Текст книги "Гнев"

Автор книги: Эрик Амблер (Эмблер)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 15 страниц)

II

Вернувшись в гостиницу, я сразу набрал номер, который дала мне Адель Санже.

Телефон звонил примерно минуту, прежде чем Люсия взяла трубку. Она молчала, пока я сам не заговорил.

– Это Маас.

– Я слушаю.

– Мне обязательно нужно с вами увидеться.

– Вы со мной уже виделись.

– Нам надо поговорить.

– О чем?

– Я предупреждал: если я нашел вас, другие тоже найдут. Мне кажется, это как раз сейчас и происходит.

– Еще одна газета?

– Вряд ли. Скорее всего он представляет группу людей.

– Откуда вы знаете?

– Объясню при встрече.

– Вы сказали «группу», – промолвила она задумчиво. – Откуда они?

– Понятия не имею. Но их представитель – грек, и он приехал из Каира.

Последовало долгое молчание. Настолько долгое, что хотя я и знал, что она не повесила трубку, все же спросил:

– Вы все еще там?

– Я думала. – Она быстро продолжила: – Хорошо, я встречусь с вами. На тех же условиях, что и раньше. Сегодня в десять.

– Нет, нам нужно увидеться в ближайшие три часа. Чем скорее, тем лучше. Я встречаюсь с этим человеком в четыре. Ради вашей безопасности я должен знать, что мне ему говорить. Давайте я к вам приеду.

– Невозможно.

– Ничего невозможного в этом нет. Я знаю, где вы, но не знаю, в каком доме. Скажите мне номер дома, и я пойму, куда ехать.

– За вами могут следить.

– Я об этом позабочусь. Так какой номер?

– Восемь.

– Хорошо. У меня теперь другая машина – серый «рено». Из окна вашего дома видно улицу?

– Сразу за домом – нет, только вниз по склону холма.

– Хорошо, я припаркуюсь ниже по дороге.

– Лучше всего рядом с номером пять.

– Понял. Ждите меня. Буду у вас примерно через час. Все понятно?

– Понятно, но…

Я повесил трубку, пока она не передумала, и достал список домов Санже – результат моих сегодняшних изысканий.

В списке было четыре дома, и только один под номером восемь. Кань-сюр-Мер образовался в результате слияния трех различных деревень: Верхнего Каня, сохранившегося со времен Средневековья, Нижнего Каня, где преобладает застройка восемнадцатого века, и Каньского Креста – скопления современных одноэтажных бунгало и многоквартирных домов, растянувшегося вдоль побережья по обеим сторонам дороги, ведущей в Ниццу. Описания домов в книгах регистрации недвижимости не отражали этих стилевых различий, но, судя по тому, что я знал о вкусах Санже, дома должны были располагаться в старой части Канн.

Теперь надо было подумать о возможности слежки. Мистера Скурлети я оставил в кафе. Конечно, Сай и Боб Парсонс будут стараться меня найти, и я не склонен был недооценивать их настойчивость и изобретательность, но прошло еще очень мало времени. Однако поскольку я обещал принять меры предосторожности, пришлось за этим проследить.

Я зашел на вокзал, купил готовый обед, потом сел в машину и выехал на автостраду. Каньский Крест проехал без остановки. Перед поворотом на Антиб есть совершенно прямой участок примерно с километр длиной, и там я свернул на одиноко стоящую заправку и попросил механика поменять свечи. Пока он этим занимался, я ел свой обед и смотрел на дорогу, проверяя, не остановится ли какая-нибудь из едущих в Ниццу машин у обочины. Они проносились без остановки. Если бы за мной была слежка, водитель второй машины должен был бы проехать вперед и остановиться чуть поодаль, чтобы дождаться меня. Я доел обед, расплатился за новые свечи и вернулся той же дорогой. В Нижнем Кане я был без пары минут два.

Улицу Карпоньяр удалось найти без труда. Это был круто взбиравшийся в гору тупик, выходящий на дорогу к Высокому Каню. Восемь домов скрывались за высокими заборами или железными решетками, загороженными высокими кустами. Должно быть, подобные виды греют душу семейству Санже – любителям уединения.

