Текст книги "Мир Феликса (СИ)"

Автор книги: Евгений Мельников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц)

– Что с тобой, Андрей? – Неожиданно прозвучал голос матери. – Это мы, твои родители.

– Зачем? – Сумел произнести я через колющую боль в горле.

– Что? – Переспросил он.

– Зачем ты это сделал?

– Сделал что? – Он упорно не понимал меня, а у меня не было сил размышлять, почему он вел себя таким образом.

– Зачем ты забрал их? – Дрожащим голосом вымолвил я.

– Прости, Андрей, мне пришлось. За два месяца я обдумал множество вариантов, и этот путь оказался самым верным, чтобы приблизиться к тебе. – Я медленно вникал в смысл его, казалось бы, простейших фраз. – Мне просто очень нужна твоя голова.

– Зачем? – Снова спросил я. В тот момент мой словарь, похоже, состоял из одного лишь слова.

– Выходит, ты так и не понял? – Мать присоединила ампулу к шприцу и сняла его с предохранителя. – Твоя диссертация… Ты, как никто, разбираешься в образовании воздушно-капельных инфекций, и мне этот опыт очень пригодится.

Я понемногу начинал соображать, осколки моего разбитого сознания вновь собирались воедино:

– Я знаю. Ты хочешь изменить вирус, чтобы он передавался по воздуху. – Напрягая мозг и забивая его задачами, я постепенно приходил в себя.

– Это будет намного быстрее, чем кусать всех, подобно вампиру. – Феликс был, как всегда, бесчеловечно спокоен. Он всегда был на шаг впереди, информационно и психологически, все, чем он меня шокировал, было для него давно освоенной данностью. – Но тебя мне все же придется укусить. Кстати, я усовершенствовал вирус, теперь он срабатывает за полчаса, а не за два дня, как раньше. – Он показал мне свежий след от иглы на внутренней стороне предплечья. – Так что томиться в ожидании тебе не придется.

Тут я сделал неуверенный рывок.

– Хорошо держишь? – Спросила мать отца, направляя на меня жало пневмошприца.

Отец держал, как следует, сила у него была богатырская, и даже несмотря на адреналин, который захлестывал мое тело изнутри, мне не хватало сил и ловкости выбраться из его захвата.

– Держу, ставь скорее.

Я чувствовал, как от напряжения потели его руки. Мать подошла ближе, поняв, что через стол ей не дотянуться. Она подняла рукав моей футболки, оголив плечо, и приставила шприц. Я был в западне; чтобы что-то предпринять, у меня оставалось не более двух секунд.

То, что произошло дальше, наверное, мое тело выдумало без участия мозга. Я твердо уперся левой ногой в пол, а правой ударил снизу по столешнице с такой неимоверной силой, что весь стол вместе с фруктовой корзиной подбросило на полметра. Растяжки и энергии хватило мне, чтобы запустить его дальше, за голову. От этой внезапной атаки досталось всем: стол угодил отцу в голову, а мать получила удар по рукам – шприц упал на пол, ампула разбилась. Мне же он свалился прямо на плечи, почувствовав, что хватка отца ослабла, я резко вскочил и, упершись спиной в столешницу, с силой подался назад, придавив их обоих к стене. У меня были считанные секунды, чтобы сбежать из квартиры, но мне было нужно больше. Холодильник стоял у выхода из кухни; оттолкнувшись от противоположной стены, я практически вскочил на него и всем своим весом потянул на себя. Он упал и уперся в стену, порядком загородив проход, у меня появилось дополнительное время, чтобы впрыгнуть в свои беговые кроссовки и схватить кошелек. Звуки возни, доносившиеся с кухни, давали понять, что у меня было время наспех зашнуроваться – это, чувствовал я, мне было крайне необходимо. Не знаю, как в этой панике я догадался открыть тумбочку и схватить ключи от папиной машины.

