Текст книги "Грязная история"

Автор книги: Эрик Амблер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 15 страниц)

Глава 5

В тот же вечер я отправился навестить мадам Ирму.

Она жила в очень красивом доме, построенном на собственном участке земли по дороге в Кифиссию, и никогда не держала одновременно более шести-семи девушек, меняя их каждые несколько месяцев. Ирма брала деньги за их услуги, но обставляла все это наилучшим образом. Во избежание досадных встреч клиенты входили и выходили через разные двери. Единственные, кого посетитель видел в доме, были, разумеется, сама мадам Ирма, старая Кира, ее экономка, ведающая финансовой частью, и выбранная девушка. Учитывая высокие запросы Хейка, я решил, что помочь мне найти искомое способна только Ирма.

Мадам платила мне комиссию за поставку клиентов, поэтому мы поддерживали неплохие отношения. Естественно, я не собирался с порога приступать к цели своего визита, полагая, что, если постепенно введу Ирму в курс дела и прикинусь, будто сказал больше, чем хотел, она ухватится за это, рассчитывая заработать не в пример солиднее моего. Собственно, так бы оно и было.

Ирма уже достигла средних лет, но все еще оставалась очень привлекательной дамой, если вы ничего не имеете против полноты. Вообще-то я слышал, что кое-кто из постоянных клиентов частенько заглядывает к ней в память о былых временах. Вполне возможно, но к часу ночи в доме уже царит тишина, а его хозяйка, одетая в роскошный халат, обычно сидит у себя в приемной или гостиной, пьет чашку за чашкой чай и гадает на картах, пытаясь заглянуть в будущее.

Мадам Ирма не слишком обрадовалась мне, увидев, что я не веду за собой клиента; но когда я сказал, что нуждаюсь в ее совете, немного оттаяла и предложила чаю.

Вообще-то я бы предпочел бренди, но согласился и на чай.

– Вы знаете, мадам, что к нам снова приехала группа киношников? – спросил я.

– Они то и дело сюда заглядывают, – небрежно бросила Ирма, но я уловил проблески любопытства. – Американцы?

– Нет, итальянцы.

– И кто из звезд там снимается?

Мадам читает американские киножурналы и в курсе всей этой ерунды.

– Они не рассчитывают на звезд в обычном смысле слова. Это фильм о путешествии, в высшей степени оригинальный и артистичный, с актерами и актрисами, исполняющими костюмные роли – храмовых танцовщиц, нимф, фавнов, древних богов и богинь.

Она пожала плечами, утратив всякий интерес:

– И о чем же вы хотели со мной посоветоваться?

– Меня попросили подобрать подходящих юных танцовщиц и других молодых людей на эти роли. Надеюсь, вы сумеете мне подсказать, как их лучше найти.

– Спросите у своей жены, она знает.

– Ники в Румынии со всей труппой.

– Тогда обратитесь к управляющему клуба, где она работает. Он ведь еще и театральный агент. Как бишь его? Ах да, Аргирис.

– С мистером Аргирисом, мадам, как вы, вероятно, знаете, трудно вести дела. Кроме того, я сомневаюсь, что ему хорошо знаком нужный тип артистов.

Я очень аккуратно подбирал слова. Ирма бросила на меня проницательный взгляд:

– И какой же тип?

Я решил выражаться еще осмотрительнее:

– Им предстоит играть весьма реалистично, мадам.

– В одежде или без? – Она уже явно уловила мысль.

– И так и этак.

– Подлинно или только изображать?

– Большей частью подлинно.

– A tsircoilo!

– Полагаю, нечто в этом роде, мадам.

– Это отвратительно!

Возмущение Ирмы было скорее машинальным. Нельзя сказать, чтобы в салоне мадам не устраивались тайные «показы», и она хорошо знала, что я осведомлен об этом.

– Насколько я понимаю, все будет сделано со вкусом.

– Только не с моими девочками, это не пойдет.

Я не стал указывать на двусмысленность такого заявления.

– О, разумеется, нет, мадам.

Но Ирма снова задумалась.

– Почему вы попросили совета у меня? – спросила она. – Почему не обратились к Прачке?

Так Ирма называла свою основную соперницу – мадам, питавшую, как многие подозревали, легкую слабость к фетишизму нижнего белья. Мои отношения с Прачкой в то время были не особенно теплыми, так как мы с ней немного повздорили из-за причитающейся мне комиссии.

– По совершенно очевидной причине, мадам, – улыбнулся я. – Эта кинокомпания – высокопрофессиональная организация с особыми требованиями к артистам и значительными средствами, чтобы добиться участия самых лучших. Они возьмут лишь наиболее одаренных. Потому-то я и обратился к вам.

