Текст книги "Гнев"

Автор книги: Эрик Амблер (Эмблер)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 15 страниц)

II

Вилла «Суризетт» – переделанный крестьянский дом на окраине города – стояла на склоне горы, обращенном в сторону Граса. К ней вела старая проселочная дорога, мощенная булыжником и с обеих сторон обсаженная олеандрами. Живая изгородь из можжевельника закрывала дом от дороги. Ворот не было, но аккуратный, профессионально оформленный плакат предупреждал, что передо мною частная собственность и хозяева держат злую собаку. Похоже, жизнь на вилле протекала в комфортном и элегантном уединении.

Я остановил машину на дороге, раздумывая, что сказать Санже.

Если я сразу, с порога, заявлю, что хочу увидеть Люсию Бернарди, мне скорее всего дадут от ворот поворот. Если я буду настойчив, меня попросят удалиться. Если я откажусь, он либо сам вышвырнет меня вон, либо вызовет полицию. Второе будет означать, что он полностью в себе уверен. К тому же полиция потребует от меня объяснений, а я не могу ничего сказать, не провалив задания. И даже если Санже не станет звать полицию – его отказ перекроет мне все пути, а ему мой визит послужит предупреждением, и он будет настороже.

Дело осложнялось еще и тем, что я ни на минуту не верил информации, которой меня снабдило начальство.

Я уже решил было вернуться в город, позвонить Саю и попросить дальнейших указаний, но вспомнил, с каким тошнотворным энтузиазмом он разговаривал со мной накануне, и передумал.

Теперь ведь не скажешь, что я ничего не сделал; я узнал, где живет Санже, и поэтому могу сам решать, как мне действовать дальше.

Я снял комнату в маленькой гостинице в Мужене, потом узнал номер виллы «Суризетт» и позвонил.

Ответил женский голос с сильным южным акцентом – должно быть, горничная или экономка. Я попросил месье Санже. Она спросила, кто звонит, и я, пробормотав что-то, повесил трубку. По крайней мере он там.

Я постарался поставить себя на его место.

Если отвлечься от Люсии Бернарди, мы имеем профессионального мошенника, который добился успеха в своем деле и выгодно вложил средства в недвижимость. Возможно, Санже не оставил занятий мошенничеством, но в настоящий момент он живет как добропорядочный французский гражданин, во Франции, под своим настоящим именем. Почему бы и нет? Согласно информации из Нью-Йорка, никто так и не сумел предъявить ему обвинений даже в Германии и Италии, где он действовал. Во Франции он может себя чувствовать в полной безопасности.

Однако в его положении должны быть уязвимые места. И я кое-что нащупал.

Купив три дома в Сете, Санже дал адрес одного из них как место своего постоянного жительства. С точки зрения закона он имел на это полное право, несмотря на то что дом был необитаемым. Важно лишь, что это существующий почтовый адрес. Впрочем, совершенно очевидно, что он сделал это для прикрытия, точно так же как адрес в марсельском банке был прикрытием. Хотя Санже покупал недвижимость на свое настоящее имя (вымышленное могло бы вызвать трудности в дальнейшем), он осознанно или инстинктивно сделал все, чтобы его было трудно найти.

Я придумал, как воспользоваться этой его слабостью.

После шести сразу стемнело. Я позвонил в Париж и сообщил свой номер телефона, но разговаривать с Саем не стал. Потом немного выпил и отправился на виллу «Суризетт». Подъезжая, я видел сквозь живую изгородь, что в окнах горит свет.

Дом на самом деле был больше, чем казался с дороги: очевидно, новый владелец надстроил второй этаж. Двор старой фермы превратился в огороженный стенами сад, через который надо было пройти, чтобы попасть к главному входу. По обе стороны тяжелой двери из резного дуба стояли каменные вазы с ампельными растениями. Дорогу освещали старинные каретные фонари, переделанные под электричество. Как только я ступил на мощеные дорожки сада, залаяла собака. Я позвонил в звонок; лай стал громче и злее. Вскоре я услышал, как горничная с южным акцентом приказала собаке замолчать.

