Текст книги "Плавать с дельфинами"
Автор книги: Эрин Пицци
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 27 страниц)
Глава тридцать пятая
Пандора проспала всю вторую половину дня и ей снились ужасные сны. Словно она была где-то далеко-далеко, на вершине какого-то утеса. Все эти разговоры о Маркусе, к тому же, расстроили ее. Ей вспомнилось его лицо, пристальный взгляд, его рот… Она вдруг ощутила у себя во рту тот же прежний вкус, что бывал у нее всегда ранним утром. По утрам у нее болело все тело, во рту было сухо и присутствовал только вот этот масляный, какой-то рыбный, сальный привкус. Сквозь завывания ветра и шум дождя Пандора вдруг услышала тихий ясный голос, который сказал ей: «Выплюнь это. Просто подойди к двери и выплюнь все это».
Она с трудом встала на ноги, ее тошнило. Но кто-то вдруг оказался рядом, открыл ей рот и пальцами достал так мешавшее ей нечто. Нежная рука погладила ее волосы, провела по лбу. Потом ей дали отпить напитка из сосуда, всегда бывшего рядом, и опять положили… в ее маленькую кровать в городе Бойсе, штат Айдахо.
Окто вылез из пещеры и подошел к Джанин.
– Посмотри-ка, – сказал он, показывая ей сгусток слизи на пальце. – Мейзи добралась-таки до нее, видишь? Пандора пыталась уже встать. Если бы она встала, то обязательно прыгнула бы с утеса.
В стороне от них, в густых зарослях, глаза четырехпалого кота сверкнули в приступе ярости.
Ричард всю вторую половину дня зло названивал знакомым психиатрам, пытаясь добиться от них доброго совета.
– Ну что ж, может быть, она страдает от синдрома раздвоения личности, – предположил доктор Спрингфильд. – Просто она стала приставать к этому своему будущему мужу, потому что он был известным человеком. Вы же знаете, как бывает. Женщины падки до этого.
Доктор Хорст считал, что речь идет об эротомании.
– Она безрассудно любит его, потому что он обладает над ней полной властью. Абсолютной властью. Видимо, это очень сложный случай. А согласна ли она подвергнуться психотерапии?
Ричарду вдруг показалось, что доктор Хорст испытывает нечто большее, чем профессиональный интерес к вопросам эротомании. У него, на том конце телефонного провода, наверное, уже потекли слюнки.
– У меня есть одна пациентка, которая обожает, когда ее шлепают по заду. С ума сойти. – Доктор Хорст громко расхохотался.
Ричард опустил трубку немного резковато. Ему неожиданно страшно захотелось сбежать куда-нибудь из этого опасного большого мира, где люди почему-то позволяли себе делать совершенно немыслимые вещи, издеваясь друг над другом без малейших угрызений совести.
Потом он долго перебирал в руках канцелярские скрепки. Смастерив из них достаточно длинную цепь, бросил это занятие, решив перейти к конструированию моста из спичек. Становилось жарко, ему хотелось спать. Наконец он перебрался к старому дивану, стоявшему в репортерской комнате, и тяжело уснул. Ему снилась рыбалка на форель в Девоне. А еще, к его удивлению, приснилась Пандора, сидящая рядом с ним на скамеечке. На этом моменте мужчина проснулся и понял, что пора уже ехать в гостиницу и переодеться к обеду.
Выбирая одежду, причем гораздо более тщательно, чем делал обычно, Ричард понял и другое: как правило, он не приглашал тех, кого интервьюировал, в рестораны. Более того, его редакция и не предусматривала оплату таких мероприятий.
Ричард знал, что он мот. Конечно, он получал приличное жалованье в «Бостон телеграф». Но была и роскошная, дорогостоящая квартира в Бостоне. А еще Гортензия – другой объект мотовства. «Правда, теперь, – думал Ричард, шагая по гостиничному номеру, – этим объектом она не долго останется». Поправляя итальянский шелковый галстук, Ричард констатировал, что неприятным в Гортензии было то, что если, скажем, на Давида – творение Микеланджело или на какую-нибудь Афродиту, выходящую из морской пены, да даже из самой обычной ванной, завернутой в махровое полотенце, смотреть было в радость, то вот Гортензию логичнее всего было представить сидящей на толчке и орущей на него по какому-нибудь поводу.
