Текст книги "Маги Второго Круга"

Автор книги: Эва Бялоленьская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 17 страниц)

Оказалось, что на пороге комнаты Говоруна действительно стоял Ткач иллюзий – только младший. А рядом в качестве поддержки – Гриф и Конец. И именно Камушек столь решительно и настойчиво барабанил в дверь – его рука все еще была поднята для очередного удара.

– Входите, – смиряясь, пригласил Кузнец.

– Ночной Певец!.. – начал было Гриф, но Говорун нетерпеливо прервал его:

– Да, да! Знаю! Знаю уже два часа, лихоманка их побери…

Гриф остолбенел:

– То есть еще до того… до того, как его взяли? И ты ничего не сделал?!

– А что я мог сделать? – огрызнулся Кузнец. – Бежать его предупредить? А может, кинуться между ним и гвардейцами? Парень, раскрой глаза. Мне еще оказали любезность тем, что вообще соизволили известить о предполагаемом аресте моего ученика!

Конец отвел глаза от лица Камушка. Они наверняка мысленно обсуждали случившееся.

– В чем обвиняют Певца? – тихо и серьезно спросил он.

– В. Нелегальном. Распространении. Наркотиков, – с горечью ответил Кузнец, выговаривая каждое слово по отдельности.

– Это же бред какой-то… – бросил Наблюдатель. – Певец – и наркотики?

Кузнец понял, что намечается долгий разговор, поэтому жестом пригласил ребят сесть.

– Как следует из того, что мне рассказали, он распространял некое сильнодействующее средство. Оно имеет весьма сложное научное название, но в обиходе его называют «драконьим дыханием».

Гриф в немом изумлении поднял брови. Он слышал о «драконьем дыхании», честно говоря, даже пробовал его – из чистого любопытства, но результат действия наркотика по привлекательности далеко не уравновешивал последующего похмелья.

– «Драконье дыхание» вызывает очень сильную зависимость, поэтому его изготовление в значительных количествах ограничено многими условиями. И, разумеется, надо иметь еще и разрешение на торговлю.

– «Драконье дыхание» входит в состав многих лекарств. Значит, если я правильно понимаю, оно есть у аптекарей и лекарей, большинство из которых маги? – вмешался Конец.

– Исключительно маги, – печально улыбнулся Кузнец. – А тут в ходе следствия обнаружилось, что большое количество этого драгоценного порошка, а точнее, его более дешевого заменителя, просто наводнило фармацевтический рынок. Круг потерял большие деньги, а Певец влип по уши. И из этой грязи его уже не вытащить никакой силой.

Воцарилось глухое молчание. Потом в разговор вступил Камушек, как обычно разворачивая в воздухе ленту иллюзорной надписи:

«Зачем он так рисковал? Ради денег?»

Кузнец утвердительно кивнул и потер висок, точно у него начиналась мигрень. Камушек вздохнул:

«Так я и подумал. Певец всегда любил деньги. Все время прокручивал какие-то доходные дела и все копил и копил, точно боялся, что ему не хватит. Но я и подумать не мог, что ему взбредет в голову торговать наркотиками. Ради Судьбы милосердной, как ему только в голову пришло такое сотворить?»

«Не хватит?» – осторожно переспросил Кузнец.

«Да. Он все время пересчитывал свои сбережения и был недоволен. Это меня удивляло, ведь скупым он не был, даже наоборот, он очень щедрый, а иногда даже становился настоящим транжирой. Он так охотно всегда и всем делился. Но деньги были для него очень важны».

– Потому что они и в самом деле важны, – тихо произнес Кузнец то ли про себя, то ли обращаясь к гостям. – У кого есть деньги – тот обладает властью, а у кого есть власть – тот в безопасности. Как видите, это далеко не всегда так.

* * *

Здание замковой тюрьмы, прижавшееся к внешней оборонительной стене, выглядело не столько зловеще, сколько абсолютно невыразительно. Серая стена его была продырявлена окнами – высокими, но такими узкими, что через них нельзя было даже голову наружу высунуть. Именно здесь наказывали провинившуюся прислугу, тут держали под арестом нерадивых часовых или неудачливых воров до того, как их передавали городским органам справедливости. Хотя очень многих любителей чужой собственности задерживали, постоянно появлялись новые, даже несмотря на то, что некоторые их предшественники закончили жизнь в качестве закуски для хайгонских пантер. Но Ветер-на-Вершине никогда не слышал, чтобы в таком месте содержали мага.

