Текст книги "Формула творения"

Автор книги: Евгений Хейсканен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 19 страниц)

Глава 12

В холодный вечер 30 апреля Джеймс Гольдман, глава Генерального секретариата Интерпола, засиделся допоздна в своём кабинете фешенебельной штаб-квартиры Международной организации уголовной полиции, находящейся во французском городе Лионе. Среди бурного потока корреспонденции, поступающей на адреса Интерпола, его крайне заинтересовало одно письмо, написанное при поддержке сербского посольства в Стокгольме неким выходцем из бывшей Республики Югославия Велимиром Обрадовичем. В письме излагались некоторые соображения и, как настаивал автор письма, факты, касающиеся деятельности будто бы террористической организации «Инсайд», работающей под прикрытием коммерческой фирмы «Текникал Темпл», аккредитованной в Хельсинки. Проживающий в Швеции Велимир Обрадович особо подчёркивал огромную опасность, исходящую от «Инсайда» для всего мира, сравнивая новоявленно открытую им террористическую группу аж с Аль-Каидой. Причём в отличие от Аль-Каиды, недавно лишившейся своего знаменитого предводителя, Усамы бен Ладена, новая тайная «Медуза Горгона» терроризма, по словам Обрадовича, имеет хорошо скоординированный руководящий центр и признанного лидера.

Джеймс Гольдман, являющийся одним из руководящих чиновников мощнейшей международной полицейской структуры, не привык мыслить безотносительно конкретных доказательств, а вот как раз их-то в письме, но его мнению, и не доставало. Конечно, не составило особого труда пробить по базе данных официально существующую фирму «Текникал Темпл», но, как и предполагал глава Генерального секретариата Интерпола, данная проверка результатов не принесла. Фирма, абсолютно официально зарегистрированная в Хельсинки с соблюдением всех необходимых формальностей, не обвинялась ни в отмывании денег, ни в неуплате налогов. Тем более отсутствовала какая-либо информация, связанная с её причастностью к покровительству террористическим группировкам, а о секретной организации под названием Инсайд, в чёрных красках расписанной вышеупомянутым Обрадовичем, вообще не существовало никаких сведений.

Самым любопытным для Гольдмана в письме Обрадовича было упоминание об электромагнитной бомбе, будто бы главном козыре в криминальных планах этого сказочного «Инсайда», собирающегося устроить теракт с её использованием. О конкретных целях террористической группы югослав ничего не сообщал, ссылаясь на своё неведение и предлагая Интерполу взять на себя функцию разоблачителя террористов.

Разумеется, Гольдман со своим более чем двадцатипятилетним стажем работы в полиции повидал самые разнообразные случаи преступной человеческой деятельности. Да и сама руководимая им интернациональная полицейская структура, первая попытка создания которой относится ко времени проведения Конгресса криминальной полиции в 1914 году, возникла под влиянием довольно экстравагантного случая ограбления князя Монако Альберта Первого, собственно, и явившегося инициатором создания знаменитой ныне Организации международной уголовной полиции, в просторечии именуемой Интерполом. Дело в том, что невеста по-юношески незадачливого князя, молодая красивая немка, оказалась наводчицей воровской шайки, что привело к утрате злополучным женихом его фамильных драгоценностей. Князь обратился к лучшим сыщикам мира, ряд из которых откликнулись на его призыв. Собравшись, полицейские активисты образовали общий банк данных и наметили программу совместных действий, но помешала разразившаяся Первая мировая война. В 1923 году состоявшийся в австрийской столице, Вене, полицейский конгресс учредил Международную комиссию криминальной полиции; ее телеграфный адрес звучал как «Интерпол».

В истории криминального мира хватало невероятных событий, рождённых на свет пороками человеческой натуры: что и говорить: люди – не ангелы. И вес же педантичный Джеймс Гольдман не торопился с выводами, поручив заодно установить точнее и личность самого Велимира Обрадовича. Требовалось отмести заранее все ненужные сюрпризы.

