Текст книги "Шакал (СИ)"

Автор книги: Евдоким Огнев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 17 страниц)

– У меня есть амбиции. Вот я и присоединился к этой компании. Есть шанс, что когда война закончится, то я получу свои плюшки, – ответил я. Грега мой ответ удовлетворил.

– Ты точно уверен, что это не падаль? Сам же говорил, что у тебя обоняние отсутствует. Не хочу завтра кусты искать.

– Так возьми и понюхай, – ответил я, наблюдая, как Грег последовал моему совету. Это показалось весёлым.

– Если я завтра отправлюсь…

На следующий день Грег мечтал, что он не отравился, потому что не готов был морально к увиденному. Бой был назначен на ночь, чтоб опять воспользоваться помощью шакалов. Мой отряд шёл впереди. Машины прикрывали нас огнём со спины. Крупнокалиберные заряды было решено не тратить. Пока в этом не было необходимости. Военные вели огонь из боевых щелей по домам, как когда-то это делали бандиты. Мы заходили с двух сторон. Мы с Грегом разделили людей на две части и начали ломиться в дома. Постройка домов была стандартная. Четыре дома объединялись в квадрат с внутренним двором в середине. Окна закрыты на ночь ставнями. Двери были на засовах. Нижние ставни окон закрывались снаружи. Никто ведь не думал, что кто-то может напасть ночью. Бандиты совершали налёты днём, когда в ставнях не было надобности. Достаточно было открыть ставни, разбить окно и отдать приказ собачкам, чтоб они уничтожали всё, что могли найти живым.

Нас обстреливали с верхних этажей, но было темно и твари быстро добирались до стрелков. Заминка вышла лишь в одном доме, где включили свет и твари взвыли, словно их ударили физически. Пришлось лезть в этот дом и зачищать его, выключая при этом свет.

Город сдался на десятом доме. Глава города объявил о капитуляции. Часть ночи пришлось отгонять тварей от города. В этот раз удалось обойтись малыми жертвами, что не могло ни радовать.

Бой закончился. Мне разрешили с парнями забурить в кабак и напиться за счёт города. Что все и делали. Мне пить не хотелось. Вместо этого я сидел в стороне и контролировал парней, чтоб они чего дурного не натворили. Бой мы выиграли без потерь. Что ещё было нужно? А вот Грег сидел раздавленный. Напивался в хлам.

Когда парни набрались до той степени, что завалились спать кто где, я вышел на улицу. Уже рассвело, но улицы были пустые. Город словно вымер. На самом деле люди прятались по норам, словно крысы. И ведь правда. Люди напоминали крыс. Тонких и толстых, здоровых и мелких, которые стремились тащить в норы всё, что считали нужным и важным лично для себя. Они вредили другим, ради удовлетворения своих нужд. Люди так, что они были выше животных, но на деле так и оставались крысами. Да в тварях и то было больше человечного, чем в нас. Они творили всё по причине приказа, а мы добивались, выбивались, лезли из кожи, чтоб этот приказ исполнить, а потом с гордостью говорили, что не понесли потерь и время для праздника.

Меня разобрал смех, который перерос во что-то неконтролируемое. Я ржал до колик и всё не мог остановиться.

– Ублюдок! – кулак ударил слева, заставляя попятиться назад и упереться спиной в стену дома. Грег еле стоял на ногах, но явно хотел ударить второй раз. Разбежался. Я увернулся, поэтому кулак Грега попал в стену.

– И что это значит? – продолжая смеяться, спросил я.

– Ты сделал всё это. Там же… Кого мы назначали врагами? Тех, кто не мог дать отпор? – он развернулся ко мне. В тот момент я точно узнал, что значит выражение, что у человека нет лица. У Грега лицо отсутствовало. Вместо него была маска из такого количества эмоций, которые было сложно понять.

– А я причём? Я тебе дал в руки винтовку и назначил цель? Ты что-то путаешь. Это вы приехали ко мне. Вы решили, что пора поменять мир. И мы этот мир меняем! Так при чём тут я?

– Ты всё это придумал, – ответил Грег. Он сделал ещё одну попытку мне врезать, но слишком был пьян. Я оттолкнул его в сторону. Грег не удержал равновесие и упал в лужу. Сразу подскочила перламутровая, которая хотела кинуться на моего обидчика, но я велел его не трогать.