Ирма, еще чуть-чуть подумав, стала раскладывать карты.

– Вы сказали «значительные средства». И насколько же они велики?

– Три тысячи драхм в день для каждой актрисы высшей категории. В разное время понадобится шесть актрис. В среднем каждая будет сниматься дней по пять.

– Да это нищенская плата! Мои девушки умрут с голоду. А я обязана о них заботиться. Ведь им нужно скопить на приданое. Пять тысяч – минимум. Хотя я и думать не думаю, чтобы принять такое непристойное предложение.

– Условия всегда можно обсудить.

Ирма выложила кругом еще несколько карт.

– Вы говорите, они будут заняты на съемках в течение дня? Может быть, вы имели в виду ночи?

– Нет, только днем.

– А, понятно, в студии.

– Нет, на натуре. Точнее, в древних храмах. Как я уже сказал, все это будет весьма артистично и живописно.

– На открытом воздухе?

– Да.

– Какое паскудство!

На мадам замысел явно произвел впечатление. Она вытянула очередные несколько карт, продолжая размышлять.

– А как насчет дальнейшей судьбы этого фильма?

– Его отпечатают за границей для рассылки в другие страны.

– Не сюда, надеюсь? Вы понимаете, у меня с полицией хорошие отношения, но…

– Нет-нет, в Греции не предполагается никаких показов. Компания особенно заинтересована в том, чтобы не возникало осложнений с полицией. Эти люди работают очень осторожно и скрытно.

– Да уж, им стоит вести себя благоразумно. – Ирма сложила оставшиеся карты веером и протянула мне. – Возьмите одну.

Я вытащил карту, и мадам, даже не взглянув, положила ее рубашкой вверх на середину стола.

– Им понадобятся и мужчины, – обронила она.

– Я собирался попросить у вас совета и насчет этого тоже, мадам. Мне высказали пожелание, чтобы это были светловолосые юноши.

– Но лучшие мужчины – брюнеты.

– Они могут сниматься в париках. – Я, конечно, ляпнул глупость, но день у меня выдался чертовски длинный и тяжелый.

Ирма сердито нахмурилась:

– Или вы шутите, а я не люблю шуток в подобных делах, или у вас напрочь отсутствует воображение.

– Простите, мадам, я не подумал.

– Еще меньше я люблю иметь дело с людьми, склонными говорить не подумав!

Я решил прикусить язык. Мадам стала переворачивать уже разложенные карты и заменять их другими. Ловкие пальчики так и мелькали, выкладывая новый круг. Наконец Ирма перевернула карту, которую вытащил я, и многозначительно постучала по ней пальцем. Там был изображен мужчина, подвешенный за щиколотку к перекладине виселицы, укрепленной на двух высоких деревьях. Внизу значилось: «Le Pendu».[4]4
  Повешенный (фр.).


[Закрыть]

– Повешенному, – объяснила мадам, – покровительствует Рыцарь Пятиконечной Звезды, но лишь в пределах Малой Тайны. Если вы задумали погубить того, кто вам доверился, берегитесь! Вот эту карту, что лежит рядом с Рыцарем Волшебного Жезла, мы обычно не называем.

Ирма подтолкнула ко мне означенную карту, предлагая хорошенько разглядеть.

И я уставился на изображение скелета с мертвой головой и веслом в руках, перевозившего в лодке нечто вроде нагроможденных друг на друга гробов.

– Я делаю это только для вашей пользы, – ласково промурлыкала мадам. – Не я управляю картами, они сами открывают, что у человека на сердце.

Я кивнул в знак того, что мне все ясно.

Мои искренние симпатии были на стороне висельника, крепко привязанного к перекладине. Уж кто-кто, а я точно знал, каково ему там.

Глава 6

Но в результате не я предал мадам Ирму, а она меня!

Ладно, справедливости ради я не могу всю вину за случившееся взвалить на старую ведьму. Дурака свалял Хейк. Ему не следовало нанимать на работу такого опасного головореза, как Гутар.

Вскоре мне стало ясно, что Гутар ни бельмеса не смыслит в киношном деле. Он был телохранителем босса, специалистом по грязной работе. Понятно, что Хейку требовался такой подручный, но у меня в голове не укладывается, почему он выбрал именно Гутара. Полагаю, не последнюю роль в этом сыграло то, что когда-то Гутар был сержантом десантных войск. На уроженца тех краев, где появился на свет Хейк, это не могло не произвести сильное впечатление. Не исключено также, что он подобрал Гутара в Дамаске или Каире, когда тот крайне бедствовал, и нанял за гроши. В таком случае сделка обошлась чертовски дорого всем, кто участвовал в съемках, особенно мне.

