Текст книги "Маленькая леди в большом городе"
Автор книги: Эстер Браун
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 26 страниц)
Глава 14
До юбилея моих родителей оставалось всего три дня – в самый раз, чтобы рискнуть и выбрать открытку. Я стояла в «Кейтс пэйпери», сущем храме открыточных любезностей, и смотрела на надпись «Ура, родители! Дотянули до тридцать пятой годовщины!», раздумывая, достаточно ли в ней сарказма, когда зазвонил мой сотовый и выяснилось, что нет нужды переживать, дойдет ли открытка в срок Выдавалась возможность вручить ее лично.
– Возвращайся в Лондон, Мелисса, – заявил отец, не потрудившись узнать, какая в Нью-Йорке погода или валютный курс. – Немедленно.
– У меня дела, пап, – попыталась сопротивляться я.
Отец беспардонно фыркнул.
– Я разговариваю с тобой не как папа, а как работодатель.
Нахмурившись, я попыталась понять, о чем он, и тут вспомнила про Олимпийские игры и этикет.
– Я уже думала, ты об этом забыл, – пробормотала я. – Твоя секретарша даже не написала, дошли ли мои письма.
– У моих секретарш, работы невпроворот уклончиво сказал отец. – И нет возможности тратить время на разные банальности.
Я с тоской посмотрела на благодарственные открытки. Быть любезным в наши дни не составляло труда: накупи карточек на все случаи жизни и лишь не забывай отсылать. В голову пришла мысль: не сделать ли оптовый заказ, для целой семьи?
– Ты должна быть здесь в пятницу, к ланчу, – прогремел отец. – В общем, поторопись.
– Но ведь это послезавтра! Не могу же я…
– Боже правый, Мелисса! У тебя отпуск! Какие у отпускников дела? Неотложные встречи с бубликами? Если не принимаешь работу со мной всерьез, не стоило за нее и браться! – строго произнес отец.
По-моему, у меня не было особого выбора. Мы договаривались, что я лишь соберу информацию. Зачем я понадобилась ему в пятницу?
– Я не рассчитывала, что буду вынуждена летать туда-сюда, – сказала я, цепляясь за последнюю соломинку. – У меня и денег-то, наверное, не хватит.
Отец недовольно попыхтел, будто я заявила, что затеваю неслыханное ограбление, и наконец ответил:
– Ладно, я что-нибудь придумаю. Но непременно приезжай. И оденься поприличнее.
– Я всегда прилично одета, – возмутилась я
Отец усмехнулся и прибавил, будто только что об этом вспомнил:
– Да, и купи подарок для мамы, только чтобы не облагался налогом. На выходных у нас юбилей. Фунтов за пятьдесят, найдешь дешевле – лучше. И не пытайся перевезти какую-нибудь ерунду тайно. Мы только-только вытянули из дерьма Аллегру.
– О! Слава богу! – воскликнула я, вздыхая с облегчением. – А Ларс?
– Это не телефонный разговор, – заявил отец. – До пятницы.
Связь прервалась.
Джонатан принял новость с всегдашним спокойствием. Летать по работе из страны в страну давно казалось ему делом обычным. Его взгляд поминутно устремлялся в бумаги от дизайнеров, потому он слушал меня, что называется, в пол– уха.
– Ты убедилась, что отец заказал тебе билеты?
Я кивнула.
– Очаровашка Клаудия прислала по электронной почте подробные данные. Бизнес-класс, туда и обратно.
– Отлично. Молодец старик.
– Боюсь, платить мне в любом случае придется самой.
В подарок маме я купила огромный набор разноцветной пряжи и спиц для вязания на Салливан-стрит. Получить за него деньги я тоже не рассчитывала, но радовалась, что бедняжке не придется в который раз разворачивать шелковое белье не ее размера и с чужой монограммой на груди.
– Жаль, что не могу составить тебе компанию. – Лицо Джонатана опечалилось. – Было бы здорово испробовать кровати, которые «Бритиш эруэйз» теперь предлагает пассажирам бизнес– класса. Впрочем, пока тебя не будет, я постараюсь разделаться с важнейшими делами. Когда вернешься, стану уделять тебе побольше внимания.
У меня полегчало на сердце.
