Текст книги "Олег Верстовский — охотник за призраками (СИ)"

Автор книги: Евгений Аллард

сообщить о нарушении

Текущая страница: 45 (всего у книги 49 страниц)

Франко врезал ребром ладони бандиту по шее сбоку. Тот захрипел, пошатнулся, беспорядочно взмахнув руками. Нож выпал с глухим стуком, и Франко отшвырнул его под столики.

– Франко, слева! – успел крикнуть я.

Третий участник банды, тощий, длинный и какой-то на удивление гибкий, успел переползти за спину итальянца. Пружинисто вскочил и прыгнул сверху, как обезьяна, обхватив за шею. Начал душить.

Его подельник, не растерявшись, подскочил к ним. Врезал пару раз Антонелли под дых.

И тут уже не выдержал я. Оказавшись рядом с потасовкой, схватил стул и со всей силы вмазал по спине тощего парня. Тот вскрикнул, на миг ослабив смертельный захват. Антонелли легко вывернулся. Перебросил бандита через себя. Чуть приподняв за грудки, нанёс удар снизу в подбородок. Не кулаком, лишь открытой ладонью. Но эффект ошеломил – голова юнца откинулась назад, он закатил глаза и обвис, как сломанная кукла. И Франко, развернувшись, с силой бросил обмякшее тело на второго врага, сбив того с ног.

Но очухался толстяк быстро. Лежа на спине, приподнялся, выскользнув из-под тела товарища. Хотел вскочить. Но не успел. Франко кинулся на него сверху, придавив ему грудь и лицо коленями. Обрушил сокрушительный град ударов. Бил жестоко, смачно вколачивая кулак в физиономию противника.

И встал лишь тогда, когда бандит, раскинув руки, застыл неподвижно на полу. Лицо его выглядело, как сине-фиолетовое месиво. Пронзил страх, что Антонелли убил этого парня.

Я подошёл ближе. Присев рядом, прижал пальцы к сонной артерии, и с облегчением ощутил короткие толчки.

– Воды, дайте, – я поднял взгляд на владельца.

Тот понимающе кивнул и сунул мне в руки хрустальный графин. Поток воды, пролившись на физиономию лежащего, привёл того в чувство. Он пошевелился. Приподнялся на локте и поднял на меня мутные, залитые кровью глаза. Безумный взгляд скользнул по мне, и я отступил в сторону.

Мотая головой из стороны в сторону, со стоном бугай встал на ноги. Его повело в сторону, как пьяного. Оставляя дорожку из капель крови, поплёлся к выходу. Толкнул дверь, но оказавшись на крыльце, не удержал равновесия и упал ничком, врезавшись носом в светло-серые плиты. Встал на четвереньки, повесив голову.

Дохляк тоже пришёл в себя. Сжимая виски в ладонях, качался из стороны в сторону, тоненько подвывая и повизгивая, как собачонка. Слезы заливали его лицо. И острый запах блевотины бил в нос. Франко сделал шаг к нему, но парень мгновенно отпрянул, будто увидел самого дьявола. Опираясь на сиденье стула, спинку, тяжело встал. Попятился к двери, жалобно приговаривая:

– И-и-и-звините, мы не хотели. Пр-р-ро-стите.

Владелец закусочной оказался у входа, открыл дверь и с насмешкой понаблюдал, как парень, на подгибающихся ногах спустился, едва не свалившись, с крыльца. Попытался помочь подельнику, что стоял на коленях.

Франко навис над главарём, сидящим у стены. Взял из моих рук графин и полил тому на голову. Амбал замычал, попытался выпрямиться, но поскользнувшись в луже крови, съехал вниз. Ударившись задницей, вскрикнул, матерно выругался.

Не дожидаясь, когда тот сможет встать сам, Франко схватил его за плечи, дотащил до двери и пинком вышвырнул вслед за остальными. Троица, шатаясь из стороны в сторону, направилась к чёрной, приземистой машине, чья отливающая сталью решётка радиатора выглядела как пасть акулы. Через пару минут мотор взревел и, оставляя за собой клубы сизо-чёрного дыма, автомобиль умчался в сторону Бронкса.

– Извините, мы тут намусорили, – сказал Антонелли, протягивая владельцу пару банкнот.

