Текст книги "Исход (СИ)"

Автор книги: Евгений Капба

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц)

– Конфедерации, – по-волчьи оскалился южанин Аквила.

– Союз ли, Конфедерация ли… – Корнелий Гаста рубанул ладонью воздух. – Будущая Империя.

Аркан смотрел на них с радостным удивлением. Неужели всё получится? Неужели союзу – быть?Он нарочно не акцентировал внимание на этом вопросе, упомянув его как бы вскользь, да и теперь считал, что время для этого пока не пришло, а потому повысил голос:

– Я отдам свои вицы Антуану дю Массакру, – сказал он. – Вы слышали? Я ПРОГОЛОСУЮ ЗА АНТУАНА ДЮ МАССАКРА!

– Что-о-о⁈ – глаза самых могущественных ортодоксов Империи того стоили!

Немая сцена продлилась секунд пять, не больше, а потом Аквила громогласно расхохотался:

– Линейная логика! А-ха-ха-ха-ха! Если Антуан победит – Синедрион никогда этого не признает и будет выглядеть плохо, очень плохо. И… Мы можем получить Королевство Запада, друзья мои! Ка-а-акая красота, Аркан! Аркан – ты настоящий, матерый злодей! Распоследний негодяй! Иди, обниму тебя, дорогой ты мой человек! Передай своему старику от меня спасибо за воспитание сыночка! А-а-а-а, как же мне все это нравится!

– Это что получается? Семь наших, восьмой Аквила, и семь аркановских виц – это плюс пятнадцать… Это что – он и вправду может победить⁈ – Фрагонар снял с головы свой княжеский обруч и изо всех сил принялся чесать голову.

– Вот и выясните, – Буревестник радостно осклабился. – А я пойду к Антуану, делать ему предложение от которого он точно не сможет отказаться.

– А я – к Вермалену, – поднялся Бергандаль. – У меня с ним хорошие отношения. Предложу ему подложить свинью Синедриону. То-то они насрут себе в рясы, когда поймут, к чему всё идет! За работу, маэстру! На приеме во Дворце мы должны уже иметь на руках все козыри!

– Стойте, маэстру, стойте! – Рем поднял вверх ладони. – Это еще не всё. Есть и вторая часть моего плана… И вам она может показаться неприемлемой, но я должен ее изложить, и готов поклясться именем Творца, что не предам вас и не обману.

Четыре тяжких вздоха раздались почти одновременно.

– Выкладывай, – сказал Аквила.

– Я думаю, вам нужно передать свои вицы мне и покинуть Кесарию сразу после приема, инкогнито. Или, если хотите – сразу после выборов. Пока ещё есть время подыскать пару скоростных речных лихтеров, чтобы вас забрали сразу с дворцовой стороны.

– Но-о-о-о…

– Мне нужны будут только ваши люди на Ремесленной стороне. Ваши воины. Погодите протестовать! Если убьют меня – Деспотия выстоит. Мой отец, Децим, Флавиан и Монтрей справятся. Кто из вас может сказать то же самое про свои владения? – жесты Буревестника были рубленными, нервными. – Более того… Здесь будет резня, я вас уверяю. И я не намереваюсь щадить бритые бошки и всех, кто с дрекольем и факелами придет жечь Бурдок или дома моих единоверцев. Улицы Кесарии будут красны от крови, и все будут знать, кто виновен в этом. Или – Рем Тиберий Аркан Буревестник, Черный Герцог Аскерона, воплощение зла и сын самого дьявола, или мы все – сборище негодяев и кровавых маньяков. Решать вам! Я – Аркан. Я готов, нам не привыкать брать на себя роль вселенского зла. Готовы ли вы – вот в чем вопрос. И вопрос этот – не в вашей смелости или других моральных качествах. Это, как говорит дорогой Вергилий Аквила – вопрос линейной логики.

* * *

Это было довольно странно – подкарауливать дю Массакра у нужника. По большому счету, во всем выделенном для проживания принцепс электор квартале не было более уединенного места, чем нужник гостиницы. Он представлял собой деревянное строение во дворе, разделенное на секции – по одному сидячему месту в каждой. Для оптиматского города такая конструкция могла считаться невиданным прогрессом, обычно никаких перегородок, а уж тем более – отдельных кабинок, не предусматривалось. Но для благородных господ местные расстарались: отхожее место сколотили из свежих досок, яму под ним выкопали буквально накануне Имперских выборов. Тут даже почти не воняло.

