Текст книги "Грязная история"

Автор книги: Эрик Амблер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 15 страниц)

Глава 3

В половине одиннадцатого мы вошли в Матату.

Прибрежная дорога, главная транспортная артерия города, была пустынной. Мы ехали по ней, а из окружающих хижин молча пялились любопытные глаза.

Сержант Муса чувствовал себя оскорбленным.

– Эти люди из нашего племени, – ворчал он. – Они знали, что мы наступаем, и должны приветствовать нас.

Уголком глаза я видел, как он щупает свой пулемет. Сам я вполне понимал отсутствие энтузиазма у жителей Мататы. На их месте я не только не смотрел бы на сержанта Мусу, а прятал голову.

В центре Мататы располагалась площадь, похожая на любую другую в провинциальном французском городке, – свободное пространство у каменной мэрии. Я думал, Тропмен там остановится, но он даже не сбавил скорость. Видно, капитан думал, что, перебив людей на блокпосту, расправился со всей местной жандармерией и теперь, когда новость о вторжении распространилась, нет смысла нарушать связь.

За час до полудня мы были уже в восемнадцати километрах от Амари, у местечка под названием Домо. Вот там мы и попали в первую серьезную переделку.

Домо – маленькая рыбацкая деревушка у речного заливчика, почти такого, как в Сикафу, только у́же и длиннее. Заливчик этот углубляется в сушу приблизительно на километр, и дорога пересекает его по бетонному мосту.

Наспех сооруженный блокпост в виде перегородившего дорогу к Матате автобуса доказывал, что весть о нашем вторжении передали по радио из Сикафу. Следовательно, к тому моменту, когда мы достигли моста около Домо, у властей Амари оставалось всего два часа на подготовку ответных действий. Переданный мной сигнал поступил к ним всего час назад. Гутар полагал, что все будут метаться в панике, не зная, что делать. Наверное, большинство представителей власти так себя и вели, но, к несчастью, кто-то быстро прекратил паниковать и надумал послать к мосту солдат до нашего появления.

К мосту вел почти километровый отрезок прямой дороги. По обе ее стороны раскинулись заброшенные плантации какао, где вся земля под деревьями уже заросла кустами и травой. В таких дебрях невозможно было что-нибудь разглядеть. Прямо-таки идеальное место для засады. И если бы угазийцы чуть-чуть подождали, вместо того чтобы сразу открыть огонь, они перебили бы нас всех.

Нам повезло, что их солдаты – такие же любители пострелять, как и наши.

Первым под пули угодил джип Тропмена. Одна за другой раздались две автоматные очереди, и я увидел, как машину завертело на месте. На какой-то миг джип замер, а потом свалился с дороги в кусты.

Я ударил по тормозам, дал задний ход и включил скорость. Гутар ехал метрах в семидесяти за мной, и, не сумей он быстро подать назад, мы бы неминуемо столкнулись. Но у него хватило ума и присутствия духа убраться с дороги. Мне понадобились еще пять секунд и очередной выстрел, чтобы сообразить: лучше быть рядом с дорогой, чем на ней; но когда рядом с вами сидит сержант Муса и палит, как сумасшедший, неизвестно куда, голова работает плохо.

Остановив машину, я сразу выскочил из кабины и спрятался за ней. Облако дыма, стелющееся над дорогой, показывало, где упал джип Тропмена. Потом я увидел, как, пригибаясь к земле, капитан короткими перебежками продвигается в кустах за джипом. Тропмен держал в руках «узи» и, по-моему, не был ранен.

Сзади ко мне подобрался Гутар.

– Прикрой меня огнем, – распорядился он. – Угазийцы вот там, в трехстах метрах от нас.

– Они могли засесть по обе стороны дороги.

– Это мы вскоре узнаем. Пусть сначала покажутся.

