Текст книги "Рыцарь Курятника"

Автор книги: Эрнест Капандю

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 28 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

– Где ты был прошлой ночью? – спросил начальник.

– У монастыря Сент-Анастаз, напротив Блан-Манто, с десятью курицами и шестью цыплятами, – ответил маленький толстяк, поклонившись еще раз.

– Ты караулил одновременно улицы Тампль, Фран-Буржуа и Рая?

– Так точно.

– В котором часу ты заступил на свой пост?

– В десять часов.

– Что ты заметил до полуночи?

– Ничего необычного. Проходили разные люди, с которых я не требовал платы, потому что получил приказание до полуночи оставаться в монастыре. Без четверти одиннадцать проехала по улице Фран-Буржуа на улицу Трех павильонов карета герцога Ришелье. Кареты князя де Ликсена и маркиза де Креки проехали почти в то же время в том же направлении, к особняку Камарго.

– Ты велел следовать за ними?

– Нет, у меня не было указания.

– Потом?

– Я ждал назначенного времени. В полночь я оставил шесть куриц у стены, разделяющей монастырь и особняк Шароле, и был на улице с четырьмя другими через несколько минут после обхода дозорных. С полуночи до половины третьего совершенно никого не было. После половины третьего два работника прошли по улице Тампль к особняку Субиз.

– Те, которых видел Индийский Петух, – заметил В.

Начальник утвердительно кивнул и, обернувшись к Петуху Коротышке, спросил:

– Что произошло после этого?

– Через десять минут я приметил в тени трех человек, идущих от улицы Рая. Они прошли по улице Тампль на улицу Фран-Буржуа. Были закутаны в щегольские плащи, на головах у них были треугольные шляпы. Казались очень веселыми. Это были какие-нибудь чиновники главного откупщика, возвращающиеся с ужина. Я подал сигнал в ту минуту, когда они шли вдоль стены монастыря. Курицы мои бросились вперед, но эти люди не оказали ни малейшего сопротивления, они дрожали, как листья на ветру.

– Ты записал их приметы?

– Нет.

– Напрасно. Сделайте необходимые распоряжения, – прибавил начальник, обратившись к В., – чтобы подобная забывчивость больше не повторялась. Для нас важно знать всех, с кем мы имеем дело, и кто может быть нам полезен.

– Хорошо, – ответил В.

– Продолжай! Что сделали эти люди?

– Они заплатили и продолжали путь в направлении улицы св. Екатерины. Я потерял их из виду впотьмах у особняка Шароле.

– Что же было дальше?

– Все было спокойно до минуты нападения.

– Никто не проходил?

– Мы не видели никого.

Начальник сделал знак Петуху Коротышке стать возле Индийского, потом, отворив дверь, позвал Леонарду.

– Мохнатый Петух! – сказал он.

Требуемое лицо было тут как тут.

– Донесение прошлой ночи! – сказал начальник.

– Я был на улице Барбетт с пятью курицами и девятью цыплятами, – отвечал Мохнатый Петух. – Занял позицию в половине двенадцатого. В полночь прошли дозорные, а потом до минуты нападения не проходил никто.

– Никто – по улице Субиз и по улице Барбетт, а по улице Тампль?

– Тоже.

– Неужели вы не видели никого с полуночи до половины четвертого?

– Я вас уверяю, никого.

– Значит, два работника, которых Индийский Петух и Петух Коротышка видели проходящими по улице Тампль, вошли в один из домов между улицей Фран-Буржуа и улицей Барбетт? В какой именно?

– Ни в какой, – отвечал Мохнатый Петух. – Там восемь домов, и у двери каждого дома я поставил по цыпленку. Ни одна дверь не отворялась, значит, с этой стороны улицы никто не входил.

– С другой стороны – тоже, – с живостью сказал Петух Коротышка. – Между улицей Субиз и улицей Рая пять домов, и у каждой двери я поставил цыпленка. Никто не входил и никто не выходил.

Начальник обратился к Индийскому Петуху:

– Ты слышишь?

– Я утверждаю, – сказал Индийский Петух, – что где-то между половиной третьего и тремя часами два человека вышли с улицы Розье и пошли по улице Тампль в направлении особняка Субиз.

