Текст книги "Грязная история"

Автор книги: Эрик Амблер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц)

Глава 6

Разговор состоялся на следующий же день. Я при этом не присутствовал.

Неприятности начались с самого утра. Мы решили последовать совету приятеля Гутара и предвосхитить расспросы полицейских, добровольно придя в бюро паспортного контроля с просьбой разрешить нам пребывание в стране сроком на неделю. Однако этот поступок оказался вовсе не таким обезоруживающим, как нам его представили. И мы все равно подверглись перекрестному допросу. Полицейские сразу приняли нас в штыки. Допрос вел недоверчивый и злобный тип, всячески старавшийся показать, что рассматривает нас как нежелательных гостей. Гутару пришлось особенно туго, поскольку он тоже был французом, но и мне досталось. Мой паспорт приняли с брезгливой ухмылкой. Этот негодяй ни в чем не верил нам на слово, так что нам даже пришлось предъявить всю наличность и пересчитать их у него на глазах. Затем эта сумма была внесена в разрешение. Нас предупредили, чтобы мы нигде не пытались найти работу, за исключением какого-нибудь судна, покидающего Джибути, и не вздумали торговать наркотиками. А на финал заявили, что если через семь дней хоть один из нас еще окажется в городе, то ему следует заранее научиться получше плавать. От всего этого приуныл даже Гутар.

Он заранее договорился позавтракать со своим приятелем из полиции, и я был этому рад. Ночью у меня появился один план, и я не хотел обсуждать его с французом.

Аден всего в ста пятидесяти милях по морю от Баб-эль-Мандебского пролива, и я подумал, что если сумею туда добраться, то как-нибудь отыщу место стюарда на любом корабле. В Адене меня не знают, и это куда более оживленный порт, чем Джибути. Правда, у меня нет ни карточки члена профсоюза, ни книжки моряка, но я считал, что капитан грузового судна, нуждающийся в пополнении команды, может посмотреть на это сквозь пальцы.

Я навел справки о рейсах до Адена и выяснил, что один из них покрывает это расстояние за девять часов. А самолетом можно было добраться всего за час. Впрочем, путь по морю всегда дешевле, и я отправился в пароходную компанию за билетом.

Служащий уже начал заполнять бланк, но вдруг остановился и попросил предъявить паспорт. Я протянул документ, и чиновник, полистав его, с недоумением посмотрел на меня.

– Где она? – осведомился он.

– Что?

– Виза в Аден.

– Я ее там получу.

– Нет-нет, это запрещено всем, за исключением британских подданных. Вы должны получить эту визу тут. Иначе вам не позволят высадиться на берег, и нам придется везти вас обратно за свой счет. В Адене сейчас очень непростая обстановка, и без визы мы не можем продать билет. Таково правило.

– А где мне получить визу?

Ответ на этот вопрос я знал заранее.

– В британском консульстве.

Я снова вспомнил X. Картера Гэвина и подумал, что бы сделал с этой подлой свиньей, будь на то моя воля. Тратить время на поход в консульство не имело смысла. Мое имя значилось в черном списке, и меня ожидали бы лишь новые оскорбления. Вместо этого я провел весь день в порту. Там было полным-полно одномачтовых торговых суденышек, на которых арабы ходят в Аден или Йемен, а я пребывал в таком отчаянии, что отважился бы выйти в море на чем угодно. Наконец я нашел одного араба, владельца жалкого корыта, который готов был доставить меня на берег близ Адена, но за это хотел получить сумму, равную ста долларам. «Чтобы откупиться, если нас настигнет английский патруль», – пояснил он. Этот араб выглядел настолько гнусным и подлым негодяем, что я не поверил ни единому его слову. Даже будь у меня сотня долларов, я сто раз подумал бы, стоит ли довериться этому типу. Скорее всего, он взял бы деньги, отвез меня подальше от берега и выкинул за борт. В общем, я объяснил ему по-арабски, куда он может засунуть свое корыто. Мерзавец тотчас уловил мой акцент и в ответ обозвал поганым египтянином.

Целый день я провел на ногах и смертельно устал, но не мог позволить себе удовольствие взять такси и побрел в отель пешком. К тому времени, как я до него доковылял, ноги уже совсем отваливались.

