Текст книги "Королева ночи"
Автор книги: Эванджелина Коллинз
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 19 страниц)
Глава 10
Мурашки побежали по коже, соски напряглись, пока Джеймс стирал мокрым полотенцем остатки их любовного соития с ее живота. Он был не только красив и искусен в любви, но и заботлив и деликатен. Не мужчина, а само совершенство.
– Иди сюда и поцелуй меня, – проговорила Роуз, проводя рукой по его руке.
– Я думал, ты никогда не попросишь, – сказал он, и его губы дрогнули.
И как будто он уже не провел вечер, потакая мольбам, слетавшим с ее губ, она хотела еще. Еще больше поцелуев. Еще больше прикосновений, больше его самого.
Веки тяжело прикрылись, волосы спутались от жадных прикосновений ее пальцев, Джеймс бросил полотенце на пол и упал в ее объятия.
Его тело, влажное от пота, встретилось с ее нежной кожей, когда он устроился на ней, опираясь на локти. Волосы на его груди щекотали ее грудь, делая еще более чувственными прикосновения его губ. Никто, глядя на него, не догадался бы, что он не только способен дарить такие ласки, но также может испытывать большое удовольствие от них. Его консервативный вид скрывал сексуальность, которая окутывала Роуз вуалью возвышенной развращенности. Его горячий язык умело находил наиболее чувствительные места на ее теле, а мягкие, но настойчивые губы были не только на ее губах.
Медленно и лениво он целовал ее, делая паузы, чтобы потереться своим носом о ее нос или играючи укусить ее нижнюю губу. Роуз обожала эту неизвестную сторону Джеймса, его любовь к подобным играм. Это проявилось впервые прошлой ночью, после пугающих дневных посещений игорных домов, и она радовалась тому, что этот вечер не единственный.
Мужчина, который краснел при одном упоминании ее спальни, давно перестал существовать. Два последних вечера они провели в постели. Скомканное бронзовое покрывало валялось в ногах, белые простыни тоже были в полном беспорядке. Огонь камина согревал комнату, шторы скрывали темное небо за окном. При свечах, дающих зыбкий и интимный свет, он ласкал ее тело, возбуждая чувственность, вводя в мир, который она не хотела покидать. Никогда прежде она с таким нетерпением не ждала ночи, теперь же это стало ее любимой частью бытия.
И вот тела пресытились, нетерпеливое вожделение удовлетворено, теперь они могли касаться и целовать друг друга в ленивой неге, просто наслаждаясь возможностью быть вместе.
Ее губы, касаясь его шеи, задержались на жилке пульса. Низкий стон вырвался из его груди. Затем Роуз тихонько толкнула его. Это было все, что нужно. Легкий толчок, и он перевернулся на спину, увлекая ее за собой.
Ее вьющиеся волосы рассыпались по плечам, обрамляя лицо. Еще один поцелуй, и она оседлала его талию.
Начав с правого плеча, она спускалась по его руке, массируя мощные мускулы. Через выпуклости его бицепсов, по его атласной коже и дальше – к сильным перевязкам мускулов… Мягкие волосы приятно щекотали ее руку. Она поклялась сделать их вечера незабываемыми и, судя по довольному урчанию, преуспела в этом.
Веки Джеймса закрылись. Довольная улыбка приподняла уголки губ. Сфокусировав все внимание на нем, Роуз взяла большую мозолистую ладонь в свои руки, подняла ее и начала массировать пространство между большим и указательным пальцами. Позволив его пальцу скользнуть в ее ладонь, остаться в ее власти, она чуть пожала его, прежде чем перейти к следующему. Его большое, сильное тело расслабилось, когда она отложила его правую руку в сторону. Левая рука получила не меньше внимания, а затем она занялась его грудью, совершая медленные, продолжительные движения обеими руками по обширному пространству, покрытому темной порослью волос.
– Иди сюда и поцелуй меня.
Его глаза были все еще закрыты, но ленивый изгиб его рта говорил о греховных мыслях.
– Я думала, ты никогда не попросишь, – ответила она.