Я сразу понял, что вся болтовня Хейка насчет съемок в древних развалинах служит лишь дымовой завесой. Он получил официальное разрешение снимать достопримечательности Афин вроде Акрополя и храма Зевса, но только для прикрытия. Даже если бы министерство государственных музеев позволило ему сделать свои драгоценные памятники старины фоном для съемок, осуществить это было бы невозможно. Не станете же вы снимать сцены любовных услад нимф и фавнов, когда на все это глазеет толпа туристов? Ясное дело, тут нужен какой-нибудь укромный уголок.

График съемок Хейка был прост. Дня три он делал вид, будто снимает милые сердцу туриста памятники, но камеры при этом не заряжались. Затем продюсер вместе с кинооператорами и с реквизитом отплыл на яхте вести натурные съемки в красивой бухточке подальше от людных мест.

Реквизит состоял в основном из трех «обломков» колонн, по заказу Геннадио изготовленных из дранки и штукатурки. Колонны были всего трех футов высотой и очень легкие, но, когда их устанавливали на выступ скалы над пляжем, выглядели точь-в-точь как руины древнего храма. Кроме того, «для декора» использовали две-три урны из папье-маше.

Впрочем, нельзя сказать, чтобы сцена нуждалась в дополнительных украшениях, когда там резвились нимфы и фавны.

Тут в дело вступала мадемуазель Кауфман. Хейк недаром назвал ее своим «техническим советником». Я не воспринимал это всерьез, пока они не начали снимать эпизоды, посвященные самим оргиям. Вот тогда-то Кауфман, с ее внешностью невинной девочки, стала объяснять, какие фокусы нимфам надлежит проделывать друг с другом. Некоторые ее фантазии даже меня вогнали в краску. Я заметил, что игры мужчин ее мало интересуют. Ими занимался сам Хейк.

Положа руку на сердце, мне через некоторое время все это изрядно наскучило. Хорошенького понемножку, как вы понимаете.

Скандал разразился в мое отсутствие.

Обеспечив Хейка актерами и проследив, чтобы финансовые расчеты выполнялись ежедневно, я не видел особой надобности торчать там все время. Геннадио исчез сразу после начала съемок, и я подумал: невелика беда, если я подработаю обычным своим занятием. В конце концов, мне надо зарабатывать на жизнь. Тем более, что Ники могла вернуться не раньше чем через месяц. И меня связывал контракт с миссис Карадонтис.

Откровенно говоря, даже знай я, какие дела там творятся, это вряд ли могло что-то изменить. Я не сумел бы остановить Гутара. Думаю, и пытаться бы не стал.

В тот день, который должен был стать для меня последним в Афинах, я возил группу американцев на Парнас. Они провели там около часа, сидя в баре, и уже затемно я привез всю компанию вниз, в отель «Гранд Бретань». Я немного поразмыслил, ждать ли их, чтобы доставить в аэропорт, но в конце концов решил отдохнуть и поехал домой. К счастью, по дороге я принял еще одно мудрое решение – заглянуть в таверну и выпить перед сном стаканчик бренди.

Там меня ждало сообщение от Геннадио: «Немедленно позвоните» и телефон его конторы.

Он схватил трубку после первого же сигнала и не стал тратить время на приветствия.

– Где вы сейчас? В таверне?

– Да.

– Немедленно приезжайте ко мне в контору.

– Я…

– Не спорьте, недосуг. Сию минуту ко мне. Но машину оставьте у клуба. Ее не должны видеть возле конторы. Понятно?

– Но…

– Сейчас же сюда, слышите? Ради самого себя, торопитесь!

Геннадио бросил трубку.

В голосе его звучал панический страх, и одно это здорово напугало меня. Я стоя опрокинул в себя стаканчик и помчался в контору.

Что мне особенно не понравилось, так это приказ оставить машину поодаль. Это означало, что связь со мной представляла для маклера какую-то опасность. Тем не менее ради меня (или грек только так выразился?) он хотел поговорить. Я даже подумал, а не полезнее ли для моего здоровья проигнорировать вызов. Но я плюхнулся в машину и полетел к Турколимано.

В кабинете Геннадио свет не горел, но он открыл дверь, как только я постучался. В кладовке было светло.

– Где вы поставили машину? – шепотом спросил маклер.

– Там, где вы мне сказали.

– Очень хорошо. Входите.

Геннадио запер дверь и повел меня на склад. При свете лампы я увидел, что его лицо покрыто испариной.

– Где вас носило последние два дня? – налетел на меня грек.