В таком климате во избежание солнечного удара и неприятностей с почками вам приходится вливать в себя побольше жидкости, поэтому я выпил две или три бутылки пива, прежде чем заказать тот напиток, в котором действительно нуждался, чтобы чуть-чуть воспрянуть духом, – а именно двойной бренди.

В результате я соображал не совсем четко, когда вернулся Гутар.

– Где вы были? – спросил он, усаживаясь за мой столик.

Я начал рассказывать. Поскольку мой план слинять в Аден не сработал, больше не имело смысла держать его в тайне. Вдобавок я пребывал в философическом и благодушном настроении. Пускай Артур Абдель Симпсон для британцев – персона нон грата, сидит на мели и катится по наклонной плоскости, зато Ив Гутар – французский гражданин и, буде он пожелает попасть в Аден, без проблем получит туда визу. Так почему бы ему не знать об этом? Возможно, у меня много недостатков, но я никогда не был собакой на сене.

Я объяснил все это Гутару, но тот со свойственной ему бесцеремонностью лишь отмахнулся.

– Аден! – с раздражением буркнул француз. – Кто, к черту, собирается в Аден? Послушайте, я разговаривал с Кинком.

– Вот как?

– У него есть очень интересное предложение.

– Правда?

Гутара злили даже эти невинные вопросы, хоть я и задавал их совершенно автоматически.

– Вы будете меня слушать или нет?

– Конечно буду.

– Я уже говорил вам, что Кинк набирает людей. И не ошибся. А его предложение таково: контракт на три месяца, продлеваемый еще на три по обоюдному согласию. Две тысячи швейцарских франков (то есть около двух тысяч пятисот французских) в месяц основной зарплаты плюс все расходы на транспорт и жилье, оплата экипировки и пятьдесят процентов премиальных за шесть месяцев! Жалованье за месяц выплачивается авансом при подписании первого контракта. Ну? Как вам это нравится?

Для меня это звучало райской песней, и я ощутил легкий укол зависти.

– А что за работа? – спросил я.

Гутар улыбнулся с самым доверительным и заговорщическим видом:

– Просто надо показать кое-каким глупым макакам, как охранять и защищать кусок земли.

– Одно из этих месторождений редкоземельных элементов?

– Конечно. Вы ведь слышали, о чем нам рассказывал Кинк.

– И где это?

– Это пока тайна. Естественно, на стадии переговоров Кинк обязан соблюдать осторожность. Но это не в Конго. Я сразу сказал, что если придется ехать в ту дыру, то я пас. Кинк заверил меня, что это не так, а гораздо дальше на север. Мы вылетаем в четверг.

Бой принес нам пива.

Я поднял стакан:

– Ну, желаю удачи.

– Удачи? – Гутар удивленно вскинул брови. – И это все, что я заслужил? Никакой благодарности?

– Какой благодарности? За что?

Он рассердился:

– Только не говорите мне, что вам не нужна эта работа! Где еще вы получите такие легкие деньги? Вы знали, что я иду разговаривать с Кинком. Если вас это не интересовало, то почему заранее не сказали?

Я ошалело уставился на француза:

– Я?!

– А о ком же мы толкуем? – Гутар совсем взбеленился. – Я потратил столько усилий, уговаривая Кинка вас взять. Между прочим, он согласился только после того, как я рассказал о вашем прошлом.

– О моем прошлом? – Я струхнул, тотчас подумав о досье в Интерполе. – Зачем вам нужно было это делать?

– Ну, сейчас вы не очень-то похожи на солдата Восьмой армии и Западной пустыни, правильно? Само собой, Кинк хотел знать о вашей военной службе. А теперь вы заявляете, что вам это без надобности. В чем дело? Я не люблю, когда из меня пытаются сделать дурака. Какую еще игру вы затеяли?

На лице Гутара появилось точь-в-точь такое задиристое выражение, как в тот момент, когда он набросился на капитана Ван-Буннена. Я с испугом сообразил, что надо срочно остановить этого буяна, иначе он сделает из меня отбивную.