Когда дверь открылась, горничная одной рукой придерживала собаку за ошейник. Меня это не очень успокоило: горничная была невысокая хрупкая женщина, а пес – огромный эрдель. Он снова залаял на меня. Она рассеянно его шлепнула.

– Да, месье?

– Я бы хотел поговорить с месье Санже.

– Он вас ждет?

– Нет, но думаю, он меня примет.

Я протянул ей визитку парижского бюро.

– Подождите, пожалуйста.

Она захлопнула дверь. Я ждал. Через минуту или две горничная вернулась, на сей раз без собаки, и протянула мне мою визитку.

– Месье Санже сожалеет, что не сможет вас принять.

– А когда сможет, мадам?

– Месье Санже не хочет общаться с прессой. – Она говорила, запинаясь, словно повторяя слово в слово. – Он сожалеет…

И начала закрывать дверь.

– Одну минутку, мадам. Пожалуйста, передайте ему вот это.

Я написал на задней стороне карты: «Касательно мистера Патрика Чейза» – и вернул ее горничной.

Та замялась, потом снова закрыла дверь.

В этот раз ждать пришлось дольше, но, открыв дверь, горничная посторонилась, чтобы я мог войти.

– Только недолго. Вы же понимаете, у месье и мадам планы на вечер.

– Разумеется.

Я оказался в холле, где была лестница, ведущая на второй этаж, к спальням, и арка в гостиную. Раздвижные стеклянные двери отделяли гостиную от террасы за ней.

Когда я вошел, из арки вышла женщина в широких брюках и шелковой рубашке.

На вид ей было около тридцати пяти, крашеная блондинка. В руках она держала журнал «Реалии», запястья украшали тяжелые золотые браслеты. Когда я посторонился, чтобы дать ей пройти, она окинула меня беглым взглядом. У таких женщин обычно бывает веселая, обаятельная улыбка, но сейчас она была серьезна и старательно делала вид, будто мой визит ее совершенно не интересует.

Я пробормотал:

– Добрый вечер, мадам.

Судя по равнодушному тону, с которым она произнесла «Месье», женщина уже забыла о моем присутствии. Собака, шедшая следом за ней, остановилась, подозрительно меня обнюхала и затем потрусила вверх по лестнице за хозяйкой.

– Сюда, месье.

Горничная провела меня через гостиную, устланную мягкими коврами (я узнал несколько обюссонских) и обставленную удобной мебелью, мимо висевшей на стене большой картины Брака к уставленному книгами алькову и камину из резного камня, в котором горели поленья. Человек в кресле отложил книгу, снял очки и поднялся мне навстречу.

Филип Санже, он же Патрик Чейз, оказался высоким, подтянутым, симпатичным мужчиной с приветливой улыбкой. Он был одет в широкие фланелевые брюки и кашемировый свитер с шелковым платком, свободно повязанным вокруг шеи. Цвет лица желтоватый, но здоровый, в темных вьющихся волосах ни намека на седину. Глаза настороженные и выразительные, рот одновременно решительный и улыбающийся.

Он взглянул на мою визитку и протянул руку:

– Рад вас видеть, месье Маас, хотя ваш визит меня немного удивил. Я имею в виду, его цель. Садитесь, прошу вас.

Санже говорил по-французски со слегка повышающейся интонацией, что делало каждое его предложение похожим на вопрос.

– Спасибо. Очень любезно с вашей стороны, что вы согласились меня принять.

Когда я сел, он продолжил:

– Мужен далеко от Парижа. Интересно, почему в редакции ведущего американского журнала сочли, будто я знаю нечто такое, что может заинтересовать его читателей.

Я ответил по-английски:

– Сейчас публику интересует все, что касается Люсии Бернарди.

Мой собеседник вроде как не расслышал имени девушки. Вежливо улыбнувшись, он произнес:

– О, вы говорите по-английски. А ваше имя…

– Я голландец, мистер Санже. Вы предпочитаете английский или французский?

Его улыбка немного потускнела.