Благодаря удобному сиденью, всевозможным туалетным принадлежностям для пассажиров бизнес-класса и прохладительным напиткам, приземлившись в Лондоне, я садилась в такси жизнерадостная и бодрая. Перед встречей с отцом следовало заглянуть в агентство. Крутом ждали дела, и, размышляя об этом, я чувствовала, что имею право путешествовать бизнес-классом.
Шагая по улице и глядя на все, по чему, оказывается, тосковало сердце – счетчик на автостоянке, «Претта-манже», – я острее, чем когда– либо, ощущала, сколь бесконечно люблю Лондон. К радости примешивалась и капля страха – воображение то и дело рисовало очередь разъяренных клиентов, требующих вернуть деньги. В любом случае, твердила я себе, не стоило возлагать на Габи и Аллегру слишком больших надежд. Наверняка они, хоть и вздорят, стараются не подкачать. Спасибо, что вообще взяли на себя ответственность.
Я помахала рукой девочкам в салоне красоты, что располагался на первом и втором этажах, и заглянула в сумку, проверяя, на месте ли подарки. Вот бы в агентстве была пока только Габи, мелькнула в голове мысль. Не потому, что презент для нее куда лучше, а чтобы теперь же рассказать ей о событиях прошедшего полумесяца. Если же там одна Аллегра, то минимум полчаса придется выслушивать ее личные новости. Лишь потом она, быть может, соизволит ввести меня в курс офисных дел.
Напрасно я беспокоилась: дверь агентства была закрыта на замок, на столике в коридоре высилась стопка корреспонденции. Ни Габи, ни Аллегра еще не пожаловали.
Нахмурившись, я посмотрела на часы. Десять минут одиннадцатого. Где они? Из агентства послышался телефонный звонок, я поспешно открыла ключом дверь и вбежала внутрь.
Пачка бумаг чуть не выпала из рук, и пришлось прислониться к кожаному дивану, дабы оправиться от потрясения.
Перво-наперво кожаный диван стоял не там, где когда я уезжала. У противоположной стены, на месте письменного стола. Стол темнел напротив, на нем как будто едва отгремело небольшое, но ожесточенное сражение: мои любимые фотографии в рамках исчезли, тут и там пестрели магазинные пакеты и использованные кофейные стаканчики. Но ужаснее всего, на портняжном манекене красовалось нечто вроде формы регбиста.
Мне сделалось дурно, но телефон не умолкал, потому я взяла себя в руки и, продолжая осматриваться, ответила.
– Здравствуйте! Я Томасина Кендал, – раздался из трубки бесстрастный голос. – Хотела бы поговорить с человеком, который купил подарок на крестины моему сыну от имени Патрика Гафа.
Патрика Гафа? Я такого имени вроде бы не слышала. Видимо, речь шла о заказе, поступившем в мое отсутствие. Проклятье.
– Прошу прощения, – произнесла я, тщетно пытаясь найти на столе ежедневник, – судя по всему, этот подарок выбрала одна из моих ассистенток. В данную минуту их нет в офисе. Возникли проблемы? Чем могу помочь?
– Нет, – сказала Томасина Кендал. – Я должна поговорить непосредственно с тем, кто это сделал.
Я мысленно воззвала к сверхсилам: хоть бы неприятность оказалась пустячной. Допустим, Габи забыла снять с погремушки ценник. Только бы не выяснилось, что Аллегра купила малышу копию жертвенного ножа.
Я выдвинула верхний ящик стола, взглянула на трусы-шорты поверх разной ерунды и закрыла его. Глаза – тоже. Чтобы минуту-другую ничего не видеть.
– Мне очень жаль, миссис Кендал. Если дадите контактный телефон, я попрошу помощницу связаться с вами, как только она придет.
– Будьте так любезны.
Томасина Кендал продиктовала номера и сказала, что будет ждать звонка в течение дня. Какова бы ни оказалась ее претензия, решить вопрос надлежало возможно скорее.
Я положила трубку. Голова шла кругом. В довершение всего начинали давать о себе знать последствия перелета через несколько часовых поясов.
Главное, не вешать нос, подумала я, пытаясь найти в кошмарном положении три плюса.
Во-первых, по счастью, не отключили телефон.
Во-вторых, хоть что-то эти красавицы да делали.
А в-третьих, можно взять и навести порядок. Полчаса уборки, и на офис будет любо-дорого взглянуть.