Так что, завидев фигуру Антуана, который с фонарем в руке пробирался по выложенной камнем дорожке к нужнику, Аркан спрятался за углом и, дождавшись пока дю Массакр выберет себе кабинку, мигом забежал в соседнюю и захлопнул дверь.

Судя по звукам, сей славный оптиматский рыцарь уже сделал все свои дела и теперь приводил в порядок одежду, завязывая шнурочки и расправляя материю.

– Антуан дю Массакр, это я, Аркан, – чувствуя себя полным идиотом проговорил Рем. – Странное место и странные обстоятельства, но у меня есть предложение, от которого ты не сможешь отказаться!

– О, дьявол! – сдавленно проговорил молодой барон. – Хорошо, что я уже закончил, а то ты помог бы мне облегчиться с такими заявками посреди ночи! Вы, Арканы, точно – ненормальные… Но голос я твой узнал, узнал, враг мой. Это точно ты. Я помню, как ты поносИл меня у стен Риохи.

– Дивное было время, да? Мы возились в Аскеронской песочнице, и думали, что на герцогстве свет клином сошелся. А теперь – вот где мы встретились! – Буревестник не мог сдержать глумливых ноток в голосе, все же место для рандеву на самом деле не выдерживало никакой критики.

– В нужнике кесарийской гостиницы! – ухмылка слышалась и в тоне дю Массакра. – Говори скорей, а то меня придут искать. У меня дворецкий – жуткий педант, подумает, что меня пронесло и заставит завтра есть один рис на воде и запретит пить вино… Все же, стоит признать: и нужники, и вино у вас, аскеронцев, куда как приличнее, чем на Западе. Так что там, Аркан? Какую гадость ты хочешь мне предложить?

– О-о-о, враг мой, я хочу тебе предложить подраться завтра на дуэли – это первое…

– Ха-а-а! Это я с дорогой душой! – оживился Антуан. – Но ты – принцепс электор, и…

– До первой крови. За оскорбления, что я нанес тебе как раз у стен Риохи, м? Сцепимся с тобой завтра на приеме во Дворце!

– Идет, – Антуану, видимо, было чертовски скучно в Кесарии, раз уж он согласился так быстро. – Если ты убьешь меня вопреки уговору – тебя растерзают, знаешь?

– Меня растерзают в любом случае… – мрачно проговорил Рем. – И именно поэтому я хочу предложить тебе кое-что еще…

– От чего я не смогу отказаться? – иронии в голосе барона было более чем достаточно.

– О, да. Как насчет того, чтобы стать Императором? – рубанул с плеча Рем.

– Зараза… – и без того гнетущая атмосфера нужника стала еще более тревожной. Дю Массакр спросил: – И как ты намереваешься это провернуть?

– Вполне легально. У меня пятнадцать голосов в кармане! Семь моих – ты ведь был на площади, и знаешь что к чему. И ещё восемь – от моих единоверцев.

– Ах-х-х-х… – барона, похоже, проняло. – Но и этого ведь…

– Сейчас кое-кто говорит с Вермаленом и с Тимьянским прево. Скажу сразу – мы хотим таким образом подбросить кучу говна Синедриону, Белым Братьям и эльфам. Ни я, ни Фрагонар, ни Вермален при всех возможных раскладах – мы никогда не сможем занять престол. А ты, при поддержке рыцарей Запада и вооруженном нейтралитете со стороны ортодоксов и популяров, вполне сможешь надрать задницы столичным хлыщам… – Аркан старался быть максимально убедительным.

– Но мы с тобой ведь…

– А мы с тобой будем лениво воевать за три приграничных деревни и поносить друг друга последними словами. Я даже громогласно заявлю что ты, Антуан – бесчестный сукин сын, и не заплатил мне те тридцать сребреников, за которые я продал тебе вицы. И между нами – месть, смерть и преисподняя, до конца наших дней… Так что и ты, и я – мы оба получим официального страшного врага, на которого так удобно…

– … спихивать проблемы внутри страны! Да-а-а-а! О, да, враг мой Аркан. Да. – голос дю Массакра стал решительным. – Я думаю, что обменяться клятвами мы сможем во время завтрашней дуэли, верно?

