Текст книги "Розы в декабре"

Автор книги: Эсси Саммерс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 11 страниц)

брюки. Она вдруг почувствовала исходящую от него здоровую мужскую

привлекательность, с которой сражалась все эти месяцы.

– Как чувствует себя Дебби после круиза? – спросила Труди.

– Прекрасно. Вчера она весь вечер показывала мне слайды. Действительно

чудесные. У Дебби врожденный вкус к фотографии. Думаю, это было действительно

замечательное путешествие.

Краем уха Фиона услышала, как Виктория прошептала Элизабет: – Надеюсь, характер у нее улучшился. Времени было предостаточно.

Перехватив взгляд дяди, Виктория стала поспешно переставлять тарелки.

– Виктория, милая, если у тебя есть что сказать, говори, пожалуйста, громче, чтоб все слышали. Шептаться за столом неприлично.

Виктория беззлобно откликнулась:

– Это никому не интересно, дядя Эдвард. Фиона торопливо бросила Виктории: – Принеси, будь добра, пудинг, Вики. Кому как не тебе разрезать его – ты же его

делала.

Лучшего способа умаслить Эдварда нельзя было придумать. Он привез с собой уйму

газет: через Уэйнвуд-Хиллз проходила дорога, так что с почтой там было гораздо

лучше. Кроме того, он долго беседовал по телефону с врачом из Ванаки.

– Эмери можно разрешить подниматься, Фиона. Не больше часа на первый раз.

Выздоровление у нее будет не такое уж быстрое. Если хоть что-нибудь не так, снова в постель. За ней нужен хороший присмотр и никаких нагрузок до родов. Так

что, боюсь, помощи вам ожидать не от кого.

Фиону это не особенно огорчило.

– Пока все идет неплохо. Мисс Трудингтон двигается гораздо больше, а я сделала

расписание обязанностей для детей.

Они запирали двери, перед тем как разойтись на ночь.

– Я это заметил. Массаж подействовал, не так ли?

– Да, но многое связано с травмами ее молодости. Мы с ней беседовали, и теперь, как мне кажется, она от многого освободилась. Во всяком случае, она стала

обращать внимание на свой внешний вид, а это уже кое-что.

Эдвард поднял брови:

– Ах, вы еще и психолог? А как насчет вас, Фиона Макдоналд? Врач, исцелился

сам.

В его тоне не было ни малейшей неприязни. И сейчас его слова действовали на

Фиону как-то совсем по-другому. Она вдруг осознала, что с этим сегодняшним

щедрым даром развеялись все ее обиды. Их глаза встретились.

У Фионы вдруг пресеклось дыхание. Она попыталась взять себя в руки. Если

что-нибудь и смягчило сурового хозяина “Бель Ноуз”, так это визит к Деборе

Уэйнвуд и изменившаяся ситуация. Дебора, его первая любовь. Первая? Что она

этим хотела сказать? О чем она вообще думает? Дебора, его первая и единственная

любовь. Но какое до всего этого дело ей, Фионе Макдоналд?

Глава 7

Не прошло и трех дней, как Фиона, закончив занятия с детьми, увидела на

горизонте всадника. Она пекла на кухне блинчики. Для детей это всегда было

сюрпризом. Они крутились вокруг нее, посмеиваясь над ее неловкими движениями, когда она пыталась переворачивать их, подкидывая. Наконец она выложила их на

тарелку поближе к горящей печке. Дети уписывали блинчики с лимонным соком и

сахарным песком и еще с золотистым сиропом, так что руки и физиономии у всех

были ужасно липкие. Фиона внезапно увидела в дверях Эдварда.

– А мне можно? – спросил он.

– Попроси Фиону сделать еще, – сказал Уильям. – У тебя волчий аппетит.

Эдвард разделался с третьим блином и потянулся за четвертым, как вдруг Фиона, выглянув в окно, сообщила:

– К нам гости.

Все повскакали из-за стола и сгрудились у окна.

– Дебби и Эндрю, ее брат, – решил Эдвард. – Они обещали заехать и не

откладывать визит в долгий ящик, но никак не думал, что так скоро. – Он

засмеялся и обратился к присутствующим: – Лучше разделаться с блинчиками до их

прихода, им это на один зубок. – Он повернулся к Фионе: – Вот у них аппетит

волчий – это точно. Как там у нас, есть что-нибудь посущественнее в кастрюле?

