Текст книги "Когда осенние печали. Часть 3 (СИ)"

Автор книги: Эвелина Пиженко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 33 страниц)

Действительно, чего ещё было желать?.. Вечер состоялся… Все гости собрались… Переживания по поводу опоздания Наташи оказались напрасными – она сказала, что причина несерьёзная, и поэтому она расскажет обо всём завтра…

…И вообще – зря она так переживала. Их с Александром покой никто не собирается нарушать. Леонид не явился, впрочем, как и Мила… Завтра Анна позвонит ей, а сегодня… Сегодня и в правду – её день… Вернее – их с Сашей…

– Там что-то на улице происходит… – чуть ли не бегом преодолев зал, Нелли плюхнулась на стул рядом с Анной. – Хотела выйти покурить, а там – менты кругом, не выпускают…

– Менты?.. – Анна удивлённо повторила редко употребляемое ею слово.

– Ну, да… полиция… Видно, что во дворе мигалки работают… Кричат что-то…

– Наверное, что-то случилось, – Александр поднялся со своего стула. – Пойду, посмотрю…

– Саша, не ходи!.. – Анна испуганно схватила мужа за рукав. – Мало ли, что там?..

– Наши-то все в зале?.. – Нелька обвела взглядом гостей – кто-то танцевал, кто-то сидел за столом, несколько человек разговаривали с музыкантами. Отработав свой сегодняшний репертуар, ребята включили фонограмму, и теперь могли свободно вздохнуть, а заодно присоединиться к застолью.

– Я что-то Димы не вижу… – Анна тревожно вглядывалась в небольшую толпу у эстрады. – Его нет…

– Может, он в гримёрке? – Александр пожал плечами. – Куда он денется?.. Наверное, с Наташей куда-то вышли. Её тоже нет.

– Я пойду, посмотрю… – сердце почему-то ёкнуло, все сегодняшние тревоги в одну секунду вновь навалились на плечи. Резко встав с места, Анна торопливо шагнула из-за стола.

…Ни в гримёрной, ни в туалете Дмитрия и Натальи не оказалось – Анна нарочно приоткрыла дверь мужской комнаты и позвала сына. В момент всплыли в памяти все странности сегодняшнего дня…

…Коридор был недлинным – Анна почти пробежала его за считанные секунды, чувствуя, как с каждым шагом душа наполняется ледяным холодом… Видимых причин для этого не было, в конце концов, то, что происходило за стенами здания отеля не могло иметь отношения к их мероприятию, да и мало ли что там происходило на самом деле?.. Всё было лишь со слов Нельки… Но что-то так и подталкивало её сейчас туда – на улицу…

– Сюда нельзя, – мужчина в форме полицейского неожиданно вырос перед ней, когда она уже подходила к дверям. – Выход через отель.

– Я сына ищу… – Анна смотрела на него умоляюще, – Его нигде нет… и невестки нет… Там что-то случилось?..

– Я ничего не могу вам сказать, – тот крепко прирос к месту, ни обойти, ни подвинуть. – Выход – через центральное крыльцо.

…Для того, чтобы выйти через центральный вход, нужно было преодолеть и этот коридор, и небольшой лестничный пролёт, ведущий в длинную, полупрозрачную галерею, соединяющую ресторанный комплекс с отелем, и новый пролёт – только уже вниз… затем – огромный холл самого отеля… Сердце билось раненой птицей, Анна даже забыла, что на ней туфли на высоком каблуке – случись бежать в них при других обстоятельствах, ведь не смогла бы… Но сейчас ею двигала какая-то неведомая сила.