Глава 13

Сидя в своём кабинете на Лубянской площади, директор ФСБ Леонид Борский в который уже раз перечитывал аналитический отчёт о некоем запутанном анонимном сообщении, переправленный ему Антитеррористическим центром ФСБ. Автор письма, отправивший его на электронный адрес Федеральной службы безопасности, оставался неизвестен. Специалисты Антитеррористического центра не смогли установить личность владельца почтового ящика. Сканирование электронного адреса неопознанного отправителя показало, что письмо, прежде чем попасть к нему, передавалось по сети каких-то других адресов. Исследование хоста компьютера отправителя, его IP и установление провайдера подтвердило сразу же возникшую у аналитиков версию о создании сообщения на компьютере общего пользования, что дополнительно затрудняло идентификацию авторства.

Текст странного сообщения гласил:

«Уважаемые россияне! Над вашей Родиной нависла страшная опасность. Заклятый заокеанский враг России снова готовит против вас войну. Мы располагаем неоспоримыми фактами. На сей раз он использует новейшее неядерное оружие последнего поколения. Удар обрушится со стороны Ледовитого океана. Не зря существует и станция ХААРП на Аляске. Граждане! Братья и сёстры! Не верьте Америке! Защищайте свою Родину. Особенно хотим обратиться к российской политической элите. Господа, ваша наивность и дипломатическая близорукость очень дорого обойдутся России. Укрепляйте ОДКБ.[14]14
  Организация договора коллективной безопасности. Военно-стратегический союз России и некоторых азиатских государств, включая Казахстан и Китай.


[Закрыть] Расширьте полномочия ФСБ. Стремитесь к союзу с народами Евразии! Нет проискам США и продажной Европы. Ваше будущее на Великом Востоке!

Друзья России».

По мнению аналитиков Антитеррористического центра ФСБ, текст послания напоминал многочисленные анонимные призывы и воззвания, которых они насмотрелись в Интернете, и не только в нём, сотнями. Пафосно и вычурно, например, смотрелось восходящее к И. Сталину словосочетание «братья и сёстры», да и многое другое выглядело не слишком умно. В аналитическом докладе выражалось сомнение в необходимости волноваться из-за какого-то полубезумного американофоба. В то же время отмечалось, что содержание письма более предметно, нежели те анонимные тесты, которые наводняли интернетовские блоги. Психологов Антитеррористического центра смущали два пункта в сообщении – упоминание о ХААРП,[15]15
  HAARP (анга. High Frequency Active Auroral Research Program – программа высокочастотных активных авроральных исследований) – американский научно-исследовательский проект по изучению полярных сияний.


[Закрыть] новейшем неядерном оружии и направлении, откуда следовало ожидать удар. Последнее свидетельствовало о знакомстве автора со стратегией американских ракетных войск и российской ПВО, так как, действительно, кратчайший путь от Северной Америки до России пролегает через акваторию Северного Ледовитого океана, если, конечно, не предполагать, что вражеский подводный ракетоносец способен войти в Балтийское море и даже в Финский залив.

Публика, ассоциирующая себя с крайне левыми и ультраправыми, зачастую не отличается чрезмерным воображением; такие люди мыслят обычно несколько стереотипно, за исключением, может быть, их идейных вождей, и то не всех. Неизвестный же аноним рассуждал чуть менее банально. Вместо привычного и психологически эффектного упоминания о готовящейся атаке межконтинентальными и крылатыми ракетами с ядерными зарядами сообщение намекало на какие-то последние военные разработки. Но какие? Современное нелетальное информационное оружие? Климатическое оружие, якобы связанное со станцией ХААРП на Аляске? Это оставалось неизвестным.