Его грудь готова была разорваться от смеха, когда она наклонилась и прижалась губами к его губам. Его руки обхватили ее бедра, затем он перевернулся и снова оказался на ней. Время перестало существовать, пока он целовал ее. Его горячий язык ласкал ее, однодневная щетина щекотала щеку.
Джеймс чуть-чуть куснул ее за подбородок и перевернулся на спину.
– Ты должна отдохнуть, – сказал он, большим пальцем поглаживая ее висок мягким, убаюкивающим движением.
Холодный воздух остудил ее кожу, когда он, откинув одеяло, поднялся с постели. Лежа на боку, Роуз наблюдала, как он собирает свои вещи с пола. Он был превосходно сложен, хорошо прорисованные мускулы перекатывались под бронзовой кожей, а линия плеч казалась бесконечной… Часы, которые он проводил на складе, сделали его тело более подходящим к физическому труду, чем к перебиранию бумаг за столом, что ей очень нравилось.
Белая рубашка валялась на постели, там, где он бросил ее, спеша раздеться. Прежде чем надеть рубашку, он потянулся, чтобы запечатлеть на ее щеке быстрый поцелуй. И так, по мере того как он двигался по комнате, находя свои вещи и надевая их, он дарил ей поцелуй за поцелуем. Касаясь губами кончика ее носа, лба, щек. Румянец расцвел на его щеках, а мягкая глубина его глаз светилась счастьем.
Его хорошее настроение передалось ей, но с каждым быстрым поцелуем печаль все сильнее проникала в ее душу. С последним поцелуем, как она думала всякий раз, когда он наклонялся к ней. Последний раз она почувствует теплое касание губ. Последний раз ощутит его дыхание…
Седьмая ночь. Это всегда означало конец. Никогда прежде у нее не возникало желания остаться у Рубикон дольше, чем на одну неделю. Но там, где обычно возникало облегчение, сейчас появилась мучительная пустота, которая росла с каждой секундой, угрожая заполнить собой все ее существо.
– Почему ты такая печальная? – спросил Джеймс, просовывая руки в жилет.
– Я не печальная.
– Но я не вижу улыбки. И не спорь, ты не хочешь улыбаться, – сказал он, опережая ее возражения.
Погладив ее по голове, Джеймс быстро поцеловал в губы. Затем его губы спустились к ее шее, потом к груди. Горячий и влажный язык путешествовал по ее соску, рука проникла между бедер, легко дразня и лаская ее.
Тихонько рассмеявшись, она убрала его руку.
– Вот так-то лучше, – заявил он, удовлетворенно склонив голову, прежде чем снова заняться пуговицами на жилете.
Когда он остановился у постели, чтобы взять галстук с пола, то украл еще один поцелуй.
– Я могу увидеть тебя завтра?
В этом вопросе не было ни капли сомнения. Джеймс говорил так, словно был уверен в ответе, но все же не мог не спросить. Роуз обожала его за это – он никогда не требовал, не настаивал, а всегда уважал ее желания.
Джеймс закинул длинный конец белого галстука за шею и заправил под воротничок, но его внимание было сосредоточено на ней.
Роуз хотела бы остаться с ним навсегда, но знала, что не сможет. У него своя жизнь за этими стенами, в которой для нее нет места. Она не могла не понимать это даже после их волшебных ночей. После нескольких лет общения с мужчинами, которые заботились только о себе и видели в ней лишь объект наслаждения, было бы странно не упиваться этими мгновениями с Джеймсом. Потакать сиюминутным всплескам счастья, которого она никогда не имела прежде.
Но это были лишь мгновения, и ничего больше.
Роуз присела на постели. Мучительное томление теснило грудь, и она покачала головой:
– Нет.
Ее отказ отозвался эхом, в пустой комнате. Повис между ними.
Прежде чем пришло понимание, гримаса смущения и шока исказила его черты. Его тело окаменело. Радость исчезла, и, глядя на него, ей захотелось взять свои слова обратно. Крепко обнять его и убедить, что она совсем не то имела в виду. Но Роуз не двинулась с места.
Джеймс кивнул сдержанно и коротко. Повернулся к зеркалу на комоде и снова взялся за свой галстук. Резко дернув концы, перебросил один через другой, формируя узел. Но та ловкость, что он продемонстрировал прошлой ночью, сейчас изменила ему. Закусив губу, он развязал узел и начал сначала.