– Я утверждаю, что эти два человека действительно прошли мимо улицы Фран-Буржуа по улице Тампль, – сказал Петух Коротышка, – но утверждаю также, что они не входили ни в один из домов на улице Тампль с левой стороны, от улицы Рая до улицы Субиз.

– А я утверждаю, – сказал Мохнатый Петух, – что никто не входил ни в один из домов с правой стороны, и никто не проходил в это время по улице Тампль мимо улицы Барбетт.

– Однако, – сказал В., – если два человека прошли мимо улицы Фран-Буржуа по улице Тампль, они или продолжили путь, или вошли в какой-нибудь дом на этой улице.

– Я сказал правду, – ответил Индийский Петух.

– И я тоже, – подхватил Коротышка.

– И я, – прибавил Мохнатый.

– Один из вас либо лжет, либо ошибается, – сказал начальник.

Все трое сделали одно движение, как бы клянясь, что каждый из них говорил правду.

– Однако, – продолжал начальник, – если два человека прошли мимо улицы Фран-Буржуа по улице; Тампль и продолжали путь, то они должны были пройти мимо улицы Барбетт или войти в один из домов на улице Тампль между двумя этими улицами. Это опровергнуть нельзя, так как иначе не может быть.

– Два человека шли по улице Тампль, – сказал Индийский Петух, – я снова это утверждаю.

– Эти два человека прошли мимо улицы Фран-Буржуа и продолжали идти по улице Тампль – я это утверждаю снова! – сказал Петух Коротышка.

– А я клянусь, что ни один человек не проходил по улице Тампль мимо улицы Барбетт! – вскричал Мохнатый Петух, – и не входил ни в один из домов с правой стороны.

– Ни с левой, – прибавил Петух Коротышка.

Все трое, по-видимому, говорили чистосердечно. Начальник долго смотрел на них, не говоря ни слова.

XXIV. ЗАГАДКА

Затем он нетерпеливо обратился к В. с вопросом:

– Петух Яго пришел?

В. бросился к двери и быстро отворил ее.

– Да, – сказал он, обменявшись несколькими словами с Леонардой.

– Пусть он сейчас же придет.

Не прошло и минуты, как четвертый человек вошел в комнату. Он был высокого роста, с тонкими, правильными чертами смуглого лица и черными волосами, что придавало его виду какой-то восточный колорит, с которым сочетался его странный костюм – венгерский с элементами немецкого. Костюм был зеленого цвета, очень узкий в талии и прекрасно обрисовывал стан, достойный Геркулеса. На шляпе красовались зеленые перья.

– Ты был в особняке Альбре в прошлую ночь с двумя курицами? – спросил начальник.

– Был, – ответил великан, качнув своей огромной головой.

– До которого часа ты там оставался?

– До часу ночи.

– Где были твои остальные курицы?

– Шесть куриц находились в нижнем этаже первого дома на улице Трех павильонов. Я караулил на углу улицы.

– Что ты видел?

– С часа ночи до минуты нападения на особняк – никого.

– Никого!.. – закричал Петух Коротышка. – А три человека, которые без четверти три прошли на улицу Фран-Буржуа?

– Три человека!.. – повторил Петух Яго с удивлением.

– Да, три человека, закутанные в широкие плащи, и в треугольных шляпах с галунами. Они прошли на улицу Фран-Буржуа без четверти три. Они мне заплатили, а я стоял у стены монастыря Сент-Анастаз, то есть на конце улицы, выходящей на улицу Тампль.

– А в час я был на этой самой улице на углу улицы Трех павильонов, напротив особняка Альбре, но никто не проходил, я клянусь в этом!

– Но улица Фран-Буржуа, – сказал В., глаза которого сверкали сквозь отверстия бархатной маски, – начиная от улицы Тампль до улицы Трех павильонов, обрамлена только монастырем Сент-Анастаз, особняком Шароле и особняком Альбре. Три человека, войдя с одного конца, должны были выйти с другого, если только не вошли в одно из этих трех зданий.

– Они не входили в монастырь Сент-Анастаз, – сказал Петух Коротышка, – я видел, как они направились к особняку Шароле.

– Они не входили в особняк Альбре, – сказал Петух Яго. – Повторяю: я не видел никого.

– Леонарда! – позвал начальник.

Старуха вошла.

– Ты была в кухне особняка Шароле, – сказал начальник, – с заданием поджечь его. После отъезда графа кто входил в особняк?

