Текст книги "Королева ночи"
Автор книги: Эванджелина Коллинз
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 19 страниц)
Он уронил голову ей на шею, прерывая поцелуй.
– О Боже, Роуз… Да! Прикоснись ко мне…
Грубое, неприкрытое желание в его мольбе превратилось в глубокий стон, когда она обхватила пальцами его мощный жезл, стараясь высвободить его из плена брюк. Дрожь сотрясала его тело. Его горячие губы касались пульсирующей жилки на ее шее, дневная щетина дразнила нежную кожу, его бедра нетерпеливо подгоняли ее, пока она изучала каждый дюйм его мужского достоинства. Она задрожала, представив, как он войдет в нее. Возьмет ее. Будет обладать ею. Сделает ее своей.
Страсть все сильнее охватывала обоих, поднимаясь до запредельного уровня. Его рука лежала между ее ног, пальцы ласкали влажные лепестки, приближая оргазм. Затем с протяжным стоном он приподнялся, нависая над ней, и теперь его руки упирались в ее плечи. Юбки, поднятые до талии, открывали ее наготу, она обхватила его бедра ногами, приглашая и отдаваясь. Оставив его жезл, она обняла его руками пониже спины, скользнула под ремень брюк и теперь сжимала его крепкие, мускулистые ягодицы.
Он снова завладел ее губами, и она ответила на его поцелуй, все больше и больше подпадая под магнетизм его обаяния. Единственная мысль, которая занимала ее сейчас, – это отдаться ему полностью… Но когда тупая головка его члена уперлась в ее плоть, другая мысль пронзила ее.
Она увернулась от поцелуя, отталкивая его. Приподнявшись над ней, он сразу остановился. Она задыхалась, безуспешно стараясь восстановить дыхание. Каждая клеточка ее тела пульсировала от желания. Она хотела его отчаянно… не считаясь ни с чем. Хотела быть с ним здесь и сейчас, под луной, висевшей высоко в темном небе, слыша мягкое журчание Серпентайна, окружавшее их. Но трезвая мысль ударила в голову. Риск слишком велик.
– Прости, Джеймс. Мы не можем…
– Что?
Даже в темноте она видела растерянность на его лице.
– Не здесь по крайней мере. Я хочу тебя. – Она гладила его щеку, заставляя поверить ей. – Хочу! Отчаянно! Но до того как мы вышли из дома, я не позаботилась о…
Ее щеки вспыхнули не только от желания. От смущения. Почему ей так трудно объяснить это ему?
– Прости. Я должна была знать, что ты захочешь…
Почему это не пришло ей в голову там? Она должна была предвидеть подобный ход событий. Ясно, что он не хотел заниматься этим в ее спальне, и после прошлой ночи прийти сюда было вполне логично. Ей следовало знать, что он захочет быть с ней на своих условиях. Но она была так поглощена его неожиданным предложением отправиться на прогулку, что не подумала извиниться и на какой-то момент исчезнуть за ширмой, чтобы обезопасить себя ватным тампоном, прежде чем они уйдут из дома. И Роуз очень сомневалась, что у него в кармане есть презерватив. Если бы был, тогда бы он воспользовался им, и она не оказалась бы сейчас в таком неловком положении.
– Мы можем вернуться назад, если… Или я могу…
Она опустила руку с его плеча.
Он резко покачал головой, схватив ее руку, прежде чем она коснулась раскрытой ширинки его брюк.
– Ты говоришь о мерах предосторожности?
– Да, – ответила она, смирившись с требованием.
Такой мужчина, как Джеймс, должен быть с женщиной, которая любит его, которая воспользуется возможностью родить ему сына. А не с такой, как она.
– Я не хочу возвращаться в тот дом. Я хочу быть с тобой здесь, подальше от Керзон-стрит. – Он помолчал. – Ты доверяешь мне?
Она открыла рот, но не смогла произнести ни слова. Не так уж трудно было сказать, «да». Но Роуз сдержалась. Годы научили ее, что доверие не дается так уж легко.
– Я сумею остановиться… Даю слово. – Его дыхание овеяло ее щеку. – Если ты согласилась пойти со мной сюда, значит, ты доверяешь мне. Доверься мне и в этом. Прошу, пожалуйста!
