Текст книги "Патриот. Смута. Том 4 (СИ)"

Автор книги: Евгений Колдаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 16 страниц)

Толку только от двух этих смертей? Что из этого выйдет? Как бы хуже не стало. Силу собрать надо, чтобы она от имени земли, по воле ее действовала. Чтобы не смогли бояре опять сговориться и противостоять ей.

А раз одному никак, то силой этой управлять надо. А значит, во всем этом копаться и ухо востро держать. Чтобы нож в спину не воткнули и друг другу в глотки не вгрызлись на противоречиях. На корню крамолу и измену рубить. Жестко. Иначе нельзя.

После короткой паузы заговорил:

– Изменников мы словили. Кто смерти тебе желал в подвале сидит. Главный их мертв. Говори, Путята, девушки хоть и глаза да уши имеют, с кем говорят-то? Со слугой моим только. Да и если скажут чего. И так уже все ясно. Ты же сам все сказал, когда пришел, при всех. За это и пулю чуть не получил.

Насчет девушек это было неправдой, но мне плевать. Он уже и так засветился, рассказал при всем честном народе, при всех моих офицерах, что за Минина стоит и что послан сюда, как соглядатай. Еще один гвоздь в гроб – что он есть, что нет.

Добавил, смотря на пыхтящего нижегородца:

– Давай говори, Путята.

– Мы на юг пришли смотреть, что тут, да как. Мы, там у себя, как и ты здесь от всего творящегося ох как устали. Люди посадские у нас побогаче будут, позажиточнее. Вот и понемногу сговариваемся мы, решаем, людей ищем. Не дело то, что на Руси твориться.

– Не дело. Ты меня слышал, я также думаю. Силу хочу собрать и на Москву идти. – Смотрел на него, думал, пытался фальшь распознать, но вроде правду говорил этот торговец. – Ты скажи, зачем при всех, в чем смысл?

– У людей доверие, когда при всех говорят. – Он занервничал. – Это раз.

Вот в это я не верю, от слова совсем. Да, был бы ты воин, хорошо. Но ведь делец, договоры и переговоры ради прибыли – это твое. А там логика иная, выгода какая-то в этом всем тебе есть. И делу твоему.

– А два? Не томи, Путята.

– Знали мы… Мы же слушали, наблюдали, по хуторам поездили, про бобров поспрашивали. Дело-то оно другому не мешает. Мы и вправду промыслом звериным у себя там занимаемся. Ну и здесь… Так, расспросили, разузнали… Ну и за Димитрия в основном силы твои… Были.

– Были. – Че-то, ты от вопроса в сторону ушел. Какое отношение то, что мои за Лжедмитрия стоят имеет к тому, что ты человек Минина?

Юлишь.

Тем временем он продолжал:

– Ну и чуял я, и люди мои, неладное. Решил на живца ловить крамолу.

Очень странно. А может, ты хитрец сам спровоцировал полкового атамана на действия. Знал, что он что-то затевает. Понимал, что враг он твой, и таким образом проявил его. И людей его. Он же, дурень, так резко все творить начал, как с цепи сорвался. Нагородил огороду. Решился на такие меры яростные, непродуманные и быстрые.

– Ладно. – Черт с тобой, не хочешь говорить, не надо. Понаблюдаю за тобой, подумаю. А пока все по-простому сделаем. – Что предложить может Минин твой? Войско вы уже собрали?

Я знал ответ. Нет, ничего у них не готово. Все только начинается и будет это происходить неспешно. До второго ополчения еще год, а то и больше. Но, спросить для порядка нужно было. Ведь что-то предрекло сбор людей служилых под знамена Минина и Пожарского.

– Войско вроде бы и есть, в воеводы толкового как бы и нет.

Судя по разговору, на место князя, они меня, как вариант, могут делегировать. Силой совместной управлять. Отказываться от такого – грех. Только далеко Нижний. Очень. А Клушино близко. Полтора месяца у меня.

Путята тем временем продолжал:

– Мы же воюем у себя там с ляхами. – Перекрестился нижегородец размашисто, нахмурился – Дожили, ляхи до Волги дошли. Где это видано то, когда такое было на земле русской. Позор.

– Дожили. – Поддержал его я. – Десять лет все это творится. Или даже больше. Как голод начался, пожалуй. Ослабела земля русская. А как не ослабеть, то, если режем друг друга да бьем.

