Текст книги "Когда осенние печали. Часть 3 (СИ)"
Автор книги: Эвелина Пиженко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 26 (всего у книги 33 страниц)
Наконец, шаги стали удаляться – неведомая гостья направилась к выходу. В последний момент любопытство взяло верх… Чуть приоткрыв веки, Виталий сквозь ресницы всматривался в женскую фигурку, готовую вот-вот скрыться за дверью. Что-то до боли знакомое показалось в её силуэте… Догадка отозвалась обжигающей волной где-то глубоко внутри…
– Таня!..
…Услышав его оклик, женщина вздрогнула всем телом и на мгновение застыла… затем повернула голову… Она была такой же, как и на Мишкиных фотографиях… Волосы аккуратно уложены, из макияжа – лишь едва заметная на губах розовая помада… Платье простого покроя, но элегантное и не из дешёвых – он научился разбираться даже в женской одежде. Несмотря на прошедшие годы, Татьяна выглядела всё ещё моложаво и ухоженно, и лишь печальный, даже какой-то скорбный взгляд не вязался с её внешним видом.
…Она стояла вполоборота, молча вглядываясь в его изменившиеся с возрастом и болезнью черты.
– Здравствуй, Таня… – не дождавшись ответа, Виталий заговорил снова.
– Здравствуй… – повернувшись от двери, Татьяна как бы нехотя вновь шагнула в глубь палаты, но, немного не дойдя до его кровати, остановилась.
– Вот и свиделись… – Виталий был ещё очень слаб, попытка приподнять голову закончилась неудачей – он снова был вынужден откинуться на подушку.
– Как ты себя чувствуешь? – Таня и раньше говорила негромко, а сейчас её голос звучал как полушёпот.
– Нормально… – Мясников едва заметно усмехнулся дежурному вопросу. – Ну, что же ты?.. Пришла, и сразу уходишь…
– К тебе пока не пускают. Я зашла без разрешения. Думала, ты спишь…
– А если бы не спал? Не зашла бы?..
– Зашла бы, но позже. Когда врач бы разрешил, – Татьяна чуть повысила голос, заговорила ровно, спокойно. – Я ко всем захожу, такова моя миссия.
– Что за миссия?
– Благотворительная. Наш приход курирует многие больницы, и эту в том числе.
– Курирует?.. – на его лице отразилось искреннее удивление. – Что же может курировать приход? Качество лечения? Или финансовые потоки?..
– Нет… – Татьяна чуть заметно улыбнулась. – Мы оказываем помощь другого плана.
– Какую же?
– Духовную. Вот… – Татьяна приблизилась к тумбочке и взяла с неё небольшой предмет, тот самый, который положила туда минуту назад – Это – тебе…
– Что это? – Виталий сосредоточенно вглядывался в небольшой образок на серебристой цепочке.
– Это образ Богородицы.
– Я некрещённый… Ты же знаешь.
Видимо, от этого «ты же знаешь» женщину бросило в жар – Виталий заметил, как мгновенно вспыхнули её щёки… Быть спокойно-отстранённой не получилось… Взгляд увлажнился, лицо стало вдруг беспомощным – всего на один миг… Но этот миг выдал её с головой.
– Всё равно – возьми… – голос тоже предательски дрогнул. – Бог и некрещённых любит.
– Что мы с тобой – всё не о том… – Виталий вдруг почувствовал, как накатывает усталость. Он уже знал – эта усталость предвестник глубокого сна, и теперь торопился продолжить разговор. – Лучше скажи… Как ты живёшь?
– Хорошо… – Татьяна ответила односложно, видимо, не желая вдаваться в подробности. – А ты? Как живёшь, Виталий?
– Тоже неплохо… – он снова усмехнулся. – Приехал, понимаешь, Мишку поздравить, и – вот…
– А ему ведь даже никто не сообщил, что ты в реанимации…
– Как – не сообщил?.. – Мясников удивлённо приподнял брови. – Он уже звонил, он в курсе…
– Это я ему сказала… – Татьяна смотрела на него не отрываясь, как будто хотела прочитать по лицу сокровенные мысли. – Я узнала, что ты здесь, в первый же день. Наутро позвонила Мише, оказалось, что он ничего не знает.
– Ты…ты заходила в палату?..
