Текст книги "Королева ночи"
Автор книги: Эванджелина Коллинз
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 19 страниц)
Глава 14
Все еще пребывая в приятном, томном состоянии полусна, Роуз подвинулась ближе и прижалась к широкой груди Джеймса, ища его тепло. Одеяло – ничто по сравнению с его горячим телом. Шторы были задернуты не полностью, и щели в темно-синем Дамаске давали немного света. Дождь барабанил в окно, резкие удары чередовались с сильными порывами ветра, от которого трещали рамы.
Джеймс потянулся, его руки замкнулись кольцом вокруг ее талии, их обнаженные тела касались друг друга. Одно движение, и он уложил ее поверх себя. Твердый жезл упирался в ее бедра. Желание затрепетало с новой силой, воспламеняя ее чувственность. Она приподнялась, чтобы взглянуть ему в лицо. Его глаза были все еще закрыты, черты расслабились, и морщина, часто появлявшаяся между его бровями, исчезла. Господи, до чего же он красив, до чего обаятелен в своей мужественности! Чувствуя под собой его крепкое тело, обладавшее несравненной мужской силой, ощущая его легкие, едва заметные прикосновения, она хотела отбросить всякую осторожность. Очень опасное искушение.
Ему следует отдохнуть… Но Роуз не могла противиться желанию пройтись мелкими, быстрыми поцелуями по линии его скулы, чувствуя, как утренняя щетина нежно царапает ее губы.
Уголки его рта приподнялись, ресницы дрогнули и разомкнулись, открывая оливково-зеленые глаза.
– Доброе утро! – послышался его хрипловатый голос, отчего мурашки побежали по спине Роуз.
– Доброе утро, – отвечала она.
Еще одно касание губ, на этот раз по его губам. Сильные руки на ее талии еще крепче обняли ее. Низкий, скрытый стон вырвался из его груди. Легкое касание языка вдоль линии, разделяющей ее губы, и они податливо открылись. Их языки встретились… В его поцелуе не было ничего поспешного, ничего торопливого, ничего, кроме наслаждения самим поцелуем.
Его руки странствовали по ее телу, медленно касались спины, ладонь задержалась на ягодицах, кончики его пальцев ласкали, дразнили… и все это время он продолжал целовать ее. Его тело пробуждалось от сна, движения, медленные и ленивые, таили определенное намерение. Просыпаться рядом с ним было так чудесно!
Неожиданная мысль пришла ей в голову, заставив отодвинуться от него, прерывая поцелуй. Взгляд на часы объяснял появление этой мысли. Вчера Джеймс рассказал ей о своих планах на отдых. Роуз прекрасно понимала, что такой деловой мужчина, как Джеймс, не сможет целиком и полностью забыть о своих обязательствах, даже на несколько дней.
– Я только сейчас поняла, что уже слишком поздно. Я не должна удерживать тебя. Утренняя почта наверняка уже прибыла.
– К черту почту! – сказал он угрожающим тоном.
И, ущипнув за зад, подтянул ее повыше, так, чтобы ее нежная плоть касалась его мощного жезла. Хитрая улыбка изогнула его губы.
– Я собираюсь оставаться в постели весь день.
– Весь день? – Она быстро обернулась и взглянула на закрытую дверь. – А как же Уэббы?
– А какое нам дело до них?
– Они знают, что я с тобой.
– И? Ты мой гость. Не сомневаюсь, они наверняка догадываются, что мы не только едим вместе. – Он провел ладонью по ее спине. – Не то чтобы их мнение не имеет значения, но я сомневаюсь, что они вообще, думают об этом.
Она понимала, что он прав, но все же… ночью, под покровом темноты, когда все в доме спят в своих постелях, это понятно, но днем? Оставаться в комнате Джеймса при свете дня? Да, она приехала с ним, но как незамужняя молодая женщина в сопровождении компаньона. Хотя не было сомнений, что она далеко не юная леди. Право позиционировать себя так, как это было когда-то, не нравилось ей. Мысль снова встретиться лицом к лицу с миссис Уэбб, увидеть ее подозрительный взгляд, который она не сможет скрыть…
– А ты разве не хочешь остаться со мной в постели? – Легким движением он убрал волосы, упавшие на ее плечо, за ухо.
