Текст книги "Маги Второго Круга"

Автор книги: Эва Бялоленьская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 17 страниц)

Эва Бялоленьская
МАГИ ВТОРОГО КРУГА

Часть первая
ЗАМОК

Драконы были самыми удивительными и выносливыми созданиями из всех, кого знала Ягода. Ну может, за исключением морских звезд – из разрезанного на части этого иглокожего спокойно себе вырастало несколько новых особей. Ягода не представляла себе, чтобы кому-нибудь когда-нибудь удалось разрезать на части дракона, но уверенно могла бы побиться об заклад, что дракон, даже лишенный многих частей тела, наличие которых считается совершенно необходимым для продолжения существования, все равно как-то выкрутился бы и остался жив. Только, возможно, стал бы несколько меньше и наверняка очень, в самом деле, очень сильно разозлился. Но вот если в тело дракона попадал яд, все происходило совершенно иначе. Ослабленный ядом организм Пожирателя Туч не в состоянии был регенерировать с обычной скоростью. Если б Ягода с отцом не появились вовремя, чтобы дать ему воды, молодой дракон, скорее всего, умер бы, если не от пропитавшей его отравы, то попросту от обезвоживания. Так или иначе болезнь его продлилась гораздо дольше, чем обычно. Раны заживали медленно, а Пожиратель Туч, весь перевязанный, лежал в доме Соленого в жару и без сознания в течение двух дней. Даже болезненная процедура смены повязок не вырывала его из бесчувствия. Раненый дракон от истощения погрузился в глубокий сон. Этого требовало его тело, и лучше ему было не перечить. К сожалению, разум и сердце часто ходят поврозь. Ласка и Коготь охотнее всего не отходили бы ни на шаг от своего ребенка, и только жесткие территориальные законы удерживали их от окончательного переселения на земли у залива, которые официально принадлежали Дождевому Пришельцу и Крылатой. Зато они ежедневно приносили добытых ими мелких животных – Мускусных крыс, поссумов или даже более крупных ящерок, надеясь, что их сын наконец очнется и что-нибудь съест. Но вся эта добыча попадала в горшок Лунного Цветка. Драконам не слишком нравилось, что за их сыном ухаживают люди, но тот облик, в котором находился Пожиратель Туч, вынуждал их пойти на уступки. Над заливом все было проникнуто духом печали и ожидания. Даже детям передалось это настроение, их игры стали спокойней и тише. Камушек чаще всего сидел у ложа Пожирателя и, опершись подбородком на ладони, вглядывался в друга и ждал. Если же к нему приставали с расспросами о его собственном треснувшем ребре, он только тряс головой: неважно. Ягода пробовала найти себе какое-нибудь занятие, но, в конце концов, внутренняя тревога и так приводила ее к Камушку, и они уже вместе, бок о бок ждали какого-нибудь знака, указывающего на улучшение.

Все знали, что организму дракона требуется энергия для регенерации, но откуда у Пожирателя Туч могли взяться силы, если он ничего не ел? Поэтому все по очереди поили раненого кровью, смешанной с водой и медом. Раствор был такой сладкий, что лицо перекашивало даже от одной его капли. Глотал Пожиратель совершенно бессознательно, не открывая глаз и не просыпаясь даже на мгновение. Ни у Камушка, ни у Соленого не было опыта лечения драконов, но Говорун вполне логично предположил: «Мы должны ему дать только горючее, а уж с остальным он справится сам. Во всяком случае, я на это очень надеюсь».

Оказалось, что он был прав. Ягода как раз сосредоточенно вливала Пожирателю в рот очередную ложечку этой странной микстуры, сотворенной из крови и меда, когда он вдруг широко распахнул глаза. Поперхнулся и раскашлялся, разбрызгивая по сторонам темно-розовые капли.

– Что… это та-кхо-е… кха-кха… Кха-кая фу-у-у гадость!

– Проснулся!! – пронзительно вскрикнула девушка, по тревоге поднимая всех вокруг.