– Да, ты был ещё без сознания, – Татьяна просто кивнула. – Мы приезжали в тот день с нашим священником. Его пускают в реанимацию… у меня тоже получилось пройти…
– Таня… – теперь его взгляд выражал крайнюю усталость. – Присядь…
Она с секунду колебалась, но, придвинув к его кровати стул, осторожно присела рядом.
– Мне уже пора идти… – взяв его ладонь, Татьяна вложила в неё образок и сомкнула пальцы. – Возьми…
…От прикосновения её рук по телу разлилось давно забытое тепло…
– Ты ещё придёшь? – он чуть сжал её ладонь.
– Нет.
…Виталий вдруг почувствовал, как глаза предательски наполняются горячей влагой… В последний раз он плакал на похоронах отца… От мысли, что Татьяна сейчас уйдёт, и они никогда больше не увидятся, внутри что-то сжалось… Он не ожидал этой встречи, он вообще не думал о Тане, но вот сейчас, увидев её у своей больничной кровати, неожиданно растрогался. Ни одна из его женщин никогда не была ему такой родной и близкой, как Таня… и ни с одной из них он не поступил так жестоко. Ему показалось, что он только сейчас окончательно осознал, насколько виноват перед этой когда-то дорогой ему женщиной… Женщиной, которая любила его самой искренней, жертвенной любовью.
Таня сидела рядом, он чувствовал исходящее от неё тепло. В её печальном взгляде не было ни обиды, ни осуждения. Казалось, что он полон сострадания… и любви… Виталий вдруг вспомнил взгляд Анны – чужой, полный холодной неприязни… А ведь по сравнению с Таней Анна – счастливица…
Внезапный порыв благодарности к Татьяне вылился в ощущение собственного бессилия – в очередной раз сомкнув в кисти её ладонь, Виталий с досадой скосил глаза на прикреплённые к телу датчики суточного мониторинга. Будь его воля, не лежал бы он сейчас здесь, на этой больничной кровати – слабый, обросший четырёхдневной щетиной…
Воля… Будет ли она когда-нибудь, его воля?.. Всё в его жизни подчинено каким-то обстоятельствам… Да, он многого добился. Но что стоят сейчас все его достижения, если он даже не в силах встать?.. Высокий пост, деньги, квартиры, дома, почти неограниченные возможности… Всё это осталось там, в прошлой жизни, где он был молодым и здоровым…
Даже здесь, в этой оборудованной по последнему слову медицинской техники больничной палате, все эти блага не имеют никакого значения… Зачем они, если ими нельзя воспользоваться?.. И всё, что ему сейчас необходимо – поддержка близких людей… Но где они, эти близкие люди?.. Рядом одна только Таня… Пришла, несмотря на их не сложившееся прошлое.
…Виталию вдруг до боли стало жаль себя. Он как будто увидел себя со стороны – больного, немощного, лежащего на больничной койке уже не молодого мужчину… Встанет ли он с неё когда-нибудь?! Его прежняя болезнь, увы, прогрессирует… А после инфаркта вряд ли он сможет продолжить лечение…
– Почему ты больше не придёшь?.. – он смотрел на Татьяну повлажневшим взглядом. Сейчас она казалась ему родной и близкой – как никогда…
– А зачем? – она пожала плечами. – Я тебя увидела… Ты меня увидел.
– Боишься?.. – он нервно сглотнул, задышал взволнованно, тяжело. – Мужа своего боишься?.. Не бойся… Он сам – трус…
– Нет, не боюсь… – услышав про мужа, Татьяна осторожно вытащила ладонь из его руки, попыталась встать, но Виталий вновь вцепился в её кисть. – Мне и правда, пора… К тебе могут зайти…
– Ну, подожди… Таня!.. – он снова попытался оторвать голову от подушки. – Ведь мы больше никогда не увидимся!..
– А нам и не нужно… – Татьяна слегка покачала головой. – И сейчас не нужно было, да так вышло…
– Я знаю, я виноват…
– Я давно тебя простила, Виталик… Давно.
– Как-то у нас всё не так получилось… – снова упав на подушку, он сжал пересохшие от волнения губы. Захотелось пить, но почему-то просить Татьяну было неловко.
