Текст книги "Олег Верстовский — охотник за призраками (СИ)"

Автор книги: Евгений Аллард

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 49 страниц)

– Помнишь, я тебе говорил. Они меня убьют, как остальных!

Он упал мне под ноги, я помог ему встать и потащил к катеру.

– Там, такое, ты не представляешь. Я с трудом сбежал. Всех остальных порешили, – бормотал он. – Жуткая бойня. Если поймают, мне конец. Я единственный, кто сумел сбежать.

Милана в ужасе взглянула на нас, но подала руку, чтобы помочь взобраться в катер.

Сухой резкий звук, будто удар плетью. Колян обмяк и кулём свалился мне под ноги.

Около дерева, метрах в ста от нас, стоял высокий сухопарый мужчина в тёмном костюме. Скорее это походило на форму. Он перезарядил винтовку, прицелился. Быстро взглянув на неподвижно лежащего Коляна, я крикнул:

– Милана, быстро на дно!

Пуля чиркнула по моей щеке, но я с силой толкнул катер в воду, впрыгнул и завёл мотор. На берег высыпало несколько человек в такой же форме, с винтовками.

Мы летели по водной глади под свист пуль, выскочили из лагуны и понеслись к лодочной станции.

– Жива? – спросил я Милану, которая по-прежнему лежала на дне.

Она привстала, села на скамейку и провела рукой по взмокшему лбу.

– Вроде бы, – пролепетала она. – Что это было, Олег?

Я почесал в затылке, кажется, я знал ответ, но решил пока не делать выводов.

Осмотрел катер: в нескольких местах в бортах торчали гильзы. Если бы они пробили мотор, мы бы точно пошли ко дну. Мы причалили к пристани, я помог Милане выйти, прижал к себе.

– Успокоилась, малыш?

Вытащил из-под скамейки пиджак, набросил ей на плечи.

– Отвези меня назад, – тихо попросила она. – Ты же знаешь, я сбежала.

Мы вернулись в больницу, прокрались в палату, она юркнула в кровать и закрылась одеялом до подбородка.

– Молодой человек, что вы тут делаете?! – услышал я вопль дежурной медсестры. – Немедленно уходите! Или охрану вызову!

Я помахал Милане рукой, послал воздушный поцелуй, и вышел в коридор. Прислонившись к стене, глубоко задумался. Охрана палаты точно бы не помешала, те люди, которые пытались нас убить, захотят убрать свидетелей. Наверняка, они нас запомнили. Но к кому обратиться? Верхоланцев в больнице со сломанной ногой, Розенштейн сам завязан в этом деле, а Лифшиц – пешка.

Странное дело, я совершенно не ощущал страха, наоборот рвался вернуться на тот остров, обыскать его, найти разгадку гибели Коляна. Но в первую очередь я боялся за Милану.

Вышел на улице в совершенно раздрыганных чувствах, и направился к трамвайной остановке.

Перед глазами всплыли события прошедшего дня. В последнюю секунду я оттолкнул Верхоланцева, и вся громада операторского крана, тяжеленная камера обрушилась буквально в паре сантиметров от нас, развалившись на куски. Выпавший балласт больно задел по плечу, а платформа краем заехала по ноге Верхоланцеву. Привстав среди обломков, главреж огляделся и весело выругался.

– Твою мать, Верстовский, придётся документы на тебя отзывать.

– Это ещё почему? – удивился я.

– Теперь тебе надо орден за Заслуги перед Отечеством дать. За то, что спас национальное достояние, – он оглушительно расхохотался.

Когда приехала скорая и его погрузили на носилки, он, кривясь от боли, отдавал распоряжения Лифшицу, как отснять эту сцену и, если понадобится, следующую.

Из воспоминаний вырвал звонок мобильника.

– Господин Верстовский, вас хочет видеть господин Кастильский. Если вас не затруднит, заехать к нему. У него есть важная информация для вас, – произнёс жеманный голос.

Я решил зайти к колдуну, разговор с ним всегда успокаивал. Через полчаса я уже входил в знакомый кабинет. Кастильский, мрачно проронил:

– Я хотел вам сообщить, что не только женщине, которую вы любите, угрожает опасность. Я бы сказал, вы даже в большей опасности, чем она.

– Мне стоит уехать?