Это был риск, на который она никогда бы не пошла. И никакая причина не заставила бы ее изменить решение. Но… с ним это не было риском. Ее взгляд прошелся по его лицу. Сильное, неприкрытое желание в соединении с уверенностью. Он не требовал. Он просил. Роуз знала в глубине души, что он не потребует от нее чего-то, что она не хотела бы дать. Если она откажет ему, он не станет давить на нее, а просто подчинится ее желанию. Джентльмен до мозга костей.
Ее ресницы дрогнули, и она кивнула.
– Спасибо.
Слова окружили ее, больше похожие на дыхание, чем на звук. И пришло облегчение, ясное, как ночное небо.
Его рот нашел ее губы, и страсть зажглась, обволакивая ее снова. Она выгнулась, прижимаясь к нему, желая его, отдавая ему каждый дюйм своего тела…
Медленно, очень медленно Джеймс продвигался вперед, стараясь доставить ей максимум удовольствия. Войдя полностью, он остановился. Дрожь пронзила его сильное тело.
– Роуз, ты… само совершенство.
От благоговейного трепета в его голосе дыхание остановилось у нее в груди. И он скользнул в ее глубину.
Его рот был на ее губах, на ее щеке, шее, самые красивые слова касались ее слуха, пока он ласкал ее медленным, целенаправленным проникновением. Никогда и жизни она не ощущала столь сильного удовольствия, хотя и чувствовала то усилие, которое он применял, чтобы сдержать себя. Оно чувствовалось и в его напряженных бицепсах под ее ладонями, и в хрипах и стонах, исходивших из его груди.
Роуз приникла к нему, утопая в бурном потоке чувственности и желая лишь одного – чтобы это никогда не кончалось. Ремень его брюк терся о нежную кожу ее бедер. Льняная рубашка стала влажной от прикосновений к ней, его движения становились все быстрее в соответствии с растущим желанием внутри ее. Он немного подвинулся, изменив угол своих движений, и теперь каждый раз, прежде чем погрузиться в ее глубину, он задевал чувствительный бутон. И так снова и снова, пока оргазм не накрыл ее, поднимая на волнах головокружительного удовольствия, обрушившегося на нее с сокрушительной силой. Ее высокий крик утонул в глубине его приоткрытого рта.
Ее тело все еще содрогалось от наслаждения, когда он внезапно остановился и, вынырнув из нее, перевернулся на спину. Беспрецедентное желание удержать его, не отпустить… Но она отбросила его и вместо того, чтобы испить его стон завершения, ощутила дрожь, бьющую его тело.
Он повернулся и теперь лежал на траве рядом с ней. Его частое дыхание, резкое и прерывистое, нарушало тишину ночи. Он нашел ее руку и потянул к себе.
– Иди сюда.
Роуз послушалась и теперь лежала на нем. Ее ноги раскинулись на его ногах, щека прижималась к его груди. Сильные руки обхватили ее, привлекая ближе. Она прикрыла глаза, чувствуя, как упоительная, томная нега обволакивает ее.
Ритм его дыхания постепенно замедлялся, пока не пришел в норму. Она чувствовала, как его губы касаются ее волос.
– Мне нужно проводить тебя домой. Не хорошо удерживать тебя здесь.
– Конечно, – согласилась она, но не двинулась с места, не желая покидать его, хотя и понимала, что Джеймс прав.
Она не могла оставаться с ним навсегда. Только одна ночь.
Роуз неохотно встала на колени рядом с ним, провела рукой по растрепанным волосам, пытаясь хоть как-то привести их в порядок. Поднявшись, Джеймс занялся своей одеждой: быстро натянул брюки, заправил рубашку, застегнул ремень, а затем пуговицы жилета. Она подала ему сюртук, и он надел его. Помог ей подняться на ноги, нагнувшись, потянулся за ее плащом, встряхнул его и набросил ей на плечи. Она улыбнулась, наблюдая, как его крупные руки никак не могут справиться с застежкой плаща.
– Повернись. – Заметив его нахмуренные брови, она пояснила: – Твой сюртук. Сомневаюсь, что ты хочешь принести домой травинки.
