Текст книги "Исход (СИ)"

Автор книги: Евгений Капба

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц)

Он явно намеревался перепрыгнуть на соседнее здание! Расстояние там было приличное – шага полтора, но молодые ортодоксы не хотели уступать более возрастному кесарийскому волшебнику, и, вмиг перемахнув парапет устремились за ним. Разбежавшись, Чертополох перепрыгнул на пологую крышу какого-то административного церковного здания, помахал руками, балансируя…

– Мы близко! Ну что же вы, давайте? – волшебник махнул рукой аскеронцам. – Мы обошли всю церковную сторону, осталось всего два места, и каменные горгульи закончатся… И мы либо подтвердим байки про монстров, либо опровергнем их. Вон, взгляните: колокольня Эсперанца, со шпилем? Отсюда можно рассмотреть чертовы крылья у горгулий по углам, и базилика Всевеликого Феникса, там – только барельефы…

Патрик огромным прыжком преодолел расстояние меж двумя крышами, и теперь пытался рассмотреть в ночной тьме. едва подсвеченной полной луной, редкими фонарями и мерцающими желтыми окнами архитектурные изыски, о которых говорил Чертополох. Аркан глубоко вдохнул, разбежался – и грянулся на противоположную сторону плашмя, всем телом, гораздо менее ловко чем кесариец и южанин, пребольно ударившись коленями. С кряхтением поднявшись он мысленно вознес хвалу Творцу за то, что надел поножи и наручи, иначе расшиб бы себе локти и колени…

– Маэстру, но там нет крыльев! – недоуменно воскликнул Рем. – Никаких горгулий на колокольне Эсперанца!

– О, Боже… – услышать такое от мага было действительно страшно. – Взгляните!

На фоне лунного диска парили, изредка взмахивая крыльями, четыре демонических силуэта. Они нарезали круги над Церковной стороной, как будто выискивая жертву.

– Мне нужно… – Аркан с тихим лязгом потянул скимитар из ножен, не отводя взгляда от круживших в ночном небе чудовищных силуэтов. – Мне нужно, маэстру Чертополох, чтобы вы приманили их сюда. А потом – прикрыли нас, если что-то пойдет не так.

Патрик, которому также достался один из клинков Граббе, следом за своим другом и господино обнажил оружие. Кесарийский маг некоторое время смотрел на двух ортодоксов с мечами в руках как на умалишенных.

– Против четверых? Вы посмотрите на этих тварей! Да они величиной с лошадь, каждая! Не меньше! – проговорил он. – Если встретить их поодиночке, у нас были бы шансы, но…

– Приманите их – и скройтесь хоть за вон той каминной трубой, – голос Буревестника был мрачен. – Поверьте моему опыту – если останетесь рядом с нами, то и вам будет несладко. И не пытайтесь колдовать, после того, как мы схватимся с ними! Разве что нас обоих свалят с ног, или мы будем не в силах сражаться по иным причинам.

– Какого… А-а-а, дьявол! Да пошло оно все! Я сделаю все что вы говорите, но чтоб еще хоть раз… А-а-а, черт… К демонам! – кажется, Эрнест Чертополох задался целью перечислить всех духов злобы поднебесной, но потом замолчал, собрался с мыслями, щелкнул пальцами и проговорил громовым голосом: – Ignis micantes minimum!

С его пальцев в небо сорвался фиолетовый мерцающий огонек – взлетел и лопнул, взорвавшись десятком искр. Горгульи мигом изменили траекторию полета – их силуэты увеличились, приближаясь.

– Ну, для закрепления… – пробормотал под нос волшебник, обливаясь холодным потом. – Ignis micantes minimum secendum!

И снова щелкнул пальцами. Эффект оказался довольно неожиданным: взлетевший в небеса огонек вдруг оказался в самой середине стаи летающих монстров, и, вспыхнув, засыпал их искрами! Твари летали чертовски быстро! Реакция на касание магических искр оказалась громкой: свирепый рык раздался над Кесарией… Пара монстров резкими взмахами крыльев стала набирать высоту, еще две – напротив, устремились вниз, к источнику опасности.