– Мне абсолютно все равно, мистер Маас. Но я бы хотел узнать, о чем пойдет речь.

– О Люсии Бернарди.

Он выглядел слегка озадаченным и заинтересованным одновременно. Если он и притворялся, то весьма убедительно. У меня зародились сомнения. Возможно, сведения о том, что Патрик Чейз и Филип Санже – одно и то же лицо, ошибочны.

– Люсия Бернарди? Это та женщина, которую разыскивает полиция? Мне кажется, я что-то об этом слышал.

– Вы не могли об этом не слышать, мистер Санже. Ее история была во всех газетах.

Он пожал плечами:

– Мы тут не очень следим за новостями. Так или иначе, я по-прежнему не понимаю, какое отношение это имеет ко мне.

– Люсия Бернарди познакомилась с полковником Арбилем в Швейцарии, в Санкт-Морице. В то время она была с американцем по имени Патрик Чейз. У меня есть данные, мистер Санже, что Патрик Чейз – ваш друг. Я бы хотел поговорить с ним об этой девушке.

Он посмотрел на меня немного беспомощно.

– Понимаю, вы бы хотели взять у него интервью, но, боюсь, вы и ваши коллеги пошли по ложному следу. Да, я знаю Патрика Чейза. Он интересовался покупкой одного дома в Италии, которым я в то время занимался. Вообще-то все так и закончилось ничем. Однако Чейз мне не друг, скорее просто знакомый. Должно быть, вас неправильно информировали. Не вижу, чем я могу вам помочь.

– Вы не подскажете, как с ним связаться?

Санже огорченно покачал головой.

– Он действовал от имени сети итальянских отелей. Возможно, если вы напишете им… – Он оборвал фразу. – Одного я не понимаю: почему вы пришли ко мне? Кто дал вам мое имя и адрес?

Его поведение по-прежнему выглядело совершенно естественно, но я внезапно почувствовал, что нью-йоркскому источнику можно верить. Вопрос: «От кого вы узнали мое имя?» – вполне естественен для Филипа Санже, но два дополнительных слова «и адрес?» – уже нет. Если Филип Санже и Патрик Чейз – действительно одно лицо, то теперь он беспокоится о своем прикрытии. В таком случае он хочет узнать, где образовалась дыра и насколько она велика, и сейчас старается вытянуть из меня эти сведения.

Я произнес извиняющимся тоном:

– Прошу прощения, мистер Санже, мы не выдаем наши источники информации.

– А, понимаю, профессиональная этика.

На мгновение от былой приветливости не осталось и следа, затем, словно отбросив раздражение, Санже поднялся на ноги.

– Я так удивился, что даже не предложил вам выпить. Что вам налить, мистер Маас: скотч, джин, шнапс? – Он уже направлялся в сторону столика с напитками.

– Скотч, пожалуйста.

– Сода, вода, лед?

– Соду и лед, пожалуйста.

Я смотрел, как Санже смешивает коктейль. По-видимому, сам он пить не собирался. Его движения были очень точны и экономны, руки не дрожали. Все под контролем. Я решил немного надавить.

– Спасибо. – Я взял у него стакан. – Скажите, мистер Санже, а что собой представляет Патрик Чейз?

– Вас интересует, как он выглядит?

– Ну, как бы вы его описали? Не только внешность. Скорее, общее впечатление.

– Типичный американский бизнесмен.

– Куча денег?

– Трудно сказать. Он интересовался вложениями в европейскую недвижимость, но преимущественно как посредник.

– Биржевой спекулянт?

– Возможно.

– Вы ведь не американский гражданин, мистер Санже?

– Нет, я учился в Америке во время войны. – Он улыбнулся. – Думаю, вам это известно. В чем же истинная цель вопроса?

– Проверить правдивость ответов, мистер Санже. – Я поставил стакан на столик. – Мне сказали, что между вами и Патриком Чейзом существует очень тесная связь. Теперь вы говорите, что это не так. Естественно, я хочу выяснить, насколько верна остальная информация.