– Верно, верно… И вот еще что… – Аркан сомневался, стоит ли отдавать такой козырь в руки Антуана. – Я располагаю информацией о том, что тебя захотят убить эльфы. Держи рядом с собой вооруженную охрану, а еще лучше – обратись в Кесарийскую Башню Магов – у них есть специалисты, которые страсть как не любят ванъяр и Синедрион. Имена называть не буду – подумаешь еще, что я хочу приставить к тебе шпиона.

– А ты не хочешь, Аркан? – с ехидцей в голосе спросил Антуан.

– Думаешь, я еще не приставил, Дю Массакр? – парировал Буревестник.

Приглушенный гогот из нужника напугал одного из вельможных пьянчуг, который шатающейся походкой шел справить малую нужду.

– А-а-а, ну б его нахрен! – проговорил уже не вяжущий лыка дворянин и отправился за угол гостиницы – там всяко было привычнее и спокойнее.

* * *

X ТЕНЬ И СВЕТ

Фоморы в заброшеных зданиях Кесарии: что может быть более точным показателем упадка Империи? Из какого пекла эти твари вообще выбрались? Аркан стряхнул со скимитара темные капли крови, вытер клинок о тряпье, в которое был обряжен горбатый уродец с отвратительно огромной пастью, пнул мертвую тушу, убедившись, что фомор не причинить больше никому вреда и махнул рукой:

– Поджигайте!

На крышу поросшего терновником и мхом полуразрушенного складского ангара полетели сначала склянки с ворванью, а потом – факелы. Здание занялось жарким пламенем, хороня в себе трупы целого выводка фоморов. Не меньше дюжины голов сегодня пополнят страшную коллекцию на кольях у ворот Бурдока…

Зверобои еженощно выходили на улицы города сражаться с тварями, и каждое утро вывешивали у стен своего кесарийского оплота новые трофеи. Реакция на такую демонстрацию была самой разной: кое-кто из горожан ходил смотреть на выставку в качестве развлечения, каждое утро с интересом разглядывая новых страхолюдин. Другие же выражались вполне определенно:

– Недаром Аркана Буревестником кличут! Пока он тут не объявился – не было ничего такого в Кесарии! Бабьи басни и популярские суеверия! Навезли с собой чудищ из своих аскеронов, а теперь народ пугают… Правду говорят: видишь Аркана – жди беды! И куда только стража и Синедрион смотрят?

Однако те, кто столкнулся с химерами и фоморами непосредственно, и потерпел от них – те продолжали идти на поклон к зверобоям. Почему? Потому что и благородные рыцари, и городская стража, и церковные воители-оптиматы такие обращения просто игнорировали. Более того – могли и в колодки заковать! Мол, почему ересь разносишь и народ смущаешь? Не может в нашей Кесарии такое безобразие твориться, под сенью крыл Феникса! Почему? Потому что этого не может быть никогда!

А зверобои – реагировали. Даже жалобу подслеповатой бабульки на то, что у нее в подвале некий шнырь завелся и кадки с соленьями переворачивает – и ту отработали. И нашли шныря, и приколотили его к стене Бурдока. Маленькая мохнатая зубастая тварь чуть руку одному из ортодоксов не отхватила! Ровно такой шнырь, как в городских кесарийских сказках, изданных в типографии братьев Озкапов в одна тысяча четыреста тринадцатом году со дня Прибытия… И плевать,что скажут обыватели, и в какой ереси опять обвинят.

Поэтому заявившийся в забытый Богом уголок Торговой стороны десяток городской стражи во главе с молодым лейтенантом не стал для Рема сюрпризом. Он шагнул навстречу служивым и коротко кивнул:

– Тиберий Аркан, герцог Аскеронский, представитель ордена Зверобоя. Итак, чем обязан?..