…Она даже не заметила, что следом бежит Саша… Он что-то спрашивал у неё на ходу, но она не слышала его вопросов. Обогнуть здание и попасть на задний двор оказалось не сложно – если не считать скользкой дорожки. Оцепления как такового не было, лишь рассредоточенные по всему заднему двору полицейские в бронежилетах и с автоматами в руках – увидев Анну, один из них шагнул наперерез, но всё её внимание было приковано к тёмно-серой «пятнашке»…

В свете фонарей и фар было хорошо видно молодого мужчину, сидящего возле забрызганного застарелой грязью автомобиля – прямо на снегу. Опираясь спиной на переднее колесо, он откинул голову вбок – длинные волосы рассыпались по левому плечу… Чёрная, с широким, характерным для сценического костюма вырезом на груди водолазка не оставила ни одного шанса для материнского сердца…

– Сыночек!.. – отталкивая от себя чужие, грубые руки, Анна всем телом подалась вперёд… Наверное, вся материнская любовь трансформировалась сейчас в силу, с которой она рванулась к сыну, не чувствуя ни холода, ни боли…

Она не слышала, как Александр что-то крикнул задержавшему её полицейскому, она даже не почувствовала, когда тот разжал руки и отступил в сторону… Не было ни шагов, ни расстояния, ни слепящего глаза света направленных на место происшествия автомобильных фар, ни людей в форме… Была только безжизненная фигура сына, сидящего на земле…

– Труповозку вызвали!.. – громкий голос одного из стражей порядка громко прозвучал откуда-то сбоку, видимо, в рацию. – Скорую тоже!..

– Димка… – упав рядом с женой на колени, Александр дрожащими руками схватил сына за плечи. – Димка…

Анна вдруг почувствовала, что не может говорить… Застыв окаменевшей статуей, она только смотрела и смотрела в родное до боли лицо… смотрела, боясь прикоснуться, убедиться в страшной правде…

– Успокойтесь… – кто-то тронул её за плечо. Ничего не понимая, Анна машинально повернула голову, посмотрела вверх… Из нескольких склонившихся к ней лиц сознание выхватило одно – по шевелящимся губам поняла, что голос исходит именно из них…

– Ты?! – она не могла и даже не пыталась вспомнить, кто этот человек… Но одно она знала точно – это именно тот, на кого сейчас нужно обрушить всю свою боль, своё горе, свою ненависть…

– Анна Сергеевна, успокойтесь… – видимо, желая ей помочь, мужчина подал руку, помогая встать. – Всё хорошо!..

– Это – ты?.. – не понимая значения его слов, Анна медленно поднялась на ноги, повернулась всем корпусом, вновь подняла остекленевший взгляд. – Это снова – ты?!

– Анна Сергеевна… – Мясников взял её за плечи, но Анна резким движением стряхнула его руки. Схватив за полы расстёгнутой куртки, она изо всех сил тряхнула его несколько раз.

– За что?! – она смотрела ему прямо в глаза. – За что?! Он ни в чём перед тобой не виноват!.. Это же – ты сделал?! Да?! Ты хотел отомстить!.. Да?! Почему ты мне не отомстил?! Почему?!

– Анна Сергеевна… – Михаилу никак не удавалось вставить слово – женщина его не слушала, только сильнее трясла сквозь собственные выкрики.

– За что ты его убил?! За то, что родился от другой матери?! – истерика только разгоралась. – В чём его вина?! В том, что у него есть родной отец?!

– Аня!.. – отняв ухо от груди Дмитрия, Александр резко дёрнул жену за руку. – Аня, он живой!..

– Да живой он, живой!.. Миша, ну, скажи ты ей, наконец, что он живой!..

…Анна не слышала ни мужа, ни девушку, которая вдруг выросла как из-под земли… а, может, она и была рядом всё это время… просто молча наблюдала за происходящим, а сейчас вдруг принялась зачем-то уговаривать Анну, что всё будет хорошо… Девушка была с длинными белыми, как у Наташи, волосами и одета как Наташа – в белую норковую шубку… Но это была не Наташа… Она что-то говорила ещё, но Анна Сергеевна не могла распознать смысла её слов.

Она и слышала всё, что говорили окружающие её люди, и не слышала… Ей казалось, что все звуки сливаются в единый, общий гул, который заполняет собой всё пространство… Этот гул имел физические формы и даже цвет… Последнее, что зафиксировало сознание, перед тем, как отключиться, был голос Наташи – настоящей Наташи…

– Анна Сергеевна, Дима спит!.. – голос выбивался из общего гула и звучал чётко и ясно. – Слышите?! Он просто спит!..

***

– Спасибо, капитан! – руководитель операции, полковник из следственного комитета первым протянул руку. – Если бы не ты, мы, пожалуй, ещё бы за ним погонялись.