– Да ты ведь не о том говоришь… – Таня едва заметно улыбнулась – улыбка получилась с горчинкой. – Ты ведь ни о чём не жалеешь… Да и я теперь не жалею, что ничего не получилось. Ну, а то, что свиделись… Так тому и быть.
…Его задел её переменившийся тон. Ведь не просто так пришла!.. Хотела же увидеть, а теперь – упрекает. А у него нет сил – ни оправдываться, ни в ноги кидаться. Все силы остались там – за порогом квартиры Анны…
…И стоило ехать сюда, в этот город?.. На свадьбу к Мишке не попал… Подарок мог сделать и без этой дурацкой поездки. А что выездил?.. Все встречи принесли только разочарования, и – как следствие – вот эту больничную палату и ещё большую неопределённость в плане выздоровления.
…А наследника как не было, так и нет… И уже не будет. Ни-ког-да.
– Постой… – она вновь вставала со стула, когда он остановил её слабым жестом. – Хочу тебя спросить… Может, знаешь…
– О чём?.. – Таня всё же поднялась, и теперь стояла перед ним, сцепив кисти рук.
– Помнишь, у Олега была секретарша?.. Юля…
– Помню… – мелькнувшее в глазах Татьяны удивление сменилось настороженностью.
– Ты не знаешь, что с ней случилось?.. – Виталий не стал уточнять подробности, спросил в общих чертах. – Ну, мало ли… может, слышала что… Хотя, конечно, много лет прошло.
Судя по изменившемуся лицу Татьяны, она сразу догадалась о предмете его вопроса, более того, она знала ответ, но отвечать не спешила. Её молчание говорило само за себя – решение раскрывать или нет известные ей обстоятельства, было не из лёгких. Наконец, она вновь подняла глаза на Виталия.
– Если ты по поводу её беременности… То она сделала поздний аборт.
– Вот как… – он тоже не стал делать вид, что его интересует что-то другое. – Странно… Она ведь не собиралась…
– Её заставили.
– Олег? – взгляд Мясникова потяжелел.
– Да… – Таня произнесла это слово нехотя, но твёрдо, не умаляя вины мужа. – Олег.
– Вот с-сука… – не удержавшись, Виталий наградил своего бывшего партнёра оскорбительным эпитетом. Последняя, слишком слабая, но всё же надежда, рухнула вслед за всеми остальными. Мрачно усмехнувшись, он поднял на Татьяну болезненный, потухший взгляд. – Откуда ты знаешь?
– Это неважно. Она помогла тебе добыть содержимое его сейфа. За это он её уволил, а потом подставил. У неё был выбор – тюрьма или…
– Или пойти в проститутки?
– Ты, оказывается, в курсе…
– Я в курсе только этого… – на бледном, небритом лице Виталия отразилась презрительная гримаса. – Всё-таки он – подонок… Никогда не понимал, как ты с ним живёшь.
– Сначала у меня не было выбора… – Татьяне стоило немалых трудов сохранить спокойный тон. – А потом…
– Что – потом?.. – он смотрел на неё недоверчиво, с долей иронии. – Хочешь сказать, что он изменился?
– А потом я поняла, что у каждого человека должен быть шанс на прощение и спасение.
– Спасение… – новая усмешка исказила лицо. – Это его-то спасать?!
– Я спасала в первую очередь себя. Может, тебе трудно понять, но… Прощая других, мы спасаем в первую очередь себя. Олег простил меня… Я простила его.
– Не сравнивай свой грех и его грехи… На его совести столько!..
– Дело не в количестве грехов. А в том, чего стоит нам это прощение. Один прощает легко… Другой – тяжело… Я знаю, чего стоило Олегу простить меня.
– И за это ты простила его… – Мясников мрачно хмыкнул.
– Простила… И мне от этого легко… Поверь.
– Не верю.
– Я молюсь за него все эти годы.
– Думаешь, ему это поможет?..
– Я и за тебя буду молиться…
***
После ухода Татьяны Виталий долго не мог прийти в себя. Ещё во время разговора ему казалось, что Таня хочет что-то сказать… но не решается, боится обидеть. Да, он разозлился, когда она начала говорить про Олега… С одной стороны, она была слишком откровенна, и не скрывала его подлого поступка в отношении Юли… Но с другой – она как будто намекала и на него, Виталия… только открыто ни в чём не обвиняла. А эти рассуждения о прощении… Кого ему прощать?! Дзюбу?! Он и так жив и здоров, в отличие от него, Виталия, который валяется сейчас, как овощ, на больничной койке.