– Я работал.

– Мы ведь договорились, что вы работаете на меня!

– Мне нечего там делать. Хейк доволен, съемки идут нормально.

– Ничего себе нормально!

– Гутар сказал, что все в порядке.

– Гутар! – Фамилия телохранителя прозвучала как ругань. – Вы должны были оставаться на месте и удержать его!

– Зачем? Что такого он натворил?

– Пытался совратить девушек!

– Совратить девушек?! – Услышав столь смехотворное заявление, я не выдержал и рассмеялся.

Геннадио злобно врезал мне по лицу ребром ладони, так что едва не слетели очки и в голове задребезжало. Я прикрыл рот рукой и ошалело уставился на маклера.

– Может, – рявкнул он, – дело вовсе не покажется таким смешным, когда я добавлю, что сегодня вечером полиция получила ордер на ваш арест!

– На мой арест?!

– Да, ваш и Гутара. Вам обоим предъявила обвинение женщина по имени Ирма Зигурис.

– Мадам Ирма?! Не верю!

– Представьте себе! Уверяю вас, у меня очень надежный источник сведений.

Я вспомнил, что брат Геннадио работает в полиции, но все же это казалось полным абсурдом.

– Мадам Ирма никогда бы… Она просто не могла этого сделать!

– Вы заблуждаетесь. В комиссариате полиции у госпожи Зигурис есть влиятельные друзья, и двух девушек уже вызвали как свидетельниц. Вас обвиняют в том, что вы пытались соблазнить этих девушек, толкая на путь проституции.

– Но это же бред! Девицы мадам Ирмы и так проститутки.

– А вы попробуйте это доказать! И если б доказали, что дальше? Ведь это вы привели их на съемки, а значит, выступили сводником. Посмотрите же правде в глаза: Гутар сделал этим красоткам предложение, а они поспешили наябедничать вашей мадам Ирме.

– Какое еще предложение?

Геннадио сердито передернул плечами:

– Насколько я понимаю, завести собственный дом. Он назвал это совместным предприятием или выдал еще какую-то чушь в том же духе. Да разве это имеет значение?

Для меня имело, и весьма существенное. Такого мадам Ирма никогда не простит и не забудет.

– Важно другое, – говорил Геннадио, – несмотря на то что мистер Хейк весьма озабочен остановкой съемок и всеми сопутствующими неудобствами, он вынужден признать неправомерность действий своего помощника. Но нам необходимо действовать очень быстро, чтобы все уладить.

– А что с Гутаром?

– Он спрятался на лодке, однако не может сидеть там долго, – это слишком опасно. Мистер Хейк решил, что вас обоих надо срочно вывезти отсюда.

– Скажите на милость! Мистер Хейк решил! До чего любезно с его стороны!

Я уже оправился от потрясения и потихоньку вскипал.

– Думаете, вам лучше угодить в тюрьму и вылететь из Греции после отсидки? Не валяйте дурака. Мы с мистером Хейком – ваша единственная надежда.

Геннадио пытался говорить убедительно и деловито, но все еще потел от страха, и я понимал, что́ его пугает. Мадам Ирма обвинила меня и Гутара, но ни словом не обмолвилась о Хейке и его присных. Если меня арестуют и станут допрашивать, все выплывет наружу, включая роль в этой афере самого Геннадио. А тогда и он влипнет по уши. Неудивительно, что маклер хотел от меня избавиться.

Геннадио вышел в контору, оставив меня глазеть на ящик с консервированным мясом, досадуя, что здесь не на что сесть. Вернувшись, он протянул мне конверт:

– Здесь ваш новый паспорт с въездной и выездной визами Греции плюс двести американских долларов и билет на судно, уходящее рано утром в Порт-Саид. Поздно ночью вы с Гутаром тайно подниметесь на борт. – Геннадио пытался выглядеть непреклонным. – Учитывая, какие неприятности вы устроили мистеру Хейку, он поступает с вами более чем великодушно.

– Это Гутар устроил неприятности, а не я.

– Об этом можете поспорить с ним в пути.

– Но я просто не могу уехать! – Я не мог рассуждать спокойно, и, несмотря на отчаянные усилия, голос у меня предательски подрагивал. – Здесь у меня квартира и машина… моя жена, да и все вещи. Нет, я не могу…

– Предпочитаете, чтобы вас сегодня забрали в полицию? У вашего дома уже стоят двое полицейских. А что касается жены, она, как вы сами сказали, в Румынии. Можете послать туда открытку из Порт-Саида. – Геннадио вновь сунул мне конверт. – Вот, забирайте.