– Ыги… – подтвердил Пожиратель, неуверенно ощупывая себя. – Что это за тряпки? Ой…

Соленый и Камушек одновременно очутились около него.

– У тебя что-то болит?

– Как ты себя чувствуешь?

Пожиратель Туч задумался на некоторое время, вслушиваясь в свой организм.

– Я голоден.

В последующие дни все обитатели дома над заливом позволяли тиранить себя, а молодой дракон с превеликим удовольствием использовал свое положение тяжелобольного. Прежде всего, он требовал мяса – в огромном количестве, с кровью, и притом немедленно. Родители приносили ему самые разные драконьи лакомства, готовы были бесконечно баловать свое чудом уцелевшее чадо. А Пожиратель милостиво позволял окружающим себя обслуживать и исполнять любые прихоти. Он явно был в восторге оттого, что ему уделялось столько внимания. Поначалу это терпеливо сносили, но потом уже даже Соленого до печенок достали капризы несносного дракона, не говоря уже о Камушке, который довольно быстро пришел в себя после душевного потрясения.

* * *

«Все мы очень волновались за здоровье Пожирателя Туч, но теперь надо признать, что вел он себя отвратительно. С тех пор как пришел в себя, он очень быстро стал восстанавливать свою прежнюю форму, но впервые в жизни его все так баловали. И это привело его в такой восторг, что паршивец решил продлить благодать как можно дольше. Конечно же и Ягода и Соленый прекрасно знали, что Пожиратель уже вполне выздоровел, и поделились своим соображением со мной. Поэтому когда этот поганец с миной несчастного потерявшегося щеночка послал меня к морю за мидиями – только чтоб были непременно свежими, не слишком большими и не слишком мелкими – я притащил ведро соленой воды и вылил его горемыке на голову, произведя тем самым чудесное исцеление. Мгновенно из полуживого страдальца Пожиратель Туч превратился в полного сил мстителя. Он метнул в меня ведро (к счастью, я успел отклониться), вывалял в песке, а от отгрызания уха меня спасла Ягода, поинтересовавшись у Пожирателя, не сражается ли он снова из-за нее. Мне случалось видеть Пожирателя смущенным, устыдившимся или растерянным, но в тот момент его мина намного превзошла все прошлые. Я долго не мог прийти в себя от смеха. Этот несносный драконище сперва долго дулся из-за того, что закончилось приятное времечко сладкой лени, но потом все-таки сообразил, что бывают занятия и поинтереснее, чем валяться целыми днями без дела. Ведь мы же открыли таинственный лабиринт в горе, и его еще предстояло тщательно обследовать. Тропическое лето заканчивается, и в любую минуту можно ждать первых ливней. Это напомнило мне, как давно я покинул свой дом. Бедный отец уже решил, наверное, что меня съели, и провел траурный ритуал. Ветер лохматит перистые кроны деревьев, развевает мои волосы. В воздухе чувствуется приближающаяся перемена погоды.

Вскоре после выздоровления Пожирателя Туч мы снова выбрались к жилищу древнего Стражника слов. Соленый надеялся, что сможет снять шкуру с ламии и набить из нее чучело, но труп очень сильно вонял, да и местные стервятники уже отведали его, так что с ним ничего нельзя было сделать. Соленый ограничился тем, что сволок его к ближайшей тропинке клещевидных муравьев, они быстро очистят кости от мяса, и исследователю достанется прекрасный скелет, который можно будет изучать вволю. А вот почти полный (почти – потому как все-таки несколько мелких косточек затерялось) скелет дракона привел Соленого в полный восторг, поскольку до сих пор ему не удавалось сделать даже порядочного анатомического рисунка. К сожалению, драконы съедают своих умерших без остатка, а разъяснение вроде „у меня двенадцать костей в передней лапе и четырнадцать – в задней“ – это совсем не то же самое, что наглядное пособие в виде скелета.