– Нет, ни в коем случае, вы – единственный человек, который сможет разоблачить негодяев, которые охотятся за вами. У вас есть особая сила, даже большая, чем в Милане Рябининой.

– Господин Кастильский, а если я разоблачу вас? – я бросил ироничный взгляд.

Он усмехнулся.

– Совершенно этого не боюсь.

– Я знаю, вы снабжаете некой аппаратурой своих клиентов, чтобы они организовывали шоу, подобному тому, что происходило в доме Колесниковых.

Кастильский тихо рассмеялся, и его глаза перестали выглядеть, как голубые льдинки. Наоборот, подобрели, лицо посветлело.

– Да, вы правы, снабжаю. И не вижу в этом ничего предосудительного. Вы же не пойдёте в полицию? В сущности, вас там поднимут на смех.

– Призрак в доме Колесниковых – ваших рук дело? – резко спросил я, глядя прямо ему в глаза.

– Я не буду отвечать на этот вопрос. Но Сергей Колесников совершил ужасное преступление, правосудие оказалось бессильным, он не понёс наказания. Не спрашивайте меня, как я об этом узнал.

– Он сделал это ради маленького Вадима, к которому привязался. Я видел, Сергей очень любит мальчика.

– Это Сергей вам сказал? – снисходительно усмехнулся Кастильский. – Вы знаете не все. На наследство дяди Екатерины Максимовой претендовала она, и её сестра Нина. Вернее, не так. Претендовала только Нина, и её маленький сын. Потому что в завещании было указано, что наследство перейдёт Вадиму. Сергей об этом знал.

– Вы хотите сказать, что Сергей подстроил автокатастрофу Нине и её мужу? – воскликнул я.

– По-видимому. Когда Нина не погибла, а стала лишь инвалидом, Сергей довершил дело и маленький Вадим получил наследство, дом, приличный капитал. Вместе с женой Сергей усыновил Вадима. Благодаря этим деньгам Колесников стал директором лицея.

– Он раскаялся в убийстве. И сейчас он нужен жене и детям.

– Господин Верстовский, это прекрасно, что вы готовы по-христиански прощать, но представьте, если бы на месте Нины была женщина, которую вы очень любите? Как в таком случае вы относились бы к её убийце?

Я вздрогнул, Кастильский угодил в самое больное место.

– Так кто же мстит Колесниковым? – мрачно поинтересовался я.

Кастильский промолчал, лишь расслабленно откинулся на спинку кресла.

– Призрак Северцева тоже ваших рук дело?

– Нет. Заверяю вас. Почему он стал являться вам, я не имею ни малейшего представления. У вас образовалась с ним тонкая духовная связь. Он просит вас разыскать его убийцу?

– Нет, он только предупреждает об опасностях, которые грозят Милане. Благодаря ему, я вовремя подоспел, когда она пыталась покончить с собой.

– Это очень странно. Обычно души остаются на земле, когда они хотят найти и покарать своего убийцу. Почему он обратился именно к вам, мне не ясно.

– Григорий Северцев – внук брата моего деда, Фёдора Николаевича. Но я не знал, что у деда есть брат, он никогда не рассказывал об этом.

– Вот как. Иногда троюродные братья порой больше походят друг на друга, чем близкородственные. Как в вашем случае.

– Вы можете помочь, господин Кастильский? Тогда расскажите о беседах с Григорием. Мне будет проще разгадать тайну моей семьи.

– Хорошо. Я дам вам кассеты с записью сеансов. Это против моих правил, но ситуация такова, что вы должны узнать правду.

Он встал и направился к сейфу, достал оттуда несколько кассет и передал мне.

– Я очень надеюсь, вы доберётесь до разгадки раньше, чем Тёмные силы доберутся до вас.

– Господин Кастильский, я хотел кое-что спросить. Если вы разрешите. Можно ли воздействовать на человека какими-то особыми колдовскими чарами, чтобы заставить его сказать какие-то вещи, запрограммировать его на эти слова?

– Безусловно. Только никакого колдовства здесь абсолютно не нужно. Вы начитались шарлатанских книг. Для внушения необходимо владение гипнозом или воздействие психотропными веществами, которые можно подсыпать человеку в еду, питье. Вы считаете, что подверглись обработке?

– Да. Из-за этого Милана чуть не покончила с собой. Я обидел её, она вскрыла себе вены.

