Текст книги "Товарищ мой"

Автор книги: Евгений Долматовский

 
Есть больные безответные вопросы,
Со времен войны стоят они
За пределами стихов и прозы,
Но не устарели в наши дни.
А ведь надо и пора
Поставить точку
Под бедой,
Напоминающей собой
Пулеметную оборванную строчку,
Тишину, когда проигран бой.
Поле битвы плуг истории пропашет,
Не найдешь и ржавого осколка...
Ну а если речь
О без вести пропавших?
Знаете, их было сколько?
Фосфорной струею их из дотов выжгли
В Бресте, Коломые, Перемышле,
Танками под Ригой растоптали...
Без свидетелей они на дно пошли
В тот треклятый день,
Когда, оставившие Таллин,
Прорывались и тонули корабли.
В рукопашную они бросались честно
На границе
И на подступах к Москве.
 
 
Разве может человек исчезнуть,
Затеряться, как патрон в траве?
Даже птицы в мире на учете:
Сколько при отлете
И прилете.
Разве на планете нашей тесно,
Чтобы вновь и вновь
Производить отстрел?
В «Красной книге» человечеству не место,
Потому и скорбь все горше и острей.
Нету сына,
Нету мужа,
Нету брата,
Нету деда и отца...
На всех одна
Есть могила Неизвестного солдата,
Пламя Вечное,
Кремлевская стена.
Но и перед этим обелиском
Смерть с бессмертием ведут неравный спор:
Утешенье, как найти родным и близким
Тех,
Кто числится пропавшим до сих пор?
 
 
Женщина молилась, умирая:
Он войдет,
Поймет, как я ждала,—
Мать ему ведь я,
А не земля сырая,
Как он там, без моего тепла?
Ставшие старухами невесты
В чемодане берегут фату:
Не погиб он,
Лишь пропал без вести...
Смерть, не трогай эту чистоту.
Тонкогубы и простоволосы,
Жены их давно в семье второй,
А ведь продолжают слать запросы —
Вдруг еще найдется мой герой.
Жжет незаживающая рана,
А в сибирских избах
Столько лет
Обнести не смеют черной рамой
Переснятый с карточки портрет.
 
 
...Мой рабочий стол – как поле битвы:
Пачки писем – надолбы и рвы.
Ничего, вы говорите, не забыто?
Это верно, это точно, вы правы.
Но тогда прошу спасти меня от муки,
По лицу вопросы бьют, как плеть.
Вопрошали сыновья,
Теперь все чаще – внуки:
Ты из сорок первого?
Ответь,
Объясни, куда девались наши деды.
Пенсию платил военкомат,
Но не в пенсии теперь уж дело,
В том, что непонятно – где солдат.
День Победы – праздник всенародный
Даже и для сирот, и для вдов.
Приговор судьбы бесповоротный
Ясен, как бы ни был он суров:
Ваш герой погиб в сраженье за Отчизну.
Почесть воздана,
И время править тризну.
Но исчезнувших без вести семьи
Исповедуют иной устав:
Нету ни на скорбь,
Ни на веселье
До сих пор у них всеобщих прав.
Вечным ожиданием томимы,
Связаны тревогою всегда,
В даль времен глядят они...
А мимо,
Как призывники, спешат года.
 
 
К полусиротам
И полувдовам
Я в кварталы новые пойду,
Чтобы сбивчивым неловким слово
Подтвердить и объяснить беду.
Вдруг сорвусь
И объявлю им прямо:
Невозможна встреча впереди.
Ты забудь, жена,
Простите, мама,
Сын, не жди отца,
И деда, внук, не жди.
Не вернуться им!
Мечтой себя не тешьте...
Говорю, а сам согбен тоской.
Не осталось никакой надежды,
Заявляю честно —
Никакой.
 
 
Тридцать лет тому назад,
И двадцать
Я б такого утверждать не смел,
Мог предполагать и сомневаться,
Так ли беспощаден их удел.
Мог еще наивно верить в чудо
Пограничной схватки штыковой —
Вдруг товарищ вырвался оттуда
С забинтованною головой;
Может быть, в Триесте аль Перудже
В списках итальянских партизан.
Подтверждая братство по оружью,
Русский обнаружится Иван.
 
 
Так я рассуждал,
Опять и снова
Пред собою письма разложив,
Утешался формулой суровой:
Нету в списках мертвых, значит, жив.
 
