Текст книги "Братва. Пощады не будет"

Автор книги: Евгений Монах

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 25 страниц)

– А власти не заругаются? – озаботилась Ксюша. – Китель-то милицейский и фуражка тоже!

– Пустяки, милая. Форма уже безнадежно устарела – советская. Сейчас другую органы носят. Так что не придерутся!

– Ну, раз вы так говорите, тогда ладно! – снова повеселела глупая девчонка. – Вот только пуговки надо переставить чуть-чуть.

– Так как у тебя дела, то... – я потянулся к личным вещам в кресле.

– Нет-нет, Евгений Михайлович! Утром успею. Честно-честно!

– Замечательно! – я старательно изобразил на лице искреннюю радость. – Тогда остаюсь. Свари-ка кофе покрепче. А я пока душ приму, пожалуй.

– Я с вами хочу! Обожаю водные процедуры! – захлопала в ладошки моя азартная пассия. – Вот только воду на огонь поставлю. Я мигом!

Как я и предвидел, выспаться в эту ночь настырная девчонка мне так и не дала. Верно в народе говорят – юность эгоистична. До полного безобразия – хочу от себя добавить.

Глава 5

Ну почему большинство людишек не в меру жадны и корыстолюбивы, как какое-то шакалье?! Даешь им из лучших побуждений палец, а они нагло норовят отхватить всю руку до плеча. Чисто зверино-плебейская привычка. Глупо-безрассудная к тому же. И очень скоро в последнем Пустовит убедится на собственном печальном опыте. Правда, в будущем опыт этот ему уже совсем не пригодится. Будущего просто не будет. Никакого.

– Значит, говоришь, вчера хозяин «Аполлона» к тебе прямо на квартиру наведался? – переспросил я Александра, безуспешно стараясь скрыть досаду и раздражение. – Повтори поточнее, что он там говорил. А то я что-то не понял этого козла.

В кабинете управляющего сгустилась напряженная тишина. Киса с Цыпой даже бросили неоконченную партию в нарды, молча многозначительно переглядываясь и буквально ловя на лету каждое слово Александра. Лишь Петрович сидел с сонно-равнодушным лицом. Оно и понятно. Он ведь не был в курсе нашей «педикюрной» акции.

– Хорошо, – кивнул мой водила, усаживаясь на диван рядом с Петровичем. – Так вот. Вчера около двадцати двух часов ко мне пришел человек, которого я мельком видел тогда на крыльце. Представился хозяином косметического салона «Аполлон». Вел себя как-то странно, явно многое недоговаривал. Заметно трусил почему-то. Сказал, что после смертельного несчастного случая его салон стал пользоваться дурной репутацией. Немногие постоянные клиенты и те начали обходить «Аполлон» стороной. Заведение дышит на ладан, окончательно попало в разряд убыточных. Пустовит дословно сказал следующее: «В моем разорении и ваша есть вина. Поэтому, считаю, будет вполне справедливо, если выкупите у меня «Аполлон». Тогда я смогу уехать из вашего криминального Екатеринбурга в родной Чехов и перестану мозолить вам глаза». Запросил одиннадцать тысяч долларов. Ответ он будет ждать сегодня до девятнадцати часов в своем заведении. Вот и весь разговор.

– Падла одеколонная! Я же говорил, Михалыч, что он неспроста на крыльце вдруг нарисовался! – не сдержал праведного гнева Киса, сжимая свои пудовые кулаки молотобойца. – Номера Шурика зафиксировал! И по ним без труда фатеру его вычислил! Это ж как два пальца обоссать!

– Ну-ну! – поморщился я. – Только без вульгаризмов! Выражайся культурно! Ты же не в разбойничьем вертепе, а в приличном пивном баре находишься! Не забывайся! Я тоже не в восторге от перспективы потерять такие «бабки», но держу себя в руках. Нужно спокойненько обмозговать ситуацию и принять наиболее оптимальное решение.

– Нечего тут обмозговывать! – взъерепенился Киса, так врезав по столу кулаком, что доска нард припадочно подскочила и почти все фишки попадали на ковер. – Сучонок этот вообще добра не понимает! Пора косметолога без задержек «в Сочи» отправить!

