Текст книги "Королева ночи"
Автор книги: Эванджелина Коллинз
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 19 страниц)
Коллинз Эванджелина
Королева ночи
Глава 1
31 марта 1819 года
Лондон, Англия
Темной ночью мистер Джеймс Арчер стоял, прислонившись к уличному фонарю и наблюдая, как на противоположной стороне улицы два джентльмена поднимались по каменным ступеням большого белого дома. Небрежно взъерошенные, согласно последней моде волосы, строгая черная одежда, легкая развязность в походке… судя по всему, юные повесы решили провести веселую ночь. Постучав в ярко-красную дверь, они застыли в ожидании. Через мгновение дверь открылась, и тот, что повыше, громко рассмеявшись, подтолкнул своего приятеля вперед.
Неужели и он был когда-то столь же беспечен и молод? Столь же свободен и независим от жизненных обязательств? Если итак, то воспоминания стерлись из его памяти. Ему всего двадцать пять, но последние три года он влачит тяжелую ношу, что неминуемо делает его старше.
Дверь закрылась за джентльменами, но до ушей Джеймса успел долететь слабый гул голосов. Он потер усталые глаза. Сегодня он провел в своем кабинете более пятнадцати часов и оставался бы там до завтра, если бы не секретарь, который силой выпроводил его за дверь.
Он посмотрел на Керзон-стрит, в том направлении, где находился его городской дом, и нахмурился. Губы сложились в жесткую линию, неприятно засосало под ложечкой от внезапного приступа страха. Вздохнув, Джеймс вновь перевел взгляд в сторону кирпичного здания, выкрашенного в белый цвет, с многочисленными окнами и аккуратным портиком, обрамлявшим ярко-красную дверь.
Подавив вздох, Арчер оттолкнулся от столба, перешел на другую сторону улицы и, обойдя дом, остановился около задней двери.
Ночной воздух, холодный и густой, таил в себе обещание приближающейся весны. Одинокий фонарь освещал узкую аллею. Где-то здесь могли прятаться воры, но Джеймс не беспокоился по этому поводу. Когда он приехал в Лондон, то обошел все самые темные закоулки, не обращая внимания, день на дворе или ночь.
Он постучал дважды. Тихий звук отозвался эхом в маленьком дворике. Чудесно. Он глубоко вздохнул и снова постучал.
Одиночество уже долгое время разъедал о его душу, оставляя внутри болезненную пустоту, а в последние дни усилилось настолько, что Джеймс перестал справляться с ним. Он успокаивал себя, говоря, что должен смириться с судьбой. Обязанности перед семьей всегда были для него на первом месте. Однако сегодня перспектива возвращения домой к ней, казалась ему невыносимой. Возможно, свою роль сыграла мысль о наступающем сезоне и всем том, что с этим связано? Надев маску светской вежливости, делать вид, будто бы он не замечает, как собственная жена выставляет напоказ свою неверность, терпеть одну колкость за другой… Удивительно, что он до сих пор не запил.
Одна ночь. Это все, что ему нужно. Одна ночь с женщиной, которая не будет ненавидеть его или, во всяком случае, оставит подобные мысли при себе. Женщина, которая не станет попрекать Джеймса его происхождением. И он, в свою очередь, не будет волноваться, что ради решения этой задачи неминуемо расстанется с изрядной суммой денег.
Дверь открылась, и луч света упал на небольшой двор, примыкающий к зданию. Служанка стояла в проеме и загораживала вход в дом.
– Добрый вечер, – сказал Джеймс.
Девушка быстро отступила в сторону, позволяя войти. Для этого ей достаточно было окинуть взглядом его болотного цвета сюртук, брюки и туфли, покрытые пылью после долгой дороги от доков. Отклонив светловолосую головку, горничная встретила взгляд Джеймса. Прищурившись, она пыталась, видимо, понять, что за незнакомец пожаловал в заведение.
– Мы принимаем гостей с центрального входа.
Джеймс проигнорировал ее замечание.
– Я хотел бы поговорить с хозяйкой.
– Мадам Рубикон?
– Да.