Если уж я пишу про останки, то надо сказать, что прах древнего мага мы с должным почтением сложили в большой глиняный кувшин, а Пожиратель Туч по моей просьбе разрисовал его узором из цветов и черепах. Я думаю, это было самое правильное. Кости стали такими хрупкими, что ломались просто у нас в руках и заполнили сосуд едва ли до половины. Мы немного поспорили с Соленым, что делать с останками, но в конце концов запечатанный сосуд занял почетное место на полке среди книг, и выглядит он там вполне на месте, честно говоря. Конечно же я провел церемонию жертвоприношения для успокоения души умершего и выполнил присягу, данную Госпоже Стрел. Если уж я обещал ей в жертву кровь в обмен на жизнь Пожирателя Туч, то свое слово надо сдержать. Кто знает, а вдруг памятливая Богиня еще захочет потом отомстить. Поэтому я постарался изготовить стрелы (довольно-таки паршивые, собственно говоря, просто палочки с перьями и наконечниками из ракушек, но тут важно намерение и символическое значение), потом сложил из камней маленький алтарь и сжег эти стрелы вместе с кусочком полотна, пропитанным кровью, прочитав при этом надлежащую благодарственную молитву.

Соленый не видел в этом никакого смысла. „С каких это пор ты сделался таким религиозным? Надо просто хорошо головой ушибиться, чтоб резать себе руки ножом из-за каких-то там храмовых баек“. Соленый – человек неверующий, даже скорее „антиверующий“. Он так сильно не верит в богов, что мог бы войти в грязных сапогах в храм Матери Мира, только чтобы сделать ей назло. Я тоже не кланяюсь перед каждым храмовым порогом, а моя религиозность – я так думаю – скорее „на всякий случай“, но я чувствовал, что не имел бы чистой совести, если б не сдержал данного слова. Даже если Богиня, которую я видел когда-то на Острове Когтя, была только порождением моей горячки».

* * *

Камушек поднял голову над исписанным листом, обводя окружающее задумчивым взглядом. По другую сторону каменного стола сидел Соленый, уткнувшись носом в аппетитно толстую книгу. Камушек потянулся, массируя одеревеневшую шею.

«Закончил свою писанину? – поинтересовался Соленый. – Тогда будь ласков, взгляни на этот символ, потому что у меня уже нет никаких идей».

С наступлением сезона дождей семья мага, как всегда, переехала в роскошный дом в старом городе, но сам Соленый и Камушек обосновались в библиотеке Стражника слов, пытаясь хотя бы примерно описать собрание книг, разобраться в его ценности и содержании. Но работа шла довольно медленно. Книги крайне неохотно раскрывали свои тайны. Письменный язык так сильно изменился за прошедшие века, что исследователям приходилось заново учиться читать знаки, как будто они снова попали в школу, да еще без учителя.

Камушек посмотрел на символ, в который уткнулся палец Соленого.

«Этот зигзаг? Молния, змея, горы…»

«Он соединяется вот с этим… Что это значило? Загляни в записи».

«Мне кажется, вчера мы определили его как „умение“ или „талант“».

«Талант ловли змей? Странно».

Некоторое время они листали пачку своих записей. Камушку казалось, что он наверняка уже где-то видел подобное сочетание знаков. Он перелистал несколько отложенных томов и нашел нужную гравюру. На ней был изображен мужчина, чье тело оплетала огромная змея. Вокруг стояли фигуры в богатых одеяниях. Правда, эти люди подняли руки вверх, но сцена выглядела довольно статичной, без видимого драматизма в позах и выражении лиц. Поэтому оба исследователя решили, что картина представляет какой-то религиозный ритуал, может, принесение человеческой жертвы. Добровольной жертвы – поскольку полуобнаженный человек явно не боялся приближавшейся к его лицу грозной пасти гада. Над головой каждой фигуры были помещены надписи. В начале всегда виднелся знак «умение», потом следовал тот самый таинственный зигзагообразный символ, а в конце несколько случайных значков, видно, означавших имена.

