Текст книги "Император Пограничья 11 (СИ)"

Автор книги: Евгений Астахов

Соавторы: Саша Токсик
сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 17 страниц)

Глава 11

Из-под груды камней показалась рука, потом вторая. Ахмед выполз первым, отряхиваясь от пыли и сплёвывая песок.

– Рустам! Ты живой?

– Определи «живой», – прохрипел сиплый голос из-под обломков. – Если это когда всё болит и во рту вкус могилы – то да, живой.

Ахмед помог напарнику выбраться. Оба снайпера огляделись – от крепости Алтынкала остались руины. Солнце уже поднялось высоко, окрашивая камни в розовый цвет.

– Красиво, – философски заметил Ахмед. – Как закат империи.

– Как моя ипотека после потери работы, – мрачно поправил Рустам.

– Знаешь, что самое обидное? – Ахмед стряхнул пыль с покоржённой винтовки – ствол погнут под прямым углом. – Мы единственные два идиота, которые не успели ни сдохнуть героически, ни свалить вовремя.

– Застряли между, – согласился Рустам, проверяя, цела ли нога. – Как тот анекдот про девственницу на третьем этаже борделя.

– Не знаю такого.

– Потом расскажу. Пошли, до ближайшего города километров восемьдесят.

Они начали спускаться по развалинам. Ахмед подобрал чью-то флягу, понюхал, сделал глоток.

– Вода. Повезло. Кстати, ты заметил? Волкодав так и не выбрался.

– Заметил. Зарплату теперь точно не дождёмся.

– Ты о деньгах думаешь? Нас только что похоронили под тоннами камней, потом откопали, потом снова похоронили, а ты о зарплате?

– А о чём думать? О смысле жизни? – Рустам хромал, но шёл уверенно. – Смысл жизни в том, чтобы дойти до города, найти автобус до дома и забыть эту херню как страшный сон.

– Нет, ну ты видел этого типа? Который стену обрушил?

– Не видел. Сидел под камнями, если помнишь.

– Я про того, который в начале… Он скалы двигал как Магистр какой-то, без слов и без жестов. Просто взял – и полтонны камней полетело.

– Маги так и делают. В чём проблема?

– Проблема в том, что обычные маги хоть пыхтят при этом. А этот – как будто чай размешивал. И знаешь, что ещё странно? Он один пришёл штурмовать крепость. Ну, не совсем один, но впереди всех.

– И?

– Какой нормальный командир с такими способностями полезет сам в мясорубку? Обычно такие сзади стоят, приказы раздают.

– Может, ненормальный. Таких много развелось после последней войны.

Они вышли на дорогу – две колеи в песке, уходящие к горизонту.

– Слушай, а если подумать, – Ахмед закурил, – мы же вроде как свободны теперь?

– В смысле?

– Ну, работодатель мёртв, свидетелей нет, документов на нас никаких. Мы официально не существуем.

– Ага, и денег тоже не существует. И воды на восемьдесят километров. И транспорта.

– Ты пессимист, Рустам.

– Я реалист. Пессимист бы уже застрелился. А я иду. Кстати, помнишь, утром я говорил про судьбу?

– Про билет с датой?

– Вот именно. Так вот, у нас явно не сегодняшние билеты. Иначе бы лежали сейчас с остальными.

– Или у нас билеты в Актау пешком. Судьба с чувством юмора.

Прошли молча минут десять. Солнце жарило нещадно.

– Знаешь, чего я никогда не понимал? – заговорил Рустам. – Почему в пустыне всегда строят крепости? Ну какой смысл защищать песок?

– Это не песок защищают, это маршруты. Контрабанда, наркота, всё такое.

– То есть люди дохнут за право провозить дрянь из точки А в точку Б?

– Примерно. Хотя если подумать, вся цивилизация – это перемещение дряни из точки А в точку Б. Еда, вода, магофоны…

– Магофоны – это не дрянь.

