Текст книги "Гнев"

Автор книги: Эрик Амблер (Эмблер)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 15 страниц)

Европейское издание «Уорлд репортер» печатается во Франкфурте и распространяется большими партиями по воздуху. Вполне возможно, что новостные агентства узнают об этом материале еще до выхода журнала вечером в воскресенье, когда тираж передадут авиалиниям. В таком случае французские утренние газеты смогут пересказать голые факты в своих утренних изданиях, а в вечерних выпусках появится уже более подробная информация. В понедельник после полудня я буду в новостях.

Как сказала Люсия, мы теперь оба на нелегальном положении. До понедельника мне надо найти убежище не хуже, чем у нее.

В голову приходил лишь один вариант.

Глава V

I

Было уже почти десять утра, когда я пил вторую чашку кофе.

Я собирался провести все утро у себя в номере, а потом зайти за машиной и по дороге купить шляпу. Скурлети, я не сомневался, будет осматривать все дома из списка, и, поскольку я дал ему два адреса в Каннах, нельзя было исключать возможность, что мы там случайно столкнемся, когда я поеду встречаться с Люсией. Если он случайно увидит меня за рулем проезжающей машины, то в шляпе вряд ли опознает. Темные очки тоже следует надеть, но только если облака рассеются и выглянет солнце.

Последний раз я носил головной убор, когда учился в школе в Англии. Телефон зазвонил в тот самый момент, когда я раздумывал, какую шляпу купить: фетровую или соломенную, дешевую или дорогую, темную или светлую.

От резкого звука я чуть не подпрыгнул. Единственным человеком, который знал, что я здесь, была Люсия, но я не ждал ее звонка. Более того, она не знала, что я остановился здесь под своим именем. Она бы попросила Пьера Матиса и потом поняла…

Я снял трубку:

– Алло.

– Месье Маас? – Это был телефонист гостиницы. – Вас спрашивают…

Он замолчал, а потом произнес извиняющимся тоном:

– Прошу прощения, человек повесил трубку.

– Какой человек?

– Он не представился.

– Мужчина или женщина?

– Мужчина, месье.

– А какой голос? Француз?

– Да. Вероятно, марселец.

– Он просил соединить со мной?

– Он спросил, не проживаете ли вы в нашей гостинице. Я не знал и посмотрел в список. Ваше имя там было. Я сказал, что позвоню вам в номер, но он не стал ждать. Если он перезвонит…

– Да, конечно, спасибо.

Очевидно, внештатнику из Марселя поручили обзванивать все гостиницы. Найдя, что хотел, он сразу же положил трубку, чтобы не спугнуть меня.

Мне нужно было выметаться из гостиницы, и как можно скорее. Если они по-прежнему в Мужене, времени достаточно. Если они уже перебрались в Ниццу, дела мои плохи.

Я не побрился и даже не почистил зубы. Быстро натянув вчерашнюю одежду, я забросил остальные вещи в чемодан и спустился вниз. Это заняло не больше пяти-шести минут. Еще пять я ждал счета и расплачивался.

О том, чтобы поймать такси рядом с гостиницей, нечего было и мечтать. Я торопливо двинулся вдоль набережной Папачино, чувствуя себя совершенно незащищенным. Неподалеку был пришвартован паром, на его корме крупными буквами было написано: ATTENTION AUX HELICES.[5]5
  Берегись винтов (фр.).


[Закрыть] В моем положении – самое подходящее предписание.

Дойдя до улицы с односторонним движением, я сразу же на нее свернул. Теперь я удалялся от гавани, и они не могли ехать мне навстречу на машине. На площади Гарибальди я взял такси и приехал в мою прежнюю гостиницу, рядом с вокзалом.

К счастью, у них были свободные номера. Я пробормотал что-то насчет изменившихся планов. Через минуту меня уже зарегистрировали как Пьера Матиса.

Приняв ванну и переодевшись, я спустился и спросил, где ближайший магазин мужской одежды. Это был дешевый универсальный магазин, и выбор шляп там оказался невелик. Размеры тоже были не все. Я взял первую, какую предложили, из грубого серого фетра с широкими полями и черной лентой. Продавец сказал, что в ней чувствуется стиль и что больше у них таких не осталось – это последняя. Он явно был рад сбыть ее с рук. Шляпа придавала мне вид жалкий и подлый, но я притворился довольным. Продавец едва скрывал свое презрение к моей глупости.

