Текст книги "Исход (СИ)"

Автор книги: Евгений Капба

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 15 страниц)

– С нами Бог, а мы – с герцогом! – откликнулись воины и в следующие мгновения Бурдок уже напоминал растревоженный муравейник: ортодоксы готовились к вылазке.

* * *

меня, как всегда, интересует вопрос кинематографичности. как с подробностями, есть ли в голове картинка?

но в любом случае я буду писать, пока не допишу этот том до конца. аминь)

XIII МАЛО ИЗБРАННЫХ

правки ночью или утром

Жирный дым поднимался в покрытое темными тучами небо Кесарии. На улицах и площадях лежали трупы. Скверы и парки были покрыты гниющими останками растений и странных чудищ, разграбленные дома нелюдей и приверженцев неоптиматских конфессий зияли выбитыми окнами, домашний скарб, признанный погромщиками бесполезным, устилал тротуары и громоздился на ступенях крылечек и в проемах выбитых дверей. Тут и там можно было видеть пьяные компании бродяг и нищих, роющихся в хламе. Этим было плевать на Ночь Святого Фарадея – они просто пришли поживиться, как крысы или стревятники, которых на городских улицах теперь тоже водилось в достатке…

Представители городского дна порскнули в стороны, когда увидели большой отряд, почти войско, состоящее из мрачных всадников под черными знаменами, которые на рысях пересекали тонущую в хаосе Торговую сторону.

– В Кесарии проживало сорок тысяч популяров, – проговорил Разор, поправляя рукой в латной перчатке свой шлем-морион. – И десять тысяч ортодоксов. Это уже – десятая часть населения города. А еще ведь есть Гетто… Тысячи гномов и орков, сотни эльфов! Масштабы резни сложно себе представить!

– Орра, слушайте, но кхазады и Дети Степей дали погромщикам по зубам! – откликнулся Патрик. – И ортодоксы – дали! Ортодоксы были готовы! Ремесленная сторона сражается, жилые кварталы превращены в крепости, на баррикадах идут бои! Мы видели с моста…

– Но сколько там погибших… – раздался чей-то голос.

– Намного меньше, чем было бы, если бы Аркан не вмешался. Он предвидел! – Разор усмехнулся. – Мой квартирмейстер – хитрый и продуманный сукин сын. Лучший герцог в мире! Я почти начинаю переживать за оптиматов, когда я представлю себе, как развернутся события дальше…

– А как? Как они развернутся? – осмелился спросить тот самый румяный дружинник.

Он держался молодцом, хотя и не мог считаться ловким наездником. Спасала только смирная кобылка из конюшен Благородной стороны, которую присвоили себе люди Аркана вместе с остальными скакунами.

– Для оптиматов – весьма прискорбно, – хмыкнул Разор. – Квартирмейстер обдерет их до нитки, а потом еще и унизит…

Аркан велел своим людям не церемониться и считать Кесарию театром боевых действий. Прямой приказ Синедриона на убийство популяров и ортодоксов, дворяне во главе бесчинствующих толп – все это вполне могло считаться объявлением войны, и превращало столицу Империи в поле боя, а участников погромов – во врагов. Прежде чем покинуть Благородную сторону, ортодоксы из Бурдока, объединившись со всеми людьми Аркана, кто проник в Кесарию тайным образом, спаянным отрядом прошлись по усадьбам, дворцам и особнякам местных вельмож-фанатиков, которые запятнали себя участием в злодеяниях, и выволокли их обитателей на улицы, убивая тех, кто оказывал сопротивление. Таких было немного: часть погибла при штурме Бурдока, другие, ошеломленные жестокостью сопротивления ортодоксов, ушли искать добычу полегче. Никто и подумать не мог, что воины Аркана сами перейдут в наступление!

Убежище выжившим оптиматам – в основном, женщинам, детям и старикам, ортодоксы предложили искать в храмах и монастырях, посвященным Фениксу. Пусть те, кто вверг город в пучину безумия, теперь спасают невинных… Деньги, драгоценности, все, что могло поместиться в переметные сумы лошадей, забирали с собой, остальное – поджигали. В три часа ночи на Благородной стороне было светло от пожаров: догорали усадьбы, гостиницы и таверны ортодоксов и популяров, подожженые фанатиками-оптиматами, живо полыхали дворцы оптиматской знати, до которой добрались люди Аркана.