– Для тебя – нет. А для какого-нибудь пастуха, который всю жизнь овец пасёт?

– Он бы не отказался от магофона. Селфи с овцами делать. Или на «овец» в Пульсе глядеть…

– Вот! – Ахмед оживился. – В этом вся проблема современности. Раньше пастух пас овец и был пастухом. А теперь он пасёт овец, делает селфи и думает, что он блогер.

– И что плохого?

– Да ничего. Просто… раньше люди знали своё место. Пастух – пасёт, воин – воюет, король – королюет. А сейчас все хотят быть всем одновременно.

– Мы вот тоже хотели быть снайперами и богатыми одновременно. Не получилось.

– Получилось. Самое большое богатство – это жизнь. Мы же идём?

– Лучше бы ехали…

Через минуту оба снайпера соорудили импровизированные головные уборы из одежды, закрываясь от солнца.

– Слушай, а что теперь? – спросил Рустам. – Волкодав мёртв, крепости нет, зарплаты не будет.

– Есть варианты. Можем податься к Шакалу в Актау. Он всегда ищет людей.

– Шакал – мудак.

– Все наши работодатели – мудаки. Это как… обязательное условие. Нормальные люди не нанимают снайперов.

– А можем заняться чем-то легальным.

Ахмед остановился и уставился на напарника.

– Легальным? Ты? Человек, у которого в резюме тридцать восемь трупов?

– Тридцать семь. Того казаха в Шымкенте не считаю – это был рикошет.

– Рикошет, который попал точно в сердце?

– Везение.

– Или судьба, – Ахмед поднял палец. – Вот мы и вернулись к вчерашнему разговору. Может, у того казаха просто билет был с датой?

– Может, у нас тоже были билеты на сегодня, но кто-то там наверху проспал и забыл нас прибрать?

– Или… – Ахмед прищурился, – мы уже мертвы, и это чистилище. Бесконечная дорога через пустыню, где два грешника обсуждают смысл жизни.

– В чистилище вода в фляге не кончается.

Рустам покосился на флягу, которую Ахмед подобрал в развалинах.

– Этой ещё на километров десять хватит. Потом либо найдём колодец, либо…

– Либо выяснится, что наши билеты всё-таки на сегодня.

– Знаешь что? – выдохнул Рустам. – Если доберёмся до Актау, я завязываю.

– Серьёзно?

– Абсолютно. Открою ларёк с шаурмой. Или автомастерскую.

– Шаурма – это тоже убийство. Только медленное.

– Зато легальное. И пенсия будет.

– Ты, Рустам, неисправимый оптимист. Думаешь дожить до пенсии после такой жизни?

– А почему нет? Вон, сегодня уже два раза не помер.

Они шли дальше по раскалённой дороге. Впереди дрожал мираж – то ли озеро, то ли просто издёвка пустыни. Ахмед прищурился.

– Это машина или мне мерещится?

– Если мерещится, то нам обоим.

Вдалеке действительно показалось пылевое облако.

– Голосуем? – предложил Рустам.

– Думаешь, подберут? – спросил Ахмед.

– Двух мужиков с винтовками в пустыне? Конечно, подберут. Вопрос только – довезут или придётся стрелять?

– А что у нас есть для оплаты? Деньги остались под завалами, оружие погнуто…

– Есть отличная история про то, как крепость Волкодава взлетела на воздух. Водители любят истории.

– Думаешь, поверит?

– Неважно. Главное – интересно рассказать.

Машина приближалась, старая, вся в пыли и вмятинах. Грузовик начал тормозить.

* * *

Родовое имение Яковлевых располагалось в двадцати километрах от Мурманска, среди заснеженных холмов Кольского полуострова. Трёхэтажный особняк из тёмного камня возвышался над окрестностями, словно средневековый замок, перенесённый в современность. В бильярдной комнате на втором этаже горел камин, отбрасывая тёплые блики на полированное дерево панелей и зелёное сукно стола.