Внезапно подала голос мисс Трудингтон:

– Можно не спрашивать, Эдвард. Тут Фиона точная копия твоей бабушки: ее

врасплох не застанешь. У нас гости на голову не сыплются, но к любой

неожиданности Фиона готова. Банки из-под бисквитов пусты не бывают. Ты даже

представить себе не можешь, как тебе повезло. И при всем том она умеет быть

экономной: лишнего куска свиньям не выбросит.

Эдвард зашелся от смеха.

– Нет, Труди, ты настоящее сокровище. Ну какая современная девушка, скажи на

милость, считает за комплимент ссылку на лохань для свиней?

Мисс Трудингтон вытаращила на него глаза.

– А Фиона что, современная девица?

Эдвард хмыкнул:

– Труди, если б ты видела ее, как я в первый раз, ты б решила что она

ультра-современная… и не сравнивала ее с бабушкой Кэмпбелл!

Впервые Фиона не почувствовала в его словах яда.

Эдвард намазал золотистым сиропом последний блинчик и сказал: – Ну, пойдемте встречать гостей.

Фиона достала суповую кастрюлю и поставила на плиту. Затем пошла вслед за всеми

к крыльцу.

Для человека, целый день не слезавшего с лошади, Дебора Уэйнвуд выглядела на

диво свежей и прелестной. Фиона сообразила, что она, должно быть, остановилась

у ручья и привела себя в порядок. Надо признать, это был великолепный квартет: брат с сестрой и пара красивейших скакунов – вороной и серый в яблоках.

Эдвард помог Деборе сойти с лошади, представил ее и снял седельные сумки. Дети

были исключительно спокойны и вежливы. Фирна же почувствовала беспокойство. Уж

очень хорошо они держали себя до сих пор, уж очень разумно вели, несмотря на

выпавшие им тяжелые испытания.

Дебора Уэйнвуд была прелестна: золотистые волосы с пепельными прядками, поднятые наверх небрежной копной, глаза такие же серые, как у Эдварда, но их

оттеняли густые черные ресницы. Ее костюм для верховой езды был прекрасно сшит

и отлично сидел на ней. Ростом она была пониже Фионы. Дебора, юная любовь

Эдварда. Юная?.. Приглядевшись внимательнее, Фиона поняла, что не такая уж

юная.

Эндрю был похож на сестру, только значительно выше и широкоплечий. Он оказался

старше, чем она ожидала. Эндрю читал лекции в Линкольне. Его сестра прекрасно

загорела – круиз по Тихому океану пошел ей на пользу. Фиона чувствовала, что

под прикрытием легкой светской болтовни Дебора изучает ее, что, впрочем, вполне

естественно.

– Надеюсь, Эд, – бросил Эндрю, – мы тебе не в тягость. Конечно, без Эмери вам

тут и самим нелегко, но Деборе не терпелось повидать вас.

– О, это правда. Но я торопилась, чтоб успеть до ягнения… кроме того, я

полагала, что смогу немного освободить мисс Макдоналд. Она сможет больше

заниматься с детьми, пока я возьму на себя часть хозяйства. Ах, бедные ягнятки, год им выдался нелегкий, совсем безнадзорные.

Бедный ягненок Виктория быстро проговорила: – О, не беспокойтесь о нас, Дебби, мы, как никогда, в надежных руках. Фиона

сущий дьявол по части приведения детей в божеский вид.

Дебора весело рассмеялась:

– Это очень мило, Вики.

Виктория посмотрела на Дебору, и Фиону поразило выражение ее лица.

– Я привезла тебе и Элизабет ожерелья с Южного моря, – все так же весело

продолжала Дебби. – Мы потом достанем их. Я подумала, что вам будет интересно

сравнить их с изделиями местных народов и посмотреть, что общего есть между

ними и теми, что были у вашей мамы.

Фионе будто по сердцу полоснули. Уж не расистка ли эта девушка? Разве она не

чувствует враждебности Виктории? Осторожнее, Фиона, эмоции мешают правильно

судить о вещах. К тому же не исключено, что Дебора просто немного бестактна.

Это, вероятно, так и было. Когда все вошли в дом, Дебора воскликнула: – Труди, дорогая, что это вы с собой сделали?

Фиона остолбенела. Этого достаточно, чтобы бедная Труди вновь забралась в свою

скорлупу. Но Труди недаром провела полжизни в классной комнате; к дерзости она

привыкла.