Из магазина я пошел на стоянку, забрал машину и, надвинув шляпу на самые брови, отправился в Антиб – надо было как-то убить время перед тем, как ехать к Люсии, и я предпочел убивать его подальше от Ниццы. Кроме того, мне хотелось спокойно подумать, не оглядываясь все время через плечо. Бутылка вина и хороший обед упростили дело. Люсии нужна информация, и у меня кое-что для нее есть. Люсия намерена меня использовать, и я не имею ничего против. Но сначала надо поговорить начистоту. К тому времени у меня уже возникло подозрение, что она притворялась, когда говорила, будто не хочет давать мне интервью. Ей удалось обмануть Адель Санже. Я вовсе не хотел, чтобы она и меня обвела вокруг пальца. Мне требовалась правда.

После обеда я двинулся в объезд через Сен-Поль-де-Ванс и въехал в Канны по другой дороге. Выбрав такой маршрут, я мог добраться до улицы Карпоньяр, не заезжая в центр города. Я припарковался у дома номер пять, как раньше, прошел к номеру восемь.

Входная дверь была открыта – Люсия меня ждала. Она бросила взгляд на шляпу, которую я снял.

– Ну у вас и вид! Зачем вы это надели? Когда вы вышли из машины, я вас сразу не узнала.

– Так и задумано.

– Чтобы я вас не узнала?

– Чтобы другие не узнали.

– Почему? Что случилось?

– Довольно много всякого.

Она ждала, что я продолжу. Не дождавшись, чуть пожала плечами и двинулась на террасу. Я пошел следом.

– По телефону вы говорили загадками, – сказала она. – Так что вы узнали от Скурлети? Что ему нужно?

– Ему нужны вы.

– Он сам вам сказал?

Я не ответил, а молча сел и закурил.

Люсия нетерпеливо смотрела на меня.

– Так что?

– Я все вам расскажу… только откровенность за откровенность. Таков был уговор. Помните?

– Ну, много всего было сказано.

– Вчера вы как бы случайно упомянули «итальянцев». Мне кажется, вы сделали это сознательно. Вы хотели заронить в мою голову мысль.

Она, похоже, забавлялась.

– Какую мысль?

– Что вы не так испуганы и беспомощны, как представляется Адель Санже. Вы не жертва обстоятельств, а держите ситуацию под контролем.

– А зачем мне это надо?

– Чтобы эффектнее подать новость.

– Не понимаю. – Ей, похоже, стало не смешно. – Какую новость?

– Интервью, которое вы мне дали, – это тщательно выверенное объявление о продаже.

– Это вы так думаете.

– Но ведь это правда? У вас есть что-то, что вы хотите продать. Чемодан, полный документов? Но для начала вам надо намекнуть возможным покупателям, что они продаются. В то же время вам нужно быть осторожной, чтобы не сболтнуть лишнего, иначе они попытаются забрать его, не заплатив, как те двое в Швейцарии. Поэтому вы ждали, пока на вас выйдет кто-нибудь из прессы, чтобы сообщить о начале торгов. Этим человеком оказался я. В понедельник новость будет в «Уорлд репортер». Во вторник покупатели съедутся в Ниццу. Теперь вам требуется посредник, который установит контакт с покупателями. Я думаю, что им тоже окажусь я.

Люсия внимательно посмотрела на меня, затем откинулась на спинку кресла и рассмеялась. Я ждал. Наконец она встала и, все еще хихикая, подошла к шкафу с бутылками.

– Ну, на этот раз вы просто обязаны выпить. Вас называть Пьер или Пит?

– Пьер меня устроит. И да, я выпью. Только если вы перестанете ходить вокруг да около и перейдете к делу. Если нет – я уезжаю, и для переговоров с месье Скурлети вам придется искать кого-нибудь еще.

Она вытянула руки, раскрыв глаза от удивления.

– Конечно, я собираюсь говорить серьезно. Я просто боялась, что если я сразу выложу вам все как есть, вы не согласитесь… вернетесь к своему редактору или, чего доброго, пойдете в полицию.

– Ладно, – сказал я кисло, – теперь можете говорить свободно. Что бы вы делали, если бы я не появился?

Люсия передала мне бутылку бренди и стакан.

– Не знаю. Я начинала нервничать. Думала, как устроить все по-другому, без помощи газеты, но это было бы слишком опасно. Вы же понимаете, нужно действовать очень осмотрительно. Если бы вы не приехали, я бы, наверное, позвонила в агентство «Пари матч» в Ницце.

Она помолчала.

– Я не подумала об американском журнале. Глупо с моей стороны.

– Вы могли обратиться к Санже.

– К Патрику? – Люсия состроила гримасу. – Ну нет! Я слишком хорошо его знаю. Он все сделает по-своему. Затеет сложные маневры. А в результате я получу на чай, а он купит парочку новых домов.

Она присела и отхлебнула портвейна.

– Интересно насчет Скурлети. Он, как и вы, пытался выйти на меня через Патрика. О чем вы с ним разговаривали?

– Я вам все расскажу, только сначала хотел бы послушать вас.

Она колебалась.

– Вы еще не сказали, что мне поможете.

– Вы еще не сказали, о какой помощи идет речь.

– Вы сами догадались.

– После того как вы мне прозрачно намекнули – да, догадался. Но теперь я должен рисковать, устраивая для вас это дело. Я хочу знать больше.

Люсия закусила губу.

– Я не говорила, что вам придется рисковать.

– Если бы все было так просто, вам бы не понадобился посредник. Вы бы прекрасно справились сами.

– Эти люди не пойдут на сделку с женщиной. С ними должен разговаривать мужчина.

– С полковником Арбилем они уже поговорили.

– Вы не понимаете. – Она чуть покраснела.

– Нет, не понимаю. Поэтому вы должны объяснить мне, что происходит, чтобы я решил, помогать вам или нет.

– Как мне убедиться, что вы говорите серьезно, а не просто стремитесь удовлетворить свое любопытство?

– Боюсь, что никак. Можете позвонить в «Пари матч», если думаете, что с ними будет легче договориться.

Люсия холодно посмотрела на меня, затем пожала плечами.

– Вот и хорошо, – произнес я. – Так что было в чемодане?

– Я же вам сказала. Записи Ахмеда.

– Записи чего?

– Подпольной деятельности Комитета.

– Вы мне сказали, что взяли чемодан потому, что этого хотел бы полковник Арбиль. А как бы он отнесся к вашему решению продать записи?

Я думал, она снова начнет врать, однако когда Люсия снова заговорила, я понял: она не пыталась найти оправдание, а думала над тем, как объяснить, что их связывало.

– Относительно наших с Ахмедом отношений… – начала она осторожно. – Мне он очень нравился. Всякая женщина проникнется симпатией к умному, обаятельному и богатому человеку, который ее обожает, но при этом не теряет достоинства и здравого смысла и не требует, чтобы она обожала его в ответ. Вы понимаете?

– Санже говорил, что вы были от него без ума.

Она нетерпеливо махнула рукой:

– Разумеется, я так сказала Патрику. Это сэкономило кучу времени. Влюбившись, я становилась эмоционально неустойчивой и, значит, бесполезной для него.

– Понятно.

Похоже, способность Люсии к мгновенным вычислениям произвела на Санже такое впечатление, что он не обратил внимания на ее умение просчитывать ситуацию в целом.

– В общем, – продолжала она, – мне было хорошо с Ахмедом. Он умел красиво ухаживать, был веселым и щедрым. Ни у кого из нас не было иллюзий. Мы оба знали: рано или поздно он вернется на родину, чтобы занять высокий пост в правительстве, возможно, даже самый высокий. И жена – французская католичка – совершенно не вписывалась в такую картину. Даже если бы я сменила религию. Вы же знаете, у курдов с этим очень строго.

– Наверное.

Люсия отбросила волосы со лба и встретилась со мной глазами.

– Думаю, вы многое про меня знаете.

Она сказала это просто, без всякой рисовки.

– Я знаю только то, что прочел. Ну, и еще то, что мне рассказал Санже.

– И то, что вы видели своими глазами.