Он оглянулся на шедшего следом Камушка. Молодой Ткач иллюзий уперся, что пойдет вместе с Ветром в это паршивое место, а теперь с мрачным видом приглядывался к пристройке. Ветер протянул стражнику табличку с оттиснутой на ней по воску печатью управляющего, и их впустили внутрь.

Ветер-на-Вершине думал о том, что увидит в тюрьме, и готов был ко всему. Например, он мог там найти Певца бунтующего, Певца отчаивающегося, устыдившегося, взбешенного, может, даже испуганного. А еще он пытался понять, ради ледяных клыков Сауа, каким невероятным чудом стражникам тюрьмы удается удержать в своих руках Творителя. Ответ на этот вопрос он получил, едва перешагнув через порог камеры. И ответ этот его совершенно не устроил.

Прямо на каменных плитах пола лежал заключенный, свернувшись в позиции эмбриона. Туника его была порвана, волосы взъерошенные, пропотевшие и слипшиеся клоками. Он выглядел как человек, застрявший во сне, полном самых страшных кошмаров. И, что еще хуже: Ткачи уже с порога заметили, что руки Певца привязаны шнуром к железному кольцу, торчащему из пола.

Камушек опередил магистра Иллюзии, упал на колени рядом с Певцом. Прежде чем Ветер успел что-то сделать, парнишка уже схватил лежащего за плечо. Из горла Творителя вырвался приглушенный вой, точно прикосновение причинило ему невыносимую боль. Он медленно корчился, еще теснее сжимаясь, как будто пытался убежать в глубь себя. И все время стонал – глухо, по-звериному, не ведая, поймет ли кто эту жалобу, и не рассчитывая на милосердие.

Ветер-на-Вершине одним прыжком оказался рядом со своей Звездой и рванул его назад:

– Не касайся его!

Камушек точно ошпаренный отдернул руки. Лицо Певца было искривлено гримасой, веки плотно сжаты. Ветер-на-Вершине видел в свое время достаточно жертв передозировки наркотиков, чтобы без особых сомнений определить симптомы, вызванные сильным возбуждающим средством, которое происходило как раз из его родных краев.

Хайг с бешенством метнулся к стоявшему за их спинами у порога стражнику, схватил его за тунику на груди и начал бить его о стену.

– Что вы с ним сделали?! Что тут происходит, лихоманка вас побери?!

Перепуганный человек пытался оттолкнуть взбешенного мага.

– Ничего! – выкрикнул он. – Правда ничего! Он немного метался и…

– Да я придушу тебя, как крысу, ты, несчастный…

Из беспомощных оправданий стражника следовало, что Творителю ничего такого дурного не сделали, во всяком случае, жестоко с ним не обращались, а связали паренька только для того, чтобы он сам себе вреда не причинил.

Ветер-на-Вершине отпустил наконец стражника, с демонстративным отвращением обтер руки о килт.

– Я завтра вернусь и если увижу, что с парнем что-то случилось, то твоими собственными яйцами тебя накормлю, – совершенно излишне пригрозил он, потому что стражник и так уже был перепуган до смерти и сделал бы что угодно, только бы снова не попасться горцу под горячую руку.

Ветер оглянулся на Камушка, все еще стоявшего на коленях рядом с Певцом, от осознания собственной беспомощности то стискивая, то снова распрямляя пальцы.

«Идем, Камушек. Пора возвращаться. Мы тут ничего не выстоим. Я слегка припугнул этого крысеныша. Он позаботится о Певце».

Камушек слегка сопротивлялся, когда хайг за локоть вывел его из камеры. Он все время беспокойно оглядывался на лежавшего без сознания товарища.

– Вот зараза… Нет, Клинок, я тебе этого не прощу, – буркнул Ветер себе под нос и сжал кулак.