 
...Суматошный мой день начинается рано.
Дел – навалом, звонки и народу полно.
Но когда салютует волшебным экраном
Через улицу, в доме напротив, окно,
Входит в комнату память.
Встают побратимы
В длиннополых шинелях
Еще без погон.
Сквозь кинжальный огонь
В рукопашную шли мы
И еще знать не знали про Вечный огонь.
Память словно экран.
Проступает все четче
Обрамленное шлемом, как нимбом, лицо.
Украинский испанец, отчаянный летчик,
Прилетавший для связи к зажатым в кольцо.
Под огнем оторвался от пашни не сразу
В рваных клочьях обшивки хромой самолет.
Скрылся в тучах,
Да вот не вернулся на базу,
А механик сидит возле неба и ждет.
Недотрога студенточка, кажется Светка,
В штаб отряда сдала комсомольский билет,
Как ушла
В сорок первом, в июле, в разведку,
Век уже на исходе,
Девчонки все нет.
А недавно скончался конструктор ведущий,
Партизан, ей тогда заменявший отца,
И, представьте, нашли у него под подушкой
Тот билет довоенного образца.
 
 
Люди спросят:
А был ведь обозник ледащий,
В лагерях свою совесть сменявший на хлеб.
Только он не пропавший,
Он просто пропащий,
И вопрос о его воскрешенье нелеп.
Возвратился бы – может, его бы простили,
Но страшился предстать перед очи отца.
Ходит слух,
Что он заживо сгнил в Аргентине...
В страшной сказке
Не сыщешь печальней конца.
Ладно, хватит о нем...
 
 
Счастлив я своей долей,
Тем, что видел
Бесстрашных и гордых людей,
С ними я перешел жизни минное поле,
Верил в завтрашний день,
Встретил завтрашний день.
Но сегодня, ребята, прощаюсь я с вами.
Хоть не в силах свои регулировать сны,
Наяву утверждаю – пришло расставанье,
Вы уже никогда не вернетесь с войны.
Не исчезли без вести,
А честно погибли.
Эту формулу надо принять как закон.
В колыбели планеты,
Как в братской могиле,
Спите вы, не дождавшись своих похорон.
 
 
Из военных времен в наши дни и событья
К вам тяну, как связист, телефонную нить.
Мы тогда назывались войсками прикрытья,
Нынче надо планету собою прикрыть.
Перевернута грозной эпохи страница.
Салютующих пушек развеялся дым...
Всем, кто верил и ждал,
Мы должны поклониться
Долгим русским, советским
Поклоном земным.
Спрятать поздние слезы,
Быть может, удастся.
Безутешного горя хватив через край,
Обратимся, друзья, к своему Государству:
Ты пропавшими
Больше сынов не считай!
Пусть их вдовы и сестры,
Их дети и внуки ,
Станут с семьями тех, кто погиб, наравне,
Им вручи извещенье о вечной разлуке,
Объяви, что погибли они на войне.
Для бессмертья нет рангов
И нет категорий —
Кто исчез без следа,
Кто – по справкам – убит.
Все на фронте сгоревшие —
Гордость и горе,
Обо всех и о каждом Отчизна скорбит.
 
 
Так тревожно кончается это столетье,
Перенесшее две мировые войны.
Против нас замышляют сегодня и третью,
Их ракеты крылатые наведены.
Расщеплен злою волей отчаянных бестий
Дикий атом...
В реакторах адских бурля,
Угрожает он сделать пропавшей без вести
Во Вселенной теперь всю планету Земля.
Перед новой опасностью все мы едины.
Нашей доброй планете пропасть не дадим.
Для истории равенство необходимо:
Мертвым вечная слава,
И слава живым.
Не пропали без вести и вы, наши предки,
Вы являетесь нам, не состарясь ничуть,—
Комсомолочка, что не пришла из разведки,
И пилот, что не смог до своих дотянуть.
 
 
Имена ваши
Мы нанесем на гранитные плиты,
На бетон и на мрамор
И вплавим в металл.
Повторим нашу клятву:
Никто не забыт, и ничто не забыто,
И добавим:
Без вести никто не пропал!
 