– И вам спасибо, – ответив на рукопожатие, Михаил улыбнулся. – Всё же на один труп да меньше.

– Если не считать Ковалёва… Впрочем, пожизненное ему обеспечено. Можно приравнивать к трупу…

– Главное, что сдал адрес с заложницей.

– И с этим повезло… – полковник согласно кивнул. – Свидетель твой немного подвёл, но… Мы же профессионалы. Кстати… – он направил на Михаила пытливый взгляд. – Слышал я, Кравчук на тебя бочку катит?..

– Послышалось, товарищ полковник, – подумав, что одной «бочкой» теперь не обойдётся, Миша, тем не менее, весело усмехнулся.

– Молодец! – собеседник шутливо хлопнул Мясникова по плечу. – Ну, если что… приходи к нам, в комитет. Мне такие люди нужны.

– Спасибо, товарищ полковник. Я подумаю.

…Больше всего сейчас беспокоила Злата… Ведь, если его догадки были верны, сегодня он рисковал не только любимой женщиной, а и собственным ребёнком. Конечно, изначально сценарий был другим, менее опасным… Но неожиданно всё пошло не по плану.

Автомобиль, который ещё днём заметил барабанщик Морозова, был зафиксирован несколькими камерами наблюдения, расположенными и на загородной трассе, и в черте города, поэтому отследить его передвижение не составило особого труда. Главное, чтобы преступники не поменяли транспорт на какой-нибудь другой… Но с этим обошлось – всё же финансовые и физические возможности Ковалёва были крайне ограничены. Всё, что давало ему фору до сих пор – ловкость, удача, хорошо отработанный план и попустительство правоохранительных органов в лице представителей прокуратуры.

…Миша с самого начала знал, что ему не под силу лично поймать преступника… Запрет на все действия со стороны руководства отбирал у него возможность следить за Ковалёвым, чтобы поймать на месте преступления, а без этого для задержания не было никаких причин. Решение обратиться к коллегам из следственного комитета, так же заинтересовавшимся этим делом, зрело давно, и исчезновение Кристины Лапиной послужило главным поводом…

План был составлен быстро, и требовал немедленного воплощения – Лапина находилась в руках Ковалёва, и счёт шёл на часы… Михаил рассчитал всё правильно. Желая оттянуть расправу, Кристина могла добавить в список «жертв» ещё одно имя – Дмитрия Морозова. Предположения о том, что проверять информацию Ковалёву некогда, и теперь он будет охотиться за Морозовым, подтвердились… Тёмно-серая «пятнашка» была замечена и у творческого центра, и затем – у ресторанного комплекса… Напасть на Морозова было удобнее всего в вечернее время, а юбилей его родителей как нельзя лучше играл на руку – на таких мероприятиях люди выпивают, и исчезновение одного из участников банкета будет замечено не сразу, даже если это и сын юбиляров. Место и время Кристина знала – она видела присланное отцу приглашение.

Однако опытные следаки решили предусмотреть все варианты: сразу же за Морозовым было установлено наблюдение, и приставлен «телохранитель» в виде старшего лейтенанта Алексеевой. То же самое касалось и Натальи – её Михаил попросту спрятал в своей квартире, до назначенного часа…

За день ничего не случилось, значит, именно вечер предполагал быть наполненным событиями.

…Всё должно было идти по плану… «Пятнашка» уже стояла на парковке в соседнем дворе, готовая в любую минуту сорваться с места, Дмитрий и Наталья давали концерт для родителей и их гостей, бойцы спецназа заняли наблюдательные позиции…

…Инструкцию нарушил сам Морозов. Решив ответить на телефонный звонок, он так увлёкся разговором, что забыл о предупреждении – не выходить на крыльцо без «сопровождения» и, тем более, без предупреждения. Более того, чтобы смех куривших на крыльце людей не мешал разговору, он спустился по ступенькам и зашёл за угол…

– Чёрт… – вспоминая сегодняшнее «приключение», Злата медленно покачала головой из стороны в сторону. – Я как заметила, что он выходит, чуть без парика за ним не кинулась.

…Они с Мишей только что вернулись домой, и оба не могли прийти в себя – каждый по своей, собственной причине. За окном бушевала ночь – первой, настоящей метелью заметая остатки поздней осени… Мишке вдруг подумалось, что эта, сегодняшняя, ночь расколола его жизнь на две половинки. Всё, что было раньше, осталось там, во вчерашнем дне, с грязно-снежными лужами, с одинокими, ветхими листиками на чёрных, голых ветвях деревьев, с сиротливо проглядывающей сквозь тонкий снежный слой травой на газонах… А новое – вот оно, только начинается… белым покрывалом устилает землю, дома… Он не знал, почему ему кажется именно так, ведь ничего не изменилось по большому счёту…

– Злата… – присев перед ней на корточки, Михаил взял в руки маленькие женские ладошки. – Почему ты мне ничего не сказала?..

– Я только боялась, что они будут стрелять… – она как будто не слышала его вопроса. – Думаю, ну, пусть оглушат… пусть артерию пережмут… Но только не стреляют… Слава Богу – просто усыпили…

– Почему ты мне ничего не сказала?.. – он пытался поймать её взгляд, но безуспешно – как будто нарочно, Злата смотрела то в одну сторону, то в другую, то просто – в ночное окно.

– Ребята молодцы… – она продолжала свой монолог. – Успели вовремя… они его только до машины дотащили… А ты тоже… Анна Сергеевна… Анна Сергеевна… Надо было сразу ей говорить, что сын жив, а не успокаивать, что всё хорошо… Она же – мать, у неё шоковое состояние… Хорошо, хоть жена в панику не ударилась, побежала нашатырь искать, всем пригодился… Кстати… – чуть прищурив глаза, она наконец-то посмотрела на Михаила. – Как я тебе в белом парике?.. А в шубке?..

– Ты ответишь на мой вопрос, или нет?..

– Ты о чём-то спрашивал?!

– Там, в твоей сумке, тест на беременность… Это о чём-то говорит?..

– Наконец-то ты его заметил… – Злата грустно усмехнулась. – Не прошло и года…

– Да я не знал, что это – тест на беременность! Мне Наташа сказала…

– Ах, вот как… – услышав имя Натальи, Злата вдруг изменилась в лице – по нему пробежала тень усмешки. – Ты спрашивал у неё?..

– Нет… она искала ключ в сумке, и увидела… с казала, что это – тест.

– Даже так… – резко оттолкнув его ладони, девушка встала и, пройдясь по комнате, вновь застыла напротив – со сложенными на груди руками. – Кстати… Чем вы тут занимались?..

– Ничем… – он недоумённо пожал плечами. – Чай пили… разговаривали…

– А коньяк?.. – Злата недвусмысленно кивнула в сторону кухни. – Ты забыл убрать коньяк в холодильник…

– В чай добавляли…

– Она в зеркало смотрелась?..

– Смотрелась… – наблюдая неожиданный приступ ревности, совершенно несвойственной для Златы, Михаил невольно улыбнулся и решил подлить масла в огонь. – И расчёсывалась, и красилась… я бигуди предлагал, но она отказалась…

…Поджав губы, Злата какое-то время ходила по квартире – неторопливо, как бы о чём-то раздумывая. Сидя на диване, Михаил с любопытством следил за её передвижениями. Наконец, вернувшись в гостиную, девушка уселась в кресло напротив и закинула ногу на ногу. Вид у неё был крайне решительный, и Мишка предпочёл молча дождаться, когда она заговорит первой.

– Вот что, Мясников… – она опустила взгляд, но тень какой-то непонятной обиды читалась даже сквозь ресницы. – Я уже поняла, что от тебя ничего не дождёшься, поэтому скажу всё сама…

– А давай не так официально… – поднявшись, он снова подошёл к ней и уселся на корточки. – И не здесь…

– Я – беременна, Миша. И, хочешь ты этого, или не хочешь, а я буду рожать. Я сказала об этом Дашке… теперь говорю и тебе. Делай, что хочешь. Жениться я тебя не заставляю, и держать насильно – тоже не буду. Но и скрывать, что это – твой ребёнок, я не собираюсь. Мы с тобой не маленькие дети, знали, во что игрались. Поэтому, делай, что хочешь… а ребёнка я себе рожу.

– А я на тебе женюсь…

Глава 19.

Раннее утро пятьдесят третьего дня рождения оказалось на редкость холодным – это Виталий Мясников почувствовал ещё за секунду до пробуждения. Сбившееся одеяло говорило о том, что ночью он снова ворочался от приступа ноющей, тупой боли, которая преследовала его в последнее время. Сейчас боль прошла, но тело покрылось гусиной кожей – температура воздуха в его спальне явно была ниже привычной. Нехотя открыв глаза, он первым делом натянул на себя тёплое одеяло, затем повернул голову в сторону лоджии: ну, конечно… Дверь открыта чуть ли не нараспашку – это в ноябре-то месяце!

Значит, заходила Изабелла… Она любила вставать ни свет, ни заря, и Виталию иногда казалось, что количеству её энергии просто не хватает часов в сутках, чтобы выплеснуться полностью. Открывать настежь окна и двери – её дурацкая привычка, и никакие его уговоры и доводы никогда не действовали на своенравную – до деспотизма – супругу.

…День предстоял насыщенный – поздравлениями, подарками, светским общением… Однако, несмотря на приятные события, вставать вовсе не хотелось, тем более – вылезать из-под тёплого одеяла в остуженную морозным ветром комнату. Виталий подумал, что времена, когда предстоящий праздничный день начинал волновать ещё с вечера, давно канули в лету. Ещё в самом начале их московской жизни ему было приятно и лестно начинать день рождения с поздравлений от «высоких» лиц, которые теперь составляли его основное окружение, а вечером видеть их на банкете, беседовать, чувствовать себя на равных с теми, кто вершит законы и судьбы страны.

Позже оказалось, что протокольные праздники невероятно скучны на самом деле. И даже выступления знаменитых артистов, ангажированных на вечер, вошли в привычку – те, кого раньше он видел только на экране, вблизи выглядели довольно обычно, чаще всего проигрывая своему телевизионному образу. Видимо, и у них за долгие годы шаблонных выступлений вырабатывался стойкий иммунитет к подобным мероприятиям – заученные движения, слова, манеры… И – ни одной настоящей искры.

…Впрочем, сказать, что Виталий был недоволен своей жизнью, значило бы крепко покривить душой. Это и была именно та жизнь, которой он добивался всю свою молодость – добивался на уровне подсознания, как будто заранее зная, что успех обязательно придёт.

И успех пришёл. Заместитель генерального директора одного их крупнейших агрохолдингов, охватывающего своей деятельностью добрую половину страны, а с некоторых пор и его учредитель – ещё несколько лет назад тогда ещё молодой Виталий Мясников даже не мечтал о таком взлёте.

Огромная, двухуровневая квартира в одном из элитных районов Москвы, с целым штатом прислуги, личным водителем и поваром… огромный офис в полупрозрачном небоскрёбе… новые – высокие – знакомства… зарубежные партнёры… и – счета… счета с набором выстроившихся в широкую шеренгу цифр. Такой социальный статус стоил дорогого – и несостоявшейся любви, и чужих, загубленных судеб, и стареющей на глазах шестидесятипятилетней супруги. Изабелла Юрьевна всё ещё «молодилась» – она была худощава, даже стройна – для своих лет, и без конца ложилась под нож пластического хирурга, с каждым разом всё больше и больше превращаясь в фарфоровую куклу с неестественно большим ртом, обрамлённым натянутой, как барабан, кожей.

Спрятанное под макияжем омоложенное лицо в обрамлении тёмно-каштановых прядей смотрелось гораздо живее, чем лишённое грима – по утрам, за завтраком, Виталий старался не смотреть в сторону супруги, ловя себя на мысли, что ему приятнее было бы видеть естественные морщинки под глазами Изабеллы, чем эту гладкую, до блеска, загорелую кожу.

