Текст книги "Маленькая леди в большом городе"
Автор книги: Эстер Браун
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 26 страниц)
– Она незаконная иммигрантка! – протянула Аллегра, не успела я рта раскрыть. – Что я должна была делать?
– Всего лишь растолковать ей, что унитаз моют не той же тряпкой, что и ванну! – выпалила Габи.
– Молчать! – заорала я, вскидывая руки. – Молчать! Молчать! Молчать!
Габи и Аллегра наконец притихли. Очевидно, подумали, я сейчас забьюсь в истерике. Признаться, мне тоже так казалось.
– Я должна просмотреть почту и записи в ежедневнике, – продолжила я, выдержав многозначительную паузу. – Габи, сходи, пожалуйста, в «Бейкер и Спайс», купи чего-нибудь к чаю. А ты, Аллегра, изволь позвонить миссис Кендал и сказать, что вышло недоразумение, извиниться так любезно, как не извинялась ни разу в жизни, отправить «Железную дорогу» и… – Я мгновение поразмыслила. – И занимайся своими делами. Их у тебя наверняка предостаточно.
Аллегра взглянула на меня с жалостью, будто источником всех бед была одна я.
– Конечно предостаточно, Мелисса. У всякого, кто живет полноценной жизнью, дел по горло. Созвонимся.
Моя сестрица выскочила из офиса. Я удивилась, что не грянул гром и в крышу не ударил разряд молнии, когда она вышла из здания. Парадная дверь, правда, хлопнула так, что в салоне красоты внизу, боюсь, пошли насмарку все сеансы релаксации.
– Мел? – попыталась подлизаться ко мне Габи.
– Можешь не трогать меня минут десять? – Спросила я, стараясь улыбнуться. – Попробую взглянуть на ситуацию с другой стороны и посмеяться. Забавного случилось, знаю, немало. Но понимаешь, в последнее время у меня туговато с чувством юмора.
– Конечно, – пробормотала Габи. – Схожу за пирожными.
Она резко повернулась и выбежала вон, даже не заикнувшись о мелких деньгах из сейфа.
Глава 15
Злоба на Габи быстро прошла. Подруга изучила меня как свои пять пальцев и знала, что делать, дабы снискать мое прощение. Утешала, как обычно, и обстановка вокруг. Может, лиловые стены или мысль о плитке «Дэри милк», спрятанной на крайний случай в потайном отделении стола. О его существовании знала только я За час, потребовавшийся Габи на прогулку до Элизабет– стрит и обратно, я успела позвонить по восьми номерам и принести извинения за скверно оказанные услуги (а в трех случаях не оказанные вовсе), ответить на пять писем и просмотреть почту. Все это время глубоко дыша и слушая Эллу Фицджеральд.
Позволила себе даже примерить парик Единственный взгляд на свое отражение в зеркале – на эту густую карамельную челку, спадающую на глаза, – и снова пришла уверенность. Вместе с длинными светлыми волосами плеч, как ни удивительно, коснулся покой, и я почувствовала, что справлюсь с любой неприятностью. Не я ли без сторонней помощи одолела собственную робость и добилась успеха в делах? В этом самом парике?
Я поспешила снять его – Аллегра или Габи могли вернуться в любую минуту.
После бездельничанья в Нью-Йорке решить проблему-другую было даже приятно. Окунувшись в привычные лондонские дела, я вскоре забыла про расстройство биоритмов в связи с перелетом из Америки в Европу. Конечно, проделки девочек не укладывались в голове, но было лучше узнать обо всем в Лондоне, не теряться в безумных догадках после каждого телефонного звонка.
Слава богу, я успела вовремя побеседовать с Тоби Хендерсоном, пока по совету Аллегры и Габи он не отвез весь свой гардероб в «Оксфам», и сумела лаской и уговорами вернуть его в прежнее состояние – когда пусть не без труда, но с человеком можно работать. В приступе профессионального энтузиазма я заглянула в личное дело Тоби, где с прошлогоднего похода в «Остин Рид» хранились данные о размерах, и пообещала, что, когда вернусь в Нью-Йорк, сама выберу для него одежду через Интернет.
В половине первого осторожно приоткрылась дверь, и из-за нее несмело показались темные кудри Габи; хитрюга мгновенно поняла, что, невзирая на остальные «сюрпризы», какие пришлось обнаружить, я в сравнительно хорошем расположении духа.