Иметь дело с целым герцогом лейтенант явно не предполагал, а потому несколько смутился, но быстро взял себя в руки:

– Ваше высочество, вы ведь устроили пожар в городской черте! У вас тут вооруженный отряд, и почтенные жители Кесарии…

– Почтенный житель Кесарии – вот, некто маэстру Ферстаппен, – Аркан ткнул пальцем в рыжего толстяка в типично популярском наряде, который и пригласил зверобоев. – Это его склад. Он торгует речной рыбой, фуражом и удобрениями, и попросил нас помочь ему с уборкой территории.

Склад пылал жарко, огонь трещал, искры взлетали в ночное небо, головы фоморов на пиках корчили страшные рожи.

– Уборкой территории? – удивился лейтенант.

– А как же иначе? Или вы думаете, мы тут темных тварей убивали? – с серьезным лицом спросил Аркан. – Может и с Эсперанцы горгульи в небе летали и прохожих кушали? Или спрут на свалке водился?

– Известное дело: горгульи с колокольни Эсперанца обрушились из-за ветхости конструкции, а городские службы убрали их до восхода солнца, дабы они не мешали… – начал шпарить как по-писанному офицер стражи.

– … проходу и проезду почтенных жителей Кесарии, – отмахнулся герцог. – Так что, маэстру офицер, у вас есть два варианта: признать, что мы просто по широте душевной помогли маэстру Ферстаппену убрать территорию и снести его склад, или – указать в рапорте целых раз-два-три-четыре-двенадцать голов фоморов, которые зверобои из Аскеронского герцогства утащили к себе в мрачное логово, дабы самым кощунственным образом демонстрировать публике, распространяя суеверия и мракобесие…

– Какие еще… Уф! – лейтенант не мог игнорировать головы тварей.

Они ведь были прямо перед ним, эти страшные морды, они истекали кровью, и не походили на муляжи. Да и сам он вместе с другими своими сослуживцами не раз и не два прохаживался у Бурдока, разглядывая уничтоженных монстров и втайне радуясь, что появился хоть кто-то, кто не получал приказа не видеть.

– Почтенный Ферстаппен и его слуги обещают проследить, чтобы пожар не перекинулся на соседние строения, – проговорил Буревестник, и купец-популяр быстро-быстро закивал. – А мы отправимся к Мельничному ручью, что недалеко от Ремесленной стороны. Говорят, там завелось какое-то болотное чудище, нападает на горожанок и жрет домашнюю скотину…

И, спрятав меч в ножны, Рем пошел к лошадям.

– Подождите! Подождите, ваше высочество! – главный стражник, лязгая латами, подбежал к Аркану. – Мне, наверное, нельзя это говорить, но… Но я знаю, что вы делаете. Я… Мы, все честные люди, которые служат в страже, мы тоже пытаемся делать что-то, однако… Однако, согласно официальным документам – химеры и прочие твари суть суеверия и ересь, вы правильно сказали. Ересь или не ересь – но за время вашего присутствия в Кесарии число обращений о пропаже горожан и количество трупов, которые находят на улице, снизилось вдвое! Поэтому – спасибо вам, и… И знайте – не все кесарийцы вас ненавидят. Не все думают, что вы во всем виноваты… Есть те, кто уверен в обратном.

– Как тебя зовут, лейтенант? – голос аскеронского герцога стал грустным.

– Лантье… Дю Лантье, ваше высочество. Колен дю Лантье. Я с Запада…

– Я дам тебе два добрых совета, Колен дю Лантье с Запада, ты не против?

– Я весь внимание, ваше высочество, – чуть наклонился вперед лейтенант.

– В ночь после Имперских выборов возьми всю свою семью и зайди в свой дом и крепко-накрепко закрой все окна и двери… И не выходите никуда до вечера следующего дня. А еще лучше – уволься со службы прямо сейчас и приезжай в Аскерон, и постучись в Цитадель Ордена Зверобоя, и скажи, что я пригласил тебя. Это самый лучший совет… А второй, похуже: когда тебе дадут в одну руку факел, а в другую – меч, и отправят не Ремесленную сторону, возглавлять людей, идущих убивать ортодоксов, особенно не усердствуй и не рвись вперед, а еще лучше – разожги костер на берегу Рубона со своими людьми и сделай вид, что караулишь бегущих, но сам не предпринимай ничего против нас… Иначе проклянешь ты тот день, когда родился на свет, клянусь тебе!