Во всём же остальном экзотический опус, по мнению аналитиков, особой оригинальностью не страдал. Изощренными и громкими призывами в духе антиамериканизма и квасного патриотизма никого в России не удивить: наслушались вволю. Ну а туманный намёк на новейшее оружие ничего, в сущности, удивительного не являл. Вычитал аноним упомянутые сведения где-то в книге или в Сети, вот и все дела. То же самое касается и ХААРП, знаменитой теперь станции по изучению верхних слоёв атмосферы, построенной американцами на Аляске. Никаких существенных доказательств, что за чисто научным геофизическим проектом скрывается развёртывание климатического оружия, способного через ионосферу влиять на климат, получено пока не было.

Пройдясь по красной ковровой дорожке и окончательно взвесив все обстоятельства дела, Леонид Борский позвонил по телефону внутренней связи и, вызвав секретаря, передал ему аналитический отчёт с написанной от руки краткой резолюцией: ничего серьёзного, сдать в архив.

Его занимал сейчас другой любопытный вопрос. Из посольства России в Финляндии сообщали, что старый знакомый Борского, дипломатический работник, в прошлом военный, Егор Сергеевич Рогатин уволился с работы в посольстве и отпросился на пенсию, хотя ему ещё не было и шестидесяти лет. Более того, приехав в Питер, Рогатин явился в консульство Бразилии и подал заявление на визу. Горячее стремление к быстрому выезду из России ещё вчера весьма ответственного работника МИДа не могло не вызвать удивления Леонида Борского.

В прошлом он хорошо знал Егора Сергеевича. Кадровый офицер ГРУ, Егор Сергеевич Рогатин принимал участие во многих спецоперациях и был связан с технической разведкой, имея доступ к секретным материалам государственного значения. В девяностые годы во время Первой чеченской войны Рогатин служил в Чечне, где с ним произошёл странный и трагический инцидент. Диверсионная группа, возглавляемая Егором Сергеевичем, была обнаружена чеченцами и попала в окружение к боевикам Шамиля Басаева. Начался бой.

Груши медленно отступала по направлению к расположению российских войск, теряя бойцов. Рогатин запросил помощь, но вертолёты, посланные штабом командования федеральных сил в Чечне, опоздали. Причина опоздания, как и провала диверсионной операции, осталась невыясненной несмотря на тщательное расследование. Уже тогда появился слух, что нити случившегося тянутся высоко наверх к одному из опальных в будущем олигарху, игравшему тогда чуть ли не ключевую роль в некоторых властных структурах. Практически не оставалось сомнений – Рогатина подставили, точнее, предали, причём с благословления верхов. Видимо, кого-то абсолютно не устраивало чересчур скоропалительное завершение чеченской войны, с кровавой жатвы которой этот «кто-то» снимал богатый навар. Та самая пресловутая партия войны, многократно упомянутая в прессе и на телевидении, боролась за свои доходы и влияние, не желая отступать перед миротворцами. Действия же спецподразделений препятствовали затягиванию военного противостояния, хотя бы потому, что ставили под угрозу жизни руководителей мятежной Ичкерии. Рогатин попал под раздачу, фактически своей деятельностью оказавшись в числе оппонентов партии войны.

Ему удалось выйти из окружения в одиночестве. После того памятного происшествия Рогатин уволился из армии и перешёл на дипломатическую работу. Ему хотелось попасть в США или Великобританию, но не выгорело, и волею судьбы Егор Сергеевич оказался в российском посольстве в Финляндии.

Размышляя о судьбе Рогатина, Борский вызвал своего помощника и отдал распоряжение тщательно проследить за дальнейшими действиями злополучного дипломата. Что-то подсказывало ему – это необходимо было сделать.

Глава 14

Телефон Вильяма Гармова нашёлся быстрее, чем можно было бы ожидать. Сидя на диване в квартире Велимира, Артур достал свою сумку и, открыв ее, стал нетерпеливо перебирать содержимое. На глаза ему попалась старая записная книжка и, порывшись в ней, он сразу нашёл необходимого адресата. Набрав номер, парень стал прислушиваться. После долгах гудков раздался немного измененный расстоянием, но всё же по-прежнему знакомый голос.

– Здравствуйте, Вильям Антонович. Я Артур Салмио, если вы помните ещё такого.

