Текст книги "Патриот. Смута. Том 4 (СИ)"

Автор книги: Евгений Колдаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 16 страниц)

Интересно. Вот так сразу, даже без каких-то экивоков человека, незнакомого Государем, назвал. Что твориться-то. Казаки те, видимо, хорошо поработали с народом. Слухами земля все больше полниться стала.

– А с чего ты, человек служилый, взял, что государь перед тобой? – Буравил его взглядом.

– Так… – Он смешался. – Знамя-то и… Слухи ходят.

Слухи, все, как я и думал.

– Ну так что, веди тогда меня с людьми в Елец? – Сказал так, чтобы не назвать себя Царем, но и не разубеждать этого парня.

– Конечно, отец наш, конечно.

Он слетел с коня, побежал в мою сторону, но Пантелей с Богданом преградили ему дорогу на конях своих. Хорошо сработали. Мало ли что какой человек удумать мог. Этот-то вряд ли. Чувствовался в нем юношеский максимализм и желание выслужиться. А здесь такая возможность. Государя… Вроде же это он перед ним. В город вести!

Дозорный поклонился низко, разогнулся, перекрестился.

Точно! Мысль как-то сама собой появилась в голове.

– Скажи, служилый человек, а есть на этом берегу Сосны церковь? Храм? С дороги, перед тем как в город въезжать, зайти хочу, помолиться.

Интересный план насчет того, как стоит в город входить, формировался.

– Конечно, отец наш, конечно. – Промолвил то же самое, что и первый раз, поклонился.

– Веди.

– Да, сделаю, сейчас. – Вновь отвесил поклон, повернулся, двинулся быстро к коню.

– За мной. – Проговорил я негромко. Затем к Якову, что стоял недалеко обратился. – Вы за дозорным выдвигайтесь, а мы чуть отстанем. В авангард ближе к храму выйдем.

Тот кивнул, начал строить чуть сбившихся бойцов в походные порядки.

А моя личная охрана повернулась и вслед за мной двинулась к бывшим Елецким пленным. Они в арьергарде у нас шли, под надзором. Даже не под охраной, а так больше, приглядывали за ними на всякий случай.

– Сотоварищи. – Обратился к ним, когда подъехал. – Кому знаком этот человек.

Все тот же десятник, который просился у меня выслужиться, делом верность доказать, спешился, ко мне быстро двинулся.

– Государь, батюшка. – Как же, черт возьми, это мне слух режет. – Знаю его. Имя не помню, но в лицо точно и он меня должен. На смотре вместе бывали не раз.

– Хорошо. Езжай к нему, поговори.

– О чем? – Он удивился, смотрел на меня широкими глазами.

– О жизни своей. Расскажи, что было с тобой, что видел, что знаешь. Правду всю. – Усмехнулся я. – Иди.

Тот в недоумении кивнул, тронул коня и помчался исполнять приказ. Ну а мы всеми развернулись и влились в пришедший в движение отряд.

Понеслись по полю зеленому через моросящий дождь.

Царя во мне, значит, увидели. Может это и хорошо. Если ворота крепостей открываться будут. Пускай говорят. Десятник этому дозорному все как есть расскажет. И если нашему какому человеку он может и не поверит, то своему знакомцу, говорящему от всего сердца – уж точно. Когда правду говорят, она же чувствуется. Это врать – уметь надо, чтобы за истину люди принимали, а с правдой это умудриться нужно, чтобы не поверили тебе.

Либо… В ситуацию такую попасть, когда сомнения в тебе имеются.

В это время с разведкой, контрразведкой и вербовкой агентов все еще очень и очень плохо. Направление не развито. В стан врага засылать соглядатаев, конечно, можно, только… А как информацию передавать? Гонцами? Но есть такой момент, важный: если кто-то знает о том, что ты передаешь информацию, скорее всего, узнают о ней многие. И тогда – какой ты шпион и разведчик? Поэтому вся эта привычная мне хитрая игра разведок сейчас в Смуту только в зачаточном состоянии находиться. В хитрости людей и их сообразительности.

И если в высших кругах общества, среди бояр, хитрецов и игроков на две-три стороны найдется, ведь они все в Москве к тому же сидят. Там информация быстро передается. А вот среди простого люда – по большей части обычные, честные вояки служат. Бесхитростные, так, мне кажется. Ну или выгоду себе ищущие, как атаман полковых казаков Воронежских, с которым после битвы с татарами покончить мне пришлось.