Я взял плотный прямоугольник бумаги.

– Откройте его, ну, скорее! – Маклер щелкнул пальцами. – Убедитесь, что там все, как я сказал. Пересчитайте деньги, проверьте паспорт. Я не хочу никаких дополнительных хлопот.

Все было так, как он сказал. И никаких хлопот я ему не доставил.

Глава 7

В одиннадцать Геннадио доставил меня на своем катере к яхте Хейка. Ни самого продюсера, ни кого-либо из его киногруппы я не увидел. Геннадио велел мне оставаться в катере, а сам поднялся на борт и, что-то сказав матросу, сбежал в кубрик. Вскоре он появился вместе с Гутаром – тот прикрыл голову шляпой и нес в руках небольшой чемодан. Спускаясь в катер, он усмехнулся мне, но промолчал. Тотчас следом спрыгнул матрос и занялся мотором. Геннадио остался на яхте. Он больше не желал иметь с нами ничего общего.

Матрос запустил двигатель на полную мощность и направил катер к выходу из бухты. Турколимано – одна из самых крупных бухт Пирея, где издавна укрываются рыбачьи лодки; от глубоководного порта и доков ее отделяет мол. Мы быстро обогнули его и по черным маслянистым волнам заскользили к огням Пирея.

Судно «Вольвертем», зарегистрированное в Монровии, стояло на якоре в сотне метров от одного из заправочных пирсов. Это был старый, потрепанный грузовой корабль с высокой трубой и надстройками на верхней палубе. Переплетения толстых мачт и стрел подъемных кранов занимали и носовую, и кормовую его части. Низкий продольный мостик освещала лампочка, но нас не рискнули по нему провести; катер обошел корму, замедлил ход и приблизился к судну у спускного люка. Из отверстия для отвода воды в обшивке корпуса била струя воды, и матрос, чертыхаясь, пытался удерживать катер в стороне от этого фонтана. На палубе мерцал тусклый свет, а откуда-то из недр доносился гул двигателей. В люке мелькнула чья-то физиономия.

Гутар поднялся и ухватил чемодан. Край люка оказался как раз на уровне груди француза. Он забросил вещи внутрь и, подтянувшись, прыгнул следом. Я попытался сделать то же самое, но катер так скакал на волнах, что мне это никак не удавалось. Наконец, во время третьей попытки, из люка выскользнули две руки и, сжав запястья, втащили меня на борт.

Обладатель этих рук, одетый в замасленную, грязную робу, даже не потрудился помочь мне встать на ноги. Как только я плюхнулся на палубу, он стал вращать колесо, чтобы сдвинуть тяжелые дверцы люка, и с помощью рычага опускать на место болты. Катер Геннадио уже исчез в темноте.

Гутар закурил сигарету. Мы так и не обменялись ни единым словом. Задраив люк, матрос в грязной робе знаком велел нам следовать за ним. Я разглядел широкие плечи и внушительную лысину, окруженную пучками вьющихся седых волос. Мы топали по узкому проходу вдоль борта судна, затем, поднявшись по трем железным ступенькам, попали в другой. Матрос привел нас к надстройкам в верхней части палубы. Пол здесь был застелен старым, местами протертым до основания линолеумом. Из-за одной двери слышались звуки какой-то радиопередачи, но никого из членов экипажа, помимо нашего безмолвного проводника, мы не видели. Наконец матрос остановился перед очередной дверью и, ткнув в нее пальцем, впервые заговорил.

– Lavabo,[5]5
  Туалет (фр.).


[Закрыть] – буркнул он.

Мы кивнули, и проводник, сделав несколько шагов, открыл еще одну дверь.

– Cabine,[6]6
  Каюта (фр.).


[Закрыть] – пояснил он.

Мы втиснулись в каюту. Вдоль стены сбоку одна над другой были укреплены две койки, рядом – маленький умывальник с раковиной, на переборке напротив коек – две полки, вращающийся табурет и несколько крючков для одежды. Иллюминатор отсутствовал, зато здесь был вентилятор. Места тут оказалось меньше, чем в любой тюремной камере из тех, что я видел. В общем, клаустрофобия гарантирована с ходу.

Стоя в дверном проеме, наш проводник снова заговорил по-французски с сильным немецким акцентом:

– Вы обязаны не выходить отсюда до отправления судна. Понятно?

Гутар кивнул:

– D’accord.[7]7
  Договорились (фр.).


[Закрыть]

Матрос ушел. Гутар протиснулся мимо меня и запер дверь.

Мы молча переглянулись, француз, пожав плечами, забросил чемодан на верхнюю полку, щелкнул замками и достал бутылку бренди.