– Граф уехал в десять часов, – отвечала Леонарда. – В половине десятого возвратились управитель и камердинер, которых не было дома. С этой минуты в особняк не входил никто.

– А выходил кто-нибудь?

– Нет!

В. нетерпеливо дернулся. Начальник успокоил его движением руки.

– Позовите Золотоцветного Петуха! – сказал он.

Человек с желтым пером на шляпе появился на пороге. Его костюм изысканностью и великолепием затмевал костюмы его товарищей, за исключением костюма Петуха Яго, а весь его вид говорил о высоком положении. Он подошел и поклонился.

– Ты был нынешней ночью с двадцатью курицами на улице Четырех сыновей и на улице Жемчужной, – сказал ему начальник, – значит, ты контролировал местность от особняка Субиз до особняка Камарго?

– Да, – ответил Золотоцветный Петух.

– Что ты видел с половины двенадцатого до момента нападения на особняк Шароле?

– Ничего, кроме происшествия с молодой девушкой в три часа утра.

– А с полуночи до трех часов?

– Никто не проходил ни по улице Тампль, ни по улице Четырех сыновей, ни по улице Жемчужной.

– Но молодая девушка?

– Она, вероятно, шла по другой стороне улицы, я ее не видел.

– А того, кто ее ранил?

– Я его тоже не видел.

– Это невозможно! Мохнатый Петух уверяет, что он не видел никого, решительно никого, со стороны улицы Барбетт и улицы Субиз.

– Начальник, вот как было дело. С полуночи до трех часов ни одно человеческое существо не проходило мимо нас. Шел сильный снег, но мои курицы стояли очень, близко одна от другой, так что никто не мог пройти незамеченным. В тот момент, когда пробило три часа, я услыхал глухой шум, похожий на падение тела на снег, и пронзительный крик, за которым последовал стон. Я хотел броситься туда, но вдруг окна в особняке Камарго отворились, и поток света осветил улицу. Я и мои курицы спрятались. Появились слуги со свечами, факелами и фонарями. С ними шли маркиз де Креки, виконт де Таванн и князь де Ликсен. У окон стояли Кино, Камарго, Сале, Дюмениль, Госсен. Одни искали, другие смотрели. Я последовал за ними ползком по стене сада. Перед особняком Субиз на улице Тампль, почти на углу улицы Четырех сыновей, виконт де Таванн нашел девушку без сознания, утопающую в крови. Они унесли ее. Желая узнать, что случилось, я осмотрел это место. На снегу около того места, где упала девушка, не было никаких следов. Я поднял глаза: в этой части особняка не было окон. Мои курицы не видели никого. Как эта женщина очутилась здесь раненая, если никто из нас не видел, когда она пришла, кто ее ранил – этого я не понимаю.

Начальник сделал знак пяти Петухам и Леонарде подойти.

– Итак, – сказал он, – в прошлую ночь, в половине третьего два человека исчезли на улице Тампль, между улицей Рая и улицей Субиз, и мы не знаем, куда они делись. Три человека исчезли на улице Фран-Буржуа. Наконец, женщина была ранена и найдена без чувств и в крови на снегу. Ей оказали помощь посторонние, в то время как в этом квартале караулили все выходы пять петухов и пятьдесят восемь куриц!

Начальник скрестил руки на груди и обвел всех грозным взглядом.

– Как это объяснить? – спросил он после некоторого молчания.

Все переглянулись с выражением беспокойства, смешанного со страхом и любопытством. Золотоцветный Петух подошел и сказал:

– Пусть начальник думает, что хочет, и накажет, если захочет, но клянусь, я сказал правду.

– И я тоже, и я! – сказали другие Петухи.

– Дайте клятву! – вмешался В.

Подошел Золотоцветный Петух. Начальник вынул из-за пояса кинжал с коротким острым клинком, разделенным в самой середине выемкой. Золотоцветный Петух протянул руку над обнаженным клинком и сказал:

– Пусть смертельный яд, которым пропитано это железо, проникнет в мои жилы, если я говорю неправду.

Остальные Петухи и Леонарда поочередно повторили ту же клятву, протянув руку над кинжалом. Когда они закончили, начальник убрал кинжал за пояс, потом сказал:

– Ступайте вниз и ждите моих приказаний.