Такая же участь постигла и Торговую сторону: агенты Гавора Коробейника наперечет знали купцов-оптиматов, которые спонсировали погромы, выделяли оружие, питание и людей для участия в грабежах и убийствах. Все эти дома теперь пылали – черные всадники под страшным знаменем с Красным Дэном проходили по улицам как нож сквозь масло, пуская в ход мечи при встречах с погромщиками, и забрасывая дома своих врагов факелами и склянками с ворванью.

Дикая скачка по городу остановилась лишь раз – у моста между Торговой и Ремесленной сторонами. Буревестник, который все это время держался во главе своих людей, сжимая в руках древко своего штандарта, как и подобает баннерету, с удивлением рассматривал рогатки, выставленные поперек улицы, городских стражников – пусть и слегка потрепанных, но деловитых и собранных, и молодого командира, который руководил выстраиванием обороны.

Это был единственный отряд городской стражи, увиденный ортодоксами на улицах. Остальные или прятались в казармах на Казенной стороне, или, переодетые в цивильное, участвовали в бесчинствах. Эти же, у моста – они были заняты делом, охраняли что-то, или – кого-то…

– Лантье? – изумлению Аркана не было предела. – Лантье, будь я проклят! Лучше бы ты сидел дома… Никому не двигаться, я разберусь с этим!

Он тронул пятками бока коня и Негодяй, изгибая шею и кося дурным глазом, зашагал вперед. Увидев одинокого всадника с весьма характерным знаменем, и целое небольшое войско за его спиной, стражники засуетились. А тот самый лейтенант Колен дю Лантье подошёл к рогаткам с внутренней стороны и проговорил:

– Маэстру, здесь нет проезда. Мы не пустим вас этой дорогой, – утверждать такое, имея за спиной не более чем восемь десятков стражников, было либо храбростью, либо безрассудством.

– Действительно, лейтенант? – свет от факелов, наконец, упал на лицо Аркана и офицер-стражник отшатнулся. – Мы перейдем на ту сторону, чего бы это нам ни стоило. Сколько вас тут – полстони, сотня?

– Ваше высочество… – Лантье коротко поклонился. – Вы можете воспользоваться мостом, как вам будет угодно. Я не пущу вас сюда, в этот квартал.

– Вот как? – такая решимость нравилась Аркану. Он прищурился, оглядывая молодого офицера: – Почему ты не остался дома, как я тебе советовал? Какая-такая нужда заставила тебя выйти на улицу в Ночь Святого Фарадея?

– Я говорил вам, ваше высочество, что в страже Кесарии не все – бесчестные люди? Мы выполняем свой долг, и будем выполнять его так хорошо, как только сможем… И ни один подонок не пройдет, пока мы живы, верно я говорю, парни? – он оглянулся на своих людей.

– Да, лейтенант! – откликнулись стражники. Они приободрились, поняв, что прямо сейчас им не придется драться с многочисленными и хорошо вооруженными ортодоксами.

– Если ты не преграждаешь нам путь, то, пожалуй, мы и разойдемся миром, – убивать дю Лантье Аркану не хотелось. – Но скажи на милость, что там, в этом квартале?

– Сиротский приют при обсервации толкователя Пеггама, – нехотя ответил лейтенант, не отводя, впрочем, взгляда. – Две сотни популярских детей. У меня жена из популярской семьи, работает здесь воспитательницей… Дети-то в чем виноваты, а?

– Патрик! – Аркан обернулся к своим людям. – У тебя есть с собой кошелек?

– Орра, монсеньор, почему опять я? Попросите кошелек у Оливьера, у него точно есть, а я… – начал по своему обыкновению балагурить южанин.

– Маэстру Доэрти, дайте этому лейтенанту пятьдесят золотых! – в голосе герцога сквозило раздражение. – Когда все закончится – детей нужно будет чем-то кормить, а продовольствие вырастет в цене… Очень вырастет!