– Задумайся, – сказала я Тоби, жестом веля Габи присесть, – я избавляю тебя от необходимости торчать полчаса в примерочной, ведь ты их так ненавидишь, я прекрасно помню. Знаю. Вот именно – это не слишком гигиенично… Нет, с Аллегрой ты больше не будешь общаться. Поверь. Никогда. Серьезно – даю честное слово.
Габи с тем же виноватым видом принялась готовить свежий кофе.
– И с Габи тоже, – ответила я на вопрос Тоби. – Да, бойфренд у нее есть. Но вряд ли она позволяет себе разговаривать с ним в таком тоне.
Лицо Габи исказилось от возмущения. Тут она вспомнила, что должна терзаться муками совести, и снова присмирела.
– Тоби, прости, пожалуйста, но у меня срочные дела, – сказала я, когда Тоби пустился рассказывать о своей новой беде – у него стали обильно выпадать волосы. – По-моему, не столь все страшно: в одной нью-йоркской аптеке я видела чудесное средство, оно наверняка тебе поможет. Подробно опиши мне свою проблему в письме, и к концу следующей недели я что-нибудь придумаю. Договорились?
По-моему, бедняга приободрился. Я с облегчением вычеркнула из списка и его имя. Оставалось решить вопрос с Роджером Трампетом, но с ним предстояла беседа не на несколько минут и не по телефону.
– Итак, – произнесла я, когда Габи поставила передо мной чашку кофе и блюдце с пирожным, – теперь можно расслабиться Пирс Сондере, если это тебя хоть немного волнует, не станет подавать на нас в суд.
– Прости, – пробормотала Габи. – Но он ведь знал, что Аллегра не дерматолог…
Я подняла руку, прося ее замолчать.
– Габи, о чем ты? Если бы все они знали, что к чему в этой жизни, разве стали бы звонить? –. Я взглянула на нее так, как смотрел на меня Нельсон, когда рассказывал о благотворительных акциях, проводимых его организацией. – Да, ни у тебя, ни у Аллегры мужчины-растяпы сочувствия не вызывают, но ради меня ты можешь пересилить себя? Помогая этим несчастным, я зарабатываю на жизнь. Подумай хотя бы об этом, раз не желаешь считаться с их чувствами.
Габи потупила взгляд, ее лицо приняло такое выражение, с каким я притворялась, будто слушаю благотворительные истории Нельсона. Потом подняла глаза, не в силах бороться с неутолимой жаждой сплетен.
– Значит, ты вернулась? Джонатан так и не сделал тебе предложение, хоть ты и побывала у него в Нью-Йорке?
Я покраснела.
– Да! И нет. Послушай, Габи, я гостила у него всего две недели.
– Ну и как? – Габи многозначительно посмотрела мне в глаза. – Его не отпугнул твой храп? А по утрам вы вместе вставали?
– Да, – ответила я, принимаясь наводить порядок на столе.
Наши с Джонатаном отношения еще не дошли до той стадии, когда можно баловать друг друга массажем ступней. Складывалось впечатление, что он предпочитает видеть женщину уже «при параде»; о том, как она красится и наряжается, ничего не желал знать. Мне запомнилось одно его высказывание: косметические маски для курортов, не для гостиных.
– Теперь он больше уделяет тебе внимания?
Я ответила не сразу.
– Э-э… да. В некотором смысле. А какой у него дом! В главной спальне две ванные!
Габи уселась на диван, скинула туфли, поджала под себя ноги и устроила чашку и блюдце с пирожным на подлокотнике, но почувствовала на себе мой недовольный взгляд и переставила и то и другое на столик рядом.
– Ну и? – нетерпеливо спросила она. – Рассказывай дальше. Хотела бы я взглянуть, какой дом выбрал себе во владение король риелторов. Галстуки у него наверняка висят в стенном шкафу, куда можно входить, так? Ты сама решила, на какой половине кровати спать? Или он определил? А черту посередине не провел, чтобы ты не мяла его матрас? Или нет, нет! – без остановки болтала она, упиваясь собственными выдумками. – Скорее всего, мистер Безупречность составил таблицу с точными указаниями: тут можно ходить, сидеть, лежать, а тут и не думай. И график общения, предварительно проанализировав все ваши прежние встречи.
Джонатан в ее глазах был сущим придурком Если бы она удосужилась дать волю воображению, то сообразила бы: офисному зануде ничто не мешает превращаться в свою противоположность, когда в спальне расстелена постель…
К моим щекам прилила краска. Ну, понимаете».
– Габи! – запротестовала я. – Если хочешь знать, Джонатан отнюдь не помешан на порядке. Уборщица приходит к нему четыре раза в неделю.
– Серьезно? – удивилась Габи. – Ну а жить по его расписанию он тебя приучил? Наверняка поднял этот вопрос в первый же день. Только ответь честно.
– Даже если я скажу, что дома Джонатан романтик, ты не поверишь.
– Нет, а если без шуток? – Габи поморщилась. – Впрочем, ты уже рассказывала, что и его распорядок не без изъянов. Признаться откровенно, я никак не пойму, что женщины находят в чопорных трудоголиках?
– Ну и хорошо, – произнесла я, разрезая пирожное на пять кусочков. Съесть я собиралась только два, чтобы потребить лишь сорок процентов калорий. – Нам – тем, кто знает, за что трудоголиков любить, – больше достанется.
– Как у него в квартире? Все в стиле минимализма? Под стать манере общаться?
– Может, прекратишь? – спросила я. – У Джонатана вообще не квартира, а большой дом В Гринич-Виллидже. Там кругом зелень, улицы вымощены булыжником, соседи, ну и все такое.
– Значит, они продали ту огромную квартиру на Парк-авеню, где жили с… Синди… – Голос Габи стих. – Только не подумай, будто я заглядывала в его досье, – пролепетала она, пытаясь оправдаться.
– Ну что ты! – воскликнула я, дабы не заставлять ее краснеть. Габи была из разряда секретарш, которые штудируют личные дела сотрудников, словно по поручению МИ-5. – Ту квартиру он продает.
– Он продает? То есть ты хочешь сказать, именно он…
Я кивнула.
Габи расширила глаза.
– Ну, разумеется! И ты еще пытаешься доказать, что твой Джонатан не чокнутый! Его хлебом не корми, дай все взять под личный контроль! – Она подняла руку, точно регулировщик дорожного движения. – Другой на его месте еще не оправился бы от развода!
– Нет, Габи, все не так, как ты думаешь. Заняться продажей квартиры Джонатана заставила Синди! Это она его контролирует, совсем замучила…
Я резко замолчала. Мы коснулись слишком щекотливого вопроса.
– Понятно, – сказала Габи. – Ишь, как удобно устроилась! До сих пор держит бывшего мужа под каблуком! Неудивительно, что ты стала такая нервная. Не с ней ли он был в тот день, когда опоздал на свидание?
У меня вдруг пропало всякое желание продолжать беседу.
– Хм, я не спрашивала с кем. – Я разделила первый кусочек пирожного пополам, делая вид, что не замечаю пристального взгляда подруги. – О! На тебе новые кроссовки?
Когда речь шла о подробностях чужой личной жизни, отвлечь внимание Габи было не так-то просто.
– Да, новые. Купила за полцены на распродаже. Насколько я понимаю, ей не взбрело в голову устроить мыльнооперную встречу с тобой?
Я чувствовала, что близка минута, когда радость от прогулки по озеру и романтических ужинов таки уступит место тайным страхам. Перед Синди и целой компанией их друзей. Тогда их уже не запихнуть назад. Охваченная легкой паникой, я задалась целью прекратить неприятный разговор.
– Представляешь, в Нью-Йорке наше «я не против» расценивают как «мне наплевать». Поначалу я все удивлялась: стараюсь быть вежливой, например, с продавцами, а они как будто обижаются.
– Да? – При упоминании о магазинах Габи оживилась. – Кстати, ты не успела купить косметику из моего списка? Если нет, я внесу в него кое-какие поправки. Недавно прочитала об удивительном очищающем средстве, которое пока можно достать только в Нью-Йорке…
Добрых десять минут, едва Габи открывала рот, чтобы задать очередной вопрос, я рассказывала об огромных грузовиках на улицах, о великолепии вокзала Грэнд-сентрал, о смехотворно дешевом лаке для ногтей, о мудреных картах автобусного движения, разобраться в которых под силу лишь тем, у кого не было проблем с математикой, и о почтовых марках, коих в Нью-Йорке не сыщешь днем с огнем. Поведала о Храбреце, о прогулке по реке на двухпалубном судне и о кондитерской на Бликер-стрит, где, на что ни глянь, все глазированное.