Шли мы в направлении к храму под моросящим дождем.

Забирали чуть на север.

Впереди на горизонте показались дымы и по левую руку я в этом сыром мареве начал я разбирать очертания раскинувшейся на берегу реки Елецкой крепости. Но, нас ждал храм. Вначале он, а потом уже городок.

Если все удастся задумка моя, войдем в Елец без боя.

Глава 23

По моим прикидкам через минут сорок после встречи с дозорным мы подъехали к слободе. Обычные крестьянские домики, хозяйства, поля окрест. Бедно, неказисто, просто – как и везде в это время в Русской провинции. Животина какая-то под присмотром пасется – коровы. Да, дождь, но пока несильный, надо же как-то насытить буренок. А это уже некий признак зажиточности.

Одна улица с битой в грязную кашу поверхностью и храм по центру всего этого пасторального пейзажа. Кустарники, деревья плодовые, а людей нет. Все по домам сидят от непогоды укрылись. Или нас испугались?

Я подъехал к нашему провожатому. Тот при виде меня как-то подобрался, вытянулся, чтобы выглядеть максимально боевито. Елецкий десятник, что был рядом с ним, тоже вытянулся в седле. Сопел.

– Как храм зовется, служилый человек?

– Церковь Димитрия Солунского, государь.

Хм, кто это такой, интересно. Святой какой-то, наверное, или мученик. Необычно как-то.

– А что за слобода?

– Да, казаки беломестные здесь, государь. Но, ушли они почти все. С воеводой к бродам Талицким. Прости, поэтому не встречают тебя.

Ага, этим ты мне сказал сразу многое. Это хорошо, все, как я и думал.

– Яков!

Сотник был тут как тут. Он тоже следовал во главе нашей колонны.

– Десять самых опытных с нами, остальные здесь. В дозор.

– Сделаю, воевода.

– Вы вдвоем. – Это касалось десятника и дозорного из Ельца. – Тоже со мной.

Они закивали.

Влетать всей сотней в деревню смысла не было. Зачем людей пугать и наводить панику. Нам с батюшкой поговорить надо. Его поддержкой заручиться.

Через несколько секунд, ушедших на отдачу приказов, мы небольшим отрядом двинулись по улице к храму. Вели нас Елецкий дозорный и десятник, бывший пленный. Двери строения открылись, и нам навстречу вышел средних лет человек.

Дождь стал накрапывать поменьше, что в целом радовало, но, скорее всего, это было ненадолго, уж очень сильно обложным было небо.

Подъехали. Я спешился. Осмотрелся.

Странное дело, не может такого быть, чтобы прямо все мужчины ушли. Старики какие-то должны остаться. Да хоть кто-то, кто мог от разбойников залетных станицу защитить. Невозможно было оставить здесь только женщин и детей несмышлёных.

Осторожнее надо. Как бы из-за угла какого не пальнули бы.

– Яков, твои люди здесь. По сторонам смотреть, а то безлюдно как-то. Вдруг засада. – Отдал приказ.

Сотник кивнул в ответ.

– Абдула. – Уставился на татарина. – Тоже здесь. – Показал на глаза, не него, чтобы как-то жестами пояснить приказ. – По сторонам смотри, все подмечай. Нечего тебе в храм православный ходить. Остальные со мной.

Понял ли татарин мои слова или нет, неясно. Но главное, суть внял, по саадаку похлопал, остался. Сидел в седле, ногу подогнул, чтобы за лук быстро схватиться. Вообще, на коне он чувствовал себя как дома. Поучиться у него бы моим бойцам.

Пантелей на знамя уставился. И верно, не тащить же его с собой, а богатырь мне нужен пешим.

– Яков, знамя лучшему воину передай.

Сотник поклонился, принял, подозвал одного из своих. Вручил. Услышал я краем уха фразу.

– Не посрами. Честь великую доверяю.

Тот принял, поклонился из седла. Ответил.

– Спасибо, не подведу.

Вошли мы на территорию церковного комплекса. Хотя слишком уж громко это было сказано. Небольшой храм, справа жилое помещение, за которым виднелись деревья, сад, наверное, а еще несколько амбаров по левую руку. Неказистых, сделанных наспех. Все это обнесено чахлым заборчиком.

Батюшка двинулся к нам. Глаза его тоже на стяг наш косились и на меня, а потом на людей моих.

Подошел я, голову склонил.

– Благослови, святой отец.

Церковник опешил. Дернулся, даже как-то отшатнулся.

– Кто ты, человек служилый? – Задал он вопрос. – Чьих будешь? Не видел я тебя в земле нашей.

– Боярин я. Игорь Васильевич Данилов. – При этих словах глаза священника полезли на лоб, а я добавил. – Их Воронежа идем.

– А как же, а что же… – Начал он лепетать что-то.

Ну а я сразу к делу перешел.

– Мы от Рождество-Богородицкого монастыря идем в Елец. Старцы Кирилл и Герасим благословение нам свое дели. Вот и к тебе, отец, заехать решили, раз по пути храм святой. – Говорил я спокойно, смотрел на него, буравил взглядом. – идем мы на север, Земский Собор собирать. А для этого и людей елецких взять хотим.

– Собор… собирать… Кирилл, Герасим. – Видно было, что я вверг в приличный шок этого человека. Он ждал иных слов, иных действий, видимо.

– Скажи, отец. А где все казаки беломестные? Куда делись? Отчего не встречают нас? – Это уже касалось возможной засады или какого иного негативного против нас действия.

– Так, это… Так…

– что-то ты опешил, отец святой. Приходи в себя, а мы помолимся пока. С разрешения твоего.

– А, эээ, так это.

Я поклонился, проговорил спокойно.

– Собратья, думаю в храме сидит отряд небольшой. Увидели нас, укрылись, думают разбойники мы. Или татары. Миром попробуем решить.

Пантелей с Богданом переглянулись, Яков кашлянул, кивнул.

– Отец, иди скажи этим славным воинам, что на защиту села встали, что мы с миром пришли. – Вновь я обратился к батюшке. – Вот те крест.

Шапку стащил, перекрестился, поклонился. Вновь надел, а то зябко больно.

Он что-то просипел неразборчивое, промямлил.

– Да что ты, как не родной, а! Отец. Мы же не жечь вас пришли, не бить. В храме свечку поставим, иконе поклонимся и в Елец. С нами пойти хочешь?

– С вами?

– Да, вон смотри, Елецкие люди служилые нас провожают. Мы же не татары, не нехристи какие. – Усмехнулся, хлопнул священника по плечу. – Один басурманин с нами есть. Но он, по своей воле и в храм ни ногой. Веры другой человек, нечего ему на порог святыни православной без уважения ступать. Верно?

– Верно. – Промямлил батюшка.

– Мы же все люди, русские, верно?

– Верно. – Он икнул.

– Засада в храме, верно?

– Верно. Ой… Нет… – Лицо его исказилось гримасой испуганной.

– Так иди, отец, скажи им, что мы молиться приехали, а не кровь проливать. Выходят пускай. – Усмехнулся я. – Не верят, если, вон ваши Елецкие двое стоят.

Он совершенно растерялся. Тогда я взял инициативу в свои руки, повернул его и чуть толкнул.

– Иди.

Он, оглядываясь нервно и напряженно, двинулся в церковь.

– Может, ворвемся. – Процедил сквозь зубы Богдан

– И что? В храме господнем людей русских бить будем? – Взглянул на него с удивлением. – Нет, собрат мой, сами выйдут.

И действительно, не прошло и минуты, как на пороге появился служилый человек преклонных лет с самопалом в руке. Шнур дымился, значит, оружие было готово к бою. Одет был достаточно бедно в какой-то потертый кафтан. На поясе висел хлыст-Волкобой, даже топора не было.

– Вы кто такие⁈ – Закричал он.

– Игорь Васильевич Данилов! Боярин с людьми!

Он дернулся, когда имя услышал. Но смотрел пристально, чуть подслеповато, подозрительно. Уставился на знамя, замер. Опустил аркебузу свою, в дверной косяк вжался спиной, перекрестился.

– Отец наш, небесный… – Услышал я, а потом что-то было еще тихое, неразборчивое.

– Мы зайдем. – Это был не вопрос. – Давай Пантелей, вперед.

Богатырь неспешно двинулся вперед. Замерший на входе боец тем временем дёрнулся, исчез внутри, выкрикнул что-то, появился вновь. Лицо его было сильно удивленным.

– Игорь Васильевич, мы это. Не думали мы. – Поклонился, но не в пояс, а так, больше уважительно, чем подобострастно.

Хоть этот государем не зовет, уже прогресс. Хотя, может, и лучше было бы, для дела.

Пантелей прошел мимо него первым, взглянул сверху вниз, оценил взглядом. Следом я двигался. Замыкали Яков и Богдан, который по сторонам все оглядывался. Это хорошо, подвоха ждет, проверяет. Молодец.

– Чего оробели? – Спросил я, проходя в дверь церковную мимо служилого человека.

– Да, думали тати какие, к деревне подошли. – Вблизи боец выглядел усталым, напряженным и оказался гораздо более пожилым, чем думалось мне изначально. Пахло от него луком, потом и страхом. Лысина приличных габаритов, зубов почти нет, на правой руке два пальца только. Бывалый ветеран на пенсии.

Хотя… Какая в то время пенсия то?

М-да.

Вошел. Внутри пахло ладаном, горело несколько свечей, но основной свет падал тускло из-под потолка. Чувствовалась сырость. Где-то в углу притвора капала вода. Все же дождь пробивал крышу. Храм вроде бы не старый, с виду, но уже ремонта требовал. Строился деревянный, на скорую руку, что ли.

Поклонился, перекрестился три раза, осмотрелся в полумраке. Впереди был алтарь в основном зале. А здесь, в малой комнате, в притворе сгрудилось еще шестеро вооруженных человек. Замерли они по бокам от нас.

Взглянул я на них.

Это те, кого в поход воевода не взял. Один без глаза, еще один с костылем. Трое совсем юнцов. С виду им лет двенадцать может, четырнадцать. Но с учетом того, как питалось здешнее население, могло быть и немногим больше. Дети еще, но уже кто с луком, кто с саблей. Последний, шестой, сидел, дышал тяжело, его слегка потряхивало. Больной или недавно раненый.

М-да, воинство.

– Доброго здоровья, люд служилый! – Проговорил я громко. – Испугали мы вас?

– Государь, как можно. – Прошамкал одноглазый. Оказывается, у него еще и половина зубов отсутствовала и, судя по шраму на лице, выбили их как раз тогда же, когда и глаз. А еще часть костей переломали. – Игорь Васильевич, мы тебя всем воинством встречаем. Остальных, не обессудь, воевода наш увел.

Он проговорил, поклонился. Хитер.

Видел я, что мальчишки нервничают, переглядываются. Дышат тяжело. Первый раз, видимо, в деле таком. В ружье их, может, и в дозор, уже поднимали. Но чтобы вот так, вроде бы с врагом или с гостем знатным – неведомо кем, в ситуации напряженной, точно впервые.

– Хорошо, спасибо за встречу. – Проговорил я, осмотрев их всех.

Маловероятно, что нападут. Не решаться, да и смысла нет. Я же не убивать их пришел. А в храм. И всем видом это показываю. Да и если попробуют. Огнестрел тут только у одного, что нас встречал, остальные абы чем вооружены. Да и по физическим возможностям, мы их в бараний рог согнем, если надо будет.

Они это знают.

– Помолимся, сотоварищи. – Проговорил я, обращаясь как бы ко всем.

Неспешно двинулся к алтарю, где в сумерках помещения маячила фигура святого отца. Беломестные казаки замерли в притворе, за мной не опешили, не слышалось их шагов.

– А вы чего? Собратья. – Развернулся. Уставился прямо на них. – И вас с собой зову. Все же мы люди русские, веры православной. Чего робеете?

Они совершенно растерялись, но тут я заметил, что один мальчишка стоит ни жив ни мертв. То ли кинуться на меня собрался, то ли… Юность – гормоны, лихость и бессмысленная отвага на грани с дуростью.

Это все невооруженным взглядом видно.

Видел я такое в афганских кишлаках, когда подросток, даже мальчик, к калашу тянется, потому что… Да потому что пришли в его дом какие-то иноземцы. А понимания кто они и зачем нет. Есть только ненависть и агрессия. Желание защитить себя от угрозы.

Здесь – мы все вроде русские, но… Мы же не Елецкие.

Время, казалось, замедлилось. Я уставился на паренька.

– Ты что, малец? Убить меня вздумал. – Проговорил серьезно, холодно.

Остальные еще больше ошалели от такого поворота событий. Смотрели то на меня, то на парня. Одноглазый сделал шаг к замершему и трясущемуся мальчишке. Урезонить вроде бы хотел, это видно. Схватить, не дать случиться глупости.

Но тот дернулся, как ошпаренный. Отстранился.

– Ты, ты! – Закричал. – Батька мой! С воеводой ушел, а ты!

– Что я, парень? – Смотрел на него холодно, пристально.

Он пытался подобрать слова, задыхался, дергался. Руки сжали копье, сильно-сильно. Вцепились так, что не будь здесь так темно, я бы увидел побелевшие от напряжения костяшки. Весь напряженный, собранный. Стоит, скалится.

– Не гневайся, боярин. – Выпалил одноглазый, все же хватая паренька. – Не…

– Пусти! Пусти!

– Пусти его. Пусть говорит.

– Да дите он, боярин. А ну, стой, дурень… – Они боролись. – Ребенок он еще.

– Раз здесь стоит, то воин он. Не ребенок. – Я нахмурил брови. – Говори, парень, что хотел.

– С татарами ты заодно! Враг, ты! Убийца! Предатель! – Выпалил громко. – Тать!

– Вот как. Это Семен Белов так вам всем сказывал?

– Да. И батька мой. Батька!

– Прости ты его, боярин. – Одноглазый пытался скрутить рвущегося и дергающегося парня. – Прости глупого. Обезумел он.

Я руку поднял.

– Убить меня хочешь?

– Да, да! – Заорал этот молодой казак что есть мочи.

– В храме Божием? – Вздохнул показательно, головой покачал. – Хочешь, биться с тобой будем, как воин с воином. Но не здесь, на улице. Здесь кровь проливать не нужно. Пойдем?

– Не губи. – Проговорил еще раз одноглазый.

А нарушитель спокойствия дернулся. Теперь на лице его я видел испуг. Ярость сменилась страхом, затем невероятным ужасом. Понял он, что сказал те слова, после которых жизни лишиться можно враз. Против него же не холоп какой-то стоял, а опытный боец. В доспехе и при охране.

– Ну, так что?

– Прости его, государь. Прости мальчишку. Не губи. – Одноглазый сжимал трясущегося бойца, а тот всхлипывать начал. – Прости. Шальной он. Мать татары убили. Отец саблей посеченный, от них горя принял много. Но, с Семеном Беловым ушел. Татар он дюже не любит. Знамо дело-то. Есть за что.

– Не за что губить. Парень, имени не знаю твоего. Смел ты и отважен. – Проговорил я, сменив холод в голосе на теплоту. – Только не татарин я. И за мной из тысячи моей только один степняк. Да и такой, что сам татар на дух не переносит. Вон, во дворе на коне он. Остальные, русские люди все. С Воронежа, с Дона. А воевода твой, ошибается. И вас всех… Слышите! Всех людей Елецких в смуту вверг, в смятение.

Сделал паузу короткую.

– Я, боярин Игорь Васильевич Данилов, иду на север. Иду, чтобы Смуте конец положить. Чтобы Собор Земский собрать. Царя выбрать. Для этого рать собираю. – Уставился на этих негодных к строевой службе вояк. Старых да малых. – А воевода ваш, Дмитрию служит, поэтому солгал Вам.

Повернулся и двинулся к алтарю размашистым шагом. Никто из этих людей не посмеет напасть на меня. Это было видно, это чувствовалось. Парень этот не в себе был. Мысли его злость и ярость затуманила. Да и реши они напасть. Уверен, я даже один бы совладал со всеми. А нас здесь было немало. Спину бы прикрыли мои люди.

Встал у алтаря, напротив замершего в легком шоке священника. Перекрестился размашисто, колено преклонил. Встал.

– Отец небесный! Господь наш всемогущий! Дай мне сил людей Елецких убедить в том, что правое дело творю. Ты, через людей святых Кирилла и Герасима на путь меня верный наставил! – Уверен, именно это хотели услышать здесь и поп, и защитники поселка. – Не оставь в деле сложно. Не дай крови русской пролиться. Чтобы миром мы все в городе решили и дело задуманное сотворил я. Собор Земский собрал, и царя избрали люди всем миром православным, русским. Дай сил, отец небесный. Аминь!

Вышло вроде неплохо. От души. Хотя некоторые слова пришлось говорить так, как нужно, чтобы услышали люди все верно и поняли.

