Текст книги "Исход (СИ)"

Автор книги: Евгений Капба

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 15 страниц)

– А, так вы из Аскерона! Или – из Первой Гавани? Нет, пожалуй всё-таки из Аскерона. Это может быть интересно… – Чертополох смотрел на Буревестника как на некую любопытную животинку в зверинце. А потом вдруг щелкнул пальцами и перстни на его руке засверкали просто нестерпимо. – Милейший! Да, да, я к тебе обращаюсь, болван за стойкой! Немедленно отправь сообщение заведующему алхимической лабораторией! Да, бестолочь, прямо сейчас! Рем из Аскерона прибыл к маэстру Агису, и им необходимо встретиться немедленно.

Буревестник мог только удивляться такому контрастному поведению мага, но предпочитал помалкивать – пока что все шло так, как и было задумано. Он – в Башне, Агис скоро об этом узнает. Суетиться незачем.

– Присядьте тут, на креслах. И снимите уже портупею с мечами, здесь вам ничего не угрожает. Никому ничего не угрожает, это ведь Кесарийская Башня Магов! – явно с гордостью проговорил Чертополох. А потом повернулся к портье в ливрее, который стоял за стойкой: – И, болван, принеси уже моему товарищу хорошего ко и пахлавы! И не пялься так, это – большой человек, целый магистр философии и доктор естествознания! Ты, дубина, много видал докторов наук в этих стенах? То-то же, тетеря! Так что пошевеливайся!

Аркан никогда и предположить не мог, что благодаря ученой степени сможет отведать пахлавы и напитка из зерен ко за счёт магического сообщества Кесарии. Вот уж воистину – не знаешь, где найдёшь, а где потеряешь!

– Я думаю мы с вами еще встретимся, доктор Рем из Аскерона, который предпочитает хранить инкогнито… Если вы друг Агиса, то, возможно, встреча будет гораздо более скорой, чем вы можете себе представить… – маэстру Чертополох хлопнул Аркана по плечу и, взмахнув полами своего расшитого плаща, вдруг ушел в стену.

Такими штучками удивить Буревестника было невозможно с тех самых пор, как он свел знакомство с Сибиллой. Так что Аркан дождался, пока принесут горячий ароматный ко и медовые сладости, и на секунду удержал за руку портье.

– Мне стыдно за поведение моего невольного спутника, – сказал аскеронский герцог, положил на стол серебряную монету и подвинул ее пальцем вперед. – Он неправ. Примите в качестве извинения. Если есть такая возможность – я бы почитал газету… Найдется что-нибудь свежее?

– Маэстру, с вами приятно иметь дело, – кивнул этот пожилой уже, солидный человек, не похожий ни на болвана, ни на тетерю. Монета пропала где-то в недрах ливреи в мгновение ока. – Есть «Кесарийский листок», его издают популяры…

– Пусть будут популяры, – кивнул Аркан. – Если пишут не занудно.

Иногда сторонний взгляд на вещи был более чем полезен. Водоворот событий, который раскручивался в имперской столице, становился все более сложным и запутанным, и не утонуть в нем, и сделать все, что задумано, теперь казалось Рему гораздо более сложной задачей, чем в самом начале путешествия.

В любом случае – ожидать встречи со смарагдским кабатчиком-алхимиком он намеревался с комфортом. Почему бы и нет? Как говаривал Децим – ситуация располагает!

* * *

– О-о-о-о, мальчик мой! – Агис за то время, что Рем не видал его, поседел, обзавелся залысинами, но был все так же громогласен и многословен. – Как ты возмужал! И докторскую степень все-таки получил, подумать только! Дай-ка я тебя обниму, мальчик мой, обниму – и поздравлю как следует!

«Мальчик мой» – так он всегда называл Аркана. И если тогда, несколько лет назад, для молодого аскеронца такое обращение казалось приемлемым – в конце концов, кабатчик взял юного студента под свое покровительство, дал ему кров и работу и помог освоиться в Смарагде, то теперь никакой другой реакции кроме ироничной улыбки оно вызвать не могло. «Мальчик» был на полторы головы выше своего бывшего покровителя, и едва ли не в два раза шире в плечах, и успел повидать за эти годы больше, чем Агис – за всю свою жизнь.