– Вряд ли ваши слова стали причиной того, что она захотела свести счёты с жизнью. Для того чтобы испытывать суицидальный синдром, нужна надломленная психика, когда человек находится в пограничном состоянии. Тогда любой толчок может стать причиной трагедии. Вашей вины, думаю, в этом нет.

– Но почему человек, который толкнул Милану на самоубийство, пытался убить Верхоланцева, активизировал свою деятельность именно сейчас?

– Думаю, подошёл срок расчёта с его Хозяином, – объяснил спокойно Кастильский. – За все надо платить. Как это не банально звучит.

– А если он не сможет рассчитаться? Он умрёт?

– Одно из двух, или умрёт, или лишится поддержки Тёмных сил. И то, и другое для него неприемлемо.

По дороге к трамвайной остановке, я размышлял о том, что колдун открыто признался, что действительно продаёт оборудование для вызова призраков. Но даже после того, как он подтвердил мои опасения, я не перестал ему верить. Ругал себя за наивность, но ничего не мог поделать.

Я вышел на остановке, где находился большой крытый рынок. Накупил там инструментов, фонариков и вернулся в дом Колесниковых. Шаг за шагом внимательно обыскал каждую щель, каждый малозаметный бугорок. Пусто! Я испытал ни с чем несравнимое разочарование, как вдруг вспомнил про закрытую дверь в подвале. Теперь никто не мешал её вскрыть.

Я подобрал ключ, замок щёлкнул, дверь медленно отворилась – перед глазами предстала абсолютно глухая стена из кирпича. Я вернулся в подвал, нашёл кирку и решил сделать дыру, но тут же вспомнил про старичка, который живёт в канализации. Я вылез наружу, подошёл осторожно к окну и взглянул в бинокль – странный обитатель трущоб копался в мусорном контейнере. Я вернулся в подвал и разрушил парой взмахов возведённую преграду. Прокрался по коридору и оказался в грязных лабиринтах. Под ногами чавкала грязь, в нос бил невыносимый запах плесени и человеческих отходов всех видов. Из-под ног проворно разбегались крысы, чтобы шмыгнуть в незаметные щели. Их-то я боялся меньше всего.

Свернув в проулок, я обнаружил закрытую металлическую дверь. Посветил фонариком в замок, он показался довольно простым. Вытащив перочинный ножик с большим количеством всяких прибамбасов, быстро отжал «собачку» и вошёл. В отличие от канализационных стоков здесь стоял вполне жилой, даже приятный запах. Я пошарил на стене выключателем, вспыхнула свисающая с потолка на шнуре яркая лампочка.

И тут же радостно понял, что нашёл именно то, что искал. Одна стена представляла собой видеотабло, под которым полукругом располагался пульт управления, выкрашенный темно-стальной краской, справа панель была обведена красной линией, здесь находились тумблеры с пиктограммами, в которых легко угадывались привидения, разряд молнии, огонь. Я понажимал на кнопки, на экран вывелось изображение гостиной дома Колесниковых, а внизу – схема расположения комнат, мебели, техники. Я щёлкнул тумблером с пиктограммой. На схеме отобразилась картинка призрака, джойстиком я подвигал её туда-сюда и нажал кнопку «Пуск», через мгновение на мониторе я увидел бестелесное существо в саване, которое стало очень натурально завывать.

Я с удовольствием поигрался остальными кнопками, полюбовался на возникающие разряды молний, вырвавшиеся языки пламени, которые через пару минут исчезли без следа. Потрясающая система. Из комнаты управления шла дверь в жилое помещение с диваном, столом, холодильником и дощатым шкафом. Все обследовав, я решил покинуть это место, но вдруг услышал чьи-то шаги. Захватив со стола бутылку, спрятался за дверью. И обрушил удар на голову вошедшего с такой силой, что хватило бы на десять старичков, но вошедший лишь охнул, выронив пакет, мгновенно обернулся. Невысокий, худощавый мужчина лет тридцати пяти-сорока, чисто выбритый, в опрятной одежде, совершенно не похожий на опустившегося бомжа. Он мгновенно пришёл в себя и ринулся на меня. Но я мгновенно сгруппировался, подтянув колено. Нанёс резкий удар противнику под дых. Схватил за плечи, шмякнул головой о стену. Парень захрипел, и медленно сполз вниз по стене. Выхватив из брюк ремень, я быстро связал армейским узлом его руки, как учил дед. Обшарив помещение, нашёл бельевую верёвку и упаковал хозяина.