Открыв глаза, я откинулась на спинку резного стула из дуба и обвела кабинет более внимательным взглядом. В стеклянной вазочке для печенья лишь крошки, на полках умирают пять увядших букетов, повсюду глянцевые журналы, а на шкафу с документами – ну и ну! – красная туфелька на шпильке. А этот запах… Пахло странно, чем-то вроде пороха.
За двенадцать дней Аллегра и Габи превратили мое агентство в комнату отдыха для пятиклассников. Каких бед натворили еще? У меня похолодела кровь.
Больше не в силах терпеть разгром, я порывисто выдвинула ящик, отыскала среди хлама нашу с Джонатаном фотографию, вернула ее на почетное место возле телефона; входя во вкус, вскочила со стула, схватила три первых попавшихся под руку журнала и швырнула в мусорную корзину. Туда же полетели картонные стаканчики из-под кофе, пакеты и разное тряпье. Задыхаясь от негодования, я снова повесила на стену картины – очевидно, Аллегра не раз фыркнула: «Что за мазня?» – и принялась резкими от злобы движениями приводить в божеский вид книжные полки.
Признаться честно, я ненавижу уборки. И взялась наводить порядок не потому, что не могла терпеть, когда книги стоят неровно (был бы тут Нельсон, не без удовольствия поддакнул бы), а поскольку чувствовала себя до жути неуютно – две недели назад офис выглядел совсем иначе. Ощущение было такое, будто меня ограбили.
Я, едва держась на ногах, пылесосила, как безумная домохозяйка из сериала, что затевает уборку на высоченных каблуках в три ночи, когда дверь распахнулась и в агентство влетела Габи с огромными пакетами «Хамлиз» в руках.
На ней были не юбка и туфли – я осторожно намекнула в списке требований, что выглядеть надлежит прилично, – а джинсы, черная хлопковая рубашка и кроссовки.
– Ни черта себе! Ты?! – испугалась она. Но тут же изобразила на физиономии неестественно уверенную улыбку и воскликнула: – Вернулась!
Я выключила пылесос в ту минуту, когда он засасывал красную игровую фишку. Штуковина пропутешествовала по шлангу и упала в серую пыль внутри прозрачного корпуса. Пятьсот фунтов, воспроизвела я увиденные на фишке знаки.
– Когда прилетела? – торопливо поинтересовалась Габи. – Наверное, устала с дороги? Сварить тебе кофе? Где-то тут еще оставалось печенье… Я уже была здесь с самого утра, но потом поехала за подарком, с которым еще вчера должна была разобраться Аллегра. Но она, видите ли, устала и отправилась почистить чакры. О, да ты, смотрю… Э-э… – Ее голос стих, взгляд остановился на пылесосе. – Прости. Я собиралась заняться уборкой сегодня. Честно.
Я набрала в легкие воздуха. Лучше узнать все, нежели половину додумывать. Какого черта в последние дни эти слова все крутились в голове?
– Пожалуйста, объясни без вранья и лишних слов, что тут творилось в мое отсутствие?
– О чем ты? – будто не понимая, спросила Габи.
– Почему, скажи на милость, стол стоит теперь у другой стены? Что делает на шкафу туфля? Как так вышло, что на автоответчике шестнадцать сообщений? И какую вы сыграли шутку с сыном Томасины Кендал? Почему здесь никого не было, когда-
Осознав, что чем больше я задаю вопросов, тем сильнее повышаю голос, я замолчала, поджала губы и сделала глубокий вдох, пытаясь успокоиться. Кричать тоже не входит в мои привычки. Наводить порядок и кричать. Черт! Я превращалась в офисного командира.
С выдохом пришло некоторое облегчение. Некоторое.
– Чашка кофе мне, пожалуй, не помешает.
– Мел, боже мой! – пробормотала Габи, – ты провела в Нью-Йорке всего-навсего две недели и уже гавкаешь на меня, как зануда Джонатан. Присядь, выпусти пар. Хорошо провела время?
– Потрясающе, – сказала я, и не думая теперь же идти на мировую. Нет, где это видано? Чтобы выдвижные ящики письменного стола были забиты мужским бельем? – Выкладывай все как есть. Пока нет Аллегры.
Габи тряхнула головой.