Я припарковался рядом с домом под номером пять и двинулся вверх по узкой мощеной улице. За кустами вдоль ограды номера восемь росли большие мимозы. Через кроны деревьев виднелись черепичная крыша и окно на втором этаже. В двустворчатые ворота вполне могла въехать машина. К решетке ворот были прикреплены листы железа, закрывавшие вид во двор. Рядом с воротами висел шнур от звонка: я потянул и обнаружил, что он не работает. Тогда я взялся за ручку ворот – они оказались не заперты, и я вошел внутрь.

Под полотняным навесом, натянутым на металлический каркас, стоял черный «ситроен». Дорожка справа от меня вела к входной двери. Отштукатуренный кирпичный дом, по-видимому, был построен в середине девятнадцатого века для местного доктора или адвоката. Вероятно, Санже потребовалось установить в нем современную сантехнику, поменять трубы и немного подкрасить. Снаружи дом выглядел уютным.

Я захлопнул калитку и пошел по тропинке между деревьями. Как только я двинулся к дому, входная дверь открылась. Едва я зашел, Люсия захлопнула дверь за моей спиной.

– На улице вас кто-нибудь видел?

– По-моему, нет. А какое это имеет значение? Ведь соседи знают, что в доме живут.

– Они думают, что я швейцарская немка, перенесшая пластическую операцию в результате автокатастрофы. Теперь прихожу в себя и ни с кем не желаю общаться. Появление мужчины в доме может их заинтересовать.

– А как же прислуга? – спросил я.

– У женщины, которая ходит убираться, катаракта – она почти ничего не видит. Продукты покупает она же. Я обещала оплатить ей операцию, когда доктор скажет, что пора.

– Очень благородно с вашей стороны.

Люсия пожала плечами:

– Это Адель предложила. Она считает, что в таком случае ей будет легче поверить в мою историю. А теперь объясните мне, что случилось.

Комната, в которую меня привела Люсия, оказалась совсем не такой, как я ожидал, судя по виду дома. Наверное, первоначально тут была терраса. Теперь ее огораживали толстые стены со сводчатыми окнами-амбразурами, а в углу появился массивный кирпичный камин. В одной из стен была устроена ниша, в которой стояла статуя Мадонны с младенцем почти что в натуральную величину. На другой стене было выложенное испанской керамической плиткой большое яркое панно с изображением мученичества святого Себастьяна. Распятие, также из плитки, украшало стену напротив камина. Мебель была нейтрально-современной, и огонь весело пылал в камине, но общее впечатление оставалось гнетущим и странным, словно вы ненароком забрели в чью-то домовую часовню.

Люсия, одетая в широкие брюки лимонно-зеленого цвета и замшевый пиджак, очевидно, привыкла к странному виду комнаты и поэтому нетерпеливо кривила губы, когда я с изумлением озирался вокруг.

– Да, да, все это очень необычно. Адель не успела ничего поменять. Но давайте сразу к делу. Мне надо знать, что произошло.

Я рассказал ей о Скурлети.

Она внимательно слушала, затем попросила меня подробно описать его внешность.

Я описал.

– У вас сохранилась его визитка?

– Вот.

Люсия внимательно изучила ее с обеих сторон.

– Его интересовал только Патрик?

– Филип Санже, вы хотите сказать? Да.

– Он не упоминал никаких других имен?

– Нет, но я тоже не упоминал, когда пытался отыскать вас. В случайное совпадение я не верю. А вы?

– Я тоже. – Она снова осмотрела карту. – Подозреваю, что это итальянцы.

– Какие итальянцы?

Она проигнорировала мой вопрос, и к ней вдруг снова вернулась подозрительность.

– А что вы делали в муниципалитете?

– Искал нужный мне адрес. И другие адреса Санже тоже.

– Зачем?

– Адель Санже сообщила, что вы можете переехать. Я хотел, чтобы у меня была возможность быстро отыскать вас, если понадобится.

– Я обещала поставить вас в известность, – сказала она как будто оправдываясь, – и кроме того я уже дала вам интервью.

– Да, вы дали мне интервью, но вы ведь не рассчитываете, что я всерьез вам поверю?

Люсия ненадолго задумалась, а потом заметила:

– Это не слишком-то вежливо.

– Да, я понимаю, у вас есть веские причины не говорить всю правду.

Она снова улыбнулась. С улыбкой на лице она была совершенно очаровательна.

– Да. И особенно вам.

– Почему мне особенно?

В ее глазах появилось насмешливое выражение, насмешливое и оценивающее, потом она засмеялась.