– Понравился им твой акцент? – полюбопытствовала Габи. – А кто твоя бабушка, ты им рассказала?
– Нет, не рассказала. – Я помолчала. – Признаться честно, я вообще о себе не распространяюсь.
– Даже об агентстве?
– Особенно об агентстве. – Я знала, что следующая новость тоже не придется Габи по вкусу, потому сообщила ее без особой охоты: – Джонатан желает, чтобы я пересмотрела все, чем занимаюсь, и взяла другой курс. Американцам моего бизнеса не понять, – прибавила я, увидев отразившийся на лице подруги гнев. – Проблема в том, что я работаю с мужчинами, понимаешь? Ставить Джонатана в неловкое положение перед друзьями мне не хотелось бы. Там все настолько обидчивые! То и дело спрашивают, не против ли я, если при мне закурят, выпьют вина, заговорят о религии. – На ум наконец пришла светлая мысль. – Но знаешь, я понимаю все их шутки, не то что здесь. И заливаюсь смехом как раз когда нужно – прежде чем рассказать анекдот, американцы выясняют, не оскорбит ли тебя его смысл.
– Какая забота о ближнем, – саркастически заметила Габи. – Ну, так ответь наконец: Синди ты еще не видела?
– Нет. – Я плотно сжала губы. Поднимать эту тему я страстно не желала, но накопившееся в душе так и просилось наружу. – Мы с Джонатаном долго о ней разговаривали. Он не хочет, чтобы из-за этой встречи пошел насмарку весь мой отпуск.
– Надо же! – съязвила Габи.
– Такое чувство, что ты мне не веришь! К тому же он и так вынужден снова и снова ее лицезреть. Терпеть еще и на нашей встрече не горит желанием. Судя по всему, она капризничает: квартиру продают давным-давно, но Синди все что– то не устраивает.
Габи устремила на меня исполненный негодования взгляд и вздохнула.
– А не потому ли она выкаблучивается, что приехала его новая подруга?
Я прикусила губу. Слишком поздно! Поток долго сдерживаемых слез уже смывал на своем пути отрадные воспоминания, за которые я так пыталась удержаться.
– О Габи! Мне не отделаться от чувства, будто она всегда рядом, в самом ужасном смысле. Понимаешь, когда мы встречаемся с их знакомыми, меня начинают пристально рассматривать, ища, что у нас с ней общего. А Джонатан вечно твердит: как хорошо, что ты не напористая, не переусердствуешь с макияжем, не то, не это. Даже если взять его дом – отличный, честное слово, – он, видите ли, не в Верхнем Ист-Сай– де, не кишит ее ужасными картинами, туда не названивает ее отец.
– А я думала, после развода он раз и навсегда покончил с прошлой жизнью. Ты сама говорила, еще в прошлом году…
– Не так все просто, – горемычно пробормотала я. Теперь, перестав лукавить сама с самой, я вдруг почувствовала, что безгранично несчастна. – Я знаю, она звонит ему по поводу квартиры, а недавно крестили Паркера – ведь он Джонатану племянник…
– Да уж, для такой семьи это великое событие, – заключила Габи.
– Да.
Я опустила глаза и устремила взгляд в кофейную чашку. Надо было поделиться с Габи и тем, как эта дылда Дженнифер назвала меня на вечеринке «первой попавшейся под руку». На душе вдруг сделалось невыносимо гадко, а в голову пришла мысль: может, все они считают, что со мной он лишь душит тоску по Синди? Не исключено, что в эту самую минуту открыто говорят с ним об этом, потягивая коктейли в «Бе– мельманс».
– Мел? – позвала Габи. – Ты что… плачешь?
Я покачала головой и сокрушенно пробормотала:
– Я так радовалась, что лечу к нему… А теперь… даже не знаю.
Габи встала с дивана, пересекла кабинет, присела на край стола и обняла меня.