– Ни в какую игру я не играю. Просто не понял, что вы вели речь и обо мне.

– Разве я не сказал «мы»?

– Да, но я счел, что вы имеете в виду себя и…

– Но ведь мы же вместе, разве не так? – с укором покачал головой француз. – Почему же вы решили, что я о вас не подумал? Я не из тех, кто предает товарища.

– Конечно, и я от души вам признателен. Выпьем бренди.

– Да, я как раз хотел предложить. – Гутар вдруг снова усмехнулся. Вот уж и вправду непредсказуемый малый. – Можно больше не считать медяки и не учиться плавать. – Он засмеялся. – Приятное чувство, да, Артур?

– Потрясающее!

И в самом деле, мы испытывали на редкость приятное чувство, пока пили бренди.

И я чувствовал бы себя еще лучше, если бы не тревога и подозрение.

Тревога возникла почти сразу: а не выйдет ли так, что я прыгну из огня да в полымя?

Подозрение, напротив, росло постепенно. Я уже давно заметил, что Гутару всегда нужен тот, кто исполнял бы для него всякие мелкие поручения. А может, думал я теперь, эти поручения станут более серьезными. «Мы ведь вместе, разве не так?» – сказал он. В приступе злобы Гутар назвал Ван-Буннена «капитаном Синдбадом». И тогда мне это показалось очень странным. Не из тех ли он, кому необходимо иметь под рукой такого Синдбада? В таком случае я, сам того не подозревая, видимо, избран французом на эту роль.

Я не смел и подумать о том, что меня ждет, если Гутар станет моим Старым Моряком.

Глава 7

В одиннадцать утра мы явились к майору Кинку в здание торговой фирмы неподалеку от железнодорожного вокзала. Помимо нас с Гутаром там было еще трое «рекрутов».

Кинк сидел за столом рядом с морщинистым господином, перед которым лежала аккуратная стопка бумаг. Принесли недостающие стулья, и он предложил нам сесть.

Прежде всего Кинк представил нам своего высохшего компаньона:

– Это месье Пауэлс, торговый агент Горно-металлургического акционерного общества Центральной Африки, сокращенно ГМАОЦА, каковое выступает вашим работодателем. В ваших контрактах особо указано, что ГМАОЦА нанимает вас только как офицеров службы безопасности. – Чуть помедлив, он успокаивающим тоном добавил: – Вы ни в коем случае не становитесь служащими какой-либо военной или полувоенной организации. Правильно, месье Пауэлс?

Сморщенный человечек важно кивнул:

– Совершенно правильно, у ГМАОЦА нет собственной армии.

Кинк улыбнулся:

– Вот-вот. Это было бы абсолютно противозаконно.

Среди рекрутов послышались смешки, и Кинк продолжал более доверительным тоном:

– Вас, опытных, тертых ребят, стало очень трудно найти. Здесь, в Джибути, я надеялся отыскать не меньше восьми таких парней. Однако, хотя я ожидал, что найму четверых, а подобрал пять добровольцев, я не слишком разочарован. Из других мест уже укомплектована первая партия офицеров. Теперь наши силы в районе операции будут достаточными. Но перейдем к делу. Прежде всего я представлю каждого из вас, чтобы вы познакомились. – Он взял лист с отпечатанным на машинке списком. – Когда я назову ваше имя, прошу поднять руку. – И Кинк стал читать, произнося фамилию, а потом имя: – Барьер Рене. Отставной лейтенант французской армии. Пехота. Участвовал в боях в Сенегале и Верхней Вольте. Затем служил в военной полиции Дагомеи. Инструктор по оружию. Последнее место службы – таможенная полиция и пограничный контроль этой страны. Немного говорит на суахили.

Барьер, коренастый, широкоплечий брюнет лет сорока, с выбритыми до синевы щеками, холодным взглядом темных глаз и стрижкой «ежиком», подняв руку, слегка кивнул остальным.

– Гутар Ив, – продолжал Кинк. – Бывший сержант французской армии. Парашютист и бригадный инструктор по парашютным прыжкам. Принимал участие в боевых действиях в Индокитае и Алжире. В последнее время занимался организацией транспорта и охраны. Немного говорит по-арабски.