Патрик приблизился и передал стражнику-оптимату кошель с золотыми монетами.

– Даю вам второй и последний совет, Лантье, – Аркан взмахнул знаменем. – Убирайтесь из города вместе со своими парнями и с этими сиротками. Идите вверх по течению Рубона, на Север, к пределам саами, или – на Запад, до самого Аскерона. Назовите мое имя – и вас примут. Не оставайтесь в Кесарии! Храни вас Бог, Лантье, если вы сказали мне правду, и будьте вы прокляты, если солгали и защищаете какого-нибудь толстосума, а не детишек. За мной, маэстру, за мной, нас ждет Ремесленная сторона!

– Ваше высочество! – окликнул развернувшего коня герцога Лантье. – Есть еще кое-что…

– Ну же? – склонился в седле Буревестник.

– На рассвете в город войдут войска Краузе при поддержке сил Вайсвальда и Роттерланда… Я слыхал еще про экспедиционный корпус из Туринн-Таура, но в связи с сегодняшними убийствами и нападением на Консульство, из этого союза вряд ли выйдет что-то путное. Вам тоже не следует оставаться в городе, ваше высочество!

– О! Я и не намерен. Меня тошнит от Кесарии… – усмехнулся Буревестник. – Благодарю вас, лейтенант!

Подкованные конские копыта загрохотали по узким улочкам. Брат Мартелл в какой-то момент нагнал Аркана и проговорил:

– Неожиданно. Оказывается, среди них тоже есть порядочные люди… Он не врал, стражники действительно защищали детей. Может быть, и не всех оптиматов после смерти ждут вечные муки…

Они как раз приблизились к одному из мостов, объединявших Торговую и Ремесленную стороны. Здесь, на набережной, растянутое на веревках меж двух фонарных столбов висело грузное тело человека в изорванном парчовом кафтане и спущенных до лодыжек ярких атласных штанах пузырями. Мужчина явно умирал тяжело, на его груди, животе, бедрах и ягодицах остались следы множества побоев и издевательств. На лбу у несчастного виднелась выцарапанная ножом или кинжалом надпись «ЕРЕТИК». При жизни он был хорош собой и богат, и считался одним из самых могущественных популяров Империи. Звали его Жан Майлар – прево вольного города Тимьян, Аркан встречался с ним на приеме во дворце.

– … но при жизни они точно обрекли себя и всех своих единоверцев на страшную месть и бесконечную войну, – закончил ортодоксальный священник. – Ни популяры, ни ортодоксы не простят того, что произошло в Кесарии.

– Брат Мартелл, вы еще не поняли? – улыбка Аркана была горькой. – Именно нас и представят злодеями. Нас обвинят вот в этом… Обвинят во всем!

Он взмахнул рукой, обведя ширикоим жестом ад, творящийся в Кесарии.

– Миллионы и миллионы людей и нелюдей уже через полгода будут уверены, в том, что ортодоксы и популяры сорвали выборы, сожгли Кесарию, напали на иерархов и эльфийское посольство, злым колдовством помутили разум добрых жителей столицы, и съели десять тысяч младенцев и изнасиловали пятьдесят тысяч девственнниц! Я не удивлюсь даже, если популяры выкрутятся, плюнут на погибших здесь единоверцев и заключат с новым Синедрионом какую-нибудь тошнотворную унию, и мы останемся в одиночестве.

– Но зачем тогда… – глаза брата Мартелла расширились. – Зачем все эти терпыхания? Зачем было ехать в Кесарию и участвовать в выборах, зачем вся эта история с Беллами, алхимией, эльфами, голосованием за дю Массакра? Только для того, чтобы спасти как можно кесарийских ортодоксов? Это благородно, это почти подвижничество и близко к мученичеству, и мы, служители церкви, полностью одобряем, но… Это безумие! Для чего, ваше высочество?

– О! – из горькой усмешка Буревестника превратилась в зловещую. – Если уж и придется сражаться со всей Империей – то нам просто необходимо исправлять статистику в нашу сторону, всякий раз, как только предоставляется такая возможность.

