355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Эстер Верхуф » Рандеву » Текст книги (страница 2)
Рандеву
  • Текст добавлен: 23 мая 2021, 15:33

Текст книги "Рандеву"


Автор книги: Эстер Верхуф



сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 21 страниц)

3

У Изабеллы волосы отросли до плеч и забраны в два довольно длинных хвостика. Бастиана опять пора вести в парикмахерскую – темные вихры торчат над ушами.

Я ожидала, что дети вцепятся в меня, будучи, возможно, под впечатлением от нашего нового дома, от места и простора, но такого предположить не могла. Едва успев освободиться от автомобильных ремней, они с радостными воплями понеслись по коридорам. Бастиан завывал, как привидение, а Изабелла визжала. Они положительно взбесились.

– Мы во Франции! – кричала наша дочь. – Франция! Франция! Франция!

– Здорово!

– Это будет моя комната!

– Нет, моя!

– А где бассейн?

– Бассейна пока нет, детка. Папа его потом устроит. Потерпи.

Бен, мой бесподобный зять, похожий на отставного консьержа, стоял, почесывая лысеющий затылок. Уже в тридцатый раз он говорил одно и то же:

– Ну-ну… Тут тебе придется несладко, Эрик. – Бен повернулся ко мне. – И тебе тоже, Симона. Держитесь. Я бы за это не взялся.

Эллен стояла рядом с мужем. Выглядела она измученной. Их путешествие продолжалось почти тринадцать часов вместо десяти, потому что Бен еще в Бельгии повернул не туда, куда надо, а выяснилось это только через сотню километров. Потом они очутились в Париже вместо кольцевой дороги, потому что часть ее была перекрыта из-за ведущихся там работ. В центре города весь транспорт стоял в пробках. Словом, это оказалось не самое удачное путешествие.

– Тут действительно красиво, – заметила Эллен. – Природа и все такое. Но вас очень трудно найти. Все дороги похожи одна на другую, а табличек нигде нет.

– Вы на самом деле не хотите кофе? – спросила я.

– Нет, Симона, спасибо, – отозвался Бен. – Мы лучше оставим вас одних. По дороге сюда недалеко от города я видел гостиничку. Мы поедем туда. Рано утром нам снова в дорогу, и я хочу хорошенько отдохнуть, прежде чем садиться за руль.

Мы пошли вместе с ними во двор. Легкие капли дождя падали вокруг нас на сорняки и желтоватый гравий.

– Какое красивое здание! – вырвалось у Эллен еще раз, когда она для приличия опять посмотрела на наш дом. – Какая роскошь, все эти камни, и лестница, и вообще все. Башни просто великолепны! Обязательно вернемся на будущий год, когда все будет готово, но…

– …вам еще есть чем заняться, – поддержал жену Бен.

Я выдавила из себя улыбку.

Не прошло и часа, как они приехали, а мы уже махали Бену, Эллен и их зеленой «тойоте». Мы махали, пока они не скрылись из виду, выехав по нашей дорожке на шоссе.

Спустились сумерки. Небо окрасилось в оранжево-красный цвет, а стрекотание кузнечиков доносилось со всех сторон. Ошеломляюще.

Из дома были слышны детские голоса, восторженные крики. Бастиан и Изабелла выбежали на улицу, озорные и полные энергии.

– Идите сюда! – позвала я и присела на корточки, обнимая детей, прильнувших ко мне с обеих сторон. – Хорошо вам было у Бена и Эллен?

– Да, очень хорошо! – воскликнул Бастиан. – Они разрешали нам самим выбирать, что мы будем есть.

– И когда идти спать! – тут же гордо добавила Изабелла.

– А что вы ели? – спросила я.

– Блинчики с джемом, жареную картошку… – начал перечислять Бастиан.

– Шоколад! – Изабелла не могла остаться в стороне от столь животрепещущей темы.

– Ты рад, что вернулся? – я внимательно смотрела на сына.

– Ну конечно, – Бастиан вдруг стал серьезным.

Он глянул на дом, и я проследила за его взглядом. Здание, с его высокими башнями с правой стороны, резко выделялось огромным темным силуэтом на фоне багровевшего неба.

Может быть, мне показалось, но кузнечики вдруг умолкли.

– Мама, мы будем тут жить? – робко спросила Изабелла.

– Да, милая. Мы будем тут жить. Это наш новый дом. Разве он тебе не нравится? Настоящий замок, а?