Алхимик спешно разгребал завалы в своей захламленной лаборатории и попутно сыпал вопросами, отвечать на которые не требовалось:

– А как там Зайчишка? Знаю – вы с ней сблизились, она мне писала… Такая умная, хорошенькая девочка, ты уж не упусти ее, да? И не задирай нос, что теперь доктор, она хоть в университете не училась, но умненькая! Атерна дал ей хорошее домашнее образование! А сам зятек что? Все так же бряцает оружием и видит во всех врагов? Удалось вам хоть о чем-то поговорить кроме алебард и шапелей? Он всегда готов вцепиться в глотку соседям! Надо жить в мире, в мире! Смарагда – благословенный город, где все уживаются, не то что здесь, в этой проклятой Богом Кесарии! Сырость, мерзость, снобизм, подозрительность, интриги, вечная подковерная грызня… Знаешь, это может кончится большой кровью, а я не люблю кровь, помнишь, мой мальчик?..

Аркан помнил. Кабатчик заказывал у мясников разделанные туши и никогда даже курице сам не отрубал голову. Не было числа его странностям… И это обширное помещение, которое выделила Кесарийская Башня для своего алхимических опытов – оно явно говорило о том, что странности это прогрессировали. Ни о каком порядке и чистоте, как это было заведено у Габи в Смарагде, тут говорить и не приходилось. Берлога сумасшедшего гения – вот на что походило обиталище Агиса.

Сам он расхаживал по лаборатории в своем обычном наряде, состоящем из алой рубахи, кожаного фартука и популярских штанов пузырями, передвигал и перекладывал книги, колбы,приборы и какие– то мелкие предметы с места на место и все никак не мог остановиться.

– Ты уж прости меня, что я не смог дальше отправлять тебе териак! – наконец, он освободил два стула, на один усадил Буревестника, на другой – взгромоздился сам. – Мне тут предложили такую работу, такую… Дефолианты, ауксины, фумиганты и прочее, и прочее, и невероятно огромные объемы, так что… Едва справляюсь. Еще и четырех глиняных приставили мне в помощь! Тупицы, каких свет не видывал, но простейшие операции выполняют с математической точностью! Перемешать, добавить точное количество, соблюсти технологию – в этом им нет равных.

– Глиняных? – удивился Рем.

– Вот эти вот глиняные маэстру! – он потыкал пальцем сначала в попарно стоящие у дверей и окна статуи.

Они выглядели точь в точь как имперские легионеры, только вылепленные из глины и обожженные в печи. Кирасы, шлемы, поножи и наручи – все терракотового цвета, керамическое.

– Это големы, – пояснил Агис. – Здесь, в Кесарии, маги слегка повернуты на идее сделать из неживого – живое. Ну, ты видел Тауруса на воротах… Есть и более смелые эксперименты.

– Живое из неживого может создавать только Господь, – нахмурился Аркан. – Остальное будет не жизнью, а пародией, ущербной и зловредной!

– Ну… Я бы не стал называть големов живыми. Они скорее машины на магическом ходу, чем глиняные люди. Эй вы, а ну – за работу! – крикнул Агис. – Первый – навести порядок на верстаках по схеме номер три! Второй – подмести и вымыть пол! Если попадутся предметы – выставить на верстак, чтобы первый включил их в схему номер три.

Големы зашевелились и принялись за дело.

– Они очень-очень тупые. Даже не так: тупость – это свойство ума, когда он плохо работает. Этим же рассудок не нужен, они руководствуются только командами, определенной их последовательностью. Зато память хорошая и никого кроме меня они слушаться не будут. Скажу побить тебя – побьют! – заявил бывший кабатчик.

– Не побьют. Думаю, я с ними справлюсь, – все-таки глиняные солдаты не выглядели слишком прочными, и Рем был уверен – у него получится обрубить им конечности скимитаром. – Что же заставило вас, дядюшка Агис, так спешно покинуть Смарагду и обосноваться здесь? Мы ведь с вами так хорошо сотрудничали…

– А что заставило тебя связать жизнь с орденом зверобоев, Рем? – выражение лица Агиса стало серьезным. – Я ведь знаю зачем нужен териак! И объемы, которые поставляет тебе Габриэль – они слишком большие для личного пользования. Атерна сообщил мне, кто ты такой на самом деле, мой мальчик…

– В самом деле? – Аркан даже расслабился.