Арчер не входил в число постоянных посетителей. Лишь однажды, много лет назад, по приезде из Кембриджа, он побывал в этом заведении во время каникул. Тем не менее каждый мужчина в Лондоне знал о доме с красной дверью на Керзон-стрит. Заведение мадам Рубикон славилось красивыми женщинами, способными исполнить любую прихоть мужчины и гарантировать абсолютную конфиденциальность, что Джеймс ценил превыше всего. Именно поэтому он постучал в заднюю дверь, а не воспользовался центральным входом.
Горничная сдвинула брови.
– Зачем?
Разве он обязан объяснять? Он же сказал, что хотел бы увидеть мадам. Неужели этого недостаточно? Черт побери, он с трудом сдерживал себя.
– Необходимо кое-что обсудить.
Девушка открыла рот, но Арчер не желал больше слушать никаких вопросов. Если она спросит, что именно он собирается обсудить с хозяйкой, Джеймс уйдет. Не станет же он рассказывать служанке, что хотел бы провести время с женщиной, но не в состоянии найти такую женщину сам. Его гордость и так выдержала немало испытаний. И разумеется, всему есть предел. Он просто вернется к себе в офис. Декер, его секретарь, наверняка уже давно ушел. На столе осталась куча бумаг. Он просидит за ними до рассвета, прежде чем Декер добавит новые. На всякий случай Джеймс хранил в офисе смену одежды и прибор для бритья. И если сон все же сморит его, он воспользуется кожаной кушеткой. Конечно, не слишком удобно, но все же лучше, чем спать, сидя за столом.
К его удивлению горничная прекратила расспросы и просто распахнула дверь, приглашая его войти. Маленькая прихожая, голые стены, с потолка свисает лампа. Лестница прямо перед ним. Закрытая дверь справа, а левая дверь приоткрыта, видимо, там кухня. Полная немолодая женщина, стоя у раковины, чистит медную кастрюлю. До него доносится звон бокалов, шарканье шагов, приглушенные голоса. Жизнь в кухне кипит, как и во всем доме.
– Мадам в приемной для гостей. Вы предпочитаете встретиться с ней там или в ее кабинете?
Если бы он хотел, чтобы его увидели в приемной, то вошел бы через центральную дверь. Нервы натянулись, и Джеймс, сделав усилие, погасил приступ раздражения.
– В кабинете, пожалуйста.
Она кивнула и повернулась. Арчер последовал за ней, сначала вверх по лестнице, потом по узкому коридору. Очевидно, здесь размещались комнаты слуг. Стены и пол чистые, но ни ковров, ни украшений. Они прошли через дверь и, по-видимому, попали в основную часть дома. Изящные хрустальные канделябры, мягкие ковры, на стенах шелковые обои в пастельных тонах.
Девушка завернула за угол, открыла тяжелую дубовую дверь и жестом пригласила его войти.
– Пожалуйста, подождите здесь. Мадам скоро будет.
И с этими словами оставила его в коридоре.
Войдя в кабинет, Джеймс закрыл за собой дверь. Не обратив внимания на два кожаных красных кресла перед письменным столом, он продолжал стоять. Провел пальцами по кромке стола. Тиковое дерево? Откуда-то с Востока, и работа отличная. Определенно стоит немалых денег.
Арчер оглядел офис. Белые стены, живописные полотна в позолоченных рамах, мебель, по качеству не уступающая столу. Достаточно, чтобы заставить аристократов чувствовать себя здесь как дома. Все это соответствовало обстановке в главной части дома. Мадам прекрасно знала свою клиентуру, и если могла позволить себе эту роскошь, то, видимо, обладала деловыми качествами женщины, имеющей успешный бизнес. И судя по той славе, которая окружала ее заведение, она не скупилась, выплачивая изрядные вознаграждения своим служащим.
Джеймс нервно потер шею. От беспокойной мысли о собственных намерениях, холодок пробежал по позвоночнику. По крайней мере ему хотелось бы, чтобы это произошло без излишнего волнения и привкуса сожаления или – еще хуже – чувства вины. Арчер пришел к заключению, что его решение постучать в заднюю дверь оказалось самым правильным. Высший свет, казалось, не испытывал особого уважения к таинству брака, но Джеймс ни когда не разделял эту точку зрения. Несмотря на все обстоятельства, он вступал в брак с открытыми глазами и намерением соблюдать свои обязательства.