– Знаете, поверил даже Патрик.

– Во что?

– В историю о том, что ради обещания, данного Адели, вы послали свою газету ко всем чертям.

– Я не посылал их ко всем чертям, а только ушел от них.

– Не вижу разницы. Вы сделали красивый жест. – Люсия закатила глаза в сторону Мадонны и прижала руку к груди. – Журналист, который держит слово.

– Вы не верите в подобные жесты, я понял.

Я старался сдерживать свое раздражение.

– Конечно же, нет.

Улыбка стала презрительной.

– Ну и напрасно. Зачем мне это выдумывать?

Она сделала вид, что восприняла вопрос серьезно.

– Ну что ж, дайте подумать. Адель мне вас описала. Сказала, что вы симпатичный блондин, очень умный и очень серьезный, только немного грустный, потому что вам выпали тяжкие испытания. Она не сказала, что вы идиот.

– Очень мило с ее стороны.

– И более того – сентиментальный идиот.

– Однако не стоит исключать такую возможность.

Люсия продолжила, как будто не заметила моей реплики:

– Он искренний и порядочный, говорила Адель. Когда Патрик предложил вам огромную сумму, чтобы вы замяли всю историю, вы отказались. Тогда вы не хотели предавать свою газету.

– Это другое дело.

– Конечно. Это было днем. Вы предаете только по ночам. – Улыбка исчезла, и взгляд стал жестким. – Вам нужна была история, и вы хотели получить ее любой ценой. Вы даже сказали Патрику, к какому сроку она вам нужна – к пятнице, к одиннадцати часам по нью-йоркскому времени. Сегодня пятница. Значит у вас в запасе еще двенадцать часов?

Я, как дурак, только и мог сказать:

– Мне это не приходило в голову.

– Я не идиотка, месье.

– Я ни в коем случае не считал вас глупой. Просто не сознавал, что, следуя разуму и логике, вы должны будете мне не доверять. Значит, по-вашему, я притворился, будто помогаю Санже, для того, чтобы втереться к вам в доверие и выведать у вас подробности для журнала. Так?

– А как еще это можно понять?

– Филип Санже задал мне те же вопросы, хотя сформулировал их немного по-другому.

– И что вы ему ответили?

– Мне не пришлось отвечать. Он сам на них ответил.

Люсия все еще смотрела на меня сердито, но ей стало интересно. Она пожала плечами:

– И что же?

– Можно, я сяду?

Она махнула рукой в сторону кресла, но сама осталась стоять: ей лучше думалось стоя, я заметил это еще во время первого интервью.

– Так что? – повторила она.

– Он не подумал, что это блеф, – сказал я, – ему было интересно, что заставило меня так поступить. «Что с вами? – спросил он. – Это ваше прежнее саморазрушение или какая-то новая злость?» Знаете, почему он упомянул саморазрушение?

– Нет.

– Говоря о «тяжелых испытаниях», Адель имела в виду, в частности, что однажды я наглотался снотворных таблеток, чтобы свести счеты с жизнью.

Теперь я завладел ее вниманием. Люсия подошла ближе и посмотрела на меня сверху вниз.

– Вы хотели, чтобы вас спасли, или так получилось случайно?

Такой вопрос много говорил о ней самой. Большинство людей просто хотят узнать причины. Что сделало жизнь столь невыносимой?.. Некоторые – те, кто читал умные книги, – спрашивают про ненависть к себе. Лишь немногие знают о крайней степени отчаяния по собственному опыту. Они не задают наивных вопросов; они задают только один, самый существенный: «Вы на самом деле пытались?»

– Просто я оказался в больнице на час раньше, чем следовало.

– Вы не повторяли попыток?

– Нет. Однако Санже счел, что я выбрал другие средства саморазрушения. Знаете, это может войти в привычку. Полагают, что никто не станет намеренно себе вредить. Но это неправда. Многие именно этого и добиваются.

– Психология! – Люсия зажала себе нос, словно почувствовала дурной запах. – Что за «новая злость»?

– Санже считает, что это из-за вас.

– Вы злитесь на меня? С какой стати?

– Нет, не на вас, а из-за вас. Рыцарь готов очертя голову броситься на ненавистного дракона, чтобы выручить из беды прекрасную даму.

– Какое ребячество!

– Так считает Санже, а не я. Он решил, что я попал под воздействие ваших чар.

Похоже, Люсию это позабавило.

– Да, Патрик всегда так думает. Романтик!.. – Она снова перешла на деловой тон: – Значит, он выдумал сказку и сам же в нее поверил. А я – нет.

– Хорошо, дам вам другое объяснение. Я не взял у него денег, потому что не мог выполнить условия договора. Вот и все. А причина, по которой я, как вы выражаетесь, «послал журнал ко всем чертям», заключается в том, что я хочу разорвать контракт. Мне нужно, чтобы меня уволили. Поэтому я совершил нечто непростительное с профессиональной точки зрения. Я бросил работу в самый неподходящий момент и самым неподходящим образом. Мое присутствие здесь не имеет никакого отношения к «Уорлд репортер» или какому-либо другому изданию. Я здесь, потому что меня заинтересовала ваша история, а также, если говорить начистоту, потому что мне в данный момент нечего делать. Я пока не могу вернуться в Париж. Когда интервью выйдет из печати в понедельник, вероятно, что полиция заинтересуется и мной. Так что пока мне лучше постоять в сторонке.

Она подумала, прежде чем ответить.

– А почему вы хотите расторгнуть контракт?

– Естественно, потому что мне предложили другую работу. Почему же еще?

Последняя ложь убедила ее. Люсия улыбнулась насмешливо, но скорее одобрительно.

– Вы просто хитрый сукин сын? – рассмеялась она.

Я улыбнулся в ответ:

– Вот именно. Но у меня к вам один вопрос. Если вы действительно считали, что я блефую и стараюсь выведать у вас что-то еще, зачем вы позволили Адель Санже дать мне ваш номер телефона?

Это ее позабавило.

– Я все ждала, когда же вы спросите.

– Тогда, наверное, вы уже подготовили ответ.

– Разумеется.

Она села. Теперь быстро соображать уже не требовалось.

– Я хотела поддерживать с вами связь после того, как интервью будет напечатано. А после отъезда Адели это уже нельзя было сделать через нее. Поэтому я разрешила ей дать вам мой номер.

– И взяли у нее мой. Потому что действительно собирались переезжать или на случай, если я не позвоню?

– Я вам уже сказала.

– Пару минут назад вы обвиняли меня в том, что я пытался обманом вытянуть у вас признания. Я так понимаю, что сейчас вы сами хотите сделать какие-то заявления?

– Возможно.

Люсия посмотрела мне прямо в глаза и заговорила медленно, очевидно, обдумывая каждое слово:

– Я рассчитывала, что после публикации интервью мне понадобится помощь, поскольку появятся люди, которые захотят со мной побеседовать.

– Другие репортеры, вы имеете в виду?

– Да, репортеры и, – она взяла визитку Скурлети, – такие, как он.

– Понимаю.

– Этот появился слишком рано. Что вы намерены ему сказать?

– А что бы вы хотели, чтобы я ему сказал?

– Он предлагает серьезные деньги. – Она чуть улыбнулась. – Вы можете продать ему список, только выкиньте несколько адресов – этот дом и, наверное, тот, что в Больё.

– Это, конечно, его задержит. А что я должен сделать дальше?

– Можете пообещать ему, что передадите другие адреса во вторник.

– После того как выйдет журнал с интервью, так?

– Тогда можно будет точно сказать, кто ему нужен: Патрик или я. Вам, я думаю, это тоже интересно, – добавила она с очаровательной улыбкой.

Я поднялся на ноги.

– Думаю, мне пора идти.

– Не хотите чего-нибудь выпить?

– Нет, спасибо. Нужно возвращаться в Ниццу.

Моя собеседница тоже встала. Теперь ее улыбка была немного напряженной. Мне были понятны ее опасения: она слишком ясно дала понять, что собирается меня использовать. И не слишком ясно – что на компенсацию рассчитывать не приходится.

Люсия положила ладонь мне на плечо и спросила встревоженно:

– Вы ведь будете осторожны?

– Насчет Скурлети?

– Насчет вас самого. – Она посмотрела мне прямо в глаза. – Не забывайте, теперь мы оба в розыске.

– Думаю, да.

Я сознательно отвечал уклончиво. Люсия попробовала еще раз:

– Вы должны принимать меры предосторожности.

– Боюсь, что в модном парике я буду слишком бросаться в глаза.

– Я серьезно.

– Я тоже.

У дверей она сделала последнюю попытку:

– Звоните, если захотите, только лучше днем или вечером. Домработница приходит по утрам.

– Я запомню.

– Мне здесь очень одиноко. Теперь, когда Адель уехала, будет еще хуже. Заходите завтра, если получится.

– С удовольствием. – Я улыбнулся в ответ. – Я смогу вам рассказать, что вытянул из Скурлети, а вы мне – об итальянцах, на которых он, возможно, работает. Как вам такой вариант?

Люсия рассмеялась. Конечно, ее это устроило. Ей не о чем было волноваться, она добилась от меня всего, чего хотела.

III

Вернувшись в гостиницу в Ницце, я первым делом приготовил список домов, которыми владел Санже.

На это у меня ушло не так уж много времени. Я решил выкинуть виллу «Суризетт», а также два дома, которые упомянула Люсия. Сай наверняка послал кого-нибудь – например, внештатника из Марселя, – чтобы наблюдать за домом Санже. Если Скурлети начнет шляться поблизости, они скорее всего объединят усилия и поделятся добытыми сведениями. Сай, конечно же, сразу догадается, кто такой «Пьер Матис». С другой стороны, если я оставлю в списке остальные дома, расположенные в Мужене, Скурлети узнает о «Суризетт» сразу, как только начнет расспрашивать там о Санже. Но могу ли я их опустить? Ведь он уже провел кое-какие изыскания и, вероятно, знает про дома в Мужене. На самом деле я обнаружил их в то самое утро, когда он спорил с архивистом. С тех пор у него была куча времени – он мог добраться до них самостоятельно. Если я хочу, чтобы он доверял моему списку, придется идти на риск.

Немного подумав, я поставил звездочку напротив «Суризетт» – чтобы не отдавать все на волю случая.

Когда я вошел в кафе, Скурлети был уже там. Я опоздал на десять минут. Он кивнул мне и безучастно смотрел, как я подзываю официанта и заказываю выпивку. Когда официант отошел, грек наклонился ко мне:

– Вы принесли список?

– Да.

Он вытащил из кармана конверт и подтолкнул его вдоль стола.

– Тут тысяча пятьсот франков.

– Мы договаривались на две тысячи пятьсот.

– За весь список, когда он будет закончен, и только в том случае, если он будет закончен быстро.

– Его нельзя закончить раньше вечера понедельника.

– Почему не завтра?

– По субботам и воскресеньям архив закрыт. Разве вы не видели объявления?

Скурлети, похоже, огорчился.

– Ладно, в понедельник. А теперь ваш список, пожалуйста.

Я заглянул в конверт, а потом передал ему список. В нем было пятнадцать адресов, включая те, что в Сете. Дойдя до них, он нахмурился и посмотрел на меня:

– Сет?

– В департаменте Эро, с другой стороны от Марселя. Вы бы долго их разыскивали, – добавил я самодовольно.

– А как насчет других прибрежных департаментов? Буш-дю-Рон? Вар?

– Я их проверил. Ничего.

Было видно, что ему не хочется тратить время на поездку в Сет. Проверка всех домов, которые были в списке, отняла бы у него больше трех дней. Я решил, что пора ему помочь.

– Видите, – сказал я, – против этого дома, виллы «Суризетт» в Мужене, стоит звездочка? Это его собственный дом.

– Они все его собственные.

– Я имел в виду, что он живет на этой вилле, когда бывает во Франции.

– В самом деле?

Улыбка обнажила зубы.

– Сейчас его там нет. В доме живет прислуга, которая сказала, что хозяин в отъезде. Когда они вернутся, она не знает.

– Они?

– Месье и мадам Санже.

– А-а! – Снова показались зубы. – А существует мадам Санже?

– Разумеется. Он женат.

– Вы видели мадам Санже?

– Нет, но тот факт, что он состоит в браке, отражен в кредитном досье.

Скурлети задумчиво барабанил пальцами по столу, глядя в список.

– Откуда вы узнали, что Санже в отъезде? Вы пытались с ним связаться?

– С ним? Зачем? – Я хмыкнул. – Меня интересовала горничная. Слуги обычно знают больше, чем написано в досье. Не пьяница ли тот человек, которого вы проверяете, не игрок ли он? Нет ли у него любовницы? Слугам все известно.

Глаза Скурлети сузились.

– И что же вам удалось узнать?

Я замялся.

– О нем? Ничего особенного. Часто уезжает по делам. Заботится о здоровье. Не очень любит принимать гостей – приглашает только соседей, супружеские пары. Играет в бридж. Серьезный господин. С другой стороны…

Я неуверенно умолк и пожал плечами.

– С другой стороны? – Он поощрительно улыбнулся.

– Да так, сплетни. Вам неинтересно.

– Интересно, месье Матис. Я, как губка, впитываю все.

Теперь его зубы были полностью открыты.

– Ну, хорошо… Мне рассказали про его жену. Вы ведь знаете, что это она занимается арендой домов, а не муж?

– Нет, не знал. Очень любопытно. И что еще?

– Похоже, в одном из этих домов живет кое-кто, о ком ее муж не догадывается.

Скурлети был явно разочарован и пренебрежительно хмыкнул:

– Ну естественно. Когда муж все время в отъезде, у жены непременно кто-то появляется – мускулистый молодой человек с пляжа, жиголо из большого отеля…

Я покачал головой и искоса глянул на него. Надеюсь, убедительно.

– Нет, тут совсем другое дело. Это не молодой человек. Служанка слышала, как они разговаривали по телефону. Это другая женщина!

Скурлети вдруг замер. Это был трудный момент. Он не отрывал от меня глаз. Я постарался сменить выжидательную усмешку на смущенное выражение лица, какое бывает у человека после неудачной шутки.

Наконец он кивнул:

– И что?

– Как говорится, за что купил… – Я отхлебнул из бокала.

Он по-прежнему внимательно смотрел на меня.

– А как служанка узнала, что это женщина? Почему она думает, что это не мужчина?

– Она слышала имя – Люсиль, Люси…

– Может, Люсия? – мягко спросил он.

– Может, и так. Не важно. Имя женское.

Последовало неловкое молчание.

– А муж, Санже, не знает?

– Да кто ж ему расскажет?

Я глупо засмеялся и замахал руками, показывая официанту, чтобы он принес еще выпивки. Хоть я и забрасывал наживку осторожно, я надеялся получить осторожную, пусть даже многообещающую поклевку. Я не ждал, что Скурлети так сразу на нее набросится. Мне стало не по себе.

К счастью, грек перестал на меня таращиться. На лице его появилось странное, застывшее выражение, он неподвижно смотрел куда-то в пространство. Официант хотел забрать его пустой бокал, но Скурлети держал и не отпускал. Наконец он выпустил из рук бокал и снова посмотрел на список адресов.

– Где вы живете, месье Матис? – вдруг спросил он.

– Здесь, в Ницце. – Я назвал свою гостиницу.

– Это ваш дом?

– Э-э, нет. Я живу в Лионе, но там бываю только по выходным. Часто приходится ездить по работе.

– Понимаю. Вы женаты?

– Да. Двое детей, мальчик и девочка.

– Жаль.

– Как так?

Снова показались зубы, на сей раз вместе с деснами.

– Надеюсь убедить вас пожертвовать несколькими часами, принадлежащими дому и семье, – благожелательно произнес он. – Разумеется, за деньги.

Я состроил вытянутую физиономию.

– Ну, не знаю, жена ждет, что я приеду сегодня вечером.

– Вы поедете на машине?

– Нет, я предпочитаю «Голубой поезд».[4]4
  Роскошный экспресс, курсировавший между Кале и Французской Ривьерой с 1922 по 2007 год. За цвет вагонов получил название «Голубой поезд».


[Закрыть] На нем быстрее и при желании можно вздремнуть.

– «Голубой поезд» ведь останавливается в Марселе?

– Да, а что?

– А Сет находится рядом с Марселем?

– Не совсем. Почти в двухстах километрах за ним.

– Все равно при желании вы можете там быть сегодня вечером.

– Думаю, да.

– И, проведя несколько часов в Сете, вы можете к завтрашнему утру вернуться домой.

– Ну, наверное, – отвечал я с сомнением.

– За пятьсот франков?

– Чего вы от меня хотите? Чтобы я выяснил, не остановился ли Санже в одном из этих домов?

– Не совсем. Меня действительно интересует Санже, как я вам сказал. Но я хочу знать, кто живет в каждом доме. Количество человек, мужчины или женщины, возраст, имена.