– Хорошо. Тогда придется рассказать в подробностях о каждом событии прошедших двенадцати дней, минута за минутой. Только у меня в голове все перепуталось. Бардак тут из-за Аллегры.
– Серьезно? – Я многозначительно посмотрела на подругу, подозревая, что она кривит душой.
– Серьезно! Вчера здесь побывала полиция! А твоя сестрица заявила, что слишком измучена, не в силах заниматься уборкой после обыска и…
Мое сердце провалилось едва ли не в утягивающие живот трусы. Я подняла руку.
– Постой-ка. Не тараторь, пожалуйста. Говоришь, здесь побывала полиция?
Габи кивнула.
– Они обшарили ее дом, дом ваших родителей, ничего не нашли, потом узнали, что Аллегра обитает здесь, и нагрянули. Сняли отпечатки пальцев отовсюду, даже с твоего манекена. – Она фыркнула. – До сих пор воняет, чувствуешь?
Я уронила голову на руки.
Полиция! В моем агентстве!
Нет. Надо скорее найти три плюса.
Отыскать не получилось и одного.
На ум пришла страшная мысль, и я рывком подняла голову.
– Боже правый! Надеюсь, они не…
– Нет, тут ребята тоже ничего не обнаружили, – весело сообщила Габи. – Но от души посмеялись, когда смотрели ту запись, где Тристрам Харт-Моссоп бросает на тебя пламенные взгляды в «Селфриджез». Кстати, я узнала любопытную сплетню: знакомый одного из этих парней работает охранником на Даунинг-стрит. Судя по всему, Чери любит…
– Подожди! – взвизгнула я. – Сперва расскажи что-нибудь утешительное, чтобы я пришла в себя.
– Ладно. – Габи насыпала в фильтр молотый кофе, взглянула на меня и добавила еще ложечку. – Я побеседовала с несколькими молодыми ребятами, твоими клиентами – все страшно расстроились, что ты улетела. – Она склонила голову набок и посмотрела на меня с любопытством. – Почему они так к тебе привязаны? Узнав, что ты в Нью-Йорке, многие едва не расплакались. Открой свой секрет, пока нет Аллегры.
– Нет никакого секрета. – Мне стало полегче. – Я всего лишь… Понимаешь, я ведь не только хожу с ними за покупками. Еще разговариваю, хм, выслушиваю.
Габи озадачилась.
– Но ведь из некоторых слова лишнего не вытянешь!
– Главное, расположить их к себе, дать возможность поплакать на груди. Хм, на плече.
– А, тогда все понятно,– сказала Габи, включая кофеварку. – У тебя грудь такая, что доведет до слез и умудренного жизненным опытом мужчину, не только подростка.
– Что ты имеешь в виду? – спросила я.
– Так. Не бери в голову. Ничего, что кофе без молока? Не успели купить…
– Ничего. – Я убрала папки со счетами и бумагами, что пришли по почте, на край стола. Отодвинула и картонную коробку, чтобы видеть Габи. – Что это за посылка? Освежители дыхания, которые отправила я? Надо в качестве подарка вручать по бутылочке каждому клиенту вместе со счетом, чтобы никто не расценил этот жест как личное оскорбление.
– Нет, освежители в подсобке. А это… – Габи вскочила с дивана, словно выброшенная катапультой. – Так… Ничего особенного.
Устремившись к столу, она вцепилась в коробку, но я успела обхватить ее с другой стороны и потянула на себя.
– Гостинцы для Нельсона? – поддразнила ее я. – Хочешь отправить ему какие-то лакомства?
– Нет, – ответила Габи. – Послушай, тут ничего интересного. Да, кстати! Вот письма, что пришли в редакцию журнала, в котором печатают твои статьи. – Она помахала конвертами у меня перед носом, будто надеясь, что я стану прыгать за ними и забуду про коробку. – Весьма любопытные. Одно от парня, пишет занятные вещи про килт.
Трюк с письмами лишь разжег мое любопытство.
– Что в коробке? – Я засунула руку внутрь и почувствовала что-то мягкое и ворсистое. – Ты что, навязала Нельсону носков?
Достав нечто невообразимое, я чуть тут же не засунула жуть обратно.
– Фу!
Габи вздохнула.