При виде искренней боли на его красивом лице ее сердце сжалось. Какое право она имеет диктовать ему, как вести себя на отдыхе? И разве она сама не хочет провести этот день с ним в его постели? В его объятиях? Но…
Хватит!
Нет причины бороться с собой, по крайней мере не с этим, подумала Роуз и прижалась губами к его губам.
– Конечно, я хочу…
Часы текли, а Роуз все лежала в его объятиях. Было сказано всего лишь несколько слов, но так ли уж они необходимы? Ее нежные улыбки, соблазнительные поцелуи и головокружительные ласки говорили сами за себя. Одно лишь ее присутствие подогревало его желания, но Джеймс все еще не уступал своему основному инстинкту. Скорее, они просто нежились в постели, наслаждаясь друг другом, а часы между тем текли и текли. Никогда Джеймс не делал ничего подобного, ему и в голову не могло прийти провести с женщиной в постели целый день, забыв о своих обязательствах. Единственное условие – их обнаженные тела и удовольствие. Совсем не то, к чему он привык, но определенно прекрасный способ провести дождливый, пасмурный день.
И конечно, это не входило в привычки Роуз, по крайней мере судя потому, как ее взгляд все время останавливался на двери, когда Джеймс впервые заявил о своих планах на этот день. Он не ожидал ее молчания, но быстро понял, что именно этого следовало ждать. Она обладала странной смесью черт характера: полное отсутствие снобизма в соединении с благородством манер. Несмотря на свой род занятий, она не стала женщиной, с легкостью готовой отбросить все приличия.
Он тоже не был тем, кто с легкостью забывает о приличиях, но они находились в Хани-Хаусе. Уэббы работали у него с тех пор, как он куп ил этот дом, и доказали, что могут держать язык за зубами. Джеймс никогда не слышал, чтобы они сплетничали даже о каких-то повседневных делах. Одним словом, он просто доверял им. Если бы он не получил удовольствие здесь, в единственном месте, где чувствовал себя как дома, то не смог бы получить его нигде.
Джеймс взглянул на серебряный поднос на комоде, на котором стояли тарелки и чашки, оставшиеся от завтрака. Хотя он был бы более чем счастлив остаться с Роуз, наслаждаясь близостью теплого обнаженного тела, и не покидать постель до завтрашнего утра, его желудок не желал мириться с этой перспективой. Осторожно, чтобы не потревожить ее, Джеймс натянул брюки и рубашку и вышел в коридор, чтобы дать указания миссис Уэбб. Встретив ее в коридоре, он снова закрыл дверь за своей спиной. Завтрак в постели в обществе красивой обнаженной женщины – не это ли верх удовольствия?
Роуз слегка подвинулась, ее нога скользнула по его ноге. Она лежала под легким атласным одеялом, прильнув к нему, ее рука обнимала его талию. Ей было так уютно рядом с Джеймсом, словно она была создана для него. Дождь стал слабее, но все еще моросил, ритмично барабаня в окна. Нужно было встать и пошевелить дрова в камине, но…
Это могло подождать, как и все остальное сегодня.
Все, кроме постели.
– Иди сюда. Мне нужен твой поцелуй.
Роуз потянулась, прижимаясь полной грудью к его боку, затем приподнялась, опираясь на локоть. Одеяло скользнуло вниз, открывая изящный контур ее плеча.
– Только один?
– Нет, конечно!
Поцелуй получился страстным. Возбуждение, трепетавшее глубоко внутри, еще не вышло на поверхность, удерживая его от того, чтобы схватить ее, ослепляя полнотой жизни. И Джеймс с небольшим усилием уложил ее поверх себя.
Пару раз куснув его нижнюю губу, Роуз уселась на него верхом. Джеймс сжал ее бедра, пальцы впились в ее мягкую кожу, хотели, требовали… Отодвинув ее на несколько дюймов, он дал ей возможность занять верную позицию, а затем, приподняв ее бедра, вошел в ее скользкую, податливую влажность…
Роуз гладила кончиками пальцев его руки, от запястий до мощных мускулов. Ее прикосновения были столь легкими, едва ощутимыми, и это ужасно возбуждало его. Даже волоски на его руках встали дыбом. Склонившись над ним так, что теперь ее полные роскошные груди почти касались его рта, она потянулась и положила руки на его предплечья.