– Ну что вы, – выдохнул тот, останавливая его руку. – Это вам спасибо.

– Вам надо всё-таки найти «крышу», – сказал Франко, засунув обе кредитки мужчине в карман фартука.

– А вы не могли бы… – владелец замялся.

– Я не занимаюсь этим, – сказал, как отрезал Франко.

– А ваш дядя?

– У меня с ним нет ничего общего.

Отошёл ко мне и опустился на диванчик, забросив руки за спинку.

Звякнул колокольчик у двери, заставив нас синхронно повернуть головы. Вошла Лиз. Лицо бледное, глаза излучали встревоженный зелёный свет. Оглядев нас, опустилась рядом со мной. Лихорадочно облизала губы.

– Господи, что у вас тут произошло?

– Ничего особенного, – Франко вытащил большой клетчатый платок из кармана, вытер лицо, руки. Сунул назад. – Развлекались, пока тебя ждали. Дозвонилась до дяди?

– Конечно. Он сказал, что пришлёт машину с шофёром Прямо сюда.

– Отлично. Значит, Стэн, ты отвезёшь Лиз к дяде, а я поеду по своим делам, – Франко собрался встать.

– Сядь на место! – разозлился я. – Каким делам? Ты что спятил? На хрена мы тебя спасали, если ты попадёшь в лапы копов.

– Франко, я рассказала дяде, какую роль ты сыграл в моем спасении, – Лиз мягко сжала руку Франко, заставив его присесть. – Он обещал помочь. Поверь, это будет лучше всего.

Антонелли запустил пальцы в собственную шевелюру, подёргал пряди. Весь его вид говорил, что он мучительно размышляет. Глаза затуманились, словно он пытался дымовой завесой скрыть пылающий внутри огонь.

Резкий звук клаксона. Дверь распахнулась. На пороге возник плотный мужчина в униформе – куртка с двумя рядами золотых пуговиц, на брюках – лампасы с золотым шитьём.

– О, Мартин! – Лиз радостно хлопнула в ладоши, выпорхнула из-за стола и оказалась рядом. – Уже приехал!

– Мисс Элизабет, приветствую, – широко улыбнувшись, взял ей за руку, коснулся губами. – Машина ждёт.

– Идемте, – скомандовала Лиз, помахала рукой: – Быстрее, быстрее, мальчики!

Выглядевший также уместно на фоне дешёвой забегаловки, как королева при полном параде в трущобах, на парковке возвышался роскошный лимузин вишнёвого цвета. Такой длинный, будто бы какой-то великан, шутя, растянул его. Брызги света рассыпались на обильной хромированной отделке, резали по глазам. А на капоте гордо красовался «шильдик» – смахивающий на геральдический щит знак «кадиллака».

Мартин открыл переднюю дверь перед Лиз. И когда она забралась на переднее место пассажира, вместе с Антонелли мы сели сзади.

Интерьер машины поражал так же, как её внешний вид. Обшитые мягкой кожей цвета топлёного молока диванчики, такие длинные, что между мною и Франко вполне мог поместиться ещё один пассажир. А итальянец с лёгкостью вытянул длинные ноги.

На удивление плавно и мягко лимузин мчал нас по Гранд Централь Паркуэй. Франко молчал, курил, отвернувшись к окну. Я видел лишь его профиль, резко очерченный нос с изящными крыльями, нервно подрагивающую нижнюю губу. И пытался отогнать видения потасовки в закусочной. Зачем Антонелли ввязался в эту драку? Уж, наверно, не потому, что его оскорбила кличка «макаронник». Показать, что он умеет не только метко и точно стрелять, но может убить любого врага голыми руками? И даже сила Ордена Чёрного Дракона ему не понадобилась бы для этого.

А может быть, Франко хотел показать свою крутость перед Лиз? Чёрт, эта проклятая ревность вновь заставила больно сжаться сердце. Сильный, смелый, поражающий молниеносной реакцией дикого зверя. Настоящая машина-убийца. Такого ничем не остановишь. Находиться с ним рядом, словно с тигром в клетке. Пока тот не голоден, не опасен. Но стоит ему проголодаться и живым от него не уйти.

Но, несмотря на все эти мысли, почему-то главное чувство, что я испытывал к Антонелли – восхищение, его силой, ловкостью, мужеством.