– Добрый день, добрый день, конечно же, помню, как не помнить такого умного и целеустремлённого молодого человека, – раздался в трубке весёлый бас Вильяма. – Как у тебя дела? Как поживаете?

– В общем, хорошо, решил вот в Швецию прокатиться, – стараясь придать своему тону непринужденность, сказал Артур.

– Замечательно, прекрасно. Нам нужно в жизни побольше отдыхать, а то всё трудимся, пашем, а ради чего? Как говорят в Туманном Альбионе, работают лошади, а люди должны жить, и никак иначе!

– Верно, ваша правда, Вильям Антонович, только я тут за границей наотдыхался вволю. Чертовски, знаете ли, хочется поработать, – по-ленински картавя, насмешливо ответил Артур.

– Ну, это важно, не спорю, – протянул его собеседник, – а знаешь что? Ты теперь иностранец, а у вас там, на гнилом Западе, принято без всяких отчеств обходиться, любите вы где ни попадя в демократию играть. Зови меня просто Вильям, ладно? Я воспользуюсь случаем лишний раз себя молодым почувствовать.

– Хорошо, раз вам так удобнее, – Артур Салмио думал, как лучше перейти к главному. – Я, собственно, вот о чём вас хотел спросить, Вильям. В последнее время моя работа в Хельсинкском университете была связана с изучением методов теории познания некоторых специфических явлений электромагнетизма, – слегка приврал он. – К примеру, тех, которые возникают при использовании электромагнитных излучателей и бомб. Я ведь всего лишь несчастный философ, жалкая доля которого – обобщать чужие открытия и разбираться, как они совершались.

– Ого, теперь я понимаю, чем вы в Хельсинкском университете занимаетесь! А ведь и не подумаешь – вроде такие тихони, не слышно и не видно, – Вильям всегда любил чуть-чуть поиронизировать. – Что именно тебя занимает, молодой человек?

– Меня интересует, какие возможности у этого нового электромагнитного оружия, существуют ли какие-нибудь новейшие разработки? Вы, Вильям, занимались сходной темой, не правда ли?

– Да, но давно. Впрочем, охотно сообщу тебе все, что мне известно. Но ведь твой покойный дядя и мой ближайший друг Александр Покров занимался делом, очень близким к тому, о чём ты сейчас говоришь. Он тебе ничего тогда не рассказывал? – с ноткой удивления спросил Вильям.

– Плохо помню. Видите ли, я тогда интересовался несколько иными вещами, – замялся Артур, – поэтому если вы освежите мне память бесплатной консультацией, то я буду просто в восторге. Получить, не заплатив ни цента, великолепную информацию прямиком от одного из ведущих специалистов по интересуемой теме, простите за слабость и сребролюбие – это прекрасно.

– Уломал, не надрывайся, мой дорогой, – Вильям смеялся. – Спрашивай, что хочешь!

– Прежде всего, меня интересуют ударно-волновые излучатели, потому что именно они, если не ошибаюсь, являются на настоящее время наиболее эффективным электромагнитным оружием.

– Верно, частота генерируемого ими излучения составляет сотни гигагерц. Вся электроника предполагаемого противника выходит из строя. Это исключительно мощные устройства, да. У них большое будущее, – голос Вильяма стал впервые за весь разговор серьёзным.

– Как вы думаете, Вильям, легко ли изготовить такой ударно-волновой излучатель?

– Безусловно, нет, это очень сложное дело. Необходима огромная точность при изготовлении всех комплектующих такой бомбы. Малейшая неаккуратность выделки деталей сильно понизит мощность взрыва. Так что если ты имеешь в виду кустарный промысел, то он тут совершенно не годится. Нужна соответствующая заводская база. Уж не решил ли ты сам изготовить ударно-волновой излучатель? – со смешком добавил Вильям.

– А вы как думали? Заняться-то нечем, а кипучий ум требует приложения, – шутканул молодой философ.

– Твой ум да в мирных целях, не было бы ему цены.