Очевидно, «организацией транспорта и охраны» называлась его работа у Хейка.

– Райс Иоханнес. Бывший сержант норвежской армии. Инженер-подрывник. Принимал участие в боевых действиях в Европе и Индонезии. Последнее место службы – строительство дорог и мостов в Южной Африке и Танзании. Бегло говорит на немецком и английском, хорошо владеет суахили.

Райс был приблизительно моих лет – здоровенный как бык, светлоглазый блондин с красноватым от загара лицом. Он поигрывал нераскуренной трубкой и явно чувствовал себя так же неловко, как и я. Интересно, почему он уехал из Южной Африки и Танзании?

– Симпсон Артур. Бывший лейтенант британской армии. Полевая разведка. Активные действия в Египте и Ливии. Патрульные рейды в пустыне. Последняя работа – охрана коммерческой организации. Бегло говорит на английском и арабском.

Я весь вспотел.

– Уилленс Адриан. Бывший майор военно-воздушных сил Южной Африки. Активные действия в Бирме. Длительный опыт работы в качестве профессионального охотника и ловца диких животных в Кении и Эфиопии. Активные действия против Мау-Мау. Бегло говорит на английском, африкаанс и суахили. – Кинк оторвался от списка и шутливо бросил: – По-французски говорит с ужасным акцентом.

Послышался неуверенный смех. Французский Кинка, несомненно, являл собой язык общения всей нашей группы.

Уилленс, с видимым равнодушием воспринимая шутки на свой счет, только пожал плечами. Худой, тонкогубый, загорелый до черноты и морщинистый, как скорлупа грецкого ореха, он казался спокойным, добродушным и неутомимым. На вид я бы дал ему около пятидесяти.

Майор Кинк опустил список:

– Через два-три дня вы познакомитесь со своими коллегами из первой партии. А теперь месье Пауэлс расскажет вам об оплате и довольствии.

Наш работодатель судорожно поправил безукоризненно ровную стопку бумаг.

– Как было сказано, – начал он, – аванс в виде месячного жалованья вам выплатят при подписании контрактов – вот они, уже готовы. Выплачивается он во франках СФА, – он имел в виду франки сообщества франко-африканских стран, – то есть в валюте, используемой в вашей зоне действий. Однако должен предупредить, что вам вряд ли понадобятся крупные суммы наличными, так как основные затраты на ваше содержание понесет ГМАОЦА. Полагаю так же, что вы не сочтете разумным делать накопления в полевых условиях, получая зарплату наличными.

Все рекруты навострили уши.

– В связи с этим вам предлагаются на выбор два типа платежа. Если у вас есть текущий банковский счет в европейских странах или в стерлинговой зоне, ГМАОЦА готово переводить ваши деньги непосредственно на эти счета. Если же вы предпочитаете более простой вид расчетов, мы согласны выдать вам расчетные книжки и вносить причитающиеся вам суммы туда. Эти деньги вы всегда можете получить по представлении книжки в любом из представительств ГМАОЦА, включая головную организацию в Женеве, или в конторах ее агентов вроде здешней. По необходимости деньги можно будет получить и в полевых условиях, но тогда счет в книжке уменьшится на выданную сумму. Для ГМАОЦА не имеет значения, как вам платить – наличными, в банк или по расчетной книжке. Это полностью зависит от вашего выбора.

Пауэлс заглянул в свои записи:

– Далее. Некоторые женатые офицеры, вероятно, пожелают переводить деньги супругам или другим иждивенцам, оставленным дома. ГМАОЦА готово это делать. Суммы перевода, естественно, будут вычитаться из жалованья соответствующего офицера. У вас есть вопросы по данному пункту?

– Мы должны сами приобрести обмундирование? – осведомился Гутар.

– Обмундирование будет выдано вам со склада ГМАОЦА совершенно бесплатно, – ответил Кинк.

– А как насчет прививок? – спросил Барьер.