Аркан вскочил в седло и тронул пятками бока Негодяя, который злобно всхрапнул и рысью двинул вперед. Зверобои последовали за своим предводителем.

– Патрик, мне нужно снова достать на свет Божий башелье Беллами, – сказал южанину Аркан. – Придется прошвырнуться по трущобам, пообщаться с Гавором и Сухарем… Наша армия местных ублюдков должна быть готова в назначенный час двинуть не на Ремесленную сторону, а к местам обитания ванъяр, в первую очередь – к консульству. С теми подонками, которых собирает под свои знамена незабвенный Ромул, дела нельзя пускать на самотек… Утром мы с Ёррином будем ждать тебя в том кхазадском кабачке, где подают свиную грудинку с грибами, принесешь мне туда наряд поприличнее. И не забудь плащ и герцогский обруч, ладно?

– Орра, выстираю и выглажу обруч и надраю плащь надфилем лично! – мотнул головой Доэрти. – Главное не перепутать… Кстати – я так и не пробовал тамошние грибы! А вообще… Грибы, надфили, чудища, выборы, Синедрион – все это мне уже осточертело. Знаешь, твое высочество, что мне напоминает нынешняя Кесария? Гнойный прыщ. Болит, зудит и никак не дозреет. И очень хочется уже его проткнуть и прижечь, вот что. Хотя и знаю – будет больно, и много грязи и крови. Скорей бы уже, а?

– Три дня, Патрик. Осталось три дня.

* * *

Буквально три часа назад он пил вонючую водку с портовым и трущобным отребьем, которые почитали Ромула Беллами за своего кумира, матерились и плевались через слово. А теперь – должен был вращаться в высших слоях общества, с теми, кто мнил себя имперский элитой. Высший свет собирался на Дворцовой стороне, мечтая развлечься на торжественно приёме по поводу будущих имперских выборов. Контраст оказался разительным. Глядя на роскошных дам и кавалеров, золоченые кареты и ландо, шелк и бархат, парчу и самоцветы, Аркан тер красные усталые глаза и прикладывался к фляжке с териаком. Он с неким внутренним холодком думал о том, что ему предстоит еще и дуэль с дю Массакром…

Рем поспал едва ли час после сумасшедшей ночи, и теперь мечтал только об одном: его могла бы спасти большая чашка ко. Териак уже почти не помогал, а вот ко – мог бы и сработать.

Ромул Беллами – мрачное аркановское альтер-эго – всю ночь проповедовал ксенофобию и нетерпимость к эльфам среди главарей шаек кесарийской уличной шпаны. Ему самому было мерзко от этого, но слишком много мерзостей он уже натворил на своем пути, чтобы смущаться еще одной. Человек Который Убивает Эльфов – вот как меж собой величали Беллами обитатели кесарийского дна, ни больше, ни меньше. Тот, кто открыл окно Овертона. Поговаривали – на Торговой стороне в переулке уже ограбили пару ванъяр, а на Рыбацкой – совершенно случайно под туринн-таурцем, который вез некую благодродную, но не самую благовоспитанную девицу покататься на лодочке по Рубону, обвалились мостки. А еще, говорят, целый эльфийские караван с тканями и драгоценности канул в небытие в семи верстах от Кесарии, а остроухих негоциантов и охранников нашли развешанными вдоль дороги… И таких случаев становилось все больше. Слишком долго северные эльфы считались высшими существами, неподвластными закону, творящими что вздумается… Слишком много людской злобы накопилось в сердцах. Нужен был только повод. Одна лишь капля, которая преисполнит чашу терпения человека.

– Ваше высочество? – у Аркана не было дамы, которая могла бы его сопроводить, и потому он нервно кивнул мажордому, встречающему гостей Дворца у подножия крыльцовой лестницы, и зашагал вверх по ступеням.

Пройдя пару шагов вверх, Буревестник оглянулся на Патрика. Тот кивнул и показал большой палец – один из самых древних жестов. Все в порядке. Все на своих постах. Всё – будет.