– Особенно, если соединить его с вашим, Вильям, – отбивался Артур.

– Пришёл, сказал и убедил. Мы, несомненно, так и поступим. Только чуть погодя. Послушай, Артур, извини, но должен сказать тебе – у меня скоро деловая встреча, не серчай. Но я буду рад пообщаться с тобой в дальнейшем. Кстати, у тебя есть «Скайп»?

– Конечно, Вильям. Когда вам будет удобнее продолжить разговор?

– Давай через денек. Надеюсь, тебя не затруднит моя просьба? Уж прости старику его капризы и деланую занятость.

– Ну что вы, никаких проблем. Замётано – звоню через день.

– Рад был вас услышать, молодой человек, искренне рад! – но голосу Вильяма ощущалось, что он улыбается. – Тогда – до встречи.

– До встречи, – Артур отсоединился.

Велимир на протяжении всей беседы деликатно отлучился на кухню и подчёркнуто включил воду для будто бы кулинарных затей.

Позвав его, Артур рассказал о разговоре. Немного подумав, Велимир сказал:

– Ты говоришь, электронная бомба создаёт радиоизлучение в сотни гигагерц. Это, кажется, много?

– Конечно. Представь волну, которая совершает в секунду сотни миллиардов колебаний. Такие волны в сотни тысяч раз более энергетичные, чем, например, исходящие от мобильных телефонов.

По удивлённому лицу собеседника Артур понял, что его слова произвели впечатление.

– О’кей, продолжай в том же духе! – изрёк Велимир. – Таким образом, друг твоего покойного дяди просветит тебя насчёт ударно-волнового излучателя, а я, как и обещал, займусь выяснением подноготной «Инсайда» и его лихого босса. Даст Бог, у нас что-нибудь получится. Дорогу осилит идущий.

Условившись связаться в ближайшее время, как только появятся новые данные, они расстались и Артур, разведав телефонный адрес однокурсника Алексея, созвонился с ним, с готовностью откликнувшись на радушное приглашение погостить денёк-другой-третий.

Идя по улице, Артур услышал мелодичную трель мобильника. Взглянув на табло, он увидел надпись «Милана» и с удивлением – надо же, первая позвонила, взял трубку.

– Привет, Артурчик. Ну, как ты? – она была сама непринуждённость.

– Привет, Милана! Я в порядке, как любят говорить американцы. Буквально только что собирался тебе позвонить.

– А, понимаю, просто я угадала твои мысли и решила опередить.

– Милана, ты ещё не против со мной увидеться? – спросил он, по неистребимой российской привычке отталкиваясь в вопросе от противного.

– Нет, я только «за», – нежный голос сделал плавный обертон.

– Тогда буду ждать тебя на набережной недалеко от королевского дворца. Как преданный рыцарь свою королеву.

– Даже так? Ты не просто рыцарь. Ты мой принц и даже больше – король! Король Артур. Поэтому я принимаю твоё светлейшее предложение, – весело ответила она.

Глава 15

Расположенный на парадной набережной острова Стадхольмен в центре Стокгольма королевский дворец вмещал 608 комнат и являлся крупнейшим в мире среди зданий такого рода. Заложенный как Стокгольмский замок в тринадцатом веке Биргером Ярлом, знаменитым противником Александра Невского, дворец приобрёл элегантный облик королевской резиденции в шестнадцатом веке при короле Юхане III. В 1697 году дворец был уничтожен пожаром, начавшимся, как ни странно, в покоях брандмейстера, и был отстроен только к 1760 году. Архитектура прекрасного дворца оказалась способной совместить разные стили – от барокко и рококо до густавианского неоклассицизма. В настоящее время дворец существует как действующая резиденция шведских королей. Гуляя по Стокгольму вдоль берега моря, невозможно не заметать спокойно-торжественный и архитектурно упорядоченный королевский чертог, составляющий органичное целое с окружающим городским ландшафтом исторического центра.