Мартын Потапович Яковлев склонился над бильярдным столом. Седые волосы, аккуратно зачёсанные назад, открывали высокий лоб с глубокими морщинами – следами десятилетий стратегических расчётов и жёстких решений. Узкое лицо с впалыми щеками и острым подбородком напоминало хищную птицу. Серые глаза под густыми бровями оценивали расположение шаров с холодной точностью ювелира, рассматривающего алмазы. Несмотря на семьдесят с лишним лет, патриарх держался прямо, а его сухощавые пальцы с выступающими венами крепко сжимали кий. На безымянном пальце поблёскивал массивный перстень с родовым гербом – орёл, вбивающий когти в кусок руды.

Он прицелился и точным ударом загнал шар в лузу.

Напротив него стоял Никита Акинфиевич Демидов – грузный мужчина с характерным шрамом, убегающим от шеи к виску.

– Признай, Мартын, мы оба попались как мальчишки на ярмарке, – усмехнулся Демидов, наливая коньяк в массивные хрустальные бокалы. – Но я по крайней мере не платил двести тысяч за поиски несуществующих грузов из Лихтенштейна. Твои люди, говорят, даже в Гамбург ездили, корабли проверяли.

– Зато моих людей не арестовывали прямо на улицах Москвы, – парировал Яковлев, принимая бокал и покрутив коньяк, любуясь игрой света в янтарной жидкости. – Голицын устроил тебе такое представление, что даже мне стало неловко.

Никита Акинфиевич скрипнул зубами, но затем неожиданно рассмеялся – коротко и горько.

– Знаешь, что самое забавное? Мой дед, Акинфий Никитич, точно так же гонялся за призраками, когда твой прадед якобы нашёл новое месторождение в Хибинах.

– Которое оказалось вполне реальным, – напомнил Яковлев, выстраивая шары для новой партии. – Помню, отец рассказывал, как твой дед пытался подкупить наших геологов, а когда не вышло – организовал «несчастный случай» на руднике.

– Трое погибших, если память не изменяет, – кивнул Демидов без тени раскаяния. – Зато вы потеряли квартал добычи. А мой отец успел захватить южные рынки.

Они помолчали, отдавая дань памяти той давней войне, где их предки резались за каждую тонну Сумеречной стали. История делала круг – теперь они сами столкнулись с новым игроком.

– У меня есть информация из Смоленска, – Мартын Потапович нанёс удар, разбивая пирамиду. – Военное министерство заинтересовалось оружием Платонова для спецподразделений.

Никита Акинфиевич поморщился, словно от зубной боли.

– Если он получит ещё один крупный государственный контракт, мы потеряем не просто прибыль. Потеряем влияние. Репутацию. Всё, что строили десятилетиями.

– У меня есть человек в министерстве. Можем затянуть тендер, добавить невыполнимые требования.

– Или предложить демпинговые цены, – подхватил Демидов. – Продавать себе в убыток год, зато выдавить его с рынка.

– Ты готов терять миллионы ради этого?

– А ты готов потерять всё, когда через пять лет оружие Платонова станет стандартом для всех армий Содружества?

Мартын Потапович тяжело вздохнул и покачал головой.

– У меня нет выбора. Мой старший сын Игнат… – патриарх поморщился. – В прошлом месяце его снова забирали из притона в Мурманске. Чёрная Зыбь окончательно сожрала его мозги. Младший, Фёдор, метит на моё место, уже ведёт беседы с другими членами рода за моей спиной. Если я покажу слабость, потеряю контроль над месторождениями, меня сожрут собственные дети.

Никита Акинфиевич криво усмехнулся:

– А у меня жена… Смотрит видео про Платонова каждый вечер. «Какой молодец, какой герой». Если она узнает, что я организовал нападение на её кумира… Развод обойдётся в половину состояния. А мой братец Савва только этого и ждёт – сразу попытается занять моё место в Палате Промышленников.

Демидов отставил кий и подошёл к окну, глядя на заснеженные просторы.

– Знаешь, после того как вскрылась афера с «лихтенштейнской сталью», я начал складывать пазл, – медленно произнёс магнат. – Пару месяцев назад мой человек в Министерстве недр сообщил о новом поставщике в Москву. Я надавил через связи, организовал проверку всех поставок. И знаешь что? Теперь я понимаю – за теми поставками тоже стоял Платонов. Всё это время он водил нас за нос.

Яковлев усмехнулся и достал из ящика стола свёрток.

– А я пошёл другим путём. Нанял архимагистра Велеславского – помнишь старика? Лучший металломант Содружества, хоть и припадочный слегка.

– Что он нашёл?

– Изучил образцы из магазина Платонова. По микропримесям, структуре кристаллической решётки, следам магической обработки… – Яковлев развернул свёрток, показывая клинок с клеймом Угрюмого Арсенала. – Пограничье. Эта сталь из Пограничья, Никита. Не из Лихтенштейна, не из-за границы. Из чёртова Пограничья!

Никита Акинфиевич медленно опустился в кресло, переваривая информацию.

– Новая жила… Вот оно что… Он открыл новую жилу возле Угрюма.

– И мы, два старых барана, носились по всему Содружеству, искали несуществующих европейцев, – Мартын Потапович залпом допил коньяк. – Развёл как детей. Сучий висельник!

Они переглянулись, и в этом взгляде было всё – признание поражения, уважение к противнику и холодная решимость.

– Варианты? – деловито спросил магнат.

– Давление через правительство не сработает. Голицын и Оболенский его покрывают. Экономическая блокада? У него появляются новые рынки быстрее, чем мы успеваем старые перекрывать.

– Прямое устранение слишком рискованно. После моей попытки и предупреждения Голицына…

– Зато у него могут быть проблемы с гильдиями, – Яковлев достал скрижаль, показывая запись новостной передачи. – Глава Гильдии артефакторов уже высказался против него из-за конфликта с Академическим советом. Купеческая гильдия тоже недовольна.

– Мои люди копали его прошлое, – Демидов потёр подбородок. – Самосуд над старостой и купцом Гривиным, уничтожение рода Уваровых, атака на объекты князя Терехова и Фонда Добродетели…

– Всё это уже известно и странным образом только добавляет ему популярности, – горько усмехнулся Мартын Потапович. – «Справедливый воевода», «защитник народа». Тьфу!

– А связи с преступным миром?

– Не доказаны, увы. Коршунов, его главный советник – работает умело. Чист как стёклышко.

– Тогда остаётся создать компромат. Подставить, подбросить улики…

– После Елецкого? – Яковлев покачал головой. – Хочешь быть следующим на дуэли с этим бесноватым безумцем?

Никита Акинфиевич встал и прошёлся по комнате, размышляя. Наконец остановился у камина.

– Новая жила – это удар по нам обоим, Мартын. Нарушение всей системы, которую мы выстраивали. Может, пора признать очевидное?

– Что мы должны объединиться?

– Именно. Потом решим – либо делим жилу пополам через совместную концессию, либо…

– Либо консервируем её к чертям, – закончил Мартын Потапович. – Не первый раз. Помнишь Саянское месторождение? Двадцать лет стоит законсервированное, чтобы цены не упали.

– Искусственный дефицит – основа нашего благополучия, – кивнул магнат. – Но для этого нужно захватить Угрюм. Силой.

– У нас нет армии для вторжения. Охрана рудников, личная гвардия – это не штурмовые части.

– Зато у нас есть деньги для найма Ратных компаний. Хотя… – Демидов поморщился. – Слишком явно. Все ниточки приведут к нам.

– Я не люблю пачкать руки напрямую. Предпочитаю чужими, – согласился Яковлев.

Повисла пауза. Никита Акинфиевич подошёл к окну, разглядывая собственное отражение в стекле.