* * *

Двадцать шесть учеников набилось в комнату Луча. Однако если б кто захотел подслушивать под дверьми, то ничего существенного услышать ему бы не удалось, только разрозненные обрывки фраз. Основные разговоры происходили на ментальном уровне и при помощи создаваемых в воздухе картин.

«Этот замок похож на прикрытую ветками западню для волков. И лучшее тому доказательство – то, что сотворили с Певцом. И каждого из нас ждет такая же судьба, если мы окажемся непокорными. Еще недавно самой заветной моей мечтой было стать лазурным магом. Теперь я думаю, что это полная дурость. Очнитесь, каждый из вас – маг с рождения, а лазурные мы будем вне зависимости от того, каким цветом докончат наши знаки. Мы уже рождаемся отмеченные лазурью! Это же не приобретается вместе с вручением титула».

Многие ребята утвердительно кивали, читая послание Ткача иллюзий. У некоторых на лицах было ошеломленное выражение, точно они только теперь осознали то, что было так очевидно.

– Шарф! – с безграничным презрением произнес Гриф. – Они ведут нас на этом пресловутом шарфе, точно на поводке. Я всю дорогу должен был выслушивать, как должен быть благодарен Кругу за каждый кусок хлеба. Хватит с меня! Я уж лучше предпочту немного поголодать. Мне уже их милость поперек горла стоит! – Он чиркнул себя по шее ребром ладони.

– Только я не уверен, что у кого-то из нас имеется в этом деле свободный выбор. – Конец, как всегда, воплощал голос здравого рассудка. – У меня сложилось странное впечатление, что в этой стране маг или носит лазурный шарф, или им муравьи питаются. Я не слышал о таком месте, где не распространялось бы влияние Круга.

– А Драконий архипелаг? Они там тоже вынюхивают?

Спросили Камушка, и он разъяснил:

«Это правда, Круг и туда дотягивается, но там шарят вслепую. На Ящере сидит всего один представитель, я имею в виду Соленого. А он не слишком любит Круг. Время от времени они посылают туда корабль и Бродяжника, но и он там по округе не валандается. Наверное, боится драконов».

«А какая разница между Советом Круга и голодным драконом? В крайнем случае я бы, кажется, предпочел Совет», – передал Говорун Песчаник.

«А разница такая, что дракон тебя сразу убьет и не будет пытать и мучить, да еще твердя при этом, что это для твоей же собственной пользы», – ответил Камушек, поглядывая на Песчаника сверху вниз.

– Я бы тоже предпочел драконов, – осмелился прибавить Мышка. – И хотел бы поплыть на Ящер. Камушек говорил, что там красиво. Ну, и далеко от Ленгорхии…

– И там есть о-о-огромные, пресимпатичные… пауки, – ехидно заметил Луч.

Мышка опустил голову и только искоса поглядывал на вредного Искру. О его отвращении и паническом страхе перед всем, что ползает и имеет много ног, было всем известно. И то, что всеобщее внимание оказалось направлено на него, Мышке совсем не нравилось. А тут еще насмешливая улыбка не сходила с лица Луча. От мук стыда и неловкости Мышку невольно спас Стальной:

– А Мышь-то говорит разумные вещи. Только вот как нам туда перебраться?

Камушек вышел на середину комнаты, сунув пальцы за край лазурного шарфа, непроизвольно принимая вызывающую позу.

«Сделать можно все, если только вложим в это дело достаточно труда и разума. Но пока гораздо важнее совсем другое. Кто вообще хочет принять в этом участие? Предупреждаю, что вернуться в Ленгорхию нельзя будет много лет. А вполне вероятно, что и вообще никогда. Мы можем оказаться в таком же положении, как Певец. Или даже погибнуть. Кто боится, пусть отсюда выйдет. Я прошу только о молчании. Если Судьба нам улыбнется, мы отсюда исчезнем в течение трех дней. Я, Певец и те, кто решится уйти с нами».

Это решительное заявление произвело впечатление ведра холодной воды. До сих пор все обсуждение проходило скорее в области теории и сводилось в общем-то к бесплодным жалобам. А молодой Ткач иллюзий дал понять присутствующим, что ставка слишком высока, а игры закончились, принятые решения надо будет выполнять и отвечать за них.