«Школа Шелборна» для мальчиков, где Ричард учился, не побудила его на сколь-нибудь глубокие размышления о женщинах и их сексуальном поведении. Самым значительным его выводом по этому поводу был тот, что он, к счастью, принадлежал к числу мальчиков, обладателей пенисов, которых не было у девочек, и что, следовательно, мальчики имели солидное преимущество перед девочками.
Сожительство с Гортензией открыло Ричарду весь ужас его сексуальной необразованности. Клаттерз, которого в их школе для мальчиков знали еще как мистера Клаттербака, был весьма хорош, конечно, в преподавании сексуального воспитания. Именно он первым из учителей стал, как конфетти, разбрасывать по классу многоцветные презервативы. Но забыл при этом рассказать своим ученикам о таких девочках, как Гортензия. Он говорил только о неопытных девочках да о необходимости обеспечения начинающими своего полового акта должной смазкой: «Вазелин, мальчики. Применяйте как можно больше вазелина».
В первый раз, когда он занимался любовью с Гортензией, это показалось ему ужасно скучным. Она громко и удовлетворенно вскрикнула, пукнула, а потом мирно уснула. Баночка вазелина так и осталась нетронутой на ночном столике, а член Ричарда с глубоким разочарованием глядел на своего хозяина. «Об этой особе нам надо будет еще многое узнать, старина», – печально сказал своему члену Ричард.
Но все же Гортензия ему нравилась. Несмотря на то что как ураганом смела все его привычки. Осталась, правда, одна святая привычка – тащиться после завтрака в туалет со свежим номером «Телеграф». Как ни пыталась Гортензия поломать эту привычку, но так и не смогла этого сделать. Однажды любовница даже повалилась на пол, напрочь отказалась двигаться, заявляя, что ее психиатр сказал, будто Ричард скрывает от нее некую интимную информацию, весьма важную для успеха их взаимоотношений.
Ричард поднял ее с пола, что, кстати, стоило ему значительных усилий, так как вес у Гортензии был приличным.
– Ничего подобного. Я просто-напросто хочу посидеть по утрам в туалете, – с отчаянием в голосе произнес он. – Хочу открыть свою газету на страницах с советами для садоводов, немного почитать, подумать о чем-нибудь. А уж потом начать свой день. Что же в этом, черт побери, плохого?
И все же Гортензия умудрилась прибрать Ричарда к рукам: из достаточно скромного, застенчивого мальчика, воспитанного в традициях государственной школы и любящего литературу она сделала очень уверенного в себе городского мужчину.
«Во всяком случае, таковым я себя считал до этого дня», – подумал Ричард, чувствуя, как его уверенность тает на глазах. Он так и не смог определиться, в какой ресторан повести красивую женщину. Женщину, которая выглядела то роскошной, притягивающей взгляды красавицей, то, через мгновение, становилась похожей на погибающий цветок. Пандора напомнила Ричарду его детство, когда он брал в руки сероголовые одуванчики и одним выдохом сдувал с них все пушинки. Так вот, Пандору, казалось, можно было сдуть одним дуновением.
В свои двадцать восемь лет Ричард был уверен, что жизнь большинства людей течет плавно и размеренно, словно по определенной железнодорожной колее. Сам он, правда, несколько выбился из этой колеи в отличие от других членов своей девонской семьи. Она состояла из пяти мальчиков, и каждый с детства был предназначен для армии и военно-морского флота, либо для административной службы, в крайнем случае, дипломатии. Ричарда, самого младшего, хотели направить по стезе священника. Ему запомнилось пораженное лицо отца, когда он отказался изучать теологию в Кембридже.
– Грехи плоти, папа. Ты знаешь, как это бывает.
– Но, мой дорогой мальчик, ведь ты же и священником сможешь жениться.
– Знаю, папа, – с чувством ответил Ричард. – Но жениться-то я смогу только на одной женщине.
Отец вышел тогда из комнаты, бормоча что-то под нос и теребя лацкан пиджака.
Ричард позвонил дежурному администратору гостиницы и попросил подсказать лучший ресторан в городе.