Чертополох рванул за каминную трубу, на крыше остались только два зверобоя. Если молодые люди и боялись – то не показывали этого. Они знали что делать.

Раздался мрачный, но решительный голос Аркана:

– Суди, Господи, обидящих меня, побори борющихся со мною! Возьми щит и латы и восстань на помощь мне, обнажи меч и прегради путь преследующим меня! Скажи душе моей: «Я – спасение твое!»

В тот самый момент, когда две горгульи – эти страшные, демоноподобные твари, нацелились на аскеронцев, выбрали себе цели – послышался негромкий звон стекла, а после – пара щелчков. Время как будто замерло. Страшные клыкастые пасти, навостренные когти и кожистые крылья были уже на расстоянии десяти шагов, пяти… И вдруг – яростным пламенем вспыхнули клинки ортодоксов.

Аркан ударил наискось, не отступив ни на шаг, а потом еще и еще раз, поперек страшной рожи, по глазам, по когтям и крыльям… Горгулья потеряла ориентацию, рухнула на крышу, тяжко опустившись на лапы, и пятилась, пятилась…

– Да постыдятся и посрамятся ищущие души моей! — слова Аскеронского герцога были подобны тяжким камням, вылетающим из осадного орудия, и разили тварь не хуже ударов меча. – Да обратятся назад и покроются бесчестием умышляющие мне зло!

Патрик же в это время перекатом ушел от пикирующей на него твари, одновременно умудрившись полоснуть пылающим мечом по брюху горгульи. Оказавшись в тылу у чудовищного врага, он выкатил из рукава шарик из ладана и угольной пыли, мигом зажег фитиль от горящего клинка – и швырнул снаряд под ноги неистовствующему на крыше чудовищу… Жуткий вопль из глотки горгульи стал свидетельством уязвимости монстра.

Аркан не медлил – он последовал примеру южанина, и спустя мгновение угольная пыль и ладан вспыхнули, поражая и его противника. Обожженные, дезориентированные порождения людских страхов, суеверий и древних темных ритуалов – химеры были убиты несколькими ударами пламенеющих мечей.

– Да будут они, как прах, взметаемый ветром, и Ангел Господень да изгонит их!.. – размахнувшись, Буревестник отделил голову монстра от тела и на крышу хлынула черная кровь, полиллас вниз, в водосточный желоб, закапала на улицу…

Патрик упер ногу в туловище своего монстра и выдернул из него скимитар.

– Орра, какой крупный, мясистый попался… – устало проговорил он. – Выглядели страшно, очень страшно… Однако, как мы их размотали, а?

– Лихо, – высунулся из-за трубы Чертополох. – Лихо вы их размотали, это стоит признать. Вы, маэстру, я смотрю, собаку съели на ниве убийства чудищ, да? А от ваших этих… Э-э-э-э… В общем, я понял, почему вы предложили мне убраться с поля боя. Тошно мне стало, вот что.

Рем резким взмахом стряхнул кровь с клинка и решительно проговорил:

– Еще две осталось… Веди нас, маэстру Чертополох. И видит Бог, утром у ворот Бурдока будут на пиках торчать головы всех четырех Великих Горгулий! С нами Бог!

– … а еще – алхимия. И гномские скимитары… – негромко добавил Патрик Доэрти.

* * *

VIII ЯРМАРКА ТЩЕСЛАВИЯ

– Пятьдесят отрядов, – сказал Эадор. – Ошибки быть не может. Пятьдесят отрядов, в каждом – от семидесяти до двухсот человек. И маг. Знаешь что? Это – люди дю Ритёра.

Эльф откинулся на кресле, попивая глинтвейн из кружки и испытующе разглядывая Буревестника. Они расположились в кабинете Аркана, в цитадели Бурдока на третьем этаже. Обстановка тут была самой скромной: сколоченный из грубых досок большой стол, кровать из того же материала, карта Империи и план Кесарии на стене, и кресла – старые, с лезущей из-под потертой кожаной обшивки ватой, но – удобные и добротные. Узкие окна пропускали мало света: часть проемов были заколочены из-за недостатка стекол.