– У меня есть семья… – смущенно прошептал Песчаник. – Я не могу их оставить.

Он тяжело вздохнул и поднялся со своего места.

«Я буду молчать», – пообещал он, минуя Камушка по дороге к дверям. Ткач серьезно кивнул головой.

Ребята вставали поодиночке и парами. Никто уже не пробовал оправдываться, но все уходящие стыдливо отводили глаза. Страх за себя, страх за семьи, которые остались бы во власти недовольного и раздраженного неповиновением молодежи Круга – все это было даже слишком понятно и без объяснений.

Камушек оглядел и пересчитал оставшихся. Естественно, Виноград и Конец. Мышка – бледный как бумага, но верный и надежный до конца. Наблюдатель Гриф – неблагодарный воспитанник Круга. Змеевик – подменявший Мышку в походах в Южную башню. Стальной – Камушек с самого начала предполагал, что он останется. Он был такой же непокорный и так же рвался к приключениям, как Гриф. Но зато Ткача иллюзий удивило присутствие Повелителя ветров Диаманта – одного из тех ребят, кто во Втором Круге не выделялся ни особой сообразительностью, ни силой, ни даже ярким и зрелищным талантом. Но и у него явно были какие-то серьезные основания, чтобы покинуть континент.

Победный Луч Рассвета сидел на краешке стола и небрежно покачивал ногой, выстукивая пальцами на столешнице медленный ритм.

– Ну а… ты? Тоже… с нами?.. – с удивлением выдавил из себя Виноград, глядя на князя, который смотрел на присутствующих с задумчивым и одновременно насмешливым выражением на лице.

– Вот хрен зеленый, я же тут живу! – ответил Луч.

Истерический смех, охвативший всех в комнате после этих слов, очистил атмосферу, и только когда он после довольно продолжительного времени утих, ребята почувствовали, как им была нужна такая разрядка.

Луч покачал головой, все еще над чем-то раздумывая.

– Вам потребуются деньги, – заметил он весьма прагматично. – Если уж вы собрались аж на Драконий архипелаг… Крылышки у вас не вырастут, как у драконят, и полететь не выйдет. Значит, потребуется корабль.

Да, это было столь же огромной проблемой, а может, даже большей, чем освобождение Ночного Певца из тюрьмы. Заговорщики неуверенно переглядывались. Ни один из них не мог похвастаться изобилием денежных средств. Собственно, большинство не могло даже говорить о средствах, а только о какой-то мелочевке. Выразительные брови Камушка сошлись на переносице. Он подозревал, что из всех присутствующих именно у него имеются самые значительные сбережения, в конце концов, сотрудничество с Творителем приносило совсем неплохой доход. Но этих сбережений все равно не хватало на то, чтобы нанять морской корабль. Что же касается запасов Певца, то их отобрали как доходы, полученные из незаконного источника.

– Да… Вот еще будет для нас задачка, – произнес Конец, озабоченно почесывая затылок. – Но мы ведь все равно не откажемся от спасения Певца только потому, что нам не хватило пары медяков. Стальной…

– Ла-а-адненько… – Луч вздохнул так, что зашевелилась бахрома на висевшей рядом занавеске. Встал, откинул крышку стоявшего рядом секретера и некоторое время копался внутри его. Что-то тихо треснуло, часть секретера поднялась на петлях, а парень вытащил из тайника два чем-то набитых замшевых мешочка. Небрежным жестом кинул их на стол. Они покатились по столешнице с глухим стуком и металлическим скрежетом.

– Что это? – спросил Диамант.

– Две тысячи талантов, – ответил Искра.

В комнате воцарилась мертвая тишина. Звук, с которым пантерьи когти вдруг заскреблись по изящному креслу, прозвучал в ней, как внезапное землетрясение.

– Карамелька, кыш! – рассердился хозяин дорогостоящей мебели. – Чего уставились? Один талант не кусается, так что и в стаде вам рук не оторвет.

– Ты нам это… отдаешь? – слабым голосом спросил ошеломленный Гриф.