Давление, похоже, сработало; Санже вернулся к столику с напитками и налил себе кампари с содовой.

– У меня мало времени, – сказал он, бросив на меня взгляд через всю комнату, – но если вы расскажете мне все, что знаете, я скажу вам, правда это или нет.

Я ответил не сразу. Он должен был чувствовать, что для собственной же безопасности ему выгоднее мне помочь, но я не знал, как внушить это понимание.

– Для начала мне бы хотелось быть уверенным, что вы мне доверяете.

Санже вернулся к своему креслу, однако садиться не стал. Теперь он внимательно меня разглядывал:

– Доверяю чему?

– Правдивости моих слов, мистер Санже. Если честно, мне представляется, что информация, которой я располагаю, может быть весьма полезна для вас. Но мне бы хотелось быть уверенным, что я, в свою очередь, получу от вас нужные мне сведения.

Он снова улыбнулся:

– Ну, в таком случае это вам нужно доверять мне.

– Не совсем. Видите ли, меня интересует Люсия Бернарди. Не вы, месье Санже, и не Патрик Чейз. Но если я не смогу написать статью о Люсии Бернарди, мне придется писать о вас троих.

Он сел в кресло. Я обрадовался, поскольку в какой-то момент мне показалось, что он вот-вот швырнет стакан мне в лицо. И я бы его понял.

– Похоже на шантаж, – сказал он.

Я снова взялся за стакан. Сейчас глоток спиртного был как нельзя кстати.

– Это шантаж и есть. Прошу прощения, мне это не нравится, но…

– Да ради Бога! – воскликнул он сердито. – Избавьте меня от ваших причитаний. Выкладывайте, что там у вас. И если окажется, что ваша информация ничего не стоит, я вам все зубы пересчитаю.

Передо мной возник совершенно другой мистер Санже, гораздо менее обходительный. Меня это превращение порадовало.

– Отлично, – сказал я. – Во-первых, вы хотели узнать, откуда я знаю ваш адрес. Шесть месяцев назад вы купили кое-какую недвижимость в Сете.

– Ну и что?

– Документы на покупку были обнаружены при обыске багажа Патрика Чейза. Я понятия не имею, где был обыск. Наверное, вы осведомлены об этом лучше меня. Копию отчета передали в Интерпол. Там сказано, что Санже и Чейз – один и тот же человек.

– Тогда почему ко мне до сих пор никто не пришел?

– Потому что полиция Санкт-Морица проверяла вас гораздо раньше, чем поступил этот отчет. Детективы не связали Люсию Бернарди с Филипом Санже. Они связали ее только с Патриком Чейзом.

Он выразительно посмотрел на меня, но ничего не сказал.

– Разумеется, – продолжил я, – когда швейцарская полиция начнет перепроверять, ваше имя обязательно выплывет, и тогда полиция, а также множество других людей нарушат ваше уединение. Если только… – Я замолчал.

– Если что?

Но он знал.

– Если только Люсия Бернарди не найдется. Как только это произойдет, они тут же потеряют интерес к ее прежним связям.

По его реакции ничего нельзя было понять. Он пробормотал: «Черт!» – и вернулся к столику с напитками, чтобы плеснуть немного джина в кампари с содовой.

Я встал, чтобы видеть его реакцию, и спросил:

– Вы знаете, где она сейчас?

Реакции не последовало. Словно не услышав моего вопроса, Санже крикнул через всю комнату:

– Chérie, viens![1]1
  Зайди, дорогая! (фр.) – Здесь и далее примеч. пер.


[Закрыть]

Его жена появилась на пороге. Очевидно, она стояла в прихожей, где могла слышать наш разговор.

– Сказать Мари, что за обедом нас будет трое?

– Да, дорогая, пожалуйста, – ответил он вяло.

Перед тем как уйти, она посмотрела на меня и улыбнулась:

– Надеюсь, вы пообедаете с нами, месье Маас?

– С удовольствием, мадам, благодарю вас.

Она снова улыбнулась. Ее улыбка меня встревожила. Это была не просто вежливость. Почему-то мое согласие остаться на обед вызвало искреннюю радость.