– «Ле Бо Риваж», сэр. Вам зарезервировать столик?
– Спасибо, – поблагодарил Ричард, ощущая, как мышцы в низу его живота собираются в тугой комок.
«Ни за что, – пообещал он себе в спальне гостиничного номера где-то в каменных дебрях городка Бойсе, штат Айдахо. – Я ни за что не влюблюсь в эту женщину. Боже! Если уж я с трудом переношу Гортензию, то эту точно не перенесу».
Пандора сидел у трюмо, то и дело нервно вздрагивая. Мариан расчесывала ей волосы.
– Вы шикарно выглядите сегодня, мисси. Сходите и хорошенько развлекитесь. Вы уже сто лет никуда не ходили. Только в свои благотворительные походы. К тому же с этим типом вы спокойно справитесь. Он же слабачок.
– Знаю, я просто отвыкла разговаривать с людьми, Мариан.
– Ничего страшного, милая. Постарайтесь просто перевести разговор на него самого. Это все, что требуется мужчинам. Понимаете? – Мариан принесла черное в блестках узкое платье. – Наденьте это с той маленькой красивенькой шляпкой с красным помпоном, что так к нему подходит, и вы будете выглядеть на миллион долларов.
Пандора втиснулась в платье. Тугой ободок подчеркнул густоту ее рыжих волос. С глазами было и так все в порядке – они живо сверкали. А не так давно Пандора думала, что ее глаза уже никогда не загорятся, что лицо ее постепенно станет неотличимым от физиономий тех проституток, делом которых она, скрепя сердце, занималась.
– Как же все-таки так получается, – вопрошала Пандора, – что я все эти месяцы искала искупления и покоя близ бедных и бездомных людей, а сегодня вдруг согласилась пойти в ресторан с почти незнакомым человеком и, безусловно, проглочу обед, которым можно было бы накормить обитателей целого приюта?
– Перестаньте думать обо всем этом, мисси. Просто идите и развлекитесь. Вы что, считаете, что всю вашу жизнь должны будете жить в трудах и муках?
– Ты хочешь сказать, – улыбнулась Пандора, – что я должна воспрять духом, да?
Мариан улыбнулась в ответ. Давно она уже не видела настоящей улыбки на лице Пандоры.
Глава тридцать шестая
Ричард заехал за Пандорой на лимузине, взятом напрокат. Такое решение он принял несколько неожиданно. «Ягуар» вдруг показался ему недостаточно престижным для такой роскошной женщины. Ну а толкаться на улицах в попытках поймать эти американские такси просто не соответствовало его стилю поведения. К тому же, когда Ричард все же попытался свистнуть проезжавшему такси, вложив в рот два пальца, свиста не вышло, а руки оказались покрытыми слюной. Но он утешил себя тем, что таксисты Айдахо наверняка просто-напросто игнорируют британских джентльменов.
Гостиница, в которой он остановился, обеспечила Ричарда длинным лимузином с затемненными стеклами и предоставила безукоризненно одетого шофера. «Придется что-нибудь наврать этой устрашающей секретарше из канцелярии „Бостон телеграф“, – решил Ричард, – например, что лимузин понадобился для проведения каких-нибудь тайных операций». К счастью, у него в запасе на этот случай было полно занимательных историй, которые в будущем он надеялся выпустить в виде романа. Потом, после публикации, он мог бы продать свое творение кинематографистам, получить кучу денег и остаток жизни провести, охотясь на женщин и потягивая прекрасные вина.