Командный грузовик встал под таким углом, что пулемет не удавалось нацелить на дорогу, и его следовало переставить. Я стал с ним возиться, но Гутар, оттолкнув меня, приступил к делу сам. Потом он прогнал Мусу и сел за пулемет. Через несколько секунд француз открыл огонь, и пули застучали по кустам, взметая сорванные ветки. Почти сразу вступили еще два пулемета с других грузовиков, стоявших сзади.

Тропмен побежал к нам, пригибаясь и скользя среди кустов. Стоял такой шум и треск, что я не мог понять, стреляет ли в него неприятель. Во всяком случае, капитана ни разу не задело. Он вернулся к нам весь исцарапанный, запыхавшийся и мокрый от пота.

Барьер и Уилленс подошли к нам, когда Гутар спрыгнул с грузовика.

– Они с обеих сторон? – осведомился Барьер.

– Да, но в основном слева. – Тропмен сплюнул, вытер с исцарапанного лица кровь и стал проклинать макак, из-за которых потерял свой джип.

Потом рядом со мной оказался Уилленс.

– Вы передали мой сигнал? – торопливо шепнул он.

– Да.

– Когда?

– Сегодня утром. – И, не давая ему времени спросить, в котором часу, я поспешно добавил: – Ну и где же ваши разведывательные самолеты?

Уилленс не успел ничего ответить – Тропмен начал отдавать приказания:

– Двигайтесь на них быстрым маршем. Макаки не очень глубоко засели. Сперва подойдите поближе к мосту и только потом начинайте стрелять. Мы будем прикрывать дорогу отсюда, пока вы не прорветесь за их линию, а тогда бросимся в атаку.

На некоторое время настала относительная тишина: Молот и Наковальня пешим ходом углубились в заросли какао, совершая обходной маневр. Затем противник понял, что́ происходит, и начал действовать. Вдали послышались крики, ружейные выстрелы и автоматные очереди. Я сидел в кузове командного грузовика, докладывая обстановку майору, когда Тропмен, устроившийся у пулемета, открыл огонь по дороге. Мой голос утонул в дьявольском грохоте. Я крикнул Кинку, что вызову их позже, и выключил связь.

Приподняв голову над крышкой ящика с радиоустановкой, я мог видеть, что творилось вокруг.

У самого моста несколько солдат противника вывели на дорогу небольшой грузовичок, пытаясь таким образом преградить нам путь. Им мало что удалось сделать, и двое уже застыли на дороге, сраженные наповал из «мага». На угазийцах была форма защитной зеленой раскраски и шлемы. Один из этих шлемов слетел и откатился в сторону, когда его владелец падал. Пока я наблюдал за солдатами, грузовичок стал медленно продвигаться вперед – очевидно, теперь угазийцы толкали его сзади, пытаясь поставить поперек дороги, и Тропмен снова начал стрелять.

Пули врезались в пыль под колесами грузовичка, потом он вдруг остановился и поехал назад. Капитан прекратил огонь, и в тот же момент ожили уоки-токи.

– Наковальня вызывает Копье. Мы заняли позицию и прикрываем мост, – доложил Гутар.

Тропмен следил за дорогой.

– Свяжитесь с Молотом, – приказал он мне.

Но Барьер уже слышал доклад Гутара.

– Молот вызывает Копье, – заговорил он. – С нашей стороны пока не удается прикрыть мост. Дайте мне еще пару минут.

Капитан кивнул:

– Скажите Молоту, что я их даю, но мы готовимся выступить.

Сержант Муса и двое наших макак усугубляли грохот выстрелами из кустов. Я крикнул им, приказав возвращаться в грузовик, а сам влез на водительское сиденье, прихватив уоки-токи.

– Двигаться будем быстро, чтобы не попасть под перекрестный огонь, – предупредил Тропмен и, немного подумав, решился: – Молота больше не ждем. Отправляемся немедленно.

– Сейчас? Мне предупредить остальных? – Я готов был сделать все, что угодно, лишь бы отдалить ужасную минуту.