Роуз отряхнула сюртук на его спине, убирая малейшие напоминания об этой ночи. Сделав паузу, быстро помассировала его плечи и получила мягкое урчание, почти мяуканье в ответ. Затем, держась за руки, они вышли на берег озера и в полном молчании двинулись по тропинке к выходу из парка.
Они добрались до заднего дворика заведения мадам Рубикон быстрее, чем хотела бы Роуз. Она остановилась темноте, подальше от света, падавшего из окна кухни.
– Я увижу тебя снова? – проговорила она и тут же захотела взять слова обратно.
Зачем она так рискует? Что, если он скажет «нет»? Собравшись с силами в ожидании неизбежного отказа или неопределенного, уклончивого ответа, она отвернулась к двери.
– Да, если ты хочешь этого.
Она снова подняла на него глаза.
– Правда?
– Ты хочешь, чтобы я вернулся?
– Да, пожалуйста.
О Боже, опять она говорит как отчаянная, влюбленная девчонка.
– Тогда я приду. Завтра.
Все, что она могла сделать, – это не ответить на его прикосновение, когда он потянулся, чтобы заправить завиток за ее ухо.
– Я обещаю.
– Я не буду возражать, если ты оставишь свой письменный стол раньше, чем обычно.
Он кивнул:
– Это не такая уж невыполнимая просьба. Спокойной ночи, Роуз. – Наклонившись, он взял ее руку и поднес к губам. – До завтра.
Глава 7
Проскользнув в узкую дверь кареты, Джеймс занял место на скамье, обитой черной кожей. Проделав это с осторожностью, чтобы, не дай Бог, не задеть ногами юбки дорогого платья Амелии из шелка цвета слоновой кости. Честно говоря, он удивился, когда она выбрала место напротив него. Обычно она старалась сохранять дистанцию насколько возможно, словно его близость позорила ее.
Дверца захлопнулась. Лакей занял место рядом с кучером, и карета, тихо позванивая упряжью, двинулась вперед, оставляя позади толпы людей, а также несметное количество карет, выстроившихся перед зданием театра «Друри-Лейн».
– Представление было очень милое, не правда ли, Джеймс?
– Да, вполне.
Он согласно кивнул.
Набросив легкую голубую шаль на плечи, Ребекка повернулась к Амелии, сидевшей рядом, и завела по разговор о прошедшем вечере. Открытость и искренняя радость на ее лице контрастировали с капризной, холодной элегантностью Амелии. Свет от маленькой медной лампы, висевшей на стене кареты, высвечивал золотые блики в каштановых волосах Ребекки, собранных в узел на затылке. Трудно представить, насколько две женщины могут отличаться друг от друга, но его младшая сестра обожала Амелию. Джеймсу оставалось только надеяться, что выход в свет не превратит г Ребекку в двойника его жены.
Как он и предполагал, усилия Ребекки переубедить отца увенчались успехом. Впрочем, Джеймс не сомневался в исходе дела. Это был всего лишь вопрос времени, прежде чем она появилась на его пороге с чемоданном, в котором лежали туалеты для предстоящего сезона. Хотя он немного удивился, когда получил записку, где она сообщала о своем приезде. Все его мысли принадлежали одной Роуз, ни о чем другом он думать не мог, тупо глядя на бумаги, лежавшие перед ним на столе. Пока Джеймс ждал визита сестры, напоминание о начале сезона резко вернуло его к реалиям жизни. И надежда на то, что у него впереди несколько свободных вечеров, испарилась вместе с ее последней запиской.
«…и Амелия обещала провести вечер в театре, чтобы отпраздновать мой приезд в Лондон».
И этот вечер подразумевал и его присутствие. У него была ложа в театре «Друри-Лейн». Скорее, она имела большее отношение к Амелии, чем к нему, но в прошлом он несколько раз брал туда Ребекку. Джеймс знал, что она обожает эти выходы. Она была одной из тех, кто следит за происходящим на сцене, а не приходит в театр показать себя и таращить глаза на соседние ложи. И он с удивлением должен был признаться, что шокирован участием Амелии в жизни сестры, то есть тем, что она помнила любовь Ребекки к театру. Оказывается, она способна думать о ком-то другом, кроме себя.
Разрываясь между желанием увидеть сестру и необходимостью провести несколько часов в обществе Амелии, он вышел из офиса задолго до захода солнца. Не то чтобы он не планировал уйти раньше, но все же не так рано. Он дал слово Роуз. Слово, которое должен сдержать, хотя еще не было восьми часов. После посещения театра он проводит сестру и Амелию домой, возьмет деньги, которые оставил в ящике комода около кровати, и затем отправится на Керзон-стрит. К Роуз.
Выглянув из окна кареты, он опустил руку в карман, поглаживая кончиками пальцев сеточку для волос. Вечернее небо служило прекрасным фоном для зданий, мимо которых они проезжали. Когда они Въехали в район Мейфэра, дома выстроились в аккуратный ряд, чередуясь с ухоженными скверами. Они миновали Ганновер-сквер и затем повернули на Дэвис-стрит.
Направо?
Он быстро взглянул на Амелию.
– Но это не дорога домой…
Прямая линия ее плеч напряглась. Она отвернулась от Ребекки. На ее лице сохранилось выражение радушия, именно такое, какое он видел, когда они куда-то выходили вместе, и то, которое могло обмануть его сестру, но только не его. Светло-голубые глаза были полностью лишены тепла.
– Конечно, нет! Мы приглашены на ужин к лорду и леди Марксон.
Она говорила так, как будто он должен был помнить расписание светских мероприятий. Джеймс не комментировал те приглашения, что она получала, и не знал, какое из них принято. Честно говоря, он никогда не уделял этим вопросам внимание. Строгий черный костюм подходил для любого мероприятия, поэтому не обязательно было знать, куда именно они направляются:
– Но Ребекка только сегодня приехала. Театр я могу донять, но ей нужно пораньше лечь спать.
Сомерсет находился довольно далеко от Лондона. Учитывая дорожные условия и время ее отъезда, Ребекка находилась в пути, начиная с четверга, чтобы прибыть на место в субботу днем. Черт, она, похоже, убедила отца позволить ей выехать в Лондон до того, как он получил ее письмо с просьбой о помощи.
– Нет, нет, я совсем не устала, Джеймс. Путешествие было достаточно легким. Все, что мне приходилось делать, – это сидеть в компании Бесс. – Горничная Бесс и еще двое слуг сопровождали ее во время путешествия, гарантируя безопасность на дороге и остановках в маленьких придорожных гостиницах. – И потом это всего лишь поздний ужин. Пара дюжин гостей, не больше.
Разумеется, Ребекка больше, чем он, знала о планах Амелии на этот вечер. Конечно, они обсуждали это днем, а потом еще полчаса, пока он был занят мыслями о своих собственных планах. Мягкое журчание женских голосов не мешало ему думать о Роуз.
– Ужин у лорда и леди Марксон идеален для первого появления Ребекки в обществе.
Он должен признать способности Амелии. Ей удалось обратиться к нему без обычной презрительной гримасы. Из нее могла получиться отличная актриса.
– Маленький интимный прием до того, как начнется сезон. И там будет несколько очень влиятельных и холостых джентльменов, и среди них лорд Брэкли.
Брэкли? Но он почти вдвое старше Ребекки. Он его знал только по тому, что джентльмен посетил их ложу в одно из представлений. Джеймс не обратил бы на него особого внимания, если бы не его повышенный интерес к Ребекке. Но, несмотря на возраст, Брэкли был граф и не женат, то есть по всем параметрам подходил их отцу, мечтавшему выдать Ребекку за титулованного лорда.
Когда-то именно из-за этого Джеймс, подчинившись желанию отца, позволил связать себя с Амелией. Она обладала нужными связями и была в курсе всех интриг светского общества. Она знала, кто подходящий жених, а кто нет, и могла дать всем им полную характеристику. Теперь, когда Ребекку соединяли с Амелией родственные узы, и та согласилась выступать в роли покровительницы, все, что требовалось Ребекке, желавшей выйти замуж, – это хорошее приданое от отца, дабы стереть клеймо торговца и получить доступ в высшее общество.
Сестра стала славной копией своей красавицы матери, которую они потеряли в детстве. Любой мужчина, женившись на ней, мог считать себя счастливчиком. Но только не в аристократической среде. Что значишь ты сам по сравнению с благородным происхождением и счетом в банке?
Ребекка потянулась вперед, сжав руки на коленях.
– Пожалуйста, Джеймс. Я так хочу присутствовать на этом ужине.
Что он мог ответить, видя такое волнение на ее милом личике? Ребекка ждала этого долгие годы. Могли он отказать ей в первом выходе в свет из-за своих планов на вечер? Не то чтобы его мнение что-то значило, нет… Он чувствовал на себе взгляд Амелии, полный раздражения из-за того, что посмел подвергнуть вопрос обсуждению. Она сама составляла их светский календарь, а ему всего лишь следовало сопровождать их в качестве эскорта. Хотя сезон еще официально не был открыт, но…
Улыбка ожидания осветила лицо Ребекки. Он обожал ее, правда, обожал. И только; ее присутствие скрашивало мысль о необходимости скучать на светском мероприятии. Хотя он предпочел бы провести с ней время вдали от всей этой суеты.
– Конечно, Ребекка, мы поедем к Марксонам, раз ты так хочешь.
Опять задержка, но когда он опустил руку в карман и сжал сеточку… он успокоился, зная, что после обязательно увидит Роуз.
В чулках, нижнем белье и корсете Роуз выбирала платье в шкафу. Ее волосы, почти высохшие после ванны, лежали на плечах. Слуги уже унесли фаянсовую ванну, но воздух все еще был наполнен ароматом роз.
Она принимала ванну в своей спальне. Разумеется, это непозволительная роскошь, но она не могла отказаться. Пламя в камине согревало комнату, пока она лежала в воде, сгорая от нетерпения в ожидании предстоящей ночи. Снова быть с Джеймсом.
Приготовления к вечеру всегда сопровождалось чувством тревоги. Но только не сегодня.
Стоя перед открытым гардеробом, она потянула за юбку розовато-лиловое платье, не надеть ли его? Нет, Джеймс уже видел ее в нем. Тогда фиолетовое? Ее рот скривился. Кончики пальцев прошлись по воздушному муслину, мягкому серому бархату, синему шелку.
«Я предпочитаю голубой». Голос Джеймса всплыл в ее сознании.
И улыбка тронула губы. Она сняла с вешалки темно-синее платье и держала его на вытянутой руке, придирчиво разглядывая. Простое, без лишних украшений, глубокий вырез привлекал внимание к ее груди, а не к самому платью.
Прекрасно. Но ей потребуется помощь Джейн. Это единственное платье в ее гардеробе с застежкой на спине. Без горничной это самый неудобный фасон.
Не всем джентльменам придется по душе роль горничной. Но модистка возражала: сделай она застежку спереди, и пуговицы вошли бы в диссонанс с сердцеобразным вырезом на груди. И Роуз не оставалось ничего другого, как согласиться.
Не в состоянии ждать появления Джейн, Роуз надела платье и попыталась одной рукой соединить половинки на спине, изучая свое отражение в зеркале. Темный цвет платья сливался с цветом ее волос, придавая коже нежный оттенок слоновой кости. Она избегала черного цвета, он лишал ее всех красок. А вот темно-синий прекрасно контрастировал с цветом ее лица.
Вскоре она услышала легкий стук в дверь. Джейн быстро застегнула мелкие, обтянутые тканью пуговицы на спине.
– Что-то еще?
– Нет, пока ничего не нужно, попозже принесите кофе. Без сливок и сахара.
Она закрыла дверь за Джейн и прошла в спальню. Какие туфли надеть? Синие, конечно, больше всего подходят к платью. Она приподняла подол, всунула ноги в туфли. И задумалась, потому что белые чулки казались не слишком удачным выбором. Подняв подол до колена, она вытянула ногу… Нет, черные тоже не подойдут. Это выглядело бы так, будто бы она хотела найти что-то подходящее к синему и не получилось. Как же она не сообразила купить синие чулки, когда приобретала это платье? Наверное, завтра она ангажирует Тимоти для поездки на Бонд-стрит. Если Джеймсу понравится платье, как она и ожидала, тогда у нее еще будет возможность надеть этот наряд для него.
