Текст книги "Маги Второго Круга"

Автор книги: Эва Бялоленьская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 17 страниц)

Глаза Гладиатора недоуменно раскрылись, на уродливом лице проступил кирпичного цвета румянец бешенства. Камушек просто физически ощущал, как из него выплескивается давно копившееся отвращение к этому человеку. Ненависть, выросшая на благоприятной почве унижений, издевательств, битья и подслушивания мыслей, так что никто и никогда не чувствовал себя в безопасности во время уроков.

«ТЫ НЕ СМЕЕШЬ! – В воздухе развернулась лента с иллюзорной надписью, неустойчивой и кривоватой, будто невидимое перо держала дрожащая от злости рука. – Ты не имеешь права нас мучить!! Не смеешь нас унижать и бить!! Мы станем магистрами, а ты – всего только ЧЕРНЫЙ, и всегда будешь только ЧЕРНЫМ!»

Видно, Камушек попал в чувствительное место Гладиатора, поскольку мужчина из просто красного стал темно-пурпурным, на висках у него набухли жилы. Последнее, что увидел Камушек, был летевший к его лицу кулак. Он не сумел увернуться, перепуганный Мышка, вцепившийся в его блузу, сдерживал его, как якорь.

Камушек получил мощный удар прямо в лицо и опрокинулся назад. Жесткого столкновения с полом он уже не ощутил.

А первое, что он осознал и почувствовал, придя в себя, оказалась пульсирующая головная боль, она исходила из того места, где, как он надеялся, все еще должен был находиться его нос, и отдавалась где-то аж в затылке. Камушек понял, что он прижимается боком к чему-то твердому, а впереди теряется в перспективе гладкая серая стена.

«Камушек, ты жив?»

Он смигнул. Направления верха и низа возвратились на свои места, мир вокруг развернулся в нормальное положение. Стена снова стала каменным полом лекционного зала. В горле и во рту чувствовался жгучий солоноватый привкус крови. Камушек закашлялся, невольно пытаясь дышать через нос.

«Жив, кажется».

Заботливые руки помогли ему приподняться. Вокруг стояли на коленях перепуганные товарищи: Певец, Конец и Мышка (все еще бледный как смерть). Камушек со страхом ощупал языком зубы. К счастью, все были на месте. Зато из носа по-прежнему хлестала кровь, поэтому Ночной Певец прижал платок к его лицу.

«Как это выглядит? Певец, только не ври, что все хорошо».

«Честно? Кошмарно. Этот урод, кажется, сломал тебе нос».

Гладиатор лежал на полу в нескольких шагах от Камушка. Двое ребят держали учителя за руки, а Луч восседал на его животе с видом пантеры, подстерегающей добычу, и угрожающе держал над лицом Наблюдателя ладонь с растопыренными пальцами.

* * *

– Сделай мне одолжение. Пожалуйста, ну, пожа-а-алуйста… – цедил Искра сквозь зубы. – Дай мне только повод, прошу-у-у тебя, хоть малейший…

Творитель Стальной и Наблюдатель Гриф – два самых рослых парня в группе «половинок» (за исключением Камушка), которые прижимали к полу временно задержанного учителя, поглядывали на Искру с недоверием и опаской.

– Он же свихнулся, честное слово. Свихнулся, как полевка по весне, – прошептал соседу Гриф.

А Гладиатор между тем молчал, неподвижно застыв на полу. Он даже старался не моргать, с ужасом глядя на Победного Луча Рассвета. Вот так в одночасье рухнуло его миниатюрное королевство, где он наслаждался абсолютной властью. Да что там, даже не рухнуло, власть его просто сдуло, точно горстку пыли, а он сам – до сих пор гроза и ужас всех и вся – мгновенно оказался повержен и взят в плен.

– Он должен идти к лекарю. Немедленно, – так оценил состояние Камушка Конец и обратился уже к товарищу: «Ты можешь встать?»

Ткачу иллюзий действительно удалось подняться на ноги, но не похоже было, что он легко сумеет куда-либо добраться. Лицо у него распухало с минуты на минуту все сильнее, и видел он все хуже.

– Я знаю, где находится лекарь! – с волнением отозвался Мышка, очень тронутый и благодарный за защиту.