Все эти мысли приходили Ричарду в голову, пока он ехал в лимузине, ощущая его мягкий, роскошный ход и сравнивая внутреннюю отделку с внутренностями своего первого автомобиля – крошечного кругленького «морриса-майнора», заднее сиденье которого явно не предусмотрено для занятий сексом, да и переднее давало место лишь для страстных объятий и поцелуев. Джеральдина Патч, первая амурная победа Ричарда, умудрилась, однако, успешно отдаться своему партнеру, но была вынуждена для этого перегнуться через спинку передних кресел. Произошло это в один жаркий день под открытым небом при откинутой назад крыше «морриса». Ричарду так понравился его первый опыт, что он принялся всерьез охотиться за любовным эликсиром и заниматься сексом так часто, как только мог. Прошедшие с момента встречи с Джеральдиной десять лет представляли собой череду воспоминаний о грудах сплетенных в экстазе тел на вечеринках, в том числе на кроватях, заваленных толстыми зимними шубами, о прочих любовных эскападах. Некоторые воспоминания касались любовных приключений с чужими женами, которые Ричард позволял себе лишь тогда, когда жена была действительно неотразима, а ее муж – очень далеко, так как у него совсем не было желания в самый разгар любовных утех услышать вдруг звук ключа, вставляемого в скважину законным супругом, или испытать унизительную необходимость бежать из какой-нибудь квартиры со спущенными по щиколотку брюками. Не желать таких приключений было так же свойственно характеру Ричарда, как спокойное чтение газеты в туалете по утрам или неумение свистом в два пальца подзывать к себе такси.
Лимузин остановился у тротуара напротив дома Пандоры. Шофер открыл дверь, и мужчина, распрямив плечи, начал подниматься по ступенькам. Мариан впустила его. При этом она скорчила такую гримасу, что Ричард уже было засомневался, не забыл ли он смыть со щеки мазок пасты и нет ли на плечах его выходного пиджака следов перхоти.
– Мисси ждет вас, – сообщила Мариан, – и не вздумайте опять ее расстроить. Поняли?
– Мисс Мариан, я очень рассчитываю на то, что смогу прекрасно развлечь вашу хозяйку.
– Уж сделайте милость. – Казалось, еще немного, и Мариан просто вопьется зубами в горло пришельца.
Ричард двинулся туда, куда указала ему Мариан, стараясь соблюдать достоинство, зная, что служанка следит за каждым его жестом. «Почему этой старухе удается так запросто заставить мня ощущать себя шестилетним мальчишкой?» – спрашивал он себя. Перед дверью студии Ричард остановился и тихо постучал.
Когда он увидел Пандору, стоящую у мраморного камина, у него перехватило дыхание. Он сразу вспомнил тот старый каталог мод своей матери. На его обложке была изображена женщина, точно так же стоявшая у белого мраморного камина, локтем опираясь на его уступ. Позади этой женщины находилось зеркало, в котором отражались затылок, прекрасные волосы, длинное обтягивающее платье в черных блестках, которое так и хотелось потрогать, погладить, а затем снять, как кожу змеи, и сбросить на пол. В ту женщину Ричард влюбился, когда ему не было и пяти. И вот теперь эта женщина словно стояла перед ним, сойдя с картинки.
– Вы удивительно выглядите, Пандора, – произнес Ричард, надеясь, что голос его не сорвется.
– Правда, Ричард? – Пандора повернулась к нему. – Посмотрите-ка. Вам нравится моя шляпка с красным помпоном? Симпатичная, не так ли? – Сегодня на щеках женщины прибавилось румянца.
– Нас ждет машина. Столик в ресторане заказан. – Ричард глянул на часы. Вообще-то ему хотелось поскорее уйти из этого дома, от Мариан, от отвратительного дела доктора Маркуса Сазерленда. Уйти, чтобы сводить эту красавицу в ресторан и насладиться временем, проведенным в ее компании.
– Я готова, – просто сказала Пандора. – Мне осталось только надеть пальто. – Она облачилась в широкое манто золотого оттенка и надела темные очки. – Пошли? – Пандора положила руку на локоть Ричарда, и так они спустились вниз по коридору, мимо Мариан, которая как-то криво им улыбнулась. «Чтоб ее кондрашка хватила», – подумал про себя Ричард. Он представил себе Мариан трупом, что было неудивительно – сказался опыт нескольких семинаров, проведенных в Медицинском училище Святого Томаса. Хотя он и был очень быстро отчислен из этого заведения за то, что положил ногу мертвеца в шкафчик одной из воспитательниц, некоторые основы человеческой анатомии Ричард изучить все же успел.
– Спокойной ночи, мисси, – сказала Мариан Пандоре. – Я не буду ложиться, подожду вас.
– Ох, не надо себя так утруждать, – мягко возразила Пандора.
– Нет уж, я вас дождусь.
Пандора покачала головой.
– Мариан очень уж обо мне печется.
Они спустились по ступенькам крыльца к сверкающему автомобилю.