– Не надо вешать на меня свою совесть. Я лишь оружие, но не тот, кто это оружие направляет. Ты захотел быть таким же оружием, поэтому подался к нам в отряд. Или ты думал, что здесь будет благородство и чистые руки, как в рассказах твоего отца и деда? Да и какое может быть благородство пусть война и ведётся с помощью вирусов, вызывающих болезни, или атак на технологии, которые отвечают за безопасность страны? Даже тогда были жертвы. Но вы их не видели. Так же умирали люди. Но тогда руки были чище, потому что на них не видно было крови. Но кровь была. Она никуда не исчезает, когда идёт война. Тут же ты увидел её воочию. Узнал её запах. Но не я этому виной.

– Вы там пьёте, веселитесь…

– А ты ноешь в лужи. Грег, сказки – это одно, а грязь – это совсем другое. Когда ты ныряешь в эту грязь, то пачкаешься. Со временем отмыться удастся, но запах останется. Вы решили нести мир с помощью оружия. Мы и есть это оружие. Лезвие и пуля не спрашивают, хотят ли они, чтоб им убивали. Они наносят удар. Вот мы и есть то оружие.

– Ты больной ублюдок, как и те, кто придумал тварей.

– Пусть так. Но я честен перед собой и не пытаюсь выдавать действительность за красивую идею, какой преподносится эта война.

Шёл мелкий дождь. Зима в этом году затягивалась, но нас это не останавливало. Я не был уверен, что машину войны возможно было что-то остановить, когда увидел сколько на самом деле танков было у военных. Но они предпочитали обходиться малой кровью, которую пускал отряд шакалов, чем тратить драгоценные снаряды. Малая кровь оседала грязью на нас, но никто особо об этом не задумывался, кроме Грега, которого мучила совесть и он заглушал её вином, но из отряда не уходил. Я же шёл по тому пути, который то ли сам выбрал, то ли путь меня нашёл и старался не думать о том, что делаю. Двигался вперёд и не оглядывался. Так прошла зима, лето, вновь зима, а мы продолжали завоёвывать степь.

Глава 28. Друг или враг?

В ту зиму мы засели в одном небольшом пограничном городке. Ходили слухи, что война подходила к финалу. Четыре года боевых действий, десятки побед над городами, мелкие и крупные сражения, которые не могли остановить армию, что после каждого взятого города становилась сильнее и масштабнее – рано или поздно машина войны должна была поглотить степь, что похоже и случилось.

Осталось всего два крупных города, которые не входили в союз и с десяток мелких, но больше никто воевать не хотел. Эти города оказались в экономической изоляции. Они были ослаблены. Исход их осад считай был предрешён, поэтому города хотели выторговать себе какие-то поблажки без военных действий, так как добровольно шли в Союз. Военные же этих поблажек давать не хотели, но и ультиматумов не ставили. Создавалось такое ощущение, что все устали от военных действий и теперь переговоры использовали в качестве отдыха. Тем более что и зима выдалась слишком дождливой. Дороги так развезло, что вязли наши танки.

Мы пили, обнимали девиц, которые не против были составить нам компанию, курили, спорили по пустякам и решали споры на кулаках. Безрассудное время. Лёгкое и пьяное. Никто не думал, что будет дальше, когда война закончится. Время остановилось. Было лишь здесь и сейчас. И мне это нравилось. Я начинал понимать парней, которые рассказывали, как раньше в бандах тусили. Мы и были сейчас такой бандой. Без тормозов с отмороженными чувствами. Хищники и падальщики, которые выполняли приказы, что давало нам руководство. И мы были рады этим приказам, потому что это давало всплеск адреналина, заставляла доказывать себе вновь и вновь, что мы сильнее страха перед пулями. Мы были теми, кто приручил тварей. Избранные и наводящие страх.

– А я не знаю чему ты гордишься, – лениво сказал Грег, который пил с каждым разом всё больше. В последнее время я его почти не видел трезвыми. Хотя у нас тут у всех был масштабный запой.

– Как чему? Разве ты недоволен нашей жизнью? Или всё ещё ведёшь счёт жертвам? Если так, то ты мне начинаешь напоминать Ливку. Он мне тут рассказал, что до того момента, как его поймали и срок на каторги дали, он пятьдесят человек замочил, – ответил я.

– Ой, какой он страшный, – пискнула девица, которую я обнимал. Чего-то это делал так машинально, что и забыл о её присутствии.