Он вдруг вспомнил своё видение… Всё же что это было – сон?.. Бред?.. Или…
«За тебя попросили…» – кого имел в виду его таинственный собеседник?.. Татьяну?.. Это могла быть только она. Она сама сказала, что была в тот день здесь, в кардиоцентре. Он никому не сказал о том, что видел в тот момент, когда врачи боролись за его жизнь. Да и стоит ли?.. Скажи он об этом Татьяне – лишняя проповедь о спасении была бы обеспечена. Что возьмёшь с женщины, ударившейся от отчаяния в веру?..
…Уже через час он разговаривал по телефону с Изабеллой.
– Талик, ну, как ты?! – судя по тону, супруга была встревожена. – Я не могла приехать, были очень важные дела… Ты же помнишь Смирнова? На него завели уголовное дело, в его офисе обыски, счета арестованы… А у нас с ним контракт. На Ростика я пока не надеюсь, всё приходится улаживать самой.
– А что ему предъявляют?.. – услышав голос жены, Виталий неожиданно обрадовался. Неприятности, связанные с этой поездкой, навалились как снежный ком… захотелось немедленно отвлечься: покинуть этот город, вернуться в свою московскую квартиру, окунуться в привычные будни… Он давно уже вплотную не занимался делами холдинга, и теперь деловые новости воспринимались как глоток свежего воздуха. Он даже забыл о своём болезненном состоянии…
– Это не телефонный разговор! Приедешь, обо всём поговорим.
– Когда я ещё приеду…
– Я только что говорила с профессором Воронцовым, завтра он свяжется с твоим лечащим врачом, посмотрит твои показания, и, если даст добро, я заберу тебя в Москву. Здесь тебя быстро поставят на ноги.
– Хорошо бы…
– Кстати, я распорядилась насчёт охраны. Знаю, что не любишь, но так нужно.
– Нужно, так нужно… – возражать не было ни сил, ни желания. – Делай, что хочешь.
– Ты и так меня подвёл!
– В смысле?
– Мне пришлось встречаться с Берковичами одной!
– Ну, и как?..
– Готовимся к свадьбе!
…Михаил со Златой приехали под вечер. Виталию было почему-то неловко видеть Мишу после визита к Морозовым. Отвечая на крепкое рукопожатие сына, он невольно отвёл глаза.
– Ну, как же ты так, отец?.. – Миша так и не выпускал его ладонь из своей руки. – Знал бы, не отпустил бы тебя…
– Что, уже нажаловались?.. – решив, что Михаил имеет в виду инцидент у Морозовых, Виталий скептически усмехнулся.
– Кто нажаловался?
– Ну, этот… Александр Иванович…
– Нет… – судя по искреннему удивлению, Миша не был в курсе. – А что произошло?
– Да, в общем-то, ничего…
– Вот и Анна Сергеевна сказала, что всё нормально…
– Ты ей звонил? Или она тебе?
– Я звонил. Извини, отец, я просто переживал.
– Всё нормально, Мишка… – Виталий с облегчением вздохнул. Похоже, Анна решила не выносить сор из избы. – Посидели, поговорили… Видишь, теперь у тебя и брат есть, и племянники… А то всё один да один…
– Я уже давно не один… – улыбаясь, Миша многозначительно посмотрел на Злату. – И даже не вдвоём…
– Подарок я вам так и не подарил… – Мясников с досадой нахмурился. – Ничего… вот выйду отсюда, сразу на троих и подарю.
– Ты, главное, поправляйся… – Михаил ободряюще сжал ладонь отца. – А подарок...
– А подарок мы вам сами скоро сделаем!.. – перебив мужа, Злата улыбнулась и положила руку себе на живот. – У вас таких подарков ещё никогда не было!
Глава 33.
Рабочий день закончился ещё полчаса назад, но Анна не торопилась покидать свой кабинет. В это время лицейские коридоры были наполнены относительной тишиной, и она любила иногда просто побродить между классами, переходя с этажа на этаж, приветливо кивая редким встречным – ими могли быть либо задержавшиеся ученики, либо их преподаватели. Это был целый ритуал, после которого она могла со спокойной душой покинуть эти, ставшие за долгие годы родными, стены. Но сегодня она предпочла остаться в тишине своего кабинета. Впервые за много лет ей не хотелось идти домой, хотя там было всё по-прежнему: сын с невесткой, внуки по соседству… её уютная, убранная с любовью квартира… И только одно обстоятельство делало жизнь невыносимо тоскливой.
Саша… Он и был, и не был.
– Анна Сергеевна!.. – пожилая преподавательница химии осторожно заглянула в кабинет директора. – Вы ещё не ушли?
– Нет… – Анна жестом пригласила войти гостью. – Проходите, Мария Егоровна. Что у вас?
– Я насчёт отпуска… – сухощавая шестидесятидвухлетняя дама в строгом классическом костюме довольно проворно пересекла кабинет. – Мне нужно срочно уехать, я говорила…
– Я помню… – Анна вновь показала рукой – уже на стул. – Да вы присаживайтесь.
– Ну, вот… – химичка не менее проворно уселась напротив. – Я с Горюновой договорилась, она мои часы подменит…
– Так в чём дело? Пишите заявление, оставьте Кате.
– А я написала… – Мария Егоровна положила перед Анной заранее приготовленный лист, который до этого держала в руке. – И сразу – к вам. Сегодня четверг, завтра – пятница, еду сразу после последнего урока… Подумала, что не стоит тянуть время… пока отнесу заявление Кате, пока она вам его на подпись отдаст…
Из разговоров коллег Анна знала, что восемнадцатилетняя внучка Марии скоропалительно выходит замуж, и огорошенная этим известием бабушка собирается на торжество в соседний город.
– Ничего страшного бы не случилось… – надев очки, Анна взяла заявление и, пробежавшись по нему глазами, черкнула сверху резолюцию. – Вы же знаете, я никогда не против, если есть, кому подменить. Тем более, у вас событие.
– Ох, уж эти события… – нахмурившись, химичка махнула сухощавой рукой. – Сами знаете – замуж не напасть, как бы за мужем не пропасть.
– Не волнуйтесь раньше времени… – Анна ободряюще кивнула. – Тем более, дети уже давно никого не спрашивают… Они ставят перед фактом, и всё. Может, вашей внучке как раз повезёт с мужем.
– Знаем мы этих мужиков… – забирая заявление, химичка обиженно поджала губы. – Хороший муж – большая редкость, если только не брать в расчёт вашего супруга. Вот уж, действительно, муж от Бога!
– Всё будет хорошо! – Анна сделала вид, что пропустила последнее, явно льстивое предложение мимо ушей.
С Марией Егоровной у неё всегда были подчёркнуто-вежливые отношения. В своё время та была одной из немногих, принявших сторону тогда ещё новенькой учительницы английского языка Анны Сергеевны Морозовой в конфликте с «высокопоставленным» учеником. Чувство благодарности омрачалось тем, что химичка имела свойство слишком глубоко лезть в душу с расспросами и советами, поэтому Анна старалась держаться от неё на деликатном расстоянии. Она давно уже знала, что любопытство Егоровны не знает границ и приемлет любые способы добычи нужной и ненужной информации.
Вот и сейчас Анна подумала, что заявление – лишь повод зайти, и на самом деле Марию Егоровну интересуют совершенно другие, не относящиеся к ней самой проблемы. Не торопясь покинуть кабинет, та уставилась на Морозову пытливым взглядом.
– Анечка… – на правах старшей по возрасту химичка привычно перешла на ты. – Мне кажется, у тебя что-то случилось… Да?..
– У меня?! – удивление Анны было довольно искренним. – С чего вы взяли?
– Ты какая-то не такая в последнее время… – в выцветшем взгляде промелькнуло деланное сочувствие. – Все девочки уже заметили…
– Да с чего вы взяли-то?! – Анна нарочно коротко рассмеялась. – Ну, вы даёте!..
– Я им тоже говорю, у Ани всё хорошо… – тон гостьи стал вкрадчиво-доверительным. – Но ты же знаешь, как у нас любят посплетничать, а уж про директора!..
– Никогда не думала, что про меня ходят сплетни.