– Какие сильные у тебя руки… – пробормотала она, лаская его бицепсы.
– Что ж, извини, – сказал он и, приподнявшись, смог захватить губами один из ее сосков.
Вобрав его в рот, смаковал твердый розовый бутон, пока она не начала извиваться, желая большего.
– Зачем ты вздумал извиняться? Я обожаю твои руки… – Быстрый поцелуй, и она провела губами по его щеке. – И другие части твоего тела тоже.
Накрывшись одеялом, Роуз прокладывала дорожку поцелуев по его груди, опускаясь все ниже, ниже… Холодный воздух в комнате не мог остудить их разгоряченные тела. Нетерпение росло, дыхание Джеймса становилось все более прерывистым, застревая в горле. Вожделение захватило его целиком и полностью. Он знал точно, куда она направляется, и ее намерение не вызывало сомнения. Сколько раз она делала это с ним в его фантазиях? Слишком много, чтобы сосчитать. Джеймс никогда не просил, разве что слегка подталкивал ее в этом направлении, надеясь, что она подарит ему это особое удовольствие, но только если захочет сама. И сейчас все шло к тому, что это может произойти.
Дрожь сотрясала его тело. Вытянув руки, он сжал кулаки, удерживая себя от того, чтобы положить ладонь на ее голову, направляя к нужной цели. Высунув язык, она лизнула живот, и он затрепетал в мучительном предвкушении. Влажные поцелуи следовали по дорожке волос к его нетерпеливой, страждущей плоти…
Маленькая ручка обхватила основание его мощного жезла. Темные опахала ресниц дрогнули и сомкнулись. Нетерпение будоражило его кровь, пока он наблюдал, как ее розовые пухлые губы раскрылись, когда она наклонилась ниже. И спустя мгновение горячий влажный жар окружил головку его мощного члена. И все, что он мог сделать, – это подавить глубокий стон благодарности. Устроившись меж его раскинутых ног, склонившись над его пахом, она дарила ему ни с чем не сравнимые ласки. Ее губы были божественно-мягкими, ее рот – горячим и влажным… Спутанные пряди темных волос дразнили внутреннюю сторону его бедер.
Втянув щеки, она всасывала его, почти подталкивая к оргазму, прежде чем скользнуть назад и проделать это снова. Стиснув зубы, Джеймс боролся с примитивным желанием выпустить семя ей в рот, решив не спешить и до конца познать всю сладость эксперимента.
Она сделала паузу. Кружа языком по головке, подхватила каплю, соскользнувшую с нее. От ее невообразимого искусства дыхание застревало в горле, его жезл ни на минуту не оставался без внимания.
Господи, прошли годы с тех пор, как Джеймс познал это удовольствие. Много лет назад, когда он посетил бордель, приехав на каникулы из Кембриджа. Но в том случае это была простая манипуляция женского рта с его членом, что быстро довело его до оргазма. И только.
Быстрым движением, не нарушая ритма, Роуз заправила волосы за ухо. Ее ресницы взлетели вверх. Пока розовые губы ритмично скользили по его члену, она удерживала его взгляд.
Легкие шелковистые прикосновения языка к головке его члена вызвали напряжение плоти, словно невидимая нить соединяла одну часть его тела с другой. Джеймс стонал, каждый мускул дрожал под этой бешеной атакой. Словно прочтя его мысли, Роуз осторожно убрала руку с его бархатистого жезла, чтобы уделить внимание и другим частям его мужской плоти. Ее хватка была совершенная – мягкая, легкая и достаточно уверенная, чтобы удовлетворить и эту часть жаждущей плоти.
Из ее уст вырвался грубый, резкий звук, отчего его вожделение стало еще сильнее. Вверх и вниз, следуя за толстой жилкой на внутренней стороне, она медленно проводила губами по всей длине его члена. Ее язык ласкал, дразнил… Затем, снова поймав его взгляд, она захватила губами его головку, взяв ее в рот.
