Текст книги "Император Пограничья 11 (СИ)"

Автор книги: Евгений Астахов

Соавторы: Саша Токсик
сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 17 страниц)

Глава 12

Главный зал Академического совета в Великом Новгороде напоминал античный амфитеатр – полукруглые ряды кресел поднимались рядами к потолку, украшенному фресками с изображением великих магов прошлого. Каждое место было занято. В первых рядах расположились члены Совета в парадных мантиях с золотыми нашивками, надеваемых только на торжественные церемонии и совершенно непрактичные в обычной жизни. Их лица выражали холодную уверенность в исходе предстоящего столкновения. За ними теснились журналисты с магофонами и кристаллами записи, студенты академий всех княжеств, а в верхних ярусах – обеспеченные горожане, сумевшие достать билеты.

Княгиня Разумовская сидела во втором ряду с небольшой делегацией поддержки из Твери. Её каштановые волосы были заколоты строже обычного, а тонкие пальцы нервно перебирали серебряный браслет. Рядом с ней расположился несколько преподавателей-перебежчиков, решившихся публично поддержать реформы. Напряжение в воздухе было настолько густым, что казалось, его можно резать ножом.

Я мысленно вернулся к долгому пути из Алтынкалы – больше суток в воздухе, две вынужденные остановки на дозаправку из-за ограниченной дальности полёта вертолёта. Первая в Астрахани, где забрали группу Ярославы и чуть не столкнулись с местной властью, обеспокоенной масштабом боевых действий возле причала. Пришлось быстро решать этот вопрос. Вторая остановка в Воронеже тоже принесла проблемы – местный князь решил, что ему самому не помешает вертолёт, и опять пришлось тратить время на дипломатию и вежливую демонстрацию силы. Ставки в сегодняшних дебатах были слишком высоки для обеих сторон, чтобы позволить себе опоздание или неявку.

Секретарь Совета, пожилой маг в очках, нервно поправил бумаги.

– Первый раунд: представление позиций. Слово предоставляется магистру Белинскому, – произнёс он звучным голосом. – У вас три минуты.

Николай Сергеевич стоял возле своей кафедры спокойно и уверенно. Мужчина лет сорока пяти, с острыми чертами лица и холодными серыми глазами, безупречный костюм, ухоженная бородка клинышком. На пальце поблёскивал перстень с печатью дискуссионного клуба. Настоящий аристократ старой школы.

– Уважаемые коллеги, – начал он мелодичным голосом, обводя зал взглядом. – Сегодня мы обсуждаем не просто реформы, а судьбу тысячелетних традиций магического образования. Наша система выковывалась веками, проверялась в горниле истории. Единые стандарты защищают Содружество от шарлатанов и дилетантов. Иерархия – не препятствие для развития, а необходимая основа для поддержания качества знаний.

Белинский сделал паузу, позволив словам повиснуть в воздухе.

– Конечно, – продолжил магистр с лёгкой улыбкой, – всегда найдутся самозваные реформаторы без опыта, готовые разрушить проверенную систему ради сиюминутной популярности. Но разве популизм может заменить столетия накопленной мудрости? Разве крики с площади могут заменить кропотливую работу учёных? Система образования – это не предмет для политических спекуляций. И в ходе этих дебатов я это докажу. Спасибо. У меня всё.

В зале послышался одобрительный гул от сторонников Академического совета. Белинский явно знал своё дело – каждое слово било точно в цель.

– Слово предоставляется маркграфу Платонову, – произнёс Секретарь Совета.

Я поднялся не спеша, дождался полной тишины.

– Магистр Белинский прав в одном, – начал я спокойно. – Традиции важны. Но посмотрим на ваши традиции. Талант не выбирает сословие. Среди простолюдинов рождаются маги, способные превзойти любого аристократа. Но ваша система душит девяносто процентов одарённых детей, превращая образование в товар для избранных.

Я повернулся к залу, встречаясь взглядом с разными людьми.

