Текст книги "Грязная история"

Автор книги: Эрик Амблер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 15 страниц)

Глава 4

Следующие два дня Кинка в лагере не было. Официально он отбыл в Кавайду; по слухам – отправился в Фор-Гребанье на встречу с эмиром, поскольку тот пока не выполнил обещание усилить основной состав войска. Вернулся Кинк в среду, доставив партию снарядов для миномета, ящик бренди и новые приказы.

Можно подумать, эти приказы сочиняли специально на радость Гутару. Отныне нам не надо было ждать подкрепления, а следовало тотчас приступить к операции. «Тотчас» означало «в пятницу». Эмир нарочно выбрал священный для мусульман день, желая показать, что его действия получили благословение свыше.

Мы же возликовали при виде бренди.

До сих пор нам приходилось пить только кипяченую воду и пиво. Вечером, заглотав приготовленную на ужин тушенку, мы принялись угощаться бренди Кинка. К десяти часам навеселе были все, кроме Адриана Уилленса, – он только притворялся пьяным.

По-моему, кроме меня, обмана никто не заметил. В Джибути, Джубе и Кавайде мне довелось видеть, как Уилленс пьет, и это было незабываемым зрелищем. Остальные тоже, конечно, это видели, но я бизнесмен и за долгую жизнь привык очень внимательно следить за подобными мелочами. Знание того, как человек переносит спиртное, как то или иное количество выпитого сказывается на его характере и суждениях, просто бесценно. Как говорил отец: «Если хотите застать человека без штанов, сначала понаблюдайте, как он напивается».

Так вот, я наблюдал за Уилленсом, когда он пил, и он вообще не напился; во всяком случае, признаков опьянения не было видно. Разве что выражение лица и улыбка Уилленса становились чуть хитроватыми, да на язык он бывал чуть резче и язвительнее обычного, но и только. Уилленс был крупным, ширококостным мужчиной, очень спокойным и неторопливым, но мог похвастать отличной реакцией. По-моему, он мог перепить любого из нас, за исключением, возможно, Гутара и Кинка. Вместе с тем в тот вечер на лице Уилленса блуждала вялая улыбка, и он все время кивал, как идиот, когда один из ротных офицеров рассказывал тягомотную историю о жизни в Конго. И я смекнул, что Уилленс придуривается. Когда чуть позже он встал, покачиваясь, заплетающимся языком пробормотал какие-то извинения и нетвердым шагом побрел из-под тента, я окончательно убедился, что прав.

Я заметил, что Кинк недовольно поджал губы, и поймал взгляд Барбары Уилленс. Она чуть пожала плечами.

– Муж слегка отвык от выпивки, – сказала она по-французски.

– Может, у него приступ лихорадки?

Если Уилленс не притворялся, его поведение можно было объяснить только болезнью.

Она улыбнулась:

– У Адриана? Да он переболел всеми видами лихорадки, мистер Симпсон, помимо разве что гемоглобинурийной, и давно приобрел иммунитет. Об этом знают даже москиты. Нет, Адриану просто надо немного освежиться.

Она не вышла следом. За другим концом стола мадам Тропмен разглагольствовала о глупости африканских слуг – это было ее излюбленной темой. Миссис Уилленс, вздохнув, мученически закатила глаза.

– С этой женщиной пора что-то делать. – Барбара Уилленс перешла на английский. – Все эти полукровки одинаковы – с утра до ночи доказывают, как глупы чернокожие, поскольку от этого чувствуют себя белее.

– Я думал, она евразийка.

– Афроевразийка из Гвинеи. Понятия не имею, сколько процентов какой крови течет в жилах этой особы, но скуки от нее – на все сто. Скоро мы все просто свихнемся, так что это будет сумасшедший дом.

Миссис Уилленс говорила о том, что в пятницу, когда начнется операция, всем пяти женщинам предстояло переехать в домик у железной дороги. Я не стал защищать мадам Тропмен. Когда человек по-настоящему бесится из-за расовых комплексов, тут уж ничего не поделаешь. Я был уверен, что миссис Уилленс угадала во мне темнокожего и терпит только потому, что я говорю по-английски. Поэтому-то ее следующее замечание изрядно меня смутило.