«Соленый, это явно какой-то очередной религиозный трактат. Я готов голову прозакладывать, что оба символа вместе означают каплана, а конкретно каплана храма змей».

«Побереги свою голову, она еще пригодится тебе для чего-нибудь другого. Каплан? Это подошло тут бы ко многим вещам…»

Ягода и Пожиратель Туч уже довольно долго обследовали лабиринт в глубине горы и все время открывали новые подземные залы. Они пропадали там целыми днями, прихватив с собой запас еды и Источники света. Обоим не хватало терпения, чтобы корпеть над книгами в поисках истины, таившейся между кожаными переплетами и в плотных свитках. Камушек иногда сопровождал их, но он не любил мрачных, замкнутых помещений, поэтому чаще всего эта парочка обследовала лабиринт самостоятельно. Вместе открывали они очередные залы, обследовали коридоры. Обозначали мелом подземные пути, а Пожиратель Туч рисовал карты. Они обнаруживали тронутые разрушительным временем фрески на стенах, которые Пожиратель тоже тщательно перерисовывал, с удовольствием предаваясь любимому занятию. Эти рисунки прекрасно дополняли те знания, которые Соленый и Камушек черпали из книг, а одновременно порождали новые вопросы. Так же как и в покинутом городе, тут часто повторялся мотив змеи и даже орнаменты из волнистых линий, казалось, имели что-то общее с гадами. Много споров вызвало изображение, представлявшее группу пирующих, которых обслуживали красотки со змеиными хвостами вместо стоп, а также группа змееподобных танцовщиц на другой стене. Пожиратель Туч решил даже, что они довольно соблазнительны – от талии и ниже. А в некоторых переходах парами были размещены гораздо более по-змеиному выглядевшие твари, обычно вооруженные копьями или мечами, что многое проясняло в поведении ламии. Вполне вероятно, что та ламия, которая напала сначала на Ягоду, а потом на Пожирателя, была одним из последних (если не самым последним) потомков слуг давних «воинов и магов».

А как же надо было понимать змея, державшего в пасти собственный хвост? В огромном кольце, занимавшем почти всю стену и составленном из тела этого змея, виднелось множество отпечатков ладоней, сделанных краской, которая когда-то была ярко-зеленой, но за прошедшие века поблекла и едва выделялась на общем фоне. Все указывало на то, что остров Ящер был центром почитателей змея или, скорее, Великого Змея. Что стало с последователями этого культа, и почему эта религия угасла? На континенте не было ни одного святилища, даже самого скромного, где почитали бы змеиного бога.

Изыскатели во время своих походов находили предметы, которые давние обитатели потеряли или посчитали почему-то ненужными. В покинутых помещениях стояла старая покалеченная мебель: хромые табуретки, покоробившиеся столы, пустые сундуки; на некоторых виднелись еще следы давней роскоши, вроде поистершейся позолоты. Мелкие предметы Ягода тщательно собирала в сумку, чтобы потом показать их отцу или Камушку. Например, пуговицы или заколки для одежды, потрескавшуюся посуду, на которой сохранились очень красивые узоры. Пожиратель Туч наткнулся на костяной гребень без нескольких зубцов и плетеные сандалии с протертыми подошвами. В одном из боковых коридоров Ягода нашла нечто, принятое в первый момент за оловянное блюдце, но оказавшееся потускневшим серебряным зеркальцем. В помещении, служившем когда-то оружейной, в углу торчало лезвие ножа без рукояти, несколько копий с наконечниками в форме листьев и один выщербленный меч с простым обоюдоострым клинком. Он не походил на те, которые использовались в настоящее время – односторонние, слегка изогнутые и очень острые. Но самой странной находкой оказалось нечто вроде деревянного тесака, вдоль лезвия которого были вставлены осколки вулканического стекла. Источенное жучками дерево едва сохраняло свою форму, а несколько камней затерялось многие века назад. Все вместе выглядело довольно примитивно. Соленый предположил, что это орудие было чьим-то неудачным изобретением, оружием какого-то бедняка или даже просто игрушкой. «Толку от него мало», – небрежно отмахнулся он. Но когда Камушек с помощью Пожирателя выстругал новую рукоять и заново вставил в нее зубчатое «лезвие», мнение Соленого тут же резко изменилось. Тесак, опробованный на туше дикой свиньи, которую добыли на охоте, с поразительной легкостью развалил ее пополам. И наверняка еще легче он справился бы с человеческим плечом или головой.