– Кто это сказал, – холодно бросила она, – что улучшать то, что дано природой

можно только молодым? – Взглядом классной дамы она поглядела на пепельные пряди

Деборы.

Дебора растерялась и покраснела.

Эндрю звонко рассмеялся:

– Отлично, Труди, – и к восхищению Фионы обнял старую гувернантку. – Черт

побери, как приятно видеть снова моего доброго боевого конягу.

Труди покраснела от удовольствия.

Эдвард помог Фионе накрыть на стол, разлить суп, поджарить тосты, заварить чай.

– Ты не присоединишься к нам? – спросила Дебора, подчеркнуто игнорируя

остальных.

– Увы, это выше моих сил, – заявил Эдвард. – С приездом Фионы мы все прибавили

в весе. Прямо перед вашим приездом прикончили гору блинов с сиропом.

Черные брови взметнулись вверх, Дебора бросила взгляд на Фиону.

– Вы прямо образец добродетели, что называется, мастер на все руки. – Сказано

это было таким тоном, будто она что-то недоговаривает.

– До всего, разумеется, руки не доходят, – ответила Фиона с наивным видом. – Мы

делаем самое главное и надеемся в каникулы поработать на огороде и по

хозяйству.

Эдвард, подчеркнуто любезный Эдвард, подал голос: – Фиона, как уверяет нас Труди, – это вторая бабушка Кэмпбелл. Посколько всех

дел не переделаешь, она гениально умеет выбрать главные. Пока она занимается с

детьми, хорошо кормит нас и вообще украшает нашу жизнь, нам не о чем

беспокоиться,

Дебора доела суп и встала:

– Не покажете ли вы мне мою комнату? Хочу переодеться к обеду.

В “Бель Ноуз” это прозвучало несколько помпезно. Впрочем, решила Фиона, она, вероятно, хочет снять брюки для верховой езды. Не возить же с собой в седельных

сумках гардероб.

Когда они подошли к комнате Эмери, Дебора остановилась: – Разве я не в этой комнате? Эдвард не говорил, что я всегда останавливаюсь

здесь?

Фиона, не задумываясь, объяснила:

– Это двойная комната, так что здесь сейчас Эмери и Тамати. Через пару дней

Эмери перейдет к себе в дом, если пообещает не делать тяжелой работы. Я

подумала, что вы можете устроиться в лиловой комнате, а ваш брат в комнате у

заднего крыльца. Там очень уютно и рядом с ванной.

Дебора промолчала, хотя была явно недовольна. Фиона задержалась у шкафа, подогреваемого трубами отопления, взяла полотенца, постельное белье и

неожиданно поймала себя на том, что слишком критично относится к каждому слову

Деборы, это просто смешно. Лучше радоваться, что в доме появилась другая

женщина. В самом деле, нельзя же круглый год жить в полном уединении. Надо

общаться с людьми. Даже если они не совсем гармонируют с твоим миром. Гармония!

Фиона чуть не рассмеялась. Когда она ехала сюда по озеру Ванака, ей и в голову

не приходило, что жизнь в “Бель Ноуз” может быть гармоничной.

Эдвард отыскал ее:

– Могу я чем-нибудь помочь? Как насчет вечерней трапезы? Устроим праздничный

обед, а? Вы как раз планировали, что сегодня Эмери встанет первый раз, так

ведь?

Фиона не шелохнулась.

– Да, ее первая еда со всеми. Вы… вы же не хотите сказать, что против того, чтобы она обедала со всеми? Я не могу так ранить ее. Но если вы действительно

хотите, я могу накрыть здесь, на кухне, стол для нас, а для вас и ваших друзей

в столовой.

Эдвард уставился на нее:

– Что вы говорите, Фиона. Разумеется, все за одним столом. Когда была жива моя

мать, так было всегда. Да и послушайте… мы накроем большой стол для стригалей

у окна. Я не хочу, чтоб вы носились с блюдами туда-сюда из кухни в столовую.

Дебби тоже привыкла есть на кухне у матери, уверяю вас. Не надо устраивать

паники из-за них. Развлечение превращается в пытку, если относиться к нему

слишком серьезно. Я пойду начищу полный котел картошки. Уж с этим-то я

справлюсь. Если меня не обманывает нюх, у вас там в печке запеканка? Правда?

Можно сделать детям колбаски. Я вчера набил немного.