– Я сам это сделаю. Прекратить разговоры и – вперед, пока мы не окажемся на мосту!

Капитана дико разозлила потеря джипа.

– Но…

Он кинул на меня бешеный взгляд:

– Трогайте или убирайтесь вон!

Мне не хотелось делать ни того ни другого; я предпочел бы тихо сидеть и не рыпаться, но капитан по-своему пугал меня не меньше Гутара. Я включил зажигание.

Внезапно Барьер снова вышел на связь:

– Молот вызывает Копье. Я занял позицию.

– Копье вызывает Молот и Наковальню, – ответил Тропмен. – Вступайте на мост и защищайте его. Перестроимся на месте.

Я снова повел грузовик по дороге.

До моста оставалось меньше километра. На такой скорости я мог добраться туда за минуту, эта минута была чертовски долгой. Я миновал искореженный взрывом джип и грузовичок, рядом с которым лежал убитый. Эти мгновения казались мне целым веком – я так старался не смотреть на трупы, что в результате чуть не переехал их. Вокруг стеной высились деревья какао, словно пытаясь взять меня в кольцо. Из них с пронзительным визгом, перекрывающим шум двигателя и грохот взрывов гранат, застрекотали автоматы. Мне казалось, что стреляют в меня, и только в меня. Я ощущал себя центром вселенной и, если говорить начистоту, весьма слабым и жалким. Если бы я что-нибудь ел после завтрака, меня определенно вывернуло бы наизнанку. Целились угазийцы в меня или нет, но я считаю то, что достиг моста, не получив ни одной раны, истинным чудом.

Как только я остановил машину, Тропмен вылез и оглянулся.

Издали слышались разрозненные выстрелы, и, хотя перила моста были не очень высокими, на земле казалось безопаснее, чем в кабине, поэтому я тоже выбрался из грузовика и подошел к Тропмену.

– Посмотрим, что там происходит, – бросил он и повернул назад – в ту сторону, откуда мы прибыли.

Я неохотно потащился следом. Мне не стоило никаких усилий представить, что там делается, – как-никак, нагляделся вполне достаточно.

На берегу заливчика мы увидели Гутара и Барьера. Они спокойно разговаривали с белым, одетым в неприятельскую зеленую форму. За спиной у них под охраной нескольких макак из отряда Барьера лежали на земле четверо пленных.

Когда мы подошли, белый незнакомец повернул голову и, увидев Тропмена, с горечью улыбнулся.

– А, это ты, – сказал он. – Мне следовало бы сообразить.

Капитан рассмеялся:

– В чем дело, Жан-Пьер? Игра стала для тебя слишком крутой за последние дни?

– Разве с этими деревенщинами можно играть? – У офицера не отобрали автомат, и он с раздражением махнул им в сторону пленных. – Мы должны были сделать из вас фарш.

– Тебе просто не повезло, – тактично заметил Тропмен. – Наши солдаты – такие же кретины. Вы уже познакомились, ребята? Это капитан Велэ, имевший несчастье сесть не на ту сторону стола.

Велэ мрачно кивал, пока мы называли свои имена. Это был крепкий, широкоплечий мужчина с цветущей физиономией и длинным носом. На левой руке у него не хватало двух пальцев.

– Не знаю, ребята, что вы задумали, – продолжал он. – ГМАОЦА не понравится, когда мы начнем останавливать баржи с рудой, идущие из Матендо. А это непременно произойдет, как вы понимаете. Дело нехитрое. Если понадобится, просто затопим баржи. УМЭД хочет делать дело.

– В точности как и мы, Жан-Пьер.

В это время появился Уилленс и расстроенно доложил, что у нас трое раненых и один убитый. Последний погиб от минометного выстрела.

Уилленс не смотрел на Велэ, а тот как будто бы не видел Уилленса. Я сразу понял, что они знают друг друга, однако Тропмен этого не заметил.