Роуз понимала, что должна сохранять спокойствие сама. Оставить в тишине его. Но она не хотела, чтобы их последняя встреча закончилась таким образом. Нет, он не должен думать, будто она больше не хочет его. А то, что он все понял именно так, она видела по его отражению в зеркале. Боже мой, если бы он знал, как далек от правды!
– Джеймс, дело не в том, что я не хочу быть с тобой.
Не видя ее в зеркале, Джеймс поднял руку, останавливая ее.
– Не надо ничего объяснять. Я понимаю.
– Нет, ты не понимаешь. Я работаю только одну неделю в месяц, и сегодня моя последняя ночь.
Он молчал. Наконец поймал ее взгляд в зеркале! Морщинка пролегла между бровями.
– Ты не бываешь здесь каждую ночь?
– Только последнюю неделю месяца.
– И завтра ты уезжаешь?
Она кивнула.
Морщинок прибавилось.
– Три ночи отпущены мне, – тихо пробормотал он.
– Что? – переспросила она.
– Когда я опоздал с приходом и ты оказалась недоступна, я попытался закрепить тебя за собой на несколько следующих дней, но Рубикон согласилась только на три дня. Дала какое-то невнятное объяснение, но, оказывается, есть и реальная причина. Она знала, что ты завтра уезжаешь.
Роуз застыла в удивлении. Джеймс закрепил ее за собой на три дня, а значит, заплатил Рубикон аванс. Это при том, что в конце каждой встречи он просил ее увидеться снова. И она знала, что если бы она отказалась, он не стал бы настаивать. Не вернулся на следующий вечер, даже если бы потерял деньги, которые заплатил за нее.
Господи, какой благородный человек! И если он уйдет сейчас, она больше никогда его не увидит…
– Куда ты едешь?
– Домой. – Роуз слышала свой голос, пытаясь сдержать подступающие слезы. – В деревню. До следующего месяца.
Когда она вернется сюда, в эту комнату, он уже не придет. Время и расстояние сделают свое дело. Сгладят воспоминания, но только не ее. Угрызения совести, как и в их первую ночь, вновь заговорят в нем, удерживая его подальше от этого дома.
– Поедем в деревню со мной.
Слова слетели с его губ так неожиданно, что он сам удивился. И конечно, Удивил ее.
– Что?
– Я… я… – Ему понадобилась пара секунд, чтобы самому понять, что происходит. Здравый смысл требовал отменить предложение. – У меня дом за городом. Право, ты окажешь мне честь, если согласишься погостить у меня: на следующей неделе.
Робкая надежда в его глазах тронула ее сердце. Опустив подбородок, Роуз натянула простыню повыше. Желание принять предложение росло в ней. Ухватиться за эту возможность обеими руками и ни за что не отпускать ее. Но она сдержалась.
– Я не могу.
– Почему? Разумеется, я компенсирую тебе это время.
Это больно. Она еще выше натянула простыню, прикрывая себя.
– Джеймс…
– Семь ночей и дней. Тысячи фунтов будет достаточно?
Роуз покачала головой, чувствуя, как ускорился ее пульс.
– Нет? Полторы тысячи?…
Морщинка пролегла меж бровей. Пожалуйста, пусть он прекратит.
– Так или иначе, мне надо взять деньги, поэтому, пожалуйста, назови нужную сумму.
Если бы он попытался дать ей пачку банкнот, она бы тут же оказалась. Швырнула их назад, даже не тронув пальцем. Продавая себя, легче проглотить обиду, когда она завуалирована. Когда это не похоже на то, что тебя, словно щенка, продают в магазине.
– Цена не имеет для меня значения. Какую бы цену ты ни назвала, я заплачу. – Он расстроено вздохнул. – Две тысячи.
Ее сердце замерло, когда сумма эхом отозвалась в ее голове. Тысяча для Рубикон и тысяча, чтобы заплатить долги Дэша. Больше, чем она когда-либо имела.