– Я как раз перехожу к этому вопросу. Думаю, большинство из вас уже имеют прививки от основных инфекционных болезней. Однако лишняя предосторожность не повредит. Я выяснил, что в местном госпитале завтра от трех до четырех дня можно сделать прививки от желтой лихорадки. Вам также понадобится сертификат о вакцинации оспы. Я договорился, чтобы всем желающим одновременно сделали прививки от тифа и столбняка. Прививку от возбудителей тифозных заболеваний рекомендуется повторить, если вашей уже два года. Кроме того, вас снабдят таблетками от малярии. Что-нибудь еще?

Вопросов больше не было, и месье Пауэлс продолжал:

– Тогда приступим к подписанию контрактов. Как вы увидите, они составлены по очень простой форме. Если вы будете подходить ко мне, как только назовут ваше имя, мы завершим процедуру быстро и четко. Мне придется ненадолго оставить у себя ваши паспорта, чтобы до четверга, когда состоится отъезд, в них проставили нужные визы.

Мы начали подходить к столику в алфавитном порядке по списку Кинка.

Контракт был напечатан на двойном бланке головной конторы ГМАОЦА в Женеве, каждый подписывал три экземпляра, причем один из них выдавался на руки. Затем начали выдавать аванс. Я с любопытством отметил, что никто не попросил переводить деньги в банк – все взяли расчетные книжки. Очевидно, месье Пауэлс это предвидел и подготовил все эти книжки заранее. Болтовню насчет проставления виз я воспринял скептически, решив, что наши паспорта оставили в виде гарантии, дабы никто не вздумал получить аванс и смыться, забыв о контракте.

Впрочем, не могу не признать: вид такой кучи денег на столе ласкал глаз. Когда настал мой черед взять жалованье, я постарался вести себя так, как будто чушь, рассказанная Кинком о моем военном прошлом, была правдой. Я так старался, что чуть сам в это не уверовал.

Думаю, мне удалось бы поддерживать в себе эту уверенность, если бы не один момент. В самом конце контракта была графа, где следовало вписать имя и адрес ближайшего родственника.

Я вписал туда Ники и указал наш адрес в Афинах. В графе «степень родства» я написал «сестра». Конечно, я не собирался посылать ей деньги как жене – она в них нисколько не нуждалась, но мне претило выглядеть скупердяем.

Я как раз раздумывал над этим вопросом, прикидывая, как лучше обозначить Ники, и только поэтому обратил внимание на последний параграф контракта:

«В случае смерти, ранения или потери трудоспособности по болезни вышеупомянутого офицера указанные им ближайшие родственники будут немедленно извещены».

Я подписал контракт, забрал свой экземпляр, взял расчетную книжку, отдал паспорт и получил деньги, но больше не чувствовал себя бывалым солдатом. На душе у меня кошки скребли.

Часть третья
Путешествие в царство редкоземельных элементов

Глава 1

В четверг рано утром мы с вещами вновь собрались в конторе ГМАОЦА, где нам вручили паспорта. Я немедленно просмотрел свой и с удивлением обнаружил там две новые визы: одну – в Судан, а другую – в Республику Чад.

Нас ожидал микроавтобус, чтобы доставить всю компанию в аэропорт. Барьер и Уилленс пришли с женами, и нас представили им. Обе женщины уселись с нами в автобус. Я, естественно, подумал, что они пришли только проводить мужей. Дамы были одеты в брюки и рубашки, но я приписал это желанию казаться своими в мужском обществе (ох, как меня самого угнетала эта необходимость «вписаться»!). Мысль о том, что женщины едут с нами, и в голову не приходила. А жаль! Тогда путь в аэропорт показался бы мне менее томительным, чем визит к дантисту. За ночь я ни на миг не сомкнул глаз, да и сейчас истерзался от мрачных ожиданий.

После таможни и паспортного контроля мы вернулись в автобус, объехали терминал и подкатили к ангару. На бетонном поле стоял потрепанный двухмоторный самолет. Мы вышли из автобуса и с багажом в руках поднялись на борт.