– Послушай, – уверенно произнесла она. – История с Синди – просто кошмар. Но ты ведь давно о ней знаешь. А Джонатан теперь по уши влюблен в тебя. И в этом ничего удивительного. Ты красивая, умная, открыла собственное агентство и запросто сошьешь юбку по косой! Тебя в самый раз показывать у Марты в «Подмастерье»! Что еще нужно корпоративному педанту типа Джонатана?
– Да, но почему он тогда требует, чтобы я занялась дурацкими «потоками»?
Габи растерянно помолчала.
– Нет. Постой-ка… Ты не поняла.
– Я о том нашем с Джонатаном разговоре. Он хочет, чтобы я открыла агентство в Нью-Йорке, но работать стала с невестами, новоиспеченными мамашами, шестнадцатилетними девочками – женщинами, что обожают потоки подарков. У них принято составлять длинные списки вещей, которые желаешь получить к празднику.
Я поджала губы.
– Но, Мел, опять заниматься свадьбами? – взволнованно произнесла Габи. – Свадьба Эмери была сущей сказкой, только каких усилий она тебе стоила!
Я пожала плечами.
– Не хочу организовывать праздники. Однако, по мнению Джонатана, лучше занятия для меня и не придумать. Нет, зарабатывать на этом можно было бы неплохо. Его друзья помешаны на этикете и полагают, будто я в этом деле великий знаток.
– Так оно и есть. К чему лишняя скромность? – сказала Габи. – Ни у кого из моих знакомых в целом доме не сыщешь набора специальных вилочек для клубники. Только у тебя.
Я беспомощно на нее взглянула.
– Отвратительно, что, несмотря ни на что, я не желаю этим заниматься, да? Джонатан так ясно дал мне понять… Понимаешь, если честно, я не люблю невест. Обилие белого сводит женщин с ума. Куда приятнее работать с мужчинами. Они гораздо более открытые.
Габи выразила всем своим видом: «Понятное дело!»
– Именно поэтому Джонатан и не хочет, чтобы ты продолжала в том же духе. Боится, что подыщешь себе парня получше. Только не сбегай с чужим женихом – погубишь все свое дело!
– Не болтай ерунды! – Я усмехнулась. – Большинство моих клиентов такие, что носков-
то без подсказки выбрать не могут! Джонатан в сравнении с ними само совершенство.
– Не исключено, что он смотрит на это иначе. – Габи помолчала. – Только не подумай, будто я снова шучу… Может, Джонатану до сих пор больно оттого, что Синди предпочла ему менее надежного и энергичного брата? Если ты мистер Совершенство, такой удар пережить тяжко.
Я погрузилась в мысли. Да, Джонатан определенно еще страдает после развода, но это лишь доказывает, что ему по сей день не хватает Синди. Ужасно.
– Пусть так, но почему тогда раньше он все восторгался моими деловыми качествами и как будто ничего не имел против того, чем я занимаюсь?
Слова «деловыми качествами» я произнесла с иронией, чтобы Габи не решила, будто я в самом деле напрочь утратила чувство юмора.
– Он что, так прямо и потребовал: закругляйся с агентством?
Я покачала головой.
– Нет, но мы и не обсуждали, каким делам я буду посвящать себя в ближайшем будущем. Не хочу торопить события. Я в Нью-Йорке без году неделя. И потом, Джонатан настаивает, чтобы во время отпуска я вообще не бралась за работу, даже забавно…
Габи пристально посмотрела мне в глаза.
– А ты берешься, угадала?
Честное слово! Она читала по моему лицу, будто видела перед собой книгу! Следовало научиться лучше маскировать чувства.
– Можно сказать. Или… Нет! А если по-честному, да.
Габи хихикнула.
– Мел, дорогая моя! Доктор Ноу не любит, когда поступают наперекор его желаниям. Это не предусмотрено в его графиках.
– Я не специально! – запротестовала я. – Меня… любезно уговорили ввязаться в эту неразбериху.
Габи пригрозила мне пальцем.
– Мел, Мел! Вот где твоя ахиллесова пята: любезностью тебя склонишь к чему угодно! Любезностью. Боже правый! Речь тоже о мужчине, так? Ну же, скорее расскажи тетушке Габи. Сдается мне, не на пустом месте Джонатан так нервничает.