– Ты будешь моей гостьей в Олтоне. Ничего необычного, но у меня есть небольшой штат прислуги, и места там замечательные. Ты сможешь делать что пожелаешь и уехать в любую минуту. Даю тебе слово, Роуз, если ты захочешь уехать в Лондон, я сам провожу тебя. – А затем добавил умоляюще: – Я просто хочу провести с тобой еще немного времени.
– Но у меня: нет соответствующих туалетов для такой поездки.
Она ухватилась за это объяснение.
– Не беспокойся. Это несущественно. Все, что тебе нужно взять с собой, – это ты сама.
Пружины заскрипели, когда он присел на край постели.
– Поедем со мной, – нежно проговорил он.
Джеймс переплел свои пальцы с ее, и решение пришло само собой.
Глядя на него сквозь густые ресницы, она кивнула.
– Правда?
– Да.
Зажав в ладонях ее лицо, он захватил в плен ее губы, радость и облегчение наполнили этот поцелуй. Оторвавшись от нее, он потерся носом о ее нос, и улыбка снова засияла на его лице.
– Спасибо.
Джеймс встал и снова занялся своим галстуком.
Роуз поманила его пальцем.
– Дай-ка я помогу тебе.
Встав на колени, она подвинулась к краю постели.
Джеймс поднял подбородок.
– У меня намечено несколько дел на утро, кроме того, я должен оставить распоряжения в связи с отъездом, – сказал он.
Подушечки ее пальцев касались жестокой щетины на его щеке, когда она перекидывала один конец белого шелкового галстука за другой, формируя узел. Она никогда не думала, что ей придется совершить этот интимный ритуал для него. Но сейчас это казалось ей таким естественным.
– А как ты думаешь, ты успеешь собраться к трем?
Роуз потуже затянула узел, выровняла концы, и получилось вполне прилично.
– Конечно.
Это даст ей время обойти оставшиеся игорные дома и навестить Дэша.
– Чудесно, – сказал он, надевая коричневый сюртук.
И, коротко поклонившись, направился к выходу.
– Джеймс, – позвала она.
Он повернулся, стоя в дверях.
– Подойди сюда.
Ничего не спрашивая, он сделал то, что она просила – подошел и остановился около кровати.
– Твои волосы… – пробормотала Роуз, приглаживая растрепавшиеся пряди.
Не так аккуратно, как утром, когда она встретила его в парке, но лучшее, что она могла сделать без расчески.
Джеймс тихонько рассмеялся.
– Благодарю, дорогая. – Поймав ее свободную руку, он поднес ее к губам.– До завтра.
– Да.
Завтра. Она увидит его завтра, и еще послезавтра, и еще… Семь ночей с ним.
Глава 11
Модистка, зажав в губах булавки, придирчиво оглядела Роуз. Провела рукой по платью, забирая лишнюю материю в аккуратный шов. Роуз замерла, опасаясь укола булавки, но напрасно – женщина явно была профессионалом. Быстрыми искусными движениями модистка завершила начатое. Три молоденькие помощницы разбрелись по гостиной. Две устроились на софе, одна на стуле, который Роуз принесла из другой комнаты. Корзинки с принадлежностями для шитья стояли около их ног; головы склонились над платьями, которые они держали на коленях.
Роуз не ожидала ничего подобного, когда Джеймс сказал, что проследит за всем. Его щедрость не знала границ.
Модистка и ее помощницы прибыли в начале одиннадцатого, примерно полтора часа назад, и принесли скроенные дневные платья, дорожный костюм, пару простых вечерних нарядов, костюм для верховой езды и накидку. Не было никакой уверенности, что женщины закончат работу сегодня же. Они должны были пойти в другое место, к одной богатой даме, но Джеймс уговорил их отправиться к ней. Конечно, исход дела решила соответствующая сумма.
Модистка с трудом скрывала досаду из-за того, что ей приходится одевать проститутку из борделя. Помощницы без всякого смущения таращили на Роуз глаза.
Деньги определенно не то, от чего можно легко отмахнуться, и Джеймс был бы не Джеймс, если бы не сумел в это утро найти для нее гардероб.
Улыбка не сходила с ее лица, а радость согревала душу. Роуз представляла импозантного мужественного Джеймса в наполненном женщинами магазине модистки, когда он излагал свою просьбу и получил первоначальный отказ, впоследствии закончившийся согласием. Она почти слышала его глубокий, баритон: «Расходы для меня не имеют значения. Я готов заплатить любую сумму».