– Ух ты! – Пандора в восторге поднесла руку в перчатке ко рту. – Вот это авто!
Ричард улыбнулся, он был доволен тем, что сквозь лоск внешнего облика миссис Сазерленд вдруг проглянуло нечто естественное, человеческое. Шофер распахнул дверцу лимузина, и Пандора скользнула внутрь.
– Я очень рада нашему сегодняшнему вечеру, Ричард, – промолвила она. Ее глаза находились в нескольких сантиметрах от его, розовые губки улыбались, а весь салон автомобиля окутывал удивительный аромат «Шалимара».
«Она пахнет, как вечерний персидский сад, – решил Ричард, откидываясь на спинку мягкого сиденья. – Мы ляжем с ней на берегу какой-нибудь реки, укрытом лепестками мирта, а едва одетые девушки будут ступать вокруг нас, по нашему велению кладя нам в рот кусочки нежных кушаний. А потом, когда встанет солнце, я запью все эти восхитительные лакомства напитком богов, что слижу с углубления на груди Пандоры».
– Нам здесь направо, сэр?
– Э… да, кажется, – Ричард выругался про себя. Насколько все же будничная жизнь лишена фантазии.
Пандора смотрела в окно. Ричарду вдруг показалось, что кровь вновь отливает от ее щек. Он положил свою руку на ее локоть.
– Знаете, Ричард, я должна буду уехать отсюда. Я не смогу остаться. Здесь меня постоянно окружают недобрые воспоминания.
– Могу себе представить! Но давайте все это забудем, хотя бы на сегодняшний вечер. Я хотел бы, чтобы он стал лучшим в жизни и для вас, и для меня. Я заказал столик в «Бо Риваж». Там мы с вами будем вкусно есть и пить всю ночь. И вообще, Пандора, что вам требуется, так это немного развлечься.
На мгновение в душе Пандоры вспыхнула холодная ярость, обращенная против сидящего рядом молодого человека. Развлечься?! Развлечение сейчас как раз нужно было именно ему, и именно он собирался развлечься. Развлечься! Потом она взглянула еще раз на Ричарда и подумала: «Нет, я не права. Он так добр ко мне».
– Хорошо. – Пандора улыбнулась. – Сегодня вечером мы будем только развлекаться.
Она приняла столько таблеток, что они должны были поддержать ее в тонусе еще часов шесть. Плюс, на всякий случай, у нее еще был запас в сумочке. Кто-кто, а Пандора умела развлекаться. Ведь Маркус, когда на него вдруг нападало рассеянное настроение, всегда заставлял ее развлекать его. Сейчас, собственно, ее заставляли делать то же, просто преподносилось это куда деликатнее.
В ресторане был полумрак, что весьма понравилось Пандоре. Тем не менее она решила не снимать темные очки, чтобы никто из посетителей не смог ее узнать. Ричарду тоже пришелся по душе царивший вокруг холодноватый приглушенный свет. Внутреннее убранство было сохранено в стиле двадцатых годов. Вдоль одной из стен зала шла металлическая стойка бара, за которой на стене выстроились ряды блестевших в свете тусклых ламп бутылок.
– Когда-то здесь находился подпольный бар, – объяснила Пандора. – Местечко это всем так нравилось, что, даже когда оно переходило к новым владельцам, в нем ничего не меняли. Правда, качество кухни улучшалось постоянно.
В другом конце зала небольшой оркестр играл медленный джаз. Ресторан был достаточно полон, и среди посетителей Пандора заметила Дитера Розена, что-то строчившего в блокноте. «Наверняка для завтрашней газеты», – решила Пандора.
Они сели за столик недалеко от оркестра. Ричард открыл меню.
– Будете коктейль? – спросил он.
– Да, джин с тоником, пожалуйста. – Пандора чувствовала себя с Ричардом уютно и просто.
Он изучил меню.
– Что бы вы хотели взять? Я знаю, что здесь хорошо готовят стейк из меч-рыбы.
– О, нет. Я бы взяла филе из камбалы и немного шпината. – Пандора улыбнулась Ричарду. – А вы что закажете?