– Это займет больше, чем пару часов.

– С вашим-то опытом? Конечно же, нет. Хозяева кафе и владельцы автомастерских всегда все знают.

Он говорил прямо как Сай. Я по-прежнему делал вид, будто мне не хочется.

– Потребуются дополнительные расходы. Гостиница, еда, такси, билеты на поезд.

– Сотня франков на расходы. Вы успеваете на завтрашний вечерний «Голубой поезд» из Марселя. Оттуда позвоните мне в гостиницу. Я буду ждать. Вам все понятно?

Я сдался.

– Ладно, уговорили. – Я взглянул на часы. – Мне нужно позвонить жене. Ей это не понравится. Она решит, что я завел тут подружку.

– Расскажите ей про пятьсот франков.

– Если я скажу ей про пятьсот франков, она захочет накупить на них новых нарядов.

На этой уютной, домашней ноте наши переговоры закончились. Скурлети записал название гостиницы и номер телефона на обратной стороне своей визитки и отдал ее мне.

Я поднялся, чтобы идти, однако он положил руку мне на локоть.

– Еще одно…

– Да?

На мгновение он встретился со мной глазами.

– Я уже объяснил, дело очень срочное и важное. Поэтому вам надо подойти к нему со всей ответственностью. Никой халтуры и приписок!

– Разумеется! – Я постарался принять оскорбленный вид.

– И пожалуйста, будьте осмотрительнее. Люди, которые живут в этих домах, не должны знать, что вы наводите о них справки.

– Люди, чью кредитоспособность мы проверяем, обычно ни о чем не догадываются, – произнес я с обидой в голосе.

– Хорошо, хорошо. Я не хотел вас оскорбить. Завтра вечером жду вашего звонка.

– Договорились.

Я вернулся в отель, раздумывая, стоит ли позвонить Люсии и сказать ей, что случилось, но в конце концов решил, что не стоит. Это укрепит мои позиции. Если она хочет, чтобы я рассказал ей про Скурлети, пусть подумает, что предложить взамен.

С другой стороны, мне надо было уехать из гостиницы на сорок восемь часов. Хотя Скурлети, похоже, поверил мне на слово, он совсем не дурак. Обдумает случившееся – и запросто решит, что все это слишком хорошо, чтобы быть правдой. И начнет проверку. Он просил меня быть поаккуратнее; пожалуй, к его предупреждению стоит прислушаться.

Я нашел следующую гостиницу в мишленовском путеводителе и позвонил Люсии.

Она сразу узнала мой голос.

– Вы с ним виделись?

– Да.

– Ну и?..

– Завтра расскажу. Звоню сказать, что съезжаю из гостиницы.

– Почему?

– Все расскажу завтра.

– Что-то случилось?

– Нет, просто предосторожность. У вас есть следующий номер?

– Да. А он?..

– Мне надо идти. Завтра увидимся.

Я собрал вещи и спустился вниз, к стойке. Оплачивая счет, я объяснил, что уезжаю на выходные к семье, в Лион, и вернусь в воскресенье вечером. Я сказал, чтобы они так говорили всякому, кто будет мной интересоваться, и спросил, смогу ли я получить тот же самый номер по возвращении. С этим проблем не предвиделось. Я вышел из гостиницы, поставил машину на ближайшую крытую автостоянку и отнес чемоданы на вокзал. До поезда оставалось около часа. Я сдал багаж в камеру хранения, купил обратный билет до Канн и пошел ужинать.

Я увидел Скурлети, когда забирал чемоданы. Он стоял около газетного киоска и смотрел на перрон, от которого отходил «Голубой поезд». Он даже не прятался и озирался вокруг, словно встречал друга.

Наверное, я должен был обрадоваться, что предвидел такую возможность и принял необходимые меры предосторожности; вместо этого у меня засосало под ложечкой, и я стал прикидывать, не упустил ли чего-нибудь важного. Например, в кармане лежит чертов билет до Канн. А если Скурлети заметит? А если он спросит у меня номер моего домашнего телефона в Лионе? Что тогда делать? Дать ему мой старый номер и надеяться на лучшее или просто повернуться и убежать? Внезапно я почувствовал, что совсем не подхожу для этой роли, и у меня ослабели колени. За секунду до того, как он меня увидел, я чуть было не совершил фатальную ошибку: не попросил носильщика отнести мой багаж в вагон, вместо того чтобы отнести самому, как должен был поступить мой персонаж.