В поминутно возрастающей тревоге я выложила Габи все: о Годрике, о Пейдж, которая хитростью заставила меня присматривать за ним, о фотографии в газете и о том, что теперь я должна превратить его в сорвиголову. Взглянув на историю со стороны, я вдруг почувствовала, что не миновать беды. Точнее, что беда уже пришла.
– Я понятия не имею, чего она от меня хочет! – проныла я. – Каким образом заставишь Годрика выглядеть опасным, скажи на милость, Габи? Я привыкла сглаживать острые углы, не наоборот. Даже толком не знаю, что должен собой представлять сорвиголова. Сталкивалась лишь со скверными мальчишками одного сорта: с теми, кто может три дня подряд не чистить зубы.
Габи постучала подушечками пальцев по подбородку.
– Орландо фон Борш был тоже скверным. Носил туфли без шнуровки. И разбил твое сердце.
– По-моему, на уме у Пейдж скверность совсем иного плана.
– Думаешь? А помнишь, как он засадил доверчивую дочь парламентария разобраться с его налоговыми делишками, а сам отправился подновить свой крокодилий загар на борту «Иска» – или как там называется их чертова яхта, – где вместо шезлонга использовал пышногрудую леди Тициану Бакеридж…
– Габи! Прекрати!
Подруга снова помахала пальцем у меня перед носом.
– По-моему, это живой пример «скверного мальчишки». Его даже рекламировали в «ОК», разве не так? Орландо тоже подкупал тебя любезностями – изредка говорил, что с тобой можно неплохо проводить время.
Я впилась в нее глазами.
– Большое спасибо за мудрый совет, тетушка Габи. Но если бы ты взглянула на Годрика, сразу сообразила бы, что такого не превратишь в Орландо при всем желании. Так или иначе, –
прибавила я, – Орландо для меня дело прошлое. Теперь я совсем другая. Требую к себе уважения.
– А как Джонатан отреагировал на то, что у вас с Годриком был роман, а? Кинозвезда затмит любого избранника Поджигательницы Синди, ведь так? Если честно, чем больше я тебя слушаю, тем сильнее жалею Доктора Ноу. – Она прижала руку к губам. – Неужели я это сказала?
– Габи! Не было никакого романа, лишь мимолетные школьные глупости. Сто лет назад Странно, что Годрик вообще меня вспомнил. В любом случае тебе о скверных парнях известно больше, чем мне. Что, по-твоему, я должна сделать, чтобы угодить Пейдж? И скорее от нее отвязаться, пока не лопнуло терпение Джонатана.
Габи с сосредоточенным видом прикусила верхнюю губу.
– Прийти к этой агентше и заявить: мой бой– френд не желает, чтобы я расходовала свою изобретательность на киношные аферы, так что больше на меня не рассчитывайте.
– Ты так думаешь? – Я вздохнула. – Да, ты права. Так и надо поступить. Но понимаешь, напористость Пейдж сбивает с толку и…
– Разумеется, тебе не следует идти к ней и повторять мои слова! – прокричала Габи. – Боже мой! С чувством юмора у тебя всегда было плоховато, но теперь, кажется, его совсем нет! – Она поднялась со стола и налила нам еще кофе:– Если ты докажешь Джонатану, что тебе по зубам и такие задачки, он выбросит из головы идиотскую идею о свадьбах и чаепитиях. Я на твоем месте добилась бы нужного результата, а потом сделала бы вид, будто приложила столь мало усилий, что тут же забыла об этой истории.
– Верно! – воскликнула я, довольная, что Габи первая высказала эту мысль вслух.
– Итак. Тебя интересуют жизнь богемы, большие связи – словом, все, что ассоциируется с понятием «скверный парень», правильно? Что ж… – Габи задумалась. – Пусть обзаведется БМВ, классической моделью, и истинно английскими костюмами. Как можно более английскими. «Истэндеров» он смотрит?
– Не знаю.
– В общем, научи его высказываниям типа «шоб мне провалиться!», пусть вставляет в разговорах. Американцы в восторге от таких штучек. От них отдает стариной, кокни, понимаешь? И еще: пусть время от времени вытирает нос тыльной стороной ладони, будто сидит на кокаине. А, да, и лучше бы, пока ты нянчишься с ним, сломать ему нос. Говори, что он всего лишь подрался в одном ист-эндском пабе, в том самом, где отдыхали братья Крей. Нет, серьезно, но надо сделать так, чтобы в драку искренне поверили. Скажите, что он защищал честь матери.