– М-м-мать, – Рем хлопнул по столу ладонью. – Пять или семь тысяч головорезов! Лучшие воины Центральных и Западных провинций, а? И что мне теперь – Децима вызывать?.. Проклятье! Бодаться с дю Ритёром – это последнее, о чем я мечтал! Я-то думал он поддержит Антуана дю Массакра!

– Он не поддержит Антуана дю Массакра, Рем. Старый лис – настоящий оптимат, он будет воевать за Синедрион при любом раскладе. Взгляни – мои Птички выкрали один комплект бумаг… Ничего не напоминает?

Буревестник ухватил стопку документов и стал их перелистывать, глухо ругаясь под нос.

– Атталь! Ублюдочный монсеньор Атталь – вот кого это мне напоминает! Тут все как под копирку… Хотя, почему – как? Под копирку и есть, точно так же как и у сраного Атталя. Так что же – все подтверждается? Синедрион нанимает каких-то магических маргиналов для открытия порталов, потому что в ссоре с Башнями? И отряды дю Ритёра вокруг Кесарии, как раз на расстоянии предельной досягаемости этих самых порталов… На кой черт это ему? Одно дело – война, тут Ритёр любому фору даст. И другое – резня, в которой его людям придется принять участие, если этот чудовищный план будет реализован, – Аркан побарабанил пальцами по столу. – Но для нас это ровным счетом ничего не меняет. Мы будем делать то, что делали. Дю Ритёр, эльфы, все демоны ада или сам Феникс – плевать!

Эадор хмурился и шумно дышал носом. Его лицо раскраснелось. На лице тъялери отражалась сильная внутренняя борьба.

– У него эльфийка! – выпалил он и замолчал, как будто сказал что-то стыдное.

– Погоди, что? – бровь Аркана удивленно изогнулась.

– У старого лиса дю Ритёра – любовница из Туринн-Таурских эльфов, – сквозь зубы процедил обычно сдержанный маэстру Нилэндэйл. – Представь себе, на какое унижение пошли ванъяр, только бы заполучить вояку себе?

– Потрясающе, – Рем запустил себе пальцы в волосы. – Они подкладывают эльфиек под оптиматских военачальников. Теперь Фрагонар скажет, что я точно – псих и пошлет меня к черту. Рептилии в канализации, летающие над городом горгульи, черный человек…

– Кстати! Ты зачем парня в клетку посадил? Ничего сверхъестественного в нем нет, кроме сверхъестественной вони и удивительной способности к сквернословию! Обычный человек.

– Человек… Свинокрад и курощуп! Воровал у гномов поросят и каплунов! Его поймали и искупали в дегте и вываляли в перьях кхазады из Гетто, и он сбежал на популярское кладбище, где подъедал конфеты и пил водку из рюмок! Есть такая странная традиция, конфеты на могильные плиты класть, представляешь? Так мало того – этот дурень взялся подвывать и выпрыгивать из темных уголков, пугая посетителей кладбища! – на напряженном до этих пор лице Аркана появилась дурацкая улыбка. – Представь себе удивление этого проходимца, когда по его душу явилась дюжина зверобоев во главе с братом Мартеллом и Сухарем!

– Что-о-о? – эльф недоверчиво посмотрел на Аркана. – То есть, Черный Человек – главная городская страшилка, просто проходимец?

– Я не знаю, водится ли в местных некрополях кто-то другой, какой-нибудь очередной оживший эгрегор, подходящий под определение Черного Человека, но конкретно этот – просто проходимец, – кивнул герцог Аскеронский. – Зато остальное – очень непросто. Можешь полюбоваться: за воротами, вокруг клетки с этим придурком, на пиках -головы горгулий. А еще – прибитый к стене Спрут, пусть и сильно изрубленный. И шкуры рептилий на рамках растянуты… Кстати – может скажешь, что за они? Странные существа.

– Похожи на кайманов с дальнего Юга, но непропорционально сложены, с явным влиянием скверны… Я уже насмотрелся вдоволь на эту твою кунсткамеру под открытым небом, но так и не понял – зачем эта демонстрация, Рем? Чего ты добиваешься? – прищурился эльф.

– Местные дворяне и простолюдины… Они живут в счастливом неведении! – проговорил Аркан, снова просматривая документы. – И если я должен это исправить, что ж – значит, так тому и быть.