– Да нет, я сделала двойную запеканку, я так часто делаю – потом доедаем на

следующий день. Я же понимаю, что вы хотите развлечь своих гостей, Эдвард.

– Ну, если эта парочка не научилась развлекаться сама по себе, зная этот дом с

детства, пусть пеняют на себя. – Он повернулся, выходя из кухни. – Да, Фиона, Дебби привезла кое-какие наряды в седельных сумках. Почему бы не

воспользоваться случаем и не надеть вашу ярко-зеленую бархатную кофточку и

красно-коричневую юбку?

Фиона так и осталась стоять. Она представить себе не могла, что Эдвард

замечает, во что она одета. Да, пожалуй, он не так-то прост. Он не разрешил ей

накрыть в столовой, но попросил одеться. Но предаваться грезам некогда. Что там

с десертом? Она хотела сделать легкие пудинги на пару, которые обожал Эдвард

(дети, разумеется, тоже, поспешно добавила она про себя), но уже явно не

успевала.

Вошла Виктория:

– Давайте покажем ей, на что мы способны по части вкусной еды, ладно, Фиона? Мы

все поможем. Мальчики кормят кур и собирают яйца.

Неожиданно послышался голос Эмери:

– Я знаю, Фиона, что вы готовили праздничный обед по поводу того, что я первый

раз встаю, но раз приехали гости, я лучше завтра отправлюсь домой. Почему бы не

покормить детей и Тамати на кухне, а мне он принесет поднос сюда. Просто

чего-нибудь перекусить.

Фиона засмеялась:

– Эдвард и слышать об этом не хочет, я знаю. Он предлагает, чтобы мы все

приоделись. Я могу послать Викторию к вам домой, она принесет это твое

роскошное гиацинтовое платье, ладно?

Фиона вернулась в кухню и услышала разговор Деборы и Эдварда: – Бедняга Эдвард… да ты стал совсем домашним. Кто бы мог представить: ты – и

чистишь картошку. И именно когда я приехала в гости.

– О, силком меня никто не заставлял. Вообще-то Фиона сейчас захватит кухню, но

гувернантки у нас на вес золота, ты же знаешь. Мне не хотелось, чтоб она стерла

себе пальцы.

– Насколько я вижу, ты научился кое-чему. А я займусь кухней с завтрашнего дня.

Ты ведь это имел в виду, когда звал меня?

Фиона подумала, что Эдвард не слышал, как она вошла, но он вдруг круто

повернулся, заметил Фиону и с усмешкой ответил Деборе: – Я сказал, любишь кататься, изволь и саночки возить.

Фиона должна была признать, что Эдвард Кэмпбелл быстро соображает. Ему не

хотелось обижать гувернантку, домохозяйку по совместительству, утверждая, что

дела далеко не так хороши. Фиона почувствовала негодование. Она тут

надрывается, тащит на себе все хозяйство, из кожи вон лезет, чтоб все было

хорошо, а Эдвард считает, что все из рук вон плохо! Хорошо же, Эдвард Кэмпбелл!

Фиона была по-женски рада, что приготовила кое-какие деликатесы.

Эдвард ушел из кухни, когда Фиона начала накрывать на большой стол, выбрав

лучшую скатерть. Дебора с удивлением смотрела на нее.

– Уж не собираетесь ли вы стелить здесь такую же скатерть, как в столовой?

– Но раз мы все будем здесь, то пусть будет празднично.

– Как это все? Вы хотите сказать, и Тамати, и Эмери, и Тиаки – все вместе?

– А что тут такого?

– Я не знаю, так ли это необходимо при гостях? Вам самой не кажется немного

странным сидеть за одним столом с маорийской семьей и гостями? Как– то неуютно, правда ведь?

Фиона спокойно взглянула на Дебору:

– Скорее странно услышать подобные разговоры в стране, считающейся одной из

самых демократичных. Эдвард относится к Манунуи как к своим близким друзьям.

Дебора побледнела:

– Это звучит как оскорбление.

– Вовсе нет. Это ваша личная проблема. Ведь именно в ваших устах “маори” звучит

как оскорбление. Надеюсь, при детях вы себе такое не позволите. Что касается

стола, то это идея Эдварда. Я предлагала накрыть на троих в столовой, но он

наотрез отказался, а это его дом.

Дебора смотрела на Фиону с явным раздражением.