– Текущая система не защищает от шарлатанов – она создаёт их. Когда талантливый простолюдин не может получить образование, он вынужден учиться самостоятельно, без наставников. Вот вам настоящая опасность. Я предлагаю альтернативу: открытый доступ к знаниям, практическую направленность обучения, меритократию вместо кумовства. И в ходе наших дебатов я докажу, что это единственный верный путь для образования в Содружестве. Спасибо.

Секретарь Совета дождался тишины и озвучил:

– Второй раунд. Основная аргументация. Прошу вас Николай Сергеевич. У вас пять минут.

Белинский откашлялся, в его глазах появился азартный блеск.

– Красивые слова, маркграф Платонов. Очень красивые. Но давайте отделим эмоциональную риторику от фактов. Академический совет существует уже тысячу лет. Тысячу! За это время мы подготовили поколения величайших магов Содружества. Грандмагистр Воронцов, открывший принципы стихийного резонанса. Архимагистр Долгорукая, создавшая теорию многослойных барьеров, спасшую тысячи жизней во время Великого Гона восемьдесят лет назад. Магистр Сазонов, чьи труды по артефакторике до сих пор являются основой для исследований по всему миру.

Он сделал паузу, обводя взглядом притихший зал.

– Это не просто имена. Это фундамент, на котором стоит магическая наука Содружества. Каждый из них прошёл через нашу систему образования. Систему, которая веками оттачивалась, совершенствовалась, адаптировалась к вызовам времени. Наши методики – это не застывшая догма, как пытается представить маркграф. Это живая, развивающаяся структура, вобравшая в себя мудрость сотен поколений.

Белинский подошёл к краю сцены, его голос стал жёстче:

– Теперь о международном признании. Наши дипломы принимают в Парижской коллегии магов, в Венской академии чародейства, в Стамбульском университете мистических искусств. Выпускник любой из наших академий может продолжить обучение или работать в любой точке цивилизованного мира. А что предлагает маркграф? Самодельные сертификаты никому не известной школы в Пограничье? Кто их признает? Кто поручится за качество такого образования? Ответ очевиден.

Магистр развёл руками, изображая недоумение:

– Но самое опасное даже не это. Маркграф говорит о практической направленности. Звучит заманчиво, не правда ли? Но знаете, что скрывается за этими словами? Отсутствие фундаментальной теоретической базы. Непонимание глубинных принципов магии. Это как учить человека водить машину, не объясняя, как работает двигатель. Да, он сможет ехать… пока что-то не сломается. А когда сломается – а в магии это означает смертельную опасность – он не будет знать, что делать.

Николай Сергеевич повысил голос, в нём зазвучал праведный гнев:

– В прошлом году в Касимове самоучка-алхимик взорвал половину дома, пытаясь синтезировать Эссенцию без понимания энергетического баланса. Семь погибших! В Угличе три года назад недоучка-артефактор создал амулет, который вместо защиты высасывал жизненную силу из владельца. Покупательница впала в кому, из которой так и не вышла. Вот цена «практического обучения» без должной теоретической подготовки!

Он обернулся ко мне:

– А теперь представьте десятки, сотни таких недоучек, которых маркграф Платонов выпустит в мир с его «революционными» методами. Каждый из них – потенциальная ходячай катастрофа. И кто будет нести ответственность за искалеченные жизни? Кто ответит родителям погибших?..

Белинский вернулся к кафедре, его тон стал презрительным:

– Давайте будем честны. Всё это красивое прикрытие для банальной зависти и политических амбиций. Маркграф использует самые низменные чувства – зависть бедных к богатым, обиду отвергнутых на успешных, злобу неудачников на систему. Классическая демагогия! Пообещать всё и всем, натравить массы на институты власти, а потом на обломках построить собственную империю.

Он указал пальцем в зал:

– Не дайте себя обмануть! Система образования – это не игрушка для политических авантюристов. Это основа стабильности общества, гарантия безопасности, залог прогресса. Да, она не идеальна. Да, есть что улучшать. Но разрушить её ради популистских лозунгов человека, который неделю назад ещё никого ничему не учил? Это не реформа, господа. Это катастрофа, которую мы не имеем права допустить.