– А у вас какие потери? – спросил он у Велэ.

– Кажется, погибли пять или шесть человек и один-два ранены. Что вы намерены делать с пленными?

– Что они будут делать, если мы разоружим их и отпустим?

– Думаю, прикончат ваших раненых, а потом вернутся в Амари.

– Своих раненых мы заберем с собой. А ты прикажи своим сидеть тихо и пропустить наш основной отряд. Потом они могут убираться на все четыре стороны.

Велэ пожал плечами:

– Хорошо. А мне что делать?

– Боюсь, мне понадобится твой грузовик, Жан-Пьер. Вы загубили мой джип. Хочешь поехать со мной?

– Нет, если ты думаешь прогуляться в глубь территории. Вам это выйдет боком. Так что лучше уж я пойду пешком.

– Где нас попытаются остановить?

– У пивоварни. И вполне могут это сделать, поверь. Я сам устраивал там засаду. И потом, у нас есть тяжелые автоматы.

– А у нас минометы и «маги».

– Пивоварню строили из железобетона.

– Тогда мы ее обойдем.

– Попытайтесь. – Велэ немного подумал. – Командуй наступлением я, оставил бы в покое главную дорогу и пошел наперерез к Эбони-роуд.

– Это еще почему?

– У тебя есть карта?

Тропмен достал карту, и Велэ указал на второстепенную дорогу, ведущую к городу с востока через горы.

– Отсюда, – пояснил он, – вы сможете войти в город у экспериментальной станции министерства сельского хозяйства и продвинуться до сих пор.

Он ткнул дулом автомата в точку на карте.

– А что меня там остановит? – спросил Тропмен.

– Военные бараки.

– Спасибо большое, дружище. Там тоже тяжелые автоматы?

– Естественно. Зато вы будете уже в городе. И, стало быть, выполните свою миссию. А остальное предоставьте Кинку. Сегодня ему еще ни разу не пришлось поработать.

– Мне приказано осадить Амари. Ты называешь это осадой?

– Послушай, друг мой. – Велэ говорил спокойно и терпеливо. – Ни тебе, ни мне не нужны лишние жертвы. Вы займете Амари всего на несколько дней. А потом вам наверняка придется его оставить. На вас будут оказывать давление, и в конце концов здравый смысл победит. Почему бы нам не проявить его уже сейчас?

Мое сердце растаяло от слов Велэ: вот такой разговор мне по душе. Я верил, что он говорит совершенно серьезно.

К моему удивлению, Тропмен рассмеялся:

– Ты не стал бы шутить над старым другом, правда, Жан-Пьер?

Велэ сделал вид, будто замечание капитана его слегка покоробило.

– Поступай как знаешь, – надменно обронил он. – Ты сам попросил у меня совета.

– Может, я им и воспользуюсь, но сначала нам стоит самим взглянуть на твою пивоварню.

Велэ пожал плечами, словно умывая руки. Я ему посочувствовал. Мой интерес к пивоварням ограничивался лишь нестерпимой жаждой.

Тропмен снова принялся раздавать приказы. Меня, конечно, опять послали в грузовик докладывать Кинку. По пути туда я посмотрел на часы.

Мне показалось, что они остановились. Было всего-навсего без двадцати двенадцать.

Глава 4

Пивоварня – первое внушительное здание на окраине Амари. На стене огромными синими буквами было выведено: «Пивоварня Тембо». Стоит этот домина на развилке двух дорог: одна уходит к берегу, где сгружаются стволы эбеновых деревьев с гор; вторая продолжается до центра города. В таких местах, как Амари, переход от предместий к самому городу всегда бывает внезапным. Как раз перед развилкой дороги слева раскинулась деревушка с хижинами магунгу, крытыми листьями, а справа перед вами вырастает пивоварня и ее синяя вывеска; в таком окружении она выглядит совершенно нелепо.