Побродив около классических перспектив шведских памятников венценосного градостроительства, Артур и Милана решили отправиться пешком на расположенный неподалёку остров Юргорден, соединённый с городом ажурными мостами и знаменитый тем, что являлся местом расположения Юнибакен, музея сказок популярной в России Астрид Линдгрен. Не спеша блуждая по аллеям Юргордена, влюблённые оживлённо беседовали, радуясь красивой местности и близости друг другу. За чередой разнообразных безделиц разговор неожиданно коснулся науки, так как Милана продемонстрировала интерес к её новинкам, расспрашивая своего любимого о его работе. По-видимому, Милана принадлежала к тому незаменимому типу женщин – подруг и жён научных сотрудников, характеризующихся тем, что даже не разбираясь глубоко в тонкостях заумного ремесла своих спутников жизни, они способны внимательно и заинтересованно слушать своих высокообразованных мужей, давая им возможность разрядить в словах накипевший исследовательский энтузиазм.

– Значит, ты у нас великий философ, специалист по законам мироздания? – шутила Милана. И серьёзно добавила: – Очень люблю поговорить о науке. Нет, правда, не удивляйся.

– Да какое там, великий! – отмахивался Артур. – Так иногда симулирую какие-то знания, которые лишь усиливают у меня ощущение собственного невежества. Великим был Гегель, открывший законы диалектики.

– Скромность – сестра истинного таланта! Я знаю, что ничего не знаю, как сказал бы Сократ. Но согласись, людям давно пора к этому что-нибудь добавить.

«Умная, значит, – решил Артур. – Что ж, чудесно, я и не сомневался».

– Добавили уже сполна. Причём все, кому не лень. Многие известные учёные питали слабость к философии. Вот тот же физик Нильс Бор, живший в соседней скандинавской столице, Копенгагене, взял да и открыл принцип дополнительности, – сказал Артур, подумав: «Сейчас проверим, небось такого ты и не знаешь».

– Это когда для описания одного и того же явления необходимо использовать, казалось бы, взаимно исключающие характеристики, которые словно бы дополняют друг друга? Кстати, я очень хорошо училась в школе, – игриво добавила она.

Артур с нескрываемым изумлением воззрился на девушку.

– Ты знаешь, глядя на тебя, я невольно вспоминаю нашего именитого провинциального врачевателя, известного под именем Антона Павловича Чехова, – полушутя сказал он.

– Почему же? – она лукаво улыбнулась, будто угадав, чем он продолжит.

– В человеке всё должно быть прекрасно: и душа, и мысли, и… – он сконфуженно остановился.

– И тело? – пришла на помощь Милана. – И я не вписалась в ваш с Чеховым идеал? – смешливые искорки в её глазах виделись Артуру отражением солнца.

– Как раз наоборот, – выдавил он и приобнял девушку за плечи. – У Казановы, наверное, было лучше с умением делать комплименты.

– Мне и не нужен Казанова, это не мой тип мужчин. Мне нужен ты, мой неуклюжий философ.

– Правда?

– Да!

Она отбежала на десяток шагов и обернулась к нему, смеясь.

– Догоняй, увалень! – она задорно помахала ему рукой.

– В два счёта! Или ты, дитя эмансипации, думаешь, что мужчина и думает, и бегает не быстрее женщины и мне тебя не догнать?! – Артуру давно уже не было так хорошо.

– Ещё бы! И не надейся, – она расхохоталась. – А вообще-то, правда в том, что я всегда восхищалась учёными, научными сотрудниками вроде тебя.

– Льстить изволите? – усмехнулся Артур Салмио.

– Нет, просто констатирую факт. Ведь я художница, поэтому наука для меня как откровение для язычника. Иногда путает, но, по большей части, восхищает и завораживает.

– Знаешь, Милана, мне кажется, науку можно сравнить с музыкой, а формулы – они как нотный стан, словно мелодия. Хотя, может быть, это и звучит немного выспренно. Но не зря же «наше всё», Пушкин А. С. сказал, что в геометрии вдохновение требуется не меньше, чем в поэзии, – говоря это, Артур опасался предстать перед Миланой эдаким безнадёжным идеалистом. Но она вновь будто угадала его мысли.

