Текст книги "Хозяйка бобового стебля (СИ)"

Автор книги: Ева Кофей

Соавторы: Елена Элари
сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 12 страниц)

– Сдавать не будет, – хмыкает он и смотрит так, словно раздумывает, что делать с ней дальше. – В ученицы ведьмы подалась? А на празднике по её поручению была, – изрекает Сон скорее утверждающе, чем вопросительно. – И что делать с тобой прикажешь? Просто отпустить и гулять позволить до той поры, пока зло не учинишь кому? Вот, скажи, разве могу я так?

Она выдыхает.

– Я тут ненадолго, если честно. Несколько дней, не больше. Так что никому точно не наврежу. Была бы опасна, – вдруг усмехается остро, – ты бы не отвёз меня сюда.

– Собираешься уехать? А там… Какого мне будет знать, что позволил тебе уйти, а ты в дальних землях людям портишь жизнь? Нет, Женя, так не пойдёт. Убеди, – говорит он вдруг, а сам выглядит непоколебимой скалой, только во взгляде его что-то болезненное, – убеди меня отпустить тебя сейчас и просто понаблюдать за тобой, чтобы поверить тебе. Убеди… И я не отдам тебя под суд.

Она кривится и отступает на шаг, зыркнув на него как-то недобро.

– Это… то о чём я подумала?

Предлагали ей всякое пару раз на родине. Примерно тем же тоном.

Глава 18. Небольшое недопонимание в лесу

Сон не меняется в лице, смотрит внимательно, выжидающе… Быть может, слегка непонимающе, но на всякий случай, утвердительно ей кивает.

– Возможно, так. Раз уж ты подумала об этом тоже, и это единственный вариант, который может сейчас тебя спасти. Признаю. И готов дать тебе шанс. Это исключение… Обычно я не поступаю так. Цени.

Жене чудится, что она и бледнеет и краснеет разом.

– Мужчины… все вы одинаковые, а я уж подумала, что ты…

У него ползёт вверх чёрная как смоль бровь. На лице отражается недоумение.

– Другой бы без всяких разговоров доставил тебя, куда надо. Это я… – он трёт ладонью шею и старается не улыбнуться, голос звучит приглушённо: – Размяк, что уж отрицать.

– Ну да, или хочешь развести меня на это, – у неё дёргается от раздражения угол губ, – а уж потом отвезти куда надо. Я почему-то подумала, что ты хороший. Вот дура, а!

Сон хмурится, рассматривая её ещё внимательнее, чем прежде.

– Эм… Не понимаю. То, что я дал тебе шанс меня уговорить, означает, что я плохой? Да, это странно, и выставляет меня не в лучшем свете, ведь вести себя так глупо на моём посту недопустимо. Однако… Что? – выглядит он растерянным и раздосадованным. – Ведьминскую гордость задел? Ну уж прости. Однако ж, решать тебе, что делать…

Она всхлипывает, но быстро берёт себя в руки и стискивает в кулачки тонкие, холодные пальцы.

– А знаешь что, КарЛсон? Ладно. Если это то, что тебе нужно, чтобы отстать от меня – ладно.

Она решительно подходит к нему – глаза горят ведьмовским пламенем, – становится на колени и тянет руки к поясу его брюк.

Он застывает на месте, боясь шелохнуться. Растерянность на его лице стирает бледность, под которой скрывается недоумение пополам со… страхом? И жаром, что охватывает всё тело.

Лошадь фыркает будто бы осуждающе, переминается с ноги на ногу и отходит в сторону. Чтобы с безразличием пощипать зелёную траву у обочины дороги.

Карсон кладёт горячую ладонь на голову Жени и сжимает в пальцах её волосы, выпуская из губ тихий, красивый стон…

У неё пылает лицо, по венам течёт адреналин – страх за свою жизнь и дикий азарт, спаянные вместе.

Почему-то ей не стыдно и не плохо, хотя, может быть, это просто шок?

Женя никогда не думала, что будет делать это вот так в подобных обстоятельствах… Ну да и в другом мире она не планировала оказаться, так что здесь и сейчас это не имеет никакого значения.

Она отстраняется, зыркает на Карсона и спрашивает, едва переведя дух:

– Этого достаточно? Теперь отпустишь?

Он звучно проглатывает ком в горле и отступает.

– Я… Эм. Да? – глаза его блестят, бледность постепенно сходит на нет, и на лицо падает тень.

Будто он начинает злиться.

– Вообще-то, тебя бы и за такое обвинить в колдовстве…

– Что? – вспыхивает Женя. – Что это значит? Я всё-таки была права, да?

Решив, что он использовал её и отсрочку от костра давать не собирается, Женя… несётся от него в лес со всех ног.

– А ну, стой! – бросается он за ней и ловит почти сразу же, перехватывая за талию и прижимая к своей крепкой горячей груди, чтобы не вырвалась. – Да о чём ты вообще?! Куда бежишь? Бегут виновные.

– Обманщик! – она бьёт его кулачками в грудь.

– Да в чём я обманул то? Я просто… не ожидал, что ты… ну, сделаешь так, – отводит Сон взгляд, но держит всё так же крепко, будто и не замечая ударов. – Я ведь просто шанс дал тебе разжалобить меня. Не хотел тебя губить. Сказала бы, мол, мать одна останется с сестрой малой, что кормишь их, деньги добываешь… Я бы и… В общем, как-то так.

– Что? – она выгибает сразу обе брови, чувствуя, как к глазам подкатывают слёзы, а к горлу – истерика. – Брешешь! Теперь хочешь сказать, что и не хотел этого?

– Я и не думал про это! Не скажу, что не хотел бы, если бы знал, о чём ты… Но не думал, правда! – и осторожно, будто на пробу, ослабляет на ней свою хватку. – Не убегай…

– Да ведь… – она снова бьёт его в грудь, на этот раз не стараясь причинить боль. – Да кому тут нужны были бы объяснения? Тем более ты и сам всё знаешь. Не понимаю… Хочешь спасти – спасай, хочешь помочь – помогай, хочешь убить – вперёд, в лес то зачем тащить на своей адской кобыле? Так что не нужно мне сказки рассказывать, они у меня уже знаешь где? Сказок хватает по горло. Я всё сделала, тебе понравилось, так что либо отвози назад, либо…

– Отвезу, – прожигая её внимательным взглядом, спокойно и твёрдо произносит он. – А сюда завёз, чтобы людей не впутывать. А также, чтобы они не оказались свидетелями того, как просто отпускаю тебя, глупая… И как я мог догадаться, о чём ты говоришь? Я человек приличный. И, пусть сейчас так не кажется – осторожный с ведьмами. Я и на поцелуй бы мог не согласиться, думая, что проклянёшь меня… В общем, слушай, сделаем так…

Но договорить ему не дали. Из кустов, тихо и неразборчиво ругаясь, кубарем выкатывается Джек, собирая на свою шерсть все колючки.

– Там, это, жених твой сюда идёт! – выпаливает он и прижимает к голове уши, сообразив, что Сон стоит рядом. – Чёрт…

И Карсон с уверенностью выхватывает свой кинжал, не сводя с лиса мрачного, сосредоточенного взгляда.

Глава 19. Фантастические мужчины, лошадь и девушка

– Сон, не трогай его! – вскрикивает Женя. – Это человек! Заколдованный он. Несчастный, невиновный. Понимаешь?

Джек тем временем пятится от него, прижав к голове уши и тихо поскуливая.

– Заколдованный, невинный? – всё же замирает на месте Сон, но вдруг глаза его недобро сужаются. – Или оборотень?

– Нет, Сон, послушай…

Она тянет его за руку. Глаза наполняются слезами. Женя уже думала, что Джека убили из-за неё, второй раз будет слишком тяжёлым событием для её психики. А значит защитить лиса нужно любой ценой.

– Это я… Это я его заколдовала! – выкрикивает и бьёт себя по груди.

Сон неожиданно для самого себя вздыхает и смотрит на неё скорее с жалостью, чем с враждебностью.

– Понятно… Так, значит…

Но договорить ему не даёт Джек, вдруг бросившись к ногам и вцепившись зубами в сапог Карсона.

– Не тьён дефчонху! – рычит он, не разжимая челюстей, и Сон едва сдерживается, чтобы не прибить его одним коротким выпадом оружия или просто ударом ноги.

– Невинный человек? – приподнимает он бровь, глядя на Женю.

– Я могу тебе рассказать всё как есть, – её глаза будто подсвечиваются от эмоций… или то магия? – Не знаю, поверишь ли, но… В общем, я…

Джек, сообразив, что опасность Карсон для неё не представляет, выплёвывает его сапог. И отбегает к Жене, прячась за ней и скалясь.