Раз алхимик все знает – то к чему маскарад? Можно действовать напрямую и…

– Ты – один из основателей ордена и охотник на чудовищ! – выпалил Агис. – И иногда работаешь на Деспота Аскеронского. А потому – у нас с тобой общие враги, мальчик мой… О да, как бы это странно ни звучало – у Кесарийской Башни Магов и его превосходительства Сервия Аркана Старого, Деспота Аскеронского один и тот же враг…

Буревестник снова напрягся. Агис никогда не лез в политику, что же случилось теперь? Глаза Аркана буравили смарагдского кабатчика тяжёлым, фамильным взглядом.

– Проклятые эльфы! – вскричал алхимик. – Помнишь, я говорил тебе, что вся моя семья погибла, да? Моя жена, мои дети… Они мертвы, десять лет как мертвы… О, мои дети! Их забрали на потеху себе проклятые туринн-таурские нелюди! И теперь, когда в рядах одаренного сословия здесь, в Кесарии, и в других Башнях наконец укрепилось понимание того, что остроухие делают с нашей Империей – им понадобилось оружие. Действенное, страшное! И я дам его, дам столько, что ванъяр захлебнуться в собственных испражнениях и проклянут тот день, когда вышли из своих северных лесов! Я не люблю кровь, но эльфы ей умоются…

«Дефолианты, ауксины, фумиганты…» – в голове Аркана рефреном отозвались слова Агиса, которые он произнес в самом начале беседы.

– И знаешь что, мальчик мой? Я очень рад, что ты здесь! И надеюсь, что прибыл не один, и твои товарищи из ордена зверобоев такие же смелые и воинственные люди, как и ты! Скоро, очень скоро мне понадобятся решительные помощники… – с алхимиком что-то явно было не в порядке, движения его казались лихорадочными, глаза горели безумным огнем. – Знаешь что? Я дам тебе денег. Крупную сумму. Мальчик мой, это дело первостепенной важности! Тебе нужно будет пойти в ратушу и найти эдила Ауррэче… И взять у него план зеленых насаждений Кесарии! Обязательно – с пометками когда и кем они были высажены. Заплати ему деньги, столько, сколько он скажет – и принеси бумаги мне. Моя благодарность не будет знать границ! Териак? Тебе нужен териак? Я дам тебе сколько угодно териака и много, много других зелий – чистых, не магических, какие можно употреблять ортодоксу! Нужны деньги? Будут и деньги… Главное помоги мне, в этом и парочке других дел.

Аркан был заинтригован. Все-таки, несмотря на все свои странности, кабатчик Агис, каким его знал Рем, всегда отличался крепостью рассудка и не был замечен в горячности и непредусмотрительности. В его словах и действиях крылась какая-то тайна – еще одна. И Буревестнику не терпелось сунуть в нее свой нос.

– Я найду этого эдила, дядюшка Агис, – кивнул он. – И принесу вам бумаги. Назовите мне ваш домашний адрес, поскольку в Башню магов я больше ни ногой… И вот что – письма от Габи все-таки прочтите. Она по вам сильно скучает!

* * *

III ПРАВИЛА ИГРЫ

Ратуша впечатляла. Каменное четырехэтажное строение с башней, огромными часами с великанскими стрелками, черепичной крышей и вечно снующими туда-сюда через несколько дверей магистратскими служащими помогало составить некоторое впечатление о сложности и насыщенности городской жизни Кесарии.

Рем разглядывал главное здание столицы из темного, заплеванного и загаженного проулка, который расположился меж двух мрачного вида контор – каких-то казенных учреждений, с засиженными мухами окнами. Просто пойти туда и заорать: «Где тут эдил Ауррэче?»

Нет, план был совсем другим. Мимо этого переулка сновали молодые чиновники – за углом располагалась забегаловка, где продавали спиртное, ча и ко, и легкие закуски. Аркан намеревался заговорить с кем-то из них, или в крайнем случае – затащить в проулок и выудить всю информацию силой или деньгами.