Одноэтажные дощатые домишки начали сменяться на солидные каменные или кирпичные особняки. Раздаваться не только ввысь, но и вширь. Все больше и больше удивляя фантазией хозяев в их отделке. Входы, оформленные как греческий портик с колоннами, изящные балконы с фигурными балясинами, украшавшие этажи, башенки и стены в готическом стиле. Въехали в район Кью Гарденс.

С проспекта мы свернули на узкую улочку, которая привела к высокой ограде с изящной кованой решёткой между столбиков-колонн. Шофёр просигналил, раскрылись широкие створки, и колеса зашуршали по гравийной парковой дорожке. За деревьями промелькнула зеленоватая гладь пруда, ротонда со статуей, и мы выехали на круглую площадь с фонтаном в центре. Позеленевшие от времени наяды держали кувшины, из которых извергалась вода в резную каменную чашу.

Признаться, я был слегка разочарован. Двухэтажный особняк из темно-красного кирпича под двускатной серой черепичной крышей не производил какого-то сильного впечатления. Неоколониальный стиль с портиком, украшавшим парадный вход. Балкон над ним поддерживали беломраморные колонны. Такие же столбы, но поменьше, украшали широкие окна первого этажа, симметрично расположенные слева и справа. Балконы второго этажа с ажурными ограждениями из кованого железа. Солидно, стильно, но не более того.

Но стоило нам войти внутрь, как сердце ёкнуло, показалось, что мы попали во дворец. Много пространства, света, мрамора. На второй этаж полукругом уходили широкие лестницы с ажурными позолоченными ограждениями. Слева и справа от нас высились колоны, украшавшие арочные проходы в анфиладу комнат. Яркий свет огромной хрустальной люстры отбрасывал золотистые блики на полированную поверхность стен и потолка.

Нас встретил сам Джозеф Шепард. Высокий седой старик, облысевший, так что крупный прорезанный глубокими морщинами лоб казался ещё выше. Лицо удлинённое, уже сильно оплывшее книзу, но ещё хранившее благородство черт. Длинный и тонкий нос с изящно вырезанными крыльями, волевая линия рта. Глаза выцвели, потеряли цвет, стали выглядеть, как вода на речном мелководье. Но смотрели с такой непередаваемой мудрой пронзительностью, что мурашки пробежали у меня по спине.

Вначале обнял Лиз, обняв, погладил по спине.

– О, девочка моя, как я рад.

Потом энергично потряс мою руку, заставив по достоинству оценить его стальное рукопожатие. Взгляд как сканер пробежался по моему лицу, фигуре, будто он пытался сохранить в памяти мой образ.

Руку Антонелли подавать не стал, ограничился лёгким кивком. И как-то нехотя, даже как-то брезгливо похлопал его по плечу, будто боялся испачкаться о костюм итальянца.

– Томас, покажите нашим гостям комнаты, – приказал Шепард. – Господа, я жду вас к обеду.

Приобняв Лиз за талию, он увёл её.

Дворецкий показал нам комнаты, и я отправился в свою. Где свалился без сил на кровать и, не раздеваясь, сразу уснул. Очнувшись от своего кошмара лишь тогда, когда Томас постучал в дверь.

Вернувшись из ванной, я обнаружил на кровати уже выглаженный костюм, новую рубашку и маленькую коробку. В ней лежали запонки из золотистого металла с крошечными блестящими камешками. При полном параде я спустился на первый этаж, пытаясь отыскать столовую.

Прошёл бесконечные анфилады комнат левого крыла, гостиную с массивным камином, в обрамлении каменных львов, бильярдную, комнату отдыха с креслами, обтянутыми синей в белую полоску тканью и светло-коричневым роялем с небрежно брошенными на крышке нотами. Пока, наконец, не услышал позвякивание и тихий говор.

Растерялся, когда увидел красиво сервированный стол, блюда из тонкого фарфора, хрустальные бокалы, высокие, и пузатые, позолоченные столовые приборы.

За спиной, сидящего во главе стола, Джозефа Шепарда жарко пылал камин, бросал блики на бежевый с неярким рисунком палас.

Из винилового проигрывателя, стоящего на низком с гнутыми ножками полированном столике у стены, лился мягкий, немного манерный баритон Бинга Кросби.