В зале поднялся ропот. Некоторые кивали в поддержку Белинского, другие хмурились. Секретарь кивнул:

– Прошу вас Прохор Игнатьевич.

Я чувствовал, что настало время контратаки.

– Красивые слова о традициях, – сказал я, поднимаясь. – Тысяча лет истории, великие имена, международное признание. Но давайте посмотрим на факты, которые магистр Белинский предпочитает не замечать.

Я достал из кармана сложенный лист и развернул его демонстративно медленно.

– Статистика приёма в Муромскую академию за прошлый год. Четыреста девяносто девять первокурсников. Из них четыреста шестьдесят четыре места заняли дети аристократов. Тридцать пять – простолюдины. Причём из этих тридцати пяти только четырнадцать получили гранты. Остальные двадцать один смогли оплатить обучение самостоятельно. То есть бедный талантливый ребёнок имеет шанс три процента попасть в академию. Три процента, господа! Это ваша «справедливая» система?

Я сделал паузу, давая цифрам осесть в сознании слушателей.

– Теперь о стоимости обучения – примерно пятьсот рублей в год в зависимости от выбранной Академии. Квалифицированный мастер зарабатывает два с половиной рубля в месяц. Стоимость обучения – это семнадцать его годовых зарплат без учёта еды и крыши над головой! Простой чернорабочий получает пятнадцать алтынов в месяц – ему понадобится пятьдесят шесть лет, чтобы накопить на один год обучения своего ребёнка! А ведь это только базовая плата. К ней добавьте двести рублей на учебники и материалы, сто пятьдесят на проживание, ещё сотню на лабораторные реактивы. Итого – почти тысяча рублей в год.

В зале послышался ропот. Некоторые студенты из простых семей опустили головы – они знали эту арифметику слишком хорошо.

– Магистр Белинский говорит о безопасности и контроле. Но знаете, что действительно опасно? Когда девяносто процентов магически одарённых детей Содружества никогда не смогут развить свой потенциал. Когда в каждой деревне есть мальчишка или девчонка с искрой дара, которая угаснет, потому что у родителей нет тысячи рублей.

Я повернулся к залу, где сидели члены Академического совета:

– Вы говорите о Великом Гоне восемьдесят лет назад? А помните, кто остановил прорыв Бездушных под Костромой, когда одна из стен получила пробоину? Не Архимагистр из знатного рода, а простой пастух Семён Кривой, у которого проявился мощный стихийный Талант земли в момент смертельной опасности. Он поднял каменную стену и удержал её больше получаса, пока не подоспела подмога из Академии, способная залатать крепостную стену. Семён умер на месте от истощения. Герой, который спас тысячи жизней. А знаете, что было бы, если бы он получил нормальное магическое образование? Он бы выжил. И спас бы ещё больше людей.

Я шагнул вперёд, мой голос стал жёстче:

– Месяц назад Пограничье пережило Гон. Мои ученики, многие из которых простолюдины с минимальной подготовкой, стояли в рядах защитников. Они сражались с Бездушными, пока ваши лицензированные выпускники отсиживались в безопасных городах за крепкими стенами. И знаете что? Мы выстояли. Потеряли товарищей, но выстояли. А теперь представьте – что если бы эти храбрецы получили полноценное образование заранее? Скольких смертей можно было избежать?

Я обвёл взглядом зал:

– Угроза Бездушных никуда не исчезла. Они атакуют каждую неделю, пусть и не такими волнами. И что мы им противопоставляем? Горстку лицензированных магов, которые учились побеждать в теоретических диспутах, а не в реальных битвах? Или армию талантливых магов всех сословий, готовых и умеющих защищать свою землю?

Я достал ещё один документ:

– Вот письмо от старосты деревни Каменка. У них двое детей с магическим даром. Ни один не может позволить себе Академию. Во время последней атаки Бездушных эти дети без обучения, на одном инстинкте, сожгли троих Трухляков. Троих, господа! Представьте, на что они были бы способны с нормальным образованием. Однако система считает их недостойными, потому что их родители пашут землю, а не носят родовые перстни.