И пока лучше оставить белые. В любом случае шелк настолько тонкий, что сливается с цветом кожи.
Расчесав волосы, которые наконец-то высохли после ванны. Роуз открыла верхний ящик комода и вытащила металлическую коробку, полную шпилек, лент, ища…
Она прикрыла глаза, вспоминая, как ее волосы упасли на спину, и представляя милую улыбку Джеймса. Может, он забыл вернуть ей сеточку для волос… или оставил ее на память?
Ее женское «я» хотело верить в последнее, а именно, что Джеймс специально сохранил эту вещицу, которая напоминает ему о ней. Какой вздор! Практичный взрослый мужчина не способен на подобную глупость. Хотя…
Улыбаясь, Роуз нашла несколько серебряных шпилек и, закрутив волосы в свободный узел, заколола его.
Глядя в зеркало, высвободила несколько прядей, накрутила их на палец, и теперь, свободно вьющиеся, они обрамляли ее лицо.
Она не стала пользоваться духами, поскольку ее тело еще хранило легкий аромат розовой воды, добавленной в ванну. И не стала проверять все ли готово в спальне, но погасила свечи, прежде чем выйти осмотреть гостиную. Огонь в камине горел по-прежнему, но она отодвинула экран и пошевелила дрова.
Затем села на софу, сложила руки на коленях и стала ждать, впервые не страшась того момента, когда зазвонит серебряный колокольчик.
От раздражения и нетерпения нервы Джеймса натянулись до предела. Господи, как он ненавидел подобные вечера! Сидеть за столом, не имея возможности спрятаться в комнате для карт. В окружении людей, с которыми он не собирался знакомиться. Только сияющее личико Ребекки напротив него удерживало его от того, чтобы выругаться.
Две дюжины? Да тут собралось больше чем три десятка гостей! Они сидели за длинным столом в большой столовой особняка Марксонов. Свет серебряных канделябров отражался в хрустальных бокалах, стоявших перед каждым гостем. Накрахмаленная белоснежная скатерть, тяжелые серебряные приборы, прелестный тончайший фарфор. Тщательно продуманный и заранее спланированный ужин.
Его место за столом было выбрано хозяйкой. Пожилая матрона слева от него, которая, слава Богу, проявляла больше интереса к своему рыбному филе, чем к нему, и Брэкли – справа. Во время первого блюда он старался вовлечь Джеймса в разговор, но потерпел фиаско. По другую сторону стола, через несколько гостей от Ребекки и ближе к важному хозяину, занимавшему место во главе стола, сидела Амелия. Если бы один из канделябров стоял чуть левее, тогда он мог бы скрыть ее от него. И тогда ему не пришлось бы испытывать раздражение всякий раз, когда Амелия поднимала глаза на лорда Альберта Лэнгходма, отвечая на каждое его слово высоким фальшивым смехом.
По крайней мере теперь он осознал истинную причину, побудившую ее принять приглашение Марксонов. Это не имело ничего общего с желанием представить Ребекку перспективным холостякам, зато давало возможность пофлиртовать с любовником на глазах у мужа.
Джеймс отклонился на спинку стула, давая возможность слуге убрать его тарелку и поставить новую. На этот раз на ней были тонкие ломтики ростбифа. Кто, черт побери, решил, что ужин должен состоять из восьми блюд? Это же совершенно невозможно! Целая армия не справится с таким количеством еды.
Оглянувшись через плечо, он взглянул на высокие часы в углу столовой. С каждой минутой его беспокойство росло все больше и больше. Ему потребовалось все его самообладание, чтобы не ерзать на стуле. Если они уйдут сейчас и на улицах не возникнет заторов, тогда он доставит Амелию и Ребекку домой, наймет карету и помчится к Роуз. И успеет прибыть на Керзон-стрит до полуночи. Он дал Роуз слово, что приедет пораньше. С трудом завоевал ее доверие, и черт побери эту Амелию, если он потеряет его.
Роуз упорно смотрела на маленький серебряный колокольчик под потолком.
– Позвони, пожалуйста. Позвони… – шептала она голосом, севшим от отчаяния.
Но ее мольба оставалась без ответа. Ожидание было мучительным. Ее нутро завязалось в тугой узел, безнадежность, словно грозовые тучи, нависла над головой. Она пыталась отогнать ее, но безуспешно. Отчаяние становилось все сильнее, а минута сменяла минуту…
Не в состоянии усидеть на одном месте, она снова встала и пошевелила дрова в камине. Поправила платье и прошла в спальню. Со второй попытки ей удалось зажечь свечу и посмотреть на маленькие фарфоровые часы на комоде.
Полночь.
Даже позже, чем она думала.
Ее сердце упало. В изумлении она вернулась к софе. Опустив голову, сжала руки, пытаясь унять дрожь. Джеймс не пришел.
Роуз прикусила нижнюю губу, крепко зажмурила глаза. Все возможные объяснения истощились перед лицом реальности. Джеймс получил то, что хотел, и его интерес иссяк. Нет никакой причины, которая бы заставила его вернуться. Его обещание – такие же пустые слова, какие ей уже приходилось слышать прежде от других мужчин.
«Роуз, даю тебе слово, что я никогда больше не предам тебя». Голос лорда Уитли, сладкий от фальшивого раскаяния, всплыл в ее памяти.
«О нет, моя дорогая, у меня нет жены». Оказывается, как просто для лорда Билтмора отказаться от милой, юной леди Билтмор!
А клятвы отца, что Дэш никогда не будет ни в чем испытывать недостатка, оказались пустыми словами. Если что и осталось после него, так это долги, и ей потребовались годы, чтобы исправить положение.
Боже, да она просто дура! Доверчивая глупышка, поверившая, будто бы Джеймс не похож на других. И что он действительно заинтересовался ею. Господи, порядочный мужчина не станет и думать о шлюхе.
Зачем она позволила этим отношениям развиваться? Ей следовало сразу же прекратить их, чего бы это ни стоило. Все равно это бы кончилось так, как сейчас, и она осталась бы один на один со своим одиночеством. Но ее сердце было не в состоянии отказаться от него. Отказаться от того, от чего она отказывалась все эти годы.
Он, наверное, сейчас у себя в офисе, и все мысли о ней улетучились из его головы вместе с семенем, которое он выпустил на траву парка. Или, еще хуже, он проводит время со своей женой, счастливой женщиной, которая носит его имя и владеет правом называть его своим.
То, чего Роуз не имеет и никогда не будет иметь.
Ее прерывистое дыхание отдавалось эхом в мучительной тишине комнаты, желание было таким сильным, что мешало дышать. Затем из-за двери гостиной послышались приглушенные голоса. Рокотание мужского голоса и женский смех в ответ.
Она вскинула голову, ее глаза снова остановились на колокольчике. То, что он не позвонил в условленное время, давило на нее.
Уже поздно. Рубикон сейчас пройдет в комнату для гостей, расхваливая ее достоинства, и в первую очередь искусство и красоту. Клиенты, которые прибывают в заведение с намерением купить ее на ночь, не преминут использовать эту возможность. И тогда дверь откроется для другого мужчины. В те ночи, когда ожидаемый клиент не является до полуночи, мадам сама определяет того, кто заменит его.
Этот колокольчик скоро зазвонит. С одной стороны, ее измученное сердце замирало от надежды, что это будет он. Ей так отчаянно хотелось верить, что он сдержит слово даже перед той, что не заслуживала уважения, но с другой стороны, опыт подсказывал ей, что он и больше никогда не войдет в эту дверь.
Она поднялась на ноги и потянула шнур. Чувствуя, как платье хлестнуло ее по ногам, потому что она слишком резко встала, ждала, когда откроется дверь гостиной.
И отперла дверь на двойной стук.
Вид подноса с двумя чашками и кофейником с кофе, словно копьем пронзил ее грудь. Тяжело вздохнув, она качала головой; и Джейн отодвинула поднос в сторону.
– Пожалуйста, передайте Рубикон, что мне нездоровится, – сказала Роуз, делая все, чтобы голос звучал как обычно.
Когда дверь снова закрылась, она попыталась расистегнуть платье на спине. Но ее пальцы слишком сильно дрожали, чтобы справиться с мелкими пуговицами. От отчаяния, что никак не может снять платье, она рванула что было силы.
Пуговицы посыпались на пол. Она высвободила руки из рукавов и спустила платье вниз. Подняла его и, пройдя в спальню, бросила в пустую корзину. Масса синего шелка прикрыла корзину и вспенилась по бокам.
Оставшись в белье и чулках, Роуз опустилась на колени. Плечи поникли. Зарывшись лицом в ладони, она посильнее прижала их, пытаясь сдержать слезы. Но и это ей не удалось.
– К сожалению, она не может обслужить вас сегодня. Могу ли я предложить…
– Вы сказали, не может… Но почему?
– Именно так. Сегодня Роуз не может быть с вами, – ответила мадам.
Ее руки лежали на столе, плечи распрямились. Слова Рубикон звучали так холодно и так сдержанно, в то время как шок и стыд бурлили в нем, смешиваясь с разочарованием.
– И все же почему?
– Уже поздно, сэр. Красивые женщины не должны пребывать в одиночестве. Разве вам не приходило в голову, что другие джентльмены не допустят, чтобы такая женщина, как она, провела вечер одна?
Так она занята с другим мужчиной? В этот момент? Горячее и мгновенное чувство ревности поднялось из глубин его души и схватило за горло смертельной хваткой. Странно, подобные эмоции ему совершенно не свойственны. Ревновать к другому мужчине. Ночи Роуз принадлежали разным мужчинам, тем, кто делил с ней постель. Джеймс прекрасно знал это. И он еще пустился в дискуссию с мадам! Казалось, логика на время изменила ему. Ему претила мысль, что к телу Роуз прикасаются руки другого мужчины. Другой целует эти пухлые розовые губы. И другой берет от нее то, что она дала ему прошлой ночью. И он не мог игнорировать отвратительный привкус предательства, просачивающегося в него вместе с ревностью.
Может быть, это и глупо – рассматривать ее поведение как предательство, но он не знал, как назвать это по-другому.
Роуз проститутка. И ему не следовало забывать, что, проводя время с ним, она просто выполняла свою работу. Если бы Джеймс спросил себя, чувствовал ли он что-то всякий раз, когда Амелия заводила нового любовника, то мог сказать, что не чувствовал ничего. Ни одного проблеска отвратительной чудовищной кричащей ярости, распаляющей кровь и требующей оторвать мужчину от Роуз и избить за то, что тот посмел прикоснуться к ней.
Джеймс сжал кулаки, его глаза не отрывались от белой стены, скрывавшей потайную дверь. Он чувствовал, как ему вдруг стало трудно дышать. Предательский удар пронзил его сердце, и все, что он мог, – это не дать опасному чувству перейти в действие.
– Когда я смогу увидеть ее снова?
Он слышал свой голос откуда-то издалека.
– У Роуз не бывает больше одного клиента за вечер. Поэтому только завтра вечером. – Мадам сделала паузу. – Я должна позвать кого-то из охраны?
Он быстро оглянулся.
– Зачем?
Поджав губы, она приподняла брови.
Он какой-то момент смотрел на нее и затем понял. Господи, наверное, он выглядит как идиот, готовый вступить в драку из-за шлюхи.
– Не стоит.
Глубоко вздохнув, он оторвал руку от спинки красного кресла и постарался успокоиться. Господи, он надеялся, что все же не похож на безумца.
Даже когда Амелия хвасталась своим первым любовником, он не чувствовал ни капли ревности, только cожаление и удар по своей гордости. Но в Роуз было нечто такое, что пробудило в нем чувство, о существовании которого он даже не подозревал.
Черт бы побрал Амелию! Это ее вина. Она приняла приглашение на этот ужин. И не насмотревшись всласть на своего любовника за столом, после ужина провела еще два часа в гостиной, практически в его объятиях. Ему надо было вытащить ее оттуда сразу после ужина, воспользовавшись тем, что Ребекка устала после путешествия. Но Ребекка, напротив, была очень оживлена и болтала в кружке молодых леди с Брэкли, явно наслаждаясь своим первым вечером в обществе. И ему не оставалось ничего другого, как ждать, пока Амелия соберется уходить.