– Да конечно нет! – сухая ладошка отчаянно замахала перед носом Анны. – Ну, какие про тебя сплетни!.. Одни только предположения! Так вот это и интригует, понимаешь?!
– Странно… – Анна устало вздохнула и поднялась из-за стола, давая понять, что собирается уходить.
– Но я-то вижу… – гостья так и сверлила её своим пытливым взглядом. – Аня, я же тебя столько лет знаю! Я же вижу – что-то не то… Осунулась, ходишь грустная… Аня, может, у Димы что-то произошло?.. Ты, если что, поделись!
– У Димы всё в порядке.
– Всё ведь бывает… – как будто не услышав положительного ответа, химичка продолжала строить версии. – Мальчик молодой, красивый, там более – артист… Поклонницы, наверное, одолевают… Внучка в прошлом году была на их концерте, так впечатлилась!..
– Он у меня однолюб, – усмехнувшись неуёмному любопытству коллеги, Анна прошла в угол кабинета, к одежному шкафу. Открыв дверцу, ловко сняла с плечиков шубку.
– Ой, да!.. – Мария согласно закивала. – Это – да! Он у вас молодец, весь в тебя и в Сашу!
– Наташа тоже однолюбка… – догадываясь, к чему сейчас будет клонить гостья, Анна опередила её вопрос. Тем более, они практически не расстаются.
– Ну, и слава Богу… слава Богу… – Мария не преставала частить словами, не сводя с неё светлых глаз. – А Саша как? Что-то давно я его не видела, раньше-то часто за тобой заезжал…
– И у Саши всё хорошо. И со здоровьем нормально. И у меня всё в порядке. Так и передайте девочкам… – надев шубку, Анна Сергеевна повернулась к большому, встроенному в дверцу шкафа зеркалу, взглянула на своё отражение. – А осунулась… Наверное, возраст сказывается. Как-никак скоро юбилей.
– Ой, да разве это возраст, Аня? Уж тебе-то пока рано задумываться… – изнывающая от любопытства химичка старалась использовать последние минуты пребывания в директорском кабинете с максимальной пользой. – А справлять всё же на моря поедешь? Не передумала?..
– Не передумала, – застёгивая крючки, Анна снова выдавила из себя улыбку. – Поеду.
…Выйдя на улицу, Анна медленно прошла на стоянку, открыла автомобиль, уселась, повернула ключ зажигания… Рука привычно потянулась к телефону. Уже нажимая на клавишу вызова, вспомнила странный визит химички.
…Вот уже и коллеги заметили её состояние… Наверное, перемыли все косточки у себя в учительской, разгадывая загадку – от чего их всегда такая строгая и уверенная в себе директриса вдруг изменилась – её поникшее настроение как будто отпечаталось на всё ещё красивом лице, а непонятная никому печаль так и застыла в синих глазах… Анна и сама видела в зеркале своё новое отражение, поэтому понимала – пересуды коллег вполне оправданны.
– Саша, это я… – дождавшись ответа, Анна произнесла заученную фразу. Несмотря на то, что муж всегда знал, что звонит она, Анна никогда не начинала разговор с вопросов или поручений. «Саша, это я» – звучало как неизменное приветствие. – Ты ещё не дома? Когда будешь?.. Ну, хорошо, до встречи…
Отключившись, она ещё какое-то время прогревала двигатель, затем плавно нажала на газ.
С того дня, когда Виталий Мясников так бесцеремонно вторгся в их с Сашей счастливый мирок, прошло около двух недель. Мирок никуда не делся, он продолжал существовать, но счастливым она бы его уже не назвала.