Изабелла думала совсем о другом.

– Нам теперь придется говорить по-французски? Fleur[8]8
  Fleur (фр.) – цветок.


[Закрыть]
и как там – soleil[9]9
  Soleil (фр.) – солнце.


[Закрыть]
?

– Французский дурацкий, – тут же прокомментировал Бастиан.

– Да, мое сокровище, мы будем говорить по-французски. Но дома это не обязательно, мы по-прежнему будем говорить на родном языке, как привыкли. Папа уже поставил тарелку, так что вы можете смотреть голландские передачи. И «Зоо», и «Губку Боба»[10]10
  Zoop, SpongeBob («Губка Боб Квадратные Штаны») – детские телевизионные сериалы.


[Закрыть]
.

– А когда нам в школу?

– В четверг, через пять дней.

– Так скоро? – закричал Бастиан.

– А они все там говорят… не как мы? – спросила Изабелла.

– В школе все говорят по-французски. И ученики, и учителя. Но вы скоро научитесь и уже к Рождеству будете говорить по-французски лучше, чем папа и мама. Это действительно получится очень быстро, можешь мне поверить.

Я слышала себя будто со стороны. Мудрость, приобретенная на форумах в Интернете.

Изабелла прижалась ко мне. Бастиан крепко сжимал мою руку.

В горле у меня застрял ком.

– Мадам? – повторяет полицейский, будто сомневаясь, что я его вижу и слышу.

Растерянно смотрю ему в глаза в надежде найти искру тепла, возможно, сочувствие или, во всяком случае, просто человеческое понимание. Он глядит на меня равнодушно. Никакого сочувствия, никакого тепла.

– Я хочу позвонить мужу, – говорю я. – Позвольте мне, пожалуйста, позвонить мужу.

Должно быть, Эрик не на шутку испугался. Сегодня утром он видел, как меня увозили. Видел, как во дворе на меня надели наручники, как двое вооруженных полицейских шли по бокам. Когда полицейская машина тронулась с места и я через заднее стекло бросила отчаянный взгляд на Эрика, одиноко стоявшего на нашей дорожке, его лицо исказило смятение.

Слава Богу, Изабелла и Бастиан еще спали.

– Это невозможно, – отвечает представитель закона. – В течение трех дней вам запрещены все контакты с внешним миром. Таковы правила.

Я зажмуриваюсь. Снова открываю глаза. Пытаюсь оставаться спокойной.

– Но мой муж…

– Ничем не могу помочь.

«Адвокат», – проносится мысль. Человек, с которым я смогу поговорить. Я попрошу его успокоить Эрика, передать, что я люблю его и детей.

Поднимаю глаза.

– Мне нужен адвокат, – это заучит безнадежно, в точности так, как я себя чувствую.

Полицейский отрицательно качает головой.

– Только после допроса, мадам.

4

Я часто смотрю на небо. Днем, когда по нему летят самолеты и лениво двигаются облака. Но еще лучше ночью, когда там, наверху, посверкивают бесчисленные огоньки, непостижимые, недостижимые. Я представляю себе, что я – один из них. Подняться вверх, обнять, вобрать в себя все что можно и расколоться на миллионы осколков. Это несбыточное желание. Тоска.

Все разочаровывает, если очень-очень ждешь.

Хорошо еще, что прощание в первый день учебы не утонуло в детских слезах. Оба мужественно помахали мне, входя в школу, где и дети, и взрослые говорили на языке, который они знали еще так плохо.

Самым ужасным в тот день оказались мои собственные слезы в машине на обратном пути домой. Я не знала, почему расплакалась. Я так гордилась детьми, или так им сопереживала, или и то и другое?

Всю первую школьную неделю я не знала покоя. Целыми днями, едва ли не каждую минуту, я думала о дочери и сыне. Изабелла и Бастиан, в чужом классе, с незнакомой учительницей и детьми, которые разглядывают их как диковину. Они не могли понять многое из того, что там говорилось, и, должно быть, испытывали неуверенность и робость. Эта мысль не оставляла меня ни на минуту. Я все время была около телефона на случай, если позвонит директор школы, но аппарат молчал.