Удобно расположившись в кресло перед пультом управления, я повернулся к пленнику и спокойно поинтересовался:

– Ну, рассказывай, зачем тебе Колесниковы понадобились.

– Пошёл на х… – совершенно предсказуемо пробурчал он. – Ничего не скажу. А к ментам ты не пойдёшь все равно.

– Не пойду. Согласен. Я просто оставлю тебя в этой комнате, связанным. Закрою дверь и ты сдохнешь тут от холода, голода и жажды. Может быть, лет через сто твой скелет, покрытый слоями паутины, найдут археологи. И какой-нибудь режиссёр снимет на эту тему ужастик: «Замурованный заживо в видеозале». Дверь плотная, ни криков не услышат, ни запаха от твоего разложившегося трупа не почувствуют.

Он вздрогнул и бросил на меня изучающий взгляд.

– Не сделаешь ты этого, – пробормотал он растерянно. – Ты добрый, я тебя знаю.

Я хладнокровно отвернулся к пульту, начал щёлкать кнопками, то там, то здесь, вызывая полтергейст, переставляя духов в разные места, будто играя с ними в пятнашки.

– Как звать-то тебя? – спросил я, прервав молчание.

– Пётр Максимов, – угрюмо буркнул он.

– Ты что, родственник Екатерины?

– Сын Константина Григорьевича, дяди Катьки.

– Вот как? Ну, и зачем ты все это придумал? Всю эту хитрую комбинацию?

– Потому что наследство папашино мне должно было достаться! А он все Катьке оставил! Иуда! Я в тюрягу угодил, а когда вернулся, всё без меня поделили, – сердито воскликнул он.

– Екатерине или Вадиму? Разве Константин Григорьевич не Вадиму все оставил?

– С какого бодуна? – раздражённо буркнул Пётр. – Он все хотел оставить Нинке, да Катьке. Ну и мне, а потом передумал.

– А ты решил всё себе забрать и подстроил автокатастрофу Нине и её мужу?

– Ничего я не подстраивал. Чего ты на меня навешиваешь? – пробурчал он недовольно. – Сами они туда угодили. Я тут ни при чем.

– Зачем тогда Сергей Нину убил?

Пётр ухмыльнулся и проговорил с ехидцей:

– Что ж ты, сыщик хренов, до сих пор не знаешь? Когда Нинка с мужем угодила в катастрофу, то Серёга с Катькой сразу Вадима к себе взяли. А потом у них дочка родилась, Серёга мне жаловался, что тесно жить им вчетвером в однокомнатной квартире-то. Ну и посоветовал я ему – устройся, мол, в больницу, аппарат отключи, никто и не узнает. А потом Вадима усыновите, и материнский капитал получите, свою однокомнатную с доплатой обменяете на двух или трёх комнатную. У меня кореш хорошо в этих вопросах разбирается. А потом я на нары-то угодил, а когда вернулся, узнал, что Нинка померла, Вадима усыновили. А папашка мой преставился, и все отписал Катьке.

– Пошёл бы в суд, отсудил бы часть наследства. Ты же наследник первой очереди.

– А смысл? Ничего бы мне не досталось.

– Как же ты смог Кастильского обмануть?

– Поверил он мне. Я не знал точно, убил Серёга Нинку или нет, но решил попробовать. А тут случайно прознал об услугах этого колдуна.

– А зачем так сложно-то? Ну, убил бы Екатерину, тогда бы сразу половину получил. К чему эти все запугивания, духи, полтергейст?

– Дурак ты. Если бы я убил, меня бы в первую очередь подозревать стали. Я ж наследник. Да и убить не смог бы я.

– Умер бы Сергей от сердечного приступа, а как бы ты с Екатериной разделался бы?

– Продолжал бы пугать, может она повесилась бы. Или отравилась на этой почве. Все равно бы отомстил! – выдохнул он с дикой злобой.

– А как тебе в голову пришлось под старичка маскироваться? Тебя же менты загрести могли и отправить куда-нибудь подальше?

Его глаза расширились, а потом он обидно загоготал, забрасывая голову назад.

– Да с чего ты взял, что тот старикашка – это я? Он сам по себе, божий одуванчик, недоумок. Жил себе тут в доме неподалёку, а потом решил готовиться к войне, Третьей мировой, дом свой разобрал, блиндаж себе построил, а потом в канализацию перебрался, ну, как в бомбоубежище.