– Да, я кое-что узнал, это правда.

– Наверное, вы уже догадались, что к деньгам я отношусь серьезно.

– Что совершенно естественно, особенно для француженки.

– Я имею в виду не мелочную экономию. Просто я боюсь остаться без денег. Когда я была маленькая, мой отец разорился сразу после войны. Хотя я была ребенком, я хорошо помню, как они с мамой испугались.

– Но ваш отец создал другую компанию.

– Это совсем не одно и то же. Мои родители оба происходили из рабочих семей. Они высоко поднялись – и всегда страшились скатиться вниз. Когда мне пришлось переехать к тете в Ментону, я поняла почему. Она заставила меня учиться работать руками. Сначала работать за гроши, а потом выйти замуж за бакалейщика – вот так, по ее мнению, я должна была прожить свою жизнь. – Люсия замолчала. – Думаете, снобизм?

– Думаю, большинство бакалейщиков живет очень неплохо. Но я понимаю, о чем вы говорите. Наверное, вам было тяжело, когда ваш магазин в Антибе прогорел.

Она кивнула.

– Нет смысла заниматься малым бизнесом, если у тебя нет денег на развитие. Мы с Ахмедом часто об этом говорили. Армейский офицер, он хорошо разбирался в финансовых вопросах. Все его братья заняты бизнесом. – Лицо ее приняло отсутствующее выражение. – Один из них представляет в Ираке большую американскую автомобильную компанию. У него огромные обороты. Он продает легковушки, грузовики, бульдозеры и получает процент с каждой проданной машины.

Люсия выглядела такой одухотворенной, как будто описывала невероятно прекрасное произведение искусства. Потом она перехватила мой взгляд и повела плечами.

– Конечно, это все, в свою очередь, требует больших затрат.

Я улыбнулся, и она настороженно посмотрела на меня. Наверное, не могла понять, не над ней ли я смеюсь.

– По-моему, вы боитесь не бедности; вы боитесь, что не будете богатой.

Она нетерпеливо взмахнула рукой:

– Это одно и то же. Ахмед понимал, чего я хочу. Он сказал, что когда вернется на родину, оставит мне некоторый капитал. По собственной инициативе. Мы вместе планировали, что сделать на эти деньги.

– И много денег?

В ее глазах вновь появилось отсутствующее выражение.

– Примерно полмиллиона франков или около того. Может быть, больше.

Она говорила почти безразличным тоном.

В эту минуту у меня появились дополнительные стимулы.

– И деньги должны были взяться из этого чемодана?

– Да.

– Каким образом?

– Я пытаюсь вам объяснить, но вы все время перебиваете.

– Извините.

Люсия подлила себе еще немного портвейна и сосредоточилась.

– Ахмед никогда не нуждался в деньгах. Между ним и теми, кто остался в Багдаде, существовало соглашение. Кто-то из них по-прежнему был ему другом, кто-то – врагом, но они все хорошо его знали. Даже враги относились к нему с большим уважением. Кроме того, Ахмед был главой разведки. Уезжая на конференцию в Женеве, он знал, что в стране могут наступить перемены, поэтому взял с собой кое-какие досье.

– Эти досье могут сильно повредить его врагам, как я понимаю.

– И друзьям. Это была простая предосторожность. В Ираке друзья легко становятся врагами, а враги – друзьями. Так он мне объяснил. Поэтому его друзья и их компании были под надежной защитой и могли присылать ему деньги. Все можно было устроить.

– И где теперь эти досье?

– У меня. Однако досье не главное. Важно то, что произошло между Ахмедом и Курдским комитетом. Понимаете, Ахмед был патриотом.

– Да, вы говорили.

– Но не дураком.

– Не сомневаюсь.

– Долгое время, пока Ахмед жил в Цюрихе, он работал в Комитете. Он обладал опытом и репутацией, был чиновником высокого ранга и пользовался авторитетом в армейских кругах. В общем, важная птица, вы понимаете.

– Да.

– Поначалу Комитет не очень ему доверял. По его словам, там было несколько человек, которые считали, что его бегство в Швейцарию лишь трюк для отвода глаз, что таким образом багдадское правительство хочет внедрить шпиона в их ряды. Но время шло, и он приобретал влияние, ему стали доверять и посвящать в свои тайны. А потом, примерно год назад, случилось нечто такое, что заставило Ахмеда усомниться в них.

– И что же именно?

– Вы что-нибудь знаете о курдском национальном движении?

– Севрский договор и тому подобное?

– Да, все эти разочарования. Ахмед сказал, что их было слишком много и Комитет устал. Когда люди, бежавшие от несправедливости и притеснений, долго живут вдали от родины, в них происходят перемены. Кто-то теряет веру – на них можно не обращать внимания, – а кто-то, наоборот, изо всех сил стремится к власти и готов ради этого предать свои идеалы. «Давайте будем реалистами, – говорят они. – Сначала надо захватить власть, а потом мы можем скорректировать нашу политику». Такие люди, говорил Ахмед, либо развращены, либо обманывают сами себя. В любом случае они опасны, и их надо остановить.

– Так, значит, он решил их остановить?

– Да. После падения Мехабадской республики в сорок шестом году Комитет последовательно отказывался от поддержки со стороны России. Россия предала их один раз, говорили они, предаст и в другой. Они также понимали, что страны Запада никогда не пойдут на признание курдского государства, если оно будет союзником русских. По крайней мере большинство это понимало. Когда Ахмед стал в Комитете своим человеком, он заметил, что несколько его членов, которые на словах соглашались с такой политикой, между собой смеялись над этими принципами. Сначала он счел это нормальным проявлением обиды и разочарования. Потом у него возникли смутные подозрения, и он притворился, будто разделяет их взгляды. Наконец к нему подошел один из этих людей и предложил собраться втайне от руководителей Комитета. Встреча прошла у нас на вилле. К концу вечера Ахмед уже знал, что Комитет предан и его используют лишь как прикрытие для сговора с русскими.

– Что за сговор?

– Одновременные вооруженные восстания в курдских районах Турции, Сирии и Ирака. Группы повстанцев пройдут военную подготовку и получат современное оружие. Специальные террористические подразделения будут обеспечивать секретность и дисциплину. Там было еще много всего. Операция получила кодовое название «Даг» – по-турецки «горец». Курдов еще называют «горными турками». Ахмед говорил, что «Даг» – хорошо продуманный долгосрочный план и что при его разработке учтены как сильные, так и слабые стороны курдов. По словам Ахмеда, у этого плана хорошие шансы на победу.

– И что же он сделал?

– Естественно, примкнул к заговорщикам.

– Естественно? Мне казалось, он их не одобрял.

– Конечно. Но как еще он мог послужить общему делу? В следующие два месяца он посещал секретные встречи «Дага», слушал, что там говорили, и выяснял все, что мог: имена, явки, схемы подчинения, источники финансирования, связь…

– Это и были те собрания на вилле, о которых вы упоминали раньше?

– Да, но были и другие в Лозанне и Базеле. Еще до того, как Ахмеда предупредили, что он попал под подозрение. Тогда он перестал ходить на собрания. Это было бы слишком опасно.

– Но заговорщики могли догадаться, что он предупрежден.

– Не сразу. Он сказал им, что его вызывали на допрос в швейцарскую полицию и что за ним может быть установлено наблюдение. В таком случае ему было бы разумно держаться подальше от них, а им – от него. Рано или поздно они бы обо всем догадались и попытались его убить. Однако Ахмед считал, что у них ничего не выйдет.

– Вы действительно не знаете, кто его предупредил?

– Нет. Предупреждение пришло из Багдада. Кто-то там проболтался. Они совсем утратили бдительность.

Я уже запутался.

– Они?

– Его старые друзья в багдадском правительстве. Естественно, к тому времени он уже успел с ними связаться и сообщил кое-какие сведения насчет «Дага» и о своих намерениях.

Люсия улыбнулась со знанием дела.

Мне показалось, я начал понимать.

– Вы хотите сказать, он решил воспользоваться «Дагом», чтобы купить себе триумфальное возвращение?

– Купить возвращение? – Похоже, предложение ее оскорбило. – Разумеется, нет. Он собирался продать.

– Но ведь наверняка…

– Какой смысл передавать информацию Багдаду за просто так? – воскликнула Люсия. – Получив такие сведения бесплатно, там заподозрят неладное. Они знали, что в Швейцарии Ахмеду живется совсем неплохо и он не торопится возвращаться. Они тут же спросят себя: «В чем дело? Почему этот курд оказывает нам услуги? В какую игру он пытается играть?» Но если им придется выложить кругленькую сумму, они будут смотреть на это по-другому. Его мотивы будут понятны.

– И они согласились заплатить?

– Да. Обо всем уже было договорено. Из Багдада должен был приехать человек, чтобы ознакомиться с образцами разведданных, подготовленными Ахмедом, и обсудить цену. Ахмед поставил только одно условие: он хотел, чтобы этот человек был одним из тех, кому он доверяет. Они собирались послать его бывшего сослуживца бригадного генерала Фариси. Он должен был приехать на следующий день после того, как Ахмеда убили. Мне предстояло выступить посредником.

Я подлил себе еще бренди и спросил:

– Так генерал Фариси и есть тот покупатель, которого вы ждете?

Она кивнула:

– Один из. Когда он прочтет обо мне в вашем журнале, то поймет, что я хочу выйти с ним на контакт.

– А на кого работает Скурлети?

– Думаю, на итальянский консорциум. Я почти уверена.

Люсия прикурила сигарету.

– Багдад предупрежден об операции «Даг». Ахмед согласился продать им все отчеты и остальные документы, которые у него были. Он вел себя как ответственный человек и патриот.

Она замолчала, чтобы это запомнилось.

– С другой стороны… – подсказал я.

– С другой стороны, багдадские власти – не единственные, кому интересны эти документы.

– Продать два раза.

– Ничего страшного. Ахмед узнал, что новая итальянская нефтяная компания очень заинтересована в возможности изменить политический режим в Мосуле и Киркуке. Это может привести к пересмотру половины существующих концессий на добычу нефти и выдаче новых с семьюдесятью пятью процентами заемного капитала. Одна итальянская компания уже заключила подобные сделки в Иране. Теперь и другие нефтяные страны хотят того же. Американским и британским нефтяным компаниям нужна стабильность в Ираке, но если там начнутся перемены, итальянский консорциум может стать первым. Поэтому они тоже хотят знать про «Даг»: каковы шансы и кто те новые лидеры, с которыми им придется вести дело.

– Судя по тому, что Скурлети уже здесь, полковник Арбиль известил консорциум о возможной сделке.

– Да, они в курсе.

– Так, значит, на рынке два покупателя. А кто те люди, которые убили вашего друга? Если они умеют читать, я полагаю, они тоже примчатся сюда.

Люсия насупилась:

– Конечно. «Даг» явно скомпрометирован, но они еще могут попытаться спасти себя и свою организацию. Для этого им надо уничтожить документы. Поэтому мне надо действовать с оглядкой. Сначала я думала выйти на контакт с генералом Фариси через иракское посольство в Париже, однако я знаю, Ахмед счел бы такой план слишком рискованным. Багдад много раз его обманывал, может обмануть снова. Вы понимаете? Мне страшновато, но надо стараться действовать осмотрительно.

– Да, я понял.

И я действительно понял. Она, конечно, боится, однако головы не теряет. Теперь она ищет способ вывести свой капитал из вложений в полковника Арбиля. Прежде я был ею очарован. В тот момент я еще не полюбил ее, но уже начал испытывать к ней уважение.

– Нам обоим надо быть осторожными, – добавила она. – Если, конечно, вы согласитесь мне помочь.

– Ладно. Хотя должен вас предупредить, что я невротик и трус.

Она засмеялась:

– Вы послали своего босса ко всем чертям.

– Я очень храбр на бумаге.

– А вы забавный. – Она посмотрела на меня оценивающе. – Кажется, вы мне нравитесь.

– Вы еще измените свое мнение. Мы не обсудили мой гонорар.

– Ах, это… – Люсия на минуту задумалась, потом, похоже, приняла отчаянное решение. – Вы же сами видите, от вас требуется только поговорить с покупателями по телефону. Думаю, пять процентов будет справедливой платой.

– Вряд ли.

– Двадцать пять тысяч новых франков! – сказала она обиженно. – Целое состояние!