По левую руку от дяди сидела Лиз в ярко-розовом платье с набивным рисунком из лилий. Элегантно уложенная причёска, чуть подведённые глаза. Выглядела потрясающе свежей и милой, будто переживания этих дней прошли для неё совершенно бесследно.

Отодвинув кожаное кресло с высокой спинкой, я присел рядом с Лиз, напротив Франко.

Какое-то время мы ели молча, затем Шепард, отставив пустой бокал, изрёк:

– Ну что же. Думаю, Кристофер, вопрос о вашем избрании в Сенат – дело решённое.

– Я не уверен в этом, – пробормотал я, склонившись над тарелкой. – Выборы через месяц, а я ещё не начинал даже предвыборную кампанию.

– Я позаботился об этом. Задействовал прессу, создал штаб, мои помощники приложили все усилия. После спасения моей племянницы вы ещё больше увеличили шансы на победу. Вам будет противостоять очень сильный кандидат от республиканцев. Но у него есть свои слабые места. Уверен, вы сможете одержать над ним победу. А потом… Потом пойти дальше, Кристофер.

– Стать мэром? – предположил я. – Но у меня совсем нет опыта…

Что я буду делать, оказавшись в кресле главы Нью-Йорка? Города, по которому я даже не могу ездить сам, потому что плохо знаю.

– Нет, думаю, вам стоит наметить цель более высокую. Моя племянница и наследница, – он мягко сжал руку Лиз. – Достойна войти в Белый дом, как первая Леди. И вы должны приложить все усилия для этого. А я, разумеется, со своей стороны сделаю все, что смогу. Главное – сильно захотеть. Вы ведь хотите?

На бархатных щёчках Лиз вспыхнул яркий румянец, она скользнула лукавым взглядом по мне, и будто стыдливо потупила глазки.

Чёрт возьми, неужели Кастильский был прав и вот они – те самые огромные деньги, которые плыли мне в руки. Став мужем Лиз, наследницы немалого состояния, я попаду, наконец, в высший свет, стану там своим. Голова закружилась, и засосало под ложечкой.

Но почему старик Шепард не спас Стэнли от электрического стула? Чего он так долго ждал? Или моё триумфальное освобождение из тюрьмы Синг Синг произвело такое сильное впечатление? Вряд ли старому Джозефу пришло в голову мысль пропихнуть меня в сенаторы, а потом и в президенты, после того, как я спас его племянницу из рук бандитов.

– Да, но…

– Никаких но, – отрезал властно старик. – Есть ещё одна важная вещь. Вы должны закончить свою книгу с разоблачением преступной деятельности компании Джонса. А я позабочусь, чтобы Пулитцеровский комитет не обошёл её вниманием.

Ого, старик Джозеф думает, что может купить весь мир, и вертеть им, как заблагорассудиться. Главное, чтобы он не захотел управлять мною, как марионеткой. Этого я не позволю.

– Мистер Шепард, – в столовой возник дворецкий. – Там пришли.

– Что такое, Томас?

– Полиция.

Антонелли застыл, как соляной столб, лицо слилось по цвету с белой рубашки. Бросил затравленный взгляд на Шепарда, потом на меня.

– Сидите, Антонелли, – приказал Шепард. – Пусть они войдут, Томас. Узнаем, зачем они пришли.

Послышались гулкие отдавшиеся эхом шаги, будто сюда шла сама статуя Командора. В арочном проёме показалось трое – Рэндольф и два дюжих копа за его спиной. Правая рука у капитана висела на чёрной повязке.

– Чем обязаны, офицер? – произнёс Шепард таким ледяным тоном, что у любого в этой зале не осталось никакого сомнения, какие чувства старик испытывает к продажному копу.

– Мы пришли арестовать Франко Антонелли, – отчеканил Рэндольф, по тонким губам змей скользнула садистская улыбка.

Франко обмяк в кресле, опустив плечи. Я видел, как он расстрелял бандитов, голыми руками расправился с тремя отморозками в закусочной, но сейчас он дрожал, как испуганный мальчишка.

Шепард облокотился на стол и приложил два пальца к подбородку, рассматривая Рэндольфа, словно препарируя лягушку.

– Вот как? У вас есть ордер на его арест?

Рэндольф на миг растерялся.

– Нет… Но… Мы хотим его задержать.