И Буревестник уже присмотрелся к юноше печального образа в засаленном и заляпанном чернилами вицмундире, когда над ухом его раздался хорошо знакомый, но порядком подзабытый голос:

– Кажется, ваше высочество, мы с вами нацелились на одну дичь! Вы все такой же целеустремленный, бесстрашный и беспечный, как и в предыдущие наши встречи…

– Не такой же, маэстру Гонзак, – Буревестник чуть шевельнул лезвием засапожного ножа, чтобы тот ощутил его в опасной близости от солнечного сплетения. – Чуть менее беспечный, чем раньше. Я за последнее время порядком издергался, и мне дорогого стоило остановить руку и не выпустить вам кишки. Вас выдала походка – вы хромаете. И запах: дегтярное мыло здесь используют только ортодоксы, а я не стал бы убивать ортодокса, прежде не выяснив причины, по которым он подкрадывается со спины.

– Что поделать, старею, теряю хватку, – вздохнул Диоклетиан Гонзак, выходя из тени. – Зачем вам этот парень?

– Мне нужен не этот парень, а эдил Ауррэче, – не стал скрывать Аркан.

– Вот как? Он ведь заведует зеленым строительством в городе, всеми публичными парками, скверами и садами Кесарии? Очень интересно, очень… А мне именно этот парень нужен потому, что он уже работает на меня… – Гонзак негромко свистнул, и худой неопрятный клерк заозирался.

Разглядев двух ортодоксов в проулке, он, опасливо оглядываясь, направился к ним.

– Отойдем, – сказал Гонзак. – Сначала я решу с ним свои вопросы, а потом вы – свои. Вас мое дело тоже касается, так что, думаю, будет полезно послушать.

Они остановились под небольшим облупленным эркером, из которого доносились звуки разгорающейся попойки: звон посуды и грубое многоголосье, перемежающееся попытками спеть хором что-то из застольных песен.

– Маэстру, ну нельзя же так… – чиновник явно был напуган. – Нельзя же так явно!

– Мы не делаем ничего противозаконного, – хмыкнул старый ортодокс. – Подаем запрос на покупку заброшенного строения на Ремесленной стороне… Вот, маэстру Фромм, бумага – хотим выкупить двухэтажный барак по улице Чесальщиков, все честь по чести… Так что вам будет, что предъявить руководству. А что касается нашего вопроса…

– Но это подлог, вы же понимаете!.. – маэстру Фромм чуть не подпрыгнул на месте и едва не выронил конверт с запросом на покупку заброшенного строения. – Я не могу так сразу…

– Всего лишь по одной цифре в десять ячеек жалкой ведомости, маэстру Фромм. И у вас появляется домик на берегу Зеленого моря, и счет в Торгово-Промышленном банке Первой Гавани. Все, как вы просили… – Гонзак вынул из-за пазухи туго набитый кожаный кошелек и подбросил его в воздух, отчего монеты внутри звякнули. – А вот и аванс!

Фромм взглядом сопроводил траекторию полета кошелька и сказал:

– Я все сделал. Ваших… Э-э-э-э… Интересантов, скажем… Да! Ваших интересантов разместят по соседству один от одного. Целый квартал! Знаете, а вы ведь были правы! От церимониймейстера пришел указ, в котором всех этих достойных э-э-э-э… Интересантов! Их предполагалось расположить вразброс, по всей Благородной стороне. Не менее чем в двух кварталах друг от друга. Странная идея, ведь другие благородные… интересанты, из других земель, заселяются в особняки по соседству!

– Готов поклясться, что по соседству селят оптиматов, а вразброс – популяров и ортодоксов, – сказал Аркан. – Кто бы мог подумать…

Он уверился в своих умозаключениях по поводу того, что вскоре может произойти в Кесарии, ну и в своих подозрениях касаемо Гонзака – тоже.

– Что ж, теперь это недоразумение исправлено, – мягко, как крокодил, улыбнулся Диоклетиан Гонзак. – Любезный Фромм, прежде чем этот кошелек и рекомендательное письмо перекочуют в ваши руки, проконсультируйте моего товарища… Это маэстру…

– Башелье, – поправил его Рем. – Башелье Ромул Беллами.