Аркан пришпорил Негодяя и вырвался вперед, крупной рысью пересекая мост и оказываясь на многострадальной Ремесленной стороне.

– Статистику? – удивился священник. – О чем он говорит?

– Нас ждут великие дела, маэстру! – откликнулся Разор. – Я говорил, что мой квартирмейстер – хитрый и расчетливый сукин сын? Да? Теперь у его хитрости и расчетливости масштабы не корабельные, а герцогские, и у статистики – тоже… Дай Бог нам такого Императора, маэстру… Или наоборот – не дай Бог?

* * *

Чем погромы и беспорядки отличаются от правильного боя? В первую очередь – отсутствием дисциплины и четкого плана. У погромов есть только общая идея: круши всех, кто не такой как мы! Этой идее оптиматские иерархи и их союзники постарались придать стройности, дать буйной энергии толпы четкое русло для изливания.

Отряды наемников дю Ритёра должны были стать лоцманами и проводниками ненависти… Но опытные ландскнехты оказались сами заражены этой бациллой: Черные Птицы Эадора сработали отменно, их диверсии и саботаж привели к ожидаемому резулльтату. В каждом встречном люди дю Ритёра и маги из отщепенцев видели теперь угрозу.

А после того, как слух об убийстве чуть ли ни десятка иерархов Синедриона облетел город, лучшие наемники Запада сорвались с цепи: они подхватили и раздули эту новость, и направили гнев оптиматской черни и дворян-фанатиков не только на еретиков – но и на нелюдей! И да, гномы и орки попали под горячую руку, но – кто будет разбирать? Лес рубят – щепки летят! Офицеры дю Ритёра были удивлены: как оказалось, у них есть союзники – отряды некого Ромула Беллами, которого никто не видел, но все о нем говорили. С этими людьми пришел сумасшедший алхимик, у которого имелись средства против природной магии тъялери, и карта, на которой были отмечены зеленые насаждения, которые эльфы могли использовать для нападения на любого, злоумышляющего против Туринн-Таура! Что это как не доказательство заговора – магическое оружие нелюди в центре Кесарии? Воистину все силы зла собрались вместе, чтобы погубить детей Феникса, и воистину правы были те, кто решил бить на упреждение!

Именно поэтому первый удар по Ремесленной стороне – оплоту ортодоксов в Кесарии – не принес тех же результатов, что и действия в других частях города. Поэтому, а еще по причине очень простой: ортодоксы ждали. Вооруженные и готовые, они стояли на баррикадах и крышах своих домов, жгли факелы, грели масло, готовили топоры, копья и алебарды!

Так что после кровавого штурма Туринн-Таурского консульства, и сражений с ожившими деревьями и хищными растениями в парках и скверах, после первых стычек с сумасшедшими раскольниками-милитаристами оказалось, что идти погибать на баррикадах больше особенно никто и не хочет… Пока подошли отряды с Торговой и Благородной сторон, уже набившие карманы и напившиеся крови, пока подтянулись новые группы наемников – прошла половина ночи.

Командиры ландскнехтов прекрасно знали общий план: до рассвета нужно было закончить грязную работу, чтобы войска феодалов Центральных провинций вошли в Кесарию как спасители, не замарав рук. Именно для этого все и начиналось – чтобы император Карл Вильгельм из новой династии Краузе вступил на престол в силах тяжких и с незапятнанной репутацией миротворца. Но и тут выходила заковыка: императором, вроде как, избрали Антуана дю Массакра – на Западе человека весьма известного. Молодой барон среди воинской братии пользовался авторитетом как умелый воин и хороший военачальник, который один из немногих добивался успехов во время тяжелой и кровопролитной Аскеронской воины, окончившейся бесславно и трагически для многих и многих добрых оптиматов… Сомнения поселились в сердцах ландскнехтов. Офицеры и солдаты дю Ритёра взяли паузу, расположив силы кесарийских оптиматов у мостов на набережной Рубона Великого, взяв ортодоксальные кварталы в полукольцо, оставив еретикам возможность покинуть город только через Гетто – где тоже шли уличные бои…