– Что, черт возьми, это такое? – Встряхнув вязаное чудовище, я внимательнее к нему присмотрелась: отдаленно похоже на игрушечную собаку, но лап почему-то шесть, одно ухо гораздо длиннее второго, и связана штуковина из зеленого мохера, потому вокруг ореол из ворса. На спине опухоль выпирает неприглядным бугром, но куда непригляднее свисающий набок из пасти длинный красный язык. Ни дать ни взять жертва радиации. – Ты кто? Собака? – теряясь в догадках, спросила я. – Или верблюд? А может, муравьед? – С содроганием бросив чудище на стол, я вопросительно взглянула на Габи.
Она приоткрыла было рот, но так и не произнесла ни звука, лишь пожала плечами.
Я без слов достала из коробки следующий экземпляр. Кошку, в яркую полоску всех цветов радуги, с непомерно длинным хвостом и огромными ушами, что загибались одно вперед, другое назад. Бог знает почему, таких в посылке оказалось целых три. Следующей по очереди шла человеческая голова из того же зеленого мохера, с убийственными глазами и ресницами в стиле «Заводного апельсина».
Я положила голову рядом с собакой. Адская парочка. Было достаточно взглянуть на них лишь раз, и в памяти воскресали туманные образы из детских кошмаров.
Я нервно хихикнула.
– Это посылка от моей мамы?
Габи кивнула.
– Там этих страшилищ хоть отбавляй.
Я заглянула в коробку и увидела мешанину разноцветных лап, голов, хвостов и туловищ Аттракцион «тяни на счастье» из самого ада. Увидь ребенок такую игрушечку рядом с собой на подушке, вовек не оправится от дикого испуга.
– Мама вся в делах, – заключила я, раздумывая, что бы прибавить хорошего.
– Так ей легче сносить тяготы жизни, – объяснила Габи. – Недавно мы здорово поболтали по телефону. По-видимому, у них какие-то проблемы с…
– Габи, – перебила ее я, – тебе не кажется, что домашние новости меня вообще доконают?
Габи подняла глаза к потолку, скорчив гримасу, каких не позволяла себе кривить с Нельсоном.
– Послушай, не так уж все шло плохо, пока ты прохлаждалась в Нью-Йорке! – выпалила она. – Загляни в папки, тогда поймешь, что одна из нас не только принимала полицию. Еще и работала!
Я прикусила язык и открыла первую папку.
– Я и так понимаю. – У меня не было права повышать на Габи голос. Следовало поблагодарить ее уже за то, что она все эти дни терпела Аллегру. Мне не давали покоя мысли о вчерашнем визите полиции, потому я и не находила себе места, но Габи здесь ни при чем. – Прости. Знаю что ты старалась, и очень тебе благодарна.
– Конечно старалась.
Габи налила мне кофе и поставила чашку с блюдцем на стол. Я заметила, как она, словно между прочим, взяла коробку с игрушками-мутантами и убрала с моих глаз.
– Иди сюда, обнимемся. – Я поднялась со стула и вышла из-за стола, чтобы заключить подругу в объятия.
– Я скучала.
– Я тоже, – сказала Габи, обнимая меня. На душе стало полегче. Отчитывать Габи мне самой не доставляло и капли радости – по натуре я, если честно, отнюдь не надзиратель и не командир. И слава богу.
– Чего накупила? – полюбопытствовала я, пытаясь заглянуть в пакеты «Хамлиз». Они были плотно закрыты. – Люблю «Хамлиз». Могу пробродить там целый день!
У Габи забегали глаза. В эту минуту распахнулась дверь и вплыла Аллегра. Увидев меня, она застыла на месте, однако мгновение спустя ее лицо приняло обычное выражение плохо скрываемого недовольства.
– Привет, Мелисса! О, отлично: Габи сварила кофе. Пожалуйста, без молока, три ложки сахара.
– Я не для тебя старалась, для Мелиссы, – сквозь зубы произнесла Габи.
– А печенье есть?
Аллегра протянула руку в сторону Габи.
– Ты не в кафе, Аллегра! – возмутилась я. – А Габи тут не для того, чтобы организовывать тебе одиннадцатичасовой кофе. – Я многозначительно посмотрела на часы. – Дело близится к полудню!
Аллегра вызывающе взглянула на Габи.
– Да, но надеюсь, у нее хватает ума…
– В моей сумке! – рявкнула Габи. – «Бальзен», вафельные трубочки в шоколаде.