Но на этот раз ее решительные действия не могли лишить его способности думать. Когда он лежал на ней, целовал ее глубоко и проникновенно, он не давал ей шанса подумать. Но сейчас, когда она…
Роуз сосредоточилась на том, чтобы доставить ему удовольствие. Но слишком сосредоточилась. Эти прикосновения пальцев слишком умелые. Каждое ее движение… слишком продуманно. Его пальцы разжались. Джеймс поднял руки, чтобы потянуться к ней, но в этот момент она втянула его член особенно сильно и маленькой ручкой сжала его мужскую плоть в том месте, о котором он не подозревал, и он задрожал в оргазме, который был не в силах остановить, даже если бы захотел.
Джеймс резко перекинул ноги на край постели и встал. Чуть покачиваясь и испытывая странное раздражение, подошел к умывальнику и опустил полотенце в фаянсовый таз с водой.
Конечно, он не был ее первым мужчиной. И это не должно беспокоить его, да еще так сильно, но почему-то беспокоило. И ему не нравилась мысль о том, как она приобрела такой опыт. Это царапало его нутро, болезненно и резко, как зазубрины скалы.
– Джеймс, я сделала что-то не так?
Джеймс выжал полотенце и вытерся.
– О, конечно, нет. Хотя… старая поговорка о том, что только благодаря практике можно достичь совершенства, права.
Бросив полотенце, он повернулся от умывальника и взглянул на Роуз. Она на коленях стояла посреди кровати. Подбородок опущен, плечи поникли, она натянула одеяло, стараясь прикрыть обнаженную грудь.
Повисло молчание, глухое и тяжелое, пока он быстро одевался. Натянул брюки и рубашку. Завязал простым узлом галстук. Надел жилет и сюртук. И все это время чувствовал на себе ее взгляд. Этот вопрошающий, полный боли и недоумения взгляд красивых голубых глаз. Но он не мог заставить себя извиниться за свою грубость.
– Куда ты идешь? – спросила Роуз, взвешивая каждое слово.
Опухшие губы были краснее, чем обычно. Темные пряди спутанных волос покрывали плечи. Женщина, обиженная до глубины души… сирена, которой ничего не стоит заставить даже самого строгого мужчину вернуться назад, желая большего.
– Мне казалось, ты сегодня хотел оставаться в постели…
Пуговицы на его сюртуке были уже застегнуты.
Джеймс на минуту задержался перед зеркалом, причесывая волосы.
– Мне нужно просмотреть утреннюю почту.
– Днем?
Его скулы потемнели от щетины, но бритье подождет. Сейчас главное – выйти из этой комнаты.
– И тем не менее почта ждет меня на моем столе.
Резко захлопнув дверь, Джеймс вышел в коридор. И эхо долго звучало в ее ушах.
Прошло два часа, а стопка бумаг на его столе так и осталась нетронутой. Ему следовало ощущать блаженное оцепенение внутри и полностью сфокусироваться на бумагах, лежащих перед ним. Но Джеймс не мог преодолеть растущее раздражение и сожаление, его губы сложились в твердую линию, и, взяв перо, он так сильно сжал его, что переломил надвое.
На легкий стук в дверь он резко откликнулся:
– Да?
Затем, глубоко вздохнув, заставил себя смягчить тон и произнес:
– Войдите.
Держа кофейник в руках, миссис Уэбб вошла в кабинет.
– Добрый день, мистер Арчер. – Она налила кофе в чашку, поставила кофейник на стол и взяла пустой. – Я только что отнесла чай мисс Роуз.
Морщинки собрались вокруг ее рта, когда она отвернулась к окну.
Капли дождя стекали по стеклу, затмевая вид за окном.
Дождь, на время затихший, припустил с новой силой, барабаня в спокойном ритме, который должен был бы успокаивать при любых обстоятельствах. Погода ужасающая. Совсем не хочется вылезать из постели.
Он оставил свою постель, так же как и Роуз, если миссис Уэбб отнесла чай в ее комнату. Когда она ушла? Сразу после него, или ждала, думая, что он вернется?
Миссис Уэбб повернулась к нему спиной.
– Принести вам что-нибудь? Булочки только что из печи…
Тяжелый узел, завязавшийся внутри его, лишил Джеймса всякого аппетита.
– Нет, благодарю.
– Вам подать ужин в обычное время?
Не придумав другого ответа, Джеймс кивнул.