Брови Гонзака поползли вверх, и смотреть на это зрелище было для Аркана настоящим удовольствием.

– Как мне найти эдила Ауррэче? – спросил Рем.

– Вы – Ромул Беллами? О, Господи… – отшатнулся Фромм. – Вы не убивать же его пришли?

– Нет, даю слово, а…

– … Вы всегда держите свое слово, об этом все говорят в окрестностях Кесарии! – воскликнул чиновник, испугано таращась на Буревестника. – Маэстру Гонзак, зачем вы привели за собой этого страшного человека? Зачем ему Ауррэче?

Гонзак пожал плечами.

– У меня к нему дело. Он обещал некие копии некому уроженцу Смарагды, так ему и передайте, – Аркан буравил собеседника взглядом. – Я подожду его в… Как называется это заведение за углом?

– «Ча, ко и молоко», – Фромм смотрел на Рема как завороженный. – Мне никто не поверит, если я скажу что видел самого башелье Беллами…

– Идите, идите, Фромм! – похлопал чиновника по плечу Гонзак. – Идите и сделайте, что вас просят.

– Да-да-да… – заторопился начинающий коррупционер.

Старый и молодой ортодоксы зашагали прочь из проулка. Аркан придерживал рукояти мечей, Гонзак – прихрамывал и опирался на трость.

– Так значит, вы и есть Ромул Беллами, подумать только! А я уже начал встраивать эту таинственную фигуру в местные расклады… – окованный металлом наконечник трости стучал по камням тротуара. – И все понять не мог – чей это человек, сей таинственный башелье, который избивает магов, убивает Белых Братьев, дерется на дуэлях и сорит гномским золотом? Склонялся к дю Массакру, если честно. Антуан лихо взялся окучивать местное мелкое дворянство… Его, похоже, выдвинут на выборах.

Аркан хмыкнул. Он знал, что западная оптиматская аристократия делала ставку на Антуана дю Массакра, который показал себя очень перспективным лидером и талантливым полководцем во время войны в Аскероне. Он мог стать сильной компромиссной фигурой, этот блестящий рыцарь. И главы западных родов, имеющие статус принцепс электор, рассчитывали, что им удастся влиять на молодого барона, и заполучить солидные хлебные должности при имперском дворе и в правительстве, если он станет следующим императором.

– Не самый плохой вариант, если быть объективным, – сказал Рем. – Антуан враг мне, но такого врага стоит уважать. Из него вышел бы крепкий император. Но есть две проблемы: за него выложат всего десять или двенадцать виц, если я все правильно понимаю. А если даже при таких раскладах он победит, то, будучи императором, сделает все, чтобы убить каждого из Арканов, до кого сможет дотянуться… А я не представляюе себе места в Раваарде, да и за ее пределами тоже, куда не сможет дотянуться Император Людей.

– Семнадцать голосов, – уточнил Гонзак. – Тимьян и кое-кто из популярских курфюрстов будут голосовать за Антуана. Он обещал им свободу вероисповедания и запрет экстерриториальности для Туринн-Таурских эльфов. Этим он купит множество популяров, уж поверьте. А сами еретики слишком разобщены, у них нет единого лидера… Думаю, даже двадцать голосов к первому туру дю Массакр соберет. Но этого будет недостаточно.

Рем глянул на своего спутника, но ничего не сказал. Они как раз дошли до той самой, излюбленной клерками забегаловки, и молодой Аркан участливо придержал дверь.

– Проходите! – лестница за дверью вела в цокольный этаж.

Буревестник никогда не любил цокольные этажи и все, что в них располагалось. По его субъективному мнению, такие места были самым подходящим местом для пиратов и прочего бесчестного отребья.

Здесь было шумно, но чисто и опрятно, и спиртным, на удивление, не пахло. За стойкой две разрумянившиеся от жара, исходящего от плиты, девушки наливали клиентам горячие напитки и подавали закуски.

– Ча без сахара, пожалуйста, – попросил Рем. – И крепчайший ко для моего спутника. Тоже – без сахара и без молока.

Гонзак поджал губы: Аркан безошибочно угадал его предпочтения, и это могло значить все, что угодно: шпионов, абсолютную память, удачливость, интуицию. Все это стоило учитывать.