Я повернулся к Белинскому:

– Вы правы в одном, магистр. Система образования – это действительно основа стабильности общества. Именно поэтому преступно ограничивать доступ к ней узким кругом избранных. Каждый неразвитый талант – это не просто личная трагедия. Это ослабление всего Содружества. Это наша неготовность к будущим вызовам. Ваша элитарность – не защита качества, а приговор для нашего выживания.

Председательствующий Секретарь поднял руку, призывая к тишине.

– Господа, время второго раунда истекло, – объявил он.

Пока он вещал, я мысленно оценивал ситуацию. Белинский оказался сильнее, чем я ожидал – его аргументы о безопасности и международном признании явно нашли отклик у консервативной части зала. Члены Совета кивали, когда он говорил о традициях, а несколько пожилых магистров даже аплодировали.

Но студенты…

Я видел, как менялись их лица, когда я озвучил цифры. Семнадцать годовых зарплат – эта фраза пробила броню академического снобизма. В задних рядах, где сидели стипендиаты и дети из обедневших родов, я заметил сжатые кулаки и горящие глаза. Они узнавали свои истории в моих словах.

Журналисты строчили в блокнотах – завтра эти цифры будут на первых полосах. Но битва далека от завершения. Белинский умён – он будет бить по моей репутации, попытается представить меня опасным радикалом. Нужно быть готовым перевести дискуссию в практическую плоскость, где его теоретические познания станут слабостью. И главное – не дать ему увести разговор в философские дебри, где он чувствует себя как рыба в воде.

Секретарь Совета поднял руку, призывая к тишине:

– Третий раунд. Перекрёстные вопросы. Стороны имеют право задавать друг другу уточняющие вопросы. Начинает магистр Белинский.

Николай Сергеевич поправил мантию, его глаза сузились:

– Маркграф Платонов, вы мастерски играете на эмоциях публики. Рассказываете трогательные истории о «бедных студентах», разжигаете зависть простолюдинов к аристократам. Это классическая демагогия – натравить массы друг на друга ради собственных амбиций. Не стыдно ли вам использовать такие низкие приёмы?

«Не стыдно ли вам использовать такие низкие приёмы?»

Да-да, вы уже бросили пить коньяк по утрам?

И этот человек мне что-то ещё рассказывает про демагогию. Классическая логическая ловушка. Любой ответ на подобный вопрос выставит меня в дурном свете.

Я усмехнулся, качая головой:

– Интересный вопрос от человека, который в прошлом году на межакадемических дебатах доказывал, что повышение платы за обучение – благо для студентов. Кстати, магистр, сколько вы лично заработали на этом повышении? Насколько мне известно, ваша зарплата выросла на тридцать процентов. Сто двадцать рублей в месяц – неплохая прибавка за счёт «облагодетельствованных» студентов.

Белинский покраснел, пытаясь понять, откуда у меня эта информация, но быстро взял себя в руки:

– Не уводите разговор в сторону. Вот мой вопрос: готовы ли вы взять личную ответственность за каждого погибшего ученика в Пограничье? Потому что обучение магии в зоне боевых действий – это игра со смертью!

Я выпрямился, мой голос стал жёстче:

– Я всегда беру на себя ответственность за чужие жизни и всегда готов доказывать свои убеждения делами. Не так давно во время Гона, я лично вёл учеников в бой против Бездушных. Мы столкнулись с Кощеем – тварью, способной уничтожить целый город. Я стоял в первых рядах и прикончил его, рискуя жизнью. А вы, магистр? Сколько раз вы рисковали собой ради учеников? Или ваша храбрость ограничивается словесными баталиями в тёплых аудиториях?

Магистр проигнорировал мой неудобный вопрос, перейдя к следующей атаке:

– Как ваши неквалифицированные преподаватели обеспечат качество образования без проверенных веками методик?