Пять Петухов в сопровождении Леонарды вышли из комнаты, и дверь затворилась за ними.

XXV. СОВЕЩАНИЕ

Начальник и В. остались одни. Оба были погружены в глубокое раздумье, мрачным блеском отражавшееся в их глазах.

– Вы думаете, что Зеленая Голова может это разъяснить? – произнес начальник.

– Я надеюсь, – отвечал В.

– Но каким образом?

– Когда он возвратится, вы узнаете.

– Но если он не вернется?

– Это невозможно.

– Почему же? Разве он не может изменить?

– Зеленая Голова самый преданный из наших, он не изменник!

– Однако кто-то предает нас! – Начальник быстро ходил по комнате, потом вдруг остановился перед В.

– Кто из нас предатель? Я должен это узнать во что бы то ни стало, и не теряя ни секунды. Любым способом.

Он опять в сильном волнении принялся лихорадочно вышагивать по комнате. В. следил за ним с беспокойством – это угадывалось даже сквозь маску.

– Хотите видеть Хохлатого Петуха? – спросил он.

– Не нужно, он прошлую ночь ужинал далеко от того места, где это случилось, – отвечал начальник.

– А Петуха Негра?

– Он ничего не знает – я его допрашивал сегодня. Нет, нет, не их мне нужно, а Зеленую Голову, по вашим же словам.

В. утвердительно кивнул.

– Он, наверное, не придет, – с нетерпением продолжал начальник.

– Придет! Он мог освободиться только в полночь. Это он вел все дело Жакобера, агента Фейдо де Морвиля.

Начальник поднял глаза на В.

– Дело сделано? – спросил он просто.

– Да, в половине двенадцатого, за несколько минут до моего прихода.

– Хорошо! А донесение?

– Оно будет подготовлено нынешней ночью.

– Ничего не будет упущено?

– Все будет доложено с самыми мельчайшими подробностями, и донесение будет закончено самое позднее завтра утром.

– Пусть оно будет передано до полудня начальнику полиции, чтобы ему все было известно, и чтобы он мог прочесть донесение королю.

Начальник насмешливо улыбнулся и продолжал:

– Этот человек мне мешал, однако он может быть полезен, если позволит управлять собой. Посмотрим…

Он ударил себя по лбу и прибавил:

– Но все это не разъясняет таинственного дела бедной Сабины. А я должен все узнать. Оставаться в подобной неизвестности – значило бы изменить нашему делу.

Начальник, по-видимому, вдруг принял решение.

– Позовите сюда Бриссо, – сказал он В. – Клянусь рогами дьявола! Она будет говорить, или я клещами раскрою ей рот.

– Вы не хотите сами пойти наверх? – спросил В.

– Нет, пусть она придет сюда. Здесь безопасно, стены достаточно толсты.

В. вышел из комнаты. Начальник, оставшись один, стал медленно прохаживаться, склонив голову.

– Кто этот враг, который уже шесть месяцев преследует меня, оставаясь в тени, а я не могу схватить его за руку? – произнес он глухо.

Он остановился, скрестив руки на груди.

– Да! – продолжал он. – Горе ему! Прошлой ночью он осмелился затронуть одно из двух существ, властвующих в моем сердце! Кто бы это ни был, он погибнет в этой борьбе.

Начальник поднял голову, лоб его нахмурился, пальцы сжались.

– Видимо, ночь на 30 января постоянно будет гибельна всем, кого я люблю! – сказал он. – О, мщение! Мщение! Оно копится в моем сердце против тех, кто сделал мне столько зла! Я отомщу! И мщение мое будет таким, что и после смерти душа моих врагов будет мучиться. Но, – продолжал он, переменив тон, – кто стал моим невидимым врагом? Почему? Зачем стараться нанести мне вред, зачем губить тех, кого я люблю?

Он глубоко задумался.

– Это двойное существование было так прекрасно! – сказал он, качая головой. – Сколько радости было вокруг меня! Скольких я сделал счастливцами! Сколько счастья, упоения дарил я! Как жизнь была блистательна! И будущее обещало вознаградить за испытания в прошлом… Как любовь нежно улыбалась в этой очаровательной дали! И тут неизвестная рука во мраке ударила в сердце ангела моих мечтаний и моей жизни!