Было принято решение: дожидаться войск Краузе. Пусть благородные маэстру сами решают, что делать с многотысячной и до зубов вооруженной бандой еретиков, засевшей в этом чертовом лабиринте улочек под названием Ремесленная сторона! Если им так хочется – пусть ведут штурм, теряют людей… В конце концов, одно дело – погромы, и другое – правильный бой! Вольная Компания дю Ритёра справилась бы и с этой задачей, но вместо гамбезонов на них были бы бригантины и барбюты, атаку прикрывали бы скорпионы и катапульты, и действовали бы они плечом к плечу с проверенными товарищами-ветеранами, а не со странным разношерстным сбродом! За осаду и штурм крепостей им денег здесь не платили…

Договорившись до этого, маги и офицеры, руководившие атакой на Ремесленную сторону, собрались разойтись по отрядам, чтобы передать им приказ держать позиции, как вдруг два события, произошедших практически одновременно, заставили их полностью пересмотреть планы на будущее.

Сначала – заполыхали причалы Портовой и Рыбацкой сторон и огромные зернохранилища на стороне Казенной. Рубон Великий наполнился сотнями и сотнями бортовых огней, движущихся вниз под течению. Чей это был флот? Кто мог напасть на Кесарию в эту проклятую ночь? Ответ прозвучал в виде одного из тех странных ортодоксальных псалмов, что поются фанатиками-фундаменталистами без всякой рифмы, странно и пугающе:

– Блажен муж, боящийся Господа, возлюбил он заповеди Его!

Сильны будут на земле потомки его, род праведных будет благословен!

Слава и богатство в доме его, и правда его пребывает из века в век… – мрачный хор голосов разнесся над великой рекой…

Оптиматы на берегу в смятении пытались осознать происходящее, спешно строились в боевые порядки, боясь атаки с двух сторон – с воды и суши. Тем более, стоящие на крышах своих домов кесарийские ортодоксы тоже услышали страшный хор, и пришли в небывалое воодушевление:

– Добрый щедро дает взаймы, будет оправдан он на Суде и вовеки не поколеблется.

Навеки памятен будет праведник, дурной молвы не убоится он! — песнопения раздавались над всей Ремесленной сторонй, и оптиматы предпочли стянуть свои силы в кулак, оголяя многие направления, но обезопасив при этом себя…

И сделали это очень вовремя – на мосту, соединявшем Торговую сторону с Ремесленной показались сотни всадников с факелами, над ними реяло страшное черное знамя с красным оскаленным черепом. Арканы!

– Сердце его уповает на Господа; непоколебимо сердце его, не устрашится он, взирая на врагов своих! — раздался громовой голос, и с моста, воды и суши откликнулись тысячи и тысячи: – С нами Бог! Виват, Аркан!

* * *

XIV ДЕЛЕГИРОВАНИЕ ПОЛНОМОЧИЙ

– … и перетрахать на кого-нибудь путного! – проревел Ёррин Сверкер. – Тудыть-растудыть, а ну пусти, дубина стоеросовая, я, на секундочку, легендарный вождь! А ты – жопа с ручками! Куды-ы-ы за меч хвататься, я тебе его щас знаешь куда засуну? Положь меч, мамин сын, по-хорошему говорю!

Буревестник, услышав рычание кхазада, тут же встал из-за стола, сделал знак своим соратникам, чтобы они продолжали совещание без него, и вышел на крыльцо.

– Это ко мне, – он кивнул двум охранникам – из кесарийских ортодоксов – и махнул рукой Сверкеру. – Рад видеть тебя при руках, ногах и голове, друг мой!

– Это ты щас так говоришь, монсеньорище, а через три минуты по-другому запоешь! – грузно топая железными сабатонами по ступеням крыльца, которые прогибались под весом закованного в тяжелую броню коренастого гнома, Ёррин поднялся к Аркану. – Скажи вот что: на этом твоем охренительном флоте местечко для пяти сотен кхазадов найдется?

– Пяти сотен? Чего⁈ – искренне удивился Рем.

