Текст книги "Облава"

Автор книги: Евгений Сухов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 23 страниц)

Глава 35

27 сентября

16.05

В общем, все сложилось лучше не придумаешь. Краб не набрехал. Как и было обещано, ни живой души в этом гребаном здании не было. А ведь не выходной день – пятница, да все тут у них делается как везде на Руси: если можно работягам сачкануть, то и сачканут… Только вот ему сачкануть не удастся сегодня. А если серьезно подумать, то, конечно, те, кто послал его на это задание, смогли и работяг отсюда убрать. Большие люди, котелки варят, фирма веников не вяжет… Так Краб говорит… А если бы было не так, то это он бы, Ленька Лихач, полеживал сегодня где-нибудь в баньке, пока ему мяла бока длинными пальцами какая-нибудь длинноногая телка. И кто-нибудь другой, не он, взбирался бы по засыпанным строительным мусором лестничным пролетам на этот гребаный чердак, где заранее припрятали гранатомет, из которого он через час шарахнет, хотя и непонятно в кого и зачем.

Но потому и непонятно, что его голова, хоть и не дурная, надо признать, голова, варит немного по-другому, чем у больших людей. Ну что ж, каждый сверчок, как говорится, должен держаться за свои бабки. А то и этих не заработаешь. Спасибо, Петька Краб привлек его к этой непыльной, но, правда, стремной работенке. Замолвил за него словечко кому надо, а не то – пришлось бы идти в те же самые работяги, дома строить, хребет ломать с утра до вечера и получать свои гроши. Или не получать.

Ленька Лихач добрался наконец до последнего пролета. Вверх на чердак вела обычная деревянная стремянка, прислоненная к люку. Хорошо еще, что обратно возвращаться другим путем, а то в суматохе проще простого скатиться по этим деревяшкам – костей не соберешь.

Лихач попробовал тряхануть стремянку. Вроде прочная. Надо же, реконструкция старого дома идет рядом с Торгово-промышленной палатой, а лестницу получше не могли прикупить. Лезь тут по этим неструганым перекладинам. Вот времени еще до хера, так что можно не спешить.

Ленька неторопливо вскарабкался по стремянке на чердак. Сквозь прорехи в прохудившейся кровле свободно лился дневной свет. К вечеру распогодилось, облака куда-то делись. Хоть он и предпочел бы погоду попасмурнее, чтобы не светиться тут, но хорошая погодка веселила душу. И на чердаке было светло.

Пробираясь среди гор щебня, кучек застывшего цемента и деревяшек, балок и ржавых железных труб, кое-где обмотанных старой теплоизоляцией, Ленька старался ненароком не перепачкаться. Ведь потом он должен спуститься и спокойно уйти, смешавшись с уличной толпой. Осторожно поднимая ноги, чтобы переступать через препятствия, он добрался наконец до цели.

Здесь все было приготовлено заранее. Кто-то заботливо уложил три чистые доски и настелил сверху большой лист новой обойной бумаги. Как раз вровень с проломом в крыше, сквозь который, лежа на этих досках, будет удобно прицелиться вниз. Кто-то, конечно, уже пробовал, как видно, не без того. Организация тогда хороша, когда идет постоянная подстраховка одного другими. Вот и Леньке Лихачу сейчас не надо корячиться, готовить лежбище под себя, – кто-то уже позаботился.

Ленька отошел в сторону к противопожарному ящику. Открыл его. Вместо песка в ящике лежал строительный инвентарь. А сверху – рулон рубероида. Вернее, несколько листов, свернутых в рулон, чтобы скрыть трубу гранатомета и заряда. Организация – великая вещь. Это вам не хухры-мухры. Все на месте, все чистенько, все гладенько.

Ленька подхватил гранатомет, перенес на место, приготовил к бою, вогнал в ствол гранату и положил на настил. Потом снял с себя пиджак и бросил на настил. Только после этого лег сам.

«Ну что же, – подумал он, – вполне удобно. Как на сеновале у бабки в деревне».

Ленька взял трубу гранатомета и попытался прицелиться. В какой-то момент у него возникла твердая уверенность, что сейчас обязательно грохнет выстрел, – не тогда, когда нужно, а именно сейчас. И такой был соблазн нажать спусковой крючок, что он поспешно отложил гранатомет в сторону. «От греха подальше, – мрачно подумал он. – Смехуёчки-то смехуёчками, да не ровен час!..»

На крышу где-то совсем рядом с шумом опустилась стайка голубей. Птицы пошуршали, устраиваясь, потом стали громко перегулькиваться. Один голубь, царапая коготками по металлу, прошел по кромке крыши и спрыгнул в пролом, возле которого примостился Ленька. Увидев человека, голубь замер, вытаращив черный глаз, потом, крутя головой, присмотрелся к нему каждым глазом отдельно, увидел, что ничего страшного нет, но все же вспорхнул.

Происшествие с голубем развлекло Леньку. Он посмотрел на часы, новенькие черные «Радо», купленные им на гонорар с последнего «мочилова». Лежать ему здесь еще час. Заняться было нечем. Он снова выглянул в пролом. Внизу охранник в черной униформе прохаживался вдоль припаркованных машин. Этот, конечно, настоящий охранник. В два часа по расписанию этот хрен уходил на обед. А вместо него придет подсадной. То есть в такой же униформе охранника. И как ему, Леньке, объяснили пацаны, этот подсадной должен был незаметно подкатить под дно вон той черной «бээмвухи» сверток… Впрочем, его, Леньку, это не касается. Его дело простое. Вроде того, трехнедельной давности, на Ленинградском шоссе у мебельного салона «Гранд», после которого он и прикупил себе эти клевые часики да тачку обновил – вместо старой «шкоды-фелиции» взял «опель-астру»…

Ленька перевернулся на спину. Сквозь прорехи крыши там и там пробивалось прожекторными лучами солнце. В пластах света, косо падающего сквозь полумрак чердака, плясали пылинки. «Надо же, этой дрянью дышишь, а не замечаешь, – лениво думал он. – А еще радиация везде, которую уж точно не учуешь. А еще эти генетические продукты… Сигареты с аммиаком… Да хрен с ним, – ухмыльнулся он, – тут неизвестно, будешь ли завтра жив, не схлопочешь ли пулю, стоит ли о прочей ерунде думать!.. А жить вообще вредно!»

Он закурил и, глубоко вдыхая дым, стал вспоминать стрельбу у салона «Гранд». Там тоже из гранатомета херачили. Только в другом порядке – он из автомата лупил, а из гранатомета палил Родя Симыч, упокой душу его, Господи!..

Чтобы не думать о плохом перед делом, он снова перевернулся и посмотрел вниз. У входа в Торгово-промышленную палату уже толпились журналисты и телевизионщики. Размещали треноги с камерами. Их, интересно, проверяют? Что стоит в такой вот бандуре установить подствольник – да как лупануть гранатой с близкого расстояния! В Афгане перед этой американской заварухой тоже какого-то хрена так замочили. Какого-то пахана ихнего, который раньше против нас воевал, а потом мы ему оружие продавали, чтобы он Талибан мутузил… Чего-то эти журналисты рано слетелись. Как мухи на дерьмо. Он снова взглянул на часы. Ну да, еще только через сорок пять минут подъедут, рановато они все там собираются. Хотя кто рано встает, то есть кто раньше подсуетится, тому и червячок перепадает. Так или иначе, ему остается только ждать…

Он и ждал, маялся. Переворачивался с боку на бок. Навалился на брошенный рядом пиджак, почувствовал что-то под боком. Нуда, это там паспорт, который ему всучили. От нечего делать полез в карман. Паспорт как паспорт. Игнатов Владислав Геннадьевич. 1958 года рождения. Место рождения: Казань. А вот и фотография. Рожа больно знакомая. Где же он его видел? То ли по телику, то ли в газете. Да, вроде в газете, и совсем недавно. Ну и ладно, ну и хрен с ним. Мало ли лиц похожих… А этому завтра плохо придется. Или уже сегодня. Конечно, уже сегодня.

* * *

Перед входом в Торгово-промышленную палату людей становилось все больше и больше. Подъезжали фургоны телевизионных компаний. Операторы проверяли готовность аппаратуры, протягивали кабели, чтобы вести прямой эфир, сотрудники печатных изданий суетились несколько поодаль от телевизионщиков, издали здороваясь со знакомыми. Почти все друг друга знали, не раз встречаясь на подобных слетах, когда требовалось подловить важное лицо, заставить обронить пару слов, которые можно будет раскрутить в полновесную новость дня. А не удастся получить интервью, тоже не беда: новость – это то, что делается профессионалами, а не то, что интересует обывателей. Во всяком случае, в последнее время. Нет интервью – так даже костюм или часы государственного деятеля станут новостью, а выражение его лица окажется красноречивее слов.

В толпе работников прессы и телевидения лишь двое чувствовали себя чужаками. На груди у обоих журналистов торчали большие пластиковые прямоугольники с двумя буквами МК, выполненными старославянской вязью. Это были представители популярной газеты «Московский курьер», оба в летах, явно не мальчики, оба бородаты, может быть, даже чуть более, чем требовала демократическая мода, но бутафорская растительность функцию свою выполнила, ибо в двух почтенных журналюгах трудно было сразу узнать объявленных в розыск Владислава Игнатова по кличке Варяг и Степана Юрьева по кличке Сержант.

Они подъехали недавно. В отличие от других аккредитованных здесь репортеров они точно знали, когда сюда приедет руководитель президентской администрации Анатолий Мартынов. Во всяком случае, надеялись, что знали. Тем более что Меркуленко успел загодя перезвонить Варягу и сообщить, что ему все-таки удалось уломать «своего знакомого» явиться на Ильинку пораньше.

Сейчас оба стояли у колонн старинного псевдоклассического особняка, бросая напряженные взгляды по сторонам. Хотя внешне его внутреннее состояние никак не выражалось, Варяг сильно волновался.

В самом деле, было отчего. На карту сегодня было поставлено слишком многое. От того, как пройдет сегодня его встреча с Мартыновым, зависело не только экономическое процветание воровской империи, но и, возможно, будущее смотрящего России. Он шел к этим ступенькам слишком долго и слишком извилистым маршрутом и потратил слишком много нервной энергии и физических сил, чтобы позволить этой встрече сорваться по глупости или из-за оплошности. Наверняка в этой толпе кучкуются и переодетые топтуны, а может быть, и ребята с «узи» под куртками, так что надо держать ухо востро и не дать маху.

Он нарочно не взял с собой сюда ни мобильника, ни оружия, и в кармане у него лежал паспорт на имя Милехина Виктора Ивановича, грим он положил погуще и бороду приклеил покустистее – так, на всякий случай, потому что ничто не должно было выдать его присутствие в этой толкучке.

– Вообще-то Мартынов должен подъехать ровно к пяти, он не любит зря маячить на публике. Мне знакомый говорил из их конторы, что он четко укладывается в график. Что запланировано, так это железно надо выполнить. А нарушения графика выбивают его из колеи, – гундосил худой сутулый корреспондент «Известий» на ухо своему коллеге. Они стояли в двух шагах от Варяга.

Услышав беседу журналистов, Владислав повернулся к Сержанту и снисходительно усмехнулся.

– Представь только, Степа, как переполошится вся эта журналистская братия, когда увидит самого через пятнадцать минут.

– Да уж, – согласился Сержант, поглядывая на часы, – надеюсь.

– Давай-ка попытаемся протиснуться поближе ко входу. Как подъедет, тут наверняка такое столпотворение начнется!

Сержант посмотрел в сторону тяжелой дубовой двери.

– А не рано ли? Там же охрана стеной стоит. Вдруг и у этих на нас ориентировки имеются.

– Да это же не легавые. Гэбэшники. Бывшая «девятка». У них другие обязанности. Им мы до фени, – возразил Варяг. – Не будем на рожон лезть, все и будет тип-топ. А поближе пробиться надо. Николаич, когда в последний раз звонил, сказал, что он будет нас искать в толпе. Надо только попасться ему на глаза и сунуть наши бляхи ему под нос. Он и поможет пройти с ним вовнутрь.

– Дай-то бог, – сказал Сержант и вновь оглянулся на охрану.

Внезапно Варяг дернул его за рукав. Сержант повернулся.

– Вот он! – сказал Варяг, указывая пальцем в сторону подъезжающего кортежа из пяти автомобилей. – Он, скорее всего, во втором «мерседесе». Ну, теперь держись!

Все и впрямь пришло вокруг в движение. Журналисты и телевизионщики попытались кинуться вперед, потом отхлынули, осаживаемые охраной. Самые опытные попытались вычислить границы коридора, по которому пойдет Мартынов, но и здесь надо было примоститься поближе к дверям, потому что на ходу можно поймать только отрывочную реплику, не говоря уже об обстоятельном ответе на вопросы. Если только сам вообще согласится отвечать.

Варяга и Сержанта увлекло вместе со всеми, но, когда толпа была остановлена дюжими охранниками, они, отчаянно работая локтями, сумели оказаться в первых рядах, где их сразу мог бы заметить Мартынов.

Ну все, теперь либо пан, либо пропал.

И вовремя. Ленька не поверил своим глазам, когда увидел кортеж машин, в середине которого двигался черный «мерседес». Почему так рано? Предупреждали же, что Мартынов приезжает точно по графику. Значит, должен был приехать за несколько минут до пяти. А сейчас еще рано. Ленька еще раз посмотрел на часы. Ну да, пятнадцать минут пятого, на полчаса раньше срока. А ну как и эти ребятки, которые заложили свою радиоуправляемую мину, тоже спят, рассчитывая на чиновничью пунктуальность? Да, тогда точно будет потеха. Че тогда делать?

Ленька напряженно всматривался в «бээмвуху», мимо которой должен был пройти объект. Вдруг как ошпаренный подскочил: совсем забыл, что он здесь не просто зритель. Даже совсем не зритель, черт подери! Схватил лежавшую рядом трубу гранатомета, торопливо прицелился в толпу. Потом отвел ствол немного в сторону. Приказа мочить всех подряд не было. Был приказ пальнуть в сторону подорванной «бээмвухи», чтобы шуму наделать побольше. А если кого и заденет его граната, то, значит, судьба такая несчастливая. Кто не спрятался – я не виноват! Тут ничего не попишешь.

Однако же что они там, не видят или впрямь заснули? Объект между тем уже вышел из «мерседеса» и зашагал к крыльцу здания. Из дверей Торгово-промышленной палаты не высыпали, как обычно, толпы блюдолизов. Не встречают – значит, тоже не в курсе, что сам изменил свой график. Потеха!

Ленька прильнул к окуляру прицела, наблюдая за обстановкой внизу. Метров семьдесят до цели прямой наводкой. «Где же, черт подери, этот взрыв?» – подумал он, и тут его подбросило.

Раздался оглушительный хлопок, одновременно лопнули стекла в Торгово-промышленной палате и в угловом здании напротив, повалил черный дым и полыхнуло пламя – видать, «бээмвуху» разворотило знатно.

Как всегда бывает, в первое мгновение никто ничего не понял. Наступила немая сцена – но через секунду все задвигалось, зашаталось, закричало, и началась паника. Никто не знал, куда бросаться: то ли к развороченному черному лимузину, откуда только что, вместе с огнем, полетели куски металла, никого, к счастью, не задевшие, а сейчас остался только огненный цветок пламени, то ли спасаться, бежать отсюда куда глаза глядят.

Самые безрассудные или самые умные из журналистов, которые вовремя поняли, что случилось, кинулись к побелевшему Мартынову, до сознания которого факт происшествия пока так и не дошел. Охрана между тем оттеснила толпу в сторону. Ни о каком общении прессы с государственным деятелем и речи уже не шло. Тем более что чем дальше, тем все больше перепуган становился Анатолий Викторович, – запоздалый испуг был замечен охранниками, оценен, и прессе предложили удалиться с места происшествия как можно быстрее.

И тут, преодолев внезапно наступивший ступор после взрыва «БМВ», Ленька нажал гашетку гранатомета. Граната со свистом ушла в сторону цели и попала вроде бы точно в колонну, возле которой, как заметил Ленька, тусовались два бородатых мужика с двумя белыми бирками на куртках.

Сразу же после этого Ленька вскочил на ноги, бросил отстрелянный гранатомет, сунул паспорт во внутренний карман пиджака, который оставил на помосте, и метнулся к выходу. Уже готовясь броситься в люк, он вспомнил, что на трубе гранатомета и – самое главное! – на корочках паспорта остались отпечатки его пальцев.

Уже не на шутку волнуясь, он поспешил назад, стер мятым носовым платком свои отпечатки сначала с обложки паспорта, потом с горячего еще тела гранатомета. Еще раз повертел по сторонам головой: а, черт, паспорт забыл сунуть во внутренний карман пиджака! Быстро исправил ошибку и, бросив пиджак на доски, сделал ноги…

– Интересно, попал куда-нибудь или нет? – пробурчал Ленька, по привычке беспокоясь о точности исполнения.

А когда выбежал через черный ход на улицу, подумал: «А че беспокоиться, ведь бабки обещаны не за мочилово, а просто за выстрел…»

Странный заказ!

Глава 36

27 сентября

17.15

Синий «Москвич» петлял по московским улицам, то и дело сворачивая в какие-то темные подворотни и пустые переулочки, где, похоже, давно не ступала нога человека – не говоря уж о колесах автомобилей… Но Николай Валерьянович уверенно вертел руль, видимо назубок зная свой замысловатый маршрут. Варяг сидел на заднем сиденье, обхватив обмякшее тело Степана рукой за поясницу, не давая ему завалиться вбок. Он еще не мог успокоиться. В висках стучала кровь, болела лопатка, куда врезался осколок снесенной взрывом штукатурки, и правая нога мелко пульсировала. Больше всего Владислава тревожила эта чертова нога. В первую секунду после того, как где-то метрах в десяти-пятнадцати от них с Сержантом прогремел первый взрыв, он инстинктивно пригнул голову, обхватив затылок ладонями, а потом стал лихорадочно ощупывать свежую повязку на правой ноге и сразу понял, что все нормально, крови нет, руки целы, голова тоже – и в то же мгновение раздался еще один взрыв, куда более страшный, чем первый, сверху на него посыпался град камней, вот тут-то он и ощутил резкий удар в лопатку чем-то острым. Сначала подумалось: нож! Но потом пришла другая мысль: у кого тут может быть нож… Он обернулся и увидел перекошенное от боли лицо Степана, все в крови. Он держался за лоб, и сквозь растопыренные пальцы ручьями текли алые струйки: видно, Степе раскроило череп. Бутафорская борода съехала на сторону и уже пошла бурыми пятнами. Варяг подхватил Сержанта в охапку и потряс головой – в ушах стоял ровный шум, и ни единого членораздельного звука он не слыхал, хотя, судя по разинутым ртам мельтешащих вокруг людей, все орали истошно. Потом он повернул голову в ту сторону, где только что шагал Анатолий Викторович Мартынов в сопровождении свиты, но Мартынова уже нигде не было видно, его «мерседеса» и след простыл. Кто-то вцепился Варягу в локоть и сильно потряс. Он обернулся – Сержант что-то кричал ему, но в уши точно ваты набили, ни звука не было слышно. По движению губ он понял: «Владик, надо сматываться!»

– Где Мартынов? – крикнул Владислав, стараясь переорать общий гам. Своего голоса он не услышал.

Степан, держась за окровавленную голову левой рукой, беззвучно рявкнул в ответ что-то типа: «Какой там Мартынов? Бежим!»

И они рванули сквозь толпу прочь от здания Торгово-промышленной палаты, вбежали в переулок, чтобы дворами добраться до Варварки, где их на углу поджидал Чижевский в неприметном синем «Москвиче» с подмосковными номерами.

Все произошло в мгновение ока – и перебежка в подворотню, и спринт через двор в соседний переулок, и прыжок в салон «Москвича». Только тут у Варяга немного восстановился слух.

– Что там стряслось? – бросил Николай Валерьянович, снимая с тормоза. – Это был взрыв? Он жив?

– Взрыв… Жив… – Варяг помотал головой. – Он то жив, я надеюсь… А вот Степан ранен. Видал, сколько кровищи! Давай срочно в какую-нибудь больницу, пока нас не взяли…

– Да куда же мы поедем, Владислав Геннадьич! – Чижевский погнал по набережной Москвы-реки. – После этого взрыва все городские больницы поставят на уши – Степана сразу сдадут фээсбэшникам…

Шеф службы безопасности, как всегда, рассуждал резонно. Решение пришло сразу. Варяг потряс Сержанта за плечо:

– Степа, потерпи полчасика! Держись! Есть одно верное место!

…Через сорок пять минут синий «Москвич» притормозил у знакомого всем троим крыльца приемного покоя подмосковного госпиталя Главспецстроя. Людмила Сергеевна, ни о чем не допытываясь, сразу занялась раненым Юрьевым. К счастью, ранение оказалось неопасным: обломком каменной кладки была глубоко рассечена кожа, но кость оказалась неповрежденной. Наложив пять швов-скобок на зияющую рваную рану, Людмила Сергеевна предложила Степану полежать в реанимационной палате хотя бы до утра, но тот наотрез отказался. Зато Варяга упрашивать не пришлось – он и сам вызвался пробыть в госпитале пару деньков, пока суета в Москве не уляжется.

Его устроили в пустой палате на третьем этаже – в отдельном боксе для особо важных чиновных больных, с телефоном и телевизором. Сейчас это было очень кстати. Люда ушла делать вечерний обход, а Владислав включил старенький «Рекорд» и стал ждать новостей.

Ждать пришлось недолго. В шестичасовых новостях по первому каналу о взрыве в центре Москвы рассказали довольно скупо. Ведущий сообщил только, что была взорвана заминированная машина у подъезда Торгово-промышленной палаты на Ильинке, а с чердака соседнего дома произведен выстрел из гранатомета. Возбуждено уголовное дело по статье «терроризм» и «покушение на жизнь представителя власти».

Варяг слушал жадно, точно ждал какого-то важного сообщения, припасенного службой новостей напоследок. И дождался. В репортаже с места событий показали фрагмент интервью с милицейским начальником, в ком Владислав, к немалому своему изумлению, узнал генерал-полковника Урусова, который своим мерзким тонким голосом заявил, что преступники покушались на жизнь одного из высокопоставленных кремлевских чиновников, но тот не пострадал. Зато среди собравшихся на улице людей есть немало раненых. Убит охранник… Вонзив в объектив телекамеры свои хитрые черные глазки, Урусов добавил торжествующим тоном:

– На чердаке ремонтируемого дома, откуда был произведен выстрел из гранатомета, найдены пиджак и паспорт, принадлежащие одному из участников покушения.

На экране возник крупным планом гранатомет «Пчела», обнаруженный на чердаке ремонтируемого дома. Потом камера выхватила нахмуренное лицо Урусова, отъехала в сторону и нацелилась на руки генерала. В одной он держал пиджак, который Владислав сразу узнал – это был его твидовый пиджак, забытый им в квартире Сержанта в Крылатском. В другой руке Урусов сжимал паспорт. С гаденькой усмешечкой он раскрыл краснокожую книжицу и провел пальцем по черным буковкам имени-отчества-фамилии владельца: Игнатов Владислав Геннадьевич… Камера наехала на фотографию: открытое лицо, широкие скулы, колючий взгляд серо-зеленых глаз, ямочка на подбородке…

Варяг не стал досматривать репортаж. Он вырубил телик и позвонил в кабинет дежурного врача. Люда подошла не сразу, видно, была в смотровом.

– Дежурный врач Степанова!

– Люда! – Голос Варяга осекся от волнения. – Послушай, ты можешь сейчас подняться? Мне срочно нужна твоя помощь!

– Что, нога? – с тревогой спросила она. – Кровотечение открылось?

– Нет. С ногой все в порядке. Срочно поднимайся! Я все объясню.

Он вскочил с кровати и возбужденно заходил по узкому боксу. Так. О его нынешнем местонахождении известно только Людмиле, Сержанту и Чижевскому. Но Степан и Валерьяныч уже уехали из госпиталя. Если сейчас тихо отсюда слинять – то никто, кроме Люды, даже не узнает, куда он делся. Так можно скрыться бесследно, словно раствориться в воздухе. Пожалуй, это наилучший вариант в сложившихся обстоятельствах…

Ишь ты, как ловко они «нашли» на месте стрельбы пиджак и паспорт Владислава Игнатова! Да, видно, господа менты подготовились к сегодняшней подставе основательно. Значит, покушение на Мартынова готовилось в самых высоких кабинетах на самых главных площадях столицы… Вот так номер! Но кто, кроме него самого, сумеет это доказать? Никто! И они это прекрасно понимают, поэтому сейчас с новой силой развернут охоту. Поэтому и подключили к «следствию» самого генерала Урусова, а не какого-нибудь безымянного важняка из прокуратуры…

Он вдруг повеселел. А ведь если вдуматься, то не так уж все и плохо! Ведь эти идиоты нанесли удар не только по нему, смотрящему России. В их грязных руках оказался коварный бумеранг, который коли бросишь неумело, то кривая дубинка вернется и впаяет тебе прямо в лоб! Этот пиджак и паспорт – убийственная улика не против Варяга, а против заговорщиков из МВД, а то и из ведомства повыше… И они не могут этого не понимать! Что они сейчас предпримут? Начнут очередную облаву. Но только если ему удастся вырваться из кольца охотников, то он сможет воспользоваться этим бумерангом в своих целях.

Не так-то уж все и плохо!

* * *

– Ну что ж, если вдуматься, то не так-то все и плохо… – Марлен Федорович Штерн подошел к телевизору «Сони» и уставился в большой плоский экран, на котором демонстрировался паспорт Владислава Геннадьевича Игнатова.

В последние полтора часа нервное напряжение в кабинете Сергея Гурьевича Тялина, расположенном в неприметной желтой пятиэтажке на территории Кремля, росло с каждой минутой, и находящиеся здесь трое высокопоставленных чиновников президентской администрации смогли с облегчением перевести дух только после первого репортажа с Ильинки.

– Считайте, это как залп «Авроры»! – в тон Штерну усмехнулся Тялин. – Судьбоносный выстрел из гранатомета! Теперь Мартышка наш, с потрохами. Его не надо будет даже спихивать с насиженного кресла. Пусть себе сидит. Видали его рожу? Бедняжка перепугался до смерти! Аж заикаться стал…

– Надеюсь, Мартынов четко уяснил, кто организовал на него покушение? – веско произнес Яшин, впервые за полтора часа присев в мягкое кожаное кресло.

– Уяснил, Василий Васильевич, накрепко уяснил, – кивнул Тялин. – Ему сразу же доложили о важной находке на чердаке. Теперь, я думаю, фамилию Игнатов при нем лучше не произносить…

Василий Васильевич удовлетворенно потер руки.

– Значит, можно полагать, что воровской авторитет Варяг навсегда отлучен от его кабинета? А что с исполнителем?

– С гранатометчиком? – Тялин сделал красноречивый жест, рубанув себя по горлу ребром ладони. – Завтра утром под Москвой произойдет бандитское нападение на гражданина… Уж не помню, как его там… Об этом наш человек побеспокоится.

– Кто? Снова Урусов?

– Да нет, уже не Урусов. Этот генералишка – отыгранная карта, – вмешался в разговор Штерн. – Он провалил все, что можно было провалить… И нас чуть под монастырь не подвел… Я, кстати, не уверен, что он сумеет направить следствие… – он ткнул указательным пальцем в телеэкран, – в нужное русло. Сергей, я считаю, его пора отправить подальше от Москвы, с глаз долой. От греха подальше.

– Ну, проверенными людьми разбрасываться не стоит, – рассудительно заметил Тялин. – Хотя в данном случае вы правы, будет лучше от него избавиться. Тем более что, пока Варяг жив, не исключено, что он сделает свои выводы относительно и пиджака, и паспорта… У тебя есть для Урусова подходящая должность, а, Марлен Федорыч?

Штерн привычным взмахом руки распушил густые седоватые усы и пророкотал:

– Да, его можно тихо и без шума перевести в Ростов-на-Дону, в аппарат главного федерального инспектора по Южному округу. С понижением в звании.

– С понижением? – покачал головой Тялин. – Для этого понадобятся веские основания… Чтобы с генерал-полковничьих погон сковырнуть звезду…

– Был бы генерал, а основания найдутся, – пожал плечами Штерн и обвел приятелей насмешливым взглядом. – Но сразу такие дела не делаются – надо согласовать этот вопрос со многими людьми, прежде всего с уполномоченным по округу… Месяц потребуется, чтобы генерал-лейтенанта Урусова откомандировали в Ростов…

– Ладно, – махнул рукой Тялин, – месяц можно подождать, а пока используем его…

– Для чего?

– Как для чего? Пусть ищет Игнатова. Ты не в курсе, куда он после этого покушения спрячется? То-то и оно. Я тоже не в курсе. Вот пусть Урусов за ним и побегает.

– Кстати, о покушении. – Лицо Яшина приняло озабоченное выражение. – Что со вторым?

– С кем? – не понял Тялин. – Не было никакого второго.

– А заминированная машина?

– О минере позаботится наводчик. Он уже получил задание.

– Там, кстати, охранник парковки погиб. Ему осколком мины оторвало голову… На него в случае чего все можно списать…

Тялин энергично закивал в знак согласия.

– Хорошая мысль, Василий Васильевич. Надо связать погибшего охранника с Игнатовым. Мол, они действовали в одной связке… Охранник заминировал машину, а Игнатов стрелял из гранатомета. Это логично. Пусть Урусов действует в этом направлении.

Сергей Гурьевич подошел к холодильнику, открыл дверцу и достал из недр морозильника заиндевевшую картонную коробку.

– Ну, коллеги, надо бы обмыть успех. Тут у меня литранец «Самсона» припасен. – С этими словами он вынул из коробки запотевший стеклянный снаряд и поставил его на полированный стол заседаний.

– А, наша фирменная… – оживился Яшин и поспешил к столу. – Ты куда, Сережа? За рюмками?

Тялин обернулся и с ухмылкой бросил:

– Рюмки сам достань, Вася, – ты знаешь где. А мне надо позвонить одному человечку. Обрадовать…