Ступеней тут было ровно сорок, и молодой герцог радовался, что не надел тяжёлые доспехи. Его цель была там, за золочеными воротами, в Большом Холле, где уже собрались ортодоксальные властители, и в их компании Рем мог бы чувствовать себя в своей тарелке. Пока же – напыщенные кесарийские вельможи в богато украшенных дублетах, узких шоссах и пуленах с загнутыми носами, в сопровождении дам в платьях с откровенными декольте и причудливыми прическами обтекали мрачно шагающего вверх по лестнице аскеронца двумя шумными потоками. Конечно, тот самый черный плащ с багряным подбоем и герцогский обруч возвещали всем о его статусе, но… Причин сторониться страшного Буревестника у высшего света Кесарии было явно больше, чем желания засвидетельствовать ему свое почтение.

Наконец, лестница кончилась. Герольды у дверей сверились со списком, засуетились… Все эти знатные кавалеры и дамы входили в зал через две маленькие боковые дверцы, но Аркан – он ведь был мало того герцог, так еще и принцепс электор! Поэтому перед ним распахнули главные ворота.

– Тиберий Аркан Буревестник, Божьей милостью герцог Аскеронский, принцепс электор! – герольд заорал так, будто ему прямо сейчас прижигали спину каленым железом, трубачи исторгли из своих инструментов истошный звук, и Рем прошествовал внутрь.

Первым, что он почувствовал стало жуткое амбре из парфюма всех оттенков и ароматов. Правду говорили – оптиматская знать таким образом маскировала проблемы с гигиеной. Впрочем – они это проблемой не считали. Во вторую очередь Аркан обратил внимание на великолепные фрески с изображением деяний императоров династии Моро. И это было прекрасно: тепер герцог знал, чем займётся во время приема: пойдет по кругу и попробует насладиться искусством… Потому что публика, поначалу с интересом и некой брезгливостью глядевшая в его сторону, уже спустя несколько мгновений вернулась к своим очень важным делам и разговорам.

– Ваше высочество, – раздался голос Аквилы.

– Ваше превосходительство? – обрадованно откликнулся Рем.

– Следуйте за мной, мы заняли неплохую позицию у ниши, где стоят столы с закусками, и в случае чего сможем вместе держать оборону от наскоков оптиматов… – Вергилий оскалился. – Мне доводилось бывать на подобных мероприятиях и в Претории, и тут, в Кесарии. Мука мученическая, скажу я вам. Еды нет, подраться не с кем, поразвлечься – тоже, все только и делают что ходят туда-сюда, пьют кислятину из фужеров и говорят друг другу гадости с благостными выражениями лиц. Не отставай!

Он быстро зашагал через холл.

Репутация двух ортодоксальный владетелей позволяла им рассекать толпу подобно плугу, который взрывает пашню. Знать так и порскала в стороны, лишь только завидев приземистую решительную фигуру Аквилу и мрачный высокий силуэт Аркана.

– Хорошая позиция, – признал Рем, добравшись до ниши и поприветствовав единоверцев. – Если вы скажете, что среди всех этих яств можно найти чашку ко, то я начну считать нынешнее мероприятие даже вполне приличным времяпрепровождением…

– Это запросто! – Корнелий Гаста резким движением поймал за шиворот пробегавшего мимо лакея. – Маэстру, найдите кружку ко для его высочества. Крепчайшего – и в полпинты, не меньше!

Приём шёл своим чередом, но ортодоксы оставались как бы за скобками мероприятия – они не принимали участия в развернувшемся в Большом Холле действе, и старались не вступать в беседы и не контактировать с другими приглашенными. Их присутствие было данью традиции – и не более того… Раньше на Приёме перед имперскими выборами заключались соглашения, плелись интриги, наводились мосты для временных коалиций и постоянных альянсов. Теперь же он превратился в пустую формальность – за два дня до выборов о каких альянса могла идти речь?

Перед публикой выступали музыканты и певцы на небольшом возвышении, держали речь именитые горожане Кесарии, которые распинались в славословиях и уверениях о том, что для столицы большая честь принимать у себя такое количество великих личностей. В какой-то момент объявили танцы и Аркан очень удивился тому, что в Кесарии не танцуют кесарянку, этот быстрый и энергичный популярный танец. Тут предпочитали ходить один вокруг одного с постными выражениями лиц, оставлять ножку и замысловато размахивать руками. Менуэт – вот как это называлось.