Некоторое время они сидели молча, и герцог Аскеронский разглядывал карту на стене. Его лицо становилось все более мрачным.

– Я кое о чем попрошу тебя, Эадор… Тебя и твои Черных Птиц. И не знаю – смогу ли рассчитаться за это, – он глубоко вздохнул.

– Не тяни, Аркан. Говори. Мы сделаем, что потребуется, – эльф снова вернулся в свое прежнее невозмутимое состояние.

– Итак – главное. Я хочу, чтобы вы нападали на людей дю Ритёра. Поджигайте постоялые дворы, убивайте гонцов, обстреливайте полевые лагеря… Они должны увидеть, что вы – эльфы! – он явно нервничал, вглядываясь в лицо Эадора Нилэндэйла.

– И чем сильнее мы будем походить на Туринн-Таурцев – тем лучше, айе? – Эадор понимал все с полуслова. – Мало кто в Центральных провинциях слыхал про Доль Наяда, верно?

– Айе, друг мой… Айе! Я хочу, чтобы в судную ночь… Чтобы в тот момент, когда все начнется, эти люди видели врага в каждом встречном эльфе. Чтобы им было наплевать на все байки, которые станут травить Белые Братья… Это ведь не дремучие вилланы, а матерые волки! Им головы так просто не запудрить…

– Сделаем, – просто ответил Эадор. – Лле мерна аут фариен… Но это ведь не все, так?

– Мне нужен маэстру Цудечкис. Он служил у дю Ритёра и наверняка многое может о нем рассказать. Тактика, стратегия, излюбленные приемы… Вряд ли наш эскулап успеет прибыть сам, до дня выборов осталось всего несколько дней. Но вот подробное письмо – оно было бы не лишним. Я не могу обращаться к магам, сам понимаешь, а у вас есть способы…

– Есть, – кивнул тъялери. – И это сделаем. Что еще?

– Кроме провокатора и посыльного я попрошу тебя поработать пиратом, – Аркан встал со своего места, подошел к карте и ткнул пальцем в верховья Рубона. – Люди Гавора проведут Черных Птиц к коммерческим верфям Вермаленов, которые расположены здесь и здесь… Они же помогут справиться с управлением и довести корабли до назначенного места. А вот тут – тут располагаются посты феодальной речной стражи – Вайсвальдов и Роттерландов, у них тоже имеются суда. Но если увидите еще что-то – то знайте, ко дню выборов мне нужно будет столько лодок, барок, баркасов и галер, сколько вы сможете привести. Ниже Кесарии по течению сработают Скавр и капитан Долабелла. И я надеюсь, что мы будем готовы помочь всем, кто захочет, чтобы им помогли.

* * *

На вершине Золотого моста Аркан замер, слегка потянув за поводья. Его спутники также остановились, рассматривая открывшуюся их глазам панораму.

Весеннее солнце заливало яркими лучами омываемый темными водами Великого Рубона Мраморный остров – так по-другому называли Дворцовую сторону. Центральное место впечатляющего пейзажа занимало огромное, монументальное здание Императорской резиденции, выполненное в псевдоантичном стиле, с колоннадой, статуями первых Императоров и Основателей, и отдельно стоящими гигантскими ростральными колоннами, каждая из которых содержала в себе воссозданные по древним изображениям горельефы носовых и кормовых частей Четырех Ковчегов. Все оттенки мрамора были использованы для строительства величественного архитектурного комплекса: черные, красные и белые элементы органично дополняли друг друга. Дворец занимал практически весь остров, оставляя место только для выложенной все тем же мрамором набережной, двух симметрично расположенных парков и площади у моста.

Площадь была полна народу. Весь цвет оптиматского имперского дворянства уже собрался здесь: конечно, их предупредили в первую очередь, пораньше, чем еретиков-популяров или раскольников-ортодоксов. Пышные плюмажи, сверкающие латы, знамена и попоны – целое море людей и лошадей. Каждый владетель стремился показать свою значимость богатством и качеством лошадей, доспеха, оружия… Ограничение в пять спутников действовало исключительно на Дворцовую сторону: за пределами этого острова, у Золотого и Серебряного мостов, на Казенной и Церковной сторонах, сгрудилось множество вооруженных воинов, ожидающих своих сеньоров.