1983

 
Четыре года в полковой разведке
Относятся к разряду старины.
Давно историком в десятилетке
Работаю на севере страны.
Наш город юный, весь народ – приезжий,
И я сюда направлен облоно.
Искусственного моря ветер свежий
Распахивает школьное окно.
Урок истории в десятом классе
По новому учебнику веду.
Конечно, есть материал в запасе —
И радость знал я, и хлебал беду.
Но отступать не стану от программы,
Нет смысла в отступлении таком.
Лежат в комоде ордена, а шрамы
Никто не разглядит под пиджаком.
И вдруг ученики и ученицы
Шептаться стали на своих местах,
Раскрыв учебники на той странице,
Где нарисован наш объект – рейхстаг.
К вниманью призываю в строгом тоне,
Но расшумелись все ученики,
И сравнивают подпись на колонне
С той, что всегда им ставлю в дневники.
Пришлось признаться, что одна и та же
Фамилия и подпись тут и там.
«А вы молчали!»
...Разве все расскажешь
При современной сжатости программ.
 

1972-1974

ПЕСНИ МНОГИХ ЛЕТ

 
Идут составы дальние,
Звенят слова прощальные,
Пусть много есть широких
И солнечных дорог,
Но лучшая дорога —
В края, где дела много,—
 
 
           На близкий и любимый
           На Дальний Восток.
 
 
В минуту расставания
Скажи мне: «До свидания».
Уже шумит над нами
Дорожный ветерок.
Идем на стражу мира,
К бойцам и командирам
 
 
            На близкий и любимый
            На Дальний Восток.
 
 
К борьбе, к работе, к бою
Зовем друзей с собою.
Открыты семафоры,
В простор летит гудок.
В жару, в дожди и вьюги
Всегда пойдут подруги
 
 
              На близкий и любимый
              На Дальний Восток.
 
 
Веселыми бригадами,
Девичьими отрядами
Мы едем в край суровый
Работы и тревог.
И, если надо, жизни
Мы отдадим отчизне
               За близкий и любимый
               За Дальний Восток.
 

1938

 
В далекий край товарищ улетает,
Родные ветры вслед за ним летят.
Любимый город в синей дымке тает:
Знакомый дом, зеленый сад и нежный взгляд.
 
 
Пройдет товарищ все фронты и войны,
Не зная сна, не зная тишины.
Любимый город может спать спокойно,
И видеть сны, и зеленеть среди весны.
 
 
Когда ж домой товарищ мой вернется,
За ним родные ветры прилетят.
Любимый город другу улыбнется:
Знакомый дом, зеленый сад, веселый взгляд.

 

1939

 
Только вещи соберу я,
Только выйду за порог,
Сразу волосы развеет
Дальних странствий ветерок.
Ни простор не испугает,
Ни преграды на пути.
У меня такой характер,
Ты со мною не шути.
 
 
Я ни с кем не попрощалась.
Только вышла за порог,
А уж мне бегут навстречу
Поезда со всех дорог.
Я без них могу полсвета
Легким шагом обойти.
У меня такой характер,
Ты со мною не шути.
 
 
Если я ушла из дома,
Нелегко меня найти.
Я одна могу полсвета
Легким шагом обойти.
Не советую тебе я
Повстречаться на пути...
У меня такой характер,
Ты со мною не шути.
 

1939

 
Мы идем за великую родину,
Нашим братьям и сестрам помочь.
Каждый шаг, нашей армией пройденный,
Разгоняет зловещую ночь.
 
 
          Белоруссия родная,
          Украина золотая,
          Ваше счастье молодое
          Мы штыками,
          Штыками оградим.
 
 
Над полями, лесами, озерами
Боевые летят корабли,
И свобода встает над просторами
Возвращенной народу земли.
 
 
Вражья сила качнется и сломится
На штыках наших доблестных рот.
Артиллерией, танками, конницей
Мы проложим дорогу вперед.
 
 
            Белоруссия родная,
            Украина золотая,
            Ваше счастье молодое
            Мы штыками,
            Штыками оградим.

 

17 сентября 1939 г.

 
Помню дым походного привала,
Сон бойцов у яркого костра.
Руку мне тогда забинтовала
Славная военная сестра.
Теплотой и лаской окружила,
Подняла ресницы ясных глаз,
Мне о доме что-то говорила,
Чтобы боль немного улеглась.
 
 
Не забыть мне тихий и короткий
Средь лесов раскинутый привал,
Девушку в шинели и пилотке,
Ту, что я сестрою называл.
Стало сердцу радостно, не скрою:
Этой темной ночью у огня
Показалась мне она сестрою,
А сестер ведь нету у меня.