– Да ты что, просто мне захотелось похвалиться своим богатством, – съязвил Луч. – А, кстати говоря… – Он снова вздохнул, и видно было, что он пробует что-то в себе перебороть. – Я вообще-то собираюсь выбраться туда вместе с вами. И путешествовать намерен с удобствами, – добавил он, надменно выпячивая губы.

– Во хренотень-то… – простонал остолбеневший Стальной.

– К сожалению, эти два предложения идут только вместе, – буркнул Луч. – Или я вместе с казной, или ни меня, ни денег.

Стальной пожал плечами, а Гриф ответил:

– Ты не должен ставить таких условий. И подкупать нас, хрен побери, тоже не стоит. А можно узнать, почему вельмиуважаемый господин Брин-та-эна решил присоединиться к нашей недостойной компании?

– Нельзя! – отрезал Луч. – У господина Брин-та-эна появился вот такой каприз, а любопытствующие Наблюдатели лучше пусть не суют свои носы в чужие дела.

Камушек, который уже давно мысленно переговаривался с Концом, вмешался в эту перепалку, решительно и властно отдавая распоряжения:

«Змеевик, ты понимаешь в лодках. Возьми кого-нибудь, и поищите что-нибудь подходящее в порту. Я, Конец и Стальной займемся Певцом. Мышь».

Мышка распрямился как свечка, не сводя горящих усердием глаз с Ткача иллюзий. Камушек как бы сомневался некоторое время, потом закончил:

«Мышка вместе с остальными займется библиотекой. Берите ВСЕ, что найдете ценного. И не забудьте о списках взяток».

На лицах присутствующих проступали мстительные и довольные усмешки. Кажется, месть обещала быть и в самом деле утонченной и очень чувствительной для ее жертв.

* * *

Новые сведения о Певце принес Ветер-на-Вершине, успевший кое с кем побеседовать. Наркотик, который дали Ночному Певцу, был веществом, приготовленным по хайгонскому рецепту, а исполнителем приговора оказался не кто иной, как сам милейший Грива. Хайг едва не лопался от бешенства.

– «Кровь героев»! Ему дали «кровь героев»! Да ведь парень этого не выдержит!

– А что это, собственно, такое – «кровь героев»? Как она действует? – спросил Конец, который, как и обычно в последнее время, всюду следовал за Камушком.

Ветер зафыркал от злости, еще сильнее взлохмачивая и без того стоявшие дыбом волосы надо лбом.

– «Кровь героев» – это вам не какой-то там чаек, которым развлекаются богатенькие молокососы. У нас ее получают во время пострига… когда ребенок становится мужчиной. Достаточно выпить пол-ложечки, чтобы почувствовать себя почти богом. Чувствуешь вкус ветра, на расстоянии двадцати шагов слышишь дыхание полевки, притаившейся под камнем. Бегаешь как олень, сражаешься как пантера… Воины пьют «кровь героев» перед сражением. Поэтому и называют этот напиток «кровью героев», что от него впадают в боевую ярость и могут сражаться, даже стоя по колено в собственной крови. Но если кто-то выпьет в два-три раза больше – происходят страшные вещи. Человеку кажется, будто весь мир его буквально втаптывает в землю. Каждое прикосновение – это землетрясение, собственное дыхание – вихрь. Свет выжигает глаза, прохлада замораживает, тепло испепеляет… Ночной Певец не может сейчас ни двигаться, ни спать, ни есть… Конечно же его будут кормить насильно, но для него это только лишние мучения.

Конец и Камушек, которому Говорун все время передавал рассказ хайга, в ужасе посмотрели друг на друга.

– Он же не оправится после этого, не сохранит рассудка!

– Спасибо, что сказал, а то я сам этого не знаю! – буркнул Ветер. – Никто пока не повредил ему больше, чем было сделано вначале. Но Грива должен давать ему следующие дозы «крови героев», вплоть до отмены приказа. Это наказание по приговору суда Круга.

«Как долго они намерены продолжать это? Это же чудовищно! Он ужасно страдает! Почему они такое с ним делают?!» – Камушек сорвался с места и заметался по комнате из угла в угол, грызя ногти.

Ветер-на-Вершине следил за ним угрюмым взглядом.