Я выскочил на улицу, словно зверь, сбежавший из зоопарка, в первые секунды испуг и смятение не давали мне опомниться и попросту сообразить, куда бежать. Сделав несколько бессмысленных рывков в одну и другую сторону, я устремился вперед, через детскую площадку. В первые секунды страх не давал мне даже смотреть по сторонам, но вскоре я начал замечать странное движение вокруг. Справа меня нагоняла невысокая девушка, ей, явно, было неудобно бежать в босоножках, поэтому, чуть ускорившись, я оставил ее позади. Затем мое внимание привлек мужчина, бежавший с другой стороны дороги и не сводивший с меня глаз, он порывался приблизиться ко мне, но как будто чего-то ждал. Затем прямо предо мной, на перекрестке, с резким скрежетом затормозил автомобиль, из него вышли двое молодых людей в строгих костюмах и без промедления бросились ко мне. Мне ничего не оставалось, кроме как свернуть с дороги и перемахнуть через забор детского сада.

Я бежал сломя голову, ловко, интуитивно преодолевая препятствия и ускоряясь при каждой новой встрече с Феликсом. В поле зрения постоянно были какие-то люди, в основном, просто прохожие, но некоторые, завидев меня, тут же делали меня своей целью. Они появлялись из ниоткуда, сбегались будто по чьему-то зову, они явно как-то связывались друг с другом, делясь информацией о моем местоположении. Разумеется, в тот момент я не рассуждал и не анализировал, я просто бежал. Через несколько кварталов дыхание начало сбиваться, каждый вдох отдавался острой болью под ребрами, я начал терять скорость и запинаться. И вдруг очередная встреча с Феликсом заставила мое второе дыхание открыться: это был здоровенный атлетичный мужик, самый настоящий десантник. Он стремительно нагонял меня справа, мне ничего не оставалось, кроме как броситься в кусты, в надежде, что он хотя бы на время потеряет меня в парковой чаще. Понемногу начиная соображать, я понял, что бегу не туда, куда следует. Превозмогая жгучую боль в мышцах, я выбежал из парка на дорогу и в три скачка достиг подземного перехода. Тут неожиданная оперативная находчивость подсказала мне перепрыгнуть через парапет и упасть наземь. Как я и рассчитывал, десантник, не заметив меня, решил, что я спустился в переход. Подождав достаточное время и увидев его на противоположной стороне дороги, я без резких движений вернулся в парк и, подгоняемый животным страхом, продолжил бег.

Когда я достиг многоэтажного здания парковки, мое тело ощущалось как раскаленная топка паровоза, слюна сухой и вязкой пленкой обволакивала щеки изнутри. К счастью, машина была на своем месте – видимо, Феликс ей не пользовался. Я в считанные секунды проник внутрь черного хэтчбэка и, наконец, впервые по-настоящему сделал остановку. Я постарался успокоиться и очистить разум, перевел дыхание, опустошил бутылку воды, стоявшую между сидениями. Положив руки на руль, я заметил, что они дрожали; меня трясло со страшной силой, вставить ключ в ячейку оказалось задачей из разряда продевания нитки в иголочное ушко. Я снова опустил руки, выдохнул и попытался забыть обо всем.

Вскоре дрожь отступила, я завел машину и не спеша вывернул с парковочного места. По мере того, как я набирал скорость, состояние мое приближалось к спокойствию, необходимому для управления автомобилем. И тут неожиданно на моем пути появился покатый капот компактного универсала, которым обычно управляют взрослые тетушки. Машина загородила проезд наполовину, из нее вышла как раз такая женщина, за пятьдесят, и встала посреди тоннеля. Ее суровый взгляд был полон решимости остановить меня, но я был не намерен так просто сдаваться, вопреки ее ожиданию, я сильнее надавил на газ и с треском протаранил переднее колесо легковушки, так что ее отбросило на ближайший бетонный столб. Из-за резкой встряски и летящих осколков, я на секунду потерял ориентацию; вновь поймав глазами дорогу, я увидел почти вплотную гранатовые бусы и бордовую блузку; женщина, потеряв всякий страх, бросилась ко мне на капот. Ее горящее от ярости лицо маячило в полуметре от меня, а ноги беспорядочно мотались над дорожным полотном. Ужас от происходящего не давал мне опомниться. Устремив взгляд вперед, я увидел приближающуюся стену и резко дал по тормозам, женщина слетела с капота, ее яркие туфли промелькнули в световом пятне фар и скрылись вместе с ней где-то под капотом. Я в ужасе выбежал из машины, она лежала без сознания возле бампера, бусы были разбросаны вокруг, вероятно, она ударилась головой о стену в полете. Не было времени поддаваться шоку, возможно, если бы я смотрел на все это со стороны, я бы застыл в цепенящем ужасе, но я был в центре событий, и понимание допустимости для меня вышло из привычных границ. Бегло осмотревшись, я взял женщину под руки и поволок к багажнику. Поднять и уложить ее было непростым делом, к счастью, за то время, что я управлялся с ее расслабленным и оттого особенно увесистым телом, никто не выезжал с парковки. Она издавала нечленораздельные звуки, благодаря чему я понял, что она была в сознании. Это навеяло мне идею заклеить ей рот скотчем, а также связать руки и ноги, чтобы в багажнике она, а точнее он, не смог шуметь, привлекая внимание прохожих.

Я не знаю, был ли это шок или защитная реакция нервной системы, я почти в полном спокойствии сел за руль и с невозмутимым видом завел машину, заранее готовясь ко встрече со случайными взглядами на улице. Я отдавал себе отчет в том, что волнение мое было связано, в первую очередь, с опасностью быть замеченным – как Феликсом, так и полицией. Я остро ощутил тот момент, когда перешел грань закона. Возможно, мои действия на парковке не попали в поле зрения камер наблюдения, или попросту никто не обратил на них внимания; так или иначе, я чувствовал себя преступником и был уверен, что рано или поздно мое преступление будет раскрыто. Вместе с тем, по мере движения по людным улицам, я обретал уверенность, вскоре я начал думать о том, что делать дальше. Первым делом, я осознал, что у меня появилась кровь Феликса, и это, как минимум, позволяло мне начать исследования.

Я ехал неизменно прямо, пока, неожиданно для себя, не повернул налево. Вскоре я осознал, зачем сделал это: первоочередной задачей для меня было найти Настю, и притом быстрее, чем это сделает Феликс. К счастью, я знал наверняка, где ее искать: в это время она была на работе, в рекламном агентстве. В середине рабочего дня путь в центр города оказался достаточно свободным, и с моим неуверенным вождением дорога заняла не более получаса. С высоты моста город выглядел обыденно и даже спокойно, мне бы и в голову не пришло, что этот миллионный мегаполис мог быть ареной для охоты – охоты на меня. На пути мне не встретилось ничего подозрительного – никаких следов Феликса. Вероятнее всего, он меня потерял.

Обстоятельства были на моей стороне, стоя на светофоре, я застал Настю переходящей через дорогу; она плыла в кремовом летнем платье, с ноутбуком на плече и со стаканом кофе в руке. Для меня это стало такой же неожиданностью, как и для нее. После секундного ступора я выскочил из машины и цепко схватил ее за руку:

– Некогда объяснять, садись в машину! – Глаза мои горели. Предполагаю, насколько озверело я выглядел в тот момент.

– Что случилось? – Она была удивлена, но ничуть не напугана.

Я не стал больше повторять и лишь настойчиво открыл перед ней дверь. Светофор, меж тем, дал зеленый свет, и водители позади начали судорожно сигналить. Я саркастически исполнил перед ними извинительный жест, дождался, когда Настя сядет в машину, сел за руль и неровно, резко тронулся.

– Решил показать мне, как ты научился водить? – Спросила Настя под чьи-то злые крики в мою сторону.

– Нет. – Односложно ответил я, концентрируясь на дороге.

– Тогда ради чего я пропускаю совещание с ген. диром?

– Я скоро все объясню. Ты в опасности, и я тоже.

Собранно, внимательно осматриваясь, я повернул налево. Мой ближайший план все яснее вырисовывался: отвезти Феликса в тихое место, взять его кровь и отпустить, после чего отвезти Настю в тихое место и придумать, что делать дальше. Главная проблема была в том, что я понятия не имел, сколько Феликсов за мной охотилось и знали ли они о моем местоположении. За долгое время никто не бросился к нам на капот, и я решил, что они нас так и не нашли.

Первым делом, я сделал остановку у магазина мед. техники.

– Ты куда? – Остановила меня Настя.

– Любимая, я быстро, никуда не уходи. – Я был уверен, что она поймет меня правильно, что бы я ни натворил, ведь во всем, что я делал, был отголосок моей любви к ней.

Когда я вернулся с комплектом шприцов и пробирок, Настя посмотрела на меня, как на маньяка. Я даже не представлял, как рассказать ей всю эту абсурдную историю про Феликса, любой разумный человек послал бы меня на моменте про снимок сознания.

Настя терпеливо молчала, как порядочная жена психопата, пока сзади не донесся глухой стук:

– Что это?

– Где?

– Это из багажника? – Ее строгий взгляд требовал ответов. Тут я понял, что изображать недоумение было уже неуместным.

– Да, там у меня…

Вместо того, чтобы закончить фразу, я резко тронулся. Ехать, не останавливаясь, было единственным верным решением в тот момент. Она продолжала смотреть на меня сурово и неутомимо, так что висок мой горел от проникающего излучения ее глаз. Очень скоро я не вытерпел и повернулся к ней – не потому что меня одолела ее немая настойчивость, а потому что я знал: в этот момент ее взгляд был настолько прекрасен, что мог в один миг снять с меня груз того ужаса, который я пережил утром. Я смотрел на нее, как сумасшедший, продолжая давить ногой на акселератор. Раньше именно она была центром безумия в нашей паре, но теперь я начал чувствовать, что превзошел ее – впервые в ее глазах я увидел страх. Она не выдержала и посмотрела на дорогу.

– Андрей! – Никогда прежде она не кричала моего имени так громко.

Я повернул голову и увидел стремительно приближающийся багажник полицейской машины. Рефлексы сработали мгновенно: я, что было мочи, дал по тормозам, автомобиль со звонким скрипом прочертил две полосы на асфальте и остановился в полушаге от препятствия.

"Только не сейчас…" – В отчаянии я надавил любом на руль. Не представляю, о чем подумали полицейские, увидев нас в зеркале. Я готовился к худшему. Два рослых офицера вышли из машины и посмотрели на нас, как на зайцев, угодивших в капкан. "Вот и конец погони", – подумал я. И тут я посмотрел на Настю: она держалась уверенно и невозмутимо. Пожалуй, лучше б она была за рулем, а не я.

– Не нервничай, ты ничего не сделал. – С судебным хладнокровием произнесла она.

Я вдохнул, собрался с мыслями и глубоко выдохнул, инспектор уже стоял у моего окна. С видом добропорядочного гражданина я опустил стекло. Полицейский выглядел сурово, на погонах было по две звездочки, второй, капитан, стоял поодаль и давил на меня тяжелым, как скала, взглядом.

– Лейтенант Пугачев. – Как положено, представился инспектор. – За дорогой совсем не следим? – В его голосе слышалась необходимая доля издевки.

– Просто я увернулся от птицы – она летела прямо в стекло. – Экспромтом ответил я.

Лейтенант окинул автомобиль недоверчивым взглядом, затем наклонился и посмотрел на Настю.

– Употребляли сегодня? – Все в той же надменной и слегка развязной манере спросил он.

– Никак нет. – Без тени смущения ответил я. Перед людьми в погонах я часто переключался на давно забытый мною воинский протокол общения.

– Документы, пожалуйста.

Тут меня бросило в холод – у меня не было с собой прав. Я ничуть не изменился в лице и, как ни в чем не бывало, начал копаться в бардачке. Пока я с видом полной безмятежности тянул время, про себя выдумывая оправдания, к моему окну подошел капитан – высокий, плотный и абсолютно лысый мужчина.

– Что у них? – Прозвучал басистый и несколько хриплый голос.

– Под градусом граждане. – Уже как факт подал лейтенант.

– Может быть, вы сначала проведете экспертизу, прежде чем делать выводы? – Неожиданно для всех вступила Настя. – По-моему именно так написано в вашей инструкции. – От ее бойкого настроя все на секунду опешили. Я же только сильнее занервничал, представив, какими испытаниями для нас откликнется ее смелость.

– Выйдите из машины. – Решительно потребовал лейтенант.

Волнение взяло меня за горло, все мои надежды на спасение могли рухнуть в один миг – для этого нам достаточно было заслужить обыск автомобиля.

– Назовите причину остановки. – Настя, меж тем, стояла на своем.

Я уже дотронулся до дверной ручки…

– Так, стоп. – Громовой голос капитана остановил меня. – Куда направляетесь? – Его неожиданный вопрос был похож на проверку трезвости.

Я замешкался, мои губы размыкались без малейшего звука. "Ну все, приплыли", – в очередной раз подумал я. И тут за меня снова высказалась Настя:

– На запад едем, на строительный рынок.

– Понятно. – Капитан выпрямился в полный рост, так что я не мог видеть его лица, и уж точно мне не был ясен смысл его "понятно".

На этом он замолчал, я смотрел на его живот, не понимая, чего ждать от его молчания. Сопротивляясь волнению, я крепко сжимал губы и усиленно дышал носом, мои руки цепко впились в руль – наверное, так я пытался скрыть дрожь. Настя положила руку мне на колено, ее непоколебимо твердый взгляд говорил: "Успокойся, ничего страшного не случилось". Но я не мог успокоиться. И тут по моим и без того избитым нервам ударил очередной стук из багажника. Я в испуге посмотрел на Настю, теперь она была встревожена не меньше моего.

– Это откуда? – Спросил Лейтенант. Офицеры переглянулись.

В панике, я начал судорожно перебирать варианты, самые разные, вплоть до бегства, но сбежать нам мешала патрульная машина, к которой мы приблизились почти вплотную.

– Откройте багажник.

Я замер, тело мое как будто отключилось от мозга, ноги стали ватными, на смену волнению пришел всепоглощающий страх перед безысходностью. Как будто уже не сам, я опустил руку и разблокировал замок. Капитан медленно, как будто нарочно терзая мои нервы, прошел вдоль корпуса автомобиля. Я наблюдал через зеркало за его хмурым, озадаченным лицом. Я, казалось, почувствовал спиной, как его тяжелая рука легла на край кузова.

"Сейчас мой путь закончится". – В смирении я закрыл глаза и ждал щелчка.

– Что там? – Спросил лейтенант своего начальника после короткой заминки.

– Ничего. – Звучным басом прозвучало в ответ. – Кусок засохшей грязи отвалился, здоровый.

Лейтенант посмотрел на меня, как на ребенка:

– Где вы в ясный день грязь нашли?

Я с трудом сглотнул застывший в горле комок.

– Кто ищет, тот всегда найдет. – Чуть заикнувшись, выговорил я.

– Ну, что? – Снова обратился он к старшему.

– Пес с ними, пусть едут. – Уже несколько отрешенно ответил капитан.

– Всего доброго. – До жути серьезным голосом проводил нас офицер. – Впредь будьте аккуратнее.

В ответ я не смог издать ни звука, и лишь нелепо кивнул, нащупывая рукой ключ зажигания.

Едва не схваченные, мы ехали молча, не отрывая взгляда от прямого полотна дороги, солнце так же молчаливо двигалось за нами. Поразительно, но даже в день, когда вся твоя жизнь резко становится кошмаром, вынуждая балансировать на грани, ты способен радоваться некоторым моментам, например, тому, что любимый человек с тобою рядом, или тому, что ты по-прежнему жив. В этом странном и чуточку приятном шоковом состоянии время и расстояние казались неизмеримыми. Я ехал неизменно прямо, жилые районы сменились складами и заводами, заводы – полем, поле – лесом, бесконечным, уходящим за горизонт вместе с дорогой. Не знаю, как долго я мог поглощать глазами дорожную разметку; из этого дремучего неосознанного ступора меня, как обычно, вытащила Настя:

– Андрей… – Я услышал ее голос, и это уже действовало заживляюще. – Ты знаешь, куда мы едем?

Я начал старательно соображать, оглядываясь на дорожные указатели, цель моя была близка – я практически узнал место.

– Где-то здесь должен быть поворот на карьер. – Я сбавил скорость, внимательно высматривая пробелы в бегущей навстречу лесной полосе.

– Он впереди, сразу после кафе.

В очередной раз я подумал о том, как мне повезло с Настей. Она была той самой опорой, которая нужна каждому мужчине для поддержки в редкие минуты его слабости. Лишь она тонко чувствовала эти моменты и точно знала, когда стоит забыть о собственном дискомфорте и любопытстве.

После кафе мы свернули на грунтовую дорогу, тянувшуюся в лесной глуши между высоких сосен. Здесь солнечный свет не палил так назойливо в окна, не было человеческого движения вокруг, впервые за целый день я ощутил себя вне досягаемости Феликса, и волнение, наконец, отошло от критической точки. За широкой полосой леса находилось то тихое, безлюдное место, где я мог, наконец, сделать свое грязное дело. У заброшенного песчаного карьера не было ни души. Я не знаю, заезжал ли сюда кто-нибудь со времен, когда последний грузовик с песком покинул его. Быть может, только чтобы закопать следы своих преступных деяний. Я же никого закапывать не собирался, все, что мне было нужно – несколько кубиков крови.

Мы остановились у невысокого холма, заросшего хвойным молодняком, Настя смотрела на меня в ожидании, давая понять, что время для интриги истекло. Я глубоко выдохнул. Объяснение, которое я подготовил в голове, мне самому казалось полным абсурдом, поэтому я не знал, как начать.

– Ну, рассказывай. – Она, наконец, дала мне толчок.

– Предупреждаю, в эту историю очень трудно поверить, но это правда. – Собравшись с мыслями, произнес я.

– Рассказывай. – Ее строгий взгляд не менялся.

– В общем…, – я снова глубоко выдохнул, – помнишь, я рассказывал тебе про моего коллегу Феликса, который умер?

– Да, помню.

– Так вот, незадолго до того он создал вирус, очень необычный. Этот вирус хранит в себе информационную копию сознания человека. Феликс сохранил свое сознание в виде вируса и ввел его своему псу. После его смерти пес остался с нами, он укусил Илью, нашего коллегу, тем самым заразив его. – Я следил за ее реакцией, она вслушивалась, стараясь сохранять нить моего насыщенного рассказа. – На протяжении инкубационного периода вирус проникает в мозг человека. Потом, когда полная структура вируса занимает мозг, он единовременно воздействует на нейроны, воссоздавая в мозгу скопированное сознание. Так Феликс возродился в Илье.

– Стоп. Что значит, возродился в Илье? – Мне казалось, Настя поняла, о чем я говорил, но попросту не могла в это поверить.

– Ильи больше нет, в его теле сознание Феликса. – Тут я намеренно остановился, чтобы Настя поняла единственный возможный смысл моего высказывания. – Но Феликс пошел дальше и начал заражать других людей. Его копии теперь повсюду – среди моих знакомых и даже в правящих чинах. У него маниакальная идея – захватить весь мир, в итоге он хочет быть в каждой голове. У меня есть навыки, которые могут упростить ему задачу, и поэтому он охотится на меня.

– Угу… – Настя слушала с сопереживанием, но настороженно, будто ожидая подвоха. – Это очень необычная и непонятная шутка, Андрей, но мне приятно, что ты затеял для меня такую длинную интригу.

– Мне не до шуток. – Жестко прервал ее я. – Сегодня он стер моих родителей.

Ее лицо замерло в безвыходном оцепенении. Я прекрасно понимал ее состояние, это был один из тех сдвигов миропонимания, которые происходят один раз в жизни.

– Извини, теперь мне нужно сделать одно дело. – Я потянулся к бардачку и достал шприц и пластиковую пробирку. Настя без слов наблюдала за мной.

Я подошел к багажнику и, прежде чем открыть его, внимательно осмотрелся: вокруг не было ни души, шум дороги до этого места не доходил, и только звуки леса нарушали тишину. Сердце по-прежнему щемило, за этот день я, казалось, привык к непрерывной тяжбе волнения и горечи, она стала моим перманентным эмоциональным фоном.

Настя встала рядом со мной, взгляд ее ничего не выражал и только ждал дальнейшего развития. Я собрался с духом и открыл багажник. Женщина смотрела на нас, щурясь от внезапного солнечного света, ее лицо было сморщено скотчем, кровь от удара высохла, благодаря чему я понял, что она в порядке.

– Что за…? – Настя отпрянула от неожиданности.

– Это тоже Феликс. – Объяснил я. – Мне нужна его кровь для исследования.

Почему-то я не думал о конспирации, о том, как скрыть от Феликса свои планы. Быть может, потому, что не было у меня никакого плана… Я посмотрел на Настю, она посмотрела на меня, затем на мою пленницу, ее неспокойные зрачки были индикатором напряженных размышлений. Затем Настя снова посмотрела на меня; я не знаю, что происходило в тот момент у нее в голове, какие мысли крутились и к какому выводу привели, она сделала шаг в мою сторону и, глядя на меня не виданным доселе взглядом, положила ладонь мне на шею. Через секунду ее губы были крепко прижаты к моим. Я оцепенел.

Удивительно, от ее поцелуя мое волнение, которое было настолько неизменным, что я перестал его замечать, внезапно улетучилось, и я вдохнул так, как дышал днем ранее – широко, свободно и свежо.

– Ты ненормальная, ты знаешь об этом? – Я смиренно тонул в ее глазах, внезапно они стали самым уютным убежищем для меня.

– Наверное, это необходимое условие, чтобы встречаться с тобой. – Произнесла она в ответ, не выпуская меня из себя.

Я желал остаться в этом мгновении и в этой точке, потому что все вокруг нее было непроходимым кошмаром. Но время требовало от нас решительных действий, я выбрался из ее глаз и обратился к глазам Феликса, пусть сейчас они были измучены и напуганы, для меня глаза всех его экземпляров были одинаковы – коварные, чудовищно умные, почти маниакальные и до дрожи ненавистные.

– Нужно сделать то, ради чего мы сюда приехали. – Решительно заключил я и оголил иглу шприца.

Феликс оживился, его морщинистые, с потекшей тушью веки широко раскрылись, обнажив красно-мутные белки. Тогда я не загадывал далеко наперед, я думал лишь о том, чтобы заполучить его кровь. И тут я услышал звук мотора. Поскольку дорога в округе была одна, кто-то определенно ехал на карьер. У меня в голове тут же возник выбор из двух вариантов: закрыть багажник и обнять Настю, как ни в чем не бывало, или быстро взять у Феликса кровь с риском быть замеченным.

– Андрей! – Вдруг вскрикнула Настя. Ее палец указывал на грунтовую дорогу, откуда появилась полицейская машина.

– Только не это. – Пока спокойно, без преждевременной паники произнес я.

Первым моим рефлексом было закрыть багажник, но сделать это нужно было непринужденно, не вызывая подозрений. Я вглядывался в салон автомобиля, пытаясь определить, куда именно смотрят полицейские. Но, присмотревшись, я понял, что из четверых мужчин в салоне только один был похож на полицейского, и не какого-нибудь, а именно того, который благосклонно отпустил нас, когда мы едва не протаранили машину дорожного патруля. Я продолжал вглядываться и делал это настолько открыто и пронзительно, что Настя одернула меня, решив, что я слишком выдаю себя.

Автомобиль остановился в двадцати метрах, и тут я понял, что моя настороженность была небеспочвенной. С кресла водителя поднялся тот самый лысый и тучный капитан, он поймал нас взглядом и не отпускал, пока остальные не вышли из машины. С ним были мужчина средних лет в летней рубашке, с бросающимся в глаза красным лицом, худощавый студент в потасканных джинсах и суровый тип в камуфляжной форме, с тактическими очками, надвинутыми на бейсболку, и характерной воинской щетиной, в его внешности угадывался образ матерого стрелка или охотника. Все четверо стояли у машины и пристально смотрели на меня.

– Настя, сядь в машину. – Первым моим решительным действием была эта фраза.

– Что такое? – Она была взволнована не меньше моего, но не стала противиться и тут же выполнила просьбу.

Четыре абсолютно разношерстных индивида приехали на одной машине, за мной – это был он. Я стоял неподвижно и ждал развития – мне нужно было подтверждение. Первым сделал шаг стрелок, и тут я обратил внимание на пистолет в кобуре, пальцы правой руки настороженно касались рукоятки. Еще один пистолет висел на бедре у капитана. Не знаю, как мне удалось совладать с волнением в тот момент, внутренняя паника постепенно перешла в холодный расчет. Вероятно, именно это должно происходить с человеком, когда у него не остается путей для отступления.

– Ты ведь знаешь, что у меня в багажнике? – Громко обратился я ко всей четверке.

– Я видел запись камеры наблюдения на парковке. – Ответил стрелок.

На этом сомнения окончательно рассеялись. Я мысленно дал Феликсу право на один шаг, прежде чем сделать то, что я задумал.

– Я хочу поговорить с тобой. – Он стоял на своем месте, совершенно точно понимая, что на близком расстоянии разговор со мной невозможен.

– Говори и уходи. – Строго и дерзко ответил я.

– Нет, Андрей. Сегодня так не получится. – Как всегда, дружелюбно возразил он. – Мое предложение присоединиться снова в силе. У тебя еще есть выбор, но, что бы ты ни выбрал, твое тело пойдет с нами.

Тут я понял совершенно точно: наш биполярный диалог исчерпал себя, ситуация требовала решительных действий. Его шаг вперёд стал для меня стартовым выстрелом, я стремительно нырнул всем корпусом в багажник и крепко схватил заложницу под руки. Она тут же начала брыкаться, но я потянул ее с такой силой и яростью, что, не успели они пройти полпути, она уже стояла предо мной, едва удерживаясь на ногах, с острием топора под горлом. Феликс остановился, рука стрелка молниеносным движением выхватила из кобуры пистолет и направила его на меня. В его глазах, возможно, впервые, я увидел тревогу. Я же держал топор твердо, давая понять заложнице, что ей лучше самой держаться на ногах.

Судя по всему, он не ждал от меня столь отчаянного шага – вся четверка смотрела на меня молча, в полном недоумении. Стрелок крепко сжимал в руках пистолет и напряженно выпускал воздух, широко раздувая ноздри, будто стараясь надавить на меня этим действием.

– Андрей, не глупи. – Наконец, произнес он. – Ты уже понял, это конец. Ни к чему хорошему твое сопротивление не приведет.

Его честное заявление уверило меня в том, что я пошел по единственно верному пути. Я не стал ничего отвечать, ожидая, что он предпримет дальше.

– Отпусти ее. Мы оба знаем, что ты не сможешь убить человека. – Его мушка смотрела точнёхонько на меня, а за ней горел взгляд настоящего сурового бойца, который ярко выделял его среди других копий.

– Ты уверен? – Я тут же поймал его интонацию, волевую и многозначительную. – Ты стер моих родителей. Не представляешь, как сильно я хочу раздавить одного из твоих выродков.

На этой фразе женщину затрясло сильнее прежнего, она мычала и извивалась, что было сил. В какой-то момент мне показалось, что она хотела прокричать что-то определенное.

– По-моему, ты не понимаешь. – Продолжал он. – В самом начале я говорил тебе об инъекции идеи, которая изменит личность. Этот мир уже мой. С тобой или без тебя, быстро или долго, я займу его полностью, потому что я и есть идея, а она неизлечима.

– А что если я найду вакцину? Антиидею… – Я не отступал, потому что отступать было некуда.

– Я уже сказал, Андрей, сегодня для тебя все закончится. Опусти топор. – Феликс был убедительно настойчив.