Он терпел три года. А что ему оставалось? И все же не выдержал. Но стоили ли его собственные желания такого риска? Особенно сейчас, в этот год – самый важный из всех?
Может, лучше уйти? Воспользоваться отсутствием мадам и ускользнуть, пока та не появилась? Вернуться в офис и окунуться с головой в работу, что, собственно, он и делал последние три года.
Болезненная пустота, зиявшая в его груди, казалось, завладела им полностью.
Ухватившись за край стола, Джеймс опустил голову, резкая гримаса исказила его черты.
Один раз, и она никогда не узнает, говорил он себе. В любом случае разве можно классифицировать это как супружескую измену, если другая сторона отказывается выполнять супружеские обязанности?
Тяжело вздохнув, Арчер отклонился от стола и выпрямился. Затем, усевшись в красное кресло, приготовился ждать появления мадам.
Карета замедлила движение и остановилась. Роуз Марлоу совсем не нужно было смотреть в окно, чтобы понять – она прибыла на место. Страх, который охватывал ее последние шестнадцать часов, словно тяжелый железный панцирь давил на каждый дюйм ее тела, каждый кусочек ее души. Плечи опустились, голова склонилась под его тяжестью. Такое знакомое чувство. Не важно, что она не в первый раз испытывала его. Но сейчас оно казалось еще более тягостным, чем всегда.
Наслаждаясь последними мгновениями одиночества, Роуз закрыла глаза. Отсутствие ритмичного стука копыт и шороха гравия под колесами казалось чуждым ее слуху, она бы предпочла, чтобы кучер продолжил путешествие и вернулся туда, откуда они приехали. Но мало ли чего хотелось ей и чего жаждала ее душа? Она не в силах изменить неизбежное.
Вздох, который вобрал всю тяжесть безысходной ситуации, наполнил темное пространство кареты. Медленно повернув голову, Роуз посмотрела в окно. Маленький задний дворик был прост и лишен элегантности центрального входа. Сумерки уже давно сменились темнотой ночи. Луна висела высоко в ночном небе, ее холодный свет прорывался сквозь серую пелену облаков. И только из двух окон кухни шел теплый желтоватый свет, освещавший темную входную дверь. Плотные шторы закрывали другие окна, надежно скрывая то, что происходило за ними, тем самым обеспечивая конфиденциальность, которую требовали клиенты.
– Всего одна неделя, – сказала она, подбадривая себя, но эти тихие слова прозвучали неубедительно.
Семь ночей. Она делала это и прежде и делала много раз. И сделает это и теперь. Она уже давно превратила размышлять, может ли сделать это. И никогда не задавалась вопросом, хочет ли она этого. Зачем? Пустая трата времени. И каждый раз, когда арендованная карета останавливалась у дверей заведения мадам Рубикон, ей приходилось испытывать свою волю. Способна ли она выдержать очередную неделю, прежде чем снова вернется в свой тихий загородный дом в Бедфорде?!
Карету качнуло, когда кучер устроился на скамейке. Рессоры протестующе скрипнули, напоминая Роуз о ее миссии.
Сентиментальные размышления никогда не приводили к какому-то логическому концу, сколько ни думай, зато счета ее брата Дэшелла так и останутся неоплаченными, а они наверняка выросли со времени ее последнего визита в Лондон.
– В следующую среду? – поинтересовался кучер, когда она вышла из кареты.
– Да, Фрэнк.
Она достала из кармана плаща приготовленные деньги и протянула ему, приподнявшись на цыпочки. Добрый, сильный мужчина, пятидесяти с небольшим лет, Фрэнк Миллер служил у нее кучером уже четыре года и прекрасно знал расписание хозяйки. Он подъезжал к ее дверям ровно в восемь утра каждую последнюю среду месяца и возвращался за ней через неделю, чтобы отвезти домой. На путешествие уходил один день, если не останавливаться где-то посреди пути.