– Вы работаете на Аквила? – с места в карьер спросил Рем, когда они уселись за высокий столик у окна. – Или на Фрагонаров?

– Вы же слышали про Первую Гавань, – Гонзак отпил ко и с удовольствием скривился.

– На Фрагонаров, значит… – вдруг Аркан замер, как громом пораженный. – Да не может быть! Диоклетиан… Диоклетиан… Диоклетиан Гонорий Фрагонар! Вот кто вы такой!

– Тихо, тихо! Не шумите так сильно! Если башелье Ромул Беллами может оказаться Божьей милостью герцогом Аскеронским Тиберием Арканом Буревестником, то почему скромный негоциант Диоклетиан Гонзак не может оказаться…

– … дядей нынешнего князя Первой Гавани и бывшим имперским магистром оффиций, экс-главой службы фрументариев! – ошарашенно закончил Буревестник. – Да-а-а-а…

– Послушайте, ну кому-кому, но вам-то должно быть понятно, – некогда один из самых могущественных людей империи, а сейчас – правая рука и первый советник самого влиятельного из ортодоксальных владетелей, отпил еще немного ко. – Сидеть во дворце и перебирать бумаги, принимать посетителей и решать вопросы государственной важности – скука смертная! Я нахлебался всего этого еще при последнем императоре! Сейчас мне семьдесят, и я хочу пожить в собственное удовольствие!

– Интриги, заговоры, подкуп, шпионаж… – Аркан никак не мог успокоиться: новость-то была шокирующая. – Что касается удовольствий,так ваши вкусы весьма специфичны, ваше превосходительство.

– Чья бы корова мычала, – совсем по-простонародному откликнулся Диоклетиан Фрагонар. – Вас-то прельщают забытые Богом глухие дебри, пыльные книги и малопонятные личности типа Флоя или той северной нойды… Каждый сходит с ума по-своему, главное, чтобы наше сумасшествие служило на благо людям и…

– … к вящей славе Господа, – Буревестник отсалютовал старому ортодоксу чашкой. – Не стану спрашивать про вашего племянника и господина Люциана, но с вами-то мы – союзники?

– Если иметь в виду задачу пережить выборы и убраться из Кесарии после их окончания то да, определенно – союзники. А если говорить о ходе выборов и политической борьбе – то уж простите, ваше высочество, даже ваш родной отец понятия не имеет о ваших планах!

– Что ж, – Рем поставил чашку на стол. – Я собираюсь подложить Синедриону великолепную свинью и поиметь оптиматов так, что они и сами этого не поймут. Я думаю, что и вы, и все остальные – тоже меня не поймут, и заклеймят сумасшедшим, но…

– … каждый сходит с ума по своему, – понимающе кивнул лже-Гонзак. – Посмотрим, что вы задумали. И вот еще что – через четыре дня Люциан будет давать прием для всех ортодоксальных владетелей с принцепс электорум. Вы приглашены, и не смейте игнорировать такой аванс в вашу сторону. Это будет воспринято как оскорбление!

– И не подумаю. Давно стоит познакомиться с единоверцами с юго-востока, а то мы там в своей аскеронской провинции одичали, мхом поросли… – принялся паясничать Аркан.

– Ну-ну… А вот и ваш маэстру Ауррэче! Мне удалиться? – кивнул на маленького толстенького человека, который проталкивалс меж столами бывший магистр оффиций.

– Останьтесь,– пожал плечами Рем. – Это, кажется, касается нашей совместной цели – убраться из Аскерона невредимыми после выборов.

– Зеленые насаждения? – удивился Диоклетиан Фрагонар. – Действительно?

– О, да, – ухмыльнулся Аркан.

Ему льстило, что даже такой матерый интриган кое-что упускает в раскладах местного гадюшника. Все-таки аркановская манера работать с простолюдинами порой приносила куда более весомые плоды, чем шепотки и заговоры высшего света…

– Доброго-бодрого времени… – начал бормотать эдил, подобравшись к ортодоксам вплотную.

– Документы для маэстру Агиса? – поднял бровь Буревестник.

– Вот! – положил на стол кожаную папку чиновник. – Деньги?