– Ты реалист и романтик одновременно. Полностью согласна с Пушкиным и с тобой тоже. И ещё я уверена, что в твоём интересе к науке есть что-то семейное. Угадала? Такое часто бывает, ведь дети наследуют положительные способности и качества родителей.

– Мой отец действительно был учёным, доктором наук, правда, он был не философом по профессии, а геологом. Исследовал самые ранние геологические эпохи, когда формировались древнейшие на Земле горные породы, и ещё не было ни динозавров, ни даже рыб и растений, а жили одни бактерии и примитивные водоросли. Начинал же он свой путь в геологии через прикладную математику, обладал прекрасными математическими способностями. Мой же покойный дядя был физиком и занимался сложнейшими вопросами теории электромагнетизма. Причём его исследования были как-то связаны с идеями Никола Тесла, – Артуру доставляло удовольствие рассказывать о своих заслуженных родственниках.

– Да ну? Ой как интересно! Можешь рассказать поподробнее? – Милана с неподдельным любопытством приготовилась слушать.

– А тебя не утомят скучные рассуждения высоколобого «ботаника»? – с иронией спросил Артур.

– Ты не «ботаник». Ботаник – что-то такое слабосильное и некрасивое. Я же вижу перед собой видного, мужественного и умного мужчину, – она прямо посмотрела на него и быстро добавила: – Не сомневайся.

– Перед тобой не устоять. Впрочем, да, современная российская ментальность в слове «ботаник» всего лишь нашла новый, приятный для неё синоним к старому слову «интеллигент». «А от скромности я не умру», – подумалось «ботанику и интеллигенту».

Согласно кивнув головой, Милана засмеялась. Они присели на скамейку в тени огромного тополя. Артур откинулся на спинку. В мозгу снова, как недоброе видение, шевельнулось воспоминание об «Инсайде». Следя за прихотливо волнующимися на ветру цветами в роскошной клумбе, Артур мрачновато заметил:

– Сколько же на Земле зла от того, что люди делят друг друга на «своих» и «чужих»! – она сочувственно кивнула головой, и он продолжил: – Представь себе, Милана, я когда-то видел одну прелюбопытную фотографию. Там запечатлены некоторые известные физики, и среди них стоящие рядом Альберт Эйнштейн и Никола Тесла. При виде фотографии первое, что мне пришло на ум: вот пример двух идейных антагонистов, никогда не опускавшихся до критики друг друга и взаимно уважавших огромный вклад в науку каждого из них. Они поздравляли друг друга с юбилеями, отмечали обоюдные достижения в физике. Но в космологии и физической теории являлись диаметрально противоположными полюсами. Если Эйнштейн поначалу вовсе отрицал существование эфира и считал, что в бесконечной и замкнутой на себя вселенной в космической пустоте существуют острова плазмы и вещества, образуя галактики, туманности и звёзды, то Тесла, напротив, полагал, что вещество и его образования – разряжения в сверхплотном эфире. Такой вот философский пердимонокль.

– Действительно в единомыслии их не заподозришь. Но какая корректность! Ни разу не покритиковать оппонента, – удивилась девушка.

– Они даже не нуждались в подобных ярлыках.

– Что ж, есть чему поучиться, – с убеждением подытожила Милана. – Очень часто люди, наоборот, стараются любым способом уничтожить инакомыслящего.

– Вот-вот. Наша современность такая же. Кто-то верит в одно, кто-то в другое, а истины не ведает никто. Как сказал один известный писатель: несходство заблуждений.[16]16
  Игорь Губерман «Штрихи к портрету».


[Закрыть] При этом все готовы передраться за лишний жирный кусок и стараются всячески обосновать свои якобы более чем законные права на него, используя чуть ли не научную аргументацию.

Милана слушала. По заливу медленно перемещался большой белый корабль с бирюзовой надписью на нём «Silvia Line», приближаясь к портовым терминалам Стокгольма.