Партия популяров во главе с тимьянским прево Жаном Майларом и курфюрстом Людвигом Вермаленом, кажется, стремилась перещеголять оптиматов пышностью нарядов: богатство и удобство облачений они ставили выше, чем показную воинственность. Они медленно двигались по Серебряному мосту, с Казенной стороны, постепенно приближаясь к главному месту событий. Бархатные и парчовые одеяния, немыслимые головные уборы, меховые плащи, явно слишком жаркие для поздней весны, множество украшений, золотой и серебряной вышивки… Даже конская сбруя популяров сверкала самоцветами и переливалась жемчугами! Семеро принцепс электор от северо-восточного анклава сторонников Саймона Самромара держались вместе, их лошади шли едва ли не в ногу… Всем было понятно: популяры выступают единым фронтом.

Оптиматы этим похвастаться не могли. В их рядах явно наблюдался раскол: меньшая часть, на щитах и знаменах которой явно можно было увидеть гербы западного рыцарства, образовала четкое каре, в центре которого находился свитский одного из герцогов, даже не обладавший статусом принцепс электор – Антуан дю Массакр. Аркан поймал его взгляд даже среди сотен других, направленных на него и других ортодоксов.

Буревестник остановился не только для того, чтобы осмотреться: он пропускал кавалькаду единоверцев, по очереди раскланиваясь с каждым из них, и привставая для этого в стременах. Ему было отрадно видеть, что ортодоксы решили продемонстрировать верность традициям. Их кони, оружие, одежда и доспехи были подобраны так, будто Великие Семьи идут в дальний поход: добротные, не раз бывавшие в деле… Конечно, опытные воины и просто – люди бывалые прекрасно понимали, что боевое копье Корнелия Гасты или жеребец Люциана Фрагонара стоили целое состояние, но по сравнению с оптиматскими и популярскими доспехами и нарядами выглядели скромно. Точно так же, как охотничий сокол выглядел бы среди бойцовских петухов.

Аквила со своим огромным мечом у бедра и в голубом берете держался в аръергарде – вроде как и примыкая к Триумвирату, а вроде бы – особняком. Аркан повел коня вровень с южанином.

– Сегодня карты будут вскрыты, – сказал Вергилий Аквила. – Нам неизвестна судьба голосов многих гнилых местечек… Их не меньше дюжины в этот раз. Дюжина блуждающих виц – это создает неопределенность, верно? Да еще и не все принцепс электор явились на верификации… Монтрея нет! Гринцебаха нет! Выборы обещают быть очень интересными…

Спорить с этим утверждением у Буревестника не было никакого желания, тем более – он сам под кирасой держал семь комплектов виц и соответствующие документы… В том числе – Монтрея и кое-кого из этих самых гнилых местечек.

– Будет интересно, – сказал он. – Конечно, я за то, чтобы ортодоксы выступили единым фронтом, но, думаю, нам не стоит принимать очевидные скоропалительные решения. Вас Фрагонар охотнее послушает…

– То есть – держаться особняком? – Аквила цепко осматривал Дворцовую площадь, как будто готовился к сражению, оценивал поле битвы.

Аркан же молился лишь об одном – чтобы эта битва не началась прямо сейчас. Если он просчитался – и все случится во время верификации, то… То значит – Бог не на его стороне.

На площадь аскеронцы въехали последними – и на Церковной стороне ударили колокола, возвещая всей Империи – принцепс электор прибыли в Кесарию! Имперские выборы состоятся! Дворяне на площади разразились приветственными криками, на высокое крыльцо начали выходить члены Регентского совета – один за другим.

Буревестник смотрел на все это действо отстраненно. Регентский совет, серьезно? Дюжина стариков, некогда – первых лиц Империи, генералов, магов, священников, управленцев – спустя столько лет они наконец-то собрались провести выборы… Фабий Красивый, последний Император, в своем завещании указал ясно – Регентский совет выполняет свои функции до следующих выборов, которые необходимо провести со всей возможной скоростью!