– По-моему, глупо все время величать вас мистером Симпсоном. Вас ведь зовут Артур, не так ли?

– Да, миссис Уилленс.

– Зовите меня Барбарой. – Она вздохнула. – Думаю, все-таки мне лучше взглянуть, что там поделывает мой муж. Вы не станете возражать, Артур, если я попрошу вас проводить меня до нашей хижины?

– О, разумеется!

Их хижина стояла в другой стороне нашей части лагеря, и после наступления темноты там было страшновато разгуливать – вокруг стояли непроходимые джунгли, и оттуда порой доносились не самые приятные звуки. Тем не менее я очень удивился. В конце концов, мы жили в европейской секции, и на посту стояли фулани, не позволявшие другим туземцам красть наши вещи. И потом, меня попросила о помощи особа, предпочитающая носить брюки и, по словам ее мужа, вполне способная за себя постоять. Это меня озадачивало. Я не настолько глуп, чтобы вообразить, будто Барбара Уилленс решила со мной кокетничать в отсутствие мужа, – для этого она выбрала бы Гутара. Единственное объяснение, какое пришло мне в голову, – это что ей надоело постоянно говорить по-французски и захотелось хоть немного поболтать на родном языке.

И лишь в этом одном я не ошибся: мы действительно разговаривали по-английски.

Выходя из столовой, я включил фонарик.

– О нет, он нам не понадобится, – сказала миссис Уилленс.

– Да, пожалуй.

Ночь была не особенно темной. Я видел костры в расположении роты, мерцающие сквозь деревья, да и луна выросла до четверти.

– Кроме того, в темноте легче говорить.

– Правда? Для меня это новость.

– Когда не видно лица собеседника, словам невольно уделяется больше внимания, а значит, вас скорее правильно поймут.

Я окончательно растерялся. Искоса поглядывая на шагающую рядом миссис Уилленс, я мог разглядеть лишь ее профиль. Барбара смотрела прямо перед собой.

– Видите ли, на самом деле Адриан вовсе не пьян, – обронила она.

– Я так и думал. Мне показалось, что он нарочно прикидывается пьяным.

– Вы очень наблюдательны. Адриан так и сказал мне о вас.

– Ну, не настолько, чтобы понять причины.

– Адриан сделал это, чтобы мы с вами могли вот так поговорить, наедине, не вызывая ни у кого подозрений. Сейчас все уверены, что вы просто оказываете мне услугу.

– А на самом деле я ее не оказываю?

– Могли бы, Артур. И себе – заодно. У Адриана есть для вас деловое предложение.

– Звучит прелюбопытно, миссис Уилленс, и я внимательно вас слушаю, но, если у вашего мужа есть для меня предложение, почему он сам его не сделал?

– Это обычная мера предосторожности, Артур. Сначала я объясню вам, как обстоит дело, чтобы вы могли избрать ту или иную позицию.

– Я – весь внимание, миссис Уилленс.

К тому времени мы уже добрались до их хижины, и я замедлил шаг.

– Все в порядке, – успокоила меня Барбара. – Адриан будет держаться в стороне, пока не увидит, как вы возвращаетесь в столовую. Нам никто не помешает.

В хижине было два складных брезентовых стула, и мы уселись возле входа. Миссис Уилленс закурила, и я зажмурился, на миг ослепнув от внезапной вспышки.

– Дело вот в чем, Артур. – Она убрала зажигалку. – Я должна открыть вам тайну, а вы будете ее хранить. Если же нет, если вас это настолько потрясет, что вам захочется немедленно помчаться к майору Кинку и передать ему все те ужасные вещи, какие я сейчас расскажу, вы попадете в самое дурацкое положение.

– Я?

– Да, потому что я буду все отрицать. Я заявлю, будто вы все это придумали со злости и чтобы отмазаться.

– От чего?