– Вот, – прихлопнул ладонью кожаный мешочек Аркан.

– С вами приятно… – снова начал свою песнь бюрократ.

– И с вами, – кивнул Буревестник. – Всего вам доброго-бодрого во все места.

– И вам, и вам! – запыхтел Ауррэче и заторопился прочь из заведения.

– А теперь давайте вместе посмотрим, какие скверы, парки и сады высажены при участии наших незабвенных остроухих Туринн-Таурских долгожителей… – Рем открыл папку и развернул план города на столе. – И что-то мне подсказывает, что кроме частновладельческих усадеб, острые уши будут торчать практически отовсюду…

* * *

Аркан ожидал чего-то подобного – но не так скоро. Не прямо сейчас.

В том самом проулке, под эркером, над трупом пухлого эдила Ауррэче стоял эльф, который старательно прятал свою расовую принадлежность. Самая яркая черта этого племени – уши, скрывались под матерчатой шапкой, нижняя половина лица была замотана шарфом, одежда могла принадлежать как небогатому дворянину с северо-востока, так и какому-нибудь зажиточному кесарийскому горожанину. Правда, узкие клинки в руках туринн-таурца выбивались из общего целостного образа, да и движения, и характерная форма глаз – все это выдавало наметанному взгляду Рема эльфийскую сущность незнакомца.

– Это вы дали деньги мертвому человеку, – непривычно звучащим гортанным голосом проговорил ванъяр. – Дайте мне то, что мертвец дал вам.

Фразы звучали неестественно, чуждо. Аркан шагнул вперед, меняя стойку, и положил руку на эфес скимитара. От эльфа можно было ждать чего угодно!

– Дайте бумаги! – снова потребовал убийца.

– Я намереваюсь арестовать вас и передать для правосудия в городскую стражу Кесарии, – заявил Аркан. – Вы убийца, и прикончили безоружного человека, служащего Ратуши.

Эльф прошипел что-то из-под платка, его глаза прищурились, клинки в руках вздрогнули… Еще мгновение, и ванъяр рванул в сторону, оттолкнулся ногами от стены и ласточкой полетел к Аркану, занеся клинки для удара. Буревестник действовал хладнокровно. Акробатика и хореография эльфов были ему хорошо знакомы, он множество часов провел, тренируясь с Эадором, сражался с чудовищами и фоморами, так что выбрал самую правильную тактику: отпрыгнул в сторону. А потом – еще и еще, пока не оказался рядом с телом эдила Ауррэче.

– Бумаги! – снова потребовал эльф.

– И что? Отпустишь меня с миром? – глумился Аркан. – Не вижу ни одной причины отдать тебе их.

– Ты не смеешь…

– Я-а-а? Я – башелье Ромул Беллами!!! – заорал Буревестник, выхватил спату и, изрыгая самые страшные проклятья, на какие только был способен, атаковал туринн-таурца, нанося страшные удары со всех сторон. – А ты – эльфийский сукин сын!

Аркан решил помедлить с использованием скимитара – все же, пока факты свидетельствовали о том, что его противник – просто убийца, и не самый умелый. Никакой магией тут и не пахло.

Спата сверкала, в отблесках уличных фонарей, эльф теперь сам был вынужден отступать, иногда блокируя клинок ортодокса, и редко огрызаясь выпадами. Человек был выше, сильнее, его клинок – длиннее, чем оружие убийцы. Рем нарочито шумел, высекал искры из камней мостовой ударами клинка, поносил эльфа и теснил его, теснил из проулка на тротуар.

Люди уже выглядывали из окон, из «Ча, ко и молоко» высыпали наружу клерки. Эльф затравленно озирался. Наконец, рассмотрев у перекрестка, шагах в пятидесяти, кавалькаду нарядно одетых всадников с плюмажами, он смахнул с головы шапку, шарф на его лице размотался… Люди ахнули: в их присутствии еще никто открыто не скрещивал оружие с эльфом!

– Я – подданый Туринн-Таура! – прокричал убийца, глядя на дворян. – И прошу покровительства у благородных господ!