Послышался знакомый двойной стук в дверь гостиной.
– Войдите, – сказала она.
Дверь, открылась. Девушки застыли, вытянув руки над платьями, лежавшими на их коленях, когда Тимоти вошел в комнату. Одетый в белую рубашку и коричневые брюки, свой обычный утренний наряд, он удостоил их всего лишь любопытным взглядом и занял место у камина, небрежно прислонившись плечом к стене.
Модистка кашлянула, прочищая горло, грубый звук вернул девушек назад к работе. Хотя Роуз заметила, как одна из них, с серыми, как у мышки, волосами, с любопытством разглядывала Тимоти. Ей очень хотелось сказать девушке, что этот интерес бесполезен. Насколько она знала, Тимоти никогда не развлекался ни с женщиной, ни с мужчиной, если это не являлось работой.
– Осторожно, здесь булавки, – предупредила модистка, расстегивая аккуратный ряд пуговиц на спине простого вечернего платья. – С этим все ясно, можно снять. – Она сделала паузу, положив руки на плечи Роуз, и затем осторожно стащила короткие рукава вниз. – Может быть, вы предпочитаете зайти за ширму?
Роуз покачала головой. Под платьем у нее было белье, и потом это только Тимоти. Он привык к виду полуодетых женщин.
– Давайте останемся здесь.
– Я слышал, у тебя гости… – Тимоти обвел жестом комнату. – Не объяснишь, в чем дело?
Роуз хихикнула, пока модистка меняла одно платье на другое. Прекрасный, приглушенный оттенок зеленого, легчайший кашемир. Дневное платье для прогулок в ясный весенний день. Ее никогда не окружал штат людей, колдующих над ней. Это был новый опыт, подогревавший ее женское тщеславие и заставлявший ощущать себя принцессой.
– Мне нужен новый гардероб.
Он приподнял светло-коричневую бровь в молчаливом вопросе.
– Джентльмен, с которым ты познакомился в парке, пригласил меня провести неделю в его загородном поместье.
– И ты согласилась?– с недоверием спросил он.
– Конечно, я отказалась. Но эта милая модистка явилась с целым набором туалетов для поездки. – Роуз раздраженно вздохнула, но не смогла сдержать лукавую улыбку. – И что мне оставалось делать? Разумеется, я согласилась. Мы уезжаем сегодня днем.
– Ты согласилась из-за Дэша, да?
Роуз промолчала. Если она скажет «да», Тимоти переложит вину на Дэша, хотя дело не только в нем. А если возразит, то старый друг поймет то, чего она не хотела бы подвергать обсуждению.
Модистка суетилась вокруг нее, пока Тимоти стоял, скрестив руки натруди и капризно выпятив губы.
– Ты уверена в этом?
– Да! И потом… это всего одна неделя.
Тимоти приподнял брови. Роуз понимала, что он заботится о ней, и обожала его за это. И в чем проблема?
Предложение Джеймса не предполагало чего-то постоянного. Это всего лишь одна неделя, в течение которой она будет дарить ему удовольствие, и ничего больше. Роуз всячески отвергала сентиментальные надежды, предпочитая смотреть на вещи трезво.
Чем больше она размышляла об их совместном путешествии, тем больше убеждалась, что в нем нет ничегодурного. И потом, вдруг он не женат? Или вдовец? Не самый приятный вариант, но не стоит исключать и такое.
– Ты хотя бы знаешь куда вы едете? – спросил Тимоти.
– В Олтон. У него там дом.
Он нахмурился, изображая строгого, подозрительного папочку.
– И что это за дом?
– Загородный дом. У него есть прислуга, так что я не буду там одна с ним.
– Когда ты уезжаешь и когда вернешься?
– Мы уезжаем сегодня во второй половине дня и вернемся в следующую среду. Четырнадцатого. Он сам привезет меня в Лондон, а если я захочу, то смогу уехать раньше.
Тимоти опустил глаза на свои туфли, а затем опять посмотрел на нее.