Супруга без конца летала на дорогие заграничные курорты, и естественный загар не сходил с неё круглый год. Но особенно неприятно было видеть на фоне этого «юного» лица старушечьи, сморщенные руки… Кисти рук неумолимо выдавали истинный возраст женщины, и поделать с этим было нельзя ничего. Руки – единственная часть тела, которую не могут омолодить самые крутые пластические хирурги… И никакие массажи, никакие крема, никакие средства ухода и регенерации не способны вернуть женским рукам юный, свежий вид… Само по себе – это явление вовсе не пугало Виталия, и не отталкивало… Но нелепый контраст лица и рук вызывал внутреннюю неприязнь.

…Впрочем, в последние пять лет они мало времени проводили в обществе друг друга, если не считать работу. В первые годы их совместной жизни Виталий постоянно чувствовал контроль со стороны Изабеллы, её постоянное присутствие, но сейчас она, наконец-то, оставила его в покое, спокойно уезжая в отпуск или командировки в одиночестве. Правда, сам Виталий мало радовался такой «свободе»: он знал её причину, и причина эта была, увы, не радостной – для него самого в первую очередь.

«У вас простатит… – доктор, светило урологии, поднял на Мясникова серьёзный взгляд. – Запущенная форма. Что ж вы так поздно-то обратились?..»

Он и сам не знал, почему обратился так поздно – когда все признаки дружно посыпались наружу. Вечная занятость, самоотверженная отдача работе, бизнесу – всё, что вызывало искреннее уважение как у партнёров, так и у конкурентов, сыграло во вред не только здоровью, но и образу жизни. Изабелле Виталий не изменял – пункт в брачном договоре навсегда отвадил его от постороннего женского общества. Согласно этому пункту, в случае измены Мясников лишался права на раздел имущества и, естественно, бизнеса. Он лишался права абсолютно на всё, чем владела не только Изабелла, но и он сам. Подписав себе такой «приговор», он ещё долгое время мучился отсутствием разнообразия женских прелестей… Он старался удовлетворять свои желания лишь со своей супругой, настолько страх потерять всё оказался силён… Но, если в первые годы та была абсолютно довольна и его сексуальным здоровьем, и его «изобретательностью», то, перешагнув пятидесятилетний рубеж, стала понемногу остывать. Видимо, сказывался и сам возраст, и возрастные изменения в организме – у кого-то из женщин климакс вызывает усиленное желание, а у кого-то, напротив, желание это подавляет. Видимо, это и был случай Изабеллы Юрьевны – к пятидесяти пяти годам она стала почти фригидной, и Виталию стоило немалых сил, чтобы добиваться её близости. Он злился, изводил себя пустыми фантазиями, не понимая, как такая женщина, которая ещё недавно сама не давала ему проходу, теперь только отворачивается и лениво просит оставить её в покое.

Ходить «налево» – пользоваться услугами проституток – Виталий боялся. Несмотря на охлаждение, Изабелла продолжала контролировать каждый его шаг. Он чувствовал себя пойманным на крючок – деньги и власть оказались бесполезными… Пункт брачного договора всегда стоял у него перед глазами, перечёркивая все его неограниченные возможности… Ещё не старый организм требовал удовлетворения желаний, но удовлетворять их было не с кем…

…Мясников знал: с Изабеллой так, как с другими – нельзя. Это был именно тот случай, когда нет исключений. Любая интрижка была бы тут же раскрыта… Он в душе смеялся над собой – это был смех с примесью горечи и злой иронии. Любой менеджер в его многоэтажном офисе мог запросто в обеденный перерыв разложить на столе любую из согласных на это «приключение» сотрудниц… А он – верховный бог всего этого предприятия был в праве лишь облизнуться на выпуклости собственной секретарши… Потому, как знал: Изабелла в курсе каждого его шага и жеста, она постоянно где-то рядом, и в любой момент может войти в кабинет или подослать доверенного человека. Этот страх переступить запретную черту буквально вжился в сознание Виталия…

…Всё произошло неожиданно. Снизошедшая в очередной – нечастый – раз до любовных утех Изабелла была крайне удивлена несостоятельностью своего тогда ещё сорокашестистилетнего супруга… Сам же Виталий был в панике – такое с ним случилось впервые в жизни! После двух месяцев воздержания – полный провал… Он ещё долго чувствовал неловкость – вперемешку со злостью… Правда, следующий раз имел успех, но успех этот был каким-то перманентным…

К его удивлению, Изабелла не очень-то огорчилась сбоям в работе мужского организма. Виталий попытался получить у неё совет – к какому из докторов лучше обратиться, но она как-то легкомысленно отмахнулась, сославшись на другие заботы. Забот, действительно, хватало, и Виталий и сам на какое-то время «забыл» о своей проблеме, а потом закрутили новые дела, и визит в клинику отложился на долгий срок. Изабелла его не тревожила, а сам он уже боялся проявлять инициативу. К врачу попал, лишь когда начались регулярные боли в области паха…

…Поставленный диагноз был до неприличия банален: простатит. Довольно распространённое заболевание среди мужчин его возраста… Но почему оно возникло именно у него? Ведь он никогда не болел венерическими заболеваниями, не злоупотреблял алкоголем… не менял партнёрш в последние годы… Самым ужасным оказалось то, что назначенное лечение имело лишь поверхностный эффект. То есть, эффект Виталий ощущал – просыпаясь ночью… но применить его не мог – Изабелла теперь жила в отдельной комнате. Она перебралась туда как-то незаметно, оборудовав себе уютный будуар с мягкой мебелью, телевизором, компьютером и собственной ванной… Виталий пробовал ходить к ней ночью, но она была недовольна – он мешал ей выспаться.

Однажды, не выдержав, он решил поговорить с ней на повышенных тонах, дав понять, что он всё-таки мужчина, и ещё далеко не старый.

«Талик, угомонись… – Изабелла попыталась наморщить натянутое как тугой барабан лицо. – Ты же видишь, как я устаю. В конце концов, надо думать о делах. Будет время для отдыха – тогда и расслабимся. А пока – закажи себе массаж…»

Услышав совет, Виталий только усмехнулся. Массаж он принимал регулярно – в сауне, куда ездил с партнёрами по бизнесу. Там же приходилось изображать из себя довольного жизнью «верного» мужа, отказываясь от «девочек». Все знакомые уже привыкли к его табу, и делали вид что всё правильно. Однако, Виталий постоянно чувствовал свою ущербность – оставаться не удел, когда кругом полно самых изысканных жриц любви… Сам над собой смеялся, но табу не нарушал.

Сейчас же вдруг ужасно захотелось наплевать на все запреты, нарушить все обеты…

…Приглашению одного из новых приятелей слетать в Сибирь на охоту он вдруг обрадовался как никогда. И охотником-то не был, а вот тут – такая возможность вырваться из-под цепкого глаза Изабеллы… Скажи кому – засмеют, а вот ведь вляпался на всю оставшуюся жизнь. По счастливой случайности сама Изабелла засобиралась на заграничный курорт – в этот раз одна. Виталий даже не стал удивляться – почему, так был занят собственной поездкой и открывающейся перспективой оттянуться за всё время вынужденного монашества.

…Однако, «охота» и в этот раз не удалась… Вернее, удалась лишь основная часть – лось был подстрелен, баня готова. Когда, уединившись с одной из «банщиц» в уютной комнатке, Виталий уже лицезрел обнажённые женские прелести, он вдруг с ужасом для себя осознал, что самому ему лучше не обнажаться… и обёрнутая поверх бёдер махровая простыня – сейчас лучшее средство защиты от мужского позора…

Не помогли ни осязания, ни поцелуи – очередной провал был налицо. Видимо, привыкшая к подобным явлениям у вип-клиентов девушка взяла инициативу – буквально – в свои руки, и не только… Примерно через час, измучившийся больше своей партнёрши Мясников отправил, наконец, её восвояси… удовлетворившись лишь намятым до боли в кистях крепким женским молодым телом…

…Ему уже было всё равно – узнает ли о его несостоявшейся измене Изабелла… И, похоже, волноваться и впрямь не стоило. То ли она и вправду не узнала, то ли ей самой уже было наплевать, но эта «охота» никогда не обсуждалась супругами… Как и заграничный курорт.