– Это будет выглядеть приблизительно так. Мой муж напился и ушел. Вы предложили мне поискать его, а вместо этого начали приставать с гнусными намерениями. Я стала защищаться, грозя пожаловаться майору Кинку, но не сделала этого, а предпочла вас простить. Зато вы решили прикрыть себя и в то же время потешить уязвленное самолюбие. Вот потому-то, Артур, мы здесь наедине, так что, если вам вздумается наябедничать, свидетелей не будет.

– Понятно.

– И как вы думаете, кому из нас поверят?

– Я уловил вашу мысль, миссис Уилленс. Думаю, вам лучше не открывать мне свою тайну. – Я встал со стула. – Так будет безопаснее.

Она не двинулась с места.

– Кого волнует безопасность? То, что я собираюсь рассказать, сделает вас богаче.

Теперь я и вовсе не знал, что делать, – так и стоял дурак-дураком. В темноте блеснули зубы миссис Уилленс – она смеялась надо мной.

– И вам даже не любопытно, Артур?

Я, еще немного постояв в нерешительности, сел:

– Хорошо, миссис Уилленс, так в чем ваша страшная тайна?

Мы продолжали говорить по-английски, но она понизила голос:

– В Амари у Адриана есть старый друг.

– Вот как?

– И он работает в «Угази майнинг энд дивелопмент корпорейшн» – УМЭД.

– Очень интересно.

– И даже более того, Артур. Мы встретились с ним полтора месяца назад в Энтеббе. Это южноафриканец, геолог. Я буду называть его Биллом. Они с Адрианом познакомились еще во время войны – вместе служили в авиации. Билл приехал в Энтеббе забрать какое-то особое научное оборудование, присланное из Западной Германии. А мы ожидали рейса в Джибути. В общем, мы провели вместе весь вечер, и Билл многое нам рассказал. Пару раз он упомянул о «редкоземельных элементах» и дал Адриану свой адрес в Амари.

– А ваш муж связывался с ним после того?

– Да. К этому я и веду. Мы прибыли в Джибути на встречу с одним американцем, собиравшимся в Эфиопию за дикими животными. Адриана ему порекомендовали как опытного организатора таких экспедиций. Все было готово, и мы думали вот-вот выехать, но наш американец вдруг заболел, – у него прихватило сердце. Экспедиция увяла в зародыше, и мы остались на мели. По правде сказать, нам уже было довольно неуютно, когда к Адриану со своим предложением подъехал Кинк. В Джибути все это не выглядело таким уж страшным, верно?

– Да, ничуть.

– Но Адриан не испытывал на сей счет особой уверенности. Он человек крайне осторожный, а потому отправил телеграмму Биллу в Амари, рассказал о предложении и спросил, что тот о нем думает. Билл ответил за день до нашего отъезда из Джибути. Ответ был весьма познавательным. Естественно, Биллу все известно о ГМАОЦА. Этот крупный концерн орудует в нескольких из новых государств и, по словам Билла, очень богат. Нашего друга Билла интересовало, куда именно нас приглашают работать, так как для него это очень важно. Так, если выяснится, что работа – в Махинди, писал Билл, Адриан должен непременно с ним связаться. Вы понимаете, что это значит?

– Да, он почуял, что УМЭД собираются подложить свинью. И вашему мужу удалось с ним об этом переговорить?

– Чертовски глупый вопрос. Каким образом? Вот здесь-то вы и нужны! – Миссис Уилленс выдержала драматическую паузу. – Для вас имеет значение, кому принадлежит эта земля с редкоземельными элементами, Артур?

– Мне платит ГМАОЦА.

– УМЭД заплатит еще больше.

– Но ГМАОЦА здесь, а УМЭД – у черта на рогах.

– Надеюсь, вы не пропустили мимо ушей, что Адриан и Билл вместе служили в авиации?

– Полагаю, вы говорите о радио.

– Билл сказал, что в полевых условиях УМЭД пользуется частотой два-двадцать мегагерц, Адриан же выяснил, что у вас есть доступ к этой частоте.

– Радиоустановка, может, и способна на ней работать, миссис Уилленс, вот только у меня руки коротки. Кинк с Тропменом слишком осторожны.

– Но случай вам еще представится.

– Да, после того как начнется операция.

– Именно об этом я и толкую. Адриан хочет передать условный сигнал. Когда он к вам обратится, вы послушаете его?