– Потом говорите, – шипит он. – Сюда, – поднимает на Женю взгляд, – твой жених идёт. Меня заметит, убьёт. Вас заметит, слухи поползут всякие.

Карсон седлает лошадь.

– Поедешь со мной, – протягивает Жене ладонь. – Быстрее, не бойся!

– Увезёшь судить? – вскидывается она.

– Да нет же! – цокает он. – Убегать будем. – И добавляет тише, качая головой: – До чего я докатился…

Она неожиданно хватает лиса и кивает Карсону.

– Что, с ним?!

Но позади раздаются звуки шагов, и Карсону ничего не остаётся, как помочь Жене запрыгнуть в седло.

– Только пусть не скалится!

Лошадь делает шаг, раздражённый и дёрганный, но в следующую минуту бросается галопом вперёд, то и дело недовольно фыркая, чуя лиса.

– И помалкивает пусть, – добавляет Сон, похлопывая её по шее. – Мою малышку волнует…

Женя нервно смеётся.

– Мальчики, не ссорьтесь!

А затем неожиданно шепчет Джеку прямо в ухо:

– Что. Ты. Видел?

– Когда, – шепчет он в ответ, – видел? Где? – и принимается хихикать.

Сон слышит это, а потому крепче сжимает поводья и хмурится.

– Тише там! Пусть лиса молчит!

– Что? – Женя игнорирует Сона. – Извращенец! Если хоть слово скажешь – не стану тебе помогать! И если продолжишь в таком духе – тоже. И… спасибо, что заступился.

Джек вдруг коротко лижет её в щёку, после чего утыкается ей в грудь, словно пугаясь своих действий.

– Дурацкие животные повадки, – бормочет он. – Ничего я такого не видел, лесоруб твой просто шёл, неся на плече какой-то свёрток, и всё. Что такого я видеть не должен был?

– Ладно, молчи пока. Сон, разве есть что-то поблизости, зачем тому… этому… жениху моему тут ошиваться?

– Не знаю… – тянет он, и правда задумавшись. – Тут и деревья такие, что рубить не станешь, вроде. Может, мусор какой выбросить решил? Но и это странно, ты ведь видела, чистота какая… Испортит, прибью, – обещает он мрачно, и также мрачно добавляет: – Поедем ко мне пока. Ты ведь не против? Только… куры у меня водятся, может, отпустишь здесь лису?

– Я же сказала, что он человек, – хмыкает она. – Он не откажется от человеческой еды. Горячей и солёной. Правда, Джек?

– Ещё бы! – облизывается он.

– А кем был этот человек раньше, до того, как шкуру на себя натянул?

– Каким-то мужиком по имени Джек, – решает она не то чтобы соврать – скорее недоговорить. – Думаешь, люди не начнут ничего говорить, если увидят нас вместе? В твоём доме.

Ей давно так не было плевать на мнение окружающих, вопрос скорее для отвлечения внимания.

Или заигрывания ради.

Что-то такое.

Но Карсон отвечает на это с пугающей серьёзностью:

– Будут, им только повод дай. А ещё удивятся. Я обычно… гостей, – выбирает он именно это слово, зачем-то решая не выделять, кого именно, – не вожу. Но забор у меня высокий, главное доехать без лишнего внимания.

Дорога становится шире, деревья по сторонам – реже. Небо над головой чище. И Ада замедляет бег, словно решая прогуляться спокойным шагом.

– А почему ты не женат?

Женя вспоминает, как плясала вокруг него мать Джилл. Да и без этого не трудно понять – такого с руками и ногами должны были давно оторвать.

Сон передёргивает плечом и направляет лошадь к ближайшему повороту, за котором открывается вид на добротные, крепкие дома.

– Работа напряжённая у меня, дел много, – отвечает он. – Да и… – усмехается, бросая на Женю лукавый взгляд, – ту самую найти хочу.

Она фыркает:

– Такого не бывает.

– Той самой не бывает? – уточняет он с искренней заинтересованностью и останавливается у высоких тяжёлых врат.

– Неа, скорее мужчин, которые так говорят. Или даже думают. Мы приехали? Прискакали?

– Да, – спешивается он и тянет к ней руки, чтобы помочь слезть на землю. – Только, когда войдём, не кричи…

Глава 20. Невероятная истина, или «Да не старая я!»