Я рассмеялся:

– Во-первых, объясните мне, почему в ваших «проверенных методиках» главный критерий качества – это двести часов изучения аристократических манер? Умение правильно держать вилку для устриц делает мага сильнее? Во-вторых, давайте о квалификации преподавателей Академии Угрюма. Профессор Карпов – Мастер третьей ступени, автор фундаментальных трудов по теории стихийных взаимодействий. Магистр Сазанов – светило прикладной артефакторики, чьи учебники используете даже вы. Магистр Аронов не так давно преподавал в Казанской академии. Где ваши возражения против их квалификации? И в-третьих – качество проверяется результатом, а не бумажками с печатями!

Я перешёл в наступление:

– Теперь мои вопросы. Почему девяносто процентов подданных Содружества не могут позволить себе академию? По-вашему это справедливо?

Белинский начал было говорить о необходимости жёсткого отбора, но его слова не нашли поддержку у значительной части публики.

– Второй вопрос. Я держу в руках ваши требования для лицензирования новых Академий. Читаю дословно: «Запрет на распространение еретических теорий о равенстве магических способностей аристократа и простолюдина». Ещё: «Обязательные лекции о естественном порядке и превосходстве знати». Это наука или идеологическая обработка?

Зал зашумел. Белинский побледнел – он не ожидал, что я вновь вытащу их грязное бельё на свет.

– И последнее, – я повысил голос. – Во время недавнего Гона Стрелец Семён Дубнин защищал стены Владимира. Погиб, спасая сотни жизней. Его дочь Ульяна проявила магический дар в десять лет. Но героизм отца не даёт скидки на обучение. Пятьсот рублей в год, Магистр. Вдова Стрельца может продать всё, что есть в доме, включая ордена мужа, но этого всё равно не хватит, чтобы покрыть обучение. Неделю назад вдова героя обратилась ко мне после моего выступления в Эфирнете.

Слова Надежды Кронгельм будто сами собой всплыли у меня перед глазами: «Маркграф, когда Белинский будет сыпать теориями, ударьте по эмоциям. Покажите конкретное лицо, конкретную трагедию. Пусть увидят не статистику, а живого человека». Она была права – сухие цифры забудутся, но реальная история останется в памяти.

Я сделал паузу, обводя взглядом зал:

– Я пригласил эту семью в Угрюм. Ульяна будет учиться бесплатно, как и все остальные дети, невзирая на финансовое положение их родителей. Потому что героизм отцов должен открывать двери, а не оставлять детей за порогом. Это моя справедливость. А ваша?

Эффект был даже сильнее, чем если бы я выдернул несчастного ребёнка из зала на глазах публики. Никто не сможет обвинить меня в использовании человеческой трагедии, но история явно пробила броню равнодушия.

Белинский попытался вернуть контроль:

– Это всё эмоции и частные случаи! Давайте вернёмся к сути – как вы обеспечите методическую базу обучения без фундаментальной подготовки?

Он начал цитировать труды по педагогике магии, сыпать терминами. Я дождался, пока он закончит, и произнёс:

– Хорошо, поговорим о методиках. Покажите нам продвинутое упражнение для Мастеров – создание стабильного защитного контура третьего порядка. Это базовый навык для защиты учеников. Продемонстрируйте вашу «фундаментальную подготовку».

Магистр заколебался:

– Это не место для демонстраций…

– Почему? Вы учите теории защитных барьеров, но можете ли создать его сами? Я покажу, как мы учим в Угрюме.

Я поднял руку, и воздух вокруг меня задрожал. Энергетические потоки стали видимыми – золотистые нити сплетались в сложный узор.

– Видите эти линии? Первый слой – отражение физического воздействия. Второй – поглощение магической энергии. Третий – перенаправление остаточного импульса. Каждый Мастер должен чувствовать резонанс между слоями, иначе структура развалится.

Барьер засиял, переливаясь всеми цветами радуги. Идеальная сфера защиты.

– Ваша очередь, магистр. Покажите альтернативный метод. Или хотя бы повторите мой.

Белинский поднял руки. Энергия закрутилась вокруг него, но хаотично, без системы. Первый слой получился кривым, второй не синхронизировался с первым. Когда он попытался добавить третий, вся конструкция рассыпалась искрами. Магистр вспотел от напряжения.