Он и так зашивался в организационных хлопотах. Делегирование полномочий – это хорошо, и соратники у него – лучшие люди в мире, на которых можно положиться, но в ключевые моменты нужно было собирать все нити плана воедино, и выслушивать доклады, тыкать пальцем в карту и подписывать письменные приказы. Аркан не переоценивал свои качества как управленца, о нет! Но в процессе подготовки к Ночи святого Фарадея (точнее, к тому, чем она могла обернуться и в итоге обернулась) ему начинало казаться, что он теперь понимает, как это работает. В реализации стратегической спасательной операции точно так же, как и на войне главным было сосредоточить максимальные ресурсы под руководством самого подходящего исполнителя из имеющихся на самом важном направлении. И сделав это – отойти в сторону и не мешать.

Не стоит учить Гавора Коробейника, как развязывать языки и проводить своих людей в самые неожиданные места, чтобы примечать и запоминать мельчайшие детали – уличные торговцы-агенты знают это лучше ортодоксального баннерета. Не нужно рассказывать Эадору и его Черным Птицам как проводить диверсии, Скавру – как собирать и употреблять в дело трофеи, Разору – как организовать оборону Бурдока и вылазки против враждебных дворян… Имея таких соратников оставалось только максимально четко и понятно обозначить каждому его конкретную цель, а потом – разграничивать полномочия командиров и распределять ресурсы. И с этим Рем справлялся – договариваться и считать он умел очень хорошо…

Именно поэтому все и удалось, и теперь кесарийские ортодоксы грузились в десятки и десятки речных судов, больших и маленьких, со всем своим скарбом – чтобы покинуть столицу Империи, которая теперь уж точно потеряла всякое моральное право так называться. И вот теперь – еще пять сотен?

– Не чего, а – кого! – запыхтел в бороду Ёррин. – Родичи мои! Ладно, ладно – будущие родичи! Но они все хотят к Сверкерам! То есть, получается, к тебе хотят, в подданство! У них, понимаешь ли, имеется некоторое негодование! Если говорить напрямую, у кесарийских гномов из Гетто некоторым образом горят сраки от злости! Они говорят, мол подгорные цари кинули их на растерзание фанатикам, а ты и я… То есть – мы, мы с тобой и другими достопочтенным и выда-перда-ющимися маэстру их предупредили, и своих людей – это ортодоксов-то – мы их не бросили! Так что мол, видали они – это кесарийские кхазады, кхазадки и наши кхазадовы детки – в гробу этих подгорных царей, и хотят они со всем уважением стало быть в Аркановской Деспотии проживать, в составе великого и невероятного в своей охренительности клана Сверкеров! А?

– Ага… – конечно, заполучить пять сотен кхазадов в подданство – это просто великолепно, но – ресурсы все-таки были ограниченными, и пока капитан Долабелла и другие речники, ведомые Скавром Цирюльником не приведут свои барки, такое количество новых пассажиров могло стать проблемой. – Два вопроса, дорогой ты мой легендарный вождь… Даже – три. Что твои кхазады будут жрать – это раз, готовы ли они за меня воевать прямо сейчас – это два, и не будет ли им зазорно плыть на кораблях, которыми управляют эльфы – это три?

– Воевать гномы будут. Это я точно говорю! И жрачка у них с собой имеется, свининка опять же, и грибы, самые подходящие по эту самую свининку. И пиво! Эльфы? Эльфы… – Ёррин поковырялся в носу, потом щелбаном отправил выковырянное в далекий полет, куда-то в ночную тьму. – Вот ты вроде малый не дурак, монсеньорище, но и дурак немалый! Это ж Эадор и его Птички! Это же не какие-то эльфы абстрактные, это наши, деспотические арканские нор-р-р-рмальные эльфы! Поплывут кхазадики, никуда не денутся! Тем паче – в трюмах гномским бабам оно сподручнее чем пешком под солнышком, почти как в шахте в вагонетке! Так что иди покажи пальцем – куды мне их всех пхать-то? То есть – поясни логистический аспект!

– Я-а-а-а? – Аркан состроил самую глупую из всех физиономий, на которую был способен. – Ты это придумал – тебе и флаг в руки! Идешь к Эадору, говоришь, что я согласовал, и вместе уж вы, как легендар-р-рный вождь и нор-р-р-мальный эльф этот вопрос решаете. С максимальной эффективностью и мне на пользу.