– Мартын, а что если мы снова недооцениваем его? Платонов пережил покушения и Гон, разгромил несколько укреплённых баз, публично унизил Владимир… Что если он и нас…

– Не смей! – рявкнул собеседник, ударив кулаком по бильярдному столу. – Он всего лишь везучий выскочка с хорошими связями. Мы – роды с вековой историей! У нас ресурсы, влияние, опыт…

– У Уваровых тоже всё это было, – тихо напомнил Демидов. – Теперь их вдовы молятся по монастырям за упокой души своих мужей.

Мартын Потапович хотел возразить, но вместо этого налил себе ещё коньяка. Рука едва заметно дрожала.

– Тогда тем более нужно действовать. Пока он не стал ещё сильнее.

Никита Акинфиевич хитро улыбнулся – впервые за весь вечер искренне.

– А что если обратиться к князю Сабурову? У него все мотивы уничтожить Платонова – выход Угрюма из-под власти Владимира, создание автономной Марки, публичные оскорбления в Эфирнете.

– И сейчас его положение шатко, – подхватил Яковлев. – После смерти Веретинского ему нужна поддержка. Финансирование. Союзники.

– Предложение, от которого он не сможет отказаться, – магнат поднял бокал. – Мы финансируем его войну с Угрюмом, он решает нашу проблему с Платоновым. А жилу потом поделим – втроём или вдвоём, если Сабуров окажется слишком жадным.

– Н-да, не хотелось бы, чтобы князь возомнил себя равным партнёром.

– Само собой. Хотя если Сабуров окажется слишком… амбициозным после победы, что ж, несчастные случаи происходят даже с князьями.

Они обменялись понимающими взглядами – союз союзом, но каждый уже просчитывал, как избавиться от партнёра, когда общий враг падёт.

Мартын Потапович тяжело вздохнул и растёр лицо. Демидов отставил кий и закурил.

– Знаешь, Никита, последний раз наши роды объединялись против общего врага… когда это было? Ах да, против старика Морозова в семьдесят третьем. Помнишь, чем закончилось?

Никита Акинфиевич напрягся:

– Морозова устранили. Успешно.

– А потом твой отец попытался захватить его рудники целиком, – Яковлев крутил шар в руках, словно взвешивая. – Нарушил договор о разделе пятьдесят на пятьдесят. Две дюжины моих человек погибли при «несчастном случае» на шахте.

– Это никогда не было доказано.

– Как и взрыв на твоём заводе через месяц, – парировал Яковлев. – Удивительное совпадение, правда?

Они смотрели друг на друга через бильярдный стол – два хищника, вынужденных охотиться вместе, но готовых вцепиться друг другу в глотку при первой возможности.

– Прошлое должно оставаться в прошлом, – медленно произнёс Демидов. – Иначе мы оба проиграем молодому ублюдку.

– Согласен. Но давай сразу проясним – после решения проблемы с Платоновым мы составим юридически заверенный договор о разделе. С пунктами о компенсациях за нарушение. И гарантиями третьей стороны.

– Князь Голицын как гарант?

– Или Потёмкин. Главное – кто-то достаточно сильный, чтобы придушить того из нас, кто решит повторить трюк твоего отца.

– Или твоего дяди с Вятским месторождением в восемьдесят девятом, – Никита Акинфиевич усмехнулся. – Не думай, что я забыл, как он «случайно» перепутал документы и прибрал к рукам лишние тридцать гектаров.

– Это было возмещено.

– После того, как мы заблокировали все ваши поставки в южные княжества на полгода.

Мартын Потапович налил себе ещё коньяка:

– Вот именно поэтому нам нужен железный договор. Чтобы история не повторилась. Согласен?

– Согласен. Но учти – если ты попытаешься кинуть меня, как твой род кидал моих предков…

– То же самое касается тебя, Никита. У меня хорошая память. И архивы с интересными документами о махинациях Демидовых за последние сто лет.

– Взаимно.

Они пожали руки – крепко, до хруста, каждый пытаясь продемонстрировать силу. И каждый уже обдумывал, как обойти будущий договор.