– Я вас насквозь вижу. Здесь у всех гувернанток появляются странные мысли. Все

они влюбляются в Эдварда. А вы к тому же еще и умны… это ж надо придумать —притворяться, что у тебя нет расовых предубеждений.

Фиона ответила спокойно, хотя все в ней клокотало: – Это вовсе не притворство. Я так воспитана. Мне с детства внушали, что Бог

сотворил всех людей братьями. Что касается Эдварда, то вы ошибаетесь. О какой

влюбленности может идти речь? Когда я приехала сюда, он сказал мне, что у нас с

вами много общего, что вы тоже считаете его твердолобым, самонадеянным и все

такое прочее.

– Как, вы поругались? То есть, я хотела сказать, вы ссоритесь? Так бывает у

людей, давно друг друга знающих.

Фиона даже возмутилась;

– Ничего подобного. Эдвард Кэмпбелл и я… мы просто на дух друг друга не

переносим.

Дебора отличалась удивительным простодушием. Все ее чувства отражались у нее на

лице, и сейчас она выглядела очень довольной.

– Это правда? А я подумала… – Она немного истерично рассмеялась. – Я ведь

всегда… Эдвард мне всегда нравился…

– И вы считаете, что и всем он… нравится. Только не мне. Он мой хозяин. Мы с

самого начала невзлюбили друг друга; он был очень огорчен, что нанятая им

гувернантка не смогла приехать. Я ее заменила, и он затаил на меня обиду. Но мы

с ним договорились при детях не показывать виду, что антипатичны друг другу. А

сейчас мы… – Фиона запнулась. – А сейчас мы соблюдаем, так сказать, военное

перемирие, внешне даже дружелюбны. – Ей вдруг захотелось во что бы то ни стало

убедить Дебору, что Эдвард Кэмпбелл ей, Фионе, абсолютно безразличен. – Да что

тут говорить, – вставила она, – он настолько не доверяет мне, что даже слышать

не хочет о моей поездке с детьми в Ванаку и настаивает, чтоб нас сопровождала

мисс Трудингтон.

На лице Деборы одно выражение быстро вытесняло другое – изумление сменилось

восторгом. Она действительно была открытой книгой. Фиона подумала, что в этой

непосредственности что-то есть, понятно, почему к ней тянуло мужчин; во всяком

случае, на первый взгляд она действительно была очень привлекательна, но…

– Когда Эдвард сказал, что я считаю его твердолобым, – упавшим голосом

произнесла Дебора, – это было сказано от огорчения; мы тогда с ним поссорились

из-за того, что он не хотел бросить эту ужасную дорожно-строительную работу. Но

сейчас все по-другому. – И она добавила с искренним раскаянием: – Простите

меня, ради Бога, Фиона, если я обидела вас, когда брякнула, что все гувернантки

плетут сети Эдварду. Не мудрено, что и я решила, раз вы приехали из Шотландии, то у вас это же на уме. – Она улыбнулась. – Вас удивляет, что я все так

выкладываю без утайки? Я ужасно простодушна, правда? Но зла никому не желаю.

– Да, конечно, – сухо заметила Фиона, а про себя подумала, что часто люди, не

желающие зла, и причиняют его больше всех.

– Но зачем же вы сюда приехали?

Фиона решила, что лучше сказать правду.

– Честно говоря, потому, что меня бросил жених. Я должна была быть июньской

невестой. Но за три дня до свадьбы он прилетел из Африки и сообщил мне, что

женится на другой, если уж говорить до конца, то на моей лучшей подруге. Мне

просто надо было уехать куда глаза глядят. И хотя я ничего не утверждаю на

будущее, но в данный момент мужчины меня не интересуют. Только работа. А вот, кстати, и дети.

Дебора стала накрывать на стол – она делала это с большим удовольствием, а

Фиона занялась кухней.

Настроение у Деборы явно улучшилось. Она даже охотно общалась с Эмери, которая

в свой черед была до глубины души тронута удивительно красивым тортом с кремом, который Виктория и Фиона приготовили в честь ее первого выхода к столу. В

отличном настроении был и Тамати, как и всякий муж, у которого жена снова стала

на ноги. Четверо юных Кэмпбеллов дружески общались с Эндрю и подчеркнуто

вежливо с Деборой. Эдвард глаз с них не спускал.

– Мне надо все приготовить на завтра, – шепнула Фиона Эдварду, – и уроки, и

еду. Вы бы не смогли перейти с вашими друзьями в гостиную? Я уже разожгла

плиту.