Начальник остановился со сверкающими глазами, на него страшно было смотреть. Его лицо, ожившее, когда он остался один, отражало самые сильные, самые противоречивые чувства, что теснились в его груди.

– Горе! Горе ему! – продолжал он. – Я отомщу!

Он продолжал ходить по комнате, потом снял со стены план Парижа и положил на стол, медленно проводя пальцем по белым линиям, обозначающим улицы.

– Как объяснить исчезновение этих людей? – продолжал он, не отрывая глаз от плана. – Двое с одной стороны, трое с другой – и ни малейшего следа!.. Но это невозможно! Решительно невозможно! Неужели те, кто мне служит, сговорились, чтобы обмануть меня, чтобы изменить мне? Нет, повторяю, это невозможно!

Он опять остановился.

– Но если они не изменяют мне, кто изменяет им?

Начальник стоял с нахмуренными бровями, на лбу его собрались тучи, предшественники бури.

Послышался шум, дверь отворилась.

XXVI. БРИССО

Вошел В. в маске. Посторонившись, он пропустил вперед женщину.

Это была известная красавица Бриссо, оставившая свое знаменитое имя в любовных летописях царствования Людовика XV, о ней часто говорится в легендах той эпохи. Записки Ришелье и архивы полиции подтверждают ее репутацию.

Бриссо была высокого роста, чрезвычайно стройна и имела прехорошенькую головку с правильными чертами лица. Ее высокий рост указывал на физическую силу, не совсем обычную для женщины. На ней был очень яркий костюм. Войдя в комнату, она очутилась лицом к лицу с начальником и отступила в ужасе, вскрикнув: – Ах!

Действительно, вид у этого человека, освещенного отсветом лампы, был довольно фантастический и пугающий. Он был высокого роста, его стройный прекрасный стан стягивал пояс, за который были заткнуты шпага, пистолеты и кинжал. Лицо, черты которого мешали рассмотреть необыкновенно густые волосы, борода и усы, имело поистине дикое выражение. Черные глаза под густыми бровями бросали огненные взгляды, а рука, положенная на кинжал, словно была приготовлена для удара.

Бриссо сделала шаг назад.

– Подойди! – сказал ей начальник с повелительным жестом.

После довольно продолжительного молчания он спросил:

– Ты знаешь, перед кем находишься?

– Нет, – нерешительно отвечала Бриссо.

– Ты находишься перед человеком, который, будучи верен друзьям, не имеет привычки прощать своих врагов. Я буду допрашивать, ты должна мне отвечать!

После этих слов начальник отворил железную дверь небольшого шкафа, вынул оттуда мешок и бросил его на стол, рядом положив заряженный пистолет.

– В этом мешке двадцать тысяч ливров золотом, – сказал он, – а в пистолете – пуля. Если ты будешь служить мне, как я хочу – эти двадцать тысяч будут твоей наградой. Если ты меня обманешь – я всажу пулю тебе в лоб. Уж поверь мне…

Он опять помолчал и прибавил:

– Я – Рыцарь Курятника!

Говоря это, он отступил назад, и свет лампы осветил его полностью, показав во всем великолепии грозного бешенства. Бриссо опустила руки, у нее не было сил даже вскрикнуть, будто ужасное имя, произнесенное при ней, парализовало ее. Она не могла пошевелиться. Наконец, сделав волевое усилие, несчастная упала на колени.

– Пощадите! – вымолвила она.

Рыцарь Курятника пожал плечами.

– Итак, ты будешь отвечать ясно и прямо на мои вопросы? – продолжал он очень спокойным голосом.

Дрожь пробежала по телу Бриссо, она медленно встала.

– Садись, – сказал Рыцарь Курятника.

Она повиновалась.

– Где ты провела прошлую ночь?

– В домике графа де Сувре, – отвечала Бриссо не колеблясь.

– На улице Сен-Клод?

– Да.

– Кто был за ужином?

– Д’Айянь, де Лозен, Фиц-Джеймс, де Гонфлан, де Лаваль и де Шароле.

– А из женщин?

– Мадемуазель де Тутвиль, баронесса де Бревнан, Лекокк и Феррати.

– Чем вы занимались за ужином?