Тропмен и Велэ, ехавшие на грузовике последнего, остановились перед развилкой. Если в пивоварне установлены тяжелые пулеметы, как говорил Велэ, то они оказались в точке, доступной огню. Капитан ухитрился достать из покореженного джипа невредимый уоки-токи, и я услышал, как он обращается к Барьеру:

– Копье вызывает Молот. Вышлите вперед группу, чтобы вызвала на себя огонь.

– О’кей. Кто меня прикроет?

– Мы. Командный грузовик следует за мной.

Сержант Муса, довольно причмокнув толстыми губами, стал заправлять пулемет новой лентой. У меня свело желудок.

Слева на краю деревни росла узкая полоска деревьев, и капитан направился к ней через дорогу. Я поехал следом. Это были земли, принадлежащие деревне, и, стоило нам приблизиться, цыплята с писком бросились врассыпную. По такой неровной почве приходилось ехать на малой скорости, и один из наших солдат, пользуясь этим, соскочил на ходу и схватил одного из цыплят. Он не стал его убивать, а лишь связал лапы обрывком тонкой лианы и бросил в кузов. Я подумал, выживет ли он, чтобы мы потом могли полакомиться курятиной.

Несмотря на прикрытие деревьев, я чувствовал себя совершенно незащищенным. Тропмен уже почти достиг точки слияния двух дорог, и пивоварня высилась метрах в четырехстах впереди, фасадом к нам. Если мы не поостережемся, подумал я, то в роли вызывающих огонь на себя окажемся сами.

Внезапно капитан остановился. Я слегка развернул машину, чтобы сержант Муса мог держать под обстрелом пивоварню, и вылез из кабины. Держаться под прикрытием грузовика намного безопаснее, чем сидеть в кабине.

Сквозь просветы меж деревьев я видел, как Барьер с кучкой своих людей продвигается вперед по той стороне дороги, где стоит пивоварня. На развилке высилась поросшая кустарником насыпь в форме буквы «V». Это было там единственным прикрытием. Неожиданно Барьер и двое солдат рванули через открытое пространство, пытаясь добраться до насыпи.

Из пивоварни начали стрелять, пули врезались в дорогу, но Барьер сумел благополучно добраться до укрытия. Скорчившись за насыпью, он стал жестами подзывать своих людей. Те тоже помчались к цели, и вновь пивоварня ответила на этот маневр градом пуль. На этот раз я заметил вспышки огня. И сержант Муса – тоже. Он завопил от возбуждения и в свою очередь устроил пальбу.

Территорию пивоварни окружал высокий металлический забор, и стреляли из двух точек слева от ворот, ведя огонь сквозь дыры в ограде.

И тогда меня в очередной раз осенило. Я вспомнил, как Велэ говорил Тропмену, что пивоварня сложена из железобетонных блоков. В тот момент казалось, что он говорил о непреодолимости таких стен, но теперь я понял, что это не так. Бетон не представляет собой надежную защиту, если только вы не спрячетесь за ним. Глядя на сплошные стены фасада пивоварни, я понял, что, если вы хотите сделать из этого здания настоящую крепость, сначала следовало проделать в стенах бойницы. Это потребовало бы времени, а его-то у них и не было.

Я включил уоки-токи и поведал Тропмену о своих догадках.

– Потрясающе! – воскликнул он. – Вы только что это придумали? – Капитан глупо хихикнул. – Я должен поделиться с капитаном Велэ.

Конечно, Тропмен сделал вид, что сам давно до этого додумался, но меня не проведешь. Он определенно действовал по моей подсказке. Через десять минут снаряды минометов разнесли защитников пивоварни на куски.

Естественно, мне было их жаль, но на войне нет места сантиментам и полумерам. Как говорил мой отец: «Работа солдата – драться с неприятелем, а не заигрывать с ним».