III

Филип Санже, он же Патрик Чейз, встретил Люсию Бернарди в Париже.

– У меня там наклевывалась одна сделка, – сказал он.

– Какого рода сделка?

Он вздохнул.

– Послушайте, мистер Маас! Ведь вас интересует Люсия, не так ли? Если вы будете задавать не относящиеся к делу вопросы, разговор получится очень скучным. Как вы уже выяснили, я занимаюсь недвижимостью: покупаю старые дома, благоустраиваю их, а затем продаю или сдаю в аренду. Это мой бизнес, и в докладе нет ничего, что бы этому противоречило.

– Как скажете. Вы тогда жили под именем Патрика Чейза?

– Нет, я никогда так не делаю во Франции. – Он снова говорил очень искренне и убедительно. – Если честно, я использую Патрика Чейза только для того, чтобы платить меньше налогов при международных сделках. Поймите, это не вымышленное имя.

– Un nom de guerre,[2]2
  Псевдоним (фр.).


[Закрыть] – объяснила мадам.

– Вот именно, – подтвердил Санже. – Вы же не называете названия корпораций «вымышленным именем».

Я не стал говорить, что корпоративные схемы работы не предполагают использования поддельных американских паспортов. В конце концов, хоть я и шантажировал хозяина, я был гостем в его доме. Почему бы в таком случае не дать ему сохранить лицо?

– Так, значит, вы познакомились в Париже. Чем она занималась?

– Работала в магазине. Знаете такие лавочки на Елисейских полях, которые продают по дешевке духи иностранным туристам? Ну, вот в таком. Я зашел туда вместе со своим немецким другом, который накупил там кучу всякого добра для жены. Там я ее и заметил. Она меня заинтересовала.

– Она очень красива, мистер Маас, – сухо сказала мадам. – На фотографии в газете этого не передашь. И к тому же очень умна.

– Вы ее знаете, мадам?

– Да, Филип меня с ней познакомил. Он ценит мое мнение в подобных вопросах. Это необходимо для нашего бизнеса, но нельзя же использовать для таких дел жену.

Это было сказано спокойно и с улыбкой. В голосе не было слышно горечи, и все равно она отчетливо чувствовалась. Очевидно, в былые времена мадам Санже была партнером в преступном бизнесе своего мужа и теперь немного ревновала его к более молодым женщинам, занявшим ее место.

Я взглянул на Санже. Он сидел как ни в чем не бывало.

– Ну, сами понимаете, – просто сказал он.

Я понимал, однако хотел послушать его объяснения.

– Нет, – сказал я. – Я не совсем улавливаю.

Он досадливо махнул рукой:

– Допустим, у вас намечается сделка. Вы хотите продать, а ваш партнер – купить. Или наоборот.

В большинстве случаев – продать, подумал я.

– Это игра, – продолжил он, – у вас обоих, разумеется, на руках ничего нет. Если вам удастся убедить противника, что он вас обманывает, вы получаете преимущество. Вам надо показать ему что-то, что он сможет и захочет украсть.

– Например, вашу любовницу?

– Именно. Если ваш партнер нервничает или чувствует себя виноватым, то он уже не думает о деле.

Санже блеснул глазами в сторону жены.

– Только девушка ненастоящая! Она просто… часть плана. Прием психологической войны, – заключил он немного невпопад.

Жена одарила его нежной улыбкой и позвонила в колокольчик, чтобы горничная принесла кофе.

Я вернулся в гостиную следом за ним.

– А как давно вы познакомились с Люсией?

– Ах, дайте вспомнить… Года два назад, а может, и меньше… В сезон она работала здесь на юге, и в Париже не была больше месяца.

– Работала в парфюмерном магазине?

– Да. Знаете, что меня в ней заинтересовало больше всего? Да, она красавица, но это еще не все. Она невероятно ловко управляется с числами.

– То есть с деньгами?