– Чем обычно занимаются за всеми ужинами – забавлялись! – сказала Бриссо, понемногу возвращаясь к своей обычной самоуверенности. – Мужчины и женщины переоделись олимпийскими богами и богинями. Это было очень смешно.

– Ты что там делала?

– Меня не было в начале ужина, я приехала позже из-за девочки…

– Какой девочки?

– Я не знаю, должна ли я…

– Расскажи мне подробно все, что ты делала вчера вечером.

Бриссо колебалась.

– Вы хотите, чтобы я рассказала вам всю правду? – продолжала она.

– Да!

– Если я вам расскажу – вы мне не поверите.

– Почему?

– Потому что я сама себе не верю. То, что случилось, так странно!

– Что же? Говори скорее!

– Вы вправду не сделаете мне зла, если я скажу вам все?

– Клянусь, тебе нечего бояться!

– Вы не станете всем рассказывать, что узнали все от меня, потому что это поссорит меня с моими друзьями, а я ими дорожу…

– Скажи мне все, и твое имя не будет произнесено.

– И я получу тысячу луидоров?

– Да.

– Ну, будь вы Рыцарь Курятника, или сам черт, или начальник полиции – это мне все равно. Я вам верю, и вы узнаете все. Слушайте же: я сама не понимаю того, что случилось вчера, и вы тоже не поймете.

– Говори, но не обманывай! Ты, знаешь, что я тебе пообещал, а я всегда выполняю свои обещания.

– О, я это знаю! Вот почему я так испугалась, когда поняла, что я – в ваших руках.

– Говори, я слушаю.

– Итак, вчера вечером был ужин у мсье де Сувре, как я вам уже сказала, – начала Бриссо. – Я ничего не знала об этом ужине и спокойно сидела дома перед камином, когда в полночь в парадную дверь сильно постучали. «Ступай отвори!» – закричала я Лолотте – это моя камеристка. Она побежала и возвратилась со словами: «Это лакей, он хочет говорить с вами». Я удивилась: «От кого?» и услышала в ответ: «От графа де Сувре».

Я велела позвать лакея. Он пришел и подал мне письмо от графа, который писал, чтобы я приехала сейчас же «по известному делу». «По известному делу – но по какому же? У меня нет никакого дела с графом. А! Верно, я ему нужна», – подумала я. Внизу была карета. В ней меня привезли на улицу Сен-Клод. Я вышла, и меня провели в гостиную. Все сидели за столом в самых смешных костюмах, было очень весело. Я начала хохотать. Эти милые господа все меня знают, а я знаю их еще лучше. Они часто доверяют мне свои секреты, и мы очень дружны между собой. Я думала, что они послали за мной, чтобы пригласить меня к ужину, и хотела сесть, а вместо этого вышло совсем другое. Граф де Сувре встал и подошел ко мне. «Бриссо, – сказал он мне, – ты должна нам объяснить твою странную шутку».

Я посмотрела на него. Он был одет Бахусом с виноградными кистями на голове. Я расхохоталась еще громче: решила, что это карнавальные забавы. «Отвечай же!» – потребовал он, на что я парировала: «Спрашивай других». Но он рассердился, и Шароле тоже. Я увидела, что он говорит серьезно, и спросила: «О чем это вы говорите?» Он ответил, что о немецкой княгине, которую я велела везти к нему. «Я велела привезти сюда немецкую княгиню?!» – закричала я. Далее последовало: «Да!» – «Когда?» – «Сегодня вечером».

Я снова подумала, что это шутка, и опять расхохоталась, но граф де Сувре сказал: «Вот письмо, которое ты написала мне», – и подал мне бумагу. Я удивилась – я не писала графу. Но он получил письмо, и это письмо принесла женщина, которая сказала, что служит у меня. Это письмо еще при мне.

– Оно при тебе! – закричал Рыцарь Курятника.

– Да, я положила его в карман, чтобы постараться узнать, у кого столько дерзости, чтобы подписаться моим именем.

– Дай мне это письмо.

– Вот оно.

Бриссо подала письмо Рыцарю Курятника, тот развернул его. В. наклонился над плечом начальника, чтобы прочесть письмо вместе с ним.

– О! Я знаю наизусть это письмо, запечатанное моей печатью, – сказала Бриссо, – розовый венок с амурами в середине. Я вам повторю его наизусть, пока вы читаете.