– Ладно. А как демонтировать устройства знаешь? Поможешь?

– Знаю. В комнате схема лежит. Развяжи меня, – попросил он жалобно. – Руки онемели.

– Перебьёшься.

Я нашёл схему, пролистал, пощёлкал кнопками на пульте, сдвинул нужные тумблеры и вернулся в дом. Прошёлся сверху донизу, с чердака, до подвала, выворачивая из пола, потолка, стен проекторы, экраны, камеры, устройства для подачи струй раскалённого воздуха, которые имитировали жар огня. Теперь все полости, ниши открылись, я смог добраться до устройств.

Вымотался я до ужаса, так что не только рубашка, но и брюки промокли насквозь от пота. Сложив все устройства в ящик, спустился обратно в канализацию. Пётр, привалившись к стене, безмятежно посапывал. Я потряс его за плечо, а когда он приоткрыл глаза, объявил:

– Слушай внимательно. Сейчас всё расскажешь ещё раз, а я сниму на видеокамеру. Это чтобы мне было спокойно, и ты ещё чего-нибудь учудить не мог. Согласен?

Пётр насупился, помолчал, но потом кивнул. Я подошёл к пульту, проверил камеры, ничего не работало. Для очистки совести, пощёлкал тумблерами, понажимал кнопки, выключил и обернулся к Петру:

– И не вздумай шантажировать Сергея. Иначе твоё признание пойдёт в Москву, в прокуратуру. У меня там знакомства есть. Понял?

Жутко усталый, но довольный, я вернулся в дом. Удовлетворённо оглядев гостиную, плюхнулся в кресло и набрал номер, который оставила Екатерина Павловна.

– У меня есть для вас новости.

– Вы смогли что-нибудь узнать? – с надеждой проговорила она.

– Екатерина Павловна, не буду всё рассказывать. Но теперь ваш дом абсолютно безопасен, вы можете возвращаться. Я к вам приеду сейчас, помогу собраться и расскажу о том, что сделал.

В трубке повисло молчание, потом Екатерина, запинаясь, пробормотала:

– Господи, Олег, какое счастье. Я не знаю, как вас благодарить. Вы не можете вкратце сказать?

– Лучше не по телефону. Я приеду.

Я вышел из дома и направился к остановке. Солнце уже утонуло в золотисто-алой реке над горизонтом, раскрасив облака, похожие на кучерявых овечек, в розовато-сиреневый цвет. Воздух посвежел, с моря накатывал приятный бриз. Подошёл трамвай, я с удобством устроился у окна, бездумно разглядывая проплывающие мимо стройные ряды кипарисов, белые каменные заборчики.

– Ух, ты, какая тёлка! – услышал я бесцеремонный голос.

Открыв глаза, заметил, как двое парней в косухах байкеров: лысый и плотный, а другой – высокий и сутулый, с длинными тёмными волосами, смахивающий на плохо выбритую обезьяну, пристают к девчушке в очках, испуганно прижимающей к себе толстую книжку. Что они нашли в этом цыплёнке, я не понял.

– Девушка, а девушка, а у вас парень есть? – кривляясь, спросил лысый.

– Отстаньте от меня! – пискнула девушка, судорожно оглянувшись в поисках спасителя.

Я вздохнул, вмешиваться совсем не хотелось. Недоросли лишь задирались, чтобы привлечь к себе внимание, и были явно навеселе.

– Почему отстать? Или мы тебе не нравимся? – спросил длинноволосый. – Цып-цып-цып, цыпочка.

Когда мужчина, сидевший рядом с девушкой, встал и сделал вид, что выходит, лысый ублюдок тут же шмякнулся рядом с беззащитной жертвой и начал щупать её за коленки.

– Отстаньте от неё! – услышал я неожиданно для себя, собственный голос.

Оба синхронно подняли на меня глаза и тот, и лысый, который был более рослым, хмуро пробурчал:

– Ты чего, чувак сказал?

Я рванулся к ним:

– Я сказал, чтобы ты от неё отлип. Понял?

– Жора, по-моему, он нарывается? – лысый с хитрым прищуром, бросил взгляд на своего напарника.

– Точно, Беня. Тебе, больше всех надо? А?

