Текст книги "Братва. Пощады не будет"

Автор книги: Евгений Монах

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 25 страниц)

– Все верно, – успокоил я вконец зарапортовавшегося старика. – Мы кинули наживку, и участковый ее с лету схавал. Охрана нам без надобности – согласен. Но в открытую вербовать инспектора в стукачи было бы идиотизмом непростительным. Спугнули б просто пташку. А так все в елочку будет. Коли коготок увяз – всей птичке пропасть! Не сомневаюсь – очень скоро Пилипчук станет со мною не только оперативной информацией делиться, но и страховать нас от вредного внимания своих коллег. Так-то, мальчики. Необходимо на несколько ходов вперед ситуацию просчитывать, раз сели играть!

– А вот садиться нам резону, кажись, нет! – съязвил Киса, широкой улыбкой демонстрируя полное единодушие с моими выкладками. – Я сразу вкурил, Михалыч, что ты морду хохлятскую не в охрану берешь. Больно комплекция у него хиловатая для «кожаных затылков»!

Закончив речь, Киса невольно погляделся в большое овальное зеркало на стене и явно остался доволен осмотром – его-то внушительные физические данные были вне всякой конкуренции.

Но природа, к сожалению, не терпит совершенства. «Масло» в «чайнике» верного соратника было где-то на уровне пятнадцатилетнего пацана. Ну да ничего. Мозгов Монаха на весь «монастырь» хватит, даже с излишком!

Да и Цыпа, по ходу, недалече от приятеля в развитии ушел. Вот сидит и молчит угрюмо. Дуется, как мышь на крупу. Понятно, никому неохота одному в оппозиции к коллективу оставаться. Могут принять за белую ворону.

– А я что – я ничего! – выдавил он наконец из себя, полностью капитулируя.

– Вот и ладушки! – подбодрил я его, дружески ткнув кулаком в плечо. – Как поживает тот участок земли у Балтыма? Удалось отыскать хозяина?

– Еще вчера! – похвалился Цыпа, обрадованный столь быстрому переходу на другую тему. – Но есть кой-какая загвоздка. Дело в том, что земелька не колхозу, а мэрии Верхней Пышмы принадлежит.

– Печально, – согласился я. – Городская чиновничья шантрапа семь шкур сдерет за регистрацию нашего малого предприятия – кладбища собачьего то бишь. Ладно. Сам этим займусь на досуге. А сейчас домой поеду. Надоела всяческая суета мирская, хочу отдохнуть на пару с каким-нибудь добрым классиком.

– Мы отвезем, – вскочил с дивана Киса, чуть стол не опрокинув.

– Не суетись. Меня Александр до фатеры доставит.

– И чего ты, Михалыч, в этом вояке бывшем нашел? – обидчиво надул губы Киса, сразу став походить на избалованного капризного мальчугана. – Да и не «подкован» он! А ствол шоферу просто необходим, раз тебя возит! Мало ли что!

– Пустяки, – отмахнулся я. – Серьезных врагов у нас, слава Господу, на сегодня нет! Да и «братишка» всегда со мной. До завтра, мальчики!

Подъехав к дому, отпустил Александра катить на все четыре, а сам поднялся на четвертый этаж, в свою холостяцкую однокомнатную квартирку.

Скоротал вечерок в обществе коньячного французского императора и увлекательнейшей книжки.

В эти дни я читал «Легенды и мифы Древней Греции». В лагере я ее, правда, уже читал, но все равно кайф космический. В отличие от одного импортного философа я никогда не считал, что «Повторение – признак скудости ума».

Нынче мне попалась легенда про царя Мидаса. Был такой фригийский правитель в седьмом веке до нашей эры. Крупно не повезло бедолаге – бог Дионис наделил его даром превращать в золото все, к чему бы он ни прикоснулся. Страшное проклятие, в натуре. Я бы в таком переплете оказаться не хотел! Это ж муки смертные! Потянулся, к примеру, «Наполеончика» хапнуть – бац! – бутылка из чистого червонного золота! Или еще вот: только взялся за желанный пышный задик молоденькой красотки – бац! – упруго-нежные ягодицы превратились в бездушно-холодный презренный металл! Б-р-р!! Да ни за какие коврижки! Хоть даже бриллиантовые!

Мало того. Мидас однажды дурканул и не похвалил музыкальную игру бога Аполлона. Так тот, крепко осердясь, наградил царя еще и длинными ослиными ушами. Беспредел натуральный! Похлеще, чем в «красной» зоне! Зря Шекспир сказал, что «Нет повести печальнее на свете, чем повесть о Ромео и Джульетте». История о бедняге Мидасе куда печальнее!

Глава 4

Чуть не полдня израсходовал на ликвидацию массы бюрократических препон на моем пути к намеченной цели – стать владельцем лесного участка у озера Балтым. Насовсем земельку не дали из-за каких-то закавык в действующем земельном кодексе. Получил желанное лишь в долгосрочную аренду.

Когда вышел наконец из мэрии, пачка стодолларовых банкнот в моем кармане заметно похудела. Но ничего не попишешь. На Руси издавна так заведено: не подмажешь – не поедешь. Черт им судья, этим хапугам-крючкотворам. Каждый зарабатывает в меру своих мерзких способностей.

По пути в родное заведение заскочил в знакомую строительную фирму и договорился, что уже сегодня мой участок начнет принимать цивилизованный бетонно-деревянный вид. Плотницкая и землекопные бригады тоже влетели в копеечку, но это меня ничуть не расстроило – физический труд надо всегда хорошо оплачивать. Хотя б из жалости к работягам – они же, несчастные, не в силах собственными атрофированными мозгами даже на буханку хлеба себе нашевелить.

– Евгений Михайлович! – не оборачиваясь, сказал Александр, когда мы уже подъезжали к пивной. – Разрешите обратиться к вам с большой просьбой?

– Разрешаю, – усмехнулся я этому официальному базару, въевшемуся в бывшего офицера, видно, на службе. Ничего не попишешь: привычка – вторая натура.

– Не смогли бы вы зарплату мне выдать за полгода вперед?

– Зачем?

– Случай представился «Волгу» тридцать первой модели по сходной цене взять. И вам, думаю, комфортнее и солиднее будет на «волжанке» передвигаться, чем на «жигуле».

– Обо мне, выходит, заботишься? Похвально! Ладно, подумаю на досуге, – я вышел из затормозившей у забегаловки машины и, прежде чем захлопнуть дверцу, щедро разрешил: – На сегодня свободен. Подкалымь на стороне. Счастливо!

В полуподвальное заведение спустился в раздосадованном состоянии духа. Еще бы! Идиотское положение – не стану же я разжевывать водиле, что мне не автомобиль интересен, а лишь его госномер! Не поймет, гарантия. Примет, чего доброго, за шизанутого самовлюбленного нарцисса...

В кабинете управляющего был только Киса. Закатав рукава своей черной котоновой рубашки, раскладывал на столе сложный карточный пасьянс, сосредоточенно-мрачно попыхивая папиросным «косяком».

– Привет, Михалыч! – приветствовал меня верный подручный, на секунду уважительно приподняв из кресла свои девяносто килограммов. – Глянь, одни трефи прут! По ходу, я в натуре прав!

– И в чем же? – равнодушно полюбопытствовал я, вооружаясь банкой пива из холодильника.

– Да насчет Могильщика. Сегодня мне вдруг прям в башку ударило: а ведь он, слабак, может и явку с повинной сдуру накатать! Пьет по-черному, «гуси» уж давно из его «чердака» улетели! И карты вот подтверждают – сплошь кресты могильные выпадают...

Я отхлебнул холодную пенную жидкость и задумался. Дабы подстегнуть мыслительный процесс, выудил из помпезного Кисиного портсигара «забитую» папиросу и закурил.

А что? Выглядит весьма реально. Мания вины у Вадима уже налицо – сам признался в галлюцинациях. Если еще добавится мания преследования, то результат очевиден и не заставит себя ждать: либо вздернется, либо покакает в органы с повинной. Куда, короче, ни кинь – всюду клин, как говорится... Нет уж. В таком случае для него пусть выпадет лучше первый вариант. Петля то бишь. Впрочем, пуля мне больше как-то по душе. Поприличнее будет выглядеть...

Я покосился на карточный пасьянс. Действительно на столе лежали одни траурные трефы. Наверно, Киса спецом так хитро намухлевал. Ладно, это уже не имеет значения. Решение принято.

– А где Петрович? И Цыпа?

– Старик в зале с утра за стойкой зажигает, – ответил Киса, напряженно вглядываясь мне в лицо. – Бармен, сука, снова на работу не нарисовался. А Цыпленок за сигаретами ушел. Так как с Могильщиком порешим? Предлагаю...

– Ладно. Будь по-твоему! – не дал я ему договорить роковые слова, слышать которые в данном конкретном случае мне было бы неприятно из-за свойственной всем интеллигентным людям щепетильной совести. – Поехали! Цыпу ждать не будем.

Наша «девятка» отдыхала на положенном месте – автостоянке «Только для двоечников». Дорога до фатеры Могильщика заняла времени почти ничего, к сожалению. Я так и не успел придумать, чем именно облегчить мучения старинного приятеля при отправке «в Сочи».

Киса благоразумно затормозил не у нужного подъезда, а у соседнего. Страхуется мальчуган – школа Монаха!

– Под самоубийство мыслю сварганить, – деловито сообщил мой заплечных дел мастер, натягивая на руки резиновые перчатки телесного цвета. – Подвешу к люстре – и все дела.

– Нет! – мне даже стало как-то неловко за циничную обыденность Кисы. – Оставайся на месте. Сам лично пойду. В тебе ж ни капли сострадания к человеку! Напортачишь излишне жестоко, как обычно! Надо хотя бы культурно и безболезненно для нашего друга сработать! – Я в сердцах захлопнул дверцу «жигуля» и решительно направился к подъезду. Никого из жильцов дома по пути не встретил, что в некоторой мере улучшило мое пасмурно-паскудное настроение.

Прежде чем вдавить кнопку звонка, вынул из наплечной кобуры «братишку» и передернул затвор, переселяя «птенчик смерти» из обоймы в ствол. Поставив на предохранитель, сунул пистолет обратно.

На этот раз Вадим открыл дверь довольно быстро. Да и пьян был кажется, в значительно меньшей степени. Моему неожиданному визиту совсем почему-то не удивился.

– Проходи, Монах! – широко распахнул дверь Могильщик и устало-угрюмо заглянул мне через плечо. – Ты один? Впрочем, я так примерно и представлял...

Несколько озабоченный этими странноватыми словами, я проследовал за хозяином в гостиную, бодренько осведомляясь о его здоровье и кося взглядом в сторону кухни – нет ли там посторонних?

– На здоровьишко не жалуюсь. Дышу пока, – Вадим присел к столу и кивнул на стул напротив, не спуская с меня напряженно-выжидающего взгляда исподлобья. – Просто проезжал мимо? Верно?

– В точку угодил, брат! – я обезоруживающе улыбнулся приятелю, устраиваясь на предложенном месте.

На столе царил все тот же алкогольный бардак. Полные и порожние водочные емкости стояли вперемешку, скатерть некультурно отсутствовала, тарелка с какими-то рыбными остатками распространяла вокруг запах ржавых гвоздей. Рядом с граненым стаканом лежали «наган» и промасленная тряпка. Похоже, перед самым моим приходом Могильщик занимался профилактическим уходом за личным оружием. Я сделал вид, что не обратил внимания на эту весьма любопытную и опасную деталь сервировки обеденного стола.

– Негостеприимно старых друзей встречаешь! – посетовал я, закуривая «родопину». – Радушия ни на децал не наблюдаю! Убери, к дьяволу, эту дурацкую тарелку. Принеси второй стакан и приличной закуски какой-нибудь. Можно просто соленых огурчиков или хлеба с сыром. Ты ж в курсе – мне водяру всегда зажевать требуется. Чтоб ослабить спиртовой удар по печени.

– Сейчас соображу что-нибудь, – Вадим, прихватив грязную тарелку со стола, ушел на кухню. Револьвер остался беспечно валяться на прежнем месте.

Дабы не искушать судьбу лишний раз, я взял «шпалер» и, отщелкнув боковую крышку, крутнул барабан. Все семь тупорылых желтых патронов благополучно выпали в мою ладонь. Ставший неопасным «наган» положил обратно и продолжил наслаждаться душистым болгарским табаком, скользя по комнате чисто профессиональным взглядом:

«Очень много гладких поверхностей, отлично сохраняющих отпечатки пальцев. Придется здорово повозиться с полотенцем. Сделать генеральную уборку помещения, так сказать. Да и доскональный шмон необходим. Зря все же не прихватил с собой Кису, да и Цыпленка надо было дождаться. Он у нас непревзойденный мастак по части уничтожения пальцевых визитных карточек. Старая надоевшая история – задним умом мы все доки. Ладно. Уж как-нибудь и один управлюсь. Да и полезно будет – физические нагрузки давно мне требуются. А то застоялся вконец – жирком уже заметно стал обрастать. Так что нет худа без добра!»

Могильщик приволок чистый стакан и две тарелки. На одной высились ломтики колбасы и сыра, на другой – мелкие импортные огурчики, сплошь пупырчатые, как спина болотной жабы.

– Угощайся, Монах, коли желание появилось. Закусь, понятное дело, наипервейшее средство, чтоб не спиться в одночасье.

Довольно твердой рукой Вадим набулькал из бутылки наши граненые емкости почти до краев и сказал тост:

– За то, чтоб этот стакан стал последним в моей карьере алкоголика! – и залпом заглотил водку, словно какое-то пиво безалкогольное.

– Что? Неужто завязать надумал? – даже не поверил я, пытаясь по выражению его глаз определить – пьяный это треп или всерьез выношенное мужское решение. – И в нашу «фирму» обратно вернешься?

– Нет. Не вернусь, – убежденно ответил Вадим, спокойно глядя на мою ладонь, непроизвольно сжавшуюся в тугой кулак. – Надоело постоянно по «мокрому» ходить. Не по душе такое «плаванье»! У тебя же, Монах, что ни неделя – новые трупы. Обрыдло все это до блевотины! Так что без Могильщика обходись как-нибудь. Усвоил?

Как бы ненароком рука Вадима легла на рифленую рукоять «нагана».

Признаться, я прямо возликовал в душе и еле сдержал вздох огромного облегчения. Если Могильщик попробует меня «замочить», то я буду вправе считать его ликвидацию уже не убийством старого лагерного приятеля, а банальной самообороной. Чтобы сподвигнуть Могильщика к дальнейшим активным действиям в нужном мне направлении, я высказался жестко-провоцирующе:

– Так не покатит, братишка! Хочешь нарушить воровской закон? Назад пути никому нет! Из нашего монастыря можно уйти только на монастырское кладбище! Усвоил, коллега?!

Провокация вполне удалась – боковым зрением засек, как пальцы Вадима с силой сомкнулись на рукоятке револьвера. Указательный лег на крючок курка, а большой на «собачку» взвода. Еще одно наглядное подтверждение, что Могильщик не наш кадр, не профессионал. В подобных ситуациях профи оттягивать «собачку» никогда не станет – непростительная это и опасная трата драгоценного времени. При пальбе в упор вполне достаточно просто на курок нажать – не промахнешься! «Наган»-то не зря «самовзвод» называется! Лично я вот ставлю боевую пружину «нагана» на предварительный взвод только при прицельной стрельбе. Чтобы спуск был мягче и ствол не подрагивал.

– Ну и что дальше, браток? – все же не смог я лишить себя удовольствия поиграть напоследок с бывшим кентом. – Ты оборзеешь до такой свинячьей подлости, что выстрелишь в друга? Падла ты мразотная после этого!

– Опять ты ни хрена не просек, Монах! – как-то криво улыбнулся Могильщик и поднял револьвер со стола. Щелкнула боевая пружина, оттянув и застопорив «иглу», барабан децал приподнялся, вдавившись в ствол «гнездом». «Шпалер» был готов к эксплуатации.

Я чуток повел плечом, решив ударом в челюсть сначала сбить врага на пол, а уж потом без спешки задействовать пистолет, дабы поставить ювелирно-фатальную «точку» подлецу промеж глаз. Ну и парочку в затылок для полной гарантии. А то я где-то читал, что один итальянский общественно-политический деятель благополучно выжил, схлопотав пулю прямо в лоб. Как выяснили эскулапы, пуля прошла между полушариями мозга, даже нисколько их не повредив. Чего только не бывает на свете! После того, как узнал про такой невероятный медицинский казус, всегда стреляю в голову трижды. Лучше перестраховаться, чем потом, стоя у «стенки», локти себе кусать.

Но произошло неожиданное. Могильщик вдруг приставил револьвер к собственному виску и спустил курок. Выстрела, естественно, не последовало. Лишь боек злобно-разочарованно клацнул.

– Дьявольщина! – хрипло выдохнул самоубийца, по новой судорожно и безуспешно пытаясь вышибить себе мозги. Не шибко умные, надо отметить.

– Бывает, – философски посочувствовал я, любуясь такой редкой живописной картиной. Патронам-то небось лет полста. Осечки у «нагана» за постоянку. Потому я и предпочитаю другие системы. Поновее. Но если долго мучиться, как утверждает в песенке Аллочка, что-нибудь да получится! Пощелкай еще хотя б с полчасика, браток! Авось срастется!

Могильщик наконец вкурил, что почем, и отшвырнул бесполезный порожний револьвер в сторону. Я думал, он с расстройства бросится на меня с кулаками, и приготовился дать достойный отпор, но Вадим снова удивил непредсказуемостью поведения. Обхватив свою лохматую голову руками, скрючился на стуле и затих. Плечи его слегка подрагивали, а из зажмуренных глаз текли слезы. Окончательно крыша съехала, по ходу. Впрочем, чему тут стоит удивляться? Все заядлые алкаши по жизни шизофреники и маниакальные неврастеники, как известно. Если часто и плотно не закусывать, алкоголь махом нервную систему расшатывает – по себе неоднократно замечал. Лучше всего закусывать тяжелой пищей вроде мяса, но, на худой конец, можно и простой шоколадкой. Главное – не оставлять спирт один на один с пустым желудком. Тогда всасывание молекул алкоголя не будет смахивать на татаро-монгольское нашествие.

Мне надоело смотреть на этого, до полного безобразия раскисшего слюнтяя, совсем недавно считавшегося в нашей группе вполне даже приличным боевиком. Ладно! Надо дело делать. Поезд «в Сочи» давно уж дожидается своего запаздывающего пассажира.

Рука привычно скользнула под куртку к десятизарядному «братишке», заскучавшему уже, наверно, в своей кожаной «засаде». Вороненый металл пистолета был холодным, призывая для себя немедленной огнестрельной работы для согрева. Рукоятка требовательно и нежно-интимно прижалась к моей ладони своими рифлеными «щечками».

Вытягивая «шпалер» из кобуры, я вдруг наткнулся взглядом на широко распахнутые и совершенно уже сухие глаза Вадима.

– Чего тормознул? – без всякого волнения спросил Могильщик, выпрямляясь на стуле. – Действуй, брат Монах! Только шмаляй в голову. Я ж с детства если помнишь, боль не переношу.

Мне почему-то стало так неловко, словно я вляпался в дерьмо прямо посреди главной городской площади на глазах у тысячи хохочущих обывателей.

«Братишка» недовольно впорхнул обратно в свое тесное кожаное «гнездышко», и моя рука вынырнула из-под куртки девственно-порожней.

– Очухался? – невинно поинтересовался я. – Молодец! Что это с тобой за бабская истерика была?

– Это не истерика, – все так же спокойно сказал Вадим, не меняя позы. – Хотел красиво уйти, дверью хлопнуть. Не вышло. Вся жизнь такая – сплошные нескладухи. Невезучий уродился, по ходу. Так что придется тебе, Евген, еще один грех на душу взять. Не взыщи уж, сам виноват – зачем патроны втихаря украл, как мелкий воришка базарный?

Могильщик уже улыбался! Глядя на эту насмешливую и одновременно простодушную улыбку, мне внезапно совсем расхотелось превращать ее в резиново-застывшую. Сам даже не знаю, почему. Вообще сегодня день неожиданностей, видать. Надо будет глянуть потом по гороскопу прогноз на нынешнее число. Хотя бесполезно – гороскопы так хитроумно сочинены, что их, при желании, можно толковать и так и сяк. Свобода выбора, так сказать, малонаучно, но очень демократично. В ногу со временем.

– А я даже рад, – продолжал Вадим. – Все проблемы разом отпадут. Не меньжуйся, Евген, шмаляй! Буду, в натуре, благодарен! Ведь нет ничего лучше, как лежать на природе в лесочке. Пташки щебечут, муравьи ползают... Лепота! Я ведь в лагере мечтал где-нибудь на хуторе поселиться, на покой уйти и грехи замаливать... Опять не вышло!

– Серьезно? – удивился я, искренне обрадованный до самых глубин души неожиданно народившейся идеей. – В натуре, в лесу жить мечтал? Не заливаешь?

– Нет. Не вру, – непонимающе захлопал пушистыми, как у Кисы, ресницами Вадим. – А в чем дело?

– Да в том, братишка, что я нынче участок земли на Балтыме купил! – В порыве чувств я так треснул Могильщика по плечу, что тот чуть со стула не слетел. – Сплошь тебе птички и муравьи, куда ни плюнь! Подписываешься?

– В смысле?

– Пойдешь туда начальником и одновременно сторожем работать? Я там малое предприятие решил организовать. Думаю, будет рентабельным – кладбище для собак состоятельных буржуа.

– Буржуев? – уточнил Вадим, отводя наконец от меня глаза и потянувшись к бутылке.

– Пусть буржуев! – не стал я спорить и слегка приврал для убедительности: – Бригада строителей там уже пашет вовсю. Свой домик у тебя будет, приусадебный участок. Огурчики там, помидорчики, лучок репчатый. Теплицу можно сварганить. Озеро почти рядом! Лепота, как ты точно выразился!

– А что? – вдруг загорелся Могильщик, возбужденно засверкав глазами. – Может, я там, подале от винных магазинов, и пить брошу! Отдохну душой на просторе! – и намахнул полстакана водки, просто в знак прощания с горькой, наверно.

– Вот-вот! – энергично поддержал я его лучезарную, но явно невыполнимую мечту. – Бросишь как пить дать! Гадом буду!

– Пчелок заведу, мед натуральный пойдет! В детстве, Евген, я ведь пасечником хотел стать!

– Вот и ладушки! – Мне уже, признаться, надоел его блаженно-пьяный треп, и я тут же объяснил новому наемному работнику, как попасть на участок. – Сегодня же и отправляйся! Нечего кота за хвост тянуть! Поруководи там работягами, чтоб фатеру для тебя по уму сбацали. Если дело заладится, перепишу МП на твое имя, нормальным буржуа станешь. Буржуем то бишь. Просекаешь заманчивость перспективы? То-то! Ну а доход, сам понимать должен – шестьдесят процентов нашей фирме и сорок тебе. Устраивает такой расклад?

– Без базара! – счастливо и хмельно улыбаясь, кивнул Вадим. – Да я и бесплатно готов там работать! В натуре. Благодарю, конечно.

– Тогда заметано. И вот еще что, – я выгреб из кармана револьверные патроны и высыпал на стол. – Не желаешь больше участвовать в «ликвидах» – дело твое. Никто не неволит! Но «шпалер» тебе вполне еще может пригодиться. Для самообороны, к примеру. Ну, счастливо! Я линяю – и так уж задержался сверх всяких мер приличия! Неинтеллигентно это. Ну, живи, браток!

Киса встретил меня у машины. Предупредительно открыл дверцу и понимающе-сочувственно вздохнул:

– Замаялся со шмоном, Евген? Надо было вместе идти. Улов-то хоть богатый? Стоило возиться?

– Ни грамма золота, ни доллара, ни цента! – отрезал я, любуясь вытянувшейся физиономией наивного соратника. – Пусть живет, алкаш! Он неопасен. Да и в такую я его глушь загнал, что уже не будет путаться под ногами. Подальше от ментов и винных точек. Потом объясню. Поехали!

В душе у меня пели медные трубы и звенели серебряные литавры – весьма приятно ведь из чистого благородства совершить иногда что-то доброе, большое и светлое. Не убить человека, к примеру.

Где-то на небесных весах наверняка прибавилась гирька в мою пользу.

Решив, что и на грешной земле заслужил некоторую, пусть и символическую награду, я поехал не в заведение, а домой к Ксюше.

С нею я кувыркался уже несколько месяцев, вытянув из публичного дома, как котенка из мусорного бака, и полностью взяв на содержание. Веселая смышленая девчонка своей ролью ни капли не тяготилась и, кажется, даже была мне благодарна. По крайней мере, встречала всегда приветливо-ласково, и соперников в платяном шкафу я ни разу не находил.

Так и сегодня. Отправив Кису вместе с машиной на вольные хлеба до утра, я поднялся на второй этаж и из врожденного чувства юмора просигналил в хорошо знакомую дверь три коротких, три длинных и снова три коротких звонка – сигнал SOS то бишь.

Через какую-то минуту я уже восседал в своем любимом велюровом кресле с высокой спинкой, любуясь новшеством в обстановке гостиной – полированным журнальным столиком из мореного дуба. Восхищенно потрогав блестящую гладкую поверхность столешницы, совершенно машинально стер рукавом рубашки оставленные ненароком отпечатки пальцев. И тут же всерьез на себя рассердился – что за дурацкая привычка?! Эта комната, уверен, никогда не станет местом моего преступления, и об уликах здесь беспокоиться натуральная шизофрения! Мания преследования! Чтоб успокоиться, спецом залапал ладонями всю поверхность стола, оставив с добрую сотню отчетливых и годных для идентификации личности отпечатков. Вот, пожалуйста!

Вовремя сообразив, как нелепо, наверно, выгляжу со стороны, я поспешно откинулся в кресле и закурил, прислушиваясь к звукам из кухни. Там умница Ксюша мудрила легкий ужин на двоих. Секс лучше воспринимается в паре с остренькими закусками и рюмкой-другой хорошо выдержанного французского коньяка. Заявляю это как специалист с богатым постельным опытом и стажем. Правда, стаж прерывистый, но весьма «горячий».

Скоро Ксюша закончила свою кухонную суету и появилась с объемным деревянным подносом, плотно уставленным тарелочками с холодными закусками. Непрозрачная бутылка «Наполеона» смотрелась аппетитно в окружении аккуратно-маленьких бутербродов с черной и красной икрой, масляно лоснящихся ломтиков балыка и горки очищенных мандаринов.

– Что будете сегодня слушать, Евгений Михайлович? – поинтересовалась моя рыжая подружка, включая музыкальный центр. Признаться, меня поначалу немного коробило, что Ксюша так официозно ко мне обращается, но я привык. Смирился, точнее. Как-никак, а я почти вдвое ее старше. Пусть уж.

– Как хочешь, милая, – щедро разрешил я. – На твое усмотрение.

По комнате ритмичными волнами из стереодинамиков поплыли звуки «диско», легким звоном отдаваясь в многочисленных висюльках хрустальной люстры под розовым лепным потолком.

Отведав марочного коньяка и слегка закусив, мы поменяли вертикальное положение на горизонтальное, перейдя из гостиной в спальню.

Ксюша, надо признать, профессионалка высокого класса. Я каждый раз заново восхищаюсь ее тренированно-ласковой и изумительно «отзывчивой» вагине. Стоило только члену в нее скользнуть, как она начала ритмично-всасывающе сокращаться, нежными пожатиями заставляя мое мужское начало набухать до высшей точки напряжения, когда удовольствие уже переходит в боль. Впрочем, это единственный вид боли, который я согласен терпеть каждый Божий день. Неоднократно и подолгу.

Ну а о том, что и в оральном сексе Ксюша являлась умелой мастерицей, можно даже и не упоминать – и так ясно, зная недавнюю ее профессию.

Все же Ксюше удалось меня приятно удивить своей необузданной фантазией.

– Я вам, Евгений Михайлович, сюрприз приготовила! – таинственно улыбаясь, сообщила рыжая девчонка, когда мой первый мощный прилив страсти уже благополучно схлынул в предназначенное для того природой уютное, хоть и тесное местечко. – Закройте глаза на минуточку. Только, чур, не подглядывать!

Я безропотно и спокойно зажмурился, так как был уверен, что тут моей беспечностью никто не воспользуется и, к примеру, не треснет чем-нибудь тяжелым по башке.

Ксюша соскользнула с широкой низкой софы и открыла дверцы платяного шкафа – как я легко понял по звуку. Через полминуты шаловливым голоском разрешила:

– Теперь можно смотреть.

Зрелище, представшее моему взору, вполне заслуживало маститой кисти какого-нибудь авангардного художника-натуралиста. Пикассо, к примеру. Чисто в его оригинально-похабной манере.

На голом теле Ксюши вызывающе-нахально красовался милицейский китель с погонами старшего лейтенанта, а на копне золотых волос девчонки была залихватски заломлена офицерская фуражка с высокой тульей и красным околышем. Выдающиеся округлости Ксюши китель вместить был явно не в состоянии – застегнуть ей удалось лишь среднюю пуговицу.

Кроме кителя с фуражкой, на девчонке присутствовали еще лакированные туфли на высоком узком каблуке.

– Возбуждает? – Ксюша кокетливо изогнулась, упершись руками в спинку софы и принимая вызывающе-эффектную позу, часто встречающуюся на разворотах иллюстрированных порножурналов. – Я так и знала! Все мужики вашей профессии мечтают милиционершу трахнуть! Правильно?

– Какой такой профессии? – уточнил я, слегка заинтригованный.

Ксюша, не меняя соблазнительной позы, многозначительно покосилась на кресло, где ворохом лежала моя одежда вместе с тяжелой наплечной кобурой.

– Это лишь косвенное доказательство, – усмехнулся я. – Может, я сам сотрудник уголовного розыска.

– Не держите, Евгений Михайлович, меня за дурочку! – протестующе надула губки хитрая девчонка. – Милиция, конечно, пистолеты носит, но без глушителей!

Крыть мне было нечем, да и не хотелось напрягать извилины, так как сильное напряжение уже наблюдалось в другой части тела, возбужденно призывая к немедленному удовлетворению.

– Ладушки! Уговорила! – Я мигом соскочил с софы и подошел к подружке сзади, встав между ее широко расставленных изумительно стройных ног. – Милиционершу трахнуть восхитительное удовольствие. Особенно с тыла!

Наклонившись вперед, ухватился за плечи в погонах и рывком насадил Ксюшу на себя, как курочку на вертел.

Когда обоюдное желание было полностью удовлетворено, Ксюша обернула ко мне лукаво улыбающееся личико:

– Чашечку кофе между сеансами? Как обычно?

– Нет, – немного поразмыслив, отказался я. – Ночевать, пожалуй, домой отправлюсь. Дела кой-какие закончить к завтрему крайне необходимо.

Насчет «дел» я приврал, признаться. Просто почему-то устал сегодня, как негр на знойной плантации. Девчонка же ненасытна в любви и поспать нормально мне, ясно, не даст. Не учитывает, легкомысленная глупышка, что я давно уже не пылкий двадцатилетний мальчик. К сожалению.

– Какие такие дела на ночь глядя? – подозрительно осведомилась настырная Ксюша. – Небось другая женщина? Ну вы и «ходок», Евгений Михайлович!

– Ерунду говоришь, – улыбнулся я, польщенный данным предположением ревнивицы, и сказал первое пришедшее на ум: – Надо бармена нового подыскать в заведение. Бывшего-то я нынче уволил за хронические прогулы.

– Ой, возьмите меня на это место! – захлопала в ладошки Ксюша. – Надоело сидеть в квартире как привязанной и вас ждать. Я ведь не только нижним местом работать умею. И у вас, Евгений Михайлович, завсегда под рукой буду без проблем!

– А что? Очень даже возможный вариант, – сдуру поддержал я и тут лишь сообразил, что теряю обоснованный повод для ухода. – Хотя вряд ли тебе там понравится! Во-первых, всегда накурено – хоть топор вешай, а во-вторых, контингентик в пивном баре такой собирается, что палец в рот даже на секунду положить нельзя!

– Я понимаю! – весело отмахнулась легкомысленная особа. – Клиенты из тех, кто глушители предпочитает носить. Да? Но я нисколечки не боюсь! Честно-честно! Да и вы в обиду меня, думаю, не дадите! Правильно?

– Само собой, – со вздохом подтвердил я, смиряясь с женской причудой. – Ладушки! Считай, что принята в пивбар. Кстати, пусть ментовская форма будет твоей рабочей амуницией. Контингенту должно понравиться!

– Как? Прямо вот так? – несколько опешила кандидатка в барменши.

– Ну зачем же?! – усмехнулся я. – Трусики, конечно, наденешь от греха. А вот на туфлях махом уставать станешь. Замени-ка лучше их на удобно-легкие кроссовки.