– Прекрасно, – пробормотала Аллегра с лисьей улыбочкой.
Я в изумлении за ними наблюдала. Они обменивались убийственными взглядами, какие в последний раз мне доводилось видеть в школьной рекреации году в восемьдесят седьмом.
– Итак, – произнесла я, спеша разрядить обстановку, – Габи только что рассказала, какие подарки выбрала сегодня утром в «Хамлиз». Чудесный магазин! Подходит нам во всех смыслах. Кстати, вы нашли мой перечень подарков на крестины?
– Я нашла, спасибо. Он мне не пригодился, – важно сообщила Габи. – Убила на поиски полчаса, подробно изучила список, а купила совсем другое – «Железную дорогу».
Аллегра тряхнула волосами и взяла вторую трубочку.
Я смотрела то на нее, то на подругу и никак не могла взять в толк, что происходит. Ощущение было такое, что сидишь на теннисном матче, а мяч у игроков невидимый, и не понять, кто выигрывает.
Я напустила на себя деловитый вид. В конце концов, агентство мое.
– Расскажите, какие пришлось решать вопросы. И что приключилась за история с Томасиной Кендал?
– Чертова стукачка! – крикнула Аллегра.
Габи в эту же самую минуту провопила:
– Я ей слова не сказала, так что отстань от меня!
Я заколотила по столу руками, чтобы привлечь внимание обеих.
– Прекратите! Сию секунду! Аллегра, что ты отправила бедному малышу?
Аллегра сделала глубокий вдох своим длинным прямым носом.
– Габи сказала тебе, что сюда являлась полиция? Что мне никак не дают покоя?
– Да, сказала, но…
– И что я смертельно устала, потому как обязана выполнять их идиотские требования? То принеси им выписки с банковских счетов, то…
– Аллегра! – жестко прервала ее я, стараясь не думать о том, что работа, за которую ей платят больше, чем мне, – тоже дело первоочередной важности. – Давай по существу. Здесь была полиция. Почему?
Габи изумилась. И словно чего-то испугалась.
– Я, в отличие от некоторых, улаживала личные страшные проблемы, у меня не было времени бродить по «Хамлиз» в поисках идиотских игрушек для избалованных сопляков! – заявила Аллегра. – Но я задалась целью отправить день в день подарок для этого ненормального мальчишки…
– Крестные родители которого дальние родственники королевской семьи, – вставила Габи.
– В Милл-Хилл это считается шиком? – Аллегра ухмыльнулась. – Ну, не знаю.
Я закрыла глаза и прижала к векам ладони. Можно было приложить чайные пакетики, но размазалась бы подводка, а на отцовскую встречу следовало явиться в должном виде.
– Подумав, что ребенка достал нудный ширпотреб, я решила послать ему уникальные произведения искусства. Всякий, у кого есть хоть капля вкуса, до конца своих дней дорожил бы такими вещами, – сказала Аллегра, довольная собой. – Не понимаю, в чем проблема. Да, у нас с Габи разные представления о достойных подарках, что с того?
– С тем же успехом можно было подарить ему талончики на сеансы к любому врачу – пусть посещает, когда научится ходить и говорить! – злобно заметила Габи. – Если вообще научится!
Пугающая мысль обретала в моем воображении все более четкие очертания.
– Аллегра, – произнесла я, стараясь не выдавать голосом паники, – скажи, наконец: что ты ему отправила?
Аллегра пренебрежительно махнула рукой.
– Две вязаные игрушки маминого производства. По-моему, кота и жирафа. – Она в задумчивости помолчала. – Вообще-то тот, что с длинной шеей, это скорее леопард. Все равно. Ребенок полюбит их всем сердцем.
От моих щек отлила краска, как только я представила, что заговорят теперь о моем таланте выбирать подарки.
– Аллегра, умоляю: скажи, что пошутила.
– Я купила «Железную дорогу», – поспешила вставить Габи. – Можем сейчас же обернуть ее подарочной бумагой, отправить по этому адресу, сказать, что произошла нелепая ошибка и…
– Нет-нет, – убито ответила я. – Слишком поздно. Оскорбленная мать уже вышла на тропу войны.
– Ну и дура! – Аллегра снова махнула рукой. – Такой, конечно, куда больше понравилось бы избитое зубное кольцо.