Рем Тиберий Аркан, будущий герцог Аскеронский, будущий Командор ордена Зверобоя, будущий Буревестник родился в тот же месяц, когда умер император Фабий Красивый. Четверть века понадобилось Регентам, чтобы созвать выборы! И надеяться на то, что сделали они это из чувства искреннего патриотизма и желания возродить Империю было бы крайне опрометчиво. Аркан и не надеялся… Он готовился к худшему.

Вторым рядом – сразу за спинами Регентского совета – выстроилась череда иерархов Синедриона. В пурпурных мантиях, высоких митрах, с посохами – оптиматские первосвященники чувствовали себя истинными хозяевами положения.

– КЕСАРИЯ ПРИВЕТСТВУЕТ ВАС, ЛУЧШИЕ ЛЮДИ ИМПЕРИИ! – раздался голос герольда.

Взревели трубы, на фасадах зданий синхронно развернулись пурпурные полотнища, взлетели в воздух тысячи лепестков, закружившись над площадью. Тысячеголосый сводный хор кафедральных соборов столицы стоя у подножия дворцовой колоннады, запел старинный гимн «Тебя, Бога, хвалим», но…

Ортодоксы, которые решили прислушаться к совету Аркана и не присоединяться ни к одной из сформировавшихся партий, стали переглядываться. Слова были другие!

– Тебя, Феникса, хвалим

Тебя, хозяина, исповедуем.

Тебя, владыку вечного,

Вся земля величает, – гремел григорианский напев.

Ни одного слова про Бога, Творца миров, Владыку Света и Огня и подателя вечной жизни не было в этом страшном хорале. Кому молились кесарийские оптиматы? Именем кого они собирались благословлять выборы будущего Императора? Буревестник то хватался за эфес меча, то – начинал шептать строчки псалмов… Он не мог найти себе места здесь, на самой красивой и величественной площади самого грандиозного города в мире.

И вдруг на плечо ему легла рука в кожаной перчатке. Брат Мартелл – старый зилот, боевой капеллан ортодоксальных воинов церкви, был здесь – в составе свиты Аркана. Он надел шаперон и шапель, и кожаный доспех, и у бедра его был скимитар, такой же, как у Патрика, Скавра, Шарля и Луи.

– Они продали души дьяволу, – проговорил он. – И свои, и своей паствы.

Обернувшись и глянув в ясные глаза священника, Буревестник одними губами произнес:

– Повинны смерти.

И сразу сердце Аркана успокоилось. Решение принято. Жребий брошен. Он здесь – не участник этого фальшивого действа. Он и его люди – верные псы Господни в стае волков. Их главная цель которых – отделить зерна от плевел и спасти верных… И заблудших, но готовых снова встать на путь истинный. Остальные же… «Смерть грешников люта, и ненавидящие праведного прегрешат…» – так сказано в писании, и быть по сему!

Когда исковерканный гимн отзвучал – снова ударили колокола, и вдруг на всю Дворцовую сторону, на весь Мраморный остров легла гигантская тень – и каждый поднял голову к небесам. Там, среди темных облаков, парил чудовищно огромный крылатый силуэт… Восторженные, экзальтированные вопли оптиматских дворян болью отдались в висках Аркана. Он потер затянутой в перчатку ладонью лицо, а потом еще раз – с огромным удивлением! – взглянул вверх, на того, кого тысячи и миллионы людей считали воплощением Творца. На Феникса.

– Господь всемогущий! – хрипло проговорил он. – Это же химера!

* * *

IX ЛИНЕЙНАЯ ЛОГИКА

Ортодоксальные владетели снова собрались в особняке Фрагонара. Снова Патрик в адъютантской обдирал до исподнего доверенных лиц Фрагонара, Бергандаля, Корнелия и Аквилы. Только обстановка в отличие от первой встречи был куда как менее напряженной. Теперь здесь точно собрались союзники и единомышленники! Вино и закуски на столе, а также – расслабленные позы собравшихся говорили именно об этом.