– Все, что есть! – Ричард вновь схватил меню обеими руками. Его глаза прыгали с одного деликатеса на другой. – Вы себе не представляете, как я буду скучать по всей этой изумительной американской кухне, когда вернусь в Англию. Подойдет время моего отпуска, и я отправлюсь в Девон к родителям. И там мне придется опять есть то, что приготовит нам наша старая добрая няня.
Пандора наблюдала за тем, как Ричард уплетал одну тарелку за другой. При этом он выпил еще и две бутылки вина, не переставая делиться с ней своими детскими воспоминаниями.
– Вам не скучно, Пандора? Я знаю, что иногда слишком много говорю, но в Бостоне мне часто бывает одиноко. У меня не слишком много друзей американцев. Есть, конечно, Гортензия.
– А кто такая Гортензия? – спросила Пандора, хотя ее женская интуиция безошибочно подсказала – любовница.
– Ну, это… – Ричард пожалел, что не удержал язык за зубами. – Это женщина, которая была добра ко мне. А сейчас она, – он помедлил, надеясь, что какая-нибудь удачная мысль посетит его, – она ухаживает за цветами в моей квартире, пока я тут с вами. – Он особо выделил это «с вами», закрыв рукой холодные пальцы Пандоры, лежавшие на коленях.
Пандора улыбнулась. «Какой же он ужасный врун», – подумала она.
– За вашими цветами, Ричард, наверное, очень сложно ухаживать?
– О, да! Очень сложно. Я ведь выращиваю орхидеи. А их надо держать в темноте, смахивать с них пыль, кажется. Все это делает для меня Гортензия. Она очень симпатичная девушка.
– А подружка у вас есть, Ричард?
Ричард ослабил узел галстука.
– Ну, вообще-то нет, Пандора. Вообще-то нет. У меня бывали подружки, но в общем и целом я, скорее, недотепа, как говорят у нас в Англии. Мои четыре брата давно женились и ведут респектабельную семейную жизнь. Один работает в банке, у него жена и трое детей. Гарет, который служит в военном флоте, женат и имеет четверых детей. Что касается Джесона, то он служит в госадминистрации, женат, у него растет сын. Ну, а старина Джеймс у нас во внешнеполитическом ведомстве. Он только что женился, и жена уже на сносях. Когда мы собираемся вместе, все это выглядит очень по-семейному, с гурьбой детей вокруг, кучей пеленок, бутылочек. Жена Майкла – Делайла – немного сдвинутая, у нее хипповые взгляды на материнство, и поэтому она всегда старается покормить свое дитя на глазах у гостей.
Пандора почувствовала, что ей все интереснее слушать о семейных делах Таунсендов. Вскоре она уже с живым любопытством узнавала, кому досталось в наследство семейное серебро тетушки Мэри или почему кузен Джонатан повесился на суку яблони.
– Так почему это произошло? – спросила она.
– Он оставил записку, в которой написал, что у него никогда не может быть секса, или что-то в этом роде. Один из его дружков пошутил, что, когда он вешался, у Джонатана, вероятно, и случился лучший оргазм, какой только и мог быть в его жизни.
Пандора решила сменить тему разговора.
– Может, потанцуем, Ричард? Оркестр играет прекрасную вещь 50-х годов «Любовь – самое лучшее, что может быть». Вы знаете, сюжет этой песни взят из жизни. Она была доктором в Гонконге, наполовину китаянкой, а он – английским врачом, к тому же женатым…
Ричард обнял Пандору за талию, а лицом зарылся в ее волосы. Он впервые держал ее в своих руках, и это первое объятие сказало ему, что перед ним та, что всегда ждала его, была ему предназначена. Он обнимал многих девушек и женщин, но никогда еще не получал от этого столь удивительного наслаждения. Никогда еще изгибы и впадины двух тел не совпадали так совершенно, не составляли столь идеальное целое. Они двигались, затаив дыхание, под тихую музыку, положив головы на плечи друг друга. Пандора улыбалась, чувствуя себя удобно и уютно, Ричард же понимал, что глубже и глубже падает в пропасть, зовущуюся Любовью.
Джанин, жрица сновидений, улыбнулась.
– Посмотри на ее лицо. Что-то хорошее происходит с ней. – Лицо Пандоры действительно помягчело, а губы вытянулись в веселой улыбке.