– А… почему это я должна кричать? – Женя выгибает бровь.

– Просто не пугайся, и лису держи крепче, – предупреждает Сон и отворяет врата. – Иначе встревожишь их.

Во дворе, у высокого крыльца его крепкого, тёплого дома, тут же подскакивают собаки. Чёрные, с блестящей и нагретой на солнце шерстью, со сверкающими глазами, они принимаются оглушительно лаять и скалиться. Такие и медведя завалят, если бросятся стаей, не то что человека… И ни одна не привязана.

В детстве Женю кусали бродячие псины, одна из них даже была огромной такой кавказской овчаркой. Но почему-то это не оставило на ней отпечатка в виде боязни хвостатых друзей человека.

И всё же эти собаки, как собственно, и лошадь, с их лоснящимися чёрными шкурами и острыми зубами будто принадлежат адскому пеклу.

А Сон – Аид, не иначе.

А раз так, значит, они его слушаются.

И опасаться нечего.

– Ладно, – выдыхает она, проходя вперёд, – я тебе доверяю.

Собаки подступают к ней угрожающе, будто готовясь к прыжку. Только вот Сон делает жест, бросая спокойное, но жёсткое: «свои», и те начинают неуверенно вилять хвостами. А затем и вовсе обступают его с Женей и превращаются едва ли не в котов, ластясь у ног хозяина, то и дело бодая его лбами.

– Ну-ну, хватит, – усмехается Сон и не выдерживает, чешет их за холку, смеясь, когда один из псов подпрыгивает и лижет его в щеку.

– Чёрное море собак… – выдыхает Женя. – Зачем тебе столько?

– Да вроде немного, – поднимается он по ступеням и открывает дверь.

Один из псов тем временем бодает ладонь Жени, предлагая его погладить.

Лис же решает притвориться меховым воротником, ошарашенно наблюдая за сворой.

– Пожалуйста, – шепчет он Жене на ухо, – идём в дом! Скорее…

Она с опаской проводит ладонью по звериной морде и спешит к Карсону.

– У нас собаку можно научить не кусать, но как они так переменились всё же и ластятся?

Он пожимает плечами и пропускает её в уютный полумрак комнаты.

В доме у него чисто и спокойно, аккуратная прихожая почти пуста, освещается маленьким окошком, под которым стоит широкая лавка, и свет поблёскивает на сундуке у противоположной стены. И тонет в стылой воде, что мерцает в ведре, над которым подвешен ковш.

– Так хозяин спокоен, и они спокойны, – отвечает Сон. – Во дворе у себя находятся, опасности нет. Чего им злыми быть? – он открывает перед Женей дверь в столовую. – Милости прошу.

– Спасибо.

Женя отпускает лиса и с опаской проходит дальше, удивляясь, насколько же этот дом отличается от того места, где живёт мать Джилл.

– Как-то опасно теперь тут находиться.

Сон приподнимает брови.

– О чём ты?

– Если захочу убежать – там собаки, – с опаской улыбается она. – А если ты будешь зол – будут злы и они.

– А мне есть с чего быть злым? – он отодвигает от дубового стола стул и кивком приглашает Женю присесть.

Сам устраивается напротив, спиной к окну.

– Я боюсь, что хоть и расскажу правду, ты не сможешь это нормально воспринять.

Она садится и окидывает столовую цепким взглядом. Вдруг поблизости окажется нож?

И он действительно находится, воткнутый в деревянную доску неподалёку.

На кухне порядок, как и везде. Большая печь, связки трав над ней и «раковиной», горшочки и баночки на полках, шкафчики без заслонок и с ними, в которых хранится съестное.

Джек тоже осматривается и, стараясь вести себя незаметно, мягко спрыгивает на пол и юркает под лавку.

Карсон хмыкает, обдумывая Женины слова, и подпирает голову кулаком, прожигая её внимательным и выжидающим взглядом.

– Молчание тоже нам не поможет. Говори, смелее!

– Ну, в общем, если есть магия, значит, и всякое необычное может быть, так? Скажем, другие миры, непохожие на этот. Что думаешь?

– Мм, ты про Рай и Ад? Думаю, так и есть, – кивает он.

– Нет, не совсем, – от волнения она закусывает губу. – Скажем мир людей, такой же, как этот. Но другой. Понимаешь?

На этот раз Сон кивает с неуверенностью.

– Допустим… К чему ты клонишь?

– Просто мне нужно как-то подготовить твой мозг. Я сама никогда об этом не задумывалась. Жила обычную жизнь, понимаешь? И если бы мне кто-то сказал то, что я собираюсь сказать тебе – ни за что бы не поверила. Но тебе придётся. Вообще-то, тебе даже проще должно быть, ведь здесь есть магия. В общем… я из другого мира.

Сон не меняется в лице, но что-то тёмное всплывает в его глазах.

– Всё-таки из Ада? – звучит его голос глухо и мрачно. – Значит, ты не просто ведьма?

Женя моргает.

– Ты о чём?

– Ты в её теле, так? Пришла из другого мира?

– Да, но не из Ада. Хотя… – она вспоминает свою прежнюю жизнь и фыркает. – У вас тут тоже далеко не сахар!

– Так, – слегка отстраняется он, с видом таким, словно просто пытается встряхнуться, а потому жесты его и резки, – я запутался. Где сахар? Если не оттуда, то откуда и как? Тело чужое заняла, или вот так прямо и пришла? А если так, то и мать твоя, и сестра… – он делает многозначительную паузу. В воздухе повисает вопрос.

– Вроде чужое, но она очень похожа на меня, комплекцией и даже лицом. Странно это. Мой мир похож на ваш. Только это… там нет магии. По крайней мере, я об этом ничего не знаю. Но есть технологии. В общем, как будто тот же мир, что и этот, но через несколько сотен лет.

– Угу… – он не знает, верить ей или нет, и это понятно по выражению глаз. – И зачем ты здесь? А она… – указывает на её-чужое тело, – мертва, выходит, или в том другом мире теперь?

– Я не знаю. Если бы была мертва, то с телом было бы что-то не так, разве нет? В любом случае, пусть будет жива, а то мне… – Женю передёргивает, – как-то совершенно неуютно находиться в трупе. Я очнулась в её теле в какой-то таверне. Точнее в комнате над таверной. С Джеком, – кивает в сторону лиса. – Но он её точно не убивал. Она сбежать собиралась от неряшливой матери, а он ей хотел помочь. Только не смотри на меня так! Думаешь, я бы смогла такое придумать?

Сон отводит взгляд, раздумывает долго, и наконец качает головой.

– Но почему это случилось, и откуда ты? Расскажи больше. Мне сложно пока о чём-то судить…

– Да, я всё расскажу. Просто теряюсь, как сделать это лучше. Меня зовут Женя, я… дурацкая история. Я случайно попала на спектакль. Детский. Мы там разные сказки разыгрывали. Под Новый Год, знаешь? Праздник такой зимний. Вот, сценарий был ужасный, извращающий сказки, дети бешеные, всё такое. Актёры были не при делах, они просто играли то, что надо было. А я там подменяла кое-кого. Я даже не актриса. В итоге это всё не понравилось одному… знаешь… магу. Да, я сказала, что у нас магии нет, я так думала, пока он не заколдовал нас.

– Заколдовал, потому что не понравилось, эм, выступление? А дети?

– Ну, скорее потому что мы невольно исказили для детей сказки. И перевозбудили их так, что они даже ёлку сломали. И он такой является в гримёрку и говорит что-то вроде: «Раз вы испортили сказки, я вас отправлю в сказки, и если вы и там всё испортите…». Короче, плохо будет. А дети, – вспоминает его последний вопрос, – не знаю, домой укатили уже к тому времени.

– Значит, их он не тронул? – Сон вдруг пугается: – Так, подожди, ты хотя бы не ребёнок? – поднимается он, словно забыв недавние её слова о схожести этого тела с её собственным. – А то чаще всего дети страдают от магии…

Женя смеётся, и с каждой секундой смех становится всё истеричнее.

– Прости… просто у тебя такое лицо. Нет, уже нет. Мне девятнадцать. Ты ничего не нарушил.

Сон с облегчением садится на своё место и от смущения, которое пытается скрыть, трёт шею.

– Да… Хорошо… Ты уже в возрасте. С виду, к слову, так и не скажешь, – улыбается он.

– В возрасте? – выпаливает она неожиданно для себя. – В смысле?

– Девятнадцать, это немало. Понимаю теперь, почему твоя мать так суетилась. Но и тебя понимаю тоже… Жених твой до тебя недотягивает всё же, пусть время у тебя и поджимает…

Женя молчит в ответ.

И Сон спохватывается.