– Это как понимать? Э-э-э, это что же, инициатива имеет инициатора? Фу, какая пошлятина! – возмутился гном. – Я бы даже сказад – банальщина! Это недостойно феодального владетеля и профессионального квартирмейстера, да!

– Еще как достойно! Это называется делегирование полномочий, вот что, – ухмыльнулся Аркан. – И эффективный менеджмент. Было такое страшное ругательство у прежних.

Он в душе очень радовался, что нашел дело и Эадору, и Ёррину. Эти двое точно не простили бы ему того, что он намеревался сделать. Гном и эльф наверняка попытались бы напроситься следом, но в нынешней Кесарии такое сопровождение сулило крупные неприятностями, и более того – было смерти подобно.

* * *

Гораздо увереннее, чем в штабе, среди карт и схем, донесений и докладных записок, Аркан чувствовал себя верхом на лошади и с мечом в руке. Или, в крайнем случае, с веслом – на руме боевого корабля. За эти годы, полные сражений и странствий, он свыкся с такой жизнью… А вот обязанности военачальника, и, более того, лидера огромного числа людей его порой сильно тяготили. Он чувствовал неимоверный вес ответственности на своих плечах, особенно – в те моменты, когда непосредственная опасность миновала, и можно было слегка расслабиться.

Если называть вещи своими именами, Рем снова намеревался дезертировать – как и в тот раз, на мосту через речку Лзаа, в далекой эльфийской стране за Последним морем. Однако, если тогда он был уверен, что знает единственный способ прекратить бойню, то теперь считал, что уже сделал все, что мог. Бойня прекращена. Следующий шаг тривиален – флот ортодоксов и их союзников двинется вниз по Рубону Великому… Распоряжения розданы: друзья-командиры справятся, сделают все, как положено. Тем более – многие из них уже проделывали нечто подобное – два года назад.

И у Буревестника будут почти целые сутки, чтобы сделать то, что нужно и догнать своих.

– Монсеньор? – удивленный Шарль заглянул в комнату, где аскеронский герцог заканчивал переодеваться.

Черный плащ с багряным подбоем, вороненая кираса, поножи и наручи с серебряной гравировкой – все это лежало на лавке, в образцовом порядке. На верного сержанта смотрел совсем другой человек: настоящий головорез в потертой, но добротной одежде, кожаных доспехах, шапероне, надвинутом на глаза, с двумя мечами на странной перевязи.

– Пожалуй, нужна еще одна деталь… – Рем зачерпнул из камина немного золы и мазнул ей по лицу, а потом громко чихнул и закашлялся. – Кха-а-а! Вот! Башелье Ромул Беллами к вашим услугам!

– Монсеньор, но… – сержант помотал головой. – Вы не можете!

– Могу и сделаю, Шарль. Как на меня будет смотреть Габи, если я брошу здесь ее дядюшку? И как я сам на себя буду смотреть в зеркало, если отправлю на его поиски кого-то из вас? Старый товарищ, мы с тобой – с самого Низац Роск, вместе тянули лямку в рабстве у популяров… Ты ведь меня знаешь! Я догоню флот – к утру следующего дня. Со мной ничего не случиться, а если и случиться – я выпутаюсь. Знаешь, есть у меня такая уверенность – я не сгину в Кесарии, нет… Тем более, я буду не один!

Шарль с сомнением глянул на сидящего в углу незнакомца: он помалкивал, но выглядел человеком бывалым. Судя по перстням на пальцах и плащу, сплошь покрытому странным орнаментом, мужчина этот являлся волшебником! Аркан – и волшебник? Как это вообще может быть⁈ С другой стороны – с тех пор как старый герцог Барилоче помер, каких только странных союзов не приходилось заключать ради пользы дела…

– Будьте осторожны, ваше высочество! – проговорил сержант, даже не собираясь спорить с герцогом. – Береженого Бог бережет.