Бастиан и Изабелла постепенно втягивались. Хотя вчера, когда я укрывала сына на ночь, он сказал, что ужасно скучает по своим друзьям и думает, что ему никогда не научиться говорить так, как другие дети в школе. Правда, на перемене они играли в футбол на школьной площадке (в старой школе, в Голландии, это было запрещено), и ему очень понравилось. А еще он вместе с другими мальчиками ловил ящериц, которых на стенах школы было множество.

Изабелла приспособилась к новой обстановке подозрительно легко. По ее словам, в школе, уж точно, были хорошие цветные карандаши и шаблоны, по которым надо обводить всякие фигурки. Там имелся компьютер. И она примерно понимала, чего хочет от нее учительница. Она просто делала то же, что другие дети.

А вот еда в школе была противная, в этом мои дети оказались единодушны. Овощное пюре показалось им очень странным блюдом – какое-то детское питание, а спагетти слиплись, и подали их без кетчупа. Дома еда лучше, чем в школе.

Труднее всего было привыкнуть к долгим французским школьным дням, с девяти до половины пятого. Только в среду дети могли идти домой после обеда.

Теперь Эрик был постоянно занят в доме. Я видела, что провода и деревянные панели ему в диковинку. Он понятия не имел, что с ними делать. Я изо всех сил старалась обдумывать все вместе с мужем, даже помогать, но, как и Эрик, понятия не имела, как измерять оконные косяки или как можно заменить балки, которые проходили от одной стены дома до другой, высоко, под самым коньком крыши. И ведь кто-то должен был укладывать черепицу…

Мы не могли это делать. Нам очень бы хотелось, но мы просто не знали, как ее укладывают.

Я постаралась повеселее устроить все в караване, навести в нем уют. Мы перетащили морозильный шкаф и холодильник из контейнера на сухую половину кухни на первом этаже. Эрик купил четырехконфорочную газовую плитку с металлической откидной крышкой и укрепил ее на старом столе, найденном в подвале. Рядом на полу стоял тяжелый зеленый газовый баллон, соединенный шлангом с плиткой. Наискосок от этой конструкции мы поставили стиральную машину, а за ней – сушильный барабан. Воду, которая здесь сильно пахла хлоркой и была такой жесткой, что на кофеварке целый день мигала лампочка, я наливала из-под крана на другом краю помещения. Там была глубокая раковина размером с небольшую сидячую ванну, в которой я мыла посуду.

В ванную, расположенную на втором этаже, мы почти не заходили. Горячей воды там не было. В подвале стоял бойлер, но Эрик не отважился его запустить. Один человек, с которым он сегодня утром разговорился у булочника, знал мастера, умевшего обращаться с отопительными котлами. Он обещал прислать его к нам, чтобы посмотреть, что представляет собой наш бойлер: бомбу с часовым механизмом, как подозревали мы, или устройство, пригодное для нагревания воды.

Я мечтала о ванне или по крайней мере о душе. Первая неделя сентября выдалась теплой, и я все время чувствовала себя потной и липкой.

Кроме того, я все чаще задавалась вопросами, что я здесь, собственно, делаю и не начинают ли у меня развиваться признаки мазохизма.

5

И вот все в доме перевернулось. Вчера в городском супермаркете Эрик неожиданно столкнулся с одним человеком. Это был бельгиец по имени Петер, который семь лет назад простился с родиной и поселился здесь, по соседству с нами. Точно так же, как и нас, его очаровали природа, простор, недорогой загородный дом и здешний климат, и так же, как мы, он наткнулся на стену незаинтересованности или чрезмерной занятости рабочих.

Петер нашел для себя нишу на рынке услуг и заполнял ее уже лет пять. По мнению Эрика, не без успеха. На Петера работали сорок человек, занятых только тем, чтобы приводить в порядок фермы, загородные дома и замки для иностранцев вроде нас. Речь шла о бельгийцах, нескольких немцах и множестве англичан и голландцев – с мечтами, но без рук.

Ездил он теперь на почти новом «лендровере» и жил, как рассказал Эрик, в прекрасном месте. От нас это было двадцать километров.

На следующий день Петер обещал заехать к нам. Он сказал, что в ближайшее время сможет освободить несколько человек для работы у нас, чтобы мы в любом случае смогли поскорее поселиться в своем доме.

Было приятно узнать, что что-то сдвинулось с мертвой точки: наш дом скоро станет не только нашей проблемой, но и еще чьей-то. Я ждала этого Петера с нетерпением.