– Почему? Хороший вопрос. Видно, потому, что Ночной Певец уже сейчас, будучи дурным щенком, лучше большинства из них. Они завидуют ему и боятся, что станет, когда он сделается еще сильнее, обретет это, как его там… влияние. – Слово «влияние» хайг выговорил как проклятие. – Я же слышу, о чем шепчутся по углам. Этот ребенок – второй Бурон, а тут еще он ни в грош не ставит все их установления и порядки. Вот кто-то и решил, что лучше получить послушное оружие, чем опасного конкурента. Они его сломают. Через десять – пятнадцать дней он согласится на все. Будет Клинку башмаки целовать, лишь бы не возвращаться в камеру.

– Я повторю ему, – пробормотал Конец, подбородком указывая на метавшегося товарища. – И его это явно в восторг не приведет.

* * *

– Ты наверняка понимаешь, что делаешь? На островах нет дворцов. Ешь там то, что поймаешь, а одеваешься в то, что сам сошьешь, – вполголоса говорил Гриф Победному Лучу Рассвета.

– Я очень хорошо стреляю из лука, – возразил Искра. – Ты можешь не волноваться, с голоду я не умру.

– Мы надеемся, ты и с нами поделишься своей великолепной добычей. Быком там, львом, мантикорой, белочкой… – съязвил Змеевик.

Так они перешучивались, идя втроем по дороге от моста к набережной. На плечах ребята несли удочки. И никто не обращал на них внимания – ну, собрались трое молоденьких магов порыбачить, вполне привычное зрелище в этом городе. Приятели уселись на деревянном мостке на бережку, помахивая босыми ногами над зеленоватой водой. Забросили удочки, но глаза их внимательно следили за пристанью, где стояли пришвартованные корабли. Особое внимание привлекал длинный узкий корабль охраны, называемый в просторечье «водяным змеем». Его вытащили в сухой док, чтобы просмолить борта.

Ребята советовались, что-то едва бормоча себе под нос и стараясь делать вид, будто их не волнует ничего, кроме рыбы. А впрочем, клевало очень даже недурно – Змеевик, будучи сыном, внуком и правнуком рыбаков, прекрасно умел подбирать наживку, так что вскоре на дне корзинки уже трепетало и било хвостами несколько чешуйчатых пленников.

Наконец внимание заговорщиков привлек не слишком большой двухмачтовик, на палубе которого находилось несколько человек команды, выполнявших обычную работу, которую делают, когда судно стоит в порту. Кораблик выглядел маневренным и обихоженным. На стене палубной надстройки красовалась нарисованная огромная оранжевая бабочка.

– О, вон тот, смотрите, – тихо проговорил Змеевик. – Две мачты, да еще видны отверстия для весел. Сразу ясно, они готовы ко всякому, что бы ни случилось.

– И он достаточно большой, чтобы выйти в океан, – добавил Луч, внимательно разглядывая корабль. – И два орудия у них имеются. Малого калибра, но все же лучше чем ничего.

– То есть нам подходит. Луч, ты поговоришь с капитаном.

– А почему я? – буркнул Искра, возражая исключительно для порядка.

– Потому что у тебя обувь получше, – ответил Наблюдатель.

– А какое значение имеет тут моя обувь?!

Луч с раздраженной миной закатил глаза, а потом посмотрел на свои сандалии, стоявшие рядышком на помосте. Обувь как обувь, он не видел в них ничего особенного, только менее потертые, чем у его товарищей.

– Очень большое. Это я тебе говорю как человек опытный. Сверху ты можешь надеть сплошной бархат да золотое шитье, но если у тебя на ногах будут неподходящие башмаки – никто с тобой говорить не захочет, – очень серьезно сообщил Гриф. Луч с подозрением поглядел на него. Гриф любил придуриваться, и иногда трудно было понять, когда он шутит, а когда – нет.

Когда три скромно одетых парня появились у трапа, работавший там моряк поначалу даже не обратил на них никакого внимания.

– Нам нужен шкипер, – произнес парень с длинными волосами, связанными на затылке.