К тому времени я уже понял, что обе женщины летят с нами, и почувствовал себя значительно бодрее. Выходит, мы отправляемся не в такое уж кошмарное место, подумал я, иначе они туда и носа бы не сунули. И, следовательно, есть шанс, что военная служба, которой я смертельно боялся, ограничится всего-навсего сидением в гарнизоне. Ну, в этом-то я кое-что смыслю и сумею выкрутиться из ложного положения, куда загнали меня собственные глупость и спесь. Да и Кинк сказал, что мы офицеры безопасности, а не армейское подразделение. Мне хотелось ему верить.

Но внутренний вид самолета в этом плане не слишком обнадеживал.

Во-первых, в нем не оказалось сидений. То есть они там были, но не кресла, какие вы предполагаете увидеть в салоне, а простые металлические штуковины, привинченные к обеим внутренним стенкам и оснащенные пружинами, чтобы их можно было убрать за ненадобностью или если бы нам вздумалось встать и поразмяться. Большую часть пространства занимали длинные решетчатые коробки и металлические ящики, притянутые толстой проволокой к крепительным уткам в полу. Самолет стоял на самом солнцепеке, и даже Кинк, опустившись на металлическое сиденье, сразу подскочил.

– Ничего, в воздухе станет довольно прохладно, – заметил он. – А сейчас бросьте куда-нибудь вещи и устраивайтесь.

Мы скрючились на сиденьях – изгиб фюзеляжа не позволял выпрямить спину, да еще с подбородка все время тек пот. Рядом со мной сидел Уилленс, а дальше – его жена. Я уловил, как он сказал ей по-английски: «Эта посудина – „СИ-47“, урожая Второй мировой войны, с первозданным набором стальных сидений. Надеюсь, летчики знают свое дело».

Наконец один из членов экипажа, бледнолицый парень в зеленых шортах, захлопнул люк, и двигатели загудели. С этой минуты нормально разговаривать стало невозможно. Самолет не был ни звуконепроницаем, ни герметизирован. Не знаю, на какой высоте летают такие галоши, но, по мне, этой высоты было явно недостаточно. Иногда мы тащились над самыми вершинами гор, едва не задевая их брюхом. К счастью, из иллюминатора не много увидишь, вдобавок машину так трясло, что мы не отстегивали ремни, а потому выглянуть, не свернув себе шею, было невозможно. Как и обещал Кинк, скоро всерьез похолодало.

Через час-другой стало немного потеплее. Нам раздали коробки с ленчем, где оказались фрукты, сыр и черствый хлеб, а к ним – бутылки с вином и с водой. Ели все неохотно, но вино исчезло в мгновение ока. Признаюсь, мне просто было необходимо выпить, и не только потому, что я боялся полета.

Скорчившись на жестком сиденье и упираясь локтями в колени, я мог видеть только лежащий передо мной груз. Кое-где виднелись надписи, хотя ближние ко мне ящики, наклейки на которых я мог бы с легкостью прочитать, были поставлены вверх дном. От нечего делать я принялся лениво разбирать буквы и цифры.

Первое слово, которое мне удалось разобрать, было «УЗИ» с черточкой и цифрой 4. Одно это должно было многое мне открыть, но я решил, что это инициалы. Надпись на соседнем ящике, на мой взгляд, определенно не могла быть ничем, кроме инициалов, поскольку между буквами стояли точки: «Ф.Н.-М.А.Дж-7.62». Больше всего меня заинтересовали тяжелые металлические ящики (среди груза их было несколько штук). На верхней стороне ближайшего ко мне виднелась трафаретная надпись: «MORT».[8]8
  Морг (англ.).


[Закрыть] Само по себе это слово наводило на невеселые мысли, но, судя по расположению букв, они были только частью целого. Нагнувшись и сделав вид, будто подтягиваю шнурок на ботинке, я увидел недостающие буквы. Все вместе читалось как «Миномет»,[9]9
  Игра слов: на английском «mortier» означает «мортира», «миномет», а «mort» – «морг».


[Закрыть] а дальше стояли какие-то цифры и еще несколько букв, но я даже и пытаться не стал их расшифровывать. Слова «миномет» и этих цифр хватило с лихвой. И мне оставалось только гадать, почему группа офицеров-охранников, направляющаяся к месту коммерческой службы где-то в Экваториальной Африке, везет с собой несколько 82-миллиметровых минометов.