– Ему нужен хирург.

– Это и есть хирург! Я его знаю, я там был совсем недавно и знаю, где это. Я сумею туда попасть! Я, я сам отправлюсь с Камушком! – тараторил Мышка, первый раз горячо отстаивая свое мнение, что для его товарищей было весьма неожиданно и ново.

– Да пустите его, если знает – пусть прыгает, – отозвался другой Бродяжник. – Нечего попусту время терять.

Таким образом, после короткого перерыва Камушек снова очутился перед дверью мастерской Гривы. Мышка, не колеблясь, нажал на ручку и прошествовал внутрь, поддерживая раненого товарища за локоть. К счастью, Творитель оказался на месте. Слова «чем могу помочь?» замерли у него на губах. Вид паренька был выразительнее любых объяснений.

– Ага… – буркнул хирург, усаживая поскорее пациента в кресло и снимая платок с его лица. – И что сие значит? Ты с лестницы грохнулся, что ли? А может, ему кто-то врезал палкой? – спрашивал лекарь, осторожно смывая кровь. – Нет, наверняка опять мяч. Господа во время игры весьма рассеянны быть изволят. А как твоя щиколотка, господин Ельник?

– Хорошо, магистр Творитель, – быстро ответил Мышка и с возмущением пояснил: – Его ударил учитель! И сломал ему нос!

Грива с изумлением посмотрел на парня.

– Учитель? Гладиатор сломал ему нос?? – Маг неодобрительно и сердито покачал головой. – Нет, это попросту возмутительно. Ничего удивительного, что его прозвали Гладиатором, это же просто громила какой-то. Треснувшая кость, значительное смещение перегородки, не говоря уже о разорванных сосудах.

«Мне придется сделать тебе обезболивание, чтоб ты тут не грохнулся в обморок, когда я буду совмещать кости», – мысленно обратился он непосредственно к Камушку. Парнишка только прикрыл глаза в знак того, что все понял.

* * *

Камушек краем глаза наблюдал за Мышкой. Младший парнишка сжимал его руку, чтоб приободрить и поддержать, но при этом сам выглядел так, как будто и ему требовалась помощь лекаря. Избитый Ткач иллюзий немного опасался, что Творитель усыпит его, как и в прошлый раз, какими-нибудь таинственными микстурами, а они снова вызовут то дурное состояние. К счастью, оказалось, что нет такой необходимости. Творитель остановил льющуюся кровь, а потом принес из-за ширмы предмет, сильно напоминавший хрустального ежа. Из прозрачного снизу расплющенного шара, вся поверхность которого была продырявлена узкими отверстиями, торчали десятки тончайших игл. Значит, Грива, как и Пловец, использовал этот прибор. Но на этот раз Творитель решил повтыкать иглы в пациента! Камушек недоверчиво покосился на приближающиеся к его лицу острия, но тут же решил, смиряясь с судьбой, что болеть сильнее у него уже не может. Грива очень внимательно размещал тоненькие иглы у основания носа, под глазами, около бровей и во многих других местах. Вскоре боль в разбитом носу утихла, а потом и все лицо онемело. У парнишки появилось малоприятное ощущение, будто у него на физиономии образовалась огромная дыра, глубиной до самой середины черепа, а голова превратилась в нечто вогнутое, вроде таза.

«Ну что, уже не чувствуешь ничего? – для надежности спросил Грива. – Тогда я буду работать дальше. Не двигайся».

Даже если Камушек захотел бы пошевелиться, он все равно не смог бы. Чьи-то руки – наверняка помощника Творителя – внезапно ухватили его сзади за лоб и нижнюю челюсть и ловко обездвижили. Грива выбрал из своих инструментов небольшие щипчики. Из-за плеча лекаря Камушек видел побледневшего и испуганного Мышку. Мальчишка сглотнул слюну и изо всех сил зажмурился. Камушек тут же пришел к выводу, что ему лучше сделать то же самое.

Манипуляции хирурга оказались совсем не приятными. Хотя Камушек вовсе не чувствовал боли, он испытывал отвратительное ощущение, будто его лицо – это нечто вроде головоломки, причем вся игра заключается в том, чтобы расставить в нужные места осколки костей. Вслепую.

Наконец Грива отложил орудие этой изощренной пытки и вытащил иглы, а сильные руки помощника ослабили свою хватку, что Камушек принял с огромным облегчением.

«С уборкой мы покончили. И это уже почти все. Еще только одно осталось».

Камушек недоверчиво скосил глаза: какую еще очередную неприятность скрывает это «одно», но маг попросту положил свои большие пальцы по обе стороны его носа. Появилось ощущение тепла, потом стало горячо. Руки Гривы находились у пария прямо перед глазами. И Камушек с изумлением увидел, как на них встают дыбом мелкие волоски – точно они жили собственной жизнью. Творитель сосредоточенно смотрел в какую-то точку между бровями Камушка. Через пару минут ощущение жара и нервной дрожи стало пропадать. Камушек осторожно попробовал задействовать мышцы лица. Онемение полностью прошло. По его ощущениям, все двигалось как прежде.

«Конец. Завтра отек должен пройти, и ты будешь красив, как всегда». – Творитель преувеличенно изящным жестом вручил своему пациенту зеркальце.

«Но я же не красивый, – возразил Камушек, невольно глянув на зеркальную поверхность. – Ты видишь тут какую-нибудь красоту? Потому что я – нет, магистр Творитель. А само хотение не поможет».

Грива добродушно рассмеялся:

«Это может рассудить только женский вкус, дорогой мой юноша».

«Благодарю за помощь. Все-таки перелом носа – это самое плохое из того, что случалось со мной до сих пор».

«Скажи, на тебе сейчас твоя лучшая одежда?» – поинтересовался маг.

Камушек, уже заранее примирившись с очередной неприятностью, оглядел себя. Кровь оставляла очень трудные для выведения пятна, а он, как назло, надел в этот день самую красивую вещь, которую, будучи в исключительно добром настроении, подарил ему Ночной Певец: короткую тунику из белой плотной шерсти с кожаными вставками на плечах, украшенными тиснеными драконами.

«Сними ее и иди умойся вон в той комнате. А я тем временем побеседую с твоим чувствительным приятелем», – велел ему Грива, указывая на двери в углу мастерской.

Камушек ожидал увидеть там таз и кувшин с водой, но оказалось, что в прилегающем к мастерской помещении оборудована небольшая ванная. В комнате, выложенной разноцветным кафелем, он обнаружил не только множество разновеликих тазов – от крошечных до огромных, в которых могла поместиться и корова, но и большую фарфоровую ванну в цветочек с подключенными к ней водопроводными трубами. Или Грива обожал вымачиваться в воде, или это помещение предназначалось для лечения травяными ваннами, что было весьма правдоподобно.

* * *

– Как это случилось, что парень подрался с Гладиатором? – прямо спросил Творитель, разминая в ладонях тунику Ткача иллюзий, покрытую засохшими подтеками крови.

– Нет, нет… все было не так, – встрепенулся Мышка, горячечно размахивая руками. – Это я. То есть меня хотел Гла… учитель наказать. Побить, ну… и… – Парнишка содрогнулся при одном воспоминании, судорожно стискивая кулаки.

– …и Камушек тебя защитил, – догадливо закончил Грива.

– Да-а-а… – пробормотал Мышка, опуская глаза.

– И получил в нос. А потом?

Маленький Бродяжник глубоко вздохнул, точно перед прыжком в воду.

– А потом все страшно запуталось. – Мальчик с отчаянием вцепился в свои волосы и простонал: – Нас всех отсюда выгонят! Скорее дождь начнет лить с земли, чем нам это простят!

Творитель захихикал:

– В таком случае завтра мне придется, видно, надевать непромокаемые штаны, потому как намечается интересное погодное явление.

– Да уж… – печально буркнул Мышка, опуская голову. Маг пальцем приподнял ее за подбородок.

– Слушай, малый, я тебе кое-что скажу, – заявил Грива, понизив голос. – Господин Гладиатор – человек весьма малосимпатичный, и у него исключительно мало друзей. Вы влипли по уши, но и он тут не остался невинной овечкой. Одно дело – поднять руку на старшего мага, черного, надо заметить, а совсем другое – сломать нос кандидату на лазурь. Во всяком случае, я буду свидетельствовать в вашу пользу.

В эту минуту открылись двери, и в мастерскую вошел Ткач иллюзий, приглаживая на ходу мокрые после мытья волосы. Грива стряхнул с его туники коричневый порошок и уже совсем чистую одежду подал парнишке.

«Держи свое сокровище. Судьба свидетель, я недаром получаю свои деньги от Круга».

* * *

«Я не сомневался, что происшествие с Гладиатором так легко не закончится, и я оказался прав. Следствие было начато почти немедленно, о чем сообщили наши Наблюдатели и Говоруны. На следующий день сразу же отменили уроки, зато трое лазурных со зловещими минами собрали нас всех в коридоре перед какими-то покоями неподалеку от Западной башни, где до сих пор никто из нас не бывал. Только у Ночного Певца оказались какие-то неясные воспоминания о том, что он вроде бы когда-то навещал это место, и оно явно не числилось среди приятных. „Я думаю, это зал для допросов. Отдел расследований“, – хмуро сообщил он нам. Как и следовало ожидать, меня взяли на ковер в первую очередь. Они сидели за столом и на самом деле выглядели как судьи: Говорун, Творитель и Стражник слов, судя по кастовым узорам на их туниках. Последний тут присутствовал, видно, для того, чтобы точно запоминать все показания, а потом воспроизвести их в нужный момент. Зал выглядел очень неприятно. Прежде всего потому, что почти весь был страшно белый. Белый и черный цвета сочетались здесь исключительно противно, раздражающе и отвратительно на любой мало-мальски приличный вкус, а у меня, в конце концов, какой-никакой вкус все-таки имеется. Белый мраморный пол был предназначен, как мне показалось, специально для выбивания зубов, но потом я заметил, что, к счастью, вся его поверхность покрыта тысячами мелких канавок, так что подошвы башмаков вполне устойчиво держались на камне и не скользили. Побеленные стены, единственным украшением которых были три черных полосы, проходившие горизонтально примерно в половине высоты. И ко всему этому тяжелая черная эбеновая мебель. Все вместе выглядело просто ужасно. Первое, что я сделал, едва войдя в зал, – вытащил из угла стул, поставил его напротив стола и уселся. Если они думали, что я буду стоять перед ними навытяжку, как преступник, ожидающий приговора, то глубоко ошибались. Маги многозначительно переглянулись.

„Ты не боишься? Наблюдатель Арена выдвинул довольно серьезные обвинения“.

Так я узнал настоящее имя Гладиатора. Связь была довольно простой: Арена – Гладиатор.

„Речь идет об избиении старшего рангом мага. Ты можешь утратить шарф“, – продолжал Говорун.

Если он хотел меня разозлить, то ему это удалось.

„И кого избили? Меня или его? Ведь это не я его ударил, а он меня. И сломал мне нос, зараза хренова. А шарф – это всего лишь кусок ткани. Он хорошо заменяет пояс, и в нем можно носить разные мелочи. Я совсем не должен непременно иметь именно лазурный. И совсем необязательно мне тут оставаться“.

Они снова переглянулись.

„А нам кажется, что поначалу тебе очень хотелось стать магистром“.

„Уже не хочется. Я тут только время грачу. Гладиатор, то есть Арена, не учит нас ничему полезному. Я больше знаний приобрел на островах, чем тут“.

Я презрительно пожал плечами. Для меня совершенно не имело значения, насколько воспитанным я им покажусь и насколько хорошее впечатление произведу. Если б меня выгнали, я, по крайней мере, вернулся бы домой и начал делать что-то полезное.

Это, кажется, немного их задело. Неужели они ожидали увидеть перепуганного покорного ребенка, который со слезами на глазах будет умолять их о прощении за то, что он осмелился вытянуть шею из-под ярма? Но я не чувствовал себя ребенком. И я уже на самом деле не ребенок.

Они велели мне подробно описать это несчастное происшествие. Разумеется, я объяснил, чего я опасался, когда дело коснулось Мышки, и что меня заставило оскорбить учителя. Они спрашивали, кто первый ударил. А я, в свою очередь, спросил, считается ли ударом отталкивание к стене, потому что если да, то первым начал я, и они могут сразу же выслать меня в Ленн, куда я с удовольствием и вернусь. Но они почему-то не торопились выносить приговор. А кто ударил Гладиатора после меня? А откуда мне знать, если я в это время уже лежал на полу без сознания? А они продолжали настырно расспрашивать. Наконец я уже вообще перестал что-либо понимать. От вопросов о драке с Гладиатором маги перешли к урокам и моим товарищам. Меня расспрашивали про иллюзии, про встречи с Ветром-на-Вершине, про увлечения и развлечения и даже про то, какие я читаю книжки. Должен признаться, что я с мстительным удовлетворением выписан в воздухе название последней книги, заданной мне Гладиатором. „Изменения в таможенном праве во время правления Скалы Молний“. Все трое вытаращили глаза, как раздавленные лягушки.

„Зачем Ткачу иллюзий труды о торговом праве?“ – удивился Говорун.

Я пожал плечами и заметил, что остальные одновременно сделали то же самое. На этом мой допрос закончился».

* * *

Оказалось, что всех ребят расспрашивали примерно об одном и том же. И ответы были схожими. Когда судьям пришлось в очередной и уже далеко не первый раз выслушивать жалобы и с горечью перечислявшиеся оскорбления, которыми «профессор» щедро одаривал своих подопечных, они почувствовали себя гораздо менее «судейскими», чем поначалу. В довершение всего было совершенно ясно, что никто из ребят не лжет – это гарантировало присутствие Говоруна и Творителя.

А в это время перед залом, где велось расследование, сгоравшие от любопытства ребята наконец приперли к стенке Мышку, который с прошлого дня старался избегать их как огня, справедливо считая, что едва он покажется товарищам, как они притиснут его и безжалостно вытащат все сведения.

– Черепахи поймали меня в библиотеке, – признался он со смущением. – Потому что… я заснул.

– Ты заснул?! Ты же должен был просто зайти туда и выйти! Что ж ты там делал, клуша несчастная?! – с раздражением прошипел Наблюдатель Гриф.

Мышка чуть сгорбился и принялся разглядывать свои ногти. Неразборчиво пробормотал что-то под нос.

– Громче, Мышка, будь так добр.

– Переписывал «Книгу координат», – более четко повторил мальчик.

Если б в это мгновение у них над головами обвалилась крыша, то это событие, скорее всего, было бы отмечено лишь поверхностным слоем сознания, а может, и вообще осталось бы незамеченным.

– Что??!

– Что???

– Что?!..

Мышка медленно оглядел кружок потрясенных товарищей и терпеливо повторил, четко разделяя слова на слоги:

– Пе-ре-пи-сы-вал «Кни-гу ко-ор-ди-нат». И заснул во время работы. Если каждую ночь понемногу недосыпаешь, то в конце концов что-то наверняка сорвется, – мрачно пояснил он.

– А я-то думал, что он совсем мямля, – с удивлением и восхищением сказал Бродяжник по имени Перо.

«Книга координат» была чем-то вроде священной книги для Бродяжников. Этот солидный томище лежал в одном из отделов библиотеки на специальном столе, прикованный к нему цепью, – хотя такая предосторожность казалась излишней, поскольку ни один вор в одиночку не в состоянии был унести эту «книжонку». В «Книге координат» содержалось точное расположение всех отправных площадок Бродяжников в империи, а кроме того, там находились расчеты, описания, планы и постоянные точки ландшафта для самых рискованных путешествий в малопосещаемые места, с меняющимися характеристиками рельефа. Ничего удивительного, что это сокровище являлось самым вожделенным предметом, обладать которым мечтали все маги из касты Бродяжников, которым позволялось припадать к этому источнику весьма редко, и то под наблюдением. Каждый Бродяжник старался понадежнее упрятать собственноручные эскизы и карты, а копии вращались среди них на основании обменной торговли: «два пункта в предгорье Игольных отдам за один в Зеркальных».

Собственно говоря, логично было предположить, что наверняка не один из взрослых магов незаконно добрался в свое время до этого источника знаний. Но уж совершенно неслыханным и невероятным было то, что на подобное дело отважился как раз Мышка – та самая «половинка», к которой буквально все относились с пренебрежением и снисхождением. Подгоняемый страстным желанием добыть это сокровище, он почти каждую ночь проникал в библиотеку. Подкрадывая у себя по два-три часа сна, при свете крошечной свечки он трудолюбиво переписывал этот жуткий томище. И наконец произошло то, что можно было предвидеть с самого начала. Измученный парнишка заснул с пером в руке. Так и застали его Стражники слов, которые утром растворили врата своего королевства и, потрясенные, обнаружили, что только исключительная благосклонность бога Судьбы способствовала тому, что вся библиотека не сгорела от случайного пожара. Бедного Мышку отодрали за уши и отдали в карающие лапы Гладиатора. А это, в свою очередь, уже вызвало целую лавину уже известных событий.

* * *

Виноград последним вышел из зала, где производились допросы. Он только что буквально потряс трех старых магов рассказом о коварных поползновениях учителя, мечтавшего отравить и уничтожить всех выведенных им крыс. Маги отсутствием воображения не страдали и прекрасно знали, что означает для каждого Бестиара его «животина». Такое животное было даже чем-то большим, нежели просто приятелем – скорее, частью собственного «я» мага. Нельзя же лишить кого-то половины души только потому, что эта половина – крыса!

– Мы больше не увидим Гладиатора, – объявил он товарищам с несокрушимой уверенностью. – Они сказали, что завтра мы тоже свободны. Вот увидите, его выгонят.

* * *

Седовласый маг стоял на галерее третьего этажа за колонной и приглядывался к группе молодых магов, столпившихся внизу около фонтана. С такого расстояния он не различал лиц (тем более что зрение у него уже было далеко не то, что в молодости), до него долетали только обрывки разговоров – зато старик прекрасно понимал язык тела, не говоря уже о столь очевидной способности, как чтение мыслей. И то и другое свидетельствовало о тревоге, охватившей учеников. Выгонят их из Замка или старшины позволят им остаться? Если не позволят – то что с ними будет? У большинства не было даже родных домов и семей, куда они могли бы вернуться – дети, одаренные талантом, стали воспитанниками Круга, магическое ремесло было их предназначением от самого рождения. А если их все-таки оставят в Замке, то какое наказание их ждет?

Наконец кто-то возмущенно воскликнул, да так громко, что звонкий молодой голос долетел даже до галереи:

– Хватит ныть! Кто хочет поиграть в кольца?!

Маг усмехнулся в гущу седой бороды. Вот она, молодость! Никогда не позволяет задавить себя до конца. Внизу началась суета, кто-то из Бродяжников исчез с громким хлопком, верно, отправился к себе в комнату за жестким кожаным мячом. Остальные, перешучиваясь, закатывали рукава, снимали лазурные шарфы, чтобы не испачкать их во время игры, потуже зашнуровывали башмаки.

Внимание мага привлекло движение на нижней боковой галерее. Со своего места он мог разглядеть между балюстрадой и нарядным резным узорным орнаментом навеса только черноту мужской туники и красное женское платье, а также две пары сплетенных ладоней. Недолго думая мужчина присел на корточки, подсматривая за парой между столбиками балюстрады. И едва не рассмеялся вслух, увидев две головы, обращенные друг к другу, точно они нашептывали друг другу какие-то секреты, а может, они и в самом деле это делали.

– Певец, Певец… И что эти женщины в тебе видят? – задумчиво прошептал маг. Это, наверное, была одна из тех загадок природы, которые никогда не будут разгаданы.

* * *

В замковом винном погребке, который официально назывался «Под колоколом», а неофициально «Пол башней», поскольку действительно располагался в подземелье под Северной башней, как и всегда по вечерам собралось довольно многочисленное общество, в котором перемешались все касты. Обычной темой для разговоров, к которой то и дело возвращались вновь и вновь – воистину точь-в-точь неоплаченный вексель, – были, разумеется, «половинки».

– Невероятно! – возбужденным голосом рассуждал возмущенный Стражник слов. – Тем не менее я могу слово в слово повторить вам, что они говорили. Один за другим – и твердили то же самое! В течение последних трех лет мы определили всего только двадцать семь магистерских талантов. Двадцать семь лазурных в целом море черноты! Сами признайтесь, это же просто ничтожная часть!

– Может, стоит понизить требования? – насмешливо отозвался кто-то.

– Снизить критерии – только через мой труп!

– Ой, лучше не говори так, а то еще сбудется.

Обиженный Черепаха решил притвориться, что он не слышит, и продолжил свою речь:

– Лазурных мало, вот и решили их, по крайней мере, хорошо выучить, а на деле что вышло? А? Господин Арена заварил кашу, а нам теперь расхлёбывать. Этот парень, Гриф, конечно же совершенно бессовестный, но в его словах есть свой смысл, он мне прямо в лицо заявил, что его унижают, потому что он всего только воспитанник, сирота, за которого никто не заступится. Знаете, кем я себя почувствовал после этого? Просто каким-то преступником…

– Не преувеличивай.

– Хорошо, не буду преувеличивать, но ведь ты и сам признаешь, что все ученики не могут быть только и исключительно ленивыми, тупыми, ничего не стоящими оболтусами, потому что это просто-напросто невозможно. А еще вам следует помнить, что «он нам не позволял читать» было повторено двадцать семь раз, точно припев какой-то поганый!

Кто-то из присутствующих насмешливо фыркнул:

– То же самое можно сказать и о вас, Черепахах. Вы так обожаете эти свои пергаменты, что охотнее всего даже спали бы на них, точно драконы на грудах золота.

Стражник слов смертельно обиделся:

– Я когда-нибудь отказал тебе в какой-нибудь книжке?!

– Лично ты – нет, но в общем-то не раз случалось, что отказывали твои собратья, – ответил его собеседник, вызывающе задирая подбородок.

Черепаха смутился:

– Видно, нужный том как раз отправили в переплетную или еще куда… И все-таки Гладиатор – тупой дегенерат! Выделять книжки, как лекарство от кашля. Бред какой-то!

– И еще какие книжки… – вмешался Говорун, – «Изменения в таможенном праве…» Ради Вечного Круга! Парня, который отважился отправиться на Драконий архипелаг и привез оттуда совершенно профессионально написанное исследование, заставить зубрить такие бредни! Я и не удивляюсь, что он хочет вернуться домой. Я только удивляюсь, что он до сих пор не сбежал! Ведь у этого твоего Камушка тот еще характер – упрямый и непокорный, верно? – Он повернулся к Ветру-на-Вершине, который попивал свое вино, как обычно развалившись в свободной позе и вытянув ноги почти на середину зала.

– Я уже давно твердил, что Гладиатор – болван и живодер! – буркнул хайг. – Но разве ко мне тут кто-то прислушивается? Камушек – второй Белый Рог. Таких под кустиком не найдешь, а я вынужден был смотреть, как вы мне тут парня портите.

– Откуда в тебе вдруг сразу столько родственных чувств, Ветер? Я-то думал, у хайгов это скорее вопрос… собственности, – снова вмешался в разговор тот маг, который препирался со Стражником слов.

– Кыш от моих обычаев! – взорвался магистр Иллюзии. – Вот если б ты себе купил жену, то, может, хоть тогда бы ее уважал! У тебя самого сын – «половинка». Жаль только, что парень даже не знает, что у него есть отец!

Ехидный маг поджал губы и поспешил укрыться в углу.

– А как, собственно, произошло, что именно Гладиатор получил это место? Он же совершенно не пригоден к такой работе. Да еще черный. – Кто-то наконец произнес вслух вопрос, давно мучивший большинство посетителей погребка.

Творитель, который был в числе магов, участвовавших в расследовании, пожал плечами:

– Я провел опрос. «Уважаемый» господин Арена всегда отличался большими амбициями и малым талантом. Он поступил на эту должность на временной основе, надеясь потом продвинуться и стать магистром. Но продвинуться не вышло, а обязанности остались. Он не только не годился на должность учителя, но и терпеть не мог этой работы. Похоже, он на учениках отыгрывался за то, что верхушка не обращала на него внимания. В общем, такое бывает довольно часто. Пинаешь пса, когда не можешь достать его хозяина.

– Повышение на магистра?.. – удивился один из магов. – С чего это вдруг ему в голову пришла столь нелепая мысль?