Моряк невольно глянул на его обувь – очень приличные сандалии со шнуровкой из цветной шелковой тесьмы. Только потом он заметил лазурный шарф.

– Это я, – сказал моряк. – Чего вам надо?

– Он врет, – спокойно произнес уверенно державшийся высокий парень с красивым лицом. Моряк почувствовал себя не в своей тарелке: и у этого молокососа тоже был лазурный шарф.

– Врет, он тут боцман, – решительно заявил юноша, а его взгляд обратился к палубной надстройке. – Шкипер там. Он сидит над учетной книгой и пробует разобраться, куда делись два рулона хлопка. И наверняка найдет пропажу, – насмешливо усмехаясь, добавил парень, снова переводя взгляд на совершенно растерявшегося моряка.

Ребята поднялись на палубу, провожаемые угрюмым взглядом мужчины, стоявшего у трапа.

Капитан действительно сидел в каюте, закрывшись от палящих лучей солнца, и размышлял над учетной книгой. Отплывая из Онера, он принял на борт, помимо прочих товаров, двадцать пять рулонов хлопка. А во время разгрузки оказалось, что их только двадцать три. Правда, по дороге они дважды приставали к берегу, но ведь, в конце концов, рулон хлопка – это не коробочка изюма, его в кармане не вынесешь! И гораздо больше, чем материальные потери, его тревожило, что среди членов команды оказался бессовестный вор (или даже несколько воров) – вот уж действительно, забота, настоящий нарыв на заднице. Придется посылать за Наблюдателем, устраивать следствие, а расходы все растут… пропади оно все…

Его размышления прервало появление трех необычных гостей.

– Наше почтение. Мы хотим нанять ваш корабль, – с места в карьер сообщил парнишка, по виду не старше подростка, с гладкими щеками, еще не тронутыми бритвой. Шкипер уже набрал было в грудь воздуха, чтобы в весьма грубых словах сообщить, что он думает о таких предложениях, но тут в глаза ему бросился характерный оттенок лазури, перепоясывавшей фигуры трех незнакомцев в области талии. Вот зараза… маги. Кто бы сомневался, никто другой не мог быть столь наглым.

– Так судно-то аккурат в ремонте, – ответил капитан, понижая голос до вполне равнодушного тона.

– Так и нам оно потребуется аккурат через несколько дней, когда вы как раз закончите все работы. – Парень отвечал спокойно и как бы слегка пренебрежительно. Товарищи стояли по обе стороны от него, молча разглядывая моряка, точно насекомое на булавке, – во всяком случае, у него сложилось именно такое впечатление.

– У меня есть уже заказы, и путь проложен вдоль по Эните. Купцы ждут, если я опоздаю, возьмут кого другого, а я на этом потеряю.

В ответ парень молча положил на учетную книгу золотой талант. Шкипер взял монету и оглядел ее, наклоняя и держа под углом к свету.

– Золото Творителей? – насмешливо поинтересовался капитан.

– Императорское, – ответил молодой маг и добавил еще одну монету.

– Много же тебе дают на сладости, сынок, – с издевкой заметил моряк.

Золото вдруг стало теплым и тут же сделалось уже совсем горячим. Шкипер выронил его, вскрикнув от боли. Золотая пластинка упала на стол, а из-под нее стали подыматься тонкие струйки дыма от прожженного дерева.

– Можешь обращаться ко мне «господин Искра», – милостиво сообщил парень. – Десять человек, пятьсот талантов золотом за рейс и никаких вопросов или сплетен. Мы сможем договориться?

Моряк молчал, стиснув зубы и глядя на дымящийся стол.

– Кстати, я знаю, кто свистнул этот хлопок, – раздался вдруг звонкий веселый голос, и капитан резко вздернул голову. Паренек, стоявший по левую сторону, дружески и одновременно лукаво улыбался ему. Если капитана «Бабочки» и могло что-то раздражать больше, чем до наглости уверенные в себе молокососы с лазурью на поясе, то это были именно воры на борту.

– Кто?! – взревел он.

– А мы сможем договориться? – У щенка так и не сходила с лица лукавая усмешка.

– Может, и сумеем, – сдержанно буркнул капитан.