– Мы тут все страшные, – ответил я. Она опять открыла рот, явно собираясь вступить в дискуссию, но я её прервал. – Иди пока, поищи других развлечений. А мы тут с другом поболтаем.

Девица сделала гримасу, словно обиделась, но ничего не сказала. Хоть сейчас промолчала. В эти моменты я вспоминал Алису, которая знала, когда стоит разговаривать, а когда нужно промолчать. Жаль, что такие девицы были редкостью.

– Друг говоришь? А с какого мы с тобой друзья? – усмехнулся Грег.

– Враги?

– Нет. Не друзья и не враги. И уж точно не коллеги, – он засмеялся. Пьяно и почему-то грустно.

– Всё считаешь, что мы с тобой разные люди? Ты такой весь белый и пушистый, а я грязный ублюдок?

– Нет, – он поддался вперёд. – Ты дурак.

После этого откинулся назад и выпил половину стакана пива.

– Сам умом не блещешь, – ответил я. Грег был единственным человеком, кто мог мне что-то сказать подобное. Остальные боялись. Если вначале рядом со мной была перламутровая, которая и заставляла держаться на расстоянии, то в последнее время люди стали меня бояться и без её присутствия. Грегу же было плевать на всё это.

– Не спросишь почему ты дурак?

– Думаешь мне есть дело до твоих пьяных бредней?

– Раз слушаешь, значит есть. Ты же мне сейчас тут расписывал, какие мы тут молодцы. В шаге от победы…

– Чем ты недоволен?

– Всем. Эта грязная победа. Ладно, допустим, так было нужно для дела. Вот мы прошли через всё это, ради светлого будущего для наших детей или чего там Союз степных городов обещает? Не помню уже. Меня их обещания не касаются. У меня всё давно погибли. Это у тебя где-то жена и ребёнок, которого ты в глаза не видел. Но это мелочи. Допустим, что всё это делалось, ради них. Но какого ставить себя на одну доску с этими тварями? – спросил Грег.

– Это ты про каких тварей говоришь? – уточнил я.

– Ты считаешь, что ровня каторжанам.

– А разве нет? Чем мы лучше их?

– Может тем, что не получаем удовольствия, когда выполняем приказ? Ты замечал, с какими рожами они идут на те дела, где от города должно остаться в живых меньше половины? Парни от этого ловят кайф. Они убивают не потому что это нужно для дела, а потому что им это нравится. Ставя себя вместе с ними, ты становишься таким же, – ответил Грег.

– С чего ты решил, что я не такой? Может мне нравится такая жизнь? За три года, что мы друг друга знаем, ты всё время пытается залезть ко мне в душу. Я себя порой чувствую подопытной крысой, а тебя учёным, который изучает поведение крысы. Но я тебе не крыса. Ты сам говоришь, что мы не друзья, не враги и не коллеги. И в который раз я тебе задаю один и тот же вопрос: что ты делаешь в моём отряде? Что тебя держит здесь, где люди и поступки вызывают у тебя отвращение? Каждый раз ты перешагиваешь через себя, когда мы идём в бой. Потом пытаешься забыться вином, но в итоге доводишь себя до состояния алкоголика. Может, давно пора было отказаться от этого задания и поручить его другому? Признать, что эта задача тебе не по силам? – вспылил я. Эти разговоры возникали с периодичностью раз в несколько месяцев. Мы словно сидели за карточным столом и пытались угадать у кого какие карты, но угадывали плохо.

– Ты так стремишься сдохнуть? – спросил Грег. Холодный трезвый взгляд, спокойное лицо, как у палача – я не выдержал, отвёл взгляд. Посмотрел на кабак, где дурили парни. – Что молчишь? Ты ищешь смерти?

– Нет.

– Почему тогда ты в этом отряде? Зачем тебе нужно было его создавать? – спросил Грег.

– Ты как Алиса, – усмехнулся я. – Она любит говорить, что мы сами создаём свою судьбу.

Хмель как рукой сняло. На заднем фоне кто-то горланил песню. Визжала девчонка, которую кто-то крутанул, поднимая над полом, а юбки взметнулись так высоко, что показалось нижнее бельё. Разбилась кружка. Кто-то потребовал ещё пива. Шум и гам смешивались, но было ощущение, что это происходит всё где-то далеко. В другой реальности. Я видел эту реальность, но одновременно находился где-то в другом месте, где из реальности был лишь стол и знакомая рожа с холодным взглядом, что сейчас пил пиво и ждал ответов на свои вопросы.