Вскоре Изабелла и вовсе сняла с Виталия всякое наблюдение. В нём больше не было смысла… Судя по всему, Изабеллу совершенно не заботило, что супруг превратился в импотента. Она с головой была погружена в бизнес, при этом всё чаще и чаще заговаривая о том, что им нужен преемник. Вначале Виталий удивлённо слушал рассуждения супруги – он был ещё не стар, и, если не считать проблем физиологического характера, на здоровье не жаловался. Однако Изабелла нешуточно озаботилась мыслью – кому передать со временем дело всей её жизни. Она вдруг вспомнила о том, что у неё есть родственники, и, после долгих размышлений вслух остановила свой выбор на племяннике Ростиславе, сыне своего родного брата, живущего в другом городе.

«Выписанный» из провинции Ростислав оказался молодым, довольно неглупым и пронырливым человеком, недавно окончившим местный политех. Он ужасно обрадовался неожиданному вниманию тёти-«олигархини», и теперь с удовольствием исполнял роль любимого племянника. Ростик – как называла его сама Изабелла, приехал в Москву около года назад, и тётя поселила его в своей квартире – на первом этаже.

Первое время Виталий относился к новоиспечённому племяннику с долей иронии – мало ли, что взбрело в голову заскучавшей супруге?.. Пообщается, да и отправит Ростика назад, в провинцию, ну, или, в крайнем случае, даст ему должность в каком-нибудь филиале. Но его предположения оказались верными лишь отчасти: должность Ростик получил, но не в филиале, а в головном офисе, и должность немалую. Попытки Виталия вразумить супругу, ссылаясь на абсолютное отсутствие опыта и квалификации юного родственника, успеха не возымели.

«Вспомни себя! – в ироничном взгляде Изабеллы была скорее родственная любовь, чем здравый смысл. – Ты тоже понятия не имел, чем мы тут занимаемся, а – вот, глава такой корпорации!»

«Извини, но у меня был опыт работы, какие-то понятия, да и лет мне было побольше! – не ожидавший проявления такой легкомысленности от своей расчётливой в любых мелочах супруги Виталий зашёлся от возмущения. – Он – зелёный пацан!.. Ему с самых низов начинать надо, а ты сразу – в управление!..»

Споры не привели ни к чему: Изабелла настояла на своём, и Ростислав занял место в одном из ведущих отделов. К нему приставили работника, обучающего азам производства и управления, и это стоило фирме немалых денег. Но тётя ничего не жалела для своего племянника. Она совершенно отошла от Виталия как жена, но буквально требовала от него отцовских чувств к Ростиславу.

***

– Виталий Иванович!.. – заглянувшая в спальню горничная мило улыбалась. – Изабелла Юрьевна просила вас разбудить!

– Спасибо, Маша, я уже не сплю… – Виталий едва кивнул девушке и снова закрыл глаза.

– С днём рождения, Виталий Иванович!

Нехотя откинув одеяло, Мясников сел и свесил ноги с кровати, повернул голову к встроенному над изголовьем зеркалу. Его фигура заметно огрузнела, лицо приобрело округлость, но отнюдь не казалось румяным – напротив, по утрам теперь оно отличалось крайней бледностью – то ли от недосыпания, то ли от болезни.

Истинной болезни он не знал – ну, не от простатита же бледнеть… а чувство недосыпания стало уже привычным… Оно преследовало его не первый месяц. И не только боли были тому виной. Его общее состояние явно ухудшилось, он чувствовал это с каждым днём всё явственнее. И быстрая утомляемость, и разбитость, и удручённое настроение – все эти факторы появились как-то незаметно, и теперь овладели его организмом в полной мере, диктуя собственные правила.

– Талик!.. – звонок от Изабеллы раздался через несколько секунд. – Ну, где ты?! Мы тебя ждём в столовой!..

– Сейчас спущусь…

Отключившись, Виталий раздражённо бросил телефон на кровать. «Талик»… Это обращение, придуманное Изабеллой, буквально бесило. Появилось оно вместе с поселившимся у них племянником – «Ростик», «Талик»… казалось, что Изабелле ужасно нравится вот так называть своих мужчин, и вообще – нравится увеличение численности их семьи. Возможно, что виной тому был нереализованный материнский инстинкт; так или иначе, забота о племяннике теперь занимала её гораздо больше, чем все остальные домашние дела. Изабелла буквально упивалась ролью любящей тётки, совершенно не обращая внимания на реакцию супруга.