Группа Барьера осталась добивать солдат в пивоварне, а все остальные двинулись в город.

Докладывая Кинку, я получил кое-какие известия и от него. Основной наш отряд атакован на дороге у Мататы с воздуха. Три самолета прилетели из-за реки. Обошлось без жертв, но возникла «некоторая дезорганизация колонны», и теперь, чтобы догнать нас, основным силам требовалось часа два, а то и больше, если атаки с воздуха повторятся.

Тропмен потемнел лицом, услышав об этом.

Понятно почему.

Барьеру, покончив с пивоварней, предписывалось вести свою группу к пристани и захватить ее или хотя бы попытаться. Им надлежало овладеть пирсом, складом горючего и всеми наличными судами, перекрыв движение по реке в обе стороны. Если Барьер не столкнется с серьезным сопротивлением, они смогут это сделать, но у него не хватало людей. А на то, чтобы одолеть засевший в военных бараках гарнизон, оставалась только группа Гутара. И это бы ничего, будь у гарнизона одна цель: защищать казармы. Но стоило угазийцам, обнаружив, что мы медлим с атакой, выйти и напасть самим до подхода нашей основной колонны – и от нас останется только мокрое место.

Мы остановились у главной площади на окаймленной деревьями улице среди старых двухэтажных домов. Некоторые из них были жилыми, но в большинстве располагались магазины, крошечные кафе и бары. Стайки чернокожих в европейской одежде стояли у кафе, глазея на нас. Они не выглядели испуганными, многие даже смеялись и шутили, лишь несколько человек казались вдребезги пьяными.

Теперь у нас вовсе не было чувства, что победа – за нами, как в Сикафу и Матате. Напротив, я всеми фибрами ощущал, что мы нажили куда больше неприятностей, чем способны переварить, и в любой момент может произойти что-нибудь совсем скверное. Наверное, это звучит глупо, но, когда я стоял рядом с Тропменом, соображавшим, что предпринять, меня нисколько не удивило бы, появись вдруг полицейский и арестуй всю нашу компанию.

Группа Гутара уже ушла вперед выяснять, что делается в казармах, и капитан, поразмыслив, наконец решил присоединиться к ней.

Мы обогнули площадь и какое-то время ехали в гору мимо обнесенного стеной старого кладбища. Грузовики Гутара стояли на обочине дороги рядом с воротами.

Я притормозил за ними, но не успел выйти из кабины, как над самой головой с оглушительным ревом промчался самолет. Я только и успел заметить на крыльях цвета Угази, как он пропал из виду. Пилот не стрелял и не сбрасывал бомб. Возможно, он лишь хотел выяснить, развевается ли по-прежнему над казармами флаг Угази.

Флаг развевался.

Гутар развернул свою группу на кладбище за осыпавшимися стенами у самых казарм и предупредил, чтобы мы не высовывали голову. Гарнизон был начеку и готов к решительным действиям. На крыше стояли два пулемета, способных немедленно изрешетить любую движущуюся цель. Угазийцы – не очень меткие стрелки, но всякое может случиться. Уилленс установил наши орудия, нацелив их на главные ворота и на открытое пространство перед ними. Таким образом, он мог сделать положение опасным для пулеметчиков, засевших на крыше, и поумерить их боевой пыл. Помимо того, Уилленс отыскал в стене кладбища дыру, чтобы вести наблюдение, и мы по очереди заглядывали в нее.

Приблизительно в двухстах метрах от нас, на дальнем конце пыльной площади, тянулась длинная каменная стена с арочным проемом посередине. Здание за этой стеной смахивало на тюрьму. Мы видели шлемы пулеметчиков, устроившихся на крыше. На флагштоке над ними уныло обвис флаг Угази. Мрачный облик тюрьмы смягчала лишь огромная бугенвиллея, усыпанная алыми цветами, чьи ветви буйно завивали арку и стену у входа.