– За несколько телефонных разговоров – возможно. Но не за то, что придется делать мне. Надо будет предоставить образцы документов, значит, потребуются две встречи. Затем – передать оставшиеся бумаги и получить взамен наличные. Еще две встречи. Всего четыре. У Комитета будет четыре возможности меня убить.

Она отмахнулась:

– Не преувеличивайте. Я же говорила, что надо соблюдать осторожность. Если вы будете осторожны, как им станет известно о встречах?

– На их месте я бы знал, что делать.

– Что?

– Ждать, пока приедут покупатели, и затем проследить, с кем они выйдут на контакт.

– А как они узнают покупателей?

– Ну, Скурлети, может, они и не узнают, но про бригадного генерала Фариси им наверняка известно. Думаю, договариваясь о встречах, надо быть не только осторожными, но также умными и хитрыми. И даже в этом случае опасность для обеих сторон очень велика. Я не виню вас, что вы отвели мне роль посредника, – заключил я дружеским тоном, – но, боюсь, вам придется оплатить мои услуги как полагается.

Люсия отхлебнула портвейна.

– И сколько, по-вашему, вам полагается?

– Тридцать тысяч долларов.

Она потрясенно уставилась на меня:

– Тридцать тысяч… сто пятьдесят тысяч франков!

– Да, что-то около того. Если вам нужна моя помощь, она будет стоить ровно столько.

Люсия быстро поднялась на ноги.

– Вы просто сумасшедший.

– Я был бы сумасшедшим, если согласился бы на меньшее. Возможно, я все равно сумасшедший, но за такую сумму я готов рисковать. Все или ничего.

– Я заплачу вам пятьдесят тысяч франков.

– Звоните в «Пари матч».

– Семьдесят пять тысяч.

– Сто пятьдесят тысяч, или я отказываюсь.

– Мерзавец!

Она продолжала выкрикивать оскорбления. Я терпеливо ждал. Когда она начала выдыхаться, я заговорил снова:

– Люсия, мне нужно сто пятьдесят тысяч. Мне нет смысла рисковать жизнью за меньшую сумму. Но обещаю вам, я постараюсь вытянуть из них все возможное. Вы по-прежнему получите свои полмиллиона чистыми. Если нам повезет и мы сумеем столкнуть иракцев с турками, то, может быть, и больше.

– Вы хуже Патрика.

– По вашим словам, он бы оставил вам лишь чаевые.

– Все вы одинаковы.

– Ерунда.

Она устало уронила руки и снова села.

– Вы шантажист.

– Санже тоже так говорил. Тем не менее я ему помог.

– Для чего журналисту капитал?

– Для того же, для чего и вам, – хочу начать с чистого листа. Необходимую сумму высчитал для меня Санже.

Люсия глубоко вздохнула:

– Ну хорошо.

– Вы согласны? Сто пятьдесят тысяч?

– Да, да, согласна. Расскажите мне про Скурлети.

Я рассказал.

Она хотела знать все подробности. Ее позабавило, как Скурлети проводил меня до поезда. На нее произвела впечатление его готовность платить за услуги.

– Ему дали карт-бланш, – одобрительно прокомментировала Люсия.

– В том, что касается расходов, возможно, – кивнул я. – Но сколько вы планируете из него вытянуть?

– Я запрошу двести тысяч франков и рассчитываю, что получу по меньшей мере половину. Надо будет сказать ему, что есть и другие заинтересованные стороны.

– Он не удовлетворится копиями. Вы не сможете продать документы два раза.

– Это не копии. Они написаны рукой Ахмеда.

– А как мы свяжемся с бригадным генералом Фариси? Мы ведь даже не уверены, что в Ниццу пошлют именно его.

– Пошлют его, точно. И Ахмед говорил, что он не дурак. Я уверена, он догадается, как нам помочь.

– Как?

– В Цюрихе я должна была с ним встретиться в отеле «Швейзерхоф». Здесь нет такого отеля, зато есть несколько со швейцарскими названиями: «Гельвеция», «Суисс», «Франк-Цюрих» и другие. Думаю, он остановится в одном из них. Вам надо только позвонить туда и узнать. Это просто.

– Да, несложно.