Камушку казалось, что кропотливое отслеживание значений древних символов напоминает наблюдения за муравейником. В первые дни все муравьи кажутся совершенно одинаковыми и в их суете не видно никакого смысла. Но постепенно отдельные насекомые приобретают индивидуальные черты, а самые заядлые любители муравьев (например, те, что принадлежат к числу Говорунов животных) наверняка в конце концов начинают давать им имена. В течение двух недель они с Соленым определили несколько десятков муравьишек… то есть значков, но конца этой работе еще даже не предвиделось.

Старая мастерская Стражника слов ожила, как во времена своего былого великолепия. Увлеченные изучением и систематизированием книг, маги там и работали, и ели, и спали к вящему неудовольствию Лунного Цветка, которая предпочла бы, чтоб муж был рядом с ней хотя бы в сезон дождей. К сожалению, его любовь к знаниям побеждала его же любовь к жене (тоже отнюдь не слабую), что неизменно приводило к супружеским стычкам.

В библиотеке на каменном полу стояли наспех изготовленные нары и несколько железных тазов, в которых тлели толстые полешки – подальше от ценных бумаг. Помещение окружал сплошной камень, поэтому там было довольно холодно, тем более что солнцу редко удавалось пробиться сквозь дождевые тучи и заглянуть внутрь через проделанные в граните оконца.

Примерно догадываясь о содержании отдельных томов по изображениям на гравюрах, Соленый и Камушек вкладывали между страницами листки бумаги с короткими надписями «анатомия и хирургия», «растения», «карты», «оружие и доспехи, война», «морские рыбы», «насекомые и прочие гадости», «странные животные», «другое». И вот этого «другого» оказалось в три раза больше всего остального, а колонки аккуратного рукописного текста старательно укрывали свои тайны. Это были те книжки и свитки, где отсутствовали рисунки, поэтому невозможно было понять, о чем они повествуют. Там могли содержаться как невероятные секреты вселенной, так и стихи, политические памфлеты или рецепты ста способов приготовления рыбы-ежа.

Две кудрявые головы до поздней ночи склонялись над рукописями. В теплом золотистом свете лампы две пары глаз вылавливали из книжек наиболее простые знаки, которые еще как-то можно было соотнести с чем-то знакомым. Если б у исследователей была под рукой библиотека Круга, их работа продвигалась бы вперед гораздо быстрее. Ведь там предположительно содержались материалы об изменениях в написании со времен, по крайней мере, Рассеяния, но Говорун достаточно неодобрительно смотрел на то, чтобы найденным собранием книг занялись библиотекари из Замка магов.

«Черепахи порой гораздо более безумны, чем старые драконы. Они в состоянии убить за… во всяком случае, украсть все, что имеет страницы, – уверял он Ткача иллюзий. – Конечно, они гораздо более образованны, чем мы, но я готов дать руку на отсечение, что они, попади сюда, вывезут все на континент в мгновение ока. А уж потом ты бы скорее собственное ухо сподобился увидеть без зеркала, чем хоть что-нибудь из этого собрания. – Соленый размашистым движением обвел полки. – Если уж Круг наложит на них лапу, мы никогда не узнаем, что в них есть. Все это богатство исчезнет в бездне библиотеки Замка, а доступ к нему получат только бумажные крысы из-под знака черепахи».

Камушек не верил ему:

«Не может быть. Соленый, ты наверняка ошибаешься. Ведь это же общее достояние. Как же они могут закрыть доступ к нему другим людям? Может, разве каким-то чужим, но не магам же!»

Соленый скривился в грустноватой и полупрезрительной усмешке:

«Ты такой наивный, малыш. И веришь еще, что Круг магов – это объединение самых благородных, бескорыстных и выдающихся личностей. Я тоже так когда-то думал. К сожалению, разочарование тем более болезненно, чем сильнее веришь в такие вещи».

Камушку очень хотелось спросить, чем Соленого так обидел Круг. Но старый маг, похоже, не был склонен к откровенным излияниям.

«Значит ли это, что, вернувшись на континент, я должен сидеть тихо? – переспросил парнишка. – Что это мне даст? Так ли, сяк ли, у меня все равно не будет доступа сюда. И я не могу тут сидеть вечно. А еще такое открытие помогло бы мне войти в число магистров».

Говорун пожал плечами:

«Разумеется, титул лазурного магистра – вещь крайне важная, может, даже наиважнейшая. Лазурь – это власть, богатство и красивые женщины… все, что только пожелаешь. Только подумай сначала, очень прошу тебя, ты на самом деле хочешь именно этого?»

На лице Камушка отразилось замешательство. Почему бы ему не хотеть богатства? Наверняка возможность не беспокоиться о ежедневном куске хлеба была бы весьма кстати. Власть? Лучше самому указывать, чем подчиняться чужим указаниям, это же ясно. О женщинах же у него пока не было сложившегося мнения.

Наконец со всей решительностью, на какую он только был способен, Камушек ответил: «Соленый, я думаю, ты не должен решать судьбу того, что не ты нашел».

Соленый, похоже, ожидал такого поворота событий, поскольку в ответ только насмешливо поднял бровь:

«Это верно. Право такое принадлежит открывателю. Поэтому очень интересно, что скажет на сей счет Пожиратель Туч. Ведь он же был вторым открывателем, верно?»

У Камушка лицо вытянулось. Об этом он и не подумал.

* * *

Как можно было предвидеть, Пожиратель Туч поддержал Соленого. Спор длился долго и выглядел уже просто как обычная ссора, поскольку с самого начала стороны обвиняли друг друга в эгоизме и указывали на многочисленные недостатки и дурные качества. Ягода просто не выдержала этого и удрала на гору. И только когда все эмоции слегка улеглись, Соленый, Камушек и Пожиратель Туч оказались способны проявить несколько большую терпимость.

«Мне почему-то кажется, что этим всем ученым ребятам из Замка не захочется тут сидеть и читать все книжки подряд. А если даже… то драконы все равно не пустят сюда больше людей, можно не сомневаться… Поэтому я думаю, что те, из Замка, все заберут отсюда, и я уже ничего больше не узнаю. Дракона-то они наверняка в библиотеку не впустят. Нет, я предпочитаю, чтобы ты ничего не говорил людям на континенте», – выразил свое мнение Пожиратель Туч.

Хотя Пожирателя на первый взгляд мало интересовала работа над книжным собранием, его очень заинтересовали четыре манускрипта, которые должны были, по крайней мере, частично, повествовать о драконах, поскольку в них имелись гравюры с изображениями драконов. Правда, Пожиратель счел их не слишком удачными, но можно было допустить, что неопытный художник рисовал с натуры. А это, в свою очередь, могло свидетельствовать о том, что там содержатся знания, забытые людьми и утерянные драконами – которые ничего не забывали, но порой слишком небрежно относились к некоторым сведениям и не передавали их младшему поколению. Поэтому возможную перспективу расставания с этими документами Пожиратель допускал с огромным сопротивлением.

«Это исключительная находка, и мы не можем сохранить ее только для себя и укрывать от других. Какая разница, где будут заперты книги – в библиотеке Круга или тут, в лабиринте?» – Камушек сдавался очень и очень медленно. С одной стороны, Соленый никогда не давал ему повода для недоверия, с другой – почему, собственно, так важно сохранить это открытие в тайне от Круга? И зачем это надо?