– Вот разница между нами, господа, – я развёл руками. – Они учат по книгам столетней давности. Мы учим практике. А магия без практики не стоит даже самого крохотного кристалла Эссенции.

Из задних рядов прорезался молодой голос:

– А почему я должен платить пятьсот рублей в год за то, чему Магистр Белинский даже не может научить⁈

Зал взорвался. Студенты вскакивали с мест, преподаватели пытались их успокоить. Белинский стоял на сцене, красный от унижения. Секретарь отчаянно звонил в колокольчик, призывая к порядку.

Я не дал Белинскому опомниться, пока возмущение в зале не стихло:

– Раз уж мы заговорили о практике, ответьте на простой вопрос. Какой коэффициент преобразования энергии при создании барьера третьего порядка?

Магистр выпрямился, пытаясь вернуть академическую выправку:

– Это зависит от множества факторов…

– Цифру, магистр. Конкретную цифру для стандартного барьера.

Казалось бы я бил по сильной стороне своего оппонента – теоретическим знаниям, но предыдущий провал явно выбил его из колеи. Белинский, привыкший к уверенным победам, начал что-то бормотать про формулы Заболоцкого и поправки Ртищева, путаясь в собственных словах. Я видел, как на лбу у него выступил пот.

– Ноль целых семь десятых, – отрезал я. – А знаете, почему это важно? Потому что ошибка в расчёте на одну десятую может привести к обратному выбросу энергии. Ученик получит внутренние ожоги, возможна остановка сердца. В Пограничье мы не имеем права на теоретические ошибки – там они измеряются жизнями.

Я повернулся к залу:

– А вот подтверждение наших навыков обучения. Егор, поднимись!

В первых рядах встал подросток лет четырнадцати – сын кузнеца Фрола, которого я попросил Леонида Карпова привезти сюда. Парень нервничал до одури, но шёл уверенно.

– Вот мой ученик. Егор. У него всего лишь ранг Пробуждённого – самая начальная ступень. Егор, покажи, чему ты научился.

Мальчик вытянул руку. На столе секретаря лежала бронзовая чернильница. Она задрожала, медленно поднялась в воздух и начала менять форму. Металл тёк, как вода, превращаясь в изящную птицу с распростёртыми крыльями. Егор направил её в полёт по залу – бронзовая птица сделала круг и мягко опустилась на кафедру.

– Тонкий контроль над металлом, – прокомментировал я. – Многие Ученики не могут освоить такую точность. А этот мальчик учится всего пару месяцев. Сын простого кузнеца, которому ваша система отказала в праве на образование.

Егор покраснел от смущения и поспешил вернуться на своё место. В зале послышались одобрительные возгласы, несколько студентов даже зааплодировали. Я видел, как члены Совета переглядываются – демонстрация произвела впечатление.

Белинский попытался спасти ситуацию:

– Дешёвый трюк! Один талантливый ученик ещё не доказывает эффективность всей системы. Исключения бывают везде!

– Исключения? – я усмехнулся. – У меня таких «исключений» уже два десятка. И с каждым днём их становится больше. Дети, которым вы отказали, раскрывают потенциал, о котором вы даже не подозревали.

Секретарь Совета, видя, что дискуссия грозит выйти из-под контроля, поспешно поднялся:

– Четвёртый раунд. Контраргументация!

Белинский схватился за эту возможность как утопающий за соломинку. Его лицо исказилось злобой:

– Довольно цирковых трюков! Поговорим о том, кто вы на самом деле, маркграф Платонов. Человек, убивший на дуэли боярина Елецкого! Человек, доведший до самоубийства уважаемого ректора Горевского! И вы смеете учить нас морали?

Я спокойно выдержал его взгляд:

– Да, я убивал. Тех, кто паразитировал на слабых и беспомощных. Напомню, именно Елецкий вызвал меня на дуэль и сам поставил условия – бой до смерти. Я лишь принял его вызов. Почему он хотел заткнуть мне рот? Потому что Елецкий скупал должников для Гильдии Целителей. Знаете, что с ними делали? Проводили бесчеловечные эксперименты с Реликтами. Люди умирали в муках ради их «научных изысканий». А Горевский? Он использовал собственных студентов для таких же опытов, но уже для князя Терехова. В тюрьму он попал за уже доказанное и подтверждённое преступление. Когда я разоблачил его, совесть съела его живьём. Самоубийство – это признание вины, Магистр.