Я округлила глаза. Откуда она все это узнала? Или узнавала? Это теперь-то, в отсутствие Нельсона, когда ей следовало быть тише воды, ниже травы.
В голове мелькнула мысль: не связаны ли ее познания с недавним походом в ночной клуб? О боже…
– Так-так, что еще? – Карие глаза Габи оживленно блестели. – Скажи, пусть расплачивается везде наличными – это придаст ему таинственности. Кольцо он носит? Чудесно. Пусть купит что-нибудь повнушительнее – на мизинец, с крупным бриллиантом. Да, и пальто из верблюжьей шерсти.
– На дворе еще лето, Габи, – робко вставила я. – Думаешь, надо сделать вед, что он связан с мафией? Иначе…
– Пусть все считают, что в прошлом он много страдал, – упоенно продолжала Габи– Из-за женщин, которых любил и ради которых даже теперь свернет горы. О детях ни слова, чтобы не дай бог не подумали, будто он легкомысленный. Как у него на личном фронте?
– Пейдж говорит, он недавно встречался с девушкой, но она его бросила, – сообщила я, вспоминая нездоровую бледность мрачного Годрикова лица. – Больше я ничего не знаю. Если честно, трудно представить рядом с ним женщину.
– Хм. Постарайся все выяснить. И, исходя из правды, что-нибудь придумай.
– Габи, я вовсе не уверена, что Годрик сумеет войти в этот образ! Он ненавидит давать интервью, фотографироваться, общаться с людьми. Ему не хватает уверенности. Все думают, будто имеют дело с отпетым хамом, на самом же деле он просто застенчивый. Вроде Роджера. Даже надеть драгоценности его вряд ли уговоришь.
Габи посмотрела на меня с недоверием, будто разгуливать по улицам в пальто из верблюжьей шерсти и извлекать полтинники из засаленной стопки – для всякого обычное дело.
– Он актер или нет?
– Вообще-то да, но разговаривает членораздельно только на сцене или на съемочной площадке. – Внезапно меня осенило, и я на миг замерла. – Да, да, точно! Надо заставить его играть! – Я вскочила со стула и обняла Габи. – Боже! Я знала, что ты мне поможешь! И что съездить домой обязательно надо!
Габи крепче прижала меня к груди.
– Но если будешь вести себя так, как с утра, лучше лети на выходные обратно. Черт! – Она отстранилась и взглянула мне в глаза. – Оказывается, ты бываешь и отъявленной брюзгой. Ну и выволочку нам устроила!
– Что, перегнула палку? Прости. Только, знаешь…
Я не хотела сознаваться в том, что теперь чувствую себя куда лучше. Проведя несколько часов в агентстве. В собственном агентстве! Будучи собой. Не подругой Джонатана или заменой Синди, даже не хозяйкой Храбреца.
– Знаю, – ответила Габи. – Послушай, чего бы там ни желал Джонатан, не отказывайся от занятия, которое так любишь. И не вздумай терзаться мыслями, что ты недостаточно блондинистая, худая или успешная. Ты замечательная такая, как есть.
Я ничего подобного ей не говорила. Как она умудрилась угадать, о чем я думаю?
Лицо Габи смягчилось.
– Всем сердцем желаю вам с Джонатаном счастья. Правда. Ты удивительный человек – так часто приходила мне на выручку. Если тебя еще что-то гнетет, поделись со мной, ладно?
Я медленно кивнула. Серьезных проблем у меня не было. Во всяком случае таких, с которыми я не справилась бы сама. Или о которых могла бы поговорить с Габи… не боясь, что они не станут явью.
Мы долго смотрели друг на друга, потом Габи потерла руки.
– Фотография этого Годрика у тебя есть? – спросила она. – Моя подруга околачивается с кинозвездами! Мне непременно надо знать, как они выглядят.
Я включила компьютер с намерением найти официальный интернет-сайт Годрика. На рабочем столе теперь белел унылый нордический пейзаж и пульсировала зловещая надпись «смерть не финал».
– Аллегра, – сказала Габи, хоть объяснения были излишни. – Потом я верну прежнюю картинку.
– Пожалуйста, – устало попросила я.