Соленый исподлобья глянул на паренька.

«А разница такая, что я, когда в конце концов это переведу, собираюсь сделать копии данных текстов доступными для всех желающих, а не укрывать их в каком-нибудь подвале, – ответил он. – А ты признайся честно, чего тебе больше хочется: послужить обществу или произвести впечатление на старейшин Круга?»

Молодой Ткач покраснел от смущения.

«Ты и в самом деле думаешь, что твоих собственных способностей недостаточно, чтобы обеспечить твое положение? А может, ты думаешь, что легче подкупить Совет, чем делами заработать эту твою лазурь?»

Румянец Камушка приобрел пурпурный цвет.

«Отец бы гордился мной…» – слабо попытался он защититься, опуская глаза.

Соленый рассмеялся и похлопал парня по плечу.

«Надо понимать так, что пока он не гордится тобой? Да брось, ты слишком низко себя ценишь».

Это утверждение слегка утешило Камушка, но еще долго он пытался разобраться в своих мыслях. Должен ли он сохранить верность друзьям или поступить так, как диктовал ему здравый рассудок? Обман Круга рассудительным назвать было нельзя.

Тем временем дни шли, а решение так и не было принято.

* * *

Соленый, по понятным причинам, редко, но систематически поддерживал связь с Кругом. В установленное время на Ящере появлялся курьер – Бродяжник, который доставлял семье мага вещи, недоступные на Драконьем архипелаге, и брал заказы на следующий сезон. Таким образом, Соленому приходилось заранее решать, нужны ли ему будут бумага, новые инструменты или лекарства, а Лунный Цветок старательно высчитывала, сколько у нее осталось муки, соли, потребуются ли новые отрезы полотна и нитки или еще удастся залатать и перешить старые одежки. Бродяжник забирал и копии работ Соленого, постепенно уточнявшиеся карты, семена, звериные шкуры, предназначенные для изготовления чучел, и мешочки с травами, которые собирала и сушила Лунный Цветок.

Приближался срок очередного посещения Бродяжника, потому что от последнего прошло уже почти полгода. Для Камушка это означало возможность вернуться на материк. Он тосковал по дому, хотя прекрасно знал, что там его не ждет ничего, кроме нудной провинциальной жизни. Белобрысый был уже далеко не молод – мысль об этом точно болезненная заноза торчала в сознании парнишки. Как его постаревший названый отец справляется один? Не болеет ли? Кто помогает ему по хозяйству? Ему наверняка нужна помощь, а может, просто приятная компания. Особенно теперь, когда начиналась осенняя слякоть, дни тянулись так, будто их кто-то специально растягивал, а крыша вела со своим хозяином затяжную коварную войну, протекая каждый раз в новом месте.

С другой стороны, молодому Ткачу иллюзий страшно не хотелось покидать остров Ящер, который стал для него настоящим вторым домом. Он полюбил тут всех обитателей и чувствовал себя любимым, а это имело огромное значение после одинокого детства в Змеиных Пригорках. Вот если бы Белобрысый перебрался на Драконий архипелаг… Но это была только мечта, которая не может исполниться.

* * *

Наученный давним опытом, Камушек ожидал увидеть разряженного «путешественника» в домашних туфлях, как будто он только что вышел из собственной спальни и без малейшего усилия перескочил прямо на Ящер. Между тем маг выглядел усталым с дороги и с нескрываемым удовольствием набросился на поданное Лунным Цветком угощение. Соленый объяснил пареньку, что Бродяжник на самом деле приплыл на корабле, который, согласно неписаному договору с драконьим племенем, не приближался к берегам Ящера, оставаясь в нейтральных водах. А уж потом Бродяжник воспользовался своим талантом, чтобы добраться до места предназначения вместе с заказанными Соленым товарами. У него было совсем немного времени, чтобы закончить все дела, не слишком испытывая терпение капитана. Драконы со вчерашнего дня кружили вокруг парусника, наблюдая за непрошеными гостями. То и дело кто-то из них пролетал над мачтами, вызывая у команды вполне объяснимое беспокойство.