– Достижения Гладиатора в качестве Наблюдателя не слишком велики, но он располагается в верхней части черной шкалы, – пояснил Творитель. – Вероятно, он надеялся, что именно для него критерии будут понижены.

Отовсюду послышались презрительные смешки.

– Я бы уж скорее понизил критерии для своего попугая. Он тоже все за мной повторяет, но, но крайней мере, гораздо симпатичнее этой дубины, – проворчал кто-то.

– В общем, дело Гладиатора можно считать законченным. С сегодняшнего утра он уволен. И ни ползвука про какое-то там повышение, – сообщил Творитель, а в погребке снова раздались ехидные смешки. – Остается только один неразрешенный вопрос: что делать с ребятами. Нельзя же их оставить без присмотра.

Маги начали неуверенно переглядываться. Некоторые, уставившись в дно кубков с вином, изображали внезапную и полную глухоту.

– Я ведь только пантер развожу, – отозвался Ветер-на-Вершине с явным сожалением. – В крайнем случае мог бы научить ребят мечом рубить, но уж никак не жиографии или как она там.

– И нам не хотелось бы получить вдруг сразу двадцать семь ленгорхийцев с лазурными полосами на лицах, – полушутя отозвался кто-то.

И тогда заговорил пожилой маг, который до сих пор только молчал, внимательно прислушиваясь к высказываниям остальных.

– Я приму это никого не интересующее наследство после Арены. Еще сегодня пойду с этим делом к Управляющему.

Это неожиданное заявление застало врасплох всех присутствующих.

– Ты хорошо продумал, что ты делаешь? Это же четверть сотни подростков и молодых людей, которых мы только что с трудом избавили от наказания за избиение учителя. Один Ночной Певец стоит десятерых, – предостерегающе сказал Стражник слов.

Маг глотнул вина из чарки и вытер седые усы.

– Ведь все равно кто-то должен их взять, так почему не я? И не надо демонизировать Ночного Певца. Вас послушать, так можно подумать, что он и правда какое-то чудовище вроде Кедра Кровавого.

– Ставлю пять золотых талантов, что через десять дней нам снова придется искать кого-то на твое место. Слышишь, Кузнец? – сказал один из магов.

– От достатка голова не болит. Готовь деньги, – ответил ему маг, названый Кузнецом. – А я готов побиться об заклад, что теперь закончатся заботы Черепах, у которых в библиотеке то пропадают, то снова появляются книжки. – И он многозначительно подмигнул сидевшему поодаль Стражнику.

* * *

Шли часы подаренного «половинкам» дня свободы, а Гладиатор все не появлялся, чтобы снова над ними измываться. Явно сбывалось предсказание Винограда. Судьба глянула на ребят из-за небесной стены и милостиво улыбнулась им. К вечеру они все потянулись в комнату Ночного Певца и Камушка, чтобы еще раз выразить свое уважение и восхищение мужеством последнего. Певец как всегда был очень рад гостям и угощал всех вином. Скоро в комнате стало очень тесно и весело. А поскольку почти никто не приходил с пустыми руками, то очередные кувшины с вином и солодовым пивом занимали еще остававшиеся свободные клочки на заваленном столе. Наконец места совсем не осталось ни для очередного гостя, ни на следующую бутылку, посему уже слегка захмелевшая компания перебралась за стену, в соседнюю просторную комнату Победного Луча Рассвета. Настроение царило прямо ярмарочное, сделалось шумно и празднично. Каждый устраивался там, где ему хотелось: кто-то на малочисленных стульях, некоторые удобно раскинулись на огромном ложе Луча, другие попросту уселись на пол или на сундуки с одеждой. Магическая молодежь вливала в себя пиво целыми стаканами и с аппетитом грызла твердый соленый сыр. Алкоголь развязывал языки – всякие истории и шуточки так и сыпались одна за другой, и возникали горячие споры. В комнате становилось все более тепло и душно. Повелитель ветров Диамант притащил наливку из персиков – общество милостиво приняло эту разновидность выпивки с необычным вкусом, вскоре благодаря Ночному Певцу и Стальному количество наливки безмерно увеличилось, и все участники пиршества радостно накинулись на новый напиток.