– Ну тогда и я, может, и скажу, кто опустошил этот трюм.

– Ладно, согласен. Говори!

«В конце концов, этот уговор всегда можно разорвать…» – подумал он про себя.

– Нет, разорвать его нельзя… Не советую, – прошептал маг, наверняка Наблюдатель или Говорун.

После длительного молчания шкипер снова заговорил, хотя и с некоторым усилием:

– Я обязываюсь… Честью своей ручаюсь, что, если только получу честную плату, довезу вас туда, куда хотите. Без вопросов.

– К пропаже хлопка имел какое-то отношение боцман, тот самый, что сейчас как раз быкует у трапа. Если велишь отходить его хорошенько канатом по хребту, наверняка скажет, кто ему помогал, – честно отплатил ему Наблюдатель.

– В течение двух дней ты получишь известие от Говоруна, который укажет время и место, где вы возьмете пассажиров, – добавил Искра. – Если известие не придет через три дня – можешь считать себя свободным от договора.

Капитан кивнул. Молокососы они или нет, а дела делать умеют несмотря ни на что.

– Это мило, что ты с такой охотой согласен нам помочь, капитан. Ты его просканировал? – обратился к Наблюдателю Искра.

– Конечно. Причем несколько раз, – ответил тот, заговорщицки подмигивая капитану.

– В таком случае до свидания.

Раздражающие гости вышли, капитан схватил со стола оставленные ими деньги – монеты все еще обжигали. Двери снова заскрипели, но вопреки ожиданиям владельца «Бабочки» это был не член команды.

– Капитан… – тихо произнес паренек, который в присутствии своих товарищей молчал как рыба. – Это хороший корабль, и видно, что ты о нем заботишься. Зато у меня есть хорошие друзья, и я тоже о них забочусь. В случае чего, обещаю, что найду тебя и…

– Что, оторвешь мне голову? – прервал его мужчина с насмешливым презрением.

Паренек отрицательно покрутил головой:

– Нет. Просто отрежу тебе… корму.

И с тихим хлопком исчез.

Моряк со свистом выдохнул воздух, тупо вглядываясь в то место, где еще мгновение назад стоял Бродяжник.

– О Судьба… – проворчал он. – Почему я? Почему именно мое корыто?

Как и всегда в подобных случаях, вопросы его остались без ответов.

* * *

– Мастерская работа, – вполголоса произнес Гриф, когда они спустились с палубы и немного отошли от судна. – А что значит «просканировать»?

– Понятия не имею, – ответил Луч, небрежно пожимая плечами. – Я это выдумал. А хорошо звучит, верно?

Рядом появился Змеевик.

– Я использовал дополнительные аргументы. Думаю, он не доставит нам хлопот. Интересно, что остальные сейчас делают?

* * *

А остальные в это время обсуждали ту часть плана, которая касалась Ночного Певца. Камушек уже раньше думал над этим вопросом и первым поделился с остальными участниками своими выводами:

«Для Бродяжника вытащить Певца из камеры – это дело одной секунды, но желательно было бы, чтоб заключенный хорошо перенес это. Что нам даст, если мы его вытянем оттуда, а он еще много часов будет мучиться и затруднять нам побег? Если Грива умеет готовить „кровь героев“, то у него есть и средство против нее. Я знаю, где он прячет такие вещи, и знаю, где он держит ключ от них».

Все это выглядело вполне разумно, поэтому заговорщики начали придумывать, как бы снять с шеи Гривы ключ к шкафчику со столь опасным содержимым.

– Притаиться и огреть его по голове, – неуверенно предложил Стальной.

– Болван, – отозвался Конец. – Я так и представляю себе: ты лупишь Творителя по голове, а он, защищаясь, крошит тебя в мелкие кусочки еще до того, как сообразит, что происходит и что он делает. А если врежешь посильнее, то можешь его просто убить!

Стальной тяжело вздохнул:

Неужели он никогда не снимает с шеи этого ключа? Ведь должен же он когда-нибудь это делать. Не спит же он с ним? И не купается?

– Ну… думаю, в ванной, вероятно, все-таки снимает.

– И в интимной ситуации, – сладострастно оскалился Стальной.