– Как хорошо изменить привычке и поужинать вдвоем. Компания делает еду приятней. – Миссис Уэбб улыбнулась, как будто ничто не могло сделать ее счастливее, чем мысль о том, что у него появится компания за ужином.
– Да, конечно, – ответил он ровным голосом.
Подвинулся на стуле, кожаная обивка заскрипела от его движения. Хотя у него возникло стойкое подозрение, что этим вечером он будет ужинать один. Собственно, он привык к этому, но сейчас остро ощущал отсутствие Роуз. И все это он устроил своими собственными руками.
– Не буду мешать вам, – вздохнула миссис Уэбб, кивая на бумаги на столе.
И, сказав это, вышла из комнаты.
Дверэ со скрипом закрылась.
Глубокое и тягостное чувство стыда охватило его. Он считал себя джентльменом. Он просил ее доверия. И что в итоге сделал?
Никогда прежде он не доходил до жестокости. Бросить такие слова другому человеку? Если кто-то и заслуживал такого обращения, то это Амелия. Но с ней он молчал, прикусив язык, сдерживал желание ответить на ее оскорбления. А с Роуз, единственной женщиной которую обожал, которая заставила его снова почувствовать себя мужчиной, которая приняла его таким, какой он есть, позволил себе такое. Как он посмел?
Он оскорбил ее. Задел за живое. Унизил несколькими словами. Ударил в самое сердце, напомнив, кто она есть, используя это против нее как причину собственного гнева.
Джеймс уронил голову на руки, и перо упало на стол. Как он мог так поступить с ней? Он хорошо знал, что значит быть униженным. Знал, что чувствует человек, когда почва уходит из-под ног. Ему знакомо было инстинктивное желание уйти в себя, когда ты не в состоянии сделать ничего, кроме как спрятать боль внутри.
Он не имел права расстраивать ее. Разве он не знал о ее профессии? Ведь познакомился с ней в соответствующем заведении. И конечно, Роуз имела дело с другими мужчинами… и будет с ними и после него.
Эта мысль не понравилась ему.
Нет, он ничего не мог поделать с этим, разве что смириться. Если он не в состоянии принять это, принять ее такой, какая она есть, то нет смысла продлевать это путешествие. А он так мечтал провести с ней эти дни! Погулять по полям… разумеется, когда погода наладится. Посмотреть направо и увидеть ее рядом с собой за обеденным столом. Засыпать, держа ее в объятиях. И первым делом, просыпаясь утром, видеть ее красивое лицо.
Неужели несколькими словами он разрушил все? Что ж, это хороший урок для него. Когда это касалось Роуз, темное чувство ревности ослепляло его. И сколько бы он ни уверял себя, что все напрасно, он не мог отделаться от этого чувства и погрузиться в спокойный сон.
Невозможно было сладить с собой и сегодня. Никто не овладевает таким искусством без соответствующей практики. Роуз обладала теми знаниями в области чувственности, которые он только начал постигать. Но в глубине души он хотел быть ее первым, ее единственным. Это желание никогда прежде не посещало его. Господи, он не был первым у своей жены и не имел никаких иллюзий на этот счет. Что, если бы Амелия сделала ему такой подарок? Но его душа молила о таком подарке от Роуз, подарке, который, увы, уже никогда не будет принадлежать ему…
Итак, он может допустить, чтобы это разрушило их планы, или может продолжить поездку, временно изгнав жестокую реальность из жизни. И чтобы сделать это, ему нужно полностью смириться с ее прошлым.
Жесткая складка пролегла между бровями.
Но что более важно? То, как она проводила свои ночи прежде, до того как он впервые вошел в ее гостиную, или то, что она сейчас рядом и он может бытье ней?
Ответ не требовал долгого обдумывания.
Роуз поставила чашку на столик рядом с постелью и снова легла, натянув желтое одеяло на плечи. Подброшенные в камин поленья разгорелись, согревая комнату, но все равно ее била дрожь. Даже горячий чай не мог прогнать холод, который, казалось, проникал до костей.
Что бы она сделала, если бы Джеймс не предложил ей эту комнату? Она, конечно, не могла бы остаться в его спальне. Большая кровать, которая еще хранила тепло его тела, была пуста. А Роуз чувствовала себя так, словно ее окунули в грязь.
Ее использовали. Как проститутку, которой она и была.