Яковлев поднял свой бокал, и хрусталь зазвенел в тишине бильярдной.

– За старых врагов, ставших союзниками.

– И за молодых щенков, которые скоро узнают, что значит вставать на пути у матёрых зубров.

Они выпили, скрепляя союз, который должен был уничтожить Прохора Платонова. В этот момент в камине с громким треском лопнуло полено, и сноп искр взметнулся в дымоход. Один уголёк вылетел на ковёр, оставив прожжённую дыру в фамильном гербе Яковлевых.

– Надо бы каминную решётку поправить, – пробормотал хозяин, затаптывая тлеющий уголь.

Ни один из них не придал значения этой мелочи.

* * *

В главном зале заседаний Академического Совета в Великом Новгороде царило напряжение, густое как утренний туман над Волховом. Магистр Белинский нервно постукивал пальцами по кафедре, поглядывая на массивные часы над входом. До начала дебатов оставалось три минуты.

– Где же этот мерзавец? – прошипел он своему помощнику.

В первых рядах сидела княгиня Разумовская, сохраняя невозмутимое выражение лица, хотя костяшки пальцев побелели от того, как крепко она сжимала подлокотники кресла. Сидящая рядом фрейлина шепнула ей на ухо:

– Он успеет. Должен успеть.

На противоположной стороне зала представители оппозиции уже обменивались довольными улыбками. Магистр Скворцов из Казанской академии наклонился к коллеге:

– Похоже, наш «герой Пограничья» струсил. Технический проигрыш будет позорным концом его амбиций.

В ложе для прессы журналисты готовили заголовки. «Платонов не явился на дебаты», «Трусость или высокомерие?», «Конец реформатора».

Секретарь Совета уже поднялся, готовясь объявить о неявке одной из сторон, когда снаружи донёсся нарастающий гул. Стёкла задрожали от вибрации.

– Что за чертовщина? – воскликнул кто-то.

Гул усилился, превратившись в оглушительный рёв винтов. Через высокие окна все увидели грузовой вертолёт, зависший прямо над площадью перед зданием. Боковая дверь открылась, и оттуда выбросили толстый трос.

По нему, словно это было самым обычным делом, скользил человек в строгом чёрном костюме. Прохор Платонов приземлился на мраморные ступени с кошачьей грацией и махнул рукой пилоту. Вертолёт взмыл вверх, оставляя после себя вихри пыли и изумлённую толпу.

Маркграф провёл ладонью по волосам, укладывая растрепавшиеся пряди, поправил узел галстука и лацканы пиджака. Каждое движение было неспешным, демонстративно спокойным – человек, только что спустившийся с небес на глазах у сотен людей, приводил себя в порядок так, словно вышел из машины.

Толпа на площади расступилась, образуя живой коридор. Кто-то доставал магофоны, снимая происходящее, кто-то просто стоял с открытым ртом. Прохор зашагал к входу размеренным шагом, каблуки отбивали чёткий ритм по мрамору. Охрана у дверей – два дюжих гвардейца в парадной форме – синхронно отступили в стороны, даже не подумав проверить документы.

Двери зала распахнулись. Прохор вошёл уверенной походкой, игнорируя сотни устремлённых на него взглядов. Поднялся на подиум и слегка поклонился.

– Прошу прощения за задержку. Последние сутки выдались насыщенными. Дела семейные… Надеюсь, я не слишком заставил вас ждать?

В зале повисла тишина. Белинский открыл и закрыл рот, не найдя слов. Варвара едва сдерживала улыбку. Журналисты лихорадочно строчили в блокнотах, уже придумывая новые заголовки: «Театральный трюк или опоздание?», «Платонов спускается с небес на дебаты», «Вертолёт вместо извинений», «Маркграф всё-таки явился».

Секретарь Совета откашлялся:

– Маркграф Платонов прибыл. Дебаты объявляются открытыми.