– Так-то оно так, воевода. – Он вздохнул. – В общем так скажу я, что знаю. Войско есть, пока небольшое. Но растет оно изо дня в день. Пока что медленно. Не можем мы раз и всеми переметнуться, отделиться от Шуйского. Он пока названный царь. Хоть и… – Путята опять на девок за спиной моей посмотрел. – Но то, что он творит и что вообще твориться, не дело.

– На Москву идти хотите? – Спросил в лоб.

– Мы? Нет. – Он замялся. – Говорю же. Воеводы у нас нет. Да и часть людей не двинет далеко. У нас своих банд много. Эти, упыри, что воренку присягнули разбой чинят. Вам-то, здесь на Воронеже он люб, многим. А нам. – Путята на горло ребром ладони показал. – Вот тут.

– Ясно. А если я, скажем, у Серпухова через месяц встану. – Называя город, я смотрел на него пристально. Не моргнет ли, не покажет, чем, что знает о том, что там затевается.

Нижегородец аж крякнул. Глаза выпучил.

– Шустр ты воевода! Скор на дела, Игорь Васильевич.

– Ну так что скажешь, Путята. Придет войско из Нижнего через месяц или нет?

Даже в полумраке было видно, что он покраснел. Стащил шапку, засопел еще сильнее прошлого. Смотрел то на меня, то на девок. Думал, это прямо видно было по его лицу. Двое его сопровождающих переглядывались. Лица были удивленными и малость глупыми.

Кашлянул:

– Воевода. До Серпухова от Нижнего Новгорода по воде верст семьсот. – Он пристально смотрел на меня. – Это как раз где-то месяц. Но мы-то тут, а войско там. Нам туда еще попасть надо, воевода. Как-то.

Ага, значит, вопрос в том идти или нет у вас уже не стоит. Подконтрольная посадским людям часть войска выдвигаться готова. Было бы за кого и под чьим руководством. Во мне, судя по всему, такой человек обнаружен.

Чудно.

У тебя, Путята, есть полномочия даже такие вещи обсуждать. Ты, не просто торговец и делец. Даже не просто посол. Раз такие вещи решать хочешь. Чего же ты здесь делаешь, нижегородец.

Задумался я, глубоко, сильно. Неужто с татарами говорить ты, сотоварищ думал? Откуда еще силу-то здесь брать? Как такой, как ты, могущий дать ответ о готовности нижегородского войска, и его выдвижении оказался здесь? Или казаков нанять решился, среди них кого-то найти.

Черт, прессануть бы тебя жестко, допросить, выведать все. Но придется юлить и вытягивать по крупице, по капельке, может и не сегодня даже. Ох и интересный ты человек, Путята Бобров.

Смотрел на него пристально, думал. Чувствовал, что мозг мой прямо закипает от такого поворота событий.

– Десятого июня в Серпухове быть смоешь? С войсками. – Я поставил задачу четко. – Да или нет?

Глаза нижегородца полезли на лоб. Не ожидал он от меня такого напора.

Глава 5

А что ты ждал, товарищ Бобров?

Мы тут не в бирюльки играем, по крайней мере, я. Ты пришел сюда, смотрел, выглядывал, все думал, на какой кобыле ко мне подъехать – косой или кривой. Пришел на военный совет, вывалил все про Минина. Зачем? Ясен пень, ты умный, раз тебя сюда послали.

А раз умный, то я тебя сейчас начну перед фактами ставить и проверять.

– Ну так что, Путята. Десятого июня в Серпухове? Ждать тебя или нет?

Сам я прикидывал, что от Серпухова до Клушино, километров, наверное, двести. Это где-то между смоленском и Москвой, ближе к первому. А Серпухов это южнее Москвы. Карту бы добыть хорошую, а то из головы информацию таскать, ой как сложно. География она наука точная, а по памяти плюс минус два локтя по карте! А ошибаться нельзя.

Путята молчал, уперся здоровой рукой в стол. На лице его я видел замешательство.

Хитрый черт, давай уже, говори.

– Нет. – Наконец-то выпалил он.

Ничего себе, то есть ты сейчас, дорогой мой человек не думал, как рассказать мне о проблемах, а считал? Выходит, войско готово идти. Только приказ дай! И ты тут… Я все больше думал о том, а какого рожна здесь делает этот человек.

Вот серьезно!

Буравил его взглядом, а сам анализировал, прикидывал варианты, высчитывал.