– Аллегра! – вскрикнула я. – Сколько раз повторять? Тебя не просят дарить то, что по вкусу тебе, ты должна выслушать клиента и просто помочь ему сделать выбор!
– Я пыталась ее отговорить, – сообщила Габи. – Она же и бровью не повела.
– Заткнись, Габи! – гаркнула Аллегра. – Мелисса еще не знает, как ты повеселилась на прошлых выходных?
Габи метнула в Аллегру враждебный взгляд.
– Это совсем другое дело.
Аллегра изогнула сильно выщипанную бровь.
– Не знает?
Зазвонил телефон, прерывая жалкий спектакль. Трубку подняла я.
– А, красавица Мел! – Последовало знакомое шмыганье носом– Не ожидал услышать твой сладкий голосок.
– Привет, Роджер, – ответила я.
Только этого мне не хватало!
Аллегра с торжествующей ухмылкой взглянула на Габи, а та сильно нахмурилась.
– Могу я поговорить с Габи? – спросил Роджер. – Если, конечно, она там.
– Габи здесь, Роджер, – сказала я, подавая подруге знак рукой. – Мы как раз беседуем.
– Тогда не буду отнимать у тебя время. Скажи в двух словах, хорошо ли проводишь время? – любезно поинтересовался Роджер. – И как тебе Нью-Йорк?
– Все замечательно, – пробормотала я, сбитая с толку его обходительностью. Когда мы разговаривали в прошлый раз, можно было подумать, что общаешься с неандертальцем. – Послушай, давай как-нибудь увидимся, тогда и поболтаем. Зову Габи.
Я одними губами попросила подругу «только побыстрее», передала ей трубку, наклонилась над столом и прошипела, обращаясь к Аллегре.
– Позвонишь миссис Кендал и попросишь прощения за то, что послала эти жуткие игрушки. Знаю, у мамы сейчас не лучший период, но настанут дни, когда она заживет спокойнее и будет вязать хорошеньких зверюшек с нужным количеством лап. Нынешние же уроды напугают даже взрослого. Что говорить о младенце?
– Тсс!
Аллегра указала на Габи. Я в замешательстве повернула голову. Габи смущенно теребила телефонный провод и пристально следила за мной.
– Нет, ничего, – осторожно произнесла она. – Хорошо, что все закончилось благополучно.
– Интересно, о чем они? – пробормотала Аллегра, злорадно улыбаясь.
– Нет, мне кажется, не стоит разговаривать с… А вообще-то не знаю, Роджер. Я думала, мы условились, что…
Я внимательнее всмотрелась в лицо Габи. Она явно нервничала и мучилась угрызениями совести. Я протянула руку.
– Если ты только для этого позвонил, Роджер… – пробормотала Габи. – Прости, мы тут беседуем. Потом все обсудим, ладно?
– Дай мне трубку, – велела я–Кое-что у него спрошу.
Габи не сводила с меня испуганных глаз.
– Мелисса хочет что-то тебе сказать. Она вернула мне трубку.
– Роджер, – устало произнесла я.
– Привет еще раз! Послушай, Габи нарушила правила, но очень меня выручила. – Роджер довольно хихикнул. – Ты наверняка вне себя, и я все прекрасно понимаю, но если хочешь знать мнение скромника Р. Трампета, блондинка секс– бомба в исполнении Габи тоже высший класс!
Я ничего не ответила, но, судя по физиономии Габи, мое лицо говорило яснее всяких слов.
– Не обошлось и без казуса: отплясывая «Веселых Гордонов» [5]5
«Веселые Гордоны» – шотландский групповой мужской танец.
[Закрыть], Габи так распрыгалась, что из-за нее бухнулась вся компания – только задницы засверкали, – доложил Роджер чуть менее веселым тоном. – Я и не подозревал, что у Мойры Саттон не нога, а протез. Больше никто не заметил. Да, еще, наверное, тебе интересно: маман возмутили твои комментарии в адрес Селии, точнее, ее наряда… Ой! Я сказал «твои»? – Он снова сдавленно засмеялся, смакуя воспоминания.
Я бросила на подругу суровый взгляд. На той единственной вечеринке мне пришлось битый час обрабатывать леди Трампет сладкими речами. Битый час. Подружка напрокат не просто напяливала парик и платье, еще располагала к себе знакомых заказчика, исподволь укрепляя его уверенность в себе, шаг за шагом старательно прокладывая ему дорогу к будущей, более счастливой жизни.