– А что делал бы ты, когда к твоему дому пришли вооружённые люди и начали угрожать? – спросил я. – Я не хотел оставаться привязанным к городу и семье. В то время в мои планы это не входило. Да и возраст был ещё не тот, когда готов взвалить на себя ответственность за детей. Их же надо не только одеть и накормить, но и воспитать. А какой из меня воспитатель, если я и сам ничего толком в жизни не видел? Какой из меня пример? Но всё это случается тогда, когда этого не ждёшь. И выходит, что надо действовать. А тут появились вы. Я убивал двух зайцев одним выстрелом: был повод уехать из дома, а заодно и увести врага от этого дома. Вы требовали людей. Только так сложились обстоятельства, что людей было мало. У меня жена стояла в карауле и отстреливалась от бандитов, потому что было некому. Отдать вам людей означало оставить город безоружным. Да, вы оставили машину. Но сколько продлится война? Кто возьмёт верх? Тогда это всё было неизвестно. Каторжане – это были хорошим ресурсом, который не жаль было пускать в расход. Не знаю, как это выглядит с моральной точки зрения, но на тот момент, да и сейчас, это решение выглядело вполне удачно. Собачки и люди стали тем откупом, который хватило оставить в безопасности дорогих для меня людей. У меня там остался друг, который в случае чего мог помочь Алисе. Этот план был спонтанный, неосознанный, но если сейчас с оглядкой на прошлое проследить за ходом событий, я уходил оттуда не только ради своего эго, страха или жажды приключений. Вас надо было увести оттуда, что я и сделал.

– После войны хочешь вернуться? – спросил Грег.

– Не знаю нужно ли возвращаться, – ответил я. – Порой мне кажется, что ей лучше будет без меня. Сам говоришь, что я начал походить на падальщиков. Зачем тащить всё это в семью?

– Идеальных людей не бывает. Ты ставишь высокие планки, забывая, что достаточно жить и выносить какой-то опыт из ошибок, чтоб потом их не совершить. Безгрешных людей почти не бывает. За каждым из нас тянется шлейф из тех поступков, которые лучше забыть и не вспоминать. Ставить крест на жизни и опускаться на дно или бороться за право стоять в полный рост – решает каждый сам для себя. Но вот решать, что лучше для других людей – это неблагодарное занятие. Ты не знаешь, чем приглянулся Алисе и почему она через столько лет вашей первой разлуки всё равно осталась с тобой. Если ты считаешь, что чужой мужик может заменить отца твоему ребёнку, то это довольно редкое явление. Да и ты даже больше. Чем чужак. Кто бы там ни говорил, но одна кровь способствует пониманию.

– У меня с отцом это не способствовало. Мы были разными, – ответил я. Сразу вспомнилось, что и в прежней жизни было так же. Кровь или не кровь, но когда разные интересы, то это не способствует пониманию.

– Необязательно, что история повторится. В любом случае попытаться стоит. У меня такой возможности нет.

– Что с ними стало?

– Погибли. И жена, и дети, и родители. Было испытание снарядов. Ракета повела себя не так, как было задумано и влетела в мой дом, когда там собрались родные на празднования моего повышения. Я как раз задержался на полигоне, потому что не вышел человек, который должен был помогать с испытаниями. Можно сказать, что сам эту ракету запустил, – ответил Грег.

– Решил в отряде найти смерть, но не получилось?

– Как видишь. Приходится смерть нести другим, – ответил Грег.

– И что будет после войны? Возвращаться тебе некуда.

– Как ты говоришь? Есть сегодняшний день, поэтому нужно прожить его сегодня, а завтра мы будем жить завтрашний день, – ответил Грег. Усмехнулся. Сказать тут было нечего.

Сбоку раздался шум. Драка. Девица в мужской одежде заломила руку за спину одному из парней и со всей дури приложила его об стол. Другой хотел её приложить стулом об голову, но она увернулась и отскочила в сторону. Стул пришёлся по голове парню, которому расквасили рожу об стол. Тут уже поднялись другие. Девица и глазом не повела. Она начала пятиться спиной к стене, держа руки на револьверах. По её виду было понятно, что она готова их пустить в дело.

– Это что за чудо? – спросил Грег.

– По виду ребёнок решил поиграть в войну со взрослыми дядями, – ответил я.