Аркан считал вслух:

– Всего – шестьдесят четыре. Одиннадцать – у популяров, то есть – у Вермаллена. Тридцать восемь – у оптиматов, но тут что получается: двадцать две у кесарийцев, которые, скорее всего, проголосуют за Краузе или за Вайсвальда – не важно, и шестнадцать – у сторонников разлюбезного Антуана. А у вас… – Рем глянул на переглядывающихся мужчин. – У вас семь. И у Аквилы – одна. И у меня…

– … семь, – Фрагонар хлопнул по столу ладонью. – Это ты, брат мой герцог, конечно, проиозвел фурор. Каков Аркан, а? Чисто аркановская дичь… С другой стороны, все логично: Децим захватил Лабуа, Монтрей – твой зять, Корхонены тебе многим обязаны, их новый ручной медведик, кунингас Ярвинен – дядюшка говорил, вы с ним вместе тянули лямку?

– Сидели за одним веслом на галере у гёзов, – Буревестник потянулся к блюду с закусками, взял горсть южных фисташек и принялся чистить их, одну за одной, и отправлять в рот. – А что касается Смарагды – так я теперь доктор естествознания и с ректором ручкаюсь. Про гнилые местечки – умолчу, я слово давал.

Аскеронским герцогом овладело некое странное фаталистическое спокойствие после того, как он увидал Феникса. Теперь он не испытывал и тени сомнения в правильности своих действий.

Сколько людей жило в Империи? Пятьдесят миллионов? Последняя перепись проходила тридцать лет назад, тогда эта цифра была процентов на пять-семь больше, но, учитывая нарушение многих логистических цепочек, хозяйственный упадок и разгул феодальной вольницы в подавляющем большинстве бывших имперских провинций, а еще – эпидемии, регулярные вторжения орков с Востока и бесчинства фоморов и химер в последние месяцы, человеческая популяция в Раваарде явно сокращалась… Особенно – среди оптиматов.

Тем не менее – как минимум тридцать миллионов человек молились Фениксу и смотрели в рот иерархам Синедриона, постепенно скатываясь в скотское состояние. Еще около десяти миллионов считали себя популярами. Северо-Восток с его многолюднымий городами, каменноугольными и железными шахтами и плодородными почвами, купеческие, портовые и ремесленные кварталы крупных городов по всей Раваарде – последователи учения Саймона Самромара занимали прочные позиции и уступать их не собирались. Конечно, были еще Юг и Север – их население оценить не представлялось возможным, но суровый край саами не мог прокормить более трех миллионов человек, да и вечно воюющий Юг при всем буйстве природы и изобилии ее плодов давал прибежище вряд ли большему числу черноволосых и голубоглазых орра.

Он, Рем Тиберий Аркан Буревестник, принадлежал к преследуемому и презираемому на большинстве бывших имперских земель племени. Ортодоксы – фундаменталисты и фанатики, хуторяне и мастера, воины и строители – по самым приблизительным оценкам составляли не более десяти процентов всех людей, то есть – около пяти миллионов. Не считая новообращенных северян, конечно. И рассчитывать на то, что в полномасштабной войне разделенные сторонники старых обычаев смогут победить оптиматов было бы как минимум опрометчиво. Семьсот тысяч ортодоксов жило в Аскероне – герцогстве развитом и густонаселенном, единоверцы Аркана составляли там три четверти населения, остальные аскеронцы придерживались, в основном, оптиматской конфессии. Еще три миллиона или около того образовали плотный анклав на Юго-Востоке, вокруг старой столицы – Первой Гавани. Там и размещались владения Фрагонаров, Бергандалей, Корнелиев. Остальные же были рассеяны по всей Раваарде. И едва ли не двадцать тысяч проживало в Кесарии, на Ремесленной стороне…

– Маэстру, мы не выдержим войны с объединенными оптиматами, – Буревестник обвел взглядом присутствующих. – Более того… Эта война, или, если хотите – Крылатый Поход, она начнется не со сбора феодального ополчения, пришивания крылышек на шлемы и молебна в монастыре Белых Братьев с торжественным миропомазанием лидеров угодного Фениксу военного предприятия, как это было в прежние времена. Нет! Война начнется прямо здесь, на улицах Кесарии.