– Понятно. И на основании чего?

– Он обвиняется в том, что стрелял в полицейского. И серьёзно его ранил!

– Вот как, – в голосе Шепарда внезапно я уловил сарказм. – Значит, Антонелли стрелял в полицейского и только его ранил. Понятно.

– Я не стрелял! – воскликнул в отчаянье Франко. – Это ложь!

– Подождите, Франко, – Шепард успокоил его жестом. – Рассказывайте дальше, капитан.

Рэндольф, встретив сопротивление, на которое явно не рассчитывал, впал в замешательство. Глаза сузились, лицо постепенно покрывалось красными пятнами.

– Мы сделали обыск в доме Антонелли, и нашли там револьвер. С выгравированной на нем именной надписью. Из него были выпущены пули, которыми был ранен полицейский.

– Вы не могли успеть получить результаты баллистической экспертизы, – вмешался я.

– Верно, – кивнул Шепард, явно довольный. – И что? Франко Антонелли стрелял в полицейского из именного револьвера, который хранил дома? И этот полицейский остался жив. Интересно-интересно.

Эти слова, сказанные с таким ядовитым сарказмом, заставили Рэндольфа скривиться в гримасе. Рыбка явно ускользала из его сетей.

– Значит, у вас пока нет доказательств вины Антонелли? Вы нашли какой-то револьвер, из которого стреляли. Больше ничего. Ведь так?

Рэндольф промолчал, лицо побагровело, став цветом говяжьей печёнки.

– Так вот, капитан. Когда у вас будут доказательства, ордер на арест мистера Антонелли, вы придёте и арестуете его. Всё ясно? Ну, а пока… Томас, будьте так любезны, проводите наших гостей.

Вцепившись в подлокотники, Антонелли откинулся на спинку кресла, прикрыв глаза. Лицо блестело от пота, нижняя губа нервно дёргалась. На скулах проступили тёмные пятна.

– Не беспокойтесь, Франко, – сказал Шепард. – Я убеждён, что вы не виновны. Я предоставлю вам адвоката.

И тут меня пронзила жуткая мысль. Пришла внезапно, охватив жаром. Я понял, что Антонелли действительно стрелял в полицейского. И я был тому свидетелем! Но в тот момент Франко и представить не мог, что пули, выпущенные из его револьвера, ранят самого капитана Рэндольфа! Но это… Это просто немыслимо!

Глава 21

«Исчадие рая»

– Поздравляю, господин сенатор, с блестящей победой!

Джек поднял свой стакан с виски, выпил и со стуком поставил на стол рядом.

– Непривычно звучит. Сложно привыкнуть.

– Конечно, сложно. Буквально за несколько месяцев такой стремительный взлёт. С электрического стула в Синг Синг в кресло конгрессмена. Вся пресса переполнена рассказами о твоей феноменальной карьере.

В голосе Джека я почему-то не услышал ни малейшего признака зависти или лести. Просто холодная констатация факта. Нет, эмоции все-таки были – гордость за свою работу. Реально без этого блестящего юриста я бы не дошел до конца. Сдулся бы.

– Без тебя вряд ли я чего-либо добился.

– Брось. Я лишь немного помог тебе советами.

Джек Макэлрой стал моим союзником во время предвыборной кампании. Возглавив мой штаб, он не только помогал составлять речи и следил зорким глазом юриста за всеми правовыми вопросами. Главное, он присутствовал на всех моих выступлениях, критически оценивал каждую сказанную мною фразу, интонацию, акцент, фиксировал каждый прокол, каждую ошибку и так безжалостно критиковал порой, что мне хотелось послать его к черту, к дьяволу, выбросить пинком за дверь. Я обижался, злился, ссорился с ним. Но потом гнев и ярость остывали, с холодной головой я возвращался к его критике, и понимал, насколько Джек был прав.

За всю эпопею с выборами я похудел, осунулся, потерял десять килограмм, и под конец так устал, что без «эликсира» компании Ллойда Джонса мог превратиться в дикого зверя. Почти не спал, не ел, иногда полностью терял ощущение реальности, будто моё сознание отделялось от тела, перемещаясь с места на место по мановению волшебной палочки.