У меня часы давно остановились, но, по мере того как шло время, Уилленс все чаще посматривал на свои, и ему явно все меньше нравилось то, что он видит. Наконец мой сосед вытащил листок бумаги и карандаш, сделал какие-то вычисления и результаты протянул Кинку. Они принялись что-то кричать друг другу на ухо, но я уразумел лишь, что, если мы вскоре не приземлимся, у нас выйдет горючее. Кинк сходил в кабину потолковать с экипажем. Вернулся он, размахивая руками и знаками показывая, что минут через десять мы сядем на землю.

Уилленс опять скособочился на сиденье, но продолжал опасливо наблюдать за минутной стрелкой. Затем самолет слегка «нырнул», и у меня тотчас заложило уши – мы быстро теряли высоту.

Город, где мы в тот день сделали посадку, называется Джуба и расположен на берегу Белого Нила в Южном Судане. Пассажиры провели ночь в гостинице аэропорта, но команда осталась в самолете – видимо, охраняла груз.

В тот вечер Кинку впервые изменила обычная самоуверенность.

Уилленс, по-видимому, все еще размышлял о длительности нашего полета. Почти несъедобный обед тоже вполне мог способствовать недовольству и раздражительности. В общем, едва мы начали пить кофе, как разгорелся этот спор.

Уилленс, с отвращением оттолкнув чашку, вперил взгляд в сидевшего напротив Кинка.

– Нельзя ли нам поточнее узнать о запланированном на завтра полете? – довольно воинственно спросил он.

Кинк улыбнулся:

– Конечно. Отсюда мы летим в Форт-Аршамбо в Чаде.

– А где будем дозаправляться?

– Нигде. Никаких посадок не предусмотрено.

– А вам известно, какое максимальное расстояние способен преодолеть «СИ-47» при нормальной скорости?

– Это известно пилоту.

– Мне тоже. Так вот, оно составляет чуть больше двух тысяч километров.

– До Аршамбо не так уж далеко.

– Возможно, и, слава богу, нам уже не придется так часто увиливать от горных пиков, как сегодня, но что, если задует встречный ветер и мы собьемся с курса? У нашего самолета не самое современное оборудование.

– Зато экипаж экстра-класса.

– Я не говорю, что они новички. Но в подобной местности и на этих высотах ошибиться способен даже самый опытный штурман. Это необходимо иметь в виду. У нас должно быть время, чтобы исправить возможные погрешности в расчете курса.

В разговор вмешалась миссис Уилленс, высокая, привлекательная брюнетка лет тридцати, с веселыми умными глазами и чувственным ртом. Судя по произношению, она была австралийкой.

– Мой муж налетал на этих самолетах четыреста часов, – заметила она, – и знает, что говорит.

По-французски миссис Уилленс изъяснялась лучше супруга.

Кинк галантно улыбнулся:

– Я в этом не сомневаюсь, мадам. Но уверен также, мы все знаем, что говорим. Во всяком случае, я.

– Если мы заправимся в Ялинге, то наверняка долетим без проблем, – настаивал Уилленс.

– Мы преспокойно долетим и прямым рейсом.

Уилленс обратился за поддержкой к Гутару:

– Что скажете, Гутар? Вы разбираетесь в самолетах.

– Только в том, что касается прыжков с парашютом, – подмигнул, усмехаясь, француз.

Мадам Барьер, невысокая толстушка с озорным лицом, громко рассмеялась, немного разрядив обстановку. Кинк не преминул этим воспользоваться.

– Тем, кто боится лететь, мы охотно выдадим парашюты, – шутливо бросил он.

Уилленс и его жена не поддержали легкомысленный тон. Я же засмеялся, несмотря на то что мои симпатии были на стороне Уилленса. А тот упрямо гнул свое:

– По правде сказать, я предпочел бы вынужденную посадку в буше. – Он снова поглядел Кинку в глаза: – А что нам мешает остановиться на дозаправку?

– В этом просто нет необходимости.

– По-вашему.

– Да! – Лицо Кинка окаменело. – Но именно мое мнение решает дело. Могу лишь добавить, что, будь нужда дозаправиться в Ялинге или где-то еще, мы не следовали бы к месту назначения через Аршамбо.