Скурлети сразу же подошел ко мне.

– Уже боялся, что вы опоздаете на поезд. Он вот-вот отходит.

– Я знаю.

– Я хотел вам еще кое-что сказать, но в гостинице ответили, что вы уже уехали.

Проверка и перепроверка.

– Я обедал. В поезде дерут такие цены…

– Понимаю. На случай, если меня не будет в гостинице, когда вы завтра позвоните из Марселя, я договорился с оператором в гостинице, очень милой дамой, что она примет у вас сообщение, если вы будете диктовать медленно.

– Да, конечно.

Ноющее чувство под ложечкой потихоньку отпустило. Если Скурлети не смог выдумать ничего поумнее, чтобы объяснить свое присутствие на вокзале, то, похоже, я его переоценил.

– Желаю хорошо провести время, – сказал он.

Поезд уже подходил.

– Спасибо, постараюсь.

– Хорошо быть молодым. Завтра жду звонка.

– Вечером.

Я быстрым шагом двинулся по перрону, специально глядя на вагоны, на которых было написано «Для пассажиров в Марсель».

Скурлети не стал ждать отправления. По крайней мере на перроне, но из опасения, что он может ждать снаружи, я решил действовать согласно первоначальному плану. Я сошел в Каннах и вернулся в Ниццу на пригородном поезде.

Отель стоял рядом с портом, и в нем, судя по всему, останавливались пассажиры с корсиканских пароходов. Ночной консьерж оказался педантом с тонкими губами и подозрительным взглядом. Он заставил меня предъявить документы, и поэтому в полицейскую анкету пришлось вписать собственное имя. Мне очень не хотелось этого делать, но выбора не было. Если бы я теперь решил не останавливаться здесь и ушел, консьерж вполне бы мог позвонить в полицию и донести о случившемся.

Было половина одиннадцатого – половина пятого в Нью-Йорке. У Сая и Боба Парсонса оставалось шесть с половиной часов до последнего срока. Интересно, что они сейчас делают. Один из них, скорее всего Боб Парсонс, будет пытаться меня найти и рыскать в поисках моих следов. Внештатник из Марселя будет им помогать. К этому времени Сай наверняка установил постоянный контакт с парижским бюро. Интересно, в Нью-Йорке уже знают о моем предательстве, или, надеясь, что все еще обойдется, он сказал лишь, что не может со мной связаться? Скорее всего он сказал им правду. В конце концов, задание поручил мне мистер Каст, а не Сай, и его не за что винить. «Если вы поручаете такое важное дело не прожженному профессионалу, а любителю, да еще с психопатическими наклонностями, – скажет он им, – ждите сюрпризов». В любом случае у них есть самая главная, самая важная часть истории, а также запись, подтверждающая ее подлинность. Возникнут некоторые осложнения, если не удастся найти меня до того, как журнал выйдет из печати, но проблемы следует решать по мере поступления. У них на руках сенсация, и чем больше шума она произведет, тем лучше.

Только не для меня.

Иногда газета или журнал может отказаться выдавать источник информации, сославшись на привилегии прессы, но тут не такой случай. В этот раз «Уорлд репортер» будет с готовностью сотрудничать с властями и другими новостными медиа. Мало того что придется доказывать подлинность истории – а предположение, что это фальшивка, обязательно возникнет, – они еще должны будут объяснить, почему не могут предъявить человека, который взял интервью у Люсии Бернарди, чтобы его опросила полиция.

Интересно, как Сай станет выкручиваться. Вряд ли он заявит, что я – психически неуравновешенный тип. Это дискредитирует и историю, и сам журнал. Скорее всего он выберет мужественную откровенность человека, которому нечего скрывать, и честно скажет, что сам ничего не знает, что он должен был встретиться со мной в аэропорту Ниццы, а я не явился. Он, конечно, не будет говорить о моем письме. Скажет, что я срочно уехал из Мужена, и он, естественно, предположил, что в истории появились новые подробности и я, видимо, продолжаю расследование в другом месте. Теперь он не на шутку обеспокоен и будет рад любой помощи в розысках. В моем досье в офисе лежала фотография, которую использовали для пресс-карт. Ее разошлют повсюду. Сходство просто замечательное. Куча людей в Ницце опознает меня с первого взгляда.