Она начала:

«Граф, есть одна благородная дама, желающая присутствовать на одном из очаровательных ужинов, которые составляют славу нашего любезного общества. Это иностранка, немецкая княгиня. Я не скажу вам ее имени, потому что поклялась сохранить тайну. Я обещала ей исполнить ее желание и, узнав, что вы сегодня даете карнавальный ужин, на котором будут присутствовать отборная молодежь из наших вельмож и первейшие наши красавицы, дала ей знать. Она специально приехала в Париж.

Вот что я решила сделать, чтобы исполнить ее желание и сохранить ее тайну: она наденет костюм мещанки и будет походить на скромную восемнадцатилетнюю девушку; к вашему дому ее привезет фиакр; когда она выйдет, ей свяжут руки, завяжут глаза и принудят прекратить крики, которые она нарочно будет испускать. Таким образом, она будет выглядеть, как молодая девушка, похищенная из родительского дома. Предупреждаю вас, что она намерена разыграть эту роль. Действуйте сообразно этому – будет очень забавно.

Сохраните мне тайну и забавляйтесь побольше!

Мари Бриссо». – Знаешь ли ты, кто мог написать это письмо? – спросил Рыцарь Курятника, обратившись к Бриссо.

– Нет еще, не знаю, – отвечала она.

– Ты можешь это узнать?

– Может быть, но не наверняка.

– Если ты сможешь доставить мне сведения до истечения двух суток, я удвою сумму, которую обещал.

– О! Вы хорошо употребите ваши деньги!

– Продолжай!

– Когда я прочла это письмо, я объявила, что его писала не я, и что это был розыгрыш. «Но немецкая княгиня здесь и она очень мила», – сказал граф де Шароле. «Она здесь!» – закричала я. На мой вопрос, где она, было сказано, что неизвестная в маленькой гостиной и притворяется, будто с ней обморок. Я изумилась: «Она в обмороке?» Граф де Сувре ответил: «Да. Для того, чтобы положить конец этой комедии криков и обмороков, которые продолжаются уже два часа, мы послали за тобой. Пойди к своей княгине и уладь все это!» Я сказала, что не прочь с ней познакомиться, и прошла в маленькую гостиную.

Вижу, на диване лежит женщина без чувств, без движения, точно мраморная статуя. «Вот какой славный обморок! – сказала я, думая, что это шутка. – Княгиня! – прибавила я смеясь, – мы одни, вы можете опомниться и ответить мне». Она не пошевелилась. Я не видела ее лица, но подхожу, наклоняюсь и… что я вижу! Девочку, которая такая же княгиня, как вы и я. Я ее узнала: это была Сабина Даже, дочь парикмахера с улицы Сент-Оноре. «Вот тебе раз! – воскликнула я, взяв девочку за руку. – Ну, отвечай же мне!» Но у нее рука была холодной, она не слышала, не говорила – она не притворялась, она вправду была без чувств. Я поднесла к ее лицу нюхательный спирт – и это не помогло. «Да! – внезапно подумала я. – Понимаю! Она захотела быть на ужине тайком и сама написала письмо. Что ж! Это довольно искусно». Девочка все еще была без чувств или, по крайней мере, показывала это. Убежденная в том, что она играет комедию, я села в кресло и ждала, пока она раскроет глаза. Мы были одни. Она очнулась, и я начала разговор, но после нескольких фраз она убежала; я хотела ее остановить, но она открыла окно и выпрыгнула в сад.

– Куда же она делась? – спросил Рыцарь Курятника.

– Этого не могли понять. Шел сильный снег, сад велик, к тому же одна калитка, выходящая на бульвар, была открыта. Искали везде, но не нашли никаких следов девушки. Узнав потом, что Сабина Даже найдена раненой перед особняком Субиз, я подумала, что когда она убежала, на нее напали разбойники из шайки Рыц…

Бриссо остановилась, побледнев, как полотно.

– То есть… я… потому, что вы… – залепетала она.

– Это все, что ты знаешь? – перебил Рыцарь Курятника.

– Все! Решительно все! Клянусь моей головой.

– Итак, не нашли никаких следов молодой девушки?

– Никаких. Слуги искали везде.

– Слуги смотрели на улице около особняка?

– Да, но все возвратились без всяких известий.

– Из гостей никто не отлучался?