Я молниеносно уклонился от удара, и врезал в нижнюю челюсть лысому. Он удержался на ногах, но явно не ожидал такой реакции. Набычась, мерзавцы стали приближаться. Я внимательно следил за их движениями, сделал быстрый шаг навстречу, перенёс вес тела на левую сторону и, коротко размахнувшись, нанёс мощный удар лысому в пах коленом, а волосатой обезьяне – в солнечное сплетение локтем.

– Ах, ты, сволочь! – заорал лысый.

В его руке блеснул длинный тонкий клинок. Волосатый тоже пришёл в себя, выхватив кастет из кармана, быстро надел на руку.

Внезапно я вспомнил, эти два отморозка сопровождали меня от самого дома! Ослеплённый эйфорией от прекрасно законченного дела, я беспечно не придал этому значение. Я начал пятиться в конец салона, а отморозки, гнусно ухмыляясь, надвигались. Лысый виртуозно играл «пером», а его лохматый напарник любовно оглаживал кастет.

Глава 15

Скандал

– Левон, а чего ты решил помочь-то?

– Ну как же, суки, двое на одного. Хотя нет, ты бы один справился. Где так хорошо научился нож из рук выдёргивать?

– Дед научил приёмам рукопашного боя. Он кадровый военный, всю войну прошёл.

– Жив ещё?

Я покачал головой. Левон вздохнул и зло добавил:

– Этим дебилам надо было давно морду начистить. Никакого слада с ними нет. Кому-то ты, Олег, поперёк горла встал. Только последние уроды этих мерзавцев нанимают. Думаю, они не убить тебя хотели, а только сильно порезать, поучить, что называется. Ублюдки.

Мы сидели с Левоном в баре, после того, как разделались с подонками. Когда один из амбалов выбросил вперёд нож, я инстинктивно закрылся локтем, ушёл с линии атаки. Схватившись за острое, как бритва, лезвие, с силой вывернул вверх, и нанёс мощный удар в локтевой сгиб. Вырвав нож, шандарахнул его со всей дури под дых, довершив сокрушительным ударом в челюсть. Краем глаза с удивлением заметил, как второй подонок рухнул, как подкошенный. Уже без моего участия. Постукивая немаленьким кулаком в ладонь, рядом стоил рослый высокий парень, в синих джинсах и чёрной майке, под которой перекатывались бугры мускулов.

После потасовки Левон затащил меня в местный бар, где нас приняли, как дорогих гостей.

– Левон, а как тебе в городе живётся? Тяжело?

– Думаю уехать отсюда. У меня, правда, бизнес здесь, небольшой. Но в последнее время все хуже стало. Дебилов уйма развелась, да ещё призраки гребанные. Говорят, всё из-за этой проклятой телебашни. На башку влияет. И создаёт какой-то там неблагоприятный фон.

– А где у вас телебашня? – не понял я.

– А в маяке. Ты разве не знал? Там все оборудование находится.

Перед глазами пронеслась панель управления, видеотабло, странное сооружение у открытого потолка в маяке. Черт возьми, это же действительно огромная антенна! Как же я сразу не догадался?!

– А для чего вам такая мощная штука? – удивился я.

– Для большего охвата, ну чтобы шоу показывать. На нашем местном канале его тоже гоняют. Крутизна. Я на него подписался, хотя дороговато. Скажу по секрету, наши местные вскрыли этот канал, поэтому почти бесплатно. Моя жена его очень любит. Я тоже изредка посматриваю, особенно, если там драки кровавые показывают с полицией, с мутантами. А жена все больше про любовь смотрит, ну и музыку. Ретро обожает.

– Понятно. Левон, извини, я тороплюсь. Спасибо, что помог. Мне пора.

– Спасибо в лепёшку не завернёшь, – ухмыльнулся он.

Я нахмурился, полез во внутренний карман пиджака за бумажником, но Левон остановил меня.

– Любезность за любезность, – он хитро подмигнул. – Не откажи, Олег. Поздравь мою жену с днём рожденья. Завтра вечером. Я за тобой машину пришлю. Ты ей только мой подарок вручишь и всё. Оплачу тебе все по первому разряду.

– Ты чего, Левон? С кем-то перепутал меня. Я – никто и звать меня никак.

– Ну да! Не скромничай. Ты у нас местная знаменитость. Моя Ашхен тебя обожает. Все вырезки собирает из нашей прессы о съёмках.

– Так фильм ещё не вышел.