– Береженого Бог бережет, а Аркана меч стережет, – откликнулся Рем. – Передай Ёррину и Эадору, и, пожалуй, еще Патрику, что их герцог взял суточную увольнительную – по личному делу и к вящей пользе ордена Зверобоев и Аскеронского герцогства. Мол отбыло мое высочество, вместе с маэстру Чертополохом. Так и скажи. Скажи еще, что это нужно для Зайчишки!

Буревестник хлопнул старого вояку по плечу, кивнул волшебнику – и они не теряя времени скрылись за небольшой дверцей в углу помещения, еще недавно служившего штабом.

– Чертополох, Зайчишка… Сплошная флора и фауна! Сумасшедший дом какой-то с этими Арканами! – ворча, Шарль принялся собирать доспехи и одежду герцога.

Оставлять отличные вещи тут, в полыхающей Кесарии он точно не собирался. Герцог никогда в жизни не одобрил бы подобную бесхозяйственность!

* * *

– Все-таки с вами, ортодоксами, одни проблемы… – сетовал Эрнест Чертополох. – Будь ты оптиматом – мы бы прошли сквозь портал и очутились в подвале одной неприметной корчмы, и до Консульства оставалось бы рукой подать…

Они плыли по черным водам Рубона Великого, и лодка скользила по поверхности реки, движимая магической тягой. Странствующий маг время от времени совал руку за корму – и суденышко ускорялось.

– Будь я оптиматом? – поднял бровь Аркан, снова надевший личину Ромула Беллами. – Издеваешься?

– Действительно… Что это я? – поперхнулся Чертопоолох. – Никак не могу привыкнуть к тому что вы и есть тот самый Аркан Буревестник, и при этом ведете себя как самый обычный странствующий рыцарь… Скажите, мессир Аркан, а как так вышло, что вы запросто сорвались со мной? Я думал – вы пошлете кого-то из своих людей…

– А кто из моих людей знает Агиса в лицо? – пожал плечами Рем. – Кому Агис доверяет настолько хорошо, что пошел бы за ним даже в невменяемом состоянии?

– Уж точно не мне… – покачал головой маг. – Но вы что, и вправду настолько доверяете своим соратникам? Уверены, что никто не предаст, не облажается, не устроит дурную самодеятельность? Я так понимаю – ужасы Кесарии близятся к завершению, и, каким бы он ни был, ваш план в целом удался, этот огромный флот говорит сам за себя… Но неужели не нужно лично…

– А зачем тогда жить? – выразительно глянул на Чертополоха Аркан.

Он уже не раз это замечал: стоило зациклиться на какой-то проблеме, думать о ней со всех сторон, переживать – как вдруг о ней начинали говорить все вокруг! Отец, братья, соратники, случайные прохожие или вот – волшебники с причудами! Наверное, Флавиан нашел бы этому какое-то объяснение с точки зрения религии и Божьего промысла, а Сибилла – с точки зрения эфирных колебаний, а Агис начал бы заплетать какую-нибудь дичь про ноосферу и инфосферу… Но – это происходило регулярно! Вот и теперь – Чертополох спросил ровно то, что тревожило душу Рема.

– Что, простите?.. В каком смысле – «зачем жить?» – лодка еще немного ускорилась, приближаясь к берегу. Впереди уже виднелись странные, ассиметричные постройки орков, горели факелы.

– Если я не буду доверять своим друзьям и единомышленникам, если буду бегать за ними как нянька за младенчиками, то грош цена мне как герцогу и… – Рем едва не сказал «Командору». Он вытянул вперед свои крепкие длинные руки, демонстрируя их магу. – Вот – всё что у меня есть. Руки, ноги, голова. Не так уж много, верно? Все остальное – это наше, общее. Войско, деньги, земли, репутация, в конце концов! Это – наше дело, не мое личное. Иногда я задумываюсь над тем, что, по-хорошему, во всей этой конструкции, что зовется орденом Зверобоя, и в другой конструкции, под названием Аскеронское герцогоство или, если угодно – Аркановская Деспотия, я играю роль то ли цемента, скрепляющего камни, то ли – флюгера, который указывает, куда дует ветер. Ага, и Буревестником меня теперь зовут, какая ирония… Так что мои соратники – они справятся, совершенно точно… А вот справимся ли мы? Вот это – серьезный вопрос.