Поскольку бойлер все еще не работал, вчера вечером мы ходили принять душ на заправочной станции на шоссе. За несколько евро там можно постоять минутку под теплыми струями.

Там мы привели себя в порядок, а вернувшись, застали у себя человека, о котором говорил покупатель в пекарне. Синий «Пежо-407» стоял припаркованным перед аркой. Провозившись час, его хозяин смог запустить наш бойлер. Взрыва не последовало, но котел производил много шума. Он урчал, а рядом с ним приходилось ставить пустую жестянку, чтобы собирать вытекающую воду. Впрочем, в любом случае нам больше не надо было мыться на заправке. Мы могли принимать душ в старой ванной на втором этаже.

На фоне этой удачи и все остальное стало выглядеть не так уж плохо.

Я вышла на улицу и потянулась. Сентябрьское солнце пробивалось сквозь дымку и нагревало влажную землю. Сорняки во дворе Эрик скосил, и теперь кое-где показалась молодая травка, использующая свой шанс. Я слышала только птиц и кузнечиков. Было тихо. Спокойно.

Я пошла к арке – дугообразному сооружению из больших желтоватых известняковых блоков при въезде во двор. На них, прицепившись к шершавой поверхности, грелись ящерицы с поднятыми головками. Когда я проходила под аркой, они скользнули в расщелины стен.

Самым красивым в нашем новом местожительстве оказался даже не дом. Это было то, что в маклерском листке называлось «une vue panoramique»[11]11
  Une vue panoramique (фр.) – панорамный вид.


[Закрыть]
. Холмов вокруг было не счесть. Они простирались перед нами сразу, как только мы выходили со двора в сторону озера. Подобные застывшим волнам, холмы подарили мне чувство, будто я стою на вершине мира. Кое-где вдали выныривали из зелени белые колокольни. Еще дальше я смутно различала контуры замка. Высоко в небе парили большие птицы.

Я обернулась к дому. В солнечных лучах он выглядел очень приветливо. Попыталась представить себе, каким он станет, если на окнах будут нарядные голубые наличники. Под ними можно поставить вазоны с геранью, розовой и красной. Потом я мысленно представила двор – не ухабистый и заросший травой, как сейчас, а приглаженный газон с террасами на разных уровнях, с широкими лестницами, желтоватым гравием, синими лакированными цветочными горшками и фонтаном либо декоративным прудиком. Я видела каменную скамью, на которую могли бы сесть наши гости, чтобы смотреть на окружающую всех нас красоту и избавляться от стрессов – каждый от своих.

Впервые с мая я снова смогла создать себе этот образ. И дом для меня ожил.

6

О жителях Корсики говорят, что когда они хотят проложить тропу, то первым пускают осла. Хозяин, руки в брюки, не спеша шагает следом за этим парнокопытным. Путь, выбранный ослом, и станет тропой. Нет, более того: он ею уже стал. Это не очень лестный рассказ о корсиканцах, создающий представление об их мнимой лености и пассивности в житейских вопросах.

Его звали Петер Вандам. На первый взгляд я дала бы ему лет сорок, но при ближайшем рассмотрении бельгиец оказался гораздо старше. У него были карие глаза, как у Эрика, и волнистые коротко остриженные седеющие волосы. Овальное лицо с энергичными чертами. Петер был речист, он пересыпал свои монологи французскими выражениями, часто подмигивал и жестикулировал. Этот человек производил впечатление везде чувствовавшего себя непринужденно и хорошо прижившегося в стране.

Петер стал моим ангелом-хранителем, волшебником, которого я дожидалась. Причем сей сказочный персонаж знал толк в дереве, камне и цементе.

Выяснилось, что наш дом по всем статьям совсем неплох.

– Домик с шармом, – то и дело повторял Петер. – С большим шармом. Вы сделали хорошее приобретение. Такие дома – редкость и становятся все большей диковиной.

Он прошел вместе с нами по дому, быстро занося в видавший виды блокнот записи обо всем подряд. Это был список покупок для местного строительного рынка и для поставщика песка. Петер поручил Эрику заказать много чего. Леса и другие материалы для работы он привезет сам. И рабочих – по его мнению, человек шесть-семь.

– Начнем в понедельник, – сказал мсье Вандам. – Мы работаем до восьми часов. С двенадцати до двух у нас перерыв. – Он повернулся ко мне: – Вы сможете готовить?

Я пробормотала нечто утвердительное.