Тропмен взглянул на капитана Велэ.

– Кто командует гарнизоном? – спросил он.

– Полковник Нгози.

– Белые офицеры есть?

– Нет.

– И что он способен предпринять, Жан-Пьер? Устроит вылазку?

– Сомневаюсь. Нгози будет держаться, пока не получит подкрепления из-за реки.

– А нельзя ли его купить?

– Может быть. – Велэ довольно улыбнулся. – Хочешь, чтобы я спросил?

– Благодарю, Жан-Пьер, но я предпочту, чтобы этот полковник пока не знал о нашей численности. А то, чего доброго, решит прорвать осаду. Но позднее, когда к нам подтянется основной отряд, может, и спросишь.

Велэ вздохнул:

– Я только хотел помочь.

– Естественно.

С реки донеслись выстрелы, почти сразу смолкли и опять возобновились через несколько минут. Тропмен обернулся ко мне:

– Пойдите узнайте у Барьера, как он там.

Пока я крался в ту сторону, стрельбы не было. Но перестрелка, видимо, взбудоражила солдат на крыше казармы. Раздался жуткий треск пулеметов, и на меня дождем хлынули сбитые ветки деревьев. Я с удовольствием убрался подальше от кладбища и сел в машину.

Вместо Барьера я застал на месте Райса.

– У нас проблемы, – тяжело дыша, сказал он. – В западном углу площади, в доме неподалеку от пристани, засели несколько человек. Кажется, там префектура. И у обороняющихся есть ружья. Думаю, мы застряли. Попытались было обойти их с фланга, но там нет места. И вдобавок ранили Рене.

Рене – это Барьер.

– Серьезная рана?

– Нет, но пуля угодила в ногу, и парень не может идти. Пока мы занимаем хорошую позицию, но оттуда пристань не взять. Сначала кто-то должен очистить то здание на площади.

– Я передам Тропмену.

Без всякой охоты я вернулся на кладбище и доложил обо всем капитану. Мой доклад слушали Гутар и Велэ.

– Там наши люди, – тотчас пояснил Велэ, – служащие УМЭД. Это гражданские.

– И что они делают в префектуре? – осведомился Тропмен.

– А что могут делать префект и его помощники, если они не успели отойти за реку, когда объявили тревогу?

– Все они – европейцы?

– Двое европейцев и трое «цивилизованных».

Так называли любого африканца – от клерка, обученного пользоваться пишущей машинкой, до адвоката с университетским образованием, – то есть всех, отошедших от обычных для туземца занятий.

– Вы не могли бы посоветовать им вести себя благоразумно?

Но Велэ уже отказался от мнимого сотрудничества.

– Эти люди и так ведут себя благоразумнее некуда, – усмехнулся он. – Вас сдерживают и здесь и там. Если Кинк не доберется сюда к вечеру, утром вам придется отступать. Мы, конечно, друзья, но в настоящее время – не союзники. Неужели ты и вправду вообразил, что я стану упрощать тебе задачу?

Последние слова обозлили Гутара. У него вырвался точно такой же гортанный вопль, как перед нападением на капитана Ван-Буннена.

– Я сам выбью их оттуда! – зарычал он.

Капитан пристально посмотрел на Гутара:

– Я не могу снять людей отсюда.

– А мне никто не нужен. В командном грузовике – трое солдат и Артур. Коль скоро у них есть ружья и автоматы, этого достаточно.

Оба поглядели на меня. Гутар был донельзя взвинчен. Мне хотелось кричать, но я не мог издать ни звука и бессильно пожал плечами.

Тропмен, все еще с сомнением глядя на меня, кивнул:

– Очень хорошо. Только не надо их убивать без крайней необходимости. Я передам Райсу, что вы на подходе.

Чтобы благополучно унести ноги с кладбища, надо было пригибаться к земле. Впрочем, не думаю, что я мог бы идти гордо выпрямив спину.