Аркан воспользовался этой его фатальной ошибкой, и мощным ударом спаты раскроил ему голову. Кровь и мозги брызнули во все стороны, тело эльфа рухнуло на мостовую. Рем плюнул на него и нарочито громко проговорил:

– Ты мертвец, и никакое покровительство тебе не поможет! – а потом тяжелым взглядом осмотрел толпу зевак. – Этот выродок убил служащего магистрата Кесарии – эдила Ауррэче! Орудия убийства – перед вами. Раны на теле несчастного Ауррэче говорят сами за себя. Я – башелье Ромул Беллами, и как и все мои предки, служу Императорам Империи Людей! И если кто-то в столице Империи убивает имперского служащего – мне не нужны судьи и следователи, чтобы доказать его вину. Я покарал его здесь же, на месте преступления, и готов сразиться со всяким, кто посмеет оспорить это мое право!

Кавалькада из всадников приблизилась, аристократы в ярких, пышных одеждах явно популярского кроя, полуокружили место схватки. Их лидер – грузный светлобородый мужчина в бархатных бордовых штанах пузырями и желтом богатом кафтане спрыгнул с лошади и подошел к Рему и убитому эльфу, звеня шпорами. Руку он держал на вызолоченном эфесе кавалерийского пол меча. Остановившись и присмотревшись к бездыханному телу, вельможа смачно харкнул на труп ванъяра:

– На погибель нелюдям! Виват, Империя! – выкрикнул он, и вся его свита разразилась одобрительными возгласами. – Я – курфюрст Людвиг Вермален, храбрый маэстру, и если нужно будет выступить в суде в вашу защиту – можете на меня рассчитывать. Как ваше имя?

– Башелье Ромул Беллами, – откликнулся Аркан. – Рад знакомству. Приятно видеть, что даже среди людей другой конфессии есть настоящие имперцы.

– В первую очередь, мы все – люди, – кивнул популярский владетель и жизнерадостно осклабился. – Нас должны разместить где-то на Благородной стороне, башелье. Заходите в гости, таким как вы в доме Вермаленов всегда рады!

– Не премину воспользоваться приглашением… – коротко поклонился Аркан, а потом потыкал носком ботфорта тело эльфа. – Пусть сгниет здесь, или пусть его приберут эльфийские подстилки – мне плевать. На сим позвольте откланяться…

– Мне нравится этот парень! – басовито расхохотался Вермален. – До свидания, башелье! Надеюсь – свидимся.

Когда Рем уже стоял на палубе гребного суденышка, которое должно было доставить его как можно ближе к дому маэстру Агиса Кабатчика, он думал об окнах Овертона – еще одном философском принципе прежних. Если кесарийцы будут изредка видеть трупы ванъяр в грязи – то вскоре настанет момент, когда такое зрелище станет для них привычным, а потом – недалеко и до времени, когда спесивых туринн-таурцев начнут поднимать на вилы.

И это было бы совсем неплохо… О, да!

* * *

IV ОТКРЫТОЕ ЗАБРАЛО

Три листа желтоватой бумаги смарагдского производства были покрыты ровными строчками убористого текста с по-девичьи круглыми буквами. И пахло от письма лучшим ароматом в мире: песочным печеньем и алхимией.

«Хороший мой Рем! Я не знаю, как правильно надо к тебе обращаться. Слишком у нас все с тобой странно и интересненько, и я не хочу писать тебе "дорогой Тиберий», или что-то ужасненько банальное, как «любимый» или «ненаглядный». Хотя я чем дальше думаю, тем больше становлюсь уверена, что ты действительно для меня и то, и другое. Я не знаю, что для меня сейчас дороже, чем знать, что есть такой замечательный и только мой Рем, которому я могу писать письмо. У меня раньше никогда не было никого такого. Это ведь в конце концов просто романтично: я сижу за столом, в окно светит луна, рядом со мной стоит чашка с травяным настоем, и перо скрипит по бумаге, а я о тебе думаю. Ой, я вспомнила: в Аскероне делают металлические перья! Мне срочно нужно такое, потому что очинять гусиные – сущая морока. А у меня добавилось писанины, так как я все время думаю про твоё САМОЕ ГЛАВНОЕ ДЕЛО и как я ещё могу тебе помочь, и ставлю эксперимент с плесенью.