– Вы этого правда хотите? – несколько недоверчиво спросил Эдвард.

Фиона кивнула.

– На Эндрю вы произвели неизгладимое впечатление, – продолжал Эдвард.

Фиона посмотрела на него. Внимание, Фиона. Не теряй бдительности. Он

только-только стал обращаться с ней без прежней подозрительности. Малейший

неверный шаг, и… А сейчас с появлением соблазна в лице Эндрю он будет следить

за каждым ее движением. Лучше избегать этой компании.

Кухня была предоставлена в распоряжение детей и Фионы. Позднее, когда все были

уложены, рассказы на сон грядущий рассказаны сначала Джеймсу и сонному Тиаки, мужественно сражающемуся с песочным человеком, когда все получили свой поцелуй

и закрыли глаза со счастливым чувством, что их любят и о них заботятся, Фиона

на цыпочках прошмыгнула мимо гостиной в кухню. Ей не хотелось присоединяться к

остальным.

Надев зеленый в клеточку передник поверх зеленой юбки и красно-коричневой

кофточки, она вымела золу из очага, расставила чашки и блюдца на столе на утро, залила овсянку, срезала кожу с бекона, отсчитала яйца. Затем подмела пол, стерла пыль, вытащила всю грязную обувь на заднее крыльцо.

За спиной у нее послышались шаги. Голос Эндрю произнес: – Пойдемте к нам, Золушка, бросьте ваши горшки и сковородки. Давайте танцевать.

– Он приблизился к ней и взял у нее из рук метелку. – Правда, на Золушку вы не

очень похожи, даже в переднике. – Он протянул руку ей за спину и стал

развязывать передник. Глаза у него смеялись. – Скорее на Марию Стюарт, королеву

Шотландскую.

Фиона подняла глаза; Эдвард и Дебора стояли в дверях.

– Боюсь, вы не развязали, а завязали еще крепче, – торопливо бросила она Эндрю, чувствуя его руки у себя на спине. – Дайте я сама.

– Подумаешь. Это только продлит удовольствие.

Фиона сделала нетерпеливое движение, и фартук развязался. Она сдернула его

через голову, чувствуя, что заливается краской. Эдвард смотрел на нее своим

обычным насмешливым взглядом. Ну конечно, он уверен, что она запротестовала

только из-за него. Чтоб этому Эндрю Уэйнвуду пусто было.

И все же Фиона радовалась перемене. Хотя она и чувствовала пристальный взгляд

Эдварда на себе, когда танцевала с Эндрю, обыденная трудовая жизнь отступила в

сторону, и было так славно танцевать в этом большом зале, выходящем на

солнечную сторону, где в былые дни, наверное, отплясывали стригальщики, и

охотники на кроликов, и слуги – все, участвующие в трудовой жизни фермы, славно

было танцевать на наспех натертом Эдвардом полу и чувствовать на себе

восхищенные взгляды мужчин.

Фиона заметила, что Эдвард и Дебора почти все время танцевали вместе. У них это

замечательно получалось. Золотистая головка Деборы была как раз на уровне его

плеча. А потом Фиона танцевала с Эдвардом, танцевала почти не дыша, не

произнося ни слова. Брат с сестрой без всякого энтузиазма танцевали в другом

конце зала. Эдвард чуть нагнул голову (Фиона была не намного ниже его) и

заглянул ей в глаза.

– Вы, кажется, относитесь к школе, не поощряющей разговоры во время танцев?

Фиона рассмеялась:

– Услышь вас сейчас Труди, она бы возмутилась: “Ах, мой дорогой Эдвард, что за

дурно построенная фраза?”

Эдвард тоже рассмеялся:

– Согласен. Но вы-то поняли, что я хотел сказать.

– Вполне. Если вы думаете, что последует поток ничего не значащей болтовни, то

ошибаетесь. Нет ничего более отупляющего, чем попытка заставить себя говорить

Бог знает о чем… или спрашивать, о чем думаешь.

– Но вы же знаете, что я об этом не спрашивал. Это был комплимент.

– Комплимент?

– Ну конечно. Я сам предпочитаю танцевать молча. Ритм и музыка. Движение и

звук.

Фиона видела, что Дебрра не умолкала ни на секунду. Она настолько не привыкла к

комплиментам со стороны Эдварда, что растерялась, как шестнадцатилетняя

девочка.