– Прости! Не в своё дело лезу, я не хотел, Женя. Прости…

– Вообще-то у нас совершеннолетие в восемнадцать лет, – коротко бросает она и отворачивается.

– Почему так поздно? Ведь… времени остаётся довольно мало… – спрашивает он в недоумении. – Ты уверена, что в восемнадцать?

До Жени не сразу доходит его вопрос, потому что она… обиделась.

Вообще, нельзя сказать, что она не обидчивая по натуре, характер всегда был не сахар, но не из-за такой же ерунды!

И всё же неприятно доказывать, что она молода. Чертовски молода, надо заметить.

– У нас вообще и по сто лет живут. Это конечно долгожители, но всё-таки. В среднем, думаю, лет до восьмидесяти точно доживают.

– Это слишком много. Я видел одну старуху лет пятидесяти… Не поверю, что многие способны прожить дольше. Да и, как же дети? Я вот хочу детей, – произносит он так, словно это касается самой Жени, и смотрит на неё ещё более пристально и требовательно.

– Вот чего позвал сюда… – доходит до неё осуждающий шёпот лиса. – И не стыдно, чужую-то невесту…

– Да после тридцати можно и о детях думать, – пожимает она плечом, будто и не слыша слова Джека. – А тебе самому-то сколько?

Сон теряется.

– Я… Ну. Мне много. Чуть больше… – трёт ладонью шею и усмехается. – Чуть больше двадцати. На лет пять… Но это несколько иное. Понимаешь?

– Старик! Уу, какой древний старик! – смеётся Женя в ответ. – Да что с тобой говорить, всё равно сегодня-завтра помрёшь!

Но Сон веселья её не разделяет, смотрит строго и мрачно, с какой-то затаённой печалью.

– Да и работа такая, что могу… – соглашается он. – Правда, радует меня, что выгляжу всё ещё неплохо. А ты, давай-ка, ответь мне лучше ещё на один…

Договорить ему не даёт стук в дверь и лай собак.

Глава 21. Размышление о преступлении во избежание наказания

– Что ж такое? – тревожится он и поднимается из-за стола. – Сиди тихо, – бросает Жене и тут же скрывается в коридоре.

Какое-то время слышатся его шаги, затем секундная тишина, а после и скрип открывшейся двери и приглушённые голоса снаружи.

Псы замолкают, видимо, слушаясь команды своего хозяина. И будто успокоенный этим, из-под лавки выползает осмелевший, пусть и несколько взволнованный Джек.

– Как бы ни сдал нас никому… – косится он в сторону двери. – Что делать думаешь? А может, ну, через окно, да наутёк? Пока Карсон занят, а собаки на него отвлекаются.

Женя на несколько секунд рассматривает эту мысль, затем качает головой и хмурится.

– Нет, не выйдет. Он нас из-под земли достанет. Но доверять уже не будет. И вот тогда точно сдаст.

Джек коротко кивает.

– Тогда остаётся надеяться, что вы и правда просто мило побеседуете, выпьете чайку, и он отпустит нас… Но что-то мне это сказку напоминает. А в добрые чудеса я не особо верю.

Он шмыгает на этот раз под печь, когда снова раздаётся оглушительный лай собак, а там и хлопок входной двери.

Сон появляется на кухне сосредоточенный и мрачный. Зачёрпывает из ведра в кружку воды, выпивает её, рукавом утирает рот и какое-то время, молча, оглядывает Женю.

Страх холодной, колкой волной прокатывается от горла до пяток. И она… улыбается и заправляет за ухо тёмную прядь волос.

– Такой красивый. Что-то случилось?

Он вздыхает. Кажется, что вот-вот улыбнётся в ответ, но остаётся таким же собранным и задумчиво-серьёзным.

– Местные заходили, пропала ещё одна девочка… Мне нужно к её родным, а затем отправиться на поиски. Я думал… И решил, что тебе лучше остаться здесь. Я вернусь к вечеру. Тебя не должны видеть соседи. Веди себя тихо… Жди меня. Наш разговор не окончен. Всё поняла?

– Девочка? – Женя подступает к нему. – Конечно, но… У меня есть дела. Может, всё-таки я как-нибудь выйду, а мы встретимся позже?

Он качает головой.

– Нет… Мне хотелось бы тебя не оставлять здесь, но никак. А теперь мне нужно спешить, прости.

– Ладно.