…Анна то и дело вспоминала и тот злополучный вечер, и беспросветную ночь, и следующий беспросветный день…
Саша вернулся под вечер воскресенья. Она уже знала, что эти два дня он провёл на даче – Дима звонил отцу и даже ездил, но Александр успокоил сына, что с ним всё в порядке и, не вдаваясь в подробности, сослался на желание побыть одному среди природы. Назвать природой заметённые снегом двор и пруд было трудно, но в самом доме царили тепло и уют, поэтому Димка был вынужден поверить отцу на слово. Анна не знала, о чём разговаривали отец и сын, но судя по растерянному виду Дмитрия, Саша ничего ему не объяснил. Наталья тоже не стала посвящать мужа в откровения свекрови, предоставив это право самой Анне Сергеевне, поэтому, недолго поколебавшись, та решительно пересказала сыну всё, что до этого поведала невестке. Оставлять Диму в неведении Анна посчитала непорядочным со своей стороны. Сын – взрослый, сам отец семейства, и обманывать его как ребёнка уже не было никакого смысла, тем более, что странности визита Мясникова вызывали у Дмитрия массу вопросов. Но, самое главное, она вовсе не хотела, чтобы по её милости Наташа хранила от мужа постыдную тайну его матери. Сейчас Анна не могла допустить мысли, чтобы стать причиной даже малейшего обмана между детьми. Зачем им этот лишний груз? Знает Наташа – пусть знает и Дима…
Виновата – она, и теперь родным решать, насколько велика её вина… Она устала носить в себе эту тяжкую ношу. Несмотря на давность измены, Анна чувствовала себя ужасно виноватой… и не столько в самой измене, сколько в состоянии дискомфорта, в котором пребывала сейчас её семья. Даже внуки чувствовали настроение взрослых и казались неестественно притихшими. Иногда она начинала себя корить за то, что не удержалась и посвятила в свою тайну невестку, а потом и сына. Однако, вновь прокручивая ситуацию, понимала, что поступить по-другому просто не могла.
Сама Анна мужу в те дни не звонила. Спрашивать, где он и когда вернётся – не было смысла. Говорить с ним как ни в чём не бывало – не хватило бы совести. Она понимала, что все её оправдания будут сейчас звучать фальшиво… А признания – неуместно. Промучившись два дня, она с тревогой в сердце слушала, как поворачивается в замке ключ…
…Анна ожидала чего угодно, даже того, что Саша окажется пьян… Но он был абсолютно трезв и нарочито-спокоен.
За эти два дня, что она провела в одиночестве, Анна многое передумала. Она предвидела, что Александр не будет скандалить и выяснять отношения… Но именно эта недоговорённость угнетала сейчас больше всего. К тому моменту, когда Саша вернулся домой, она уже была морально готова открыть ему всё, что хранила в себе эти годы. Всё равно – самое страшное уже случилось…
«Саш, ну, давай поговорим!..» – встретив мужа в прихожей, Анна была настроена решительно.
«Да не нужно, Анют… – супруг выглядел уставшим и, раздевшись, сразу направился в спальню. – Завтра вставать рано…»
От его спокойного тона хотелось завыть, забиться в истерике… Догнав супруга у самых дверей, Анна схватила его за локоть, попыталась повернуть к себе.
«Саша!..»
«Аня, успокойся. Ничего ведь не случилось…»
Судя по его усталому виду и покрасневшим глазам, эти два дня дались Александру тоже нелегко. Анна могла лишь предполагать, что передумал супруг за это время… Однако, он вернулся домой, и выяснять отношения вовсе не собирался. Это и радовало, и настораживало одновременно. За все тридцать лет они ни разу не поссорились – так, чтобы серьёзно, со скандалом… Анна даже не могла представить себе Сашу в гневе. Она понятия не имела, как может повести себя её супруг в такой экстранеординарной ситуации, могла только предполагать. Её предположения оказались верными: Саша не скандалил, он не задел её ни единым словом. Он как будто вернулся с работы или с прогулки – как обычно…
Немного успокоившись, Анна покорно легла спать. Муж тоже привычно разделся и устроился в постели… В последнее время они предпочитали спать на одной подушке, но сейчас супруг улёгся на своей половине кровати и отвернулся в сторону. Лёжа в темноте, Анна прислушивалась к его дыханию, пытаясь определить – спит он или нет. Ей очень хотелось придвинуться к нему, обнять, прижаться к родному телу… разреветься по-бабьи на его плече… Но что-то останавливало её от этого порыва. Что именно – она поняла уже потом, на следующий день, взглянув мужу в глаза…
…Он смотрел на неё незнакомым взглядом. В нём снова не было ни обиды, ни оскорблённого мужского достоинства…
…Разочарования тоже не было, как не было привычного тепла. Вместо них теперь зияла пустота – так увидела Анна.
Это был совершенно другой Саша.
Она больше не заводила никаких разговоров – знала заранее, что супруг их не поддержит.
«Ничего не случилось» – позиция, которую решил занять Александр, была на первый взгляд прочной и непоколебимой. Он, действительно, вёл себя как обычно – утром уезжал на работу, вечером возвращался домой… Только теперь их с Анной вечера проходили если не в обоюдном молчании, то в вынужденных репликах, и лишь приход внуков оживлял обстановку. С детьми Саша вёл себя по-прежнему – заботливо и ласково, то же самое касалось сына и невестки… Только вот шутил Александр Иванович теперь меньше, и смеялся реже.
Анна исподтишка наблюдала за мужем. Его отношение к ней нельзя было назвать холодным. Они перебрасывались словами, здоровались по утрам, желали друг другу спокойной ночи. Но возникшая между ними стена становилась всё выше и прочнее..
Анна, действительно, изменилась за эти две недели – она выглядела совершенно потерянной, и натянутая на лицо улыбка стоила ей неимоверных усилий. Видимое семейное благополучие теперь было только видимым, и это давило на мозг, угнетало. До её пятидесятилетнего юбилея оставалось чуть меньше двух недель, но Анна Сергеевна совершенно не думала об этом событии. Ещё в конце прошлого года они с Сашей решили, что отметят эту её дату вдали от всех… Так придумал Саша, и Анна с благодарностью приняла его предложение. Пятьдесят лет – не такой уж весёлый праздник для женщины, тем более – для такой женщины, как она. Анна Сергеевна Морозова, которую и сейчас многих тянуло назвать Анечкой, и пять десятков лет – вещи абсолютно несовместимые. Анна не раз представляла себе этот «праздник» – шумное застолье, речёвки коллег и учеников с преобладанием слова «пятьдесят», сложенные в это число воздушные шары и яркие плакаты… И на каждом из них – «пятьдесят»… «пятьдесят»… Ничего ужаснее придумать было нельзя, поэтому идею Саши уехать в этот период куда-нибудь на заграничный курорт, Анна приняла с благодарностью…
…Пальмовый берег… столик на двоих… вечерний бриз… музыка… И они с Сашей – только вдвоём.
Сейчас она совершенно не представляла, как будет выглядеть эта их поездка. Путёвки и билеты были выкуплены давно… Вылет намечался девятого марта – сразу после праздника. Её день рождения – двенадцатого…
«Нужна ли эта поездка – вообще?..»
Эта мысль вертелась в мозгу уже не первый день. Надеяться на то, что супруг оттает под жарким южным солнцем?.. Это вряд ли. Несмотря на мягкость характера и отходчивость, Саша был не из тех, кто легко меняет свои приоритеты и убеждения. Много лет Анна была для него идеалом, лишённым недостатков. Но одного лишь намёка на её неверность хватило с лихвой: пьедестал под ней предательски рухнул. Собрать его по кусочкам вряд ли удастся… Тем более, что все её попытки поговорить Сашей пресекались в корне…
Стоит ли теперь куда-то ехать?.. Праздника вдвоём всё равно не получится…
…Поставив автомобиль на стоянку, Анна привычно забежала в продовольственный магазин, расположенный на первом этаже соседнего здания, купила хлеба к ужину, затем вернулась к своему дому.
Саша ещё не приехал с работы. В последние дни он стал возвращаться намного позже, и единственное, что успокаивало Анну в этой ситуации, был его абсолютно трезвый вид. Александр не страдал алкоголизмом, но частенько мог выпить лишнюю рюмочку за праздничным столом, и Анна очень беспокоилась, что сейчас он начнёт прикладываться к бутылке. Она даже спрятала весь имеющийся в доме коньяк – за исключением того, что принёс с собой Виталий Мясников. Эти две бутылки дорогущего выдержанного напитка Анна с нескрываемым омерзением безжалостно выбросила в мусоропровод. Та же участь постигла и закуску.
Однако опасения Анны оказались напрасными – все эти две недели Саша был трезв как стёклышко и серьёзен.
…Приготовив ужин, Анна сходила в квартиру сына – Дмитрий и Наталья были в своей студии, и с детьми в этот час сидела няня. Отпустив её домой, Анна забрала Валерку и Анюту к себе – коротать вечер одной в ожидании супруга было тоскливо… Правда, его возвращение веселья, увы, тоже не сулило.