– Ты уверена, что ему можно доверять?
Его темные глаза полнились искренним беспокойством. Тимоти единственный, кому она доверяла, единственная душа, которая знает, что она предпочитает работать в борделе, чем быть чьей-то любовницей. Роуз не открыла всю правду Рубикон, когда впервые пришла наниматься на работу в заведение. После того как она заключила сделку с мадам, ей пришлось кое-что рассказать о себе с одной лишь целью добиться заверения, что с лордом Уитли ей больше никогда не придется иметь дело.
Но Джеймс не имел ничего общего с его светлостью. Джеймс ничего не требовал, никогда не ждал совершенства, никогда не повышал на нее голос, не говоря уже о том, что никогда не поднимал на нее руку. Роуз верила, что он не переменится и тогда, когда она окажется в его власти.
Их разговор привлек внимание всех трех девушек и модистки, судя по тому, как они неожиданно замерли у подола ее платья, который подкалывали. И хотя она замечала чужие пристальные взгляды, ее внимание было обращено к Тимоти. Роуз хотела, чтобы он почувствовал ее искренность.
– Да, я полностью доверяю ему.
Тимоти молча изучал ее пару минут. Но больше ничего не спросил, просто пожал плечами.
– Конечно, ты можешь воспользоваться этой возможностью, – прагматично заметил он. – Я думаю, тебе понравится.
Нетерпение бурлило внутри, легкое и воздушное. Чудесное искрометное ощущение. Она не заглядывала далеко вперед с тех пор, как умер отец.
– Это будет не совсем отдых. Это прежде всего работа. Но уверена, меня ждет замечательная неделя.
Тимоти помучил ее еще несколькими практическими вопросами, на которые она отвечала скупо, так как модистка закончила с дневным платьем и теперь перешла к дорожному костюму. Почему Тимоти решил, что ей следует знать о таких деталях, как число слуг в загородном доме Джеймса или об их родственниках в ближайшей к Олтону деревне, она не понимала. Ее терпение было на грани, когда раздался стук в дверь. Один короткий удар костяшками пальцев, и дверь открылась.
Рубикон вплыла в комнату в розовом халате, отделанном кружевом. Ее волосы были высоко подняты и уложены в искусную прическу, на лице слишком много румян, и веки явно перегружены краской: мадам явилась в нарочито домашнем виде. Роуз заметила сверток в ее руках. То, что было завернуто в бумагу, могло быть только пачкой банкнот. Сверток означал, что Джеймс заходил в заведение утром. Он был этажом ниже и не попросил разрешения увидеть ее и пожелать доброго утра. Прикусив губу, Роуз постаралась прогнать чувство разочарования. Джеймс занятой человек. Видимо, у него много дел, которые следует уладить до отъезда.
– Доброе утро, Роуз, – проговорила Рубикон, не обращая внимания на присутствие Тимоти.
Ее грубо накрашенные губы изогнулись в улыбке, что не могло не удивить Роуз, пока она бормотала ответное приветствие. Мадам никогда не выглядела такой счастливой, если кругом не было клиентов. Без сомнения, ее впечатлил тот неожиданный доход, который Роуз принесла заведению. Зная мадам не один год, Роуз понимала; что она жесткая и вздорная, но справедливая. По крайней мере к ней. Не было никого, кого бы она называла другом. Зато Рубикон не сомневалась по поводу своих служащих. Дом был знаменит качеством продаваемого товара. Слава Богу, никто не нанес ни малейшего урона его репутации. Роуз прекрасно понимала, что пока ее клиенты уходят с улыбкой и желанием вернуться, она будет у мадам на хорошем счету. И сама будет всегда благодарна мадам за свободу в своем расписании и за безопасность, обретенную под этой крышей.
– Моя дорогая, вы превзошли саму себя. У вас появился настоящий обожатель. Как вам удалось заполучить его?
Конечно же, Рубикон имела в виду половину астрономической суммы, которую Джеймс принес в это утро. Не пускаясь в откровенные признания, Роуз чуть пожала плечами, словно эта задача не требовала никаких усилий. Которых, собственно, и не было. Джеймс повышал сумму, пока цифра не достигла той величины, которая представляла слишком большой соблазн. И мадам, конечно, не нужно знать, что Джеймс продолжал повышать сумму, пока она не согласилась. Хотя как было бы прекрасно, если бы она когда-нибудь могла провести время с ним без участия денег.