– Не поспеем мы, воевода. – Проговорил он тем временем. Задумчиво, напряженно. – Пока мы в Нижний, пока там соберемся. Месяца два надо. Да и… – Он смотрел на меня с прищуром. – Там же Рязань. Ляпуновы, они хитрецы еще те. Они уже и за Дмитрия были, и за Шуйских. Вертятся, как вьюны.

Но, вначале ты все считал, а только теперь эту отмазку выдал. Основное, что тебя останавливается, это время. Уверен, с Рязанью у тебя, у вас, есть каике-то договоренности.

Так, чего же ты здесь делаешь, Бобров!

– Время такое. – Сказал я холодно. – Путята…

Буравил его взглядом, а он меня. Накал достиг такой мощи, что его сотоварищи занервничали сильно, дергались, переглядывались. Даже девушки в углу возиться перестали, чувствовали, что вот-вот и что-то случиться может.

– Воевода?

– Путята, а как так выходит, что ты тут такие вещи решать можешь? – Дальше следовал мой немой вопрос.

Кого ты искал здесь?

– Так. – Он улыбнулся совсем уж лукаво. – Я же человек посадский. А мы все друг другу доверяем. Прежде чем ехать условились о многом.

Темнишь…

Черт, да это же настоящий олигархат. Они хотят спихнуть старую боярскую зажравшуюся аристократию. Молодые рода, при деньгах, заработанных на торговле. Шуйский им для прикрытия нужен. Хоть какой-то царь, пока другого нет. Лжедмитрий, опасен, непредсказуем. Татары? Неужто и они их купить хотели? Там Касимов рядом, со своими, служащими Димитрию степняками. Может тоже их человеком хан их стал.

Почему?

Ну а почему Лжедмитрий заговор с его стороны ощутил и от себя отослал. А потом один из телохранителей воренка то и убил? Татарин на службе.

Интересно.

А если казаки, и из них какая-то сила. На них опереться-то в целом можно. Денег дать, вооружить. Это, по-нашему, в терминологии моего времени ЧВК – людей взяли, снарядили, одели, обули, они за деньги воюют. Наемники, но выполняющие не только работу за деньги, но и имеющие отношение к русской культуре.

Все же немцы там, шведы, французы – они же без идеи воюют. За деньги хорошо убивать. Но вряд ли кто-то согласится умирать за чеканную монету. А вот свои – они могут. При должном подходе и качественной оплате.

Мыслей много, очень много.

Только мне какой с этих деловых людей прок? Думай, Игорь. Как работать с такими. С теми, у кого денег много. Не власти, не войска поместного в подчинении, а средств. Для людей, которых нанять можно.

Выходит… Если подумать…

Воспользоваться ресурсами, опереться. А дальше – деловые люди, дело хорошее. В них искра есть. Стремление к росту, развитию. А коли на себя гнуть сильно будут, войско же оно всегда за командиром идет, а не за тем, кто платит. Сила-то она у того, у кого реальный меч.

Король, в нашем случае царь, имеет одну власть, священник иную, а магнат – третью. Но за кого встанет воин? В нашем, русском случае, выбор очевиден. Царь, крепкий и сильный, как олицетворение всего, как защитник земли и веры, опирающийся на финансовый капитал магнатов и традиции в виде православия.

Вот и ответ.

Не выйдет у вас, нижегородцы сильно устои сменить. Прогресс этот не такой быстрый, как вам бы хотелось. И не везде. От региона к региону сильно отличается. Хотя в Европе как раз в это время города поднимают головы. Голландские, строящиеся и живущие с морской торговли.

Промышленники и капитал начинают пытаться участвовать в интригах и постепенно становятся реальной силой. Голландия, страна городов и промышленных производств, вставшая против феодальной до мозга костей Испании того времени – тому наглядный пример.

Вот и у нас. Деловые люди почувствовали силу.

А может, и хорошо это. Думай, думай, Игорь. Как в свою сторону все это повернуть.

– Ладно, Путята, еще о личном еще спросить хочу. – Решил отпустить ситуацию.

Вопрос не срочный. Сутки у меня есть. Пока что вводную получил, пищи для размышлений очень много. Обработать надо, взвесить. Перевести тему надо, отпустить ситуацию.

Спросил неспешно, после долгих раздумий:

– Я с вашей землей плохо знаком. Сестру мою в монахини… – Втянул носом воздух, сделал недовольную мину. – Не то чтобы по своей воле, скорее по настоянию и требованию прошлых моих и семьи моей добродетелей. Так вот, вроде как в Макарьевский Желтоводский монастырь ее отправили. Где-то у вас там он. Под нижним. Слышал о таком?

Напрягся, смотрел на него, примечал каждую мелочь. Знает ли или нет. Может ради этого он здесь.

Нижегородец нахмурил брови. Чувствовалось напряжение какое-то. В курсе? Вроде нет, не так уж он это резко воспринял. Больше с задумчивостью, а не удивлением.

Второе. Сработал ли мой обман или что-то заподозрил этот торгаш. Вроде все пока гладко, как вижу.

– Слышал. – протянул Бобров. – Туда, насколько знаю, не так просто попасть. То ли каторга, то ли уж очень привилегированное место. Я-то больше по промыслу, а не по делам священным. К тому же – женский монастырь. Мы с мужскими как-то еще торговлю ведем. А там, где девы, монахини. Как-то меньше.

– Скорее, каторга. – Хмыкнул я. – Раз поневоле туда мою отправили.

– Скорее. – Пожал плечами Путята.

Смена темы ему была приятна, не пугала, не удивляла. Скорее всего про Рюриковну он не в курсе. Отлично. Козырь у меня в рукаве есть.

Хлопнул по столу руками, проговорил:

– Значит. Ждать вас буду под Серпуховом, чем раньше, тем лучше.

Значит, Клушино мне без вас выигрывать, союзнички новообретенные.

– Воевода… – Он смешался, теперь начались оправдания. Отнекивается, значит, цену набивает. Торговаться начнет. – Так, не выйдет же так все просто. Как мы людей то соберем, на что. Как Рязань-то пройдем?

– Я свое слово сказал. Путята. – Я улыбнулся наигранно невесело. – Я что думаю. Сяду, прикину, посчитаю, что и как. И всей ратью, что соберу, скоро двинусь туда через Елец и Тулу. Разобью Дмитрия, а потом… потом поглядим.

Говорил неспешно, уверенно. Он слушал, задумчиво, поглаживал бороду, лицо. Кивал с пониманием.

А я наблюдал и примечал.

Не мог я ему сказать, что к Клушино мне надо. Все это надо высчитать, время заложить. Его у меня мало. Очень мало. Скорости войск сейчас небольшие. Это даже не Суворовские марши по сорок километров в день. Пехотой! Дмитрий Донской, идя на поле Куликово, двигался по двадцать пять километров, как пишут историки. И это считается учеными достаточно быстро для того времени.

Но тогда дороги хуже были. Это как-то надо учитывать.

Надеюсь, мы сможем идти с такой же скоростью. Все же земля своя, обжитая. Но лучше закладывать больше. Частью по воде пройти попробуем, по крайне мере пехота и обозы. Артиллерия еще. Конница-то быстрее сможет. Все же татарские армии могли и пятьдесят километров выдать, а форсировано, когда очень надо и все сто. Но один раз, сделав рывок. А это невероятно много по тому времени.

Карта нужна. До зарезу.

И тут я решил обнаглеть и рискнуть. Чем черт не шутит.

– Путята, а карта у тебя есть? Ты же как-то сюда добрался? Путешествовал.

Нижегородец вздохнул.

– Есть воевода, в Воронеже только.

О как. Это же находка целая. Глянуть обязательно надо на нее, прикинуть, что и как. Сверить свои познания.

– Точная? – Спросил чуть задумавшись.

Я понимал, что в это время надежда на точность невеликая. Но всем своим офицерским штабом нам нужно сесть и составить план действий и скорости передвижения, чтобы успеть.

– Да. – кивнул он. – Добрая карта.

– Надо бы тебя с ней в терем. Срисовать. А то армия без карты, никак.

Нижегородец закивал, хотя и выглядел все равно как-то напряженно.

– Ладно, Путята. На том и порешили. К Серпухову идем. Ты своим письмом от меня как-то отправь в ближайшие дни. – Улыбнулся ему по-доброму, располагая к себе, добавил: – Оно нужно вашему Минину для понимания дел. Раз цели у нас единые, то действовать надо как-то вместе. Собраться всем югом и востоком и сделать то, что должно.

– Что должно. – Повторил Путята, наклонил голову. – Жду тогда, воевода. Здесь при тебе буду, с людьми.

В сенях послышалась возня. В дверь постучали, появился один из бойцов Якова. Я уставился на него. Нижегородцы тоже слегка всполошились.

– Воевода, там к тебе.

– Кто? – Я приподнял бровь.

– Казак какой-то. Злой, хоть и молодой, ворчливый. У ворот стоит. Стрельцы не пустили.

А видимо пришел мой цепной пес. Хорошо. Надо с Пантелеем их познакомить, чтобы сработались. А стрельцы молодцы, как выговор от меня получили, сразу работать нормально начали.

– Путята, тут пока. – Махнул ему. – Обед скоро, сотники, думаю, придут. Ты с людьми в сенцах размещайся, обживайся. Там охрана теперь получше будет.

– Спасибо, воевода.

Не ответил, кивнул, поднялся и вышел во двор скорым шагом.

Да, действительно, у ворот стоял боец. Стрельцы не пустили внутрь, преградили проход Тот самый молодой, хорошо одетый казак. Сабля на боку, пуговицы серебром блестят, шапка на меху с брошью. Ткань кафтана дорогая, пистолет, кинжал, аркебуза в руках. Снаряжен по лучшей форме. Если сравнивать с самими Чершеньскими, то чуть ли не лучше. Хотя… Нет, более вычурно напоказ. Те постарше были, поумнее, не выделяли того, чего не нужно.

Конь, наверное, тоже есть, а твои два у такого-то казака. Пасется со всеми.

– Пустить. – Выдал я приказ.

Он вошел, смотрел волком, не знал, куда руки деть. То ли подбочениться, то ли по стойке смирно стоять, то ли, наоборот, какую-то иную позу занять. А может в пояс упереть, в саблю.

– Как звать-то тебя, парень?

Прозвучало это странно, потому что возраста мы были примерно одинакового. Визуально.

– Богдан Межаков сын Филата. – Проговорил он нервно. – Пришел я к тебе, воевода, долг отдавать. – Шмыгнул носом. – Хочешь, волком выть буду, хочешь псом рычать. Раз проигрался, то должен. Пока не заслужу отпущения твоего.

– Про отпущения уговора не было. – Я с кривой усмешкой на него смотрел.

Тот вскинулся было, но почти сразу утих, плечи осунулись.

– Богдан, имя твоего отца мне знакомо вроде. Известный казак?

Действительно, что-то припоминалось мне в истории о Межаковых. Имя какое-то еще…

– Да, воевода. Феофилакт, если коротко, Филат Межаков, отец мой, атаман.

– Служит кому? И как так вышло, что ты не с ним? А здесь?

Я оценивающе взирал на молодого человека.

– Димитрию служил, года два. А я… С ним ходил, а потом на Дон вернулся. Ранен был. – Он хлопнул себя по руке правой, по плечу. – Как от ран оправился, вот к Чершенским прибился.

– А если против батьки биться придется, то что?

– Ох не завидую я тебе, воевода. – Покачал он головой. – Батька мой, казак крепкий. Старый.

– А если тебе самому, то что?

Он вздохнул, глаза опустил.

– Понимаю, отец как-никак. Родная кровь. – Смотрел на него пристально, изучал.

Там, внизу, как-то более боевито он выглядел. Да и понятно, что он сразу за братьями атаманами не пошел. Добычей прикрывался, а на самом-то деле, против отца не хотел воевать. Такое случиться вполне может в Смутное время. Действительно, ситуация сложная. Но, имея под рукой этого человека, можно было перетащить его предка на свою сторону.

А это хорошо.

Главное – сыграть верно.

– Так что, атаман. Выть мне или псом бегать.

– Не дури, Богдан. – Я усмехнулся. – Мне пес не нужен. Не такой, по крайней мере. Потребен мне человек, который в бою прикроет. На которого положиться можно, как на себя. Который и ночью спать не будет, если надо, и с врагом, что сильнее окажется, биться. Не отступит. Такой вот. Справишься?

– Я казак. Я смерти не боюсь, а что до сна. – Он усмехнулся. – И ночь не спать могу, и день потом.

Ох уж этот юношеский максимализм. Ну да ладно, раз говорит, значит, опыт имеется. К тому же в бою человек бывал. Ранение получил, лечился, восстанавливался.

– Вот и порешили. – Сказал ему спокойно. – Идем, познакомлю тебя с Пантелеем. Богатырем нашим. Он тоже мой, так сказать, телохранитель, что ли. Вот и ты подле меня будешь.

– И лаять не надо будет?

Я смотрел на него и видел играющую в парне юность. Сам-то я был с виду такой же. Только в душе и разуме – прожженный, матерый дед, разбирающийся в людях и интригах. Да и чего уж там, видевший многое, прошедший через многое и умеющий прилично всего.

– Не дури. – Сказал спокойно. – С этого пользы никакой. С гавканья. – Осмотрел его, снаряжение, прикинул, что нового ничего не нужно пока.