А в остальном все проходило ровно так, как предсказывал Аквила: ходьба и разговоры ни о чем. К ортодоксам пробрался Вермален, якобы для того, чтобы взять со стола бокал с вином и сказал сквозь зубы:

– Я в деле, и Тимьян – тоже. Для бритых бошек это будет большая куча говна.

И удалился, шелестя своими объемными штанами и позвякивая массивной золотой цепью на шее.

А потом на сцену вышел коннетабль фон Штадлер и провозгласил:

– Поприветствуем принцепс электор – тех, от кого сейчас зависит судьба Империи!

Один за одним он называл имена выборщиков, и публика сопровождал их аплодисментами. Громче всех хлопали фон Краузе и Вайсвальду, и остальным оптиматам, пожиже – популярам, и гробовой тишиной сопровождали именование ортодоксов… Но пятеро союзников не спасовали!

– Владетельный князь Ферраты Луций Корнелий Гаста! – звучало с возвышения.

Никаких аплодисментов не следовало, но спустя секунду пять голосов орали во всю мощь:

– Виват, Корнелий!

– Виват, Фрагонар!

– Виват, Аквила!

– Виват, Бергандаль!

– Виват, Аркан!

Пятеро – против всего мира? Пожалуй, они были к этому готовы. А ещё – были готовы к тому, что по окончании церемонии через весь Большой Холл прошествовал Антуан дю Массакр, якобы только сейчас, после торжества, обративший внимание на Аркана. Он смерил Буревестника тяжёлым взглядом, тряхнул головой с полуседой шевелюрой и проговорил:

– Ваше Высочество, у нас с вами неоконченное дело… Вы помните Риоху?

– О да, – сказал Аркан. – Красивый замок и горит красиво, а если такое дерьмо, как Риоха – то и пожар получается дерьмовый.

– Что ж, я вижу вы так и не усвоили тот урок… И не перестаёт вести себя грубо. Я требую от вас публично извиниться и признать, что обвинения в трусости, которые вы бросили мне перед лицом моих людей, были беспочвенными.

– Хо-хо, – сказал Аркан. – Вызови меня на дуэль, Антуан. Твой дядюшка не посмел – и помер со знаменем в заднице. Давай, покажи что ты мужчина!

Публика пришла в экзальтированной состояние, Большой Холл забурлил:

– Он принцепс электор, монсеньор!

– Не рискуйте, барон!

– Неприкосновенность, помните?

– Антуан, это просто глупо, это ведь Аркан, они – маньяки, все как один!

Барон и герцог мерялись взглядами. Со стороны могло показаться что они и вправду готовы растерзать друг друга, столько ярости и упрямства было в глазах обоих молодых аристократов.

– Мне плевать, – руки дю Массакра легли на широкий, богато украшенный пояс. – Сегодня или в любое время, сейчас или после выборов, любым оружием и на любых условиях – я вызываю тебя на поединок, Аркан Буревестник!

* * *

XI РОЛЬ ЛИЧНОСТИ

Клинки со звоном сталкивались, горячее дыхание вырывалось из легких бойцов, зрители восхищенно ахали, комментировали самые зрелищные выпады. Поединок был красив, дуэлянты, казалось, равны меж собой – и состязание шло уже скорее не для того, чтобы первому нанести победоносный удар, а, скорее, с целью продемонстрировать мастерство фехтовальщика и храбрость перед лицом неприятеля.

Ристалище на Благородной стороне со всех сторон окружили богатые экипажи с гербами на дверцах. У барьера толпилась публика из высшего света и полусвета: местные благородные кавалеры в роскошных дублетах из парчи и бархата, щегольских шоссах и пуленах с загнутыми вверх носами, а также дамы в пышных платьях и головных уборах невообразимых форм. Женщины жеманно обмахивались веерами, делая вид что им вот-вот станет дурно от яростных ударов поединщиков, и комментируя внешний вид сошедшихся в схватке аристократов. Балконы ближайших гостиниц и крыши особняков оказались оккупированы челядью и простым людом.