– Ну, в каком-то смысле. Вы никогда не обращали внимания, как вам выписывают счет в этих магазинах? Сначала высчитывают скидку на бумажке, потом переводят франки в доллары, потом вычитают налог и получают окончательную сумму. Это занимает уйму времени. А Люсия считала в уме, без всякой записи. Настоящий быстрый счет.

– Не очень-то это ей помогло, когда у нее был свой магазин в Антибе.

– Уверен, дело было не в ней, а в партнерше.

– И что потом?

– Мы с Аделью подружились с ней и немного поговорили обо всем.

– И нашли в ней родственную душу.

– Она большая умница. Кроме шуток. И любит деньги.

– И вы поехали в Санкт-Мориц.

– Нет, сначала мы провернули сделку в Мюнхене, а уж оттуда перебрались в Санкт-Мориц.

– И встретили полковника Арбиля. Он был намечен следующей жертвой?

Санже уставился на меня с изумлением:

– Арбиль – жертва? С чего вы взяли?

– Так думает полиция. Они запросили данные на вас у Интерпола. Вы ведь знали, что за вами следят?

Он рассмеялся:

– Швейцарцы вечно за кем-то следят. Это абсолютно ничего не значит.

– Тогда почему вы сбежали в Италию?

– Сбежал? – Он раздраженно вздохнул. – Я уехал. Послушайте, вы хотите, чтобы я вам рассказал, или нет?

– Продолжайте.

– А случилось вот что. Арбиль собирался заняться бобслеем, но у него не получилось. Он увидел Люсию и с первого взгляда в нее влюбился. Мы не могли от него отделаться. А через несколько дней Люсия тоже не устояла. И теперь она хотела, чтобы я оставил ее в покое.

– И вы уехали?

– Мы все обсудили. Поймите, Люсия не потаскушка и не спит с кем попало. Она действительно влюбилась. Даже предложила мне вернуть свою долю от мюнхенской сделки, чтобы я ее отпустил. Я понял, уговаривать ее бесполезно.

– И взяли деньги.

Санже покачал головой:

– Люсия хорошая девушка, но…

Он замолчал, словно забыл, что собирался сказать.

В комнату вошла жена. Она закончила предложение за него:

– Люсия не станет сознательно сводить с нами счеты, но для ее же собственной пользы было бы лучше, если бы она не распространялась о нашем бизнесе.

– Адель имеет в виду налоговое законодательство Западной Германии, – пояснил он твердо.

Вошла горничная с кофе. Санже достал стаканы для бренди.

– Когда вы в последний раз видели Люсию? – спросил я его.

– В тот день, когда уехал из Санкт-Морица.

Его жена протягивала мне чашечку кофе. На секунду ее рука замерла в воздухе, она обернулась, словно хотела что-то добавить к его словам. Затем, похоже, передумала. Я взял кофе, поблагодарил и поставил чашку на столик рядом с собой.

Хозяин на другом конце комнаты наливал бренди. Я понизил голос, чтобы он напряг слух.

– Понимаете, мадам, я оказался в очень сложной ситуации. Нью-йоркский офис требует от меня историю Люсии Бернарди. Вы слышали, ваш муж назвал меня шантажистом, и мне было нечего ему возразить. Поверьте, я сам не в восторге от ситуации, но без вашего мужа мне не справиться.

– Уверена, он сделает все, что в его силах.

– Сделаю, – сказал он, ставя стакан с бренди на столик рядом со мной.

Я посмотрел ему в лицо.

– Вы правда не знаете, где она сейчас, месье Санже?

– Если бы знал, то обязательно сказал бы.

– Серьезно?

– А вы сомневаетесь?

– Хорошо, как в таком случае вы собираетесь мне помочь?

Санже сел напротив меня и взял свой кофе.

– Найти ее, разумеется.

– И где вы будете искать?

– У меня есть пара идей.

Он отхлебнул глоток и снова поставил чашку на столик.

– Я сделаю все, что могу, поскольку это в моих же интересах. Только потребуется время.

Я не стал возражать. Похоже, Санже намерен тянуть резину. Если он действительно не знает, где девушка, ему больше ничего не остается.