Сайт Рика Спенсера удалось отыскать без тру. да. В фотогалерее уже красовались новые снимки, представляя на всеобщее обозрение спектр пережитых Годриком чувств до, во время и после драки. Человеку со стороны и в голову не могло прийти, что сцена в парке смотрелась весьма неприглядно. Габи восхищенно раскудахталась, а я вдруг вспомнила, что должна бежать на отцовскую встречу.
– Мел, он просто прелесть! – воскликнула Габи. – Почему ты не познакомила меня с ним?
– Потому что видела его в последний раз, когда была семнадцатилетней девчонкой. Не думаю, что в тот день ты обрадовалась бы такому знакомству: Годрик облевал мне всю машину!
– Тебе все всегда не так, – произнесла она, не сводя глаз с изображений Годрика. – А он симпатяга!
– Скромняга – так будет точнее. И потом, что это ты разохалась? Любуйся своим симпатягой!
– Своим! Который не пишет, не звонит, хоть бы весточку прислал с почтовым голубем, – печально произнесла Габи. И тут же более живо прибавила: – К тому же всегда хорошо, если есть выбор.
Я положила в сумку «Рескью ремиди». Нет, проблемы «Нельсон и Габи» сейчас лучше было вовсе не касаться.
– Слушай, может, сама напишешь Годрику письмо? Изложишь все свои идеи, интересно пообщаешься и мне облегчишь жизнь.
Сама я мало-помалу отойду от этого дела, добавила я про себя. Если советы Годрику станут поступать от Габи и Аллегры – великих специалисток по плохим ребятам, – Джонатану и злиться будет не на что.
– Ты серьезно? – В глазах Габи заплясали искорки.
– Да, но письмо, чур, сначала пришли на мой адрес, – строго сказала я. – Так Мне извинения Аллегры даром не нужны, а у миссис Кендал попросить прощения необходимо. Другого выхода нет.
– Положись в этом деле на меня, – сказала Габи. – Кстати, а куда ты намылилась в такой шикарной юбке?
– На встречу с отцом. Старику приспичило побеседовать со мной по вопросам этикета, над которыми я работаю.
Габи выразительно на меня посмотрела.
– Мелисса, подумай хорошенько. Не водит ли он тебя за нос? Не втягивает ли в аферу?
– Нет! Речь об олимпийском комитете. Я даже тронута, что он обратился за помощью именно ко мне. Мы вместе работаем. – Я нахмурила брови. – Честное слово. Поначалу я тоже все думала: что-то тут нечисто. Но потом все взвесила – подвоха быть не может. Не исключено ведь, что он просто так захотел приобщить меня к этому делу. Из отеческих чувств.
Габи фыркнула, и, дабы не слышать ее возражений, я поспешно покинула агентство.
Оказываясь в Лондоне после прогулок по Нью– Йорку, испытываешь странное чувство. Лондонские улицы, во-первых, кривые, во-вторых, их расположение не подчиняется законам логики. Встреча была назначена в допотопном клубе, в состав которого входил отец. Шагая по Пика– дилли в сторону Пэлл-Мэлл, я завороженно, будто видела впервые в жизни, разглядывала витиеватые фасады зданий. Великолепие «Фортнум энд Мейсон» отозвалось в сердце приступом патриотической гордости. Все кругом было столь… вековечным!
Отец прохаживался по старомодному вестибюлю, готовый в любую минуту объяснить мое появление швейцару. Женщин здесь не жаловали, как, собственно, и прочие атрибуты двадцать первого века, потому-то отец и любил клуб всем сердцем.
– Она моя секретарша, – сказал он, подталкивая меня вперед.
– Мог бы сказать «дочь», – шепотом запротестовала я. – Что здесь такого?
– Сейчас ты моя секретарша. Не понимаешь? – прошипел мне в ответ отец.
Мы вошли в дубовую дверь и очутились в обшитой деревом комнате для переговоров, где в гробовой тишине перед блюдом для презентаций, на котором лежали кусочки сыра разных оттенков оранжевого, сидели два джентльмена в костюмах. Напротив восседала, рассматривая мужчин ледяным взглядом, Аллегра. Теперь на ней была узкая черная юбка и черный жакет с брошью на лацкане – хризантемой из нержавеющей стали. Готическая версия Милочки, пришло мне на ум.