Скандинавский воздух наполнял душу миролюбием. Бесшумно падали минуты в бездонную копилку времени.

– Всё-таки учёные больше ценят этику, чем другие люди, или я заблуждаюсь? – задумчиво спросила девушка. Её собеседник обрадовался вопросу.

– Большим умам было нередко присуще осознание ответственности за свой вклад в сокровищницу мировых знаний. Можно вспомнить тот же манифест Эйнштейна-Рассела о нераспространении ядерного оружия, под которым подписались многие видные учёные тех лет.

С минуту он помолчал и добавил:

– Между прочим, мой дядя мечтал совместить идейные и инженерные находки Тесла и теоретическую глубину физико-математических построений Эйнштейна и творцов квантовой механики – Шрёдингера, Гейзенберга, Луи де Бройля и других гениев теоретической физики двадцатого века. Хотя и сам Тесла имел очень интересные и глубокие представления о физической реальности, чего стоят хотя бы его предположения об эфире. Впрочем, есть данные, что и сам Эйнштейн признал впоследствии идею эфира или какого-то его аналога необходимой, в том числе и для существования теории относительности. Ведь, в конце концов, современная физика отрицает существование пустоты. Считается, что вакуум, как называют в физике таинственную космическую пустоту, это какая-то материальная субстанция, похожая на электромагнитное поле.

– Природа пустоты не терпит, – Милана чуть кокетливо блеснула изумрудом задумчивых глаз. – Права народная мудрость: свято место пусто не бывает. Однако всё-таки сколько неопределённого в нашей жизни!! Но скажи, – продолжая разговор, она откинула волосы на одно плечо, заинтересованно и серьёзно глядя на Артура. – Твой дядя был только физиком-теоретиком или занимался и практическими исследованиями?

– В том-то и дело, что он умел быть как теоретиком, так и практиком. Прикладные исследования ему давались не хуже, чем абстрактные выкладки. В частности, он занимался такой экстравагантной вещью, как электромагнитное оружие, – Артур многозначительно подбросил на руке тополевый листик. – Такая вот хохломская роспись.

– Признаюсь, я плохо рублю в этой теме, но жутко интересно! Смутно что-то слышала раньше, расскажешь?

– Это связанно с лучевым воздействием на электронику противника. Ты, быть может, удивишься, но первые электромагнитные бомбы проектировались в Советском Союзе под руководством знаменитого Андрея Сахарова – того самого, который внёс решающий вклад в создание советской водородной термоядерной бомбы и в том числе спроектировал страшную пятидесятимегатоннуто бомбу «Кузькина мать», взорванную в шестидесятых годах двадцатого века над Новой Землёй. Её ещё называли царь-бомбой.

– Занятное совпадение. Начал он с бомб, а потом сделался диссидентом и миротворцем, – Милана улыбнулась. Война и мир идут под руку.

– Мне кажется, что в данном случае права Елена Боннэр – вдова покойного академика Сахарова. Она утверждала, что разработка советской термоядерной бомбы была нужна для сохранения шаткого равновесия между СССР и США. Необходим был паритет – равенство сил, чтобы ни у кого не появилось соблазна использовать слабость и уязвимость противника. Чёрный юмор, но в эпоху биполярного мира одним из главных миротворцев была водородная бомба, так как в войне с её использованием не было бы победителей. Даже при нехватке элементарного гуманизма и милосердия к противоположной стороне все понимали безумие взаимного уничтожения. Вот с электромагнитной бомбой абсолютно другое дело: здесь соблазн использования велик, так как огромные человеческие жертвы будто бы и не предвидятся.

– Я ошибаюсь, или ты говорить о плодотворной роли страха? – тихо спросила Милана.

– Ни в коем случае. Страх – плохое, гадкое чувство. С другой стороны, церковь часто вспоминает страх Божий, но воспринимает его скорее не в качестве эмоции, а как неприятие самого зла в его метафизическом смысле.