– Не поделитесь со мной этими идеями?

Он не ответил прямо на мой вопрос, а обратился к жене:

– Дорогая, помнишь, когда мы познакомились с Люсией и пригласили ее пообедать с нами в «Фуке»? Помнишь, она говорила о горных лыжах, что она их просто обожает?

Его жена кивнула:

– Да, помню.

– Когда я решил поехать в Санкт-Мориц, эта тема опять всплыла. Люсия очень расстроилась, потому что все ее горнолыжное снаряжение осталось в доме тетушки, в Ментоне. Она хотела за ним съездить. Естественно, меня это не устраивало, и я пообещал купить ей все необходимое в Санкт-Морице. Она отнеслась к предложению без энтузиазма, заявила, что таких ботинок, как у нее, нигде не купишь. Пока мы обсуждали эту тему, она сказала, что до того, как переехать в Париж, ездила кататься каждый год. Родители брали ее с собой в деревушку Пьера-Кава, что в горах рядом с Ниццей. Люсия сказала, что это место не очень популярно у туристов, поэтому там все дешевле, хотя склоны не в лучшем состоянии. Это во Франции, рядом с итальянской границей, примерно в сорока километрах от Ниццы.

– Думаете, она поедет туда, где ее могут узнать?

– Нет, не в гостиницу или пансион, конечно.

– У нее там есть друзья?

Он хмыкнул:

– Не совсем. Но она мне кое-что об этом месте рассказывала. Помните лесбиянку, с которой они вместе держали магазин в Антибе?

– Генриетту Колен?

– Да, точно, Генриетту. Так вот, три года назад, еще до того, как они разорились, Люсия взяла Генриетту с собой в Пьера-Кава на рождественские каникулы. Генриетта не каталась и злилась на весь свет. Вдобавок в безумном отеле, где они остановились, вышло из строя отопление, и персонал раздавал постояльцам горячие кирпичи, завернутые в газету, чтобы они могли согреть руки. Генриетта никуда не выходила, сидела, закутавшись в одеяла, и прижимала к сердцу кирпич, нагретый в камине гостиничного бара. Люсия предложила ей вернуться в Антиб, но та отказалась возвращаться одна. Люсия хотела кататься? Вот пусть и катается. А Генриетта будет страдать. А потом неожиданно она нашла друга.

Санже встал и подлил мне бренди.

– Генриетта нашла друга?

– Совершенно верно. Старушку, которая заходила в бар за сигаретами. Они разговорились. Владелец отеля сказал Генриетте, что старушка – вдова промышленного магната и у нее куча денег. Она живет в большом шале примерно в километре от деревни, одна, если не считать прислуги – пожилой супружеской четы. Она немного странная, конечно. Хозяин не сообщил, насколько странная, и Генриетта не насторожилась. Когда старушка сказала, что у нее в доме гораздо теплее, чем в отеле, и предложила Люсии и Генриетте перебраться к ней на все оставшееся время отпуска, Генриетта страшно обрадовалась. Люсия не возражала, готовая на все, лишь бы Генриетта перестала ныть. Кроме того, она прониклась к старушке симпатией и сочувствием. Да и экономия на отеле тоже имела значение. В общем, они переехали.

Санже замолчал.

– Полагаю, старушка действительно оказалась очень странной.

Он кивнул.

– Она была эфироманкой.

– Кем, простите?

– Пила эфир. Уже много лет. Могла выпить до пятисот грамм. Неделю или дней десять она держалась, а потом уезжала в Ниццу и возвращалась с большой синей бутылью. Запой длился два или три дня. Тем, кто хочет надраться до бесчувствия, все равно, что пить. И эфир не самое худшее. Он действует быстрее, чем алкоголь, и менее токсичен, а похмелья почти не бывает. Конечно, все относительно; некоторые даже и думать об этом не могут. Когда Генриетта узнала, во что влипла, она не выдержала и вернулась в Антиб. А Люсия осталась.

– Почему? – Теперь вопросы задавала мадам. Я не возражал. Мне самому было интересно.

Санже на минуту задумался.