 

1940

 
Все стало вокруг голубым и зеленым,
В ручьях забурлила, запела вода.
Вся жизнь потекла по весенним законам,
Теперь от любви не уйти никуда.
 
 
И встречи редки, и длинны ожиданья,
И взгляды тревожны, и сбивчива речь.
Хотелось бы мне отменить расставанья,
Но без расставанья ведь не было б встреч.
 
 
Любовь от себя никого не отпустит,
Над каждым окошком поют соловьи.
Любовь никогда не бывает без грусти,
Но это приятней, чем грусть без любви.
 

1941

 
Закурим матросские трубки
И выйдем из темных кают.
Пусть волны доходят до рубки,
Но с ног нас они не собьют.
На этой дубовой скорлупке
Железные люди плывут.
 
 
            Уходит от берега «Ястреб морской»,
            И девушка машет рукой.
 
 
Мы клятвой связались до гроба —
Пусть тысяча бурь впереди.
Ведь ястреб под вахтенной робой
Наколот у нас на груди.
Эй, старый разбойник, попробуй
К родным берегам подойди!
 
 
Мы дружбу скрутили канатом.
Гордимся мы дружбой такой.
Мы в море выходим, ребята,
Нам родина машет рукой.
На палубе парус крылатый
Взлетает, как ястреб морской.
 
 
               Уходит от берега «Ястреб морской»,
               И девушка машет рукой.
 

1941

 
Я уходил тогда в поход
В далекие края.
Платком взмахнула у ворот
Моя любимая.
 
 
Второй стрелковый храбрый взвод
Теперь моя семья.
Поклон-привет тебе он шлет,
Моя любимая.
 
 
Чтоб дни мои быстрей неслись
В походах и боях,
Издалека мне улыбнись,
Моя любимая.
 
 
В кармане маленьком моем
Есть карточка твоя,
Так, значит, мы всегда вдвоем,
Моя любимая.
 

1941

 
У прибрежных лоз, у высоких круч
И любили мы и росли.
Ой, Днепро, Днепро, ты широк, могуч,
Над тобой летят журавли.
 
 
Ты увидел бой, Днепр отец-река,
Мы в атаку шли под горой.
Кто погиб за Днепр, будет жить века,
Коль сражался он, как герой.
 
 
Враг напал на нас, мы с Днепра ушли.
Смертный бой гремел, как гроза.
Ой, Днепро, Днепро, ты течешь вдали,
И волна твоя, как слеза.
 
 
Из твоих стремнин ворог воду пьет,
Захлебнется он той водой.
Славный день настал, мы идем вперед
И увидимся вновь с тобой.
 
 
Кровь фашистских псов пусть рекой течет,
Враг советский край не возьмёт.
Как весенний Днепр, всех врагов сметет
Наша армия, наш народ.
 

1941

 
Ты ждешь, Лизавета,
От друга привета,
Ты пе спишь до рассвета,
Все грустишь обо мне.
Одержим победу,
К тебе я приеду
На горячем вороном коне.
 
 
Приеду весною,
Ворота открою.
Я с тобой, ты со много
Неразлучны вовек.
В тоске а тревоге
Не стой па пороге,
Я вернусь, когда растает снег.
 
 
Моя дорогая,
Я жду и мечтаю,
Улыбнись мне, встречая,
Был я храбрым в бою.
Эх, как бы дожить бы
До свадьбы-женитьбы
И обнять любимую свою!
 

1942

 
Окружили синие туманы
Наш лесок, походное жилье.
Запоемте песню, партизаны,
Чтоб друзья услышали ее.
 
 
Пусть на небе звезды светят ярко,
Я гадать не стану о судьбе,
Что грустишь ты, Оля-партизанка,
Или Киев вспомнился тебе?
 
 
Не грусти, туда вернемся вскоре,
Погуляем около Днепра.
Отомстим врагу за кровь и горе,
И настанет славная пора.
 
 
Ведь недаром «Мстителем» зовется
Наш отряд, пристанище мое.
Эта песня шепотом поется,
Чтоб враги не слышали ее.
 

1942

 
У старой стены на горящем заводе
Гвардейский стоит батальон,
А немцы обходят, а немцы обходят,
Обходят с обеих сторон.
У наших гвардейцев законы простые
Сражаться, покуда живем.
За город любимый, за славу России
Бесстрашно в атаку пойдем.
 