Впрочем, палочка была в руках опытного «дирижёра» – Джозефа Шепарда. Он нанял людей, администраторов и помощников, которые организовывали мои многочисленные поездки. Заказывали залы для выступлений, рассылали приглашения. Люди подбирались для каждого избирательного участка – бизнесмены и офисные клерки, юристы и учителя, врачи и обычные работяги. И всё это оплачивалось из фонда, созданного Шепардом. Статьи в прессе, брошюры, постеры и время на телевидении. Страшно представить, сколько денег он вложил в мою кампанию. И ради чего? Кто я был для него? Будущий муж его племянницы? Или просто Шепард воплощал свою мечту, поскольку сам не смог стать политиком?

После выборов я перебрался в Вашингтон, чтобы быть ближе к месту моей работы в Сенате. Город этот хоть и является столицей, совершенно не напоминает шумный и бестолковый Нью-Йорк.

Жил я теперь на 110-й юго-восточной улице, в пятнадцати минутах ходьбы от Капитолия. По обе стороны в единую монолитную стену в каком-то совершенно безумном стиле сливались фасады двухэтажных домов. Словно архитектор, что создавал их, не мог никак решить, какую отделку лучше применить – бугристый природный камень, красно-коричневый кирпич, голый бетон или оштукатурить всё в голубой или желтый цвет. Выглядело это странно, непривычно. Не типовые многоэтажки, или стройный ряд кирпичных коттеджей, как это бывает в новых элитных районах Москвы. А что-то безобразное, безвкусное, но никому не было никакого дела до единства стиля.

Мой дом прятался в глубине двора за буйно разросшимися деревьями и кустарниками. Но сейчас, в декабре, от них остались лишь чернеющие силуэты. Лишь радовали глаз вечнозелёные рододендроны.

От выходящей на улицу невысокой кирпичной ограды, украшенной старинными фонарями, вглубь двора шла выложенная охристым кирпичом дорожка. Огибала с двух сторон овальное зеркало бассейна с подогревом, в который будто бы опрокинулся белый фасад, двойной ряд окон с распахнутыми тёмно-коричневыми ставнями, и балкон на втором этаже с ажурными перилами из кованого железа.

Здесь было именно то, что я ценил больше всего – много пространства и воздуха. Просторная гостиная с высокими потолками в два этажа. На паласе с восточным орнаментом – обитый светлым полотном диван. Кресла-бержер у камина, встроенного в большой книжный шкаф. С белоснежными стенами отлично гармонировала контрастная отделка из красновато-коричневого дерева оконных рам, перил верхней галереи, дверей. Ярким пятном выделялся стоящий под лестницей чёрный рояль, на котором играла Лиз, когда приезжала в гости. Я очень скучал по ней, но она была занята в премьере на Бродвее, и могла лишь изредка навещать меня.

Особенно уютно становилось вечерами, когда загорались изящные люстры. И свет их, отражаясь от дубового потолка, заполнял всё мягким золотистым сиянием.

Верхнюю галерею я приспособил под кабинет. У окна – письменный стол из массива дуба, высокие стеллажи по стенам, сплошь уставленными книгами – справочниками, атласами, подшивками газет и журналов. Я перевез их из дома Стэнли.

Когда я только попал в этот мир, без интернета я ощущал себя инвалидом, подчас слепым и глухим. Но потом я освоился и даже стал получать удовольствие от того, что сам могу быстро найти любую информацию в нужном справочнике. Естественно, я работал в библиотеке Конгресса – крупнейшей в мире.

Заседания в Сенате должны были начаться лишь через месяц, в январе, так что пока я был предоставлен самому себе, принимал поздравления, посещал всевозможные мероприятия – от семейных обедов до раутов, устроенных в мою честь. Собирал материалы для своей книги о «плавильном котле, в котором могут сварить живьем». И естественно моей основной работе – с разоблачениями деятельности компании Ллойда Джонса.

– И, кроме того, я могу сообщить тебе ещё одну радостную весть, – с загадочной полуулыбкой Джек сделал длинную театральную паузу.

– Ну-ну. Не томи.

– Мод справилась! Мы победили! – выдохнул он. – Присяжные совещались недолго. Буквально через два часа вынесли вердикт. Завтра буду присутствовать на вынесении наказания. Думаю, что смертный приговор обеспечен! – Макэлрой прищёлкнул пальцами.