– Она на тебя в этом шоу смотрит. Я поначалу ревновал даже. Упрётся в ящик и, не отрываясь, смотрит, если с тобой. Но потом понял, все равно она меня же любит. У нас полгода назад дочка родилась. Она с ней сидит, ну вот чего не посмотреть.

Он вытащил из кармана маленькую книжечку в кожаной обложке, развернул и показал фотографию молодой темноволосой женщины с тонкими чертами лица, ясными, блестящими глазами, под изогнутыми, как тетива лука тонкими ниточками бровей. Лучисто улыбаясь, она держала на руках младенца, как армянская мадонна. Я улыбнулся и ответил:

– Красавица. И малышка замечательная. Хорошо, Левон. Обязательно поздравлю. Я живу на Озёрной, пять, в доме Колесниковых.

– Да знаю я, где ты живёшь, – усмехнулся он. – Я же тебе говорю, ты у нас знаменитость. Ну, бывай! Больше не попадайся этим сволочам!

Я вышел из бара в раздумьях. Излишняя популярность только мешала в моей работе. Лучше не светить физиономией, чтобы не привлекать внимания. Я собирался направиться к дому, где сейчас проживала Екатерина с семьёй, как услышал некстати прозвеневший мобильник.

– Олег, тебе надо немедленно прибыть на студию, – голос Лифшица звенел сталью. – Сейчас, за тобой машина заедет.

– Юра, во-первых, я не дома, во-вторых, у меня дела. Зачем это вдруг? На ночь глядя?

– Скажи, где находишься, – пропустив мимо ушей возражения, отчеканил Лифшиц. – Ты днём отдыхал, а ночью поработаешь, не развалишься.

Ни хрена себе я отдыхал, вначале вымотался, убирая эти проклятые устройства в доме Колесниковых, потом подрался.

– Так, я понял, где ты находишься, – вдруг добавил Лифшиц. – Оставайся там, через десять минут, машина будет.

Я открыл рот, чтобы возразить, но второй режиссёр уже отключился. Я удивлённо огляделся, обдумывая, как Лифшиц сумел определить моё местоположение. Но через несколько минут, рядом со мной действительно затормозила чёрная «Ауди», открыв переднюю дверь, шофёр буркнул:

– Садись, на студии ждут.

По дороге пришлось отзвониться Екатерине, извиниться, что не смог прийти.

Мы въехали в знакомый туннель, в гараже встретил Лифшиц и повёл по лабиринту коридоров. Уже издалека я услышал голоса, которые перекрывал визгливый фальцет Мельгунова. Не обращая внимания на крики, Лифшиц ввёл меня в помещение, откуда выходили открытые нараспашку стеклянные двери. Я подошёл поближе, остановился на пороге. В небольшой комнате в креслах сидел Розенштейн, сценарист Непогода, Мельгунов в ярко-красном пиджаке. Над всеми огромной глыбой возвышался Верхоланцев в инвалидной коляске с загипсованной ногой. Я услышал обрывок его фразы:

– … чем ты не доволен? Все идёт по плану. Да, увеличили роль. Но ты сам виноват. Мы должны в срок сдать. Чем-то забить дырки мы должны? Как, по-твоему?

– Это безобразие! – визжал Мельгунов, явно не вникая в слова главрежа. – Почему у него роль главной стала, а моя – второй?!

– Кто тебе это сказал? – изумился Розенштейн.

– Я не слепой, читать умею.

– В местной прессе пишут? – утончил осторожно Розенштейн. – Ну и что? Это же провинциальна пресса, её никто не читает. А в центральной пишут, твоя новая роль – блестящий прорыв! Игорь Евгеньевич, как только получим нужный материал, лишнее выкинем.

– Стоп-стоп. Как это выкинем? Это всю работу коту под хвост? – перебил сердито Верхоланцев. – Мы так не договаривались. И потом, Давид, мы горим, как французы в 1812-м. Пока будет ждать, когда Игорь Евгеньевич раскочегарится, уже поезд уйдёт. Вместе с призами. Каннский фестиваль на носу. Не успеем.

– Мне все равно, успеем или нет, – на той же ноте проорал Мельгунов. – Где мои съёмочные дни?! Где, я спрашиваю?

