когда уже на баррикаде юнкера сложили оружие, доброволицы еще держались. Как туда ворвались красные, что там происходило – не знаю. Полуроту заводят во втором этаже в пустую комнату.

«Я пойду узнаю о дальнейших распоряжениях», – говорит ротный, направляясь к двери. Он долго не возвращается. Стрельба стихла. В дверях появляется поручик. Лицо мрачное.

«Дворец пал. Приказано сложить оружие», – похоронным звоном отозвались его слова в душе. Мы стоим, держа винтовки у ноги. Минут через пять заходит солдат и нерешительно останавливается у двери. И вдруг под напором толпы громадная дверь с треском распахнулась, и толпа ворвалась. Впереди матросы с выставленными вперед наганами, за ними солдаты. Видя, что мы не оказываем сопротивления, нас окружают и ведут к выходу. На лестнице между солдатами и матросами – горячий спор: «Нет, мы их захватили, ведите в наши казармы!» – орали солдаты. Какое счастье, что взяли перевес солдаты! Трудно передать, с какой жестокостью обращались матросы с пленными. Вряд ли кто-нибудь из нас остался бы жив. Выводят за ворота. По обе стороны живая стена из солдат и красногвардейцев. Начинают отбирать винтовки. Нас окружает конвой и ведут в Павловские казармы. По нашему адресу раздаются крики, брань, хохот, сальные прибаутки.

То и дело из толпы протягивается рука и обрушивается на чью-нибудь голову или шею. Я шла с краю и тоже получила удар кулаком по загривку от какого-то ретивого защитника советской власти.

«Не надо, зачем?» – остановил его сосед.

«Ишь как маршируют и с ноги не сбиваются!» – замечает конвоир. Подошли к какому-то мосту. Вдруг с улицы вынырнул броневик и пустил из пулемета очередь. Все упали на землю. Конвойные что-то закричали. Броневик умчался дальше. В суматохе доброволица Хазиева благополучно сбежала. В казарме нас завели в комнату с нарами в два яруса. Дверь открыта, но на треть чем-то перегорожена. В один миг соседняя комната наполняется солдатами. Со смехом и прибаутками нас рассматривают, как зверей в клетке...

Настроение солдат постепенно менялось. Начались угрозы, брань. Они накалялись и уже не скрывали своего намерения расправиться с нами как с женщинами. Что мы могли сделать, безоружные, против во много раз превосходящих нас численностью мерзавцев? Будь оружие, многие предпочли бы смерть насилию. Мы затаились. Разговоры смолкли. Нервы напряжены до последнего. Казалось, еще момент – и мы очутимся во власти разъяренной толпы.

«Товарищи! – вдруг раздался громкий голос. К двери через толпу протиснулись два солдата – члены полкового комитета, с перевязкой на рукаве. – Товарищи, мы завтра разберемся, как доброволицы попали во дворец. А сейчас прошу всех разойтись!»

Появление комитетчиков подействовало на солдат отрезвляюще. Они начали нехотя расходиться... Решено было переправить нас в казармы Гренадерского полка, державшего нейтралитет... В Гренадерских казармах нас привели на обед. На столах груды белого хлеба.

Солдаты сами разносили нам пищу по столам. Говорили, что в нашу судьбу вмешался английский консул, хлопотал о нас...

Петроградские гренадеры! Если кому-нибудь из вас попадутся эти строки, примите от всей нашей роты, хотя и с большим запозданием, сердечную признательность за братское отношение в ту тяжелую для нас минуту, мы навсегда сохранили добрую память о часах, проведенных в ваших казармах, 7 ноября – 25 октября 1917 года. Ходили слухи, что погибли все защитницы Зимнего дворца. Нет, была только одна убитая, а поручику Верному свалившейся балкой ушибло ногу. Но погибли многие из нас впоследствии, когда, безоружные, разъезжались по домам. Нас ловили солдаты и матросы, насиловали, выбрасывали на улицу с верхних этажей, выбрасывали на ходу из поездов...»

Вот и все вооруженное восстание. Несолидно? Зато богато последствиями.

Символично: женщины оказались последними защитницами дворца – «оплота самодержавия» – в неестественной, не женской, странной роли, заведомо обреченной на провал.

Л. Н. Васильева.С. 7982

Так мы брали власть. Публика ужасно нервничала…

Н. К. Крупская.С. 275

…Видя, что пять из шести броневиков охранявших Зимний Дворец перешли на сторону большевиков, юнкера, женский ударный батальон и другие защитники прекратили сопротивление. Услышав об этом, «рабочий К. П. Иванов» снял парик, смыл грим и стал Лениным.

Л. Фишер. С. 216

Власть завоевана, по крайней мере в Петрограде. Ленин еще не успел переменить свой воротник. На уставшем лице бодрствуют ленинские глаза. Он смотрит на меня дружественно, мягко, с угловатой застенчивостью, выражая внутреннюю близость. «Знаете, – говорит он нерешительно, – сразу после преследований и подполья к власти... – он ищет выражения, – es schwindelt (кружит голову)», – переходит он неожиданно на немецкий язык и показывает рукой вокруг головы. Мы смотрим друг на друга и чуть смеемся.

Все это длится не больше минуты-двух. Затем – простой переход к очередным делам.

Л. Д. Троцкий [1].С. 331

В ночь на 26-ое октября 1917-го года, после взятия Зимнего дворца и ареста членов Временного Правительства, я снова пробрался в Смольный, где до 5 часов утра заседал съезд Советов. На трибуне появился Ленин, вернувшийся из своего подполья. Встреченный неудержимыми рукоплесканиями, он, выждав минуту, взмахнул рукой и произнес:

– Товарищи! Рабочая и крестьянская революция, о необходимости которой все время говорили большевики, совершилась. Отныне у нас будет наш собственный орган власти, без какого бы то ни было участия буржуазии. Угнетенные массы сами создают власть. В корне будет разбит старый государственный аппарат и будет создан новый аппарат управления в лице советских организаций. Очередные задачи: немедленная ликвидация войны, немедленное уничтожение помещичьей собственности на землю, установление контроля над производством. Отныне наступает новая полоса в истории России, и данная третья русская революция должна в своем конечном итоге привести к победе социализма. У нас имеется та сила массовой организации, которая победит все и доведет пролетариат до мировой революции. Да здравствует всемирная социалистическая революция!

Снова раздались бурные аплодисменты, крики: Ленин! Ленин! Ленин! и, еще не совсем уверенно, разразилось в переполненном до отказа зале пение Интернационала, как гимна.

Последняя ленинская фраза осталась, однако, до сих пор не расслышанной, непонятой или умышленно забытой в Западной Европе, в Америке, во всех свободных странах, в то время как в Советском Союзе, водворившемся на территории бывшей России, эта фраза с той ночи и по сегодня является законом и неизменной целью: всемирная социалистическая революция. Судьба России, как таковой, Ленина больше не интересовала. Россия стала для него (и для его последователей) только частностью. Подобное непонимание или забывчивость приносят с каждым днем все новые и новые победы международному коммунизму, то есть – расширению всечеловеческого рабства.