Мод Райт, очаровательная худенькая шатенка с зелеными глазами, из офиса окружного прокурора штата вела обвинение по делу Гедды Кронберг. Той самой журналистки из медиакопорации магната Хёрста, пламенного борца с левыми, «красными ублюдками», «коммуняками». Сколько сил тот потратил, чтобы уничтожить неугодного репортёра, довести его до тюрьмы и электрического стула.

Кронберг толкнула племянницу Меган Баррет на преступление. Когда несчастную женщину бросил муж, тетя подговорила Меган устроить взрыв в лаборатории компании Ллойда Джонса, где работал муж Меган. А потом свалила всё на Кристофера Стэнли, который написал перед этим статью, где разоблачал преступную деятельность этой компании. Погибло пять человек. Репортер оказался за решеткой, а потом и в «танцевальном зале» смертников. Джек хотел сам выступать обвинителем на процессе, но из-за работы в моём штабе, вынужден был отказаться и передал дело своей помощнице.

– Ну что, могу сказать. Поздравляю!

– Это и твоя победа, – сказал серьёзно и строго Джек. – Твоё выступление на суде было решающим, я считаю. Я наблюдал за присяжными. Некоторые женщины плакали. Эти слезы – самое прекрасное, что я видел в жизни. А ты знаешь цену моим словам.

Я выступил свидетелем на процессе, несмотря на запугивание со стороны адвокатов Кронберг. Рассказал о своих страданиях на электрическом стуле и в тюрьме Синг Синг. О расследовании, которое провёл, что Меган Баррет покончила с собой, именно из-за того, что её мучили угрызения совести. А офис прежнего окружного прокурора скрыл этот факт. Так что одним ударом я сокрушил двух своих врагов – Гедду Кронберг и Кирби Блэка, обвинителя на моем процессе, продажного помощника прокурора штата. Оставался лишь Мортимер, но он затих, и почти не проявлял себя. Так что пословица – «сиди на берегу и жди, когда мимо проплывут трупы твоих врагов», оказалась верной.

– Да ладно. Я всего лишь пересказал то, что со мной произошло. И всё. Никаких моих заслуг. Мне жаль её.

Джек весело подмигнул:

– Ну, ты можешь успеть стать губернатором и подписать указ о её помиловании.

– Я не собираюсь идти в губернаторы.

Раньше для того, чтобы баллотироваться на пост президента, надо было, прежде всего, стать губернатором. Обычно во главе штатов вставали лидеры партий. Ну, а потом, после успешной работы на этом посту, можно было думать о карьере президента. Но пример Джона Кеннеди как раз и показал, что это совсем не обязательно.

– А, ты готовишься к вертикальному взлёту? Вжиу! Пам! Прямиком в Белый дом!

– Я надеюсь, что ты со мной?

– Так точно, господин будущий президент, – он шутливо отдал мне честь, но прибавил более мрачно: – Тяжело тебе придётся. Врагов и конкурентов прибавится. А Уолтер Лесли Стоукс покажется тебе легким недомоганием, что-то типа насморка на фоне чумы или черной оспы.

Моим конкурентом на пост сенатора оказался очень опытный политик от республиканцев – сенатор Уолтер Стоукс. Его активно поддерживал генерал Эйзенхауэр, стремившийся попасть в кресло президента. А я ещё и умудрился нанести удар по самолюбию будущего хозяина Белого дома. Опубликовал статью в «Новом времени» с программой реконструкции автомобильных дорог. Ничего особенного, просто доказал, насколько это важно, описал современные автомагистрали XXI века, показал, сколько мы сможем спасти жизней, как улучшится жизнь людей. Эйзенхауер пришёл в ярость – он сам включил в свою предвыборную программу этот пункт. А тут я, какой-то ирландский выскочка, «красный придурок», опередил его.

Но я отлично понимал – вначале надо доказать, что я чего-то стою на посту сенатора, переизбраться на второй срок, пока у власти Дуйат Эйзенхаур (а я знал, что пробудет он там два срока). А уж затем бороться за президентское кресло, и не с кем-нибудь, а с самим Джоном Фицджералдом Кеннеди. И не просто с ним, а со всем его влиятельным и многочисленным кланом. Эдаким политическим спрутом, протянувшим свои щупальца во все сферы жизни страны, благодаря баснословному богатству Джо Кеннеди, у которого имелась парочка «карманных» редакторов изданий. Они создавали пасторальную картину, замазывали грешки членов клана и всячески восхваляли положительные деяния, раздувая из мухи слона.