 
В любом положенье робеть не годится,
И наш непреклонный закон —
Последней горбушкою с другом делиться,
Последней гранатой – с врагом.
В дивизии нашей железные люди,
Их слава сияет в веках.
Гвардейцы на танки бросаются грудью,
Сжимая гранаты в руках.
 
 
Три дня громыхают развалины улиц,
Все меньше стучащих сердец.
В последнего немца последнею пулей
Стреляет последний боец.
Над Волгой-рекою, как памятник боя,
Есть надпись на старой стене:
«Здесь насмерть стояли гвардейцы-герои,
Сражаясь в дыму и огне».
 

1943

 
Ночь коротка,
Спят облака,
И лежит у меня на ладони
Незнакомая ваша рука.
После тревог
Спит городок.
Я услышал мелодию вальса
И сюда заглянул на часок.
 
 
         Хоть я с вами почти незнаком
         И далеко отсюда мой дом,
         Я как будто бы снова
         Возле дома родного.
         В этом зале пустом
         Мы танцуем вдвоем,
         Так скажите мне слово,
         Сам не знаю о чем.
 
 
Будем кружить,
Петь и дружить.
Я совсем танцевать разучился
И прошу вас меня извинить.
Утро зовет
Снова в поход.
Покидая ваш маленький город,
Я пройду мимо ваших ворот.
 
 
           Хоть я с вами почти незнаком
           И далеко отсюда мой дом,
           Я как будто бы снова
           Возле дома родного.
           В этом зале пустом
           Мы танцуем вдвоем,
           Так скажите мне слово,
           Сам не знаю о чем.
 

1943

 
Не позабыть нам грозное лето,
Там, у истоков Оки,
Бились с рассвета
И до рассвета
Гвардии нашей полки.
 
 
Взорваны рельсы Курской дороги,
Смолкли в садах соловьи.
Хаты разбиты,
Враг на пороге,
Наша отчизна в крови.
 
 
Шли, расстилая черное пламя,
Танки с фашистским крестом,
Смерть лютовала
Под Понырями,
Добрым и мирным селом.
 
 
Бомбы свистели, выли снаряды,
Спутались ночи и дни.
Не отступили
Наши солдаты,
Насмерть стояли они.
 
 
Немцы полвойска здесь потеряли,
В курских зеленых полях.
Кончилась битва
Под Понырями,
Птицы запели в садах.
 
 
Там мы на запад путь начинали,
Там в наступленье пошли
И до границы
«Фрицев» погнали
С нашей советской земли.
 

1943

 
С боем взяли мы Орел,
Город весь прошли.
Улицы последней
Название прочли:
 
 
           Брянская улица на запад ведет.
           Значит – в Брянск дорога,
           Значит – в Брянск дорога.
           Вперед!
 
 
С боем входим в город Брянск.
Город весь прошли.
Улицы последней
Название прочли:
 
 
            Гомельская улица на запад ведет.
            В Гомель нам дорога,
            В Гомель нам дорога.
            Вперед!
 
 
Гомель нами с боем взят,
Гомель весь прошли,
Улицы последней
Название прочли:
 
 
            Минская улица на запад ведет.
            Значит – в Минск дорога,
            Значит – в Минск дорога.
            Вперед!
 

1943

 
Пока не сыграли тревогу,
Солдатскую песню споем
О наших суровых дорогах,
О нашем пути боевом.
 
 
Дивизия наша родная
В тяжелых окрепла боях,
Гвардейская Тридцать седьмая,
Воздушной пехоты семья.
 
 
Мы встали живой баррикадой
На волжском крутом берегу,
Священной земли Сталинграда
Гвардейцы не сдали врагу.
 
 
Десны закипевшую воду
Прошли батальоны в огне,
Неся на знаменах свободу
И счастье родимой стране.
 
 
И где б ни пришлось нам сражаться.
В какой бы ни шли мы поход,
Мы помним, что мы сталинградцы,
Отборный гвардейский народ.
 

1944

 
Золотился закат,
Шелестел листопад.
К Будапешту гвардейцы
Шли под гром канонад.
Ночевали в селе,
Пели песни во мгле.
Утром снова в атаку
По далекой земле.
 