– Ах, где твои дни? – прошипел Верхоланцев, выхватывая из кармана роскошный блокнот в толстом кожаном переплёте. – Вот, понедельник, тридцать первое – Игорь Евгеньевич не явился. По болезни. Первое, второе, третье. Не явился. Семнадцатое, репетиция есть, съёмки – нет. Итого, из сорока двух съёмочных дней, Игорь Евгеньевич, ты присутствовал всего на одиннадцати. Я что, по-твоему, должен был высрать твою роль?

– У меня европейский контракт! – заголосил Мельгунов. – Я связан по рукам и ногам.

– Надо было раньше думать, когда ты давал согласие на съёмки, – захлопывая блокнот, проворчал Верхоланцев.

– Хорошо, если он снимается больше. Тогда пусть ему платят меньше, а мне увеличат гонорар. Он всего равно и так больше стал получать, – быстро проговорил Мельгунов.

Повисла неловкая пауза. Продюсер с режиссёром недоуменно переглянулись, но первым нашёлся Верхоланцев:

– Игорь Евгеньевич, ты в своём уме, дорогой? Мы будем парню меньше платить, потому что он стал больше работать? И тянет всю картину?

– Все равно, или он, или я. Я хочу, чтобы его персонажа убрали, – надменно проговорил Мельгунов.

– Семён, что ты на это скажешь? – сказал Розенштейн.

– Можно ввести сцену, где Франко убивает Изабеллу. Потом смертная казнь, – проговорил молчавший до этого Непогода.

– Э-э-э, это как это убьёт? У Миланы ещё на полсценария роль, – возмутился Верхоланцев.

– Ну, тяжело ранит, и попадёт пожизненно в тюрьму, – быстро поправился сценарист.

– О, отлично! – обрадовался почему-то Верхоланцев. – Правильно. Так и сделаем. Ну что, Игорь Евгеньевич, согласен? Давай, Семён, пиши. Расходимся.

– Нет-нет. Сейчас и будем снимать, – остановил его Розенштейн.

– Давид, ты охренел? – фыркнул Верхоланцев. – Мы ни черта не успеем, ни свет поставить, ни мизансцены выстроить. Что за дела?! Вы за кого меня, твою мать, принимаете?! Я вам что, пешка вам что ли?! – грозно проорал он, покрываясь красными пятнами.

– Дима, ну что ты. Успеем, – примирительно забормотал Розенштейн. – У нас же один павильон подготовлен. Гостиная, там все уже отлично. Сцена небольшая. Ну, осветим все равномерно, – предложил он осторожно.

– Ладно, делайте, что хотите, – Верхоланцев устало откинулся на спинку инвалидной коляски и прикрыл глаза.

Мельгунов и Розенштейн встали и прошествовали сквозь меня, будто я – пустое место.

Машинально я проводил взглядом спину Мельгунова, и внезапно вспомнил, что так и не выполнил поручения Екатерины.

– Игорь Евгеньевич, – надев на лицо фальшивую улыбку, я остановил премьера.

– Да? – он медленно повернулся ко мне.

– Для моей знакомой оставьте ваш автограф, пожалуйста, – я протянул порядком истрепавшуюся фотографию, которую дала Екатерина.

Смерив меня презрительным взором, премьер надменно изрёк:

– Сто баксов.

– Чего? – нахмурился я.

– Мой автограф стоит сто долларов, – отчеканил он, задрав нос.

Я мысленно выругался, но полез за бумажником, вытащив три бумажки, протянул ему. Мельгунов кончиками пальцев выхватил купюры, небрежно сунул в карман, изящным движением вынул изысканную перьевую ручку с корпусом под цвет циферблата его часов и ярко блестевшим камешком на зажиме.

– Для кого? – деловито поинтересовался он.

– Для Екатерины Павловны.

Каллиграфическим почерком он нанёс на обратной стороне надпись, размашисто расписался, и отдал мне.

– Игорь Евгеньевич, она ещё просила вам передать письмо, – я изо всех сил старался придать голосу искреннюю любезность.

Мельгунов взял брезгливо конверт, демонстративно разорвал на мелкие клочки и бросил в урну.

– Что-то ещё? – поинтересовался он.

– Нет, больше ничего, благодарю вас.

Меня подмывало съездить ему в морду, и стоило огромных трудов взять себя в руки. Мельгунов развернулся и лёгкой походкой проследовал в коридор. Обернувшись, я заметил на лице Верхоланцева такую гадливость, будто он случайно наступил в дерьмо.