– Да, но я не понимаю…

– Артур, – перебила меня она, – пока вы меня не дослушаете, естественно, ничего не поймете. Примите только в расчет два обстоятельства. Если победит ГМАОЦА, по истечении трехмесячного контракта с вами расплатятся, и на том конец. Вы окажетесь всего-навсего еще одним белым наемником, ищущим работу. Если же победит УМЭД, а вы будете в числе тех, кто сделал победу возможной, это сулит вам приятное и стабильное положение. Ну как, подумаете об этом?

– Хорошо, подумаю, миссис Уилленс. – Уж такое-то обещание я мог выполнить.

– Тогда сейчас вам лучше идти обратно. Спокойной ночи, Артур.

– Спокойной ночи, миссис Уилленс.

Когда я вернулся в столовую, Гутар окинул меня любопытным взглядом. Я налил себе бренди, в чем особенно остро нуждался, и он тотчас ко мне подсел.

– Надолго ты исчез. Уилленс был с вами?

– Нет. Мы говорили об Австралии.

– И только? Теряешь хватку, Копье!

Я устал, мне нужно было о многом подумать, и, в частности, о пугающих словах насчет «белого наемника». Раньше я не смотрел на себя под таким углом зрения. На какое-то мгновение я утратил весь страх перед Гутаром.

– Не называй меня Копьем! – взорвался я.

Не будь я так утомлен и озабочен, его ошарашенный вид доставил бы мне массу удовольствия. Однако это длилось недолго. Секунду спустя на лице Гутара вновь появилось его обычное жесткое выражение.

– Уже нервничаешь, приятель? – Он пронзил меня зловещим взглядом. – Но, знаешь ли, настоящая работа нам предстоит не завтра. У тебя целый день в запасе, чтобы призвать на помощь всех святых.

– Не в том дело, – машинально пробормотал я.

– Неужели? Значит, есть еще какая-то причина, правильно? И я о ней не знаю?

– Нет.

– Ты не видишь себя со стороны, Артур, – продолжал француз, пропустив возражение мимо ушей. – Думаю, тебе не стоит больше пить. – Он потянулся и отобрал у меня стакан. – Пора освежиться. Выйдем-ка на воздух.

Я безропотно позволил ему поставить стакан на стол и взять меня за руку. Потом в мгновение ока мы оказались на улице и зашагали к своей хижине. Гутар сжимал мою кисть, как клещами, и, только войдя в дом, отпустил.

– Зажги свет.

Я выполнил приказ. Гутар опустился на свою койку, наблюдая за мной. Когда вспыхнула лампа, он кивнул:

– Хорошо. Так о чем вы на самом деле трепались с Уилленсом?

– Я разговаривал с миссис Уилленс, а его, как я тебе и сказал, не было.

– Валяй дальше, ведь между нами нет секретов, Артур, как я тебя и предупреждал.

Вот так я и выдал ему великую тайну. До некоторой степени это было для меня облегчением. По мере того как я вел рассказ, на лицо Гутара возвращалась привычная ухмылка.

– И ты собирался скрыть это все от меня? – бросил он, когда я умолк.

– Пока я не выясню толком, что задумал Уилленс, рассказывать особенно не о чем.

– Ты называешь это «не о чем»?

Француз вел себя очень странно. Я в общем-то ожидал, что он заорет: «Измена!» – и бросится докладывать Кинку.

Я пожал плечами:

– По правде сказать, я еще не успел разобраться. Ты пойдешь к Кинку? Но тогда миссис Уилленс заявит, что я все выдумал, как и обещала.

– Чего ради я попрусь к Кинку? Уилленс не дурак. Мне ли не знать, раз он мой заместитель. Если он думает, что можно продать сведения людям из УМЭД, не рискуя при этом шкурой, я хочу знать, каким образом. Коли способ сработает, мы получим свою долю прибыли.

Для солдата удачи Гутар в некоторых отношениях был поразительно тупым. Это меня раздражало.