Женя не смеет спорить, когда дело такое важное. Будет лучше, если этого предка Джека Потрошителя поймают как можно скорее.

– Тебе, может, какая-нибудь помощь нужна? По дому.

На этот раз Сон всё-таки усмехается, мягко и тепло до мурашек.

– Спасибо, но так и не придумаю с ходу… Я вернусь, – и на этом спешно покидает дом.

Джек выходит задумчивый, подметающий лисьим хвостом пол за собой, понурившись.

– И как теперь сбежать, когда там свора во дворе?

Женя подзывает его к себе и гладит по холке.

– Цветёшь и пахнешь, а шерсть-то такая мягкая…

Он скалится, ухмыляясь.

– А то! Ух, хитра, знаешь же, что сама мыла. Хвалится сидит, поглядите-ка на неё! – а сам принимается ластиться к ней, будто кот.

– Правду говорю! Думаешь, что нам не стоит его ждать?

– Я бы сбежал, – признаётся он без тени сомнения. – Причём, сбежал бы далеко… Как ты, то есть, выходит, как бы и не ты… планировала. Нет, подумай сама, ждать то чего? Его решения, вести тебя на суд или нет? Пф, ещё чего!

– Далеко? Хочешь навсегда лисом остаться? Нравится тебе? – чешет за ухом.

Джек замирает.

– Я… забыл, – выдыхает со страхом. – Забыл! И как мог только?! А что, если со временем я совсем олисусь? Э, ну, ты поняла, – кривится он. – Что, если… О нет, Женя, расколдуй меня скорее! Ведьма просила украсть что-то и ей принести. Давай отсюда что-то возьмём и сбежим к ней?

– Сбегать опасно. Что, если он разозлится и расскажет всей своей инквизиторской братии? Сколько их тут, как это работает?

– Не знаю я! Он главный здесь, это знаю. Всех в страхе держит. Остальные, так, – чмыхает Джек, явно выражая этим своё призрение. – Если не сбегать, то каков план?

Она вздыхает и поднимается, чтобы походить по комнате, заломив за спину тонкие, загорелые руки.

– Ну, смотри. Если попытаемся сбежать, он точно не поверит и не встанет на нашу сторону. Плюс собаки, да и вообще… А вот про украсть – хорошая идея. А где воровство, может и… – она вдруг останавливается, – убийство?

Джек смотрит на неё, склонив набок голову, и интересуется совершенно серьёзно:

– Предлагаешь его завалить?

– Не хотелось бы, – она цокает. – Но если он решит нас убить…

– Понимаю… Но тебе стоило меня тогда не в лиса, а хотя бы в волка обратить. Глупая.

Женя фыркает и садится на стол.

– Вообще-то он мне нравится.

– Девушки, – шипит Джек. – Я тебе тоже нравился, когда человеком был! Прокляни его, чтобы совой обернулся, разонравится тут же! Или в барсука. Он похож на барсука, а?

– Похож на… как раз таки на волка. На огромного такого волчару, который ходит на задних лапах и в плаще, – Женя смеётся. – Не нравился ты мне! Ей – может быть. Или ей так плохо было, что готова была даже с таким, как… В общем, надо украсть что-то отсюда, чтобы времени зря не терять. И найти дубинку какую-нибудь. На всякий случай.

– Дубинку, это хорошо, – принимается Джек зачем-то обнюхивать углы. – Стой, – спохватывается он, – что значит, «даже с таким, как»? Чем я плох по-твоему? Да ты знаешь, сколько женщин у меня было?! Все в рот заглядывали, глазами коровьими на меня смотрели, в постель…

Его прерывает собачий лай. На этот раз какой-то истеричный и с подвываниями. На Карсона они точно так не реагировали…

А стук в дверь окончательно убеждает, что вернулся вовсе не хозяин дома. И, кем бы ни был гость, своры он не боится и уходить не собирается.

В замке кто-то скрежещет ключом, пытаясь войти несмотря ни на что… Или же взламывает дверь несмотря на псов. Одно из двух.

Глава 22. ЕГО мать

Женя, струхнув, начинает метаться туда-сюда, пока не находит ничего лучше, чем залезть под стол.

Она понятия не имеет, кто это может быть и что и в каком случае будет лучше сказать. А так… может быть, её и не заметят?

Но разве же Карсон не живёт один? А если это и вправду какие-нибудь воры, кто в своём уме решит залезть в дом к НЕМУ?