Аллегра и Габи снова скандалили, шепотом. Насколько я поняла, из-за вафельных трубочек.
– А для чего ты позвонил, Роджер? – спросила я. – Сразу скажу: увы, Габи больше не сможет сопровождать тебя, как в прошлые выходные.
– Жаль, – подосадовал Роджер. – Мы отлично повеселились. Так или иначе, я позвонил, чтобы спросить, собирается ли она выставить мне счет через агентство, или лучше заплатить ей наличными. Как частному лицу.
Я снова окинула Габи испепеляющим взглядом.
– Думаю, она выставит счет через агентство. А деньги точно пустит на благотворительность.
– Не вари! – воскликнул Роджер.
Он имел в виду «не ври», но из-за слоунского акцента в минуты сильного изумления искажал слова.
– Не варю. Скорее всего, отдаст всю сумму «Обществу спасения на водах». Ты извини, Роджер, у нас тут в самом разгаре разбор полетов.
Роджер зафыркал, и я положила трубку. Телефон тотчас зазвонил снова, но я переключила его на автоответчик.
Габи удивленно расширила глаза. У меня было железное правило: отвечать всем, кто ни позвонит в агентство.
Сложив руки на груди, я уставилась на сестру и подругу и буравила их взглядом до тех пор, пока они не прекратили ссору.
– Вы не оправдали моего доверия, – произнесла я, распрямив спину так, что натянулись резинки пояса, к которым были пристегнуты чулки. Я поймала себя на том, что в эту минуту похожу на собственную учительницу по домоводству, миссис Маккиннон. Замечательно. Она, если сердилась, нагоняла на учениц страх. – Не так уж много я дала вам заданий. Не требовала от вас ничего сверхсложного. Попросила лишь следовать элементарным указаниям, а вы пренебрегли ими. Особенно я недовольна тобой, Габи, – сказала я, поворачиваясь к подруге.
Та виновато понурила темноволосую голову.
– Принеси, пожалуйста, парик.
Габи поднялась с дивана и пошла к шкафу для документов. У меня кольнуло в сердце: она засунула его куда попало. Парик так много значил в моей жизни! С его помощью я начала свое дело и, сколько бы ни потешался Нельсон, свято верила в чудесные силы этой вещицы.
Казалось, еще немного, и я не выдержу. Парочка скандалисток подрывали мою репутацию, Джонатан заявил, что консультации я должна давать лишь относительно чаепитий, Пейдж Дроган вертела мной как хотела – куда подевалась Мила Бленнерхескет? Очаровательная Милочка, что расхаживала по Лондону в этом самом парике и поражала всех вокруг энергичностью и находчивостью?
Она-то, вне сомнений, не стала бы мириться с подобным безобразием. Впрочем, ей не приходилось сталкиваться с теми, кто окружал меня.
Габи положила парик на стол и опять села Я расправила светлые блестящие пряди и осторожно убрала драгоценность в сумку.
– Заберу его с собой. Раз на вас нельзя положиться.
– Мелиса, ради бога! Хватит строить из себя великомученицу! – воскликнула Аллегра.– На нас это не действует.
– Ах, не действует? – вскипела я. – Знаешь что? Если хочешь получить зарплату за целый месяц, будь добра, появляйся в офисе вовремя! До каких пор все будут думать, будто работа в этом агентстве шуточки? Надоело! – расходилась я. – Мне казалось, уж вы-то все понимаете. Черта с два! Кошмар да и только!
Осознав, что к горлу подступает ком, я вмиг прекратила напыщенную речь. По-видимому, перелет подействовал на меня серьезнее, чем я думала. Или дело было в другом. Я часто заморгала.
Снова зазвонил телефон, и я по привычке тотчас взяла трубку.
– Агентство Милочки!
Габи и Аллегра, испугавшись новых осложнений, одновременно вздрогнули. Звонящий нервно кашлянул.
– Это Франко. Отец Инес, она каждый день убираться у местер Ральф Уотерстоун. Пожаласта перрредать Аллегра, к моя дочь приехать люди из Дипарртамент социального обиспичения. Надеюсь, она рад! Но у нас тоже иметь дрррузья! И мы знать, где ваш дом! – Трубку с грохотом бросили.