Белинский не сдавался:

– А откуда у вас деньги? Связи с криминалом, тёмное происхождение богатства! Вы разрушитель, не созидатель!

– Деньги от продажи оружия из Сумеречной стали. Оружия, которое спасает жизни защитников Содружества. Каждый клинок, каждый доспех идёт на защиту от Бездушных. Я разрушаю гнилое, чтобы построить здоровое. И напоследок. Магистр Белинский в начале дебатов обвинил меня в использовании зависти бедных к богатым, злобы неудачников к системе. Что ж, давайте посмотрим на факты. У меня собственная Марка, признанная князьями. Магазины «Угрюмый Арсенал» работают в разных городах Содружества. Моё оружие покупают лучшие воины державы. Я заключил контракты на сотни тысяч рублей.

Я шагнул вперёд:

– Это я неудачник, жаждущий разрушить систему из зависти?.. Смешно. Я успешен. И именно поэтому хочу поделиться этим успехом с другими. Знаете, в чём разница между нами? Вы цепляетесь за привилегии, боясь конкуренции. А я открываю двери, потому что знаю – талант не выбирает сословие. Сильные не боятся слабых, Магистр. Сильные возвышают их вместе с собой. Потому что понимают – чем больше талантливых магов в Содружестве, тем сильнее все мы.

Выдержав короткую паузу продолжил, перекрывая попытки оппонента перебить меня:

– Я вкладываю заработанные миллионы в образование талантливых детей всех сословий. В стипендии, жильё для преподавателей, оборудование лабораторий. А вы? Вы собираете миллионы с отчаявшихся родителей, готовых на всё ради будущего своих детей. Так куда же уходят почти три миллиона годового дохода Академического совета? Нам говорят, что в развитие науки, поддержание стандартов обучения и фундаментальные исследования. Так ли это? Давайте узнаем это вместе.

Я достал из внутреннего кармана папку – документы от Старицкого.

– Вот ваша внутренняя отчётность за прошлый год. Читаю: «Заработная плата административного аппарата – два миллиона семьсот тысяч рублей». Но вот что интереснее – из этих денег больше половины ушло лично председателю Крамскому и его ближайшему кругу. Полтора миллиона осело в карманах десятка человек во главе с председателем Академического совета! А на учебные материалы и пособия для малоимущих студентов – двадцать тысяч. Меньше одного процента!

Белинский побагровел и взревел петухом:

– Это подделка! Фальшивка!

И тут произошло то, на что я даже не рассчитывал.

В мёртвой тишине зала послышался скрип отодвигаемого кресла. В ложе членов Академического совета медленно поднялся Галактион Старицкий. Его усталое лицо было бледным, руки едва заметно дрожали, но взгляд оставался твёрдым. Крамской резко повернулся к нему, его глаза сузились в предупреждении.

– Галактион Борисович, сядьте! – прошипел председатель.

Но Старицкий сделал шаг вперёд, к краю ложи. Весь зал замер, сотни глаз устремились на него. Я видел, как побелели костяшки его пальцев, сжимающих край балюстрады.

– Документы подлинные. Я подтверждаю.

Четыре слова. Всего четыре слова – и мир перевернулся.

Тишина была такой плотной, что слышно было, как упала чья-то ручка в дальнем конце зала. Член Академического совета, проректор Ростовской академии – один из столпов системы – публично подтвердил подлинность компромата.

Белинский стоял на кафедре, открывая и закрывая рот, как выброшенная на берег рыба. Его лицо из красного стало пепельно-серым. Крамской вскочил с места, лицо архимагистра исказилось яростью. В зале поднялся шум – студенты вскакивали с мест, журналисты строчили в блокнотах. Это был не просто проигрыш в дебатах – это был раскол самого Академического совета на глазах у всего Содружества.