Несбыточная мечта. Этот день никогда не настанет, даже если она покинет этот дом и больше никогда не вернется. Не найдется ни одного порядочного мужчины, который захотел бы связать себя с использованным товаром.
– Как я полагаю, он сказал правду, что вы согласились составить ему компанию на следующую неделю? – В ответ на кивок Роуз Рубикон продолжила: – Если бы я знала раньше, что вы открыты к таким экспериментам, я давно устроила бы это для вас.
– Не думаю, что это войдет в привычку. Я вполне довольна нашим теперешним соглашением.
Не желая вдаваться в дальнейшие объяснения, Роуз щелкнула пальцами, призывая модистку продолжить работу. Склонив рыжеволосую голову, модистка стояла на коленях и выравнивала подол бледно-голубого дорожного костюма. Если бы Роуз сказала Рубикон, что согласилась только из-за денег, тогда мадам сделала бы все возможное, чтобы уговорить и других джентльменов выложить соответствующую сумму, что лишило бы Роуз права отказываться от подобных предложений. Если бы она призналась, что все дело в самом Джеймсе, то повела бы себя как дура. Шлюха знает назубок: позволить себе влюбиться в клиента – последнее дело, и Роуз боялась, что она перешла эту грань в прошлую ночь.
– Не могу ли я попросить вас положить пакет на комод? Я, как вы сами изволите видеть, пока не в состоянии.
– Конечно, моя дорогая.
Рубикон быстро исчезла в спальне, затем появилась, пожелала ей приятного отдыха и удалилась, чтобы вернуться к своим привычным заботам. Визит продолжался не больше, чем несколько минут, и именно так, как хотела Роуз.
– Ну вот, дело сделано, – сказала модистка. – Это последнее… Несколько часов, и мы закончим.
– Тимоти, у тебя есть какие-то планы на день? – спросила Роуз, снимая платье.
– Нет, – ответил он.
– Чудесно, Пока я буду одеваться, захвати свое пальто. Мне нужно, чтобы ты помог мне кое в чем в городе, прежде чем я уеду.
Сначала притоны, потом Дэш. Серьезный разговор, который она думала, необходим. Джеймс сумел за считанные часы решить целый круг проблем, но не должен решать еще одну, да и не следует обращаться к нему с этим. He он несет ответственность за Дэша, а она. И она не может уехать из города, в последний раз не попытавшись убедить его завязать с опасным увлечением.
Постучав в дверь кабинета брата, Ребекка, не ожидая ответа, повернула ручку. Она знала, что Джеймс ждет ее. Слуга передал ей, что он хочет поговорить с ней, чему она крайне удивилась. Не из-за самой просьбы, а из-за часа, когда она была передана. Уже начало дня, а Джеймс все еще дома? Ребекка была уверена, что брат ушел в свой офис сразу после завтрака. Джеймс был предан работе до мозга костей, как и их отец.
Толстый обюссонский ковер заглушал её шаги, пока она шла через кабинет. Панели красного дерева, до половины закрывавшие стены, и темно-зеленая обивка кресла говорили о том, что этот кабинет принадлежит мужчине. Мебель здесь была настолько основательная, что даже высокая фигура Джеймса позади дубового стола, разбиравшего бумаги и засовывавшего их в кожаный саквояж, терялась в этом окружении.
– Доброе утро, – быстро сказал он, поднимая глаза. – Я хотел предупредить тебя, что на неделю уезжаю из города. Короткая поездка за город. – Джеймс потянулся к ящику и вытащил кипу бумаг. – Сомневаюсь, что ты заметишь мое отсутствие в связи с наступлением нового сезона. Но время от времени вспоминай, что у тебя есть брат. Я подумал, лучше сказать тебе о моем отъезде, чтобы ты не искала меня в доме следующую неделю.
– Джеймс! – шутливо насупилась Ребекка. – Ты меня обижаешь! Разве я могу забыть о тебе?