– Мои парни привыкли хорошо есть. Это дело принципа. Пища должна быть разнообразной и здоровой. Ребятам нужны белки, а главное – углеводы. У них тяжелая работа. Им необходимо качественное питание, и они должны его получать.

Я не знала, как реагировать. Этого я не могла предвидеть. Симона – королева кухни? Я еще только предполагала развиваться в данном направлении, да и то если бы имела неограниченное время. И всю необходимую бытовую технику.

Я впала в панику. Начала подсчитывать. Восемь голодных мужчин плюс мы с Эриком – это десять человек взрослых. Одна четырехконфорочная плитка, один небольшой холодильник и морозильная камера.

Мне надо сделать покупки. Составить меню. Подобрать рецепты.

И все это к понедельнику.

– До зимы вам придется пожить в тесноте, – сказал Петер, снова повернувшись к Эрику. – Месяца два, от силы три. Потом сможете вселиться в дом.

– А часть дома под гостиницу? – услышала я вопрос своего мужа.

– Там еще придется поработать. Сначала надо привести в порядок крышу. Поменять балки, перестелить полы. Потом – электричество и водопровод. Затем все остальное. Окна и внутренние стены – в последнюю очередь.

Пока Петер прикидывал, все казалось очень просто. Он говорит то, что люди хотят от него услышать, поняла я вдруг. В этом, наверное, и был его успех. А может быть, Вандам прав, и все это действительно не так уж трудно.

Мы помахали ему, когда он уезжал в своем темно-зеленом «Лендровере». Эрик стоял рядом, держа руку на моем плече.

– Вот видишь, – сказал он. – Я же говорил, что все будет хорошо! А чудно все-таки, вот так встретиться с кем-то просто возле кассы в супермаркете.

Муж пошел к дому, а я осталась стоять во дворе. Посмотрела наверх. Небо – голубое и безоблачное. В вышине вычерчивал след самолет. Слышно мне его не было, только видно. Блестящая серебристая точка, а позади нее – прямая белая полоса, которая постепенно расходилась, по мере того как самолет продолжал свой полет, и потом совсем растворялась. Мне захотелось лечь. Просто улечься на спину на земле, в траве. Только смотреть и смотреть на этот белый шлейф в воздухе, раскинуть руки, изображая бабочку.

Вместо этого я пошла за Эриком.

Собственно говоря, я сделала в точности то же самое, что делала в течение последних тринадцати лет. Следовала по безопасной тропе, проложенной для меня Эриком.

Эрик был моим ослом.

7

Утро понедельника, половина десятого. Я отвезла детей в школу и вернулась домой. Вышла из машины и остолбенела. Во дворе стояли три маленьких автобуса, припаркованных прямо перед аркой. Они были покрыты царапинами и вмятинами. Открытые раздвижные двери позволяли видеть содержимое: инструменты и ящики со строительными материалами.

Повсюду сновали люди, одетые по-рабочему – в футболки с рекламными лозунгами, застиранные джинсы или спортивные штаны. На бедрах у них висели кожаные ремни с молотками, отвертками и рулетками. Внутри и снаружи нашего дома возводились леса, доходившие уже почти до самой крыши. И все это под звуки радио, перекрывавшего шум и гам.

Петер отдавал распоряжения. Это вселило в меня уверенность, что теперь здесь действительно что-то предпринимается, а энергия, с которой он направлял своих людей, и то, как они быстро реагировали на его указания, внушили доверие. Эрик показывал рукой на крышу, обсуждая что-то с Петером.

Я решила, что здесь мне делать нечего, а нужно купить свежий хлеб и салат. Села в машину, проверила, при мне ли кошелек, и пристегнула ремень.

Только я хотела включить зажигание, как раздался напугавший меня громкий стук. Эрик. Он стоял рядом с машиной и колотил рукой по крыше.

Я приоткрыла окошко.

– Симона, так поступать нельзя.

– Как поступать нельзя?

– Смыться, не поговорив с людьми.

Смыться?

– Я не смываюсь, а еду за покупками.

– Эти парни уже спрашивали, где моя жена. Я сказал, что познакомлю тебя с ними, когда ты вернешься из деревни. И вдруг краем глаза вижу, что ты приехала и сразу уезжаешь. Веди себя как следует. Вылезай!

Я посмотрела на двор через плечо мужа. Там стояли несколько человек, с любопытством глядя на нас.