Мы вышли из ворот.

Пантелей сидел недалеко, бездельничал. Григорий с Филаретом спорили на другой стороне лазарета. Часть раненных уже была погружена на лодки. Легкие, наши, воронежские.

Махнул своему личному, персональному богатырю. Тот голову поднял, навострился.

Подошли.

– Вот тебе помощник, Пантелей. Казак. Вдвоем будете жизнь мою хранить. – Улыбнулся я служилому человеку.

Он, не вставая, осмотрел парня коротким взглядом, погладил бороду.

– Славный малый, только тощий. – Улыбнулся. – От пули не прикроет.

С этими словами он неспешно поднялся, расправил плечи, добавил.

– И коня на скаку не свалит.

– Ты его не обижай. Поговори, чего умеет, сам покажи, что да как, обучи. Будь старшим товарищем, если надо.

– Сделаю.

– А ты, казак, Богдан, гонор свой под пятку спрячь. – Пристально смотрел на донца. – Работать будете вдвоем, когда нужно будет.

– Хорошо, воевода. – Он постарался придать лицу менее недовольное выражение, чем было. – Хорошо. Твоя правда.

Оставил их знакомиться, а сам двинулся к Георгию и Филке. Они увидели меня, ждали.

– Воевода, часть пушек погрузили, людей тоже. – Улыбнулся инженер.

– Славно. Что еще хорошего?

– Да я мель посмотрел. – Филарет выглядел довольным и говорил весьма радостно. – Размывать ее начало уже. Тоже новость хорошая. Думаю недели две, и не будет ничего. Брода не будет. Не пройдут здесь татары большой силой.

– Отлично, а ты Григорий, что?

– Да, что. Чершенские рады будут за татарами присмотреть. Они же тут по твоему решению оставляют заслон. Вот и. – Он немного сморщился. – Будут ждать выкупа и помаленьку полон этот продавать.

М-да…Не нравилась мне идея торговли людьми. Да, степняки, извечные враги этого времени, но…

– Холопами будут, хлеб сажать, пахать. По хуторам кто поспокойнее, распродадут. Дорого брать не будут. У людей же денег нет сейчас.

– А сколько холоп стоит, Григорий? – Смотрел я на него холодно. Очень не нравилась мне вот такая арифметика. Но знать же нужно.

– Вообще, холоп, он как конь ценился раньше. Но сейчас конь-то дороже. Да и у крестьян денег нет, все равно. На еду казаки менять будут.

– В общем, выходит. Это мой им такой подарок, что ли. Учесть это как-то надо.

– Сложно, воевода. Это же не пистоль, не кольчуга. Татарский холоп. Один, может, и останется, работать будет, может, и обрусеет. А другой, да третий, утекут. Или их родня налетит через год-два, отобьют. У нас здесь так. Нелегко. То мы их, то они нас.

Даже меня, закаленного в боях ветерана, видевшего многое, очень многое. Мысль о том, что вот так запросто можно кого-то продать, взять, передать, лишить воли – коробила дико. Ненормально это было, непривычно. Но, эпоха такая. Да и все же, мы не европейцы, которые кораблями перевозили «черную кость» в Новый и Старый Свет. У нас, получается, это вызвано банальным вопросом: а куда этих людей девать?

Отпусти? Так, они через год опять придут убивать.

Требуй выкуп? Так, не за всех заплатят же.

Убей? Ну… Здесь очень сложный, философский вопрос, что важнее – жизнь человеческая или свобода.

Хоть мне все это чертовски не нравилось, что придется действовать по законам семнадцатого века. Самому в это лезть, руки марать – нет, увольте. Казаки в этом соображают, вот пускай и занимаются.

– Хорошо, Григорий. Пускай люди Чершеньских с ними и занимаются. Перепиши только сколько, кого. – Проговорил с кислой миной на лице.

– Это сделаю, воевода.

– Кстати, как там имущество, что с татар снято было? Трофеи? – Вот это более интересный и важный вопрос.

– Хорошо, я примерно все описал. В Воронеже займусь более точно. Ты скажи, воевода, когда мы на север идем? А то мне же понимать надо, сколько времени на бумажную волокиту закладывать.

– Дней пять точно есть.

– Мало, ой мало. – Вздохнул подьячий.

В этот момент над пологим холмом раздался трубный звук рога. А значило это, что дозор какой-то из Поля срочно возвращается. А если так, то это могло нести только одну весть.

Татары!