– Но ведь Дебора вас давно не видела, – смущенно напомнила она. – Ей есть что

рассказать. А я здесь все время.

Глаза у Эдварда смеялись, и было в них еще что– то такое, чего она не могла

понять.

– У нас друг для друга нет слов?

Он не отрывал от нее взгляда, и вдруг Фиона поняла, что не выдержит этого. Она

опустила глаза, губы дрогнули, потом снова подняла глаза и пристально

посмотрела на него:

– Дело, наверное, не в том. Просто нам случалось говорить друг другу такое, чего лучше было не говорить.

Губы у него чуть изогнулись.

– Что правда, то правда. Но, по крайней мере, скучно нам не было, как вы

считаете?

Сердце у Фионы забилось быстрее обычного.

– Дело в том, что вам, вероятно, нравится сражаться, – пробормотала она, снова

отводя глаза.

– А вам нет? – раздался голос Эдварда у нее над ухом.

И в этот момент музыка смолкла.

Они восстановили пары. Дебби, естественно, скучала, танцуя с братом. Фионе

Эндрю нравился как хороший партнер, и ей с ним было бы вполне приятно, не

чувствуй она неотступного взгляда Эдварда. Он так и сверлил ее глазами.

Они уже долго танцевали. На холмы пали вечерние тени, в небе зажигались звезды.

Дебора, посмотрев в. окно, сказала:

– До ужина хорошо бы пройтись, Эдвард. А Эндрю будет помогать Фионе.

– О, лучше пойти всем вместе. Фиона совсем из дому не выходит.

Дебора многозначительно посмотрела на Фиону.

– Да нет, не стоит, – быстро возразила Фиона. – Я не люблю оставлять надолго

детей. Если кто-нибудь попросит пить или заболеет. Труди понадобится целая

вечность, чтоб дойти до них. А Эмери нельзя.

– Ерунда. Тамати прекрасно справится. Я велю ему держать ушки на макушке.

Уверен, Эндрю приятнее пройтись с вами, чем мазать маслом тосты.

Ночное озеро, окруженное цепью темных гор, отражающиеся в его бездонных водах

звезды – какая все это была сказочная красота! В воздухе в этот вечер

чувствовалось первое дыхание весны; ивы распустили свои сережки. Больше не было

морозной прозрачности. Июньский, июльский и августовский лед таял. Они шли той

же тропой, что взбиралась на крутой склон, откуда открывалось озеро в сторону

Ванаки. Именно здесь Фиона и Эдвард гуляли, когда она убежала на Фионину горку.

Эндрю держал Фиону под руку. Дебби, судя по всему, нуждалась в большей помощи

Эдварда. Они поднялись на самую высокую точку и оттуда смотрели на ту сторону

озера, где был маленький городишко Ванака, соединяющий их с цивилизацией, и где

даже в это время, когда ночь еще не вступила полностью в свои права, мелькали

фары далеких машин.

– Сегодня уже не так холодно, Фиона, – заметил Эдвард, – как в тот вечер, когда

я вас первый раз привел сюда.

Он сказал это как бы между прочим, но слова многозначительно повисли в воздухе.

Фиона почувствовала, как у Деборы перехватило дыхание. Фионе так и хотелось

сказать: “Один-единственный раз, Эдвард”, но она не осмелилась, боясь только

усилить впечатление. Вместо этого она произнесла: – Да, уже тепло. Весна на пороге. В ту ночь я ужасно скучала по дому. Эдвард

привел меня сюда, чтобы показать, что мы не совсем оторваны от мира, – и тут же

пожалела о сказанном – в этих словах все взывало к сочувствию.

Дебора была рада позавтракать в постели, она встала, когда Фионе уже пора было

отправляться в классную комнату. Фиона нарезала мясо, лук, месила тесто. День

обещал быть трудным, потому что после полудня Эмери перебиралась в свой дом.

Дебора сунулась ей прямо под руку.

– Оставьте все это, Фиона. Теперь я сама займусь готовкой. Так что можете

делать свои дела.

– Пирог из мяса и почек. Передаю из рук в руки. Эдвард любит паровые пудинги.

Пакет нутряного сала там, в буфете. На сладкое можете…

Дебора рассмеялась:

– Вкусы Эдварда мне хорошо известны. Вы думаете, почему он так рад был, что я

вернулась. “Мисс Макдоналд, – говорит он, – приехала в качестве гувернантки.