– Ох, уж эти мне морские путешествия, – бурчал Бродяжник, с удовольствием лакомясь печеными мидиями и овощами. – Господин Соленый, я поседею из-за вас. Неужели вам действительно так надо сидеть в этой дыре на самом конце света?

– Может, это и конец света, зато мой собственный.

– Ну не такой уж собственный, – возразил Бродяжник. – Тут же дракон на драконе сидит. Даже пристать к берегу нормально невозможно.

– Благодаря мне у вас, по крайней мере, есть занятие, господин Филин. Неужели вы этого не цените? – засмеялся Соленый.

– Слишком мало мне платят, ой, слишком мало. Демоны бы побрали эти плавающие корыта, – покачал головой Бродяжник, называвшийся Филином.

– Команда там, где и всегда? – спросил Соленый.

Филин снова покачал головой:

– На этот раз они причалили к Крабьему острову. Пройдет добрых пару часов, пока они отдохнут и пополнят запасы воды. Что мне забирать на этот раз?

– У меня есть весьма симпатичненький скелет самца ламии на продажу. Готов новый раздел «Драконологии» для копиистов, ну и еще вот его надо прихватить. – Соленый указал пальцем на Камушка, который сидел неподалеку и с любопытством приглядывался к Бродяжнику. – Доставьте его в Посад, что у Замка, или еще куда-нибудь, где имеется ваша почтовая станция. Парнишке надо вернуться домой. Это наш, – прибавил он.

– Наш?..

– Ткач иллюзий, случайно оказавшийся в этих местах.

– Какие необычные случайности происходят на этом свете… вздохнул Бродяжник и закусил мидией. – Пусть собирается. У него есть время до завтра.

* * *

Напоследок Камушек еще раз заглянул в некоторые помещения в лабиринте, где Пожиратель и Ягода нашли изумительные фрески. С тайной грустью вглядывался он в росписи, стараясь запомнить как можно больше подробностей, которые потом можно было бы вспоминать. Искупался в последний раз в том самом озерке, на берегу которого Ягода разбила ему нос. Попрощался со знакомыми тропинками и любимыми барельефами в разрушенном городе. Старательно упаковал и спрятал рисунки, подаренные Пожирателем Туч. Потом спустился с детьми Говоруна на берег моря, чтобы запустить еще несколько неудачных блинов по неспокойным волнам, с болью осознавая, что в этот день он все делает в последний раз.

Также в последний раз он встретился с Лаской и Когтем, которые неожиданно появились у разрушенного города. Отец Пожирателя делал вид, что его интересует только разговор с сыном, но Ласка то и дело терлась своей большой головой о плечо паренька, уверяя, что ей очень грустно из-за его отъезда.

«Ты хороший друг моих детей», – неловко передавала она, вся вибрируя от мурлыканья. Он на секунду прижался к ее огромной голове, погрузив лицо в мягкую шерсть. Недавно над островом прошла очередная волна ливней, и мех драконихи был еще влажным. Лисичка не понимала всей серьезности момента. Ей просто хотелось играть, и она дергала Камушка за ремешки сандалий.

Камушек взял ее на руки и подошел к Когтю. Дракон по-прежнему делал вид, будто не видит человека, который остановился прямо у его мощной лапы. Коготь застыл неподвижно, точно изваяние, хотя парнишка упрямо задирал голову, стараясь поймать его взгляд. В этой борьбе характеров победил – о диво! – человек. Коготь вдруг опустил массивную голову, с раздражением дохнув жаром прямо в лицо Камушку. Парень вздрогнул и зажмурился, но не отступил.

«Ну что?..» – мысленная передача от Когтя была колючей, как напильник.

Камушек коротко всхрапнул, довольно удачно имитируя драконью улыбку.

«Я был гостем на твоих землях. И ты принимал меня вполне достойно… иногда. Спасибо за то, что привезли Соленого».