– Ой, виновата!

Я вышла из машины и пошла с Эриком. Со всех сторон к нам подходили мужчины. Они были совершенно разного возраста. Одни уже начали седеть, другие были совсем молоды, лет двадцати-двадцати пяти. Все приветливо улыбались.

Я пожимала протянутые руки и называла свое имя. Мне было смешно, потому что приходилось повторять одно и то же, и неловко, потому что я оказалась единственной женщиной среди стольких мужчин.

Обошла всех. Рабочего с тремя пальцами на одной руке и морщинистым лицом звали Луи. Белокурого парня лет двадцати с пирсингом брови и татуировкой на правом плече – Брюно. Антуану лет тридцать пять, у него лучистые темные глаза и женственные черты лица. Очень грациозный. Самым старшим из них выглядел Арно – лысоватый, с седеющими волосами, усатый, руки в мозолях. Я никогда не отличалась хорошей памятью на имена, а знакомство происходило слишком быстро, но надеялась, что со временем смогу выучить, как кого зовут, и не ошибаться. Пятым номером был Пьер-Антуан. Он показался мне очень темным, похожим на испанца. У этого человека были смуглая кожа и черные как смоль волосы.

Последний был немного выше меня ростом. Одет в поношенные спортивные штаны, которые спускались так низко, что над ними виднелся край трусов. Плоский живот, упругая молодая кожа, широкие плечи. Когда я протянула ему руку и посмотрела в глаза, меня озадачил его чувственный взгляд, который, казалось, пронзал насквозь. Я внезапно осознала, что его тело находится совсем рядом с моим, бесстыдное в своей мужественности, не прикрытое рубашкой. Он назвал свое имя – Мишель.

Наступила тишина. Вакуум.

Кто-то из мужчин разрядил обстановку, громко рассмеявшись и по-дружески дав Мишелю подзатыльник. Тот выпустил мою руку, быстро сказал что-то, чего я не поняла, а у его друзей это вызвало одобрение. Были и такие, кто ухмыльнулся.

Подошел Петер. Прежде чем я угадала его намерение, он наклонился ко мне и поцеловал в щеку. Похлопал меня по плечу, а затем одним жестом вернул своих товарищей к работе. Мне пришло в голову интересное сравнение – он похож на дирижера симфонического оркестра. Люди у него играли по нотам. Они явно хорошо сработались, Петер и его бригада. Крепкая команда.

– Вот! Это они будут у вас столоваться, – сказал Петер, широко улыбаясь, но каким-то поучающим тоном, который от меня не ускользнул. – Симона, не забывайте, что здесь всем нужна рабочая сила, а мы склонны отдать предпочтение тем, у кого самая лучшая еда и приятная обстановка.

Я попыталась улыбнуться и пробормотала:

– Вы можете… Впрочем, простите… Еда действительно так важна?

Петер осклабился.

– Вы во Франции, а не в Нидерландах. Здесь не только усердно работают, но и наслаждаются жизнью. Хорошо поесть, найти время для приятной беседы – это не просто подходит одно к другому, это даже необходимо. – Вандам кивнул в сторону своих людей. – Они не забывают каждый день пожать друг другу руки не только утром, но и вечером, когда прощаются до завтра. В наших краях очень ценится обходительность. Проявите интерес, дайте им вкусно поесть. Они не оставят это без внимания. Я, впрочем, тоже. Как все здесь. Ваше голландское происхождение работает против вас. Голландцы невоспитанные, невежливые, слишком прямые, шумные, культурно и кулинарно неразвитые. Но если вы сможете проявить себя, то приживетесь здесь. Не пройдет и недели, как мои парни станут носить вас на руках.

Я уставилась на него и вдруг поняла, что должна что-то сказать. Что-нибудь умное. Но в голове не было ничего подходящего.

Петер улыбнулся мне еще раз и пошел в дом.

Я огляделась, но Эрика нигде не увидела. Сейчас мне хотелось только одного – укрыться в машине.

Проходя мимо дома, я увидела, что на лесах стоит Мишель. Его мускулистое тело было слегка загоревшим на солнце. Рекламная картинка мужской привлекательности.

Хорош необыкновенно.

Он смотрел прямо на меня. Я коротко кивнула, заставила себя растянуть губы в улыбке и быстро пошла к автомобилю, надеясь, что мое внутреннее состояние было не слишком заметно со стороны.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю