Текст книги "Братва. Пощады не будет"

Автор книги: Евгений Монах

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 25 страниц)

Глава 2

На следующий день еще в постели на меня обрушилось тяжелое печальное известие. Правда, я давно ожидал данной смерти, но факт кончины Малыша не стал от этого менее огорчительным или более легким.

Где-то в полдень позвонила из Верхней Пышмы мама и сообщила, что ее карликовый пудель Малыш умер от чумки. К счастью, слишком сильно не мучился – болезнь доконала его за пару дней всего.

К Малышу мама была очень привязана. Оно и понятно – песик прожил у нее почти двадцать лет, побив все рекорды продолжительности собачьей жизни. Правда, на собачью его жизнь мало походила – питался карликовый пудель исключительно только парным мясом и копченой колбасой, аристократически отвергая любые гарниры. А таким заботливым уходом и любовью, какими он с рождения пользовался, редкий даже человек мог бы похвастать.

Слова мамы прерывались паузами-всхлипами, к которым скоро прибавились тоненький скулеж и нервное тявканье. Должно быть, это проявляла полную солидарность с хозяйкой Милашка – комнатная белая собачонка неизвестной породы. В своей малогабаритной двухкомнатной квартирке мама держала двух четвероногих друзей: кобелька Малыша и сучку Милашку. Последней, кстати, на днях уже одиннадцать лет исполнится. Но пока еще вполне бодренькая – резвится и носится по квартире, будто молоденькая. Не зря, видно, существует народная пословица: маленькая собачка до старости щенок.

Естественно, я тут же поехал разделить мамино горе. Благо от Екатеринбурга до Верхней Пышмы всего четыре километра. Весь путь занял чуть больше двадцати минут. Хотя Цыпа, как всегда, вел машину сверхаккуратно и правил дорожного движения ни в чем не нарушал. Это у него в крови, наверно.

Мой молодой светловолосый подручный подробно доложил о результатах вчерашнего своего визита к Могильщику.

– Становится неуправляем и поэтому опасен. Крыша у него здорово дымится – пытается алкоголем залить. Безуспешно пока, – закончил рассказ Цыпа, въезжая во двор нужного мне дома. – Поговорил бы ты с ним, Михалыч. Авось угомонится, а то ведь до белой горячки ему уже самый децал остался. Надо что-то делать...

– Ладно, заедем к нашему алконавту на обратном пути, – согласился я. – Жди в машине. Сильно не задержусь.

Поднявшись на третий этаж, позвонил в седьмую квартиру. Музыкальный электрозвонок проиграл веселенькую мелодию из мультфильма «Бременские музыканты» прозвучавшую если не кощунственно, то по меньшей мере легкомысленно, учитывая печальную причину моего сегодняшнего здесь появления.

Мама открыла дверь быстро. Наверно, поджидая меня, сидела на балконе и заметила, как я прикатил.

Чмокнув родную морщинистую щечку, прошел в гостиную, ожидая увидеть там сам не знаю что именно. Что-нибудь нелепо-диковатое – к примеру, убранный живыми цветами дубовый гробик с Малышом на обеденном столе в центре комнаты. Но, слава Всевышнему, ничего подобного лицезреть мне не привелось.

– Где же Малыш?

– Я его, Женя, на балкон вынесла. Там все же немного попрохладнее будет. Он ведь почти сутки мертвенький лежит...

Малыш находился в объемной картонной коробке из под телевизора «Панасоник», который я подарил маме на прошлый Новый год. Рядом, напрягшись всем дрожащим тельцем, сидела глупенькая Милашка, подозрительно принюхиваясь к коробке и жалобно-тоненько поскуливая. Ясное дело. Ее умишко такое глобальное понятие, как Смерть, осознать было не в силах. Ничего удивительного. Я сам частенько поражаюсь в глубине души. Вот, казалось бы, человек только что был полон жизненной энергии, надежд на будущее, улыбался даже, и вдруг – бац! – все мгновенно и кардинально изменилось: бессмысленные потухшие глаза, улыбка превратилась в неприятно-резиновую гримасу, тело стало простым куском мяса. И все это из-за какой-то махонькой пулевой дырочки. Признаюсь, мне всегда удивительно наблюдать такие фатальные превращения, происходящие всего за какие-то пару-тройку секунд. В натуре.

– Так не годится! – заявил я мамуле. – Милашке лучше быть в стороне. Нужно поберечь ее слабенькие нервишки, а то, не ровен час, у собачонки истерика случится.

Я вынул из кармана заранее припасенную плитку «Сникерса» и, сорвав блестящую обертку, дал понюхать сучке. Сначала она никак не реагировала на вкусный запах, даже отвернулась, будто негодуя. Но вот белый мохнатый хвостик ее неуверенно шевельнулся раз-другой, Милашка переключила свое внимание на меня, а точнее на любимое шоколадное лакомство, и завертела хвостишком с таким азартом, словно тысячу мух отгоняла.

– Все правильно! – усмехнулся я. – Чужая смерть – совершеннейший пустяк по сравнению с собственными потребностями и удовольствиями! Айда за мной, умница ты моя!

С помощью «Сникерса» увел Милашку в спальню и, бросив шоколадку на ковер, закрыл дверь.

– Все хлопоты беру на себя! – безапелляционно сказал я, понимая, что именно этого от меня и ждет милая матушка. – Похороню Малыша со всем уважением и любовью, как положено. Не беспокойся. Все будет по уму. Обещаю.

– Плохо, что у нас в России нет кладбищ для домашних животных, – вздохнула мама, изо всех сил стараясь не расплакаться. – Весь цивилизованный мир имеет такие!

– Ничего. Мы идем по тому же проторенному пути. Скоро и у нас подобный сервис образуется, – успокаивающе обронил я, взваливая коробку с покойным маминым любимцем себе на плечо. – Давай не хандри! Все там будем! На днях обязательно загляну, не сомневайся. Накрайняк – в следующий вторник.

Цыпа по своему обыкновению так увлекся чтением бульварной газетенки «Ярмарка», что не сразу даже меня, заметил.

– В ремонт? – кивнул он на коробку «Панасоника». – А еще базарят, что япошки лучшую в мире технику варганят!

– Нет, – я аккуратно пристроил ношу на заднем сиденье. – Поехали на природу. Надо подобрать приличное местечко для захоронения по-настоящему бескорыстного и верного друга...

После полутора часов блуждания по уральским природным достопримечательностям я выбрал наконец живописную полянку недалеко от озера Балтым.

– Копай здесь! – велел я Цыпе. – Лопатка, помнишь, где?

Цыпа отлично помнил. Мигом выудил из багажника острую саперную лопатку. Да и немудрено – недели еще не прошло, как он где-то в этих же местах обустраивал уютную нелегальную могилку для двух фраеров, возомнивших себя «крутыми» и сдуру пытавшихся взять под контроль наше невинное с виду питейное заведение.

Меня так очаровала эта солнечная полянка, что я решил организовать тут небольшой пикничок. Благо, на всякий пожарный все необходимое заранее имелось в «девятке».

Земля поддавалась плохо, чуть не час понадобилось Цыпе, чтоб сбацать яму глубиной в метр.

– Ладушки! Хватит. Для людишек и то больше не копаем. Засыпай наш японский «гроб».

Поминальную скорбную речь говорить над свежей могилкой я посчитал совершенно излишним и по-простому поднял хрустальную стопку с коньяком «Матр»:

– Упокойся с миром, Малыш! Пусть земля будет тебе лебяжьим пухом!

Чисто по-человечьи посидели у маленького костерка, молча поминая четвероногого друга.

– А знаешь, – поделился я с соратником вдруг народившейся идеей, – ведь здесь можно приличное собачье кладбище обустроить! Пробей-ка: кому конкретно эта землица принадлежит. Если местному колхозу – всего за ящик водяры все купим на корню! Без базара!

Обратный путь в Екатеринбург я проспал как убитый. Да и немудрено. Накануне спал лишь четыре часа всего.

Глава 3

Пасмурный день не прибавил мне оптимизма, когда я проснулся. Тем более что предстояло навещать спивающегося Могильщика. Вчера, признаться, я отказался чисто из лени от этой запланированной затеи, хоть и обещал Цыпе.

Выглянув с балкона, с удовлетворением убедился в дисциплинированности обоих своих водителей. И «девятка» и «двойка» были на положенном месте. У подъезда моего дома.

Чтоб пообщаться между делом с хорошим человеком, выбрал для передвижения «жигуль» Александра, подав Цыпе знак, что он пока может быть свободен.

Сидя на заднем сиденье пикапа, любовался проносящимися мимо окрестностями и почти голым черепом водителя.

– Мы ведь с тобой ровесники, а «кумпол» твой уже лысый основательно, как задница у шимпанзе! – не очень тактично заметил я, закуривая.

– Виновата, Евгений Михайлович, глупейшая случайность, – бывший майор даже не думал обижаться, как и положено человеку нормальному, не страдающему комплексом неполноценности. – В начале восьмидесятых пришлось мне по делам службы побывать на Сахалине. Недельная по плану командировка, но задержался на полмесяца. Есть на острове радиолокационная станция типа РП-15. При работе она излучает СВЧ – сверхвысокие частоты. Навроде как микроволновая печь, чтоб понятнее вам было. Когда прямо под ней стоишь, опасности нет, но на высоте в пять-шесть метров СВЧ уже во всю мощь шпарят. Достаточно пару раз всего подбросить живую курицу вверх, и она становится хорошо зажаренной. Пальчики оближешь! Не вру. Сам подбрасывал. В последний день перед отлетом на материк дернул меня черт за грибами отправиться. Но до леса еще с километр было, когда услышал за спиною протяжный вой сирены – так всегда предупреждают людей о включении станции. От нее я успел отойти метров на двести. Бегом рванул к лесу, но выскочить из опасной зоны не успел. Получил тепловой удар прямо по темечку. Сразу сознание напрочь отключилось. Потом неделю провалялся в местном госпитале под капельницей. Ничего. Оклемался. На половых функциях, к счастью, облучение не отразилось, а вот шевелюру мою за несколько месяцев как ветром сдуло. Такие вот невеселые дела.

– Ты ошибаешься, считая это простой случайностью, – убежденно заявил я и – сам точно не знаю – то ли в шутку, то ли всерьез добавил: – Неприкаянная душа той зажаренной курочки таким способом тебе отомстила. «Какой мерой меряете – той же и вам отмерено будет», как нас предупреждает Библия. Почитай на досуге. Там громадная масса любопытнейших мыслей в наличии имеется.

– Хорошо,– улыбнулся мне в зеркало салона Александр. – Полистаю как-нибудь. Правда, я убежденный атеист с самого раннего детства.

– Весьма полезно менять старые убеждения на новые. Хотя б изредка, – выдал я ценный совет. – Все. Прибыли. Тормози у крайнего подъезда.

Убежденного лысого атеиста я оставил прохлаждаться в машине, так как присутствовать при моем разговоре с Могильщиком было явно противопоказано для его невинно-наивного взгляда на окружающий мир. Пусть лучше остается в счастливом неведенье, сохраняя свою кристальненькую душеньку от грязной и жестокой действительности.

Дверь в квартиру моего профи-головореза оказалась запертой изнутри, как и ожидал. Приоткрылась только после пятого настойчиво-требовательного звонка.

В образовавшуюся узкую щель выглядывала бледная морда с давно не бритыми щеками. На всякий случай я прежде поставил свою ногу между дверью и косяком, а уж потом сказал:

– Привет, Вадим! Гостей принимаешь?

– Заходи, коли пришел, – не слишком любезно пригласил хозяин, отступая в прихожую.

Обстановка однокомнатной квартиры Могильщика нисколько не обновилась за те месяцы, что я здесь не был. Все тот же пошарпанный пенсионный комод и стол в окружении деревянных колченогих стульев. Довольно странно. Под моим чутким руководством Вадим уже где-то около тридцати зеленых кусков «срубил». Приличный куш. Пропить такой весомый капиталец нормальный человек не в силах за столь малозначительный срок. Даже если будет лакать исключительно только марочный «Наполеон».

А на столе, кстати, стояла всего лишь батарея банальных поллитровок сорокаградусной «Русской». Полных. Пустые валялись под столом. Целая груда водочной стеклотары, словно тут как минимум банда уголовников обмывала свой удачный налет на винную лавку.

– Гуляешь, значит? – я присел к столу и неторопливо закурил любимую «родопину». – Ежели не секрет – по какому такому знаменательному поводу?

– А без повода! Просто обрыдло все. Имею право!

– Ясно, имеешь! Кто ж спорит? – успокаивающе помахал я сигаретой в его сторону. – Иногда даже полезно выпить для молодецкого куражу. Но что гласит народная мудрость? «Пей, да дело разумей!» Вторую часть пословицы ты явно игнорируешь. Нехорошо! Давай-ка не темни – что с тобой происходит? В чем проблемы? Может, я смогу помочь.

– Чем?! Пришьешь опять кого-нибудь, да?! – почему-то окрысился боевик, смешно вращая налившимися кровью глазами. Чудак-человек. Неужто он напугать меня пытается? Кретин. На подобный случай агрессивно-неуправляемой белой горячки у меня под курткой сногсшибательное «лекарство» припасено – верный десятизарядный «братишка» с глушителем.

– Могу и пришить, – спокойно и несколько двусмысленно подтвердил я. – Если очень попросишь... Ну так в чем загвоздка? Или ты, как алконавт, просто в очередной запой сорвался?

Могильщик перестал злобно ерепениться и сел наконец за стол, вселяя в меня оптимистичную надежду, что огневое вмешательство свинцовых аргументов сегодня, возможно, и не потребуется. Я ведь крупный гуманист по жизни и в ход пускаю пистолет лишь в случаях крайней на то необходимости. В натуре.

– Плохо мне, – устало признался Вадим, подрагивающей рукой наплескав себе полстакана водяры. – Те два гаврика так и стоят перед глазами. Которых мы по-тихому в лесу захоронили. Даже по ночам снятся, гады!

– Крыша дымится, – констатировал я. – Бывает. Тебе надо отдохнуть хорошенько, расслабиться на всю катушку, покувыркаться с девочками попкастыми. И все пройдет – станешь как новенький! На курорт не хочешь смотаться?

– «В Сочи»? – подозрительно вскинул на меня острые глаза Могильщик.

– Ты не так понял! За кого меня держишь?! – я чуть было не оскорбился даже. – Совсем другое имею в виду! Тебе, браток, крайне необходимо с матушкой-природой интимно пообщаться. Поверь слову – помогает от депрессий лучше алкоголя и наркоты.

– Ничего мне уже не надо! – тяжко вздохнул боевик, заглатывая полстакана своего «успокоительного» и одновременно косясь на мой слегка оттопыренный левый локоть. Точно сбрендил Могильщик – не верит, козел, в мою искренность и порядочность. Да если б я решил его замочить, то не стал бы рассусоливать и ходить вокруг да около. Радикальные меры не терпят пустых базаров и принимаются мною – когда надо – быстро и решительно. Как и положено в таком ответственном мероприятии, как «отправка клиента в Сочи».

– Ладушки! С тобой все ясно. – За отсутствием пепельницы я сунул, не мудрствуя, свой окурок в горлышко початой бутылки.

Выждал некоторое время, с любопытством разглядывая перекосившуюся от негодования физиономию Могильщика. Но тот благоразумно смолчал – видать, понял наконец, кто в доме хозяин.

– Давай завязывай, браток, разлагаться, – дружески посоветовал я, поднимаясь со скрипучего стула. – Мы ведь не совки и пахать «за того парня» не согласны. Возвращайся и приступай к работе. В Екатеринбурге, сам же в курсе, ее край непочатый... А то с пьянкой своей ты уж заговариваться начал – идею с «Сочи» имею в виду. Хотя, возможно, в этом и есть рациональное зерно... Я поразмыслю на досуге. Обещаю. Бывай пока!

Спускаясь по лестничным маршам, я щедро решил дать Могильщику на перевоспитание целых три дня. Как-никак мы ведь старые приятели, и слишком уж спешить с его ликвидацией было бы с моей стороны просто неинтеллигентно. Да и что такое, если разобраться, три дня? Семьдесят два часа всего лишь.

Александр мигом доставил меня до главного штаба нашей конторы-забегаловки «Только для двоечников». Кстати, надо бы сменить название и вывеску, а то Петрович все время жалуется, что ему постоянно приходится шугать из пивной разных оболтусов явно школьного возраста. Судя по дебильным мордам, сплошных двоечников. По поведению – уж точно.

Вдыхая приятно-привычные ароматы «Жигулевского» и «Бархатного», смешанные с табачным дымом, я спустился в полуподвальное помещение. Александра оставил стеречь машину, да и нечего ему в этом вертепе разврата делать.

Все были на месте. Киса с Цыпой, как обычно, азартно резались в нарды, а Петрович развлекался диснеевскими мультиками.

– Евген, я у Цыпленка уже больше стольника гринов выиграл! – совсем по-мальчишески похвастался Киса, восторженно сияя темно-ореховыми глазами.

– Ты у нас известный «катала», – поощрительно усмехнулся я, устраиваясь в своем любимом кожаном кресле. – Мастер широкого профиля, можно сказать.

– Стараюсь, шеф! – довольно заулыбался подручный, приняв похвалу за золотую монету девятьсот девяносто девятой пробы. – А как Могильщик поживает? Могу поспорить на полста баксов – после беседы с тобой он стал шелковый и трезвый!

– И проиграешь! Все не так просто, – вынужден был признаться я. – Боюсь, Вадим залез в бутылку окончательно и бесповоротно. По-любому: в боевики он уже не годится. Выдохся мальчик, сломался. Галлюцинации даже, кажется, начались...

– Конкретно? – удивился Киса. – А такой бугай с виду! Если бы не ты сказал – ни в жизнь бы не поверил! В натуре!

– А я давно знал, что этим кончится, – встрял в базар Цыпа, пренебрежительно выпятив нижнюю губу. – Могильщик дешевка и слабак – не замечали разве? После каждого «ликвида» у него завсегда морда бледная, как у потерпевшего! Сколько раз наблюдал! Не нашего он поля ягода, не профессионал. Хоть и чалился за убийство, но на бытовой почве – супружницу свою из ревности кокнул по пьянке.

– Тогда понятно. Не нашего Вадим разлива, – важно кивнул Киса. – Что ж, дело ясное, Евген! Предлагаю с ним разобраться, пока этот чирей не лопнул. Один справлюсь. Гарантия!

– Между прочим, у Могильщика приличная кучка долларов должна быть в наличии... – поддакнул Цыпа, выжидающе скосив на меня свои небесно-голубые глаза, невинно-чистые, как у младенца.

Такое похвальное единодушие в рядах соратников меня искренне порадовало, но я решил пока поубавить их пыл и почти против собственного желания отверг заманчивое предложение:

– Нет. С этим подождем пару-тройку дней. Дадим алкашу последний шанс. Бог даст, проблемка исчезнет сама собой. Ну а коли нет – поможем ей исчезнуть вместе с другом Вадимом. Ладушки, на том и порешим! Петрович, как дела в забегаловке? Бизнес процветает, надеюсь?

– Все путем, Михалыч, – отозвался с дивана наш старикан, гася экран «Панасоника». – Народишко пивко шибко уважает, посетителей хоть пруд пруди. Но одна штукенция меня децал беспокоит.

– В чем суть? – насторожился я. – Очередной «наезд»?

– Да нет! Шпана вроде пока угомонилась. Тут другой ракурс. Зачастил к нам тип один. Шибко подозрителен он мне. Нутром чую: не к добру наведывается. Гадом буду! Под мышкой у него, кажись, «шпалер» болтается. Пьет мало совсем, приглядывается и прислушивается боле. В штатском прикиде, но на легавого сильно смахивает. Спину, когда сидит, всегда очень прямо держит. Чисто военная выправка.

– А что, если он тех пропавших фраеров ищет? – вдруг заволновался Киса, привыкший вечно «дуть на воду». – По ходу, надо организовать менту свиданку с той парочкой. В могилке как раз еще место для одного оставалось. А, Евген? Сварганим как положено – грамотно и по-тихому.

– Не гони лошадей! – осадил я неугомонную прыть молодого соратника. – Сперва нужно хорошенько разобраться, что к чему и что почем! И вообще – не лезь поперед батьки в пекло! Петрович, твой кадр с плоской спиной сейчас здесь?

– Угу. В зале. Минут десять назад видал его за столиком у окна. Всего с одной кружкой сидит, пройдоха!

– Лады. Скоро наверняка новую закажет. Организуй-ка ему в пойло нашего фирменного «лекарства». Среднюю дозу. Тогда все и выясним до самого донышка. Действуй!

– Понял тебя, – усмехнулся управляющий. – Сбацаю в лучшем виде, даже не сомневайся! – и мигом исчез за дверью.

Вскоре вернулся обратно в кабинет. Плюхнувшись на диван, хитро подмигнул мне, хихикнув:

– Все на мази, Михалыч! Ты как в воду глядел – заказал гад вторую кружку! Через четверть часа отключится, никуда не денется. Все будет в елочку!

Закурив, я засек время на наручном «Ролексе» и, когда истек положенный срок, добавил к нему еще пяток минут для верности.

– Все, пора! Мальчики, составьте добрую компанию типу у окна. Ему, боюсь, что-то дурно стало. Выведите по-хорошему на воздух, прислоните куда-нибудь. Все карманные вещи клиента чтоб через минуту у меня тут оказались! Дерзайте! Петрович, покажи ребятам «объект», а то перепутают еще ненароком.

Насчет минуты я, конечно, просто для понта загнул. Мальчики появились, как я и предполагал, превысив данный им временной лимит раз в пять-шесть.

Не торопясь, я тщательно-придирчиво изучил принесенную добычу. Она состояла из потертого кожаного портмоне, тупорылого пистолета Макарова и «корочек» с эмблемой герба Российской Федерации. Особо пристальное внимание уделил, ясно, ментовскому удостоверению личности. Разглядывал его чисто профессионально. Но напрасно старался. Фактура, краска, оттиск, бумага и печать точно соответствовали подлинным.

Из документа следовало, что капитан милиции Пилипчук является участковым инспектором района, на территории которого расположено и мое питейное заведение. Ничего опасного, по-моему. Этот тип явно не по нашу душу сюда пожаловал. Даже стало где-то жаль чуток бедолагу – за утерю табельного оружия и служебного удостоверения его наверняка из органов выпрут. Не посмотрят ведь и на прошлые заслуги, если таковые, конечно, имеются. Достаточно и так пострадает мужик за свою любовь к пиву – «мочить» его совсем не обязательно. И слава Богу, мы же нормальные «деловые», а не головорезы какие-то.

Неожиданная мысль вызвала на моих губах улыбку. С детства неравнодушен к пословицам и поговоркам. Лагерный афоризм «Сегодня кент, а завтра мент» можно рассматривать под углом другого: «От перемены мест слагаемых сумма не меняется». В таком случае вполне правомерно поменять местами слова, и получится: «Сегодня мент, а завтра кент».

Пожалуй, есть смысл проверить народившуюся идею на жизнеспособность. Чем черт не шутит. Все возможно в нашем подлунном мире. «Свой» участковый инспектор неплохо впишется в структуру фирмы. Будет даже полезен. Если взять его в оборот грамотно, без особого нажима.

– Где клиента оставили? Он в порядке?

– Все по уму! Отвели на соседнюю улицу, – доложил Киса. – Как ты велел, прислонили к какой-то чугунной ограде. Гарантирую – он все еще там с ней обнимается. Что с ним сделать?

– Ничего. Пусть продолжает свое интимное общение с чугунной леди, извращенец! – усмехнулся я. – Через пару часиков «приколюсь» с ним за жизнь. К тому времени, наверно, боле-мене очухается и приканает сюда на поиски своих причиндалов. Короче, дальше с Пилипчуком работаю лично. Думаю, он в нашей колоде пригодится.

– Козырной «шестеркой»! – весело подыграл мне Киса, явно восхищенный хитромудростью своего шефа.

– Будет бубновым валетом! – решил не отставать от приятеля в юморе Цыпа.

На блатном языке «валет» означает никчемного, глупого человека. Лоха то бишь. То есть даже значительно ниже слуги, которого, как известно, обычно именуют «шестеркой».

В портмоне ничего любопытного не обнаружилось. Сорок тысяч рублей мелкими купюрами, несколько трамвайных абонементов, один жетон на метро – вот и все богатство. Валюта отсутствовала напрочь. Ни одного доллара, ни одной дойчмарки. Мент, безусловно, не сын миллионера, что нам весьма на руку.