Опустив голову, Фрэнк поправлял кожаные перчатки. Он не сказал ни слова. Не пожелал ей приятно провести вечер. Где-то в глубине души он понимал, что подобные галантности неуместны. Одна из лошадей вскинула голову, нетерпеливо перебирая ногами, но он охладил ее пыл. Пока Роуз шла по короткой тропинке к задней двери, она спиной чувствовала его взгляд.
Она постучала, и дверь немедленно открылась.
На пороге появилась девушка с вьющимися тёмно-русыми волосами, в грязном белом переднике поверх простого коричневого платья.
– Вы опоздали.
Не реагируя на резкую ноту, Роуз вошла в дом.
– После вчерашнего дождя на дорогах творится бог знает что. И ничего с этим не поделаешь. Она не стала упоминать, что лошадь потеряла подкову и какие неприятности им пришлось пережить, меняя лошадей в Лутоне. Служанку не особенно беспокоили испытания, выпавшие на долю Роуз, просто хотелось вылить на кого-то свое неудовольствие.
Прежде чем горничная захлопнула за ней дверь, Роуз услышала звук хлыста и звон колокольчиков, значит, карета тронулась. Фрэнк никогда не уезжал, пока Роуз не войдет в дом, – невысказанная доброта, за которую она была благодарна ему. Уже четыре года, как она совершает эти поездки в Лондон, но все еще испытывает чувство неловкости. Желание оглянуться через плечо со временем ослабло, но не испарилось полностью, несмотря на все утешения мадам.
Девушка не удосужилась взять саквояж Роуз, а Роуз и не ожидала другого. Закрыв дверь, горничная повернулась и, что-то ворча про себя, скрылась в кухне.
Роуз поднялась по узкой лестнице на второй этаж. Дом приветствовал ее звуками веселья, которое, судя по всему, было в разгаре. Стук каблучков по паркету, взрывы смеха подвыпивших гостей. Она остановилась перед дверью и, прежде чем открыть ее, глубоко вздохнула и осторожно выдохнула. Слава Богу, коридор оказался пуст. Мягкие ковры заглушали шаги, пока она приближалась к последней двери справа. Господи, как же хотелось заткнуть уши, чтобы не слышать тихие стоны наслаждения, доносившиеся из комнаты напротив. Звуки напоминали ей о том, что ожидает ее в течение семи ночей.
Но может быть, ей повезет и вместо семи будет шесть ночей? Переложив саквояж в другую руку, она достала из кармана большой медный ключ. Обманываться не стоит – она приехала в Лондон с определенной целью, но не могла лишить себя надежды. Поначалу она встретила новость о задержке в пути недовольной гримасой, но потом, когда десять часов растянулись в шестнадцать, даже обрадовалась отсрочке, пусть и временной.
Где-то щелкнул замок, послышался скрип открываемой двери… Насмешливое напоминание о тщетных надеждах. Пускай стрелка часов перевалила за полночь. Для искателя удовольствий нет ограничений, не важно, день на дворе или ночь. Важно лишь само удовольствие, блаженство, обретенное в освобождении от мучительного желания, и совершенно все равно, кто будет использован для осуществления этой цели.
Вздохнув, она вошла в комнату и закрыла за собой дверь. Пламя пылало в мраморном камине. На столике около маленькой софы горели свечи, отбрасывая блики на кремовую парчу обивки. Джейн, должно быть, убрала комнату и заменила сгоревшие свечи на новые.
Роуз прошла в спальню, примыкавшую к маленькой гостиной. Здесь тоже горели свечи и потрескивали дрова в камине. Ни одной морщинки на шелковом покрывале бронзового цвета, устилавшем большую с четырьмя витыми столбиками кровать, которая занимала центральное место в спальне. Подушки взбиты и аккуратно уложены в изголовье подле резной спинки красного дерева. На комоде и прикроватном столике не было ни пылинки. Любая мелочь в заведении мадам Рубикон имела свою цену. Девушка, убиравшая комнату Роуз, никогда не задумывалась о ее роскоши, хотя сама обитала в крохотной каморке в помещении, отведенном для слуг. А эти великолепные апартаменты, пустовавшие в течение трех недель каждый месяц, не становились от того дешевле, но Роуз уже несколько лет назад поняла, что они стоили этих денег.