Отвращение, разочарование, которое он был не в состоянии скрыть… Странно, как ей удалось сдержать слезы.
После его ухода, накинув тонкий шелковый халат, Роуз прошла через коридор в свою комнату и больше не выходила. Ее единственный посетитель? Не Джеймс, миссис Уэбб, она пришла спросить, не нужно ли чего. Пожилая женщина, разумеется, знала, что Роуз провела ночь не в своей спальне. Простое зеленое платье, которое она надевала к ужину, не висело на стуле, а снова обнаружилось в шкафу, чистое и выглаженное. Но на лице экономки не было ни намека на ее осведомленность. Ничего, кроме доброты. Миссис Уэбб семенила по комнате, подкладывая дрова в камин, меняя воду в большом фаянсовом газу, и старалась соблазнить гостью чем-нибудь вкусным.
Сейчас, когда она опять осталась одна, Роуз чувствовала себя нежеланным гостем, который почему-то не торопится уехать. Конечно, если бы Джеймс хотел, чтобы она уехала, то сказал бы ей об этом. Или он ждет, что она проявит такт и уедет сама? Пока она размышляла, как поступить, мысль о том, что она должна оставить его, вызвала новые слезы.
В любом случае никто не отменял заход солнца. Серые сумерки окутали окрестности и, заглядывая в окна, рождали причудливые тени на стенах комнаты. Уже слишком поздно, чтобы вызывать карету. Завтра, если Джеймс снова будет смотреть на нее холодными глазами, она уедет.
Но это означает, что ей придется увидеть его… Она уверена, что не вынесет больше его отвращения. Эта мысль заставила ее вздрогнуть.
Джеймс не был жесток. Нет, он не ударил ее. Он не давал обещаний, которые не выполнил. Он просто указал на очевидный факт. И тем самым напомнил ей о том, что она всегда старалась забыть.
Роуз поправила одеяло. Беспокойство Тимоти, как оказалось, не было беспочвенным. Не беспокойство о ее безопасности рядом с Джеймсом, а беспокойство, касающееся лично ее. Его отвращение не оскорбило бы ее так сильно, если бы она держалась от него на расстоянии. Соблюдая дистанцию. Дистанция и хорошо защищенное сердце. Смотреть на него так, как она смотрела на других мужчин – как на нечто, что скоро закончится и не возобновится снова.
Вместо этого она обманывала себя, думая, что у их отношений есть будущее. Черт, она даже придумала кучу извинений, объясняющих его первоначальную сдержанность, пока сама не поверила в это.
С самого начала Джеймс отличался от всех остальных, так что защита, выстроенная ею в течение предыдущих лет, оказалась полностью бесполезной. Такая же зыбкая, как дуновение ветра.
Можно сколько угодно проклинать себя за глупость, но этим не исправишь ситуацию. Ей ничего не остается, как уехать завтра. Но…
Боль прокралась в грудь, мешая дышать. Роуз крепко зажмурила глаза, борясь изо всех сил. Напряжение забрало последние силы, и прежде чем она поняла это, монотонный звук дождя успокоил расстроенные нервы, и она незаметно погрузилась в сон.
Легкий шепот разбудил ее. Чья-то рука убрала волосы с ее лба. И Роуз догадалась, что это Джеймс. Никто не прикасался к ней так, как он, нежно и легко, скорее прося, чем забирая. Она подождала пару секунд, стараясь насладиться этим прикосновением – сердце ускорило свой бег, моля о большем, – затем неохотно открыла глаза.
В комнате было совсем темно. Только свет от камина освещал силуэт Джеймса, стоявшего рядом с постелью.
– Ты поужинаешь со мной сегодня?
Стоило ему откинуть одеяло, и холодный воздух сразу окутал ее, пробираясь сквозь тонкий шелк халата. Сильные руки обняли ее, без усилий подняли с кровати. Обняв его за шею, она прижалась щекой к его плечу, ища тепла. Джеймс открыл дверь ногой, та протяжно заскрипела, и только тогда Роуз поняла, что происходит.
Она подняла голову.
– Подожди, мне нужно одеться.
– Это необязательно.
Дверь открылась, и она зажмурилась от света в коридоре.
– Никто не садится за стол в халате.