Можно было подумать, что половина Кесарии пришла посмотреть, как два провинциала сражаются друг с другом, решая меж собой бесконечно далекий от столичных жителей спор.

На лице Буревестника уже обильно выступил пот, руки начали наливаться тяжестью: Антуан был хорош, очень хорош, ни один из любимых обманных финтов Аркана не достиг своей цели! Хотя, еще кое-что в арсенале аскеронского герцога оставалось…

– Оу! – аркановский палаш щелкнул по кончику меча дю Массакра, сшибая оружие в сторону, острое жало рвануло к лицу Антуана, публика замерла в испуге…

Но молодой барон был начеку: в последний момент он успел отшатнуться, отдернуть голову, его длинные волосы взметнулись в воздухе, палаш Аркана, коснувшись полуседой шевелюры барона, тут же вернулся в исходную позицию… Бойцы закружили один вокруг одного, едва ли не рыча от накала схватки. Но – в первую очередь каждый из них пришел сюда совсем за другим. Во главе угла сегодня стояла политика, а не дуэль.

– Парки, – сквозь зубы процедил Аркан. – Парки и скверы. Обходите парки и скверы, когда всё начнется.

Сомкнутые на мгновение веки дю Массакра стали свидетельством того, что он все услышал и принял к сведению: поединщики снова сошлись, и осыпали друг друга градом ударов – клинки образовали вокруг них что-то вроде стального вихря, и любое неверное движение могло стоить одному из аристократов жизни. Каждый из них уже понял, с кем имеет дело, оценил соперника – и дрался в полную силу, не оскорбляя соперника жалостью.

Симпатии кесарийской публики, оставались, конечно, на стороне барона. Все-таки он был своим, пусть и с Запада. Его перед боем благословил кюре со знаком крыльев Феникса на груди, пусть и не Белый Брат. В конце концов, Антуан дю Массакр носил рыцарские шпоры и принадлежал к известному оптиматскому роду, который возводил свое происхождение к легендарным вождям людей Западного Ковчега!

Буревестник же изначально считался признанным злом, его знамя выглядело откровенно пугающе, он одевался в черное и красное, жил в мрачном поместье с головами чудищ на колах, и вообще – был проклятым раскольником, клейменным ортодоксом. А что касается родословной, так всякий знал – если и придет в мир настоящий апостол тьмы, то фамилия у него точно будет такая же, как у нынешнего герцога Аскеронского. Если Аркан рядом – жди беды!

– ДЗАНГ! – клинки столкнулись у самых оснований, гарды уперлись друг в друга, Антуан и Тиберий тяжело дыша пытались перебороть один одного, упираясь ногами в утоптанную землю ристалища.

– Чертополох. Спроси в Башне Магов Чертополоха… – процедил Аркан, глядя в глаза дю Массакра.

– Р-р-ра! – они оттолкнулись друг от друга и замерли, готовясь к решительному натиску.

Временные союзники почти всё уже успели обговорить, и можно было заканчивать. Дуэлянты снова двигались по кругу, как два хищных зверя. Конечно – победа в этой схватке по большому счету ничего не стоила, но оба они были молоды, оба – амбициозны и честолюбивы. Каждому хотелось проявить себя наилучшим образом! И плевали они на столичную публику: их люди, их сторонники сейчас не сводили глаз со своих сеньоров!

– Покушение будет на ступенях Дворца, перед голосованием, – одними губами проговорил дю Массакр и рванул вперед, нанося один за другим несколько быстрых уколов, от которых Аркан только и успевал уворачиваться и отпрыгивать.

Рему показалось – он поймал ритм, понял суть комбинации Антуана – и быстрым танцевальным движением Аркан ушел в полупируэт, уклоняясь от дерзкого массакровского удара вдогонку, обратным хватом. Буревестник рассек воздух быстрым и размашистым движением палаша и – да! Вся аркановская натура возликовала: бок барона окрасился кровью! Но в следующую секунду Рем мазнул рукой по своему лицу:

– Проклятье! Ты меня все таки достал! Как? – выругался Буревестник.

– А ты – меня… – дю Массакр растерянно смотрел на левый бок, где росло в размерах кровавое пятно.