– Конечно, нет. Я ведь твой дорогой брат. – Он рассмеялся, закрывая ящик. – Какие планы на сегодня?
– Амелия говорила, что хорошо бы посетить Бонд-стрит…
– Если тебе что-то приглянется, просто…
– …пришлю тебе счет. Спасибо, я знаю.
Господи… он, кажется, счастлив. Действительно счастлив. Ребекка давно не видела, чтобы брат так улыбался, так нежно и без тени беспокойства. Нет, нельзя сказать, что Джеймс отличался меланхолией. Он скорее был серьезным, очень ответственным, и это еще больше обострилось со дня женитьбы. Ребекка чуть-чуть склонила голову набок, изучая его, пока он проверял содержимое кожаного саквояжа. На его щетках появился румянец, и это не было следствием быстрых движений. Брат выглядел рассеянным, словно его мысли были где-то далеко. И видимо, именно это вызывало улыбку на его губах.
Ребекка уже видела эту улыбку. В тот день в парке, когда он познакомил ее с той красивой женщиной. Брюнетка с поразительными светло-голубыми глазами, которые она не сводила с ее брата.
– Мисс Роуз тоже покидает город? – спросила Ребекка так небрежно, как только могла, как раз когда он потянулся к серебряному чернильному прибору и перу.
Перо со стуком упало на пол.
Ребекка подняла его и протянула ему.
– Ты берешь ее с собой в Хани-Хаус, да?
Джеймс смотрел на нее, широко открыв глаза. Можно было подумать, что ему двенадцать и она застала его в тот момент, когда он украл кусок торта на кухне. Джеймс взял перо и засунул его в боковой карман саквояжа.
– Прости, Ребекка, но это не твое дело.
Значит, ее предположение верно. Хани-Хаус значил очень много для Джеймса. Во время летних каникул они часто отдыхали там. Идиллия солнечных дней наполняла их долгие прогулки по окрестностям. В Хани-Хаусе он снова становился мальчишкой, который ничего не хотел так, как провести день со своей младшей сестрой. Должно быть, мисс Роуз очень много значит для брата, если он везет ее туда.
– Она, кажется, очень милая.
Его губы сжались.
– Тебе лучше забыть о ней.
– Она твоя…
– Ребекка! – твердо сказал Джеймс, прерывая сестру, прежде чем она произнесет слово «любовница». – Я не собираюсь обсуждать это с тобой.
И снова продолжил складывать вещи.
Можно подумать, ее испугала его недовольная реакция… Она хотела поцеловать его в щеку и рассказать, что она счастлива за него. Она не какая-то пустоголовая мисс, ничего не понимающая в таких вещах. Это не первый визит Ребекки в Лондон, и ей давно стало ясно: брак Джеймса и Амелии – типичный союз, распространенный среди аристократов. Заключенный скорее по договоренности, чем по обоюдному чувству. Хотя Джеймс терпеливо влачил эту ношу до сих пор, уже со дня их женитьбы стало очевидно: они не подходят друг другу. И ничьей вины здесь не было, это скорее исходило из их непримиримых отличий. Амелия с упоением вращалась в среде роскошных балов и приемов высшего света, тогда как Джеймс чувствовал себя в своей стихии только в деревне или за письменным столом.
Не нужно было обладать особой наблюдательностью, чтобы заметить, что у Амелии есть любовники. Ребекка не сомневалась, что она познакомила ее с одним из них на ужине у Марксонов. Амелию было не узнать, когда она разговаривала с лордом Альбертом, – ее лицо светилось непередаваемой мягкостью. А сейчас Джеймс нашел кого-то, кто заставил улыбаться его. И за это Ребекка была искренне благодарна Роуз.
– Она красивая.
Джеймс хмыкнул, уголки его рта дрогнули.
– Она больше чем красивая.
– Мне нужно зайти в офис, сделать кое-какие распоряжения в связи с моим отъездом и проверить одно последнее дело. Я оставил записку Амелии, сообщая ей, что уезжаю.
Что-то отвлекло его внимание, он по смотрел через ее плечо.
– Хиллер, – позвал он.
Она оглянулась. Один из слуг проходил мимо кабинета. Мужчина остановился в дверях, держа руки за спиной.