Я рассказал ей о моих сегодняшних приключениях.

Она пришла в восторг.

– Видите! Мы легко его найдем.

– Найти меня им будет еще проще. К понедельнику мои фотографии появятся во всех газетах. Мне надо убраться из гостиницы до завтрашнего вечера.

– Куда вы пойдете?

– Я надеялся услышать предложения от вас.

Люсия на минуту задумалась.

– Здесь есть свободная комната, – сказала она наконец, – но по утрам приходит уборщица. Она удивится, что сразу после пластической операции я завела любовника.

– А как насчет того дома в Больё, куда вы привезли меня для интервью? У вас есть от него ключ?

– Да. Только будьте очень осторожны. Дом считается пустым, а в соседних домах живут люди.

– А еда там есть?

– Адель оставила пару банок супа на случай, если мне придется срочно переехать. Вы можете купить еды сегодня, пока магазины еще открыты. Нет постельного белья, но я одолжу вам пару простыней. И дам ключ от гаража, чтобы вы загнали туда машину.

– Не надо. Я должен избавиться от машины до понедельника. Если мой портрет напечатают в газетах, в прокатной фирме меня могут вспомнить. Они начнут беспокоиться о своей машине и сообщат в полицию. Боюсь, вам придется меня отвезти.

– Когда стемнеет.

– Чем позже, тем лучше. Я не горю желанием сам готовить еду. – Я встал. – Думаю, пора звонить Скурлети.

– Ах да. Телефон вон там.

Она слушала по параллельному аппарату в спальне, пока я звонил.

– Месье Скурлети? Это Матис из Марселя.

– Вы были в Сете?

– Да, все эти дома пусты.

– Все? Вы уверены?

– Абсолютно. Там никого не может быть.

– Почему?

– Их сейчас перестраивают.

– Все три?

– Все три. Они сейчас нежилые.

Последовала пауза.

– Очень хорошо, – сказал он наконец. – Увидимся в понедельник в муниципалитете.

– Я могу задержаться, но если вас там не застану, приду к вам в отель. До встречи.

Я повесил трубку.

Люсия вернулась из спальни. На ее лице играла улыбка.

– Какой акцент!.. Думаю, он говорит и читает по-арабски. За это его и выбрали. – Она посмотрела на часы. – Поспешите, а то магазины закроются и вы не успеете купить продукты.

Когда мы шли через дом к двери, я сказал:

– Мы так и не обсудили еще одну важную вещь. Что будет после?

– После?

– Предположим, Скурлети согласится заплатить, и бригадный генерал Фариси приедет и тоже согласится заплатить, и нам каким-то чудом повезет остаться в живых…

Она резко оборвала меня:

– Не надо так шутить.

– Я вовсе не шучу. Ну хорошо, пусть нам не грозит никакая опасность. Допустим, все прошло по плану, мы получили деньги – что дальше? Вы и потом будете прятаться?

– До тех пор, пока люди «Дага» не узнают, что документы уже в Багдаде, а они узнают довольно быстро. После этого они потеряют ко мне интерес.

– В отличие от полиции.

Люсия махнула рукой:

– Потом я позволю полиции себя найти. Скажу им то, что сказала вам для журнала. У меня будет адвокат, который отдаст им оставшиеся бумаги. Глупая истеричная женщина… Они ничего не смогут мне предъявить.

– Зато они много чего предъявят мне, – напомнил я. – Отказ сообщить сведения о лице, разыскиваемом полицией, можно толковать как преступление.

– Да. – Люсия на минуту задумалась, потом ее лицо посветлело. – Ну конечно! Вы отведете меня в полицию. Вы будете тем человеком, который убедит меня сдаться. И вы отдадите им бумаги Ахмеда.

– Но при этом ни словом не обмолвлюсь о продаже документов «Дага».

– Разумеется. Им это может не понравиться.

– Вы понимаете, что без этих документов у полиции нет шансов разыскать людей, которые пытали и убили вашего друга?

Она пожала плечами:

– У них и с документами нет шансов. И Ахмед бы не обиделся. Даже если их посадят, его уже не вернуть. Ему было действительно важно, чтобы документы попали тем, кому предназначались. И чтобы я получила деньги.