 
           Кавалерия дальше помчалась,
           Только русская песня осталась,
           Только русская песня,
           Дорогие слова —
           Про страну большую нашу,
           Да про девочку Наташу,
           Да про город краснозвездный,
           Про тебя, Москва.
 
 
Ночи стали длинней.
Небо стало темней.
Под Варшавой солдаты
Расседлали коней.
Был короткий привал.
Дождь в лесах бушевал.
Молодой запевалу
На баяне играл.
 
 
Собирался народ
У старинных ворот.
Мимо города Праги
Шли гвардейцы вперед.
В те победные дни
Засияли огни.
Чехи слушали песню,
Улыбались они.
 
 
            Кавалерия дальше помчалась,
            Только русская песня осталась,
            Только русская песня,
            Дорогие слова —
            Про страну большую нашу,
            Да про девочку Наташу,
            Да про город краснозвездный,
            Про тебя, Москва.
 

1946

 
Друзья, люблю я Ленинские горы,
Там хорошо рассвет встречать вдвоем:
Видны Москвы чудесные просторы
С крутых высот на много верст кругом.
Стоят на страже трубы заводские,
И над Кремлем рассвета синева...
Надежда мира, сердце всей России,
Москва-столица, моя Москва.
 
 
Когда взойдешь на Ленинские горы,
Захватит дух от гордой высоты:
Во всей красе предстанет нашим взорам
Великий город сбывшейся мечты.
Вдали огни сияют золотые,
Шумит над ними юная листва.
Надежда мира, сердце всей России,
Москва-столица, моя Москва.
 
 
Вы стали выше, Ленинские горы,
Здесь корпуса стоят, как на смотру.
Украшен ими наш великий город,
Сюда придут студенты поутру.
Мы вспомним наши годы молодые
И наших песен звонкие слова:
Надежда мира, сердце всей России,
Москва-столица, моя Москва.
 

1948

 
Мы вдвоем. Поздний час.
Входит в комнату молчание.
Сколько лет все у нас
Длится первое свидание.
 
 
Сердцем воина хранимая,
Скоро ночь кончается.
Засыпай, моя любимая,
Пусть мечты сбываются.
 
 
Под луной облака,
Словно крылья лебединые,
И в руке спит рука,
Будто мы – судьба единая.
 
 
Все у нас с тобой по-прежнему,
Только годы катятся.
Ты все та же, моя нежная,
В этом синем платьице.
 
 
Бьют часы. Лунный свет.
Сладко спи, моя красавица.
Пусть пройдет много лет,
Ты мне так же будешь нравиться.
 

1948

 
На деревне расставание поют —
Провожают гармониста в институт.
Хороводом ходят девушки вокруг:
«До свиданья, до свиданья, милый друг.
 
 
Расскажи-ка, сколько лет тебя нам ждать,
Кем ты станешь, интересно нам узнать?»
Произносит он с достоинством в ответ:
 «Принят я на инженерный факультет».
 
 
Загрустили сразу девушки тогда:
«Это значит, не вернешься ты сюда,
Инженером ты поступишь на завод
И забудешь наш веселый хоровод».
 
 
Что он скажет? Все притихли на момент.
«Не грустите,– отвечает им студент,—
Подождите, я закончу институт.
Инженеру много дела есть и тут».
 
 
На деревне расставание поют —
Провожают гармониста в институт.
Хороводом ходят девушки вокруг:
«До свиданья, до свиданья, милый друг»,
 

1948

 
Уходил на войну сибиряк,
С Енисеем, с тайгою прощался,
Словно силы для жарких атак
От родимой земли набирался.
Уходил на войну сибиряк,
С Енисеем, с тайгою прощался.
 
 
           Сибирь, земля раздольная,
           Могучая и вольная.
           Где есть еще такая ширь?
           Ты в душе моей, Сибирь!
 
 
Он в походах хранил и берег
Образ родины, образ любимой.
Много видел он стран и дорог
Средь огня и военного дыма,
Но в походе хранил и берег
Образ родины, образ любимой.
 
 
Лег на сердце чертой огневой
Путь солдата, тяжелый и длинный,
Сибиряк воевал под Москвой,
А закончил войну он в Берлине.
Он с победой вернулся домой,
Енисей его встретил былинный.
 
 
            Сибирь, земля раздольная,
            Могучая и вольная.
            Где есть еще такая ширь?
            Ты в душе моей, Сибирь!
 

1948