– Господи Боже, вы о чем, Рем? – откинулся на кресле Бергандаль. – Маэстру, братья! Что говорит этот аскеронец? Принцепс электор – неприкосновенны! Любой человек, который нарушит этот обычай, умрет в страшных муках. Носителя виц убивать нельзя!

– Да ладно? – Аквила положил кулаки на стол и вперил в него свой стальной взгляд. – Ты ведь сам только что все пояснил, князь ты мой прекрасный! Пока мы держатели виц – никто ничего начинать не будет, да? После выборов… Правильно Аркан? Только пройдут выборы – и тут начнется резня. Черта с два кто-то из ортодоксов покинет Кесарию! А лично нас придут убивать эльфы. А? Ты ведь сам только что сказал: «любой человек»… Туринн-Таурцы – не люди! Линейная логика, маэстру Бергандаль! Аркан нас тут уже неделю вокруг всего этого водит кругами, пытается, чтобы мы сами своим умом дошли, до того, к чему он готовится уже многие месяцы.

– Проклятье! – Фрагонар потер лицом ладони. – Диоклетиан тоже постоянно докладывал о мутных движениях в Кесарии. Белые Братья, призывающие к убийствам ортодоксов, какие-то маргинальные маги, какой-то башелье Беллами и зеленые насаждения… Я оставил все это в его ведении, мне казалось – самое важное сейчас это выборы! В конце концов, Империя Людей это ведь… Империя была всегда! А тут… Дьявольщина! Теперь вы двое говорите такие вещи! Как вы себе это представляете?

– Я себе это очень просто представляю: чудовищная провокация. Любая, – подал голос молчавший до этих пор Корнелий Гаста. – Например… Да хоть бы убийство Вайсвальда, все ведь знают что мы с ним лютые враги! Или – Антуана дю Массакра, у Арканов на него зуб. А потом – подать это под соусом подлости ортодоксов и мученичества за веру.

– Чтоб я сдох, – сказал Аквила. – Антуан дю Массакр. Идеально! Он ведь не принцепс электор! Они избавятся от конкурента и одновременно с этим…

Ортодоксы переглянулись. Это было чертовски логично, и потому – вполне могло оказаться правдой. В комнате повисло тяжелое молчание.

– И что мы можем в связи с этим предпринять? – озадаченно проговорил Фрагонар.

Вообще, Аркан стал подозревать, что Люциан Фрагонар если и не является в прямом смысле этого слова тугодумом, то уж точно – не смог бы защитить в Смарагдском университете даже магистерскую диссертацию. Он был хорошим человеком и популярным правителем, а еще – красивым мужчиной с отличным голосом, но… Широты кругозора и воображения ему не хватало. По всему выходило: Диоклетиан Гонзак, он же – Гонорий Фрагонар, брал на себя много, очень много рутинной государственной работы. И, как выясняется, подкладывал на рабочий стол своему племяннику и господину соответствующие документы, но тот от них просто отмахивался!

– Что мы можем предпринять? – в глазах Буревестника как будто загорелись адские огни. – О! Я могу это сказать вслух, маэстру. Только, думаю, вам мои идеи не придутся по сердцу…

– Ну же, Аркан! Когда дерьмо случается, нет никого лучше вашей чертовой семейки, кто мог бы придумать самый сраный и самый странный план по его разгребанию… – Вергилий Аквила, похоже, окончательно решил поддерживать Рема, и тот был ему за это безмерно благодарен.

– Давай, выкладывай, – сказал Корнелий Гаста.

– Итак, как говорит его превосходительство-высочество… – Буревестник кивнул в сторону южанина. – Есть линейная логика, да? Вот ее и применим. Исходя из того, что звучало здесь, за столом – все в общем-то согласны, что нам не сладить с единой Империей Оптиматов, назовем ее так. Мы разделены чисто географически. Гипотетический альянс из Аскеронской Деспотии, Юго-Восточных княжеств, допустим – Севера и, допустим, Юга, натыкается на чертову географию. Наши земли представляют собой полумесяц, в центре которого находятся бескрайние равнины Запада…

Он встал и подошел к карте на стене, широкими жестами иллюстрируя свой рассказ.

– Мне нравится идея Союза… – кивнул Фрагонар. – Считаю, мы должны ее проработать.