– Какая еще прибыль? – буркнул я. – Как это может выгореть? Если Уилленс успеет вовремя предупредить своего дружка, угазийцы подготовят нам теплую встречу и мигом введут в Амари дополнительные войска. И, буде у Кинка хватит ума все равно попытаться совершить переворот, они нас остановят. Жертвы могут быть немалыми, но затея точно рухнет. Итак, УМЭД побеждает, а ГМАОЦА проигрывает. Что мы имеем дальше? С Уилленсом рассчитаются, как и со всеми нами, и он едет в Амари к своему другу. Что же говорит ему этот тип? Могу догадаться. «Спасибо, старина. Я тебе чертовски благодарен. И УМЭД – тоже. Босс велел мне угостить тебя выпивкой. Что ты будешь пить?» Конец истории. Ты не можешь продать информацию после того, как сообщил ее, сделав достоянием общественности. Такого рода сделки заключаются заранее, и ты должен знать, с кем работаешь.

Гутар, поразмыслив, кивнул:

– Пожалуй, ты прав. Тогда в чем же тут игра? Что подумал Уилленс?

– Я буду это знать, когда он скажет, какой сигнал хочет послать, но могу поделиться с тобой своими предположениями.

– Валяй.

– Я думаю, миссис Уилленс лишь отчасти говорила правду. И прежде всего, насчет старого друга из авиации. По-моему, тут многое не так, как она рассказывала. Может, этот тип и геолог, но я сомневаюсь, что он мотался в Энтеббе за каким-то оборудованием. Миссис Уилленс хотела уверить меня, будто этот Билл – мелкая сошка. Но, готов спорить, он занимает достаточно высокое положение в УМЭД.

– Как ты это вычислил?

– Миссис Уилленс заявила мне, что ее муж связался с приятелем из Джибути по телеграфу. Мог он обсуждать подобный вопрос с геологом, которого в свободное от полевых изысканий время используют как посыльного? Безусловно, нет. Остается только одно объяснение. Уилленс заключил контракт с УМЭД и уже какое-то время работает на них.

– То есть, по-твоему, он шпион?

– Назови это как тебе заблагорассудится: особый исследователь, консультант, советник по вопросам безопасности. УМЭД есть что терять. И если ГМАОЦА наняло Кинка, то почему бы УМЭД не нанять Уилленса?

– Но он ведь охотник и ловит диких животных!

Гутар так ничего и не понял.

– Нет, Уилленс только называет себя охотником. – Я чуть было не ляпнул, что мое заявление о службе в Восьмой армии еще не делает меня солдатом, но вовремя спохватился.

Гутар вздохнул:

– Может, лучше сказать Кинку?

– Зачем?

– Ну, если помогать Уилленсу, нам нет никакой выгоды…

И тут меня осенило:

– Выгоды, может, и нет, но это может оказаться неплохой подстраховкой.

Француз с недоумением уставился на меня.

– Уилленс столкнулся с трудностями, иначе он не стал бы просить меня послать сообщение. Кинк слишком строго охраняет свою установку. И сейчас Уилленс попал в безысходное положение. Время уходит, и он вынужден рисковать, то есть довериться мне. Что и произошло. Далее, он дает мне сигнал для передачи предупреждения. Я его отправляю…

– Да ты что?! Тогда наше вторжение не будет для них сюрпризом!

Я улыбнулся:

– Это – если УМЭД вовремя получит сигнал. А коли он опоздает? Не по нашей вине, конечно. Я старался изо всех сил – с твоей помощью. Понимаешь?

– Нет.

– Несколько дней назад ты говорил, что чем дольше мы здесь торчим, тем больше вероятность столкнуться с сопротивлением. Так вот, УМЭД не получает сведений от Уилленса. Допустим, они все-таки уже укрепили Амари, как ты и предполагал, нас поджидают на всякий случай и расставили ловушку. Разве не полезно иметь в запасе небольшое преимущество? По-моему, неплохо считаться своим в обоих лагерях. Если выиграет ГМАОЦА, мы на его стороне, если УМЭД, мы им помогли!

Гутар вдруг громко расхохотался и полез в свой мешок.

– Думаю, в конце концов, ты заслуживаешь выпивки, Артур, – весело сказал он, доставая бутылку бренди.