Это же Аид во плоти!

Джек будто испаряется, прячась. И когда кажется, что у них и правда есть шанс остаться незамеченными, в коридоре раздаются шаги. И… поскуливание собаки?

А затем на кухню, волоча две тяжёлых тёмных сумки, вваливается женщина в годах.

Из-под платка выбиваются чёрные пряди волос с серебряной сединой. Газа тёмные. Взгляд, которым она обводит помещение, не менее тёмный и жёсткий.

Отчего-то она вздыхает, качая головой, и принимается вынимать из одной сумки овощи, бросив другую себе под ноги.

– Пусто… И стыло. И мать не ждёт совсем. Вот как так то? Сколько это будет продолжаться?

На мгновение кажется, будто она обращается к Жене.

И, наверное, лучше бы так… Потому что в дверь протискивается один из чёрных громадных псов. И словно в ответ на её слова, коротко чихает.

А после настороженно принюхивается…

Женя закрывает себе рот ладошкой, но затем вспоминает, что так дыхание будет только громче.

Может быть, пёс не станет реагировать на неё, ведь Сон сам провёл в дом.

А вот что будет, если он нападёт на след Джека…

И её опасения подтверждаются, потому что пёс встаёт в стойку и прижимает к затылку уши, принимаясь утробно рычать.

Он готовится к прыжку, что замечает и женщина.

– Неужто воры, враги? – выдыхает она… и хватается за нож.

– Нет-нет-нет! – кричит Женя. – Не воры! Можете… – с опаской выбирается из-под стола, – можете убрать собаку, а?

Женщина вскрикивает и наставляет на неё нож, будто на самом деле держит в руке меч.

– Кто така… – осекается она, сменяя гнев на робкую надежду, и опускает своё оружие.

Губы её, полные и бледные, трогает призрачная улыбка. Во взгляде, пусть всё ещё настороженном и недовольном, загорается надежда и удивление.

– Карсон невесту таки нашёл? Ай, ну нехорошо ведь, вот так… без благословения материнского, сразу в дом, да под столом прятать. Ай нехорошо…

Пёс тем временем подбирается к печи и скалится всё более зловеще.

– Нет, что вы, – торопливо возражает Женя, – это я так…

Она поверить не может, что у Карсона есть мать. Наверное, это очевидно, но он для неё словно пришелец. Все думают об инопланетянах, но никто – об их матерях.

Мысли от страха становятся совершенным киселём, она не выдерживает и кидается на собаку с криком:

– Иди на место! Место!

И пёс подпрыгивает на всех четырёх лапах… разворачиваясь к ней и кидаясь…

Но едва ли не на лету, скалкой, его сбивает женщина и встаёт между ним и Женей.

– Нельзя! Не в доме же, паршивец! – отчитывает она собаку, будто тот может её понять и является шкодливым ребёнком, чуть не разгромившим комнату. – Пошёл вон! – указывает она ему на дверь, и пёс рычит. – Вон! Место! Пошёл отсюда, пошёл! – всё же выгоняет она его и запирает дверь.

После чего возвращается к Жене, уперев руки в бока.

– Карсон не водит в дом свой женщин. Да никого не водит вообще. Говори, кто такая? Иначе и тебя вслед за собакой выгоню!

Женя поджимает губы. Ей уже порядком надоело слышать подобное от местных «матушек».

– Вы, наверное, уважаемая, заметили, что собаки меня не слушаются. Я никак бы не проникла в дом без ведома вашего сына.

Складывает руки на груди, будто больше никаких объяснений не требуется.

И всё же ловко женщина страшную псину отогнала! Собаки Карсона будто всё понимают. Что она – мать. Что трогать нельзя. Иначе как объяснить такую покорность женщине, которая едва ли принимала участие в их воспитании? Долгосрочный приказ хозяина?

Та теряется, всего на мгновение, но затем возвращает себе воинственный и недоверчивый вид.

– Хорошо поёшь, милочка, ничего не скажешь, хорошо… Да только у Карсона жизнь нелёгкая, всякое быть может. Ведьма какая проникнет вот так в жилище, простое и правдоподобное оправдание этому найдёт и будет ждать, когда мать его бдительность потеряет. Чтобы удар нанести и отомстить! Знаю я, сколько нечисти всякой ему гибели желает… Но то, что не невеста ты его, верю. Но и не просто подруга ведь… Кто тогда?