Джон тоже попал в Сенат, но от штата Массачусетс. Я встречался с новоиспеченным сенатором на съезде демократической партии. Улыбчивый, обаятельный, энергичный, умеющий расположить к себе собеседника. Но не более того. Но Кеннеди даже не догадывались, что я знаю практически обо всех «скелетах в шкафу», которые они тщательно скрывали, благодаря «карманной» прессе. О страшной болезни Аддисона Джона Кеннеди, о слабоумии его сестры Розмари, которую подвергли лоботомии, о многочисленных любовных интрижках всей этой замечательной семейки. И проблемах с законом.

Раньше я восхищался мужеством Джона Кеннеди, смотрел на него, как на божество, кумира. Искал документальные фильмы, книги о нём. На моём столе в московской редакции «Паранормальных новостей» стоял «The Kennedy Car» – диорама с масштабной моделью смахивающего на авианосец «линкольна континенталь» 1961-го года, собранного на заводе «Форд моторс» специально для президента. Посвящена она была поездке Кеннеди в Берлин в 1963-м, где он в своей речи произнес фразу, ставшей культовой: «Ich bin ein Berliner». Так он выражал солидарность с западными немцами, после строительства стены, разделившей капиталистический и коммунистический Берлин. Несколько фигурок в машине – шофер, охранник, два дюжих молодца сзади на подножках. Сам президент с мэром Берлина Вилли Брандтом и канцлером Конрадом Аденауэром стояли за спинкой переднего сидения. На капоте черно-красно-жёлтый флаг ФРГ и звездно-полосатый. Чёрт, как мне тогда хотелось встать рядом с Джоном. Теперь же я мечтал заменить его на этом месте.

Достать диораму, воспроизводившую трагическую поездку в Даллас, не удалось – стоила она безумных денег. Но сколько раз я представлял, что вернусь в прошлое и спасу Кеннеди. Грезил этой мыслью.

Со временем пришло осознание иллюзорности величия JFK. Если бы не убийство в Далласе, ставшее главной тайной 20-го века, вряд ли бы Джон Кеннеди остался бы столь популярен.

Сейчас я воспринимал Джона или Джека (как прозвали его родные и друзья) лишь как опасного соперника, почти смертельного врага. Иногда закрадывалась подлая мысль, не нанять ли мне хитмэна, наемного убийцу? Кто бы догадался, что одного из сотни новоизбранных сенаторов устранили, как претендента на президентское кресло? Могла ведь быть и другая причина. Джон отличался повышенным либидо, изменял своей жене Джеки направо и налево. И его страшные болезни не мешали ему. Почему бы какому-нибудь ревнивцу не убрать не в меру зарвавшегося донжуана?

– Ты молодец, Крис, – голос Джека прервал мои размышления. – Твоя идея пригласить Монро оказалась неожиданной, но эффективной. Ты знаешь, я считал, что это неправильно. У нее такая репутация…

Он помахал взятым со столика декабрьский номером «People», где Монро с сигаретой в руке улыбалась в камеру.

Люк Стоун с радостью согласился участвовать в моей предвыборной кампании. Его слава лучшего бейсболиста страны, призывающего голосовать за меня, оказалась очень кстати. И его жена Мэрилин Монро решила не остаться в стороне, согласилась дать несколько выступлений для избирателей. Сейчас это кажется таким естественным, когда кинозвезды включаются в избирательную кампанию, но тогда это было в новинку.

Монро вышла в обтягивающем золотистом платье (естественно, без нижнего белья), спела песенку «Do It Again» («Сделай это еще разочек»). Каждое плавное движение бедрами, взмах рукой излучали невероятную чувственность. Ее жадно ловили слушатели, в основном молодые мужчины. Когда Монро закончила, послав воздушный поцелуй, толпа взревела, взорвалась бурными, неистовыми аплодисментами. Каждый считал, что эта аппетитная блондинка с пышным бюстом обращается именно к одному из них. «Сделай это еще разочек», – просила секс-богиня и каждого (как и меня) охватывало жаром желания.