– Успокойся, – пробормотал Джеймс. – Мы не станем спускаться вниз.
И правда, они только пересекли коридор, вошли в его комнату, и дверь захлопнулась за ними.
В центре небольшого круглого стола стоял канделябр с двумя зажженными свечами. Стол был застелен белоснежной скатертью, накрыт на две персоны. Серебряные крышки на блюдах для двух персон, хрустальные бокалы для вина, чашки для чая, сахарница. Шторы были плотно задернуты, сохраняя тепло от камина. Миссис Уэбб, должно быть, убиралась в комнате: на синем покрывале на постели не было ни единой морщинки.
Осторожно поставив Роуз на ноги, Джеймс подвинул одно из кресел, которое заранее перенесли сюда из другой комнаты. Указав на кресло, он кивнул:
– Для тебя, дорогая.
Услышав ласковые слова, она взглянула ему в глаза, ища разгадку. Но выражение его лица было непроницаемым.
Улучив момент, Роуз потуже затянула пояс халата и поправила вырез.
– Спасибо, – сказала она, усаживаясь.
Джеймс поднял крышки. На блюдах лежала свиная вырезка с жареным картофелем. Положив крышки на каминную полку, он взял бутылку вина. Его рука слегка дрожала, ровно настолько, чтобы не расплескать бордо, наполняя бокал Роуз. Проделав то же самое для себя, он поставил бутылку на полку и занял место напротив Роуз.
– Надеюсь, еда тебе понравится, – проговорил Джеймс, засовывая за воротник накрахмаленную салфетку.
Роуз не могла не заметить, как напряжены его плечи и спина, он был совсем не похож на того мужчину, с которым она ужинала вчера.
– Запах потрясающий, я уверена, миссис Уэбб прекрасно готовит.
– Ты ошибаешься, на кухне заправляет мистер Уэбб, а на плечах его жены лежат все остальные обязанности по дому.
Теперь понятно, почему Роуз не видела мистера Уэбба с того момента, как приехала сюда. Это было всего день назад? Невероятно, казалось, прошла целая вечность.
Следуя примеру Джеймса, Роуз принялась за еду. Едва успела проглотить пару кусочков, как он положил на стол нож и вилку и посмотрел на нее таким пронизывающим взглядом, что по спине побежал холодок.
– Я не поговорил с тобой днем, после того как… – Глаза опустились на тарелку, казалось, его грудь разорвется от тяжелого вздоха. Ресницы дрогнули, и его глаза встретились с ее взглядом. – У меня в голове не укладывается, как я мог сказать такое. Я был так жесток, и теперь ты имеешь полное право думать обо мне плохо.
Джеймс извиняется за то, что сказал правду? Чего-чего, но этого она никак не ожидала от него. Но почему? Джеймс самый благородный мужчина, какого ей приходилось встречать.
– Пожалуйста, прости меня, Роуз. Ты примешь мои извинения?
Ее сердце стучало о ребра, почти выпрыгивая из груди; И все, что она смогла, – это молча кивнуть.
– Я… – Густые брови сошлись на переносице. Его голос понизился до мрачного рокота. – Трудно порой смириться, что я у тебя не первый. Но больше я не позволю себе ничего подобного. Даю тебе слово!
Как бы она хотела, чтобы он был ее первым. Первым мужчиной, который прикоснулся к ней, занимался с ней любовью. Первым и единственным.
Никто другой не имел значения. Никто не оставил памяти в ее сердце.
– Ты первый мужчина, которого я хотела… – призналась она.
Жесткая линия его рта смягчилась. Беспокойство ушло из его глаз, их глубина потеплела от чувства, которому она не смела дать название.
– Спасибо, – почти с благоговением прошептал он, как будто она подарила ему редчайшее из сокровищ,.
В ответ она робко улыбнулась и, потянувшись через стол, накрыла своей маленькой ручкой его руку. Повернув запястье, он захватил ее пальцы и сжал их. Молчание затянулось, абсолютное и блаженное.
Дрова в камине затрещали, сыпля искрами и разрушая чары.
– Мы успеем поужинать, прежде чем станет холодно? – спросил он.
Роуз кивнула, убирая свою руку. И когда с ужином было покончено, он даже не позволил ей встать, просто подхватил ее на руки и понес в свою постель.