Глава 5

Четверг оказался дьявольски загруженным днем, и Тропмен постоянно торчал у меня над душой. Только вечером Уилленс сумел застать меня одного.

Он поймал меня в туалете.

– Может, немного пройдемся? – небрежно бросил он.

– Почему бы и нет?

Уилленс вышел первым и ждал меня на дороге у автопарка. Говорил он по-английски:

– Дальше на дороге есть несколько ям, и машины могут застрять в грязи. Думаю, стоит взглянуть, не послать ли несколько человек, чтобы нарезали веток и застелили эти ямы.

Мы молча шагали по дороге, пока не оказались за пределами видимости.

– Как вам и объяснила Барбара, здесь ничего особенного нет, – заметил Уилленс.

– Но риск довольно велик.

– Вовсе нет, если вести себя осторожно. Мой тамошний друг круглые сутки поддерживает связь на этой частоте ровно десять минут с начала каждого часа. Я дам вам нужные позывные. Как только вам ответят, а это произойдет через несколько секунд, переключитесь на передачу и дайте сигнал. Все это займет не более двух минут. Сущие пустяки, плевое дело.

– И какой же это сигнал?

– Он закодирован. Надо сказать всего несколько слов по-английски. Это не доставит вам хлопот.

– А что означают эти слова?

– Совет провести завтра утром воздушную разведку над территорией, которую Кинк называет «зоной А», а также поднять по тревоге гарнизон Амари.

– Чтобы в результате мы угодили под обстрел?

– Не волнуйтесь. Копье не продвинется так далеко. Увидев самолеты Угази, Кинк сразу поймет, что опоздал, и отзовет Копье. ГМАОЦА так же не хочет поднимать настоящий шум, как и мы.

– «Мы» – это УМЭД?

– Правильно. Обе стороны сделают вид, будто ничего не произошло. Все очень цивилизованно.

– Почему вы так запоздали с предупреждением? Что случилось?

– Я рассчитывал, что моей жене предоставят свободу действий, во всяком случае на территории Макинди. В Фор-Гребанье у нас есть свой человек. Я был уверен, что Барбара сумеет туда съездить. Но Кинк строго ограничил и пресек все наши передвижения. Так что теперь дело за вами.

– А что это мне сулит?

– Работа с нами в Амари, если захотите. Плата – такая же, как и здесь, но контракт заключается на год, и заранее выплачивается аванс в размере пяти тысяч западногерманских марок.

– Что значит это ваше «заранее»?

– Ну, я пока денег не получил.

Уилленс попытался скрасить это известие улыбкой, но она у него вышла бледной. Чего и следовало ожидать. Для того чтобы решиться так рисковать, я должен был поверить на слово насчет оплаты. Да, сказав Гутару, что Уилленс попал в переделку, я изрядно недооценил ситуацию – на самом деле он оказался в отчаянном положении. Если бы я действительно предполагал сделать то, о чем просил Уилленс, и не решил затянуть отправку сигнала до того момента, когда он станет бесполезным, просто рассмеялся бы ему в лицо.

Но я только сделал вид, что разочарован:

– Это меня не очень устраивает.

– Я написал для вас личную расписку. – Уилленс достал из кармана листок.

– На бланке УМЭД?

– Вы с ума сошли? Я не стал бы носить с собой такие опасные бумаги. В Кавайде Кинк приказал обыскать все наши вещи. Вы этого не знали? Это было сделано, когда нам выписывали удостоверения личности. Кинк – парень в высшей степени осторожный. Вот. – Он протянул мне расписку и еще какой-то листок. – Это условная фраза сигнала с подробными указаниями, что надо делать. Ошибиться невозможно. Самое главное, чтобы сигнал ушел сегодня как можно раньше, Артур. Но вы и сами это понимаете, не так ли?

Я почувствовал, как Уилленс нервничает, передавая мне эти бумаги. Он боялся выпустить их из рук и сначала хотел убедиться, что может мне доверять.

– Постараюсь сделать все возможное, – пообещал я. – Мы не вступим в дело, пока ваша группа не выдвинется сегодня ночью, чтобы занять таможенный пост. А вы отправляетесь не раньше десяти. Если Тропмен решит ехать с вами, мне будет легче послать сигнал. Но если он останется или поблизости будет торчать Кинк, мне придется немного подождать.

– Я все понимаю, но вы уж постарайтесь.

– Конечно. Но у нас есть еще одна проблема. По-моему, Гутар что-то заподозрил.

– Откуда?

– Уж такой он человек. Гутар видел, как я разговариваю с вашей женой. Кроме того, мы с ним давно знакомы. Да и живем в одной хижине. В общем, Гутар знает, когда у меня что-то на уме. И сейчас все время пристает с расспросами.

– А вы не можете от него отделаться?

– Вы ведь знаете Гутара. С ним не так просто совладать, зато вполне можно было бы включить в нашу игру.

– А он согласится?

– На таких же условиях?

– Если без этого не обойтись.

– Не знаю, надо попробовать. Гутару тут далеко не все нравится. Могу закинуть удочку.

– Только, ради бога, будьте осторожны.

– Конечно, ведь это и в моих интересах.

– Разумеется. Но вот что я вам скажу: труднее всего будет, когда Кинк решит отложить операцию и отступать. Тут все страшно разозлятся и возжаждут крови. Тогда нам вместе со всеми придется туго, мы будем мучиться неопределенностью и злиться на Кинка. Когда ГМАОЦА заплатит по контракту, мы попросим, чтобы нас перебросили самолетом в Энтеббе. А уже оттуда спокойно отправимся в Амари. Понимаете?

– Да.

– Тогда нам пора возвращаться.

Позднее, вернувшись в хижину, я обо всем рассказал Гутару и показал ему расписку. Француз с завистью пощупал ее. Бумага была составлена в виде обязательства выплатить деньги, и, не будь там проставлено мое имя, думаю, Гутар положил бы ее в карман.

– Он готов и тебе выдать такую же, – заметил я.

– Вот и хорошо. – Француз усмехнулся. – Тогда ему будет чем заняться сегодня вечером, пока мы сидим на этом таможенном посту.

У меня все дрогнуло внутри. Я чуть не забыл, что всего через несколько часов разговоры закончатся и нам предстоит действовать. Усилием воли я заставил себя сосредоточиться.

– Остается решить один вопрос, – сказал я. – Когда мне все-таки передать этот сигнал. Ясно, что не сегодня, но насколько придется тянуть время завтра?

Гутар задумался и вытащил карту.

– Если исходить из того, что первый блокпост мы захватим без проблем, то к семи окажемся вот здесь, в Сикафу. Коль скоро мы перережем телефонные провода до того, как поднимут тревогу (а я намерен сделать это лично), то никто ни о чем не будет подозревать. Сикафу – маленькая деревушка, но там вполне может оказаться радио. Думаю, нам следует иметь в виду, что после семи весть о нападении так и этак может достигнуть Амари. Не очень вразумительная, конечно, поскольку макаки плохо соображают. В Амари поднимется переполох, они будут ломать голову, пытаясь понять, что происходит. К тому времени мы должны быть вот тут, в Матате, приблизительно на полпути к цели. На этой стадии операции самолеты разведки не вынудят Кинка повернуть назад, разве что примутся стрелять по дороге, у него перед носом, но нам придется рискнуть. По моим оценкам, угазийцам понадобится не меньше четырех часов, чтобы как-то ответить на наше вторжение. Ты можешь послать этот сигнал в любой удобный момент, после того как мы перевалим через Сикафу. Но не слишком с этим торопись.

– Я-то не буду спешить, не волнуйся.

Я нарочно сказал это так выразительно, что он усмехнулся:

– Я и не волнуюсь. Но вот что, Артур. Это послание – только страховка на случай, если все пойдет кувырком. Если же дела у нас будут неплохие, думаю, лучше его не посылать. Это уж ты сам сообразишь. Только не принимай скоропалительных решений. Думай, как профессионал. Сам понимаешь.

Я кивнул. А что мне еще оставалось? Как всегда, решения принимал Гутар, а я должен был расхлебывать кашу.

– Да, – кивнул я, – понимаю.