Нельзя же от нее требовать большего. Если возьмете на себя кухню, пока вы

здесь, это уже небесный дар”.

Фиона положила нож:

– Я буду просто счастлива передать вам бразды правления. Как же приятно иметь

гостью, которую не надо обслуживать.

Когда Фиона уже выходила из кухни, Дебора бросила ей вдогонку: – Видите ли, Фиона, я здесь не гостья.

Обед задержался. Фиона говорила себе, что не следует быть слишком

требовательной; в конце концов, Дебора не привыкла к их плотному расписанию.

Эндрю, Тамати и Эдвард с раннего утра отправились на работу, прихватив с собой

перекусить. Надо было починить изгороди. Наконец прозвенел обеденный колокол.

Дебора с изыском украсила стол в столовой ветками зимнего жасмина и гиацинтами.

– Ну, вот ты и вернулся к цивилизованной жизни, Эдвард, – весело приветствовала

его Дебора, ставя перед ним блюдо тушеного мяса и почек. – Накладывай себе сам, пока я принесу овощи.

Эдвард посмотрел на Фиону:

– Я сказал, что Фиона будет рада, если ей помогут накрывать на стол и убирать

посуду.

У Фионы предательски потеплело на сердце. Она уже представила, что Дебора не

преминет воспользоваться моментом и сообщит, что весь обед дело ее рук, но

Эдвард упредил ее:

– Женщины есть женщины. Их хлебом не корми – дай языками поработать. Обед-то

задержался, а? – Он начал было разрезать пирог, как внимание его привлек жир на

верхней корочке. – Что за напасть, Фиона. Что я вижу? Слишком много поваров? —Он рассмеялся, – И на старуху бывает проруха. Этот пирог, видно, не из ваших

шедевров.

У Фионы перехватило горло. Дебора взбесится. Так оно и было. С холодным

недоумением она спросила:

– Что-то не так?

Эдвард, все еще не понимая, подлил масла в огонь. Он считал, что Фиона поймет

его подначку.

– Но его ножом не прорежешь. Что вы туда положили, Фиона?

У Фионы мелькнула дикая идея исправить положение, взяв все на себя; она не

сомневалась, что Дебора! подыграет ей, не желая оказаться в невыгодном свете,!

но не успела она продемонстрировать свое остроумие, как вмешался Уильям и

ляпнул:

– Да это пирог не Фионы. Сегодня с утра готовила Дебора.

Эдвард не знал, куда деться от смущения, что не мудрено в такой ситуации.

– Тысяча чертей! Что говорится, попал пальцем в небо. – Он попытался

рассмеяться. – Не расстраивайся, Дебби, с каждым может случиться. И лучший

повар может забыть сухие дрожжи, так, кажется, они называются.

На Дебору было страшно смотреть, и Фиона ей посочувствовала. Она только

пролепетала:

– Я и не знала, что сюда кладут сухие дрожжи. Мы у себя никогда не кладем. Что

ж вы мне не сказали, Фиона?

Фиона промолчала. Эдвард снял с пирога верхнюю корку, положил ее на тарелку и

попросил Викторию сходить на кухню и принести другую тарелку.

– Не расстраивайтесь, начинка кажется потрясающей. Дебби, как и все

новозеландские женщины, специалистка по изделиям из дрожжевого теста и пирогам.

– И добавил специально для Фионы: – Еще новозеландские женщины, как известно, славятся своим умением готовить именно всевозможные закуски, а не блюда долгого

приготовления. Наша приверженность к закускам и перекусам притча во языцех.

Но как он ни старался смягчить содеянное, Деборе от этого не стало легче. Фиона

попыталась исправить положение:

– Это, вероятно, относится не ко всем новозеландским женщинам, а Дебби, не

сомневаюсь, такая мастерица по десерту, что вы ни за что ее не отпустите. – Она

улыбнулась Деборе, искренне сочувствуя неудаче. – Вся моя выпечка самая что ни

на есть простая – все что можно поставить на плиту и заниматься в это время

уроками. – Тем не менее она вздохнула с облегчением, когда разделались с

обедом. К ее ужасу, Дебора внесла большой бисквитный торт, украшенный

меренгами, взбитыми сливками, натертым шоколадом и вишнями. Кто-то из детей

громким шепотом произнес:

– Дядя Эдвард терпеть не может бисквитный торт.