Ей потребовалось всего несколько минут, чтобы разобрать багаж. Так как ее городская и загородная жизни никогда не пересекались, она ничего не везла с собой. Простое батистовое платье, похожее на то, в котором она была сейчас, тоже синее, разве что посветлее, подходило для деловых встреч в Лондоне. Ее любимая щетка, деревянная ручка которой отполировалась за годы использования. И миниатюра с портретом Дэшелла, написанная на заказ за несколько месяцев до смерти их отца – напоминание, почему она здесь, которое оказывалось так необходимо в те минуты, когда мужество изменяло ей.
Роуз нежно погладила миниатюру. Сейчас ему восемнадцать, и при его стремлении выглядеть взрослым Дэш едва ли похож на мальчика с копной темных кудрей и мягким круглым личиком, каким он запечатлен на этой миниатюре. Он невероятно вырос за последние пять лет и теперь выше ее. Хотя по-прежнему сохранил мальчишеский блеск в светло-голубых глазах, что сулит ему немало неприятностей на его пути. Прежде чем она уедет из Лондона, ей нужно поговорить с ним относительно Оксфорда. Хотелось бы надеяться, что ее совет не пройдет мимо его ушей.
А если нет, то… Роуз пожала плечами. Все, что она могла сделать, – это обеспечить ему возможность, о которой он так мечтал. Воспользуется ли он ею, это уже другой вопрос.
Маленькая миниатюра с портретом брата была убрана в верхний ящик комода, туда, где лежали тонкие шелковые чулки, носовые платки, отделанные кружевом, и прочие мелочи. Дорожное платье висело на вешалке в углу чулана, куда она поставила и пустой саквояж. Быстрый взгляд подтвердил наличие всех пуговиц на лифе лилового платья, которое привели в порядок во время ее отсутствия. Нетерпеливость клиента обычно обещала короткий вечер, равно как и беспорядок в ее гардеробе. Слава Богу, Джейн умела держать в руках иголку с ниткой.
Рассматривая платье, Роуз подумала, что насыщенный, яркий цвет не соответствует ее настроению. Вместо него она выбрала палевое платье розовато-лилового оттенка. Приглушенных тонов дымчатый шелк, рукава с небольшими буфами, глубокий вырез в форме «каре», который обычно привлекал мужские взгляды и надолго удерживал их. Даже при том, что платье не было украшено лентами или кружевом, оно, несомненно, подходило для шлюхи.
– Которой ты и являешься, – прошептала она.
Морщинка прорезала переносицу. Роуз ненавидела это слово. Такое простое и грубое. Но не могла не знать, в кого превратилась, несмотря на прелестную внешнюю оболочку. Она сама сделала из себя проститутку. Причем совершила это осознанно несколько лет назад. С широко открытыми глазами и предвидя последствия. Жалеть об этом сейчас бесполезное занятие.
Роуз разложила платье на постели, рядом с чулками, корсетом, нижним бельем и изящными туфельками. Первая ночь всегда получалась самой трудной, и если думать о том, через что ей придется пройти до рассвета, то будет еще труднее.
Роуз застегивала ряд крохотных пуговок на лифе платья, когда появилась Джейн. Темные волосы девушки были заплетены в косу и уложены на затылке, несколько завитков обрамляли румяное лицо.
– Она спрашивала о вас. Уже два раза за последние два часа, – сказала Джейн, наливая воду из кувшина в большой фаянсовый таз.
Это значило, что мадам Рубикон уже успела отказать двум клиентам из-за ее отсутствия. Мило. Завтра она, несомненно, услышит об этом инциденте от самой мадам.
Она поморщилась и Джейн, увидев это, добавила:
– Не беспокойтесь. Я приметила несколько весьма респектабельных джентльменов внизу в приемной для гостей. Она вела их туда, когда я поднималась наверх. Ночь не пройдет впустую.
Не на эти заверения надеялась Роуз. Не пройдет и четверти часа, как маленький серебряный колокольчик зазвонит в ее гостиной, сообщая, что у мадам есть для нее клиент. Господи, как она ненавидела этот звук!
– Вам нужна моя помощь? – спросила Джейн.
– Нет, спасибо. Я почти готова.
Несколько взмахов рук, и она вытащила шпильки из волос. Тяжелая волна свободно упала на плечи, распространяя сладкий запах розового мыла, которым Роуз еще утром мыла голову. Она осторожно собрала волосы и закрутила их в свободный узел. Придерживая его одной рукой, повозилась в ящике комода, где посреди лент, шпилек, кружев и серебряных гребней нашла вязаную сеточку для волос и закрепила прическу.
Собрав дорожную одежду Роуз, горничная повернулась к двери.
– Тогда я оставлю вас, приятного вечера.
Приятного? Вот нелепица! Но Роуз заставила себя улыбнуться в ответ на слова девушки. Особое внимание Джейн объяснялось теми деньгами, что Роуз платила ей, поэтому она никогда не слышала грубостей от этой горничной.
Как только Джейн направилась к выходу, плечи Роуз опустились. Стоя здесь, в своей элегантной спальне, в роскошном шелковом платье, она подумала о том, что ей предстоит. И внезапно семь ночей показались ей вечностью. Дни промелькнут быстро, но ночи…
Отчаяние, давно похоронившее все ее девичьи мечты, начало подбираться и к ее сердцу. Она проклинала каждый миг, когда улыбалась мужчине, каждый миг, когда прижималась губами к его губам, обнимала его, понимая, что каждый раз теряет крохотный кусочек своей души. Но был ли у нее другой выбор?
Не было.
Во всяком случае, ничто другое не гарантировало ей необходимый доход. И она никогда не вернется к своей прежней жизни. По крайней мере, зарабатывая необходимые деньги в заведении мадам Рубикон, Роуз не зависела от прихотей клиентов. И не беспокоилась по поводу того, во что ей обойдется какая-то оплошность. Она оставалась здесь по собственной воле. И если кто-то из ее клиентов вздумал бы перейти дозволенные границы, охранники заведения пришли бы ей на помощь.
Так или иначе, но все могло быть хуже. Она могла прозябать в нищете и голодать. Или гнуть спину в каком-нибудь монастыре за нищенскую плату, чтобы хоть как-то поддержать Дэша. А самое главное, если бы она не сумела расплатиться с кредиторами, то могла потерять Пакстон-Мэнор, который: унаследовал Дэшелл.
Вместо этого она оказалась здесь. Зарабатывает за семь ночей больше, чем любая другая женщина получает за месяц. Можно считать, ей повезло.
Роуз вздохнула и горько усмехнулась.
Недолго ей будет сопутствовать это везение, если она продолжит такую жизнь.
Подавив вздох, она расправила несуществующие складочки на платье и приблизилась к столику справа от постели, а затем зашла за трехстворчатую ширму, полупрозрачная ткань которой была расписана красными розами и зелеными листьями. Достала из ящика высокого комода серебряную коробочку, наполненную маленькими ватными шариками величиной с грецкий орех, каждый из которых был закреплен на конце длинной белой нити. Хотя большинство ее клиентов заблаговременно запасались средствами защиты не исключено, что кто-то забудет об осторожности.
Роуз быстрым движением нанесла капельку духов на ложбинку груди и вышла в гостиную. Окинув взглядом комнату, убедилась, что все в порядке. Три хрустальных графинчика на серебряном подносе на буфете за софой. Бренди, виски, портвейн и соответствующие бокалы.
Шторы на окнах плотно задвинуты. Она расшевелила дрова в камине и уселась на софу.
Руки скромно лежат на коленях, плечи расправлены, голова чуть опущена. Глядя прямо перед собой на белую стену, декорированную деревянными панелями, она напряженно ждала звука маленького колокольчика, висевшего под потолком в углу. И старалась не думать о том мужчине, который вскоре войдет через потайную дверь.
Раздался тихий металлический щелчок. Джеймс быстро встал и повернулся к двери. Ему казалось, ожидание длится целую вечность, хотя на самом деле минуло всего девять минут до того, как владелица заведения вошла в кабинет.
– Добрый вечер, сэр. Я всегда рада новым гостям.
Выше среднего роста, одетая в обтягивающее фигуру алое платье… Она показалась ему довольно молодой женщиной… около сорока. Ее светлые волосы, высоко забранные в замысловатую прическу, еще не тронула ceдина, однако вокруг рта уже собрались предательские морщинки.
Арчер взял протянутую руку в свою и склонился над пальцами, унизанными сверкающими кольцами.
– Добрый вечер.
– Пожалуйста, присядьте. – Легким движением руки мадам Рубикон указала на кресло. – Что вы предпочитаете, бренди или виски?
– Ни то ни другое, благодарю вас, – сказал он, опускаясь в кресло.
Пройдя за письменный стол, мадам уселась на стул и с легкой улыбкой положила руки на столешницу.
– Что я могу сделать для вас сегодня?
Никаких любезностей. Никаких разговоров о погоде. Она сразу же перешла к делу. От него не ускользнуло и то, что мадам не поинтересовалась его именем. Только тем, чего он хочет. Джеймс поднял подбородок и посмотрел прямо в ее сильно подведенные глаза.
– О, я бы хотел… познакомиться с женщиной.
– Что ж, тогда вы пришли в нужное место. Какой тип женщин вы предпочитаете?
«Женщину, у которой нет ни одной аристократической косточки в теле», – хотел ответить он… но стойло ли это говорить? И так ясно, что заведение не имеет настоящих леди в своем распоряжении. Однако, прежде чем слова соскочили с языка, Джеймс еще раз задумался. Ведь если он собирается определенным образом провести наступивший вечер и выложить за это значительную сумму, то ему стоит проявить осмотрительность.
– Предпочитаю шатенку… И не слишком худую.
Хотя то, чего он действительно хотел, – это доброта. И женщина, которая не станет требовать ничего в ответ, кроме его присутствия. Но если он скажет это мадам, то, наверное, покажется ей безумцем…
Пару минут мадам обдумывала его ответ. Тем временем ее глаза скользили по его фигуре. Задержались на его руках, и Джеймс постарался не слишком сильно сжимать ручки кресла.
– У вас есть какие-то особые предпочтения?
Джеймс нахмурился, ее вопрос поставил его в тупик.
Разве он только что не сказал ей, чего хочет? Но то, как она подчеркнула слово «особые», заставило его подозревать, будто она спрашивает о чем-то конкретном.
– О каких предпочтениях вы говорите?
– В этом доме много красивых женщин, некоторые более искусны в… определенных аспектах, чем другие. Ваши подсказки помогут мне сузить выбор и предложить то, что подходит вам больше всего.
Хотя мадам облекла свои слова в вежливую форму, у него сложилось впечатление, что она пытается выяснить, не относится ли он к разряду извращенцев, которые в общении с проституткой ищут недозволенных способов удовлетворения, способных утолить их похотливые желания. Впрочем, неудивительно… видимо, горничная рассказала ей, что он вошел через заднюю дверь.
– Нет, у меня нет никаких особых предпочтений.
Мадам подняла голову. Она была так осторожна в вопросах, словно они обсуждали постройку нового корабля. И по ее манере общения он не мог решить, приятно ли ему это или еще больше сбивает с толку. Все это казалось слишком… личным.
– Есть какие-то финансовые ограничения, которых я должна придерживаться? – снова спросила она.
– Что, простите?
– Состояние вашего кошелька.
Арчер покачал головой. Если расценки мадам окажутся столь высоки, что у него не хватит наличных, тогда он просто выпишет чек. Сумма не имела значения, если он проведет время с женщиной, губы которой не будут складываться в презрительную гримасу при взгляде на него.
– Нет. Никаких ограничений.
В ее взгляде промелькнули жадные искорки. Лицо расплылось в довольной улыбке.
– У меня есть то, что вы хотите. Именно такая женщина. Сложена как богиня. Страстная, чувственная, она создана для ласк мужчин. Кроме красоты, еще и обладает определенными навыками в искусстве наслаждения. Она сведет вас с ума, и не один раз. С такой красотой и талантом можно ожидать… испорченную натуру.
О нет, только не она. Она редкое исключение. В ней соединяются и утонченные манеры, и добрая душа. То есть она вне конкуренции.
Красивая, страстная и добрая? Джеймс сильно сомневался, что такая женщина вообще существует.
Его недоверие, видимо, отобразилось на лице, поэтому она добавила:
– Ома украшение моего заведения. Превосходит всех остальных. Настолько хороша, что ей не нужно выходить к гостям вместе с другими девушками. В тот момент, когда вы увидите ее, вы поймете, почему джентльмены готовы платить любые деньги, лишь бы добиться ее компании.
Мадам Рубикон вытащила лист бумаги из ящика стола. Быстрый росчерк пера, и она подвинула бумагу к нему.
– Это все, чтобы она была вашей – и только вашей!– в этот вечер.
Джеймс взял бумагу. Он ожидал увидеть высокую цену, но такую?! Это было куда больше, чем цена, которая заставила бы его задуматься… Он не привык тратить такие деньги на себя, хотя и мог позволить себе это. Но вместе с тем он понимал, что назад пути нет.
…И добрая душа.
Сомнения испарились. Подвинувшись в кресле, Арчер засунул руку в карман. Как он помнил по своему предыдущему визиту в заведение, мадам берет деньги вперед, еще до того как клиента обслужат. Воистину интереснейший представитель женского пола!
Джеймс отсчитал деньги и положил перед ней на стол.
Не проверяя сумму, мадам Рубикон бросила пачку в ящик стола.
– Заверяю вас, вы не будете разочарованы. А теперь пойдемте со мной.
Она потянула колокольчик за шнур, затем пересекла комнату и подошла к белой стене. Одно касание руки, и дверь, спрятанная в стене, бесшумно открылась. Коридор был настолько узкий, что едва мог вместить его широкие плечи. Подсвечник, который мадам взяла с высокой консоли около двери, освещал стены, рождая причудливую игру света и теней. А замкнутое пространство усиливало звук. Ее шелковые юбки шуршали при каждом шаге.
Остановившись перед дверью, она повернулась к нему.
– Я могу узнать ваше имя? – спросила она, понизив голос.
Арчер колебался.
– Скрытность – вполне понятное желание. – Подобие улыбки тронуло ее губы. – Но процедура знакомства намного проще, если известно имя. Вы согласны?
Он прикусил губу.
– Джеймс.
– Вы не хотите взглянуть на нее до того, как я представлю вас?
Мадам протянула руку к двери и отодвинула в сторону деревянный кружочек. Нетерпеливое ожидание охватило его. Пульс ускорился. Прижавшись к глазку, он тут же увидел ее.
И в тот же миг его сердце застучало с удвоенной силой. Мадам не преувеличивала.
Она сидела на кремовой софе в четырех шагах от него, в маленькой, элегантной гостиной. Ее густые, блестящие, словно шелк, волосы цвета ночи были забраны в свободный узел на шее, несколько вьющихся прядей подчеркивали изящные линии шеи. Полные розовые губы, нежная, фарфоровой белизны кожа, высокая грудь, затянутая в лиф с глубоким вырезом…
Он сжал пальцы. Желание прикоснуться было таким сильным, что почти ошеломило его.
– Ее зовут Роуз, – раздался шепот около его уха. – Вы довольны?
Джеймс мог лишь кивнуть. «К таким розовым губам и нежной коже это имя подходит как нельзя кстати, – подумал он. – Если, конечно, это ее настоящее имя».
И несмотря на ее красоту и молодость, тело богини, она была окружена аурой… доступности. В ней не было ни капли высокомерия. Нет, это не холодное элегантное существо, смотрящее на других с презрительной гримасой.
Легким движение руки Роуз поправила юбки дымчато-лилового платья. Казалось, будто она смотрит в пустоту. Прямые плечи чуть поникли, намек на… печаль мгновенно пробежал по ее лицу, настолько быстро, что он подумал, не показалось ли ему это?