Организмы у людей сильно отличаются друг от друга. Поэтому отправил Цыпу в зал «пасти» инспектора заранее. Судя по фотоморде, Пилипчук весил никак не меньше восьмидесяти пяти килограммов. В таком внушительном объеме наше «лекарство» могло бесследно раствориться значительно раньше положенного времени.

Мое предположение подтвердилось – не прошло и полутора часов, как Цыпа сообщил о появлении капитана в заведении.

Я вышел в общую залу. Пилипчука все еще заметно штормило – пробираясь между столиками, качался из стороны в сторону с периодичностью маятника. Его бледно-зеленая физиономия с налитыми кровью глазами смотрелась в пивной как нельзя лучше. Инспектор сейчас убедительно походил на заслуженного ветерана алкогольного фронта, завсегдатая подобных дешевых забегаловок. Мутный, блуждающий по полу взгляд хорошо дополнял это впечатление. Так алкаши обычно ищут чудесное воплощение своей лучезарной и почти несбыточной мечты – оброненный каким-нибудь ротозеем пухлый кошелек.

– Господин капитан, прошу вас следовать за мной! – без лишних обиняков заявил я, доброжелательно ему кивая и улыбаясь. И сразу ушел в кабинет управляющего – скандал при свидетелях не входил в мои планы. Я ведь еще не знаю характера клиента, который вполне может оказаться вспыльчивым дураком, любящим, не разобравшись, поорать и помахать кулаками.

Мент не заставил себя дожидаться. Только я успел расположиться в кресле, как дверь с треском распахнулась и в кабинет, как слон в посудную лавку, ввалился Пилипчук. Его сжатые рыже-волосатые кулаки и агрессивно-враждебный, набыченный взгляд ясно указывали на то, что гость сдуру так и норовит нарваться на крупные неприятности. В виде моих плечистых мальчиков, тут же привычно вставших по бокам вошедшего, чтобы быстро и жестко, при надобности, подавить возможный хипиш сразу в зародыше.

Узрев на столе все свое хозяйство в целости и сохранности, капитан не сдержал глубокого вздоха облегчения и плюхнулся на диван, позабыв спросить разрешения. Но я не счел нужным сердиться – его, по ходу, просто ноги не держали от вида внезапной счастливой находки.

– Как мои вещи у вас оказались? – хрипло поинтересовался Пилипчук, стараясь не выдать своего радостного возбуждения. – Что требуете взамен?

– Да ничего, Боже ты мой! – решил я слегка оскорбиться в лучших чувствах. – Как вам не стыдно, уважаемый! За кого нас принимаете?! Ребята случайно увидели, как вы беспечно спите в полном отрубе, а из-под куртки рукоятка «макара» выпирает. Ну и прибрали вещички ваши от греха подальше, чтоб не спер какой-нибудь ханыга. Наивно думали: проспитесь – спасибо скажете!

– Спасибо, хлопцы, раз так, – недоверчиво оглядывая невинные морды моих костоломов, через силу выговорил Пилипчук. – Ничего не помню! И почему вырубился, не пойму? Выпил-то самую чуть!

– Бывает, – сочувственно кивнул я. – В заведении духота страшенная и накурено, как в преисподней. Надо, пожалуй, разориться хотя б на один кондиционер от греха. Петрович, организуй-ка кофейку покрепче. Господину участковому сейчас в самый раз будет. Глянь, какой у него видок измученный.

Управляющий выпорхнул из кабинета прям как молоденький. Был явно очень доволен, что разговор с клиентом на этот раз получился культурный, без надоевшего уже мордобоя с телесными увечьями.

Пилипчук, прежде чем убрать свое табельное оружие в кобуру под мышкой, бдительно выщелкнул обойму и скрупулезно убедился, что все восемь патронов на положенном месте. Даже ствол придирчиво понюхал зачем-то. Умора! Все-таки менты тупорылые с рождения. Если б из его волыны кого-то успели «замочить», то и почистить пистолет догадались бы. Глядя на эти глупые манипуляции, я начал сомневаться в правильности общепринятого убеждения, что хохлы хитромудрые даже больше, чем евреи. Сильно преувеличивает, видать, пословица: «Где хохол прошел, там еврею делать нечего». А может, ее сами хохлы и придумали для поднятия своего рейтинга.

Пилипчук открыл портмоне и изумленно вытаращился на несколько новеньких стотысячных казначейских билетов. Я еле сдержал улыбку:

– Они ваши, если согласны иногда в свободное время посещать мое заведение и присматривать здесь за порядком. Неспокойное нынче времечко, сами знаете – без охраны никуда! Особенно в славном Екатеринбурге. Куда ни плюнь – сплошные ведь бандиты. Не зря родной город лидирует в России по уровню преступности. При рыночных условиях даже органы внутренних дел вполне легально охраной подрабатывают. Офисы разные, магазины страхуют. Нормально.

Капитан оказался мужик деловой. Сунув портмоне в карман, уточнил только:

– В милицейской форме?

– Ну зачем же! Нам такая помпезность совсем без надобности. Да и контингент наш, чего доброго, распугаете грозными погонами. Тогда доходность заведения катастрофически упадет. Нет. Приходите в штатском, как раньше. Да и вам удобнее – глядишь, ненароком какое-нибудь преступленьице раскроете. Премию и благодарность от государства заработаете. Вы ведь именно для этого сюда наведывались? И очень мудро! Признаться, пивная наша сплошной рассадник уголовников. Сильно полюбила братва местного «ерша», наверное.

– Желуди от дуба недалече падают, – приторно улыбнулся участковый, фамильярно мне подмигивая. – Вы, господин Монах, те же решетчатые «университеты» проходили, что и ваша публика. Так что все логично. Волки всегда стремятся сбиться в стаю.

– Сразу два незаслуженных оскорбления, – посетовал я, снова вдруг начав доверять пословице про хохла. – Дубом вот величаете, да еще и волком. Надеюсь, хоть не тряпочным?

– Не прибедняйтесь, Евгений Михайлович! Вам это совсем не к лицу, – продолжал нахально улыбаться Пилипчук, должно быть, успев полностью оклематься после своего недавнего отравления паркопаном. Впрочем, ничего удивительного – он почти всю пол-литровую кружку крепчайшего черного кофе уже вылакал.

– Ладушки! – решил я поскорее переменить окраску разговора со скользко-юмористической на серьезно-деловую. – И что же в оконцовке, капитан?

– Ничего особенного. Я принимаю предложение. За пол-«лимона» в месяц согласен изредка заглядывать в ваш притон для профилактики. Довольны? Надеюсь, ожидаете от меня чисто охранной деятельности, а не раскрытия служебных секретов?

– Ни Боже мой! – заверил я, закуривая. – Если бы держал в голове последнее – предложил бы значительно более весомый гонорар. Логично?

– Логики вам не занимать! – ухмыльнулся участковый, поднимаясь с дивана на явно еще нетвердые ноги. – Мне пора. Ухожу.

В дверях капитан вдруг тормознулся и, не оглядываясь, добавил как бы между прочим:

– Любопытно все же, что за дрянь вы мне в пиво подмешали?.. Ладно, замнем для большей ясности! Счастливо оставаться! – и исчез за дверью.

– Вот козел! – возмутился Киса, непроизвольно сжимая свои кулаки-кувалды. – Делового из себя еще корчит, мент задрипанный!

– На кой ляд он нам сдался? – солидарно поддержал приятеля Цыпа. – Охрана нам и задаром не нужна! Сами с любым «наездом» справимся!

– А ты что об этом думаешь? – поинтересовался я у Петровича, желая, шутки ради, немного поиграть в демократию и заодно проверить умственный уровень нашего старикана.

– Я мыслю, Евген, что все идет путем, – важно и неторопливо начал управляющий, стараясь дипломатической витиеватостью задрапировать, по возможности, свою явную приверженность моим действиям и не задеть самолюбие наших молодых головорезов, которых, похоже, немного побаивался. – Как и положено в таких архисерьезных делах. Конечно, хороший мент – мертвый мент, но надоть все же учитывать и новомодные понятия. Нонче и живой мент может в тему оказаться. У нас ведь солидный бизнес, а не бандитизм шалый. В основном сегодня мозгами шурудить смысл, а не перышком. Я верно базарю, Евген?