Она метнулась в сторону. Увернулась от удара, уходя под руку, и подставляя другого нападавшего под удар. Юркая, быстрая. Кого-то ударила под колено, другого в кадык. Пора было прекращать это безобразие. Нашла с кем играть. Тут же были люди, которые ей этого не простят. Девицу поймали и уже собирались свернуть шею, когда я подошёл к ним.

– Отпустите её, – спокойно велел я. Несколько человек попятились. И чего они так меня боялись? Ладно, была как-то резня, но тогда вроде всё участвовали, а не только я один. Правда, два человека с катушек слетели, но я им быстро глотки порезал. Сколько же было крови на руках! Грег был прав. Мы малесь заигрались в войнушку.

– Вначале…

Слушать я не стал. Несколько надрезов и державший девчонку рухнул на пол.

– Уберите его отсюда. А ты со мной, – ответил я, подцепив девчонку за ремни, на которой держалась кобура.

– Вань…

– Чего ты тут забыла? – подходя к столу, за которым мы сидели с Грегом, спросил я её. Повернулся к ней и получил удар в лицо. В глазах потемнело от злости. Я эту соплюшку готов был стереть в порошок, а в ответ увидел такой же злой взгляд.

– Забыл? Я тебе слово дала, что найду и буду спину прикрывать! Только о себе и думаешь! – зло сказала девица.

– Да ты меньше меня! – я подхватил её и посадил на стол. Только тогда мы стали вровень. – Подросла бы для начала.

– Чего нет, того нет. Но я умею драться! Ты сам видел! А если ты забыл, то я тебе напомню! – она попыталась меня ударить, но я перехватил руку. Посмотрел на Грега, который веселился, глядя на нас.

– Вот скажи, она похожа на солдата, который в бою будет спину прикрывать? – спросил я его.

– Девочка боевая. Когда подрастёт…

– Всё, я совершеннолетняя. Документы есть. Могу делать что хочу. И смеяться над собой не дам! – она попыталась меня ударить второй рукой, которую перехватить не составила труда. Цыплёнок. Тонкая, звонкая. Мышц нет от слова совсем. Только злость в глазах и упрямство.

– Давай её оставим. С таким темпераментом в постели не замёрзнешь, – рассмеялся Грег.

– Сестра, которая в детстве решила, что мы напарники, – ответил я, наблюдая, как её лицо, то бледнеет, то становится пунцовым.

– Ах так!

Эта козявка меня пнула в живот, да так, что аж согнуться пришлось, отпуская её руки. Она кинулась в сторону Грега, доставая оружие, но он её револьвер отобрал, Раю схватил в охапку и посадил к себе на колени, крепко держа, чтоб не брыкалась.

– Как ты с таким характером ещё дожила до таких преклонных лет? – прошипел я.

– Повезло!

– Везение – дама капризная, так что все, сбежала от тебя, – ответил Грег.

– Убери от меня свои лапы! Вань! Скажи ему!

– Ага, сразу я тебе нужен стал. Нет уж, помогать тебе не стану. Сама выпутывайся.

– Куда ты? – пискнула она.

– На свежий воздух, – ответил я, чувствуя, что должен начаться очередной приступ кашля.

В последнее время кашель мучал с такой силой, что меня выкидывало из жизни на несколько минут. Я уже и пытался лечиться, да времени не было. К тому же и все травки как-то не давали облегчения. Раю с Грегом можно было спокойно оставить. Он её точно не обидит. И другим не даст. Мне же просто был необходим свежий воздух.

Я уже и забыл о девчонке, которая когда-то понимала меня и которую я учил стрелять. Научил на свою голову. Теперь она пришла воевать. Хорошо, что война заканчивалась.

Дождь лил стеной. Я стоял под ним, смахивая с губ кровь. Вроде это плохой знак, когда кашель переходит в кровь. Один из признаков, что жить осталось не так много. Может, в больничку зайти? Но какой в этом смысл? Новые лёгкие мне никто не даст. А стары я походу износил.

Самокрутка, которая был сделана заранее и хранилась в непромокаемой коробке. Ещё одна затяжка, от которой хочется кашлять, но без которой уже жизнь кажется не милой. Вот и жизнь кажется не такой уж мрачной. Это надо дожить до такой точки, когда сигарета, кажется, чем-то вроде смысла жизни. Совсем весело. Или грустно? И чего грустить, пока жизнь продолжается? Значит, весело. Только веселье было с горькими нотками, словно я делал что-то не так. Почему-то вспомнилась прежняя жизнь, когда я каждые выходные порывался куда-то выбраться, но вместо этого проводил дома. Вроде и понимал, что время трачу на ерунду, а при желании его можно было потратить, куда с большой пользой, но всё равно оставался на диване. Так было и здесь. Кабак и девицы – это всё интересно, но с другой стороны, такая же трата времени. Прожигание жизни и трата времени впустую. А время оно имеет лимит и утекает сквозь пальцы. И его, похоже, осталось не так уж много.

Холодный дождь струями скользил по лицу. Он затекал за воротник, но я не чувствовал холода. Мне даже нравилось, что дождь охлаждает разгорячённое тело. Возможно, привык, что всё время сыро и холодно. Организм так приспособился, что перестал замечать такие мелкие неудобства. А может меня давно мучил жар, который я просто игнорировал. Но всё это было неважно. Тогда что же важно? Жить на грани адреналиновой игры? Добиться уважения? Построить пресловутый дом, посадить дерево и родить сына? В чём смысл всего этого? Как жить, чтоб не чувствовать сожаления о прожитых годах? В той жизни я ничего не делал. Считал не жил. Здесь же жизнь бьёт ключом, а удовлетворения всё равно не было. Может стоило вернуться домой? Но не будет это выглядеть, словно я побитый пёс приполз умирать туда, где было тепло? Меньше всего я хотел увидеть в глазах Алисы осуждение. Оно же могло быть. Я болтался по миру четыре года. И вот решил вернуться. Да ещё и не в том здравии, в каком уходил. Ей это не нужно. И в то же время слова Грега не давали покоя. Не нам решать, что нужно и важно другим людям.

Я докурил самокрутку и вернулся в кабак. Откуда-то появилась перламутровая. Она словно чувствовала, когда мне могла угрожать опасность. Судя по недобрым взглядам парней и тишине в кабаке, им не понравилось, что я за Раю устроил показательную казнь. Тут всегда была тонкая грань, которую сложно было найти. Нужно было, чтоб они боялись и одновременно не думали, как такого невменяемого укокошить. Видимо сегодня я эту грань нарушил не в свою пользу. Но они не нападут. Знают, что твари меня в обиду не дадут.

– И чем же он хороший? Взял человека запросто так убил на твоих глазах, – спросил Грег Раю.

– Он меня защищал. И не надо говорить, что он плохой. Ванька самый замечательный друг и брат, – ответила она.

– Смотрю вы подружились? – ставя кувшин с пивом, спросил я.

– Тебя обсуждаем, – ответил Грег, который уже не держал её так крепко, но и не отпускал.

– Меня обсуждать неинтересно, – отмахнулся я.

– Мало кто оценил твою выходку.

– Плевать. Всё равно нас в расход пустят. И это будешь ты. Ведь так? – Я налил ему пива.

– Это от многих факторов зависит, – туманно ответил Грег. Он посмотрел на Раю. – Так как ты говоришь досюда добралась? На лодках?

– Зачем на лодках? С попутками ещё до дождей. Услышала, что здесь вы стоить и решила в гости зайти, – ответила Рая, отбирая у Грега пиво и выпивая его залпом. Ещё и с вызовом посмотрела на нас, ожидая реакции. Глупая ещё. Совершеннолетняя. Может делать, что хочет и пока об этом забывает.

– Опьянеешь, – сказал я.

– Нет. Я вас всех перепью, – ответила она.

– Угу! – мы всё-таки рассмеялись.

– Не верите? – она махнула вторую кружку пива. На третьей Рая захмелела. Поудобнее устроилась на плече у Грега и уснула, что-то пробормотав.

– Воинственный котёнок, – усмехнулся Грег.

– Который будет всё время попадать в неприятности.

– Если её не останавливать, – ответил он, поглаживая её руку.

– Решение уже принято?

– Пока нет. Но к этому всё идёт, – ответил Грег. – Союзу степных городов не нужен отряд маньяков. Привыкшие к крови, они не смогут вернуться к мирной жизни. А вот получится ли тебе, я пока не понял.

– Спасибо за честность, – ответил я.

– Честность за честность, – ответил Грег. Всё-таки мы слишком давно мерили грязь плечо к плечу, чтоб понять то, что осталось за молчанием. Я был прав. Когда отпадёт в нас надобность, то нас пустят в расход. Тоже неплохой вариант, чем медленная смерть. Но упрямо хотелось уцепиться за жизнь. Всё-таки ещё оставались недоделанные дела.