– Кажется, никто, но точно не знаю, потому что я почти сразу уехала.

Рыцарь Курятника посмотрел на В., тот не произнес ни слова с того момента, как Бриссо начала рассказ.

Наступило довольно продолжительное молчание. Рыцарь Курятника повернулся к Бриссо и сказал:

– Ты не лжешь?

– Я?! – закричала Бриссо. – Если я лгу, велите меня изрезать на мелкие куски. Я сказала правду, истинную правду!

Приняв позу, полную достоинства, она прибавила:

– Известно, честная ли женщина Бриссо!

– А сегодня ты видела кого-нибудь из тех, кто был на этом ужине?

– Только графа де Шароле, который пришел просить у меня комнату, потому что его особняк сгорел.

– Как он выглядел?

– Очень весел.

– Он у тебя сейчас?

– Нет, он ужинает у Лораге.

– И тебе никто не говорил об этом преступлении?

– Я знаю то, что известно всем о покушении на Сабину Даже.

– Разве ты не старалась ничего узнать?

– Я не люблю вмешиваться в чужие дела, когда они меня не касаются.

– Однако ты должна вмешаться в это, если хочешь, чтобы мы остались друзьями.

– Я сделаю все, что вы хотите.

Рыцарь Курятника подал знак В. Тот взял Бриссо за руку и хотел увести ее, сказав:

– Пойдемте!

– Но… – произнесла Бриссо с выражением непреодолимого ужаса.

– Это твое! – сказал Рыцарь Курятника, указывая на мешок, лежавший на столе. – Возьми, это твое.

– Мое? Неужели?

– Да. Бери же, и если ты будешь служить мне хорошо, ты часто будешь получать по столько же.

– Я очень вам признательна! – сказала Бриссо довольным тоном. – Вы прекрасный человек. Я сделаю для вас все, что угодно, – вы можете на меня положиться. Уж это точно.

– Ступай! – сказал Рыцарь Курятника.

В. увел ее в дверь, скрытую под драпировкой.

XXVII. ХОХЛАТЫЙ ПЕТУХ

Рыцарь Курятника подошел к столу и нажал пальцем на потайную кнопку из позолоченной бронзы. Доска стола тотчас поднялась, как пюпитр, внутри оказались восемь больших шишечек, прикрепленных к золотым кольцам. Все шишечки были разных цветов: белая, позолоченная, коричневая, желтая, зеленая, серебристая, черная и красная. Рыцарь курятника взялся за черную шишечку и приподнял ее, потом опустил и выждал секунду, не выпуская шишечки из руки. Потом опять поднял шишечку и опустил Внутри стола раздался очень слабый свист, словно из какой-то невидимой трубы. Рыцарь Курятника, не снимая левой руки с шишечки, наклонился к столу и, взяв в правую руку перо, обмакнул его в чернила и написал несколько строк необыкновенно мелким почерком на небольшом кусочке картона.

Затем он нажал на пружину, и шишечка отскочила. Свернув картон, Рыцарь Курятника положил его в появившееся круглое отверстие и закрыл шишечку. Потом он взялся за серебристую шишечку, потянул и отпустил ее. Опустив пюпитр, он сел в большое кресло у камина.

– Да! – шептал он глухо. – То, что я предвидел, случилось, но я не дам себя победить, я буду бороться до конца, прилагая все силы. Если потребуется, я отдам свою кровь до последней капли, но достигну цели – я узнаю все! Да! Я узнаю, кто написал письмо под именем Бриссо, кто ранил Сабину, я узнаю, кто этот неизвестный враг, который становится препятствием на моем пути.

Договорив эти слова, Рыцарь Курятника с угрозой сжал кулак. В тот момент, когда Рыцарь Курятника произносил последнее слово, дверь тихо отворилась, и вошел человек лет двадцати пяти. Он был очарователен, в полном смысле этого слова, и одет с необыкновенной изысканностью. В напудренном парике, в шелковых чулках, он точно вышел из версальской гостиной или из будуара Марли. Его полукафтан, синие бархатные панталоны и белый атласный жилет, вышитый золотом, были украшены большими рубиновыми пуговицами, усыпанными бриллиантами.

Он подошел, положив левую руку на эфес шпаги, и с достоинством остановился напротив Рыцаря Курятника. Контраст между этими двумя людьми был поразителен.