– А кстати, как называется место нашего назначения? – полюбопытствовал Барьер. – К чему такая таинственность? Рано или поздно мы все равно это узнаем.

– Я предпочитаю, чтобы это произошло позднее, когда возникнет такая необходимость. – Кинк строго оглядел нас всех. – Офицерам безопасности незачем объяснять, какой вред наносит неосмотрительное поведение, но я вынужден напомнить вам, что в дисциплинированных военных отрядах приказы не обсуждаются. – Он встал. – Мы вылетаем завтра на рассвете. Полагаю, всем надо хорошенько выспаться. Спокойной ночи.

И Кинк, слегка поклонившись дамам, вышел.

Наступила тишина, затем Барьер презрительно щелкнул языком.

Кое-кто захихикал, но никто ничего так и не сказал. Райс, достав бутылку виски, пустил ее по кругу. Мы выпили и отправились спать.

Комнату со мной делил Гутар.

– Ну, – бросил он, пока мы раздевались, – что ты на это скажешь?

– Не знаю, что и думать. Вроде бы Уилленс знает, что говорит, а он совсем не похож на труса. В конце концов, сегодня мы и впрямь летели бог знает как.

– Однако благополучно попали сюда, и у нас еще остался запас топлива. Не забывай, я видел досье Кинка, и он не производит впечатление типа, способного на неоправданный риск.

У меня чуть не вырвалось, что я вообще не желаю рисковать, но это прозвучало бы не по-солдатски. И я поспешил высказать другую мысль, только что пришедшую мне в голову:

– Просто он что-то от нас скрывает.

– Что ты имеешь в виду?

Я сам толком не знал, что имею в виду, и пришлось срочно придумывать ответ. Затягивая время, я долго и старательно складывал брюки.

– Ну… – наконец задумчиво выдал я. – Кинк говорил, что мы узнаем, куда летим, когда это понадобится, и он, мол, предпочитает оттянуть этот момент, поелику возможно.

– Ну и что?

– Вот и возникает вопрос: почему? Где тут риск для безопасности? Мы едем все вместе, так с кем можем разговаривать, кроме как друг с другом?

– Но и у стен бывают уши, а потому разговор могут подслушать. Ты об этом?

– Не совсем. – Я делал вид, будто стараюсь найти все возможные объяснения, но я кое-что вспомнил, и с языка само собой слетело: – У нас на борту полно оружия.

– Естественно. Я же не слепой. Автоматические пистолеты и винтовки – обыкновенное ручное оружие. Ну и что здесь такого?

– А кроме того – минометы, – ввернул я. – И это – нечто куда более серьезное. Можешь быть уверен, здешние ребята из безопасности и таможни все проверили и не прочь выяснить, куда мы летим с таким арсеналом.

– И что?

– Да просто они хотят все о нас узнать. Мы представляем собой до зубов вооруженную группу. Допустим, нас стали бы допрашивать поодиночке. Такое вполне возможно. И что тогда? Знай мы, куда именно летим, и попытайся это скрыть, нас мигом поймали бы на вранье. Даже если бы мы сговорились твердить одно и то же, кто-то обязательно испортил бы всю игру. Лгать, когда тебя допрашивают, – не так просто, как многие думают. А в данном случае мы от этого избавлены. Нам известно лишь, что мы направляемся в Аршамбо, а в паспортах и так стоит соответствующая виза. Вот и выходит, что ничего выдумывать не надо.

Гутар сидел на кровати абсолютно голый и усмехался. Просто ужас, до чего этот малый был волосат, но он нисколько не стеснялся своей наготы.

– Офицер разведки всегда им остается, да, Артур?

Я пожал плечами:

– Это любому ясно, стоит только подумать.

– Да. – Он нырнул под сетку от москитов. – Ничего удивительного, что Кинк не намерен где-либо останавливаться.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Если твои рассуждения верны, то это совершенно очевидно. На самом деле нам не нужна дозаправка, поскольку мы летим вовсе не в Чад, а куда-то поближе. И не исключено – в другом направлении. Утром поднимемся в воздух, сменим курс и полетим, куда нам надо.