– Согласен, – кивнул я, закуривая «родопину». – Но быстро только шлюхи кончают! И то понарошку, чтоб клиента раззадорить! Обмозгуем сперва без спешки все детали... Александр, ты на сегодня свободен. К вечеру заедь, пожалуйста, в «Аполлон» и скажи Пустовиту, что согласны и покупаем его лавочку, но нам необходима пара дней, чтоб «капусту» собрать. Ладушки? Ну, счастливо!

Когда Александр покинул кабинет, мы уже без лишних обиняков обсудили создавшееся критическое положение.

– Пустовит не лох и наверняка крепко застраховался – оставил где-нибудь в надежном месте свою «маляву» в прокуратуру, – мрачно заметил Цыпа, озвучив мысль, которая и мне не давала покоя.

– На дыбу подвесить голубчика – обо всех «заначках» расскажет! – заявил радикальный Киса. – Никуда не денется! Гарантия!

– А это еще бабушка надвое сказала! – сбил я излишек спеси с возбужденного соратника. – К этой акции надо аккуратно и грамотно подойти. Прикинув все возможные расклады.

– Ежели по уму, то необходимо и твоего шоферюгу ликвидировать, – буквально огорошил меня Цыпа, скромно опустив глаза. – У Пустовита ведь выход только на Александра в наличии. Нас он не знает. Если страховочная бумаженция существует – менты в первую голову за бывшего вояку возьмутся. А через него в два счета и до нас доберутся...

– Верняк! – нетерпеливо вмешался Киса. – Кончать надо обоих, чтоб разом все концы отрубить! Оказывается, Цыпленок, у тебя есть «масло» в «чайнике»! Не пригорело, как Михалыч говорит!

Поразмыслив немного, я был вынужден скрепя сердце признать безусловную правоту подручных. Но лишаться Александра мне было совсем не в кайф. Даже ради сохранения одиннадцати зеленых «штук».

– Ладушки! – поспешил я закончить дискуссию, вошедшую в весьма опасное для майора русло. – Я сам все обдумаю и приму наиболее оптимальное решение. Возможно, если купить у Пустовита салон и перепрофилировать его в питейную забегаловку, то сделка себя окупит... Короче, лично пораскину мозгами на досуге. Петрович, угости-ка нас пивком из холодильника. Мальчикам сейчас полезно охолонуть децал. Все важные решения, как говорил самый крутой «мокрушник» двадцатых годов Дзержинский, надо принимать на холодную голову! Чтоб руки были чистыми!

Ребята явно остались недовольны таким неожиданным завершением нашего оперативного совещания, но дисциплинированно смолчали, отлично зная, что спорить со мною – дохлый номер. Сизифов труд то бишь.

Но чешское баночное пиво «вприкуску» с длинными папиросами из Кисиного портсигара быстро развеяли в кабинете флюиды оппозиционного напряга, установив атмосферу непринужденности и благодушного довольства всем и вся.

К вечеру в мою голову лениво забрела одна идейка, связанная с гуманитарной помощью и научной организацией труда подчиненных.

– Слышь, Петрович! Ксюша нынче здесь отлично и одна управится. А тебе явно нечем заняться, и с нами не куришь! Смотайся-ка на Балтым, проверь, как там друг Могильщик поживает. Привет пламенный передашь и продукты питания. Наш долг заботиться о ближних, как учит Святое писание! Или ты нехристь среди нас затесался?

– Что ты, Евген! – забеспокоился о своем имидже старикан, поспешно выуживая из-за ворота водолазки нательный алюминиевый крестик. – Я с детства православный! Крестила меня мамаша – вот вещественное доказательство! А как к Могильщику добираться? Он в деревне обретается?

– Нет. Вадим в лесу живет анахоретом, грехи замаливает вдали от шума городского и винных магазинов. Первое в России кладбище собачье охраняет. Я тебе план сейчас набросаю в блокноте.

– На погост посылаешь? – даже отшатнулся в непонятном испуге Петрович. – Я ж туда лишь к ночи дошкандыбаю! Глянь в окно – темнеет уже! Нет, Евген, уволь за-ради Бога. Я тебе потом все объясню, будь человеком, Монах!

– Ладушки, – не смог я устоять перед таким напором явно страдающего суеверием нашего старикана. – Будь по-твоему! Мальчики, вы не слишком плотно чуйского дымка наглотались? Отлично. Сгоняйте к Вадиму, проветритесь на природе. Продукты в кладовке цепляйте! Не скупясь! Действуйте!

Когда Киса с Цыпой ушли выполнять мои ценные указания, Петрович выудил из холодильника бутыль «Смирновской» и, отвечая на мой неодобрительный взгляд, виновато пояснил:

– Необходимо принять чуток для согрева души. Не люблю я, Евген, ту давнюю историю рассказывать. Но коли обещался, то слово держу. Приключилась со мной одна история лет пятнадцать тому назад. Тогда, если помнишь, я носил кликуху Церковник. И в тему – крупным был спецом по «реквизиции» старинных икон и разной культовой серебряной утвари из церквей...

...Церковник уже два дня терпеливо обхаживал эту полуразвалившуюся, давно не действующую часовню. Приглядывался. Объект казался легкодоступным и никаких особых сложностей не предвещал. Кованная железом дубовая дверь часовни держалась на навесном «амбарном» замке, который даже перед банальной фомкой всегда пасовал, не говоря уж об отмычках, солидный набор коих слабо позвякивал при ходьбе в боковом кармане драпового пальто Церковника.

Кирпичное культовое здание находилось на небольшой возвышенности в самом сердце городского кладбища, и лишнего внимания к себе взломщик не привлекал – выглядел простым обывателем, пришедшим навестить могилку какого-то усопшего родственника. Чтобы убедительно соответствовать образу, Церковник и сегодня купил у входа на кладбище скромный букетик фиалок, нарочно держа его на виду и состроив на лице постную, скорбную мину.

Конечно, никакой гарантии, что в часовне сохранилась хотя б парочка «досок» – икон то бишь, – не было. Но больно уж заманчиво легкая добыча – ни сторожа тебе, ни электронной сигнализации. Грех не воспользоваться случаем. Возможно, и подфартит децал – отыщет несколько полусгнивших «досок» с полустертым изображением полустертых святых ликов. Реставратор есть знакомый на подхвате – махом превратит любой старинный хлам в ценный антиквариат. «Бриллиантовые руки, золотая голова», – как поет про подобных специалистов известный уголовный бард, который и сам из таких, раз хватило ума и сноровки слинять под видом правозащитника в Америку – эту благословенную Мекку аферистов и бандитов со всего света.

Оставив букетик фиалок у подножия какого-то надгробного памятника, Церковник не спеша покинул кладбище, решив до ночного «рабочего» времени прокантоваться, не мудрствуя, в ближайшей пивной. За любимым «Жигулевским» часы значительно активней тикают.

Так и сделал. Отправился на дело после закрытия питейной точки в двадцать три часа. Проник на городской погост не через главные, «парадные» ворота, так как к этому времени они уже запирались, а через дыру в деревянной ограде, примеченную им заранее еще днем.

Не зажигая пока из осторожности фонарик, Церковник медленно пробирался к месту назначения при бледном свете луны, стараясь не слишком часто наступать на многочисленные холмики. Могилы и в особенности надгробные памятники смотрелись какими-то таинственно-неземными и даже нереальными сооружениями. Ерунда все это, пустые суеверия и выкрутасы психики.

Вскоре на фоне звездного неба вырисовался торчащий черный «палец» часовни. Подойдя вплотную к ее дверям, Церковник включил карманный фонарь и тут же погасил, неприятно пораженный. Массивный «амбарный» замок был уже кем-то открыт и аккуратно висел на стальной дужке. Церковник нервно огляделся. Все тихо по-прежнему. Никаких людей поблизости, если не считать тех, что спали под землей, не было.

Может быть, его просто успел опередить какой-нибудь «коллега»? В таком случае тому придется по-братски с ним поделиться! По воровскому закону!

Решившись, Церковник толкнул дверь. Та без малейшего скрипа и легко подалась внутрь, словно петли были недавно смазаны жиром. Та деталь еще больше утвердила взломщика в мысли, что здесь поработал собрат по ремеслу. Но ведь он, гад, мог уже благополучно слинять со всей добычей!

Вытянув из-за брючного ремня увесистый стальной пруток, сплющенный и загнутый на одном конце, Церковник, держа фомку в качестве холодного оружия прямо перед собой, нырнул в черный зев открытой двери и тут же захлопнул ее за собой, включив фонарик. Желтый электрический луч суетливо скользнул по сторонам, осветив полукруглое высокое помещение. Пусто. Никаких следов присутствия «коллеги». Со стен на Церковника мрачно глядели многочисленные святые лики в деревянных окладах. Невероятный фарт! Церковник сразу же забыл о подозрительной отпертой двери, двигаясь по помещению слева направо и поочередно «начерно» пытаясь оценить «доски». Их было никак не меньше дюжины. Но даже приблизительно вычислить стоимость находки не представлялось возможным. Ясно, что иконы старинные, так как писаны на меловой основе, а вот манера исполнения, «школа» то есть, совершенно не подходила ни к одному известному Церковнику образцу монастырского искусства. Лики старцев на всех «досках» выражали чувства, мало подходящие святым отцам. На них легко читались ненависть, презрение и глумливая насмешка. Мастерски живо выписанные глаза прямо пылали злорадством и каким-то неясным внутренним огнем. А может, это просто неверный свет фонарика так безобразно-ужасно исказил старинные изображения.

В глубине помещения у стены находилось вообще что-то безумно-дикое. Сначала Церковник подумал было, что это алтарь. Но, во-первых, как ему было доподлинно известно, в часовнях алтарей никогда не ставили, а во-вторых, на алтарь странное сооружение совсем не походило.

У обшарпанной кирпичной стены высилось дубовое кресло-трон, на котором восседал страховидный деревянный истукан с тремя рогами. Два из них, по-козлиному изогнутых, помещались на голове, а третий, полированный и прямой, торчал вверх полуметровым колом между ног. Церковника аж передернуло от такого отвратительного соседства. Он отвел луч фонаря от похабного истукана, решив прихватить наиболее древние, на его взгляд, «доски» и поскорее рвать когти из этого места. Вдруг внимание Церковника привлекли какие-то подозрительные шорохи снаружи. Подобравшись к зарешеченному оконцу у входа, он глянул в мутное стекло и обомлел. Совсем рядом с часовней копошились четыре покойника в белых саванах, сдвигая надгробную плиту с могилы. При бледном свете луны Церковник заметил и пятое потустороннее существо. На том было что-то темное и долгополое, похожее на монашескую рясу с капюшоном. Оно неподвижно застыло у входа в часовню, упираясь в землю древком блестящей кривой косы. Именно вот так себе и представлял Смерть Церковник.

Четыре мертвеца, сдвинув мраморную плиту в сторону, исчезли под землей, но вскоре появились на поверхности вновь. Уже со страшной ношей. Взломщика пробил холодный пот, когда он понял, что они направляются в часовню.

Смерть с косой осталась на страже у входа, а все остальные покойники вошли в здание, торжественно неся на плечах труп молодой женщины, одетой в длинное дорогое платье с серебряными блестками в виде звездочек.

Церковник затаился за троном рогатого чудища и судорожно пытался припомнить хотя б строчку из какой-нибудь святой молитвы, но ничего путного из памяти не всплывало, хотя в зоне он, бывало, и Псалтырь почитывал со скуки.

А вот выходцы с того света были явно значительно лучше подкованы в молитвах. Запалив две толстых восковых свечи, стали тихо напевать что-то речитативом на непонятном языке. Церковник разобрал лишь одно слово – «мори», что означало «смерть». По-латыни, кажется. Его кент по лагерному бараку имел наколку на плече: моменте мори – помни о смерти то бишь. Из интеллигентов был – школьным учителем по физкультуре. Понахватался, по ходу, всякой разной книжной ерунды от коллег.

Мертвецы занимались чем-то странным – срывали с женщины одежды, в считанные секунды раздев ее догола. Должно быть, похоронена она была совсем недавно – никаких трупных пятен на обнаженном теле Церковник не заметил.

Два свеченосца встали по бокам трона, всего на расстоянии вытянутой руки от перепуганного взломщика, а другая пара покойников, продолжая заунывно петь, подняла женщину за руки и за ноги и, примерившись, усадила ее на колени истукану. Прямой рог чудища полностью вошел в тело. И тут произошло нечто невообразимо ужасное. Женщина, ожив, вдруг задергалась в конвульсиях и пронзительно закричала, вытаращив безумные от боли глаза на Церковника, прятавшегося за спинкой кресла-трона.

Уже ничего не соображая, Церковник выскочил из своего тайного убежища, сбив на пол одного из свеченосцев, и рванулся к выходу, дико заорав во всю мочь прокуренных легких:

– Отче наш, иже еси!!!

Когда оказался уже снаружи часовни, на его пути встала Смерть, молча замахнувшись своей зловещей кривой косой. Вспомнив о спасительной силе крестного знамения, Церковник суетливо перекрестился правой рукой и для верности наложил еще троекратный «крест» на страшный призрак. Но тот почему-то не растворился испуганно в пространстве, а злорадно закаркав-засмеявшись, коротко взмахнул своей косой...

Очнулся неудачливый грабитель только на следующий день в избушке сторожа кладбища. Веселый, жизнерадостный толстячок, охранявший покой усопших, оказался неплохим фельдшером и травником. Его чудодейственные повязки и мазь из подорожника всего за пару дней зарубцевали косой шрам на шее Церковника. Правда, сторож был явно придурковат. Рассказывая, как нашел его около часовни, истекающего кровью и без сознания, он посмеивался и восторженно блестел своими зелеными глазами.

– Делал по утряне обход владений, вдруг гляжу: валяешься ты, мил человек, на дорожке в луже крови, а рядом разбитая трехлитровая банка – тоже вся в кровище! По пьянке сверзся ты, мужик, прям на ее острые стеклянные края, выходит. Но повезло! Яремную жилу не зацепило, поверху шаркнуло. Вот ведь до чего водка нашего брата довести может! Ты что ж ночью-то на кладбище удумал попереться? За каким лешим?

– Не помню, – хмуро буркнул Церковник. – Случайно вроде забрел. Сильно выпимши был.

– Ну да, ну да! Я так и уразумел – разило от тебя перегаром, мил человек, как от бочки винной! Хе-хе! Не переживай – дело житейское, со всяким могет случиться!

На третий день Церковник покинул холостяцкое жилище веселого сторожа городского погоста, отблагодарив за лечение двумя червонцами – последними своими деньгами.

Все ж не утерпел, навестил часовню на прощание. Подергал запертый «амбарный» замок на кованых дверях, долго всматривался в подслеповатое зарешеченное оконце, не обращая внимания на подозрительно косящихся на него прохожих. Внутри часовни никакого трона с рогатым истуканом не наблюдалось, как и икон со злыми ликами. «Доски» на обшарпанных стенах вообще начисто отсутствовали...

– С тех пор я потерял всякий интерес к профессии! – закончил рассказ старый рецидивист, незаметно успев прикончить уже полбутылки «Смирновской». – Переквалифицировался! Занялся налетами на магазины!..

– Кучерявая история, развлек ты меня, Петрович, как книжка «Влюбленный дьявол». Но хитер, брат, не в меру! Зубы мне заговаривал, а сам тем временем чуть ли не всю бутыль ухайдакал! – Я решительно взял литровую емкость со стола и спрятал в холодильник. – Завязывай разлагаться! Или с Могильщика пример вздумал брать?

– Ни на децал я не выдумал, Евген! Гадом буду! – обиженно стал оправдываться Петрович, с явным сожалением глядя в свой безнадежно пустой стакан.

Но разжалобить меня старику так и не удалось. Не то чтобы я гранитно тверд – просто ребята вскоре нарисовались, вытеснив своим появлением вопрос о початой бутылке из повестки дня.

Сообщение, что Вадим находится на положенном месте, трезв, а хибара для него почти уже построена, привело меня если не в восторг, то в хорошее расположение духа уж точно. Люблю, в натуре, когда события развиваются в полном соответствии с моими планами, без неприятных «сюрпризов».

Глава 6

Зато на следующий день «сюрпризов» хватало, даже с излишком.

Добирался до родного заведения на «девятке» Цыпы. Пикап Александра у моего подъезда отсутствовал почему-то. Небось обижается вояка, что я долго молчу насчет его просьбы о полугодовом жалованье. И таким наивно-незамысловатым способом намекает о своем недовольстве. Глупый солдафон в таком случае.

Когда откупорили по традиционной «утренней» банке пива, в кабинете Петровича наконец появился Александр.

– А я всегда думал, что в нашей доблестной армии люди очень ответственные и дисциплинированные, – заметил я, отхлебывая пенной ледяной жидкости и подмигивая ребятам.

Киса с Цыпой заулыбались, весьма довольные шпилькой в адрес не любимого ими офицера-водилы.

– У меня уважительная причина, – как-то странно полуулыбнулся Александр, по-свойски присаживаясь к столу.

– Какая? – полюбопытствовал я. – А, догадался! Будильник запамятовал с вечера завести? Верно?

– Пальцем в небо, Евгений Михайлович! – не принял моей шутки майор. – У меня была встреча с владельцем «тридцать первой» «волжанки». Мотор в полном порядке, а пробег всего двенадцать тысяч километров. Новенькая машина практически. В общем, ударили с продавцом по рукам. Так что к концу этой недели мне необходимо получить от вас недостающую сумму. Сущие пустяки – восемь миллионов.

Я чуть не поперхнулся пивом от такого неслыханного нахальства.

– Почему ты вдруг решил, что я согласен на эту дурацкую сделку? Меня твой «жигуль» вполне даже устраивает! Снобизмом не страдаю, как некоторые знакомые офицеры ВДВ!

– Вы неправильно поняли, Евгений Михайлович! – прищурил свои серо-голубые глаза Александр. – Я деньги прошу не в долг, а в качестве скромного вознаграждения за оказанную вам услугу... Так как сберег ваши одиннадцать тысяч баксов, то вправе, по-моему, рассчитывать на небольшую благодарность. Материальную. В виде восьми всего-то «лимонов».

– Как так? – тупо спросил я, хоть потихоньку начал уже просекать, где собака зарыта.

– Вам теперь нет необходимости салон «Аполлон» выкупать. Вчера вечером там второй «несчастный» случай произошел. Но на этот раз без вашего непосредственного участия... Когда мы с Пустовитом выходили из салона, он нечаянно споткнулся и грохнулся о край бетонного крыльца. Головой. Летальный исход...

– Тебя там видели? – перебил я, стараясь говорить спокойно.

– Нет! – отрезал майор-десантник. – Как только убедился, что у косметолога сломано основание черепа и он не дышит, я быстренько испарился. Свидетелей происшедшего не было. Все в елочку, как у вас говорят...

– Он верняк умер? – по-деловому уточнил Киса, разглядывая Александра совсем новыми глазами. Так смотрят на неожиданного коллегу, наверное.

– Пустовит уже второй день «в Сочи» загорает, – усмехнулся мой шофер. – Даю слово мастера по кун-фу!

– Ладушки! – бодренько сказал я, стараясь не выдать своих истинных чувств. – Завтра получишь гонорар. Сегодня отдыхай, расслабляйся, как больше в кайф. Заслужил!..

Кивнув всем на прощание, Александр покинул кабинет, ступая твердо и с чувством собственного достоинства, как солдат, получивший от командования хоть и высокую, но давно им уже заслуженную награду.

– Н-да! – озвучил Цыпа общую мысль. – А еще говорят, что все офицеры тупые и недалекие люди! Он нас вмиг расшифровал, будто желторотиков!

– А все из-за твоего языка! – повернулся я к задумчиво курившему Кисе. – Базарил при нем за постоянку! Нынче даже обыватели отлично жаргон понимают. Уголовная «феня» в России уже давно второй государственный язык! Соображать надо!

– Да, – легко согласился Киса, сосредоточенно прикуривая новый «косяк» от старого. – Надо соображать...

– Ладно! – махнул я рукой на обкурившегося соратника. – Факт остается фактом! – добавил без всякого энтузиазма. – Поздравляю всех с прибавлением в команде! Цыпа, отвези-ка до фатеры. Хочу пораскинуть мозгами в одиночестве. Прошевелить ситуацию.

Дома послонялся по квартире, явственно ощущая какое-то внутреннее беспокойство. Даже любимый «Наполеон» заглушить его был не в силах. Покормил аквариумных рыбок, позавидовав им в глубине души – никаких тебе проблем! Плавай сколько хочешь между водорослями и ракушками, размножайся всласть, о хлебе насущном голова не болит. На то хозяин и есть – я то бишь. А главное, никогда не испытают чешуйчатые создания такого горько-паскудного чувства, как разочарование в ближнем своем!

И до чего же круто ошибался я в Александре! За приличного простого обывателя принимал. А может, в расхристанной России вообще нормальные люди перевелись? Все поголовно стали проститутками и бандитами, а я отстал от реальной жизни и не в курсе? Или еще того проще: на мне лежит печать проклятия, как на том царе Мидасе? Но не в червонное золото превращаются те, к кому прикасаюсь, а в злодеев и убийц?..

Чтоб отвлечься от мрачных стрессовых мыслей, включил телевизор и смотрел все передачи подряд в привычном обществе единственного честного друга, который никогда не подведет, не обманет ожиданий и не разочарует в лучших чувствах. Сорокаградусный французский коньяк имею в виду.

В полночь, когда я уже почти утешился, основательно набравшись оптимизма из черной пузатой бутылки, неожиданно получил новый сильный удар по мозгам и всей нервной системе. Из телевизора. В местных «Ночных новостях» среди прочего показали видеосюжет о дорожно-транспортном происшествии. Я увидел пикап со знакомым госномером К-77-ЕМ. Передок машины был смят в гармошку. Тут же стоял грузовик «ЗИЛ-130» без видимых внешних повреждений. Сообщалось, что водитель грузовика, видно, по неопытности не справился с управлением и, выехав на скорости сто километров в час на полосу встречного движения, буквально протаранил «жигулевскую» легковушку. Сидевший за ее рулем Александр Громов от полученных травм скончался, а виновник трагедии водитель «ЗИЛ-130» с места аварии скрылся. Ведется его активный поиск, осложнившийся тем, что грузовик, как выяснилось, был нынче угнан прямо с территории неохраняемой автобазы.

В одиночестве переваривать, эту новость я был просто не в состоянии и, дотянувшись до телефона, набрал номер пивного бара.

– Петрович, у тебя сейчас из наших кто-нибудь ошивается? Киса? Зашли его ко мне! И пусть пива захватит, чтоб было чем утром освежиться!

Киса прибыл через четверть часа, нагруженный, как верблюд. По ходу, весь холодильник Петровича утолкал в свои сумки.

– Ну ты и проглот, Киса! – осуждающе покачал я головой. – И как же мы эти двадцать литров осилим?

– Тут десять всего-то, – флегматично заметил мой молодой соратник, аккуратно выстраивая на кухонном столе пивную батарею. – Ты только сейчас так говоришь, Михалыч, а по утряне – гарантирую – пива опять не хватит!

– Верно, – вынужден я был согласиться. – Глаза боятся, а руки делают. Желудки то бишь. Ладно, проходи в гостиную на теплую аудиенцию с «Наполеоном»!

– По какому поводу пьем? – полюбопытствовал Киса, устраиваясь в своем обычном кресле. Тут только я обратил внимание на обширный кровоподтек на его лбу.

– Видать, так обкурился, что на дверные косяки уже налетаешь?

– Вроде того, – не захотел вдаваться в подробности самолюбивый Киса. – Так за что пьем?

– Поминки у нас нынче, – мрачно сообщил я, разливая коньяк в рюмки. – Александр в дорожной аварии погиб. Только что по телевизору в «Новостях» было. А ведь я ему, дураку, говорил: читай Библию! Там строго-конкретно обывателя предупреждают – «не убий!». Вот Судьба и наказала майора, по ходу.

– Может, оно и к лучшему, – обронил Киса, нисколько не удивившись. – Теперь даже если Пустовит и оставил где-то «заяву» ментам, они на нас уже не выйдут. Очень своевременно твоего шофера судьба наказала – все концы в воду!

Выпив, мы помолчали, думая каждый о своем.

– Впрочем, философски-космические изыскания здесь не при делах, – усмехнулся я, закуривая. – Не так ли, Кисуля?.. Одно меня лишь удивляет – как ты, профи, не учел, что при лобовом столкновении надо почти лечь на сиденье, упираясь руками в руль, а ногами в приборную доску для лучшей амортизации?! Ты ж, брат, башкой мог стекло запросто разбить и все лицо себе в лоскуты порезать!

Киса вскинул на меня напряженный взгляд исподлобья, но, поняв, что я не сержусь, расслабился и широко улыбнулся, засветив свои красивые, замечательно ухоженные зубы:

– Лады, Михалыч! В следующий раз обязательно учту! Гарантия!

Меня разбирало любопытство: какой он зубной пастой пользуется – импортной или отечественной?

Но прямо сейчас интересоваться у Кисы подобными бытовыми пустяками было, ясно, верхом неприличия. И я интеллигентно промолчал, наполняя поминальные рюмки по новой.

Вдохновившись молекулами алкоголя, мозг вдруг выдал в сознание оригинальную догадку:

«Похоже, некое проклятие на меня все же наложено. Но, близко соприкоснувшись с Монахом, люди не преступниками становятся, а трупами...»