Поднялся. Поклонился.

– Отец, с собой тебя зову. Не хочу я, чтобы кровь лилась русская. Скажи слово свое людям Елецким. Не разбойник я, не татарин. В город войти хочу, со служилыми людьми говорить. Знаю, за Дмитрия многие из вас стояли. Но, ложный он царь. Мертв сын Ивана, Дмитрий. Давно. И Шуйский, царь безбожный. Ложью на трон севший. Кровью его омывший.

Смотрел на него, а он на меня.

– Поедешь?

Молчание его продолжалось это где-то с полминуты, потом дрогнул священник. Вскинул руку, перекрестился.

– Коня дашь, воевода?

– Будет тебе конь, отец. Будет. – Я улыбнулся, развернулся и двинулся к выходу. – Идем, собратья! Елец ждет.

В притворе люди все еще стояли, мялись, жались друг к другу.

– Спасибо за службу. Не убоялись вы нас. Хоть и мало, все встали на защиту. Ценю это. – Произнес, подходя. – Только не враги мы вам.

– Государь. – Вновь речь держал одноглазый. – Дозволь с тобой идти. В Ельце меня знают, приметный я и казак старый. Атаманом раньше был. Давно, правда.

– На коня сесть сможешь? – Я смотрел на него с уважением.

– Смогу, государь. Надо, смогу.

– Идем.

Вышли. Дождь закончился. Поднялся ветер сильный. Надует ли еще туч или, наоборот, разгонит ненастье, и солнце явится нам из-за туч.

Одноглазый уставился на двоих Елецких людей, направился к ним. Хромал он знатно, сбоку на бок косолапил, переваливался. Сколько же мук тело это приняло? И до сих пор саблю поднять для защиты отечества готов был этот человек. И решения здравые принимал.

Я мешать ему не стал.

Заговорили они о чем-то. Видимо, признали.

Пришлось нам потратить еще минут пятнадцать. Часть заводных лошадей, на которых ехали бывшие пленные Елецкие дозорные выдать присоединившихся к нам одноглазому и батюшке. Как ни странно, старый казак, несмотря на увечья, довольно ловко взобрался в седло. А вот священника пришлось подсаживать.

Выдвинулись.

Скоро перед нами предстал Елец. Очень похож он был на Воронеж, по сути. Тоже деревянные стены и башни. Тоже холмы на другом берегу, хоть и ощутимо ниже, чем Воронежский правый берег. Только вот река, отделяющая нас от города, текла в иную сторону. С запада на восток. Там дальше, на востоке за бродами Талицкими она впадала в Дон.

На нашему берегу реки виднелись какие-то строения. Еще одна небольшая прибрежная, рыбацкая слободка и, казалось, мне, что виду я, о чудо, мост через реку. Но приглядевшись, понял – нет. Все же еще не дошла инженерная мысль для обустройства таких сооружений. Да и не здесь, где татары частенько ходят строить же его.

Просто хорошо сделанные с одной и второй стороны реки подходы к парому. И сам паром – массивный, крупный. Больше Воронежского.

Мы шли, не торопясь. День шел к вечеру, но до захода солнца было еще прилично времени.

Прошли через слободку. Она насчитывала буквально домов десять, жмущихся к реке. Выглядела еще более бедной, чем так, что была при церкви. Людей не было. Выглядело все невероятно безлюдно. Паром ушел на ту сторону, и, если всмотреться, женщины, перевезенные им, торопились к городу.

Там на стенах и башнях началась какая-то суета.

– Зря мы нахрапом паром не взяли. – Процедил Богдан. – Ох, зря.

В этом был, конечно, некий смысл, но налетать нужно было тогда под покровом ночи. Быстро, дерзко. Да и не соответствовало это тому статусу, в котором я сюда явился. Не захватчик я, не разбойник.

Толкнул копытами коня, двинулся вперед. Рукой махнул, оставил сотню позади, прикрываться строениями. Если вдруг со стен удумают по нам из пушки вдарить.

– Ну что, собратья Елецкие. Ваш черед говорить. – Улыбнулся я священнику и прочим местным. – Не подведите.

* * *

От автора

✅ Новая история старого Врача в теле храброго Воина Древней Руси!

✅ Новые могучие враги, тяжкие испытания и лютые приключения!

✅ Воин-Врач: на первые книги – скидка! /reader/448643