– Думаю, с одной стороны, она была рада избавиться от Генриетты. Не удивлюсь, если это случилось как раз в тот момент, когда их бизнес стал разваливаться. Кроме того, ей хотелось еще покататься. И потом… вряд ли Люсия обращала на старушку много внимания. Она не боялась людей и не стала бы убегать.

– Она ведь сбежала с виллы в Цюрихе, – напомнил я.

– Значит, у нее на то были серьезные причины.

– Вы сказали, вместе со старушкой живет супружеская пара. Если Люсия там, они ее выдадут.

– Что за ерунда! – воскликнул Санже. – Конечно, нет. Люсия говорила мне, что эти двое ни словом не обмолвились о делах своей хозяйки. В деревне знали, конечно, потому что время от времени она появлялась там, накачавшись до бровей, и от нее разило, как в операционной. Но прислуга никогда не сплетничала. Они вообще-то не местные.

Санже пожал плечами.

– Так или иначе, попробовать стоит.

– Я знаю, как найти Генриетту Колен, – сказал я. – У нее можно узнать адрес.

Он сжал губы.

– Немного рискованно, вам не кажется? Вы зароните ей в голову эту мысль. Допустим, она скажет кому-то еще. Возможно, даже полиции. Нет, по-моему, лучше всего вам съездить туда самому и расспросить на месте. Сезон уже кончается, приезжих почти не осталось. Это будет нетрудно. Можете завтра с утра и отправиться.

И вернуться только вечером, понапрасну потратив весь день, подумал я. Поводов для подозрений у меня не было. Я попросил его о помощи и вроде бы получил ее. Но было в его «лучше съездить туда самому» и «можете завтра отправиться» нечто такое, что мне не нравилось. Я представил, как еду вдоль всего южного побережья Франции в какую-то глухую деревню, а Санже в это время сидит перед камином, обдумывая, куда пошлет меня на следующий день охотиться за призраками.

– Вы говорили, у вас несколько идей, – сказал я. – Как насчет остальных?

– Она может остановиться в каком-нибудь частном санатории.

– Об этом должно быть известно сразу нескольким людям. С какой стати они пойдут на укрывательство?

– Считается, что полиции известно место ее нахождения, но оно не разглашается.

– Да, несколько газет высказывалось в подобном духе. У вас есть какие-нибудь факты, подтверждающие эту точку зрения?

– Если вас интересует, есть ли у меня связи в здешней полиции, то ответ «нет». Но я по-прежнему считаю, что Пьера-Кава – ваш шанс.

Я поставил бренди на столик.

– Наш шанс, мистер Санже, – уточнил я. – Крайний срок, когда я должен передать материал в редакцию, – пятница, до полудня. Я получил от вас достаточно информации для материала о пропавшей девушке в бикини. И если я не найду ничего получше, то я его опубликую. Сегодня вторник. Предлагаю вам поехать в Пьера-Кава вместе со мной. Если мы вдруг найдем там Люсию Бернарди, вы объясните ей, что я не собираюсь натравливать на нее полицейских. Мне только нужно узнать, что случилось в Цюрихе и почему. Потом она может снова исчезнуть, если ей так хочется.

Мадам Санже чуть подалась вперед:

– Вы это серьезно, месье Маас?

– Разумеется. Насколько мне известно, она не совершила никакого преступления – по крайней мере во Франции или Швейцарии. Но вряд ли она захочет со мной разговаривать. Ваш муж скорее может рассчитывать на ее доверие.

– А если вы не найдете ее в Пьера-Кава?

– Я больше не могу понапрасну терять время. Придется вернуться в Париж.

Санже хмыкнул:

– Писать статью, которая испортит нам жизнь.

Я промолчал.

Он вздохнул:

– Хорошо, я поеду с вами. В десять утра?

– Я за вами заеду.

Я поднялся, чтобы идти, и заметил, что мадам Санже снова улыбается. Она, судя по всему, была довольна, когда я сказал, что останусь